Контрольная работа: Восточный вопрос во внешней политике России ХIХ в.

Федеральное агентство по образованию Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российский государственный профессионально педагогический университет Институт социологии Кафедра истории России Контрольная работа по курсу Отечественная история» на тему «Восточный вопрос» во внешней политике России ХIХ в. Екатеринбург 2011

1	Введение
2	Восточный вопрос во внешней политике России в начале XIX в
3	Внешняя политика Николая I
4

1. Введение

Сам термин «Восточный вопрос» впервые в международно-правовом плане был употреблен на Веронском конгрессе Священного союза в 1822 г. С тех пор он прочно вошел в политический лексикон, дипломатические документы, в историческую литературу и публицистику. Однако процессы, приведшие к постановке Восточного вопроса, начались значительно раньше. Они были связаны с началом распада Османской империи, с подъемом национального самосознания и успехами освободительной борьбы подвластных Порте народов (в первую очередь на Балканах), а также с острым соперничеством между крупнейшими державами Европы за преобладание на Балканском полуострове, Ближнем Востоке и в Северной Африке. Таким образом, понятие «Восточный вопрос» означает международную проблему, вызванную распадом Османской империи, национально-освободительными движениями ее народов и борьбой великих держав за «турецкое наследство». Восточный вопрос на протяжении второй половины XVIII — начала ХХ в. играл важную, а зачастую определяющую роль в международной жизни Европы, Передней Азии и Северной Африки. Его влияние возрастало по мере роста капитализма, военно-политической и торговой экспансии Запада, углубления кризиса Османской империи и отпадения от нее окраинных территорий. При этом происходило ужесточение конфронтации между державами и все чаще вспыхивали военные столкновения.

Чрезвычайно важное и особое место в Восточном вопросе занимала Российская империя. Борьба с Османской Портой была для нее продолжением многовековой борьбы со «степью» и остатками Золотой орды. Целью русской политики в Восточном вопросе было продвижение в Закавказье, в Северное Причерноморье и Крым, обеспечение свободы торговли и мореплавания в Черном море и черноморских проливах, распространение своего влияния на Балканский полуостров. Эти устремления определялись не только потребностями господствующих классов, но во многом являлись отражением общенациональных интересов, в том числе в вопросе безопасности южных границ государства.

В то же время российская дипломатия в восточных делах зачастую руководствовалась устаревшими представлениями и мифами. Самым распространенным из них было убеждение в безусловной преданности России «братьев- славян», готовых по первому зову собраться под знаменами православного царя. Питающаяся подобными иллюзиями политика России в Восточном вопросе порождала и мифические цели, в жертву которым приносились неисчислимые материальные ресурсы и большие людские потери.

2. Восточный вопрос во внешней политике России в начале XIX в

В начале XIX в, во внешней политике России Восточный вопрос не играл заметной роли. Греческий проект Екатерины II, который предусматривал изгнание турок из Европы и создание на Балканах христианской империи, главой которой императрица видела «младшего из моих внуков Великого князя Константина»[1], был оставлен. Российская и Османская империи объединились для борьбы с революционной Францией. Босфор и Дарданеллы были открыты для русских военных кораблей, и эскадра Ф. Ф. Ушакова успешно действовала в Средиземном море. Ионические острова находились под протекторатом России, их портовые города служили базой для русских военных кораблей. Для Александра I Восточный вопрос был предметом серьезного обсуждения в Негласном комитете. Итогом этого обсуждения стало решение о сохранении целостности Османской им­перии, об отказе от планов ее раздела. Это противоречило екатерининской традиции, но было вполне оправданно в новых международных условиях. Совместные действия правительств Российской и Османской империй обеспечивали относительную стабильность в Причерноморье, на Балканах и Кавказе, что было немаловажно на общем фоне европейских потрясений.

В начале XIX в. для западноевропейских держав восточный вопрос сводился к проблеме «больного человека»[2] Европы, каким считалась Османская империя. Со дня на день ожидали ее смерти, и речь шла о разделе турецкого наследства. Особенную активность в Восточном вопросе проявляли Англия, наполеоновская Франция и Австрийская империя. Интересы этих государств находились в прямом и остром противоречии, но в одном они были едины, стремясь ослабить растущее влияние России на дела в Османской империи и в регионе в целом. Для России Восточный вопрос состоял из следующих аспектов: окончательное политическое и экономическое утверждение в Северном Причерноморье, которое в основном было достигнуто при Екатерине II; признание ее прав как покровительницы христианских и славянских народов Османской империи и прежде всего Балканского полуострова; благоприятный режим черноморских проливов Босфора и Дарданелл, что обеспечивало ее торговые и военные интересы. В широком смысле Восточный вопрос касался и российской политики в Закавказье.

Осторожный подход Александра I к Восточному вопросу в определенной мере был связан с тем, что с первых шагов своего правления он должен был решать давнюю проблему: присоединение Грузии к России. Провозглашенный в 1783 г. протекторат России над Восточной Грузией носил в значительной мере формальный характер. Жестоко пострадавшая от персидского нашествия в 1795 г., Восточная Грузия, которая составляла Картли-Кахетинское царство, была заинтересована в русском покровительстве, в военной защите. По просьбе царя Георгия XII в Грузии находились российские войска, в Петербург было отправлено посольство, которое должно было добиваться, чтобы Картли-Кахетинское царство «считалось принадлежащим державе Российской». В начале 1801 г. Павел I издал Манифест о присоединении Восточной Грузии к России на особых правах. После определенных колебаний, вызванных разногласиями в Непременном совете и в Негласном комитете, Александр I подтвердил решение отца и 12 сентября 1801 г. подписал Манифест к грузинскому народу, который ликвидировал Картли-Кахетинское царство и присоединял Восточную Грузию к России. Династия Багратионов отстранялась от власти, и в Тифлисе создавалось Верховное правительство, составленное из российских военных и гражданских лиц.

Главноуправляющим Грузии в 1802 г. был назначен генерал П. Д. Цицианов, по происхождению грузин. Мечтой Цицианова было освобождение народов Закавказья от османской и персидской угрозы и объединение их в федерацию под эгидой России. Дей­ствуя энергично и целеустремленно, он в короткое время добился согласия правителей Восточного Закавказья на присоедине­ние подвластных им территорий к России. Против Гянджинского ханства в 1804 г. Цицианов предпринял успешный поход. Им были начаты переговоры с имеретинским царем, которые позднее завершились включением Имеретии в состав Российской империи. Под протекторат России в 1803 г. перешел владетель Мегрелии.

Успешные действия Цицианова вызвали недовольство Персии. Шах потребовал вывода российских войск за пределы Грузии и Азербайджана, что было оставлено без внимания. В 1804 г. Персия начала войну против России. Цицианов вел активные наступательные действия — к России были присоединены Карабахское, Шекинское и Ширванское ханства. Когда Цицианов принимал капитуляцию бакинского хана, он был предательски убит, что не сказалось на ходе персидской кампании. В 1812 г. персидский наследный принц Аббас-мирза был наголову разбит генералом П. С. Котляревским под Асландузом. Персы должны были очистить все Закавказье и пойти на переговоры. В октябре 1813 г. был подписан Гюлистанский мирный договор, по которому Персия признавала российские приобретения в Закавказье. Россия получала исключительное право держать военные суда на Каспийском море. Мирный договор создавал совершен­но новое международно-правовое положение, что означало утверждение русской границы по Куре и Араксу и вхождение народов Закавказья в состав Российской империи.

Активные действия Цицианова в Закавказье настороженно воспринимались в Константинополе, где заметно усилилось французское влияние. Наполеон «расточал Порте заверения в дружбе и поддержке в войне против России за возвращение Крыма»[3] и некоторых закавказских территорий. Россия сочла необходимым согласиться на предложение турецкого правительства о досрочном возобновлении союзного договора. В сентябре 1805 г. между двумя империями был заключен новый договор о союзе и взаимопомощи. Важное значение имели статьи договора о режиме черноморских проливов, которые во время военных действий Турция обязалась держать открытыми для русского военного флота, одновременно не пропуская в Черное море военные суда других государств. Действие договора продолжалось недолго. В 1806 г., подстрекаемый наполеоновской дипломатией, султан сменил пророссийски настроенных господарей Валахии и Молдавии, на что Россия готова была ответить вводом в эти княжества своих войск. Султанское правительство объявило войну России.

Война, начатая турками в расчете на ослабление России после Аустерлица, велась с переменным успехом. В 1807 г., одержав победу под Арпачаем, русские войска отразили попытку турок вторгнуться в Грузию. Черноморский флот вынудил к сдаче турецкую крепость Анапа. В 1811 г. Котляревский штурмом взял турецкую крепость Ахалкалаки. На Дунае военные действия приняли затяжной характер до тех пор, пока в 1811 г. командующим Дунайской армией не был назначен М. И. Кутузов. Он разбил турецкие силы под Рущуком и у Слободзеи и вынудил Порту к заключению мира. Это была первая громадная услуга, оказанная Кутузовым России в 1812 г. По условиям Бухарестского мира Россия получила права гаранта автономии Сербии, что укрепляло ее позиции на Балканах. Кроме того, она получала морские базы на Черноморском побережье Кавказа и к ней отходили «земли, лежащие по левому берегу Прута, с крепостями, местечками, селениями и жилищами, тамо находящимися»[4] .

Система европейского равновесия, установленная на Венском конгрессе, не распространялась на Османскую империю, что неизбежно вело к обострению Восточно­го вопроса. Священный союз подразумевал единение европейских христианских монархов против неверных, их изгнание из Европы. В действительности европейские державы вели ожесточенную борьбу за влияние в Константинополе, используя как средство давления на султанское правительство рост освободительного движения балканских народов. Россия широко пользо­валась своими возможностями оказывать покровительство хри­стианским подданным султана — грекам, сербам, болгарам.

Особую остроту приобрел греческий вопрос. С ведома русских властей в Одессе, Молдавии, Валахии, Греции и Болгарии греческие патриоты подготавливали восстание, целью которого бы­ла независимость Греции. В своей борьбе они пользовались ши­рокой поддержкой передовой европейской общественности, которая рассматривала Грецию как колыбель европейской ци­вилизации. Александр I проявлял колебания. Исходя из прин­ципа легитимизма, он не одобрял идею греческой независимости, но не находил поддержки ни в русском обществе, ни даже в Министерстве иностранных дел, где видную роль играл И. Каподистрия, будущий первый президент независимой Греции. Кроме того, царю импонировала мысль о торжестве креста над полумесяцем, о расширении сферы влияния европейской хри­стианской цивилизации.

В 1821 г. началась греческая национально-освободительная революция, которую возглавил генерал русской службы аристократ Александр Ипсиланти. Александр I осудил греческую революцию как бунт против законного монарха и настаивал на урегулировании греческого вопроса путем переговоров. Вместо независимости он предлагал грекам автономию в составе Османской империи. Восставшие, которые надеялись на прямую помощь европейской общественности, отвергли этот план. Не приняли его и османские власти. Силы были явно неравны, отряд Ипсиланти был разбит, османское правительство закрыло проливы для русского торгового флота, выдвинуло войска к русской границе. Для урегулирования греческого вопроса в начале 1825 г. в Петербурге собралась конференция великих дер­жав, где Англия и Австрия отвергли российскую программу совместных действий. После того как султан отказался от посредничества участников конференции, Александр I принял ре­шение о концентрации войск на турецкой границе. Тем самым он перечеркивал политику легитимизма и переходил к открытой поддержке греческого национально-освободительного движения.

2. Внешняя политика Николая I

Воцарение Николая I не привело к изменению международного положения России. Империя сохраняла первенствующее положение на континенте, она была желанным партнером и союзником для всех великих и малых государств Европы. Сильнейшая армия и отлаженная дипломатическая служба превращали российского самодержца в гаранта европейского мира и в опору монархических режимов Реставрации. События 14 декабря были восприняты европейскими роялистами как досадная случайность, они не поколебали их уверенности в прочности российского само­державия. Высокопоставленные представители европейских монархов были посланы в Петербург, чтобы поздравить нового императора с твердостью и мужеством, проявленными при подавлении военного мятежа. Лорд А. Веллингтон утверждал, что Николай I „заслужил признательность всех иностранных государств и оказал самую большую услугу делу всех тронов“.

Закрытие Турцией черноморских проливов для русских торговых судов побуди­ло Николая I к активным действиям. Русско-турецкая война, которая началась весной 1828 г., была прежде всего вызвана противоречиями в греческих делах. Однако царь не мог не об­ращать внимания на доклады Бенкендорфа, что землевладельцы жалуются на трудности „сбыта продуктов земледелия“, а „за­стой торговли в Одессе лишает соседние губернии всяких дохо­дов“. Николай I признавал, что дело заключается не только „в умиротворении Греции“, но и в том, что, не имея возможности свободно сбывать свою продукцию через черноморские порто­вые города, помещики потеряли на этом уже несколько миллио­нов рублей.

Вступая в войну, царь с осторожностью думал о ее послед­ствиях. В день обнародования манифеста о начале войны Нессельроде разослал в европейские столицы декларацию, где под­черкивалось, что Россия „с прискорбием“ прибегает к войне и „не умышляет разрушения“ Османской империи. Декларация не успокоила недавних союзников, и Веллингтон заявил, что „от­ныне не может быть речи об общих действиях Англии и Фран­ции с Россиею“.

Основные военные действия шли на территории Европей­ской Турции. Русская армия испытывала недостаток в продо­вольствии и обмундировании, страдала от эпидемических за­болеваний. Форсировав Дунай, войска под командованием П. X. Витгенштейна осадили крепости Шумла и Силистрия, осенью 1828 г. была взята Варна. Летом следующего года рус­ская армия перешла Балканы и в августе заняла Адрианополь. Путь на Константинополь был открыт, но войска были остановлены, и начались переговоры о мире. Вопрос о занятии Кон­стантинополя обсуждался на заседании Секретного комитета под председательством Кочубея, который пришел к выводу, что „выгоды сохранения Оттоманской империи в Европе превышают ее невыгоды“. К этому времени на Кавказском театре военных действий русская армия под командованием Паскевича, опира­ясь на поддержку местного христианского населения, взяла мощные крепости Каре, Баязет и Эрзерум, заняла портовые го­рода Анапу и Поти. Турки повсюду терпели поражение.

Адрианопольский мирный договор был подписан в сентябре 1829 г. Россия получала дельту Дуная «так что все острова, образуемые различными рукавами, сей реки, будут принадлежать России»[5], за ней закреплялось Черноморское побережье Кавказа от Анапы до Поти. Осман­ская империя признавала присоединение Грузии и Восточной Армении к России, что служило основой для решения погра­ничных вопросов. Договор провозглашал свободу торговой на­вигации в проливах, подтверждал автономию Сербии и Дунай­ских княжеств, давал автономию Греции. Он закреплял полити­ческое присутствие России на Балканах и одновременно служил основой стабилизации отношений с Портой. По Адрианополь­скому миру Турции были возвращены Каре, Баязет, Эрзерум и часть Ахалцихского пашалыка. Стабилизировалась граница ме­жду двумя странами, что дало возможность русскому прави­тельству приступить к планомерной организации внутреннего управления Закавказья. Однако оставалось неурегулированным международно-правовое положение горных районов Северо-Западного Кавказа, которые по Адрианопольскому договору переходили к России, что оспаривалось Великобританией, нахо­дившей поддержку в Константинополе. Сложным было поло­жение в горном Дагестане и Чечне. Все это превращало Север­ный Кавказ в объект постоянных разногласий между Россией и Османской империей.

Исход русско-турецкой войны окончательно определил западную часть границы Российской импе­рии в Закавказье. Ее восточная часть стабилизировалась после войны, которую летом 1826 г. Персия объявила России. Власти Персии находились под сильным влиянием британских агентов, которые целенаправленно стремились к ослаблению россий­ского влияния в Закавказье. Характеризуя их деятельность, А. П. Ермолов писал: „Англичан прикрепляют к персиянам деньги, кои они большими суммами расточают между корысто­любивыми министрами и вельможами, а сии, во зло употребляя слабость шаха, наклоняют его в их пользу“.

Наследник персидского престола Аббасмирза возглавил армию, которая перешла Араке, захватила Елизаветполь и угрожала Тифлису Главнокомандующий русскими войсками Ермолов переоценил мощь персов и проявил нерешительность. С воцарением Николая I прочность его позиций на Кавказе оказа­лась под сомнением. Известна была взаимная нелюбовь нового императора и кавказского повелителя, который, кроме того, ос­тавался под подозрением в причастности к движению декабри­стов. Повелением царя он был смещен, и на его пост назначен Паскевич, который перешел к наступательным действиям. Он разбил во много раз превосходящую персидскую армию под Елизаветполем, перенес военные действия на территории, кото­рые находились под контролем Персии.

В 1827 г. русские войска взяли Эривань и Тавриз, после чего начались мирные переговоры. В феврале 1828 г. был подписан Туркманчайский мирный договор, по которому к России отходили Эриванское и Нахичеванское ханства, определялась русско-персидская граница по Араксу и подтверждалось ис­ключительное право России иметь военный флот на Каспийском море. Выдающуюся роль в выработке условий Туркманчайского трактата сыграл А. С. Грибоедов, вскоре затем назна­ченный министром-посланником в Персию. В январе 1829 г. толпы мусульманских фанатиков разгромили российское посольство в Тегеране, погибли Грибоедов и сотрудники посольства.

Туркманчайский мир, за который была заплачена столь вы­сокая цена, способствовал освобождению армянского народа, юридически закрепил за Российской империей стратегически важные территории Закавказья, а в исторической перспективе способствовал стабилизации отношений с Персией. После его заключения и подписания Адрианопольского трактата началось административное переустройство грузинских, армянских и азербайджанских земель, которое продолжалось несколько десятилетий.

Это переустройство шло в рамках обычной имперской политики, когда ограничение прав отдельных властителей сочеталось с социальной ассимиляцией верхних слоев закавказских народов. Повсеместно правительство подтверждало права знати на владение землей и крестьянами, привилегии духовенства, включая му­сульманское, сохранение местных обычаев и правовых норм. Суть имперской политики хорошо сформулировал кавказский наместник М. С. Воронцов: „Не только не посягать на права высшего сословия, но всеми мерами стараться об ограждении и укреплении оного“. При Воронцове процедура признания кня­жеского и дворянского достоинства в Грузии была облегчена настолько, что в этих званиях было утверждено около 30 тыс. человек. По его инициативе и вопреки первоначальному намере­нию Николая I в 1846 г. все земли, находившиеся в распоряже­нии азербайджанской знати к моменту присоединения ханств к России, были признаны ее безусловным и наследственным вла­дением.

Успех политики социальной ассимиляции в Закавказье был очевиден. Армянская, грузинская и азербайджанская знать вошла в состав российского дворянства, сделалась незаменимой частью правительственной системы и без долгих колебаний от­дала свои знания, опыт и авторитет укреплению российской го­сударственности. К середине XIX в. в административно-терри­ториальном отношении Закавказье, будучи разделено на губер­нии, немногим отличалось от Центральной России. Уже при Александре II была ликвидирована автономия Сванетии, Мегрелии и Абхазии.

На Северном Кавказе имперская политика социальной ассимиляции долгое время не приносила успеха главным образом потому, что в „вольных обществах“ имущественная дифференциация была невелика и не выработалось четкого иерархическо­го представления о знатности. Ситуация стала меняться по мере распространения мюридизма. Первые проповедники мюридизма объявляли себя шейхами и пророками, их проповедь не выходи­ла за пределы нескольких аулов, и российские власти не вос­принимали ее серьезно. Но уже в 1828 г. Мухаммед Ярагский провозгласил своего последователя Гази-Магомеда имамом, чья духовная и светская власть должна была распространяться на Дагестан и Чечню. Первый имам начал активные военные действия против неверных, напав на крепость Внезапная. России и ее многочисленным сторонникам среди горских народов был объявлен газават, что можно расценивать как призыв к широ­комасштабной кавказской войне.

Ответом Паскевича стало обращение к населению Дагестана, где Гази-Магомед об­винялся в возмущении спокойствия. Имаму объявлялась война, в которой кавказские генералы рассчитывали на скорый успех. Паскевич отказался от ермоловского плана покорения Кавказа и считал достаточным проведение отдельных военных экспеди­ций и строительство опорных пунктов. Войска Паскевича бло­кировали Гимры, один из центров мюридизма. После набега Гази-Магомеда на Кизляр, который был жестоко разграблен, Гимры в 1832 г. были взяты штурмом, имам погиб в сражении. К этому времени Паскевича уже не было на Кавказе, а действия его преемников не отличались ни военной предприимчиво­стью, ни стратегической дальновидностью. Кавказский корпус пополнялся медленно, его численности не хватало для контроля над большими горными территориями. Набеговая система, ко­торую практиковали горцы, не встречала серьезного сопротивления, приводила к деморализации населения, жившего на рав­нине. Успешные набеги создавали преувеличенное представле­ние о военных силах последователей мюридизма.

Второй имам Гамзат-Бек предпринял поход против Авар­ского ханства, земли которого он рассчитывал включить в со­став своего государственного образования. Он предательски расправился с семьей аварских ханов и, в свою очередь, был убит. В 1834 г. третьим имамом стал Шамиль, чье долгое прав­ление привело к созданию в горной части Чечни и в северных районах Дагестана имамата — теократического государства, где вся верховная власть, светская и духовная, была сосредоточена в руках имама. Шамиль был удачливый военный, умелый адми­нистратор, он пользовался огромным авторитетом как истинный правоверный. Он разделил имамат на округа, которыми управ­ляли наибы. Его резиденцией был аул Ахульго. Основной си­лой Шамиля были мюриды, на чью верность и храбрость он полагался. Их число не превышало трех-четырех сотен. Но всего под свои знамена Шамиль мог собрать до 20-30 тыс. человек. Он получал поддержку деньгами и оружием от Османской им­перии, власти которой заверял в верности султану. Ему покро­вительствовал лондонский кабинет, и на английских судах не­редко доставлялось оружие.

Внутренняя жизнь имамата определялась законами шариата и распоряжениями имама. Шамиль искоренял адат, беспощадно карал ослушников, широко использовал заложничество и посте­пенно разрушал старые „вольные общества“ и традиционную горскую систему ценностей. Его наибы и мюриды обогащались за счет военных набегов и благодаря поборам, тяжесть которых ложилась на простой народ. Придворный историограф Шамиля признавал: „Наибы его оказались наибами порока. Подлинно были они бедствием для народа. Имам называл их верными управителями и поэтому делал вид, что не слышит жалоб тех, кому были причинены обиды“.

Ведя газават, Шамиль до времени сдерживал недовольство своих подданных, переключая его на неверных. Но в конечном итоге ни его личная популярность, ни его безмерная жестокость не могли предотвратить процесс внутреннего разложения имамата, основным фактором которого стало социально-имущественное расслоение.

Николай I придавал большое значение делам на Северном Кавказе. Поздравляя Паскевича с завершением русско-турецкой войны, он писал: „Кончив, таким образом, одно славное дело, предстоит вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рас­суждении прямых польз гораздо важнейшее — усмирение на­всегда горских народов или истребление непокорных“.

Военные действия на Северном Кавказе не были активными и шли с переменным успехом. Не последнюю роль в этом играли постоянные перемещения в командовании Кавказского корпуса, некомпетентное вмешательство чинов Военного мини­стерства и то обстоятельство, что для части старших офицеров война была средством материального обогащения. Отдельные командиры действовали самостоятельно, стремясь к частным по­бедам и военным отличиям. В 1834 г. отряд генерала Ф. К. Клюге-фон-Клюгенау предпринял наступление против Шамиля и вытеснил того из Аварии в Северный Дагестан. Командование решило, что движение горцев в основном подавлено.

Окончательное утверждение на Северном Кавказе Николай I связывал с успехами в Восточном вопросе, долгосрочную политику в котором определили военные и дипломатические победы России. После 1829 г. петербургский кабинет поверил в слабость Османской империи и стал рассматривать ее как удобного соседа, чье существование не вредит интересам России. Демонстрируя добрые намерения, правительство досрочно вывело войска из Дунайских княжеств, сократило размеры турецкой контрибуции. Вскоре появилась новая возможность показать изменившееся отношение к Порте, целостность которой поставил под сомнение мятеж египетского паши. Египетские войска в 1832 г. разгромили султанскую армию, что заставило турецкие власти просить европейские кабинеты о помощи. Великие державы выступали за сохранение Османской империи, но только Россия оказала ей прямую действенную помощь. На восточном берегу Босфора был высажен тридцатитысячный русский десант, а генерал Н. Н. Муравьев был послан в Александрию, чтобы вручить ультиматум египетскому паше. Николай I наставлял Муравьева: „Помни же как можно более вселять турецкому султану доверенности, а египет­скому паше страху“. Демонстрация силы принесла успех, и дви­жение египетских войск на Константинополь было остановлено.

Со специальной миссией в турецкую столицу был послан А. Ф. Орлов, который в июне 1833 г. подписал в местечке Ункяр-Искелеси союзный договор о российской военной помощи султану в случае нового конфликта с египетским пашой. Россия обязалась «поддерживать существование Оттоманской империи… и посвятить для этой цели все влиящие и действительные средства, какие находятся в их власти»[6], выступала гарантом целостности Османской империи. Взамен она получала выгодный режим черноморских проливов, султан обязался закрыть Дарданеллы для военных кораблей европей­ских держав. Для флота России проливы оставались открыты. Закрытие Дарданелл обеспечивало безопасность Черноморско­го побережья России, а провозглашенный принцип совместной обороны проливов позволял контролировать их в случае воен­ных действий. Это была блестящая победа российской диплома­тии, немалый вклад в которую внес лично Николай I. Он проявил уместную твердость, отвергнув попытки Англии, Франции и Австрии пересмотреть Ункяр-Искелесийский договор.

Соотношение сил на Востоке изменилось. В 1833 г. была подписана секретная Мюнхенгрецкая конвенция (первая), по которой Россия и Австрия обязались «обоюдно сохранять принятое ими решение — поддерживать существование Оттоманской империи… и посвятить для этой цели все влиящие и действительные средства, какие находятся в их власти»[7] .

Это соглашение давало возможность использовать противоречия между великими державами, противопоставляя Австрию ее недавним партнерам. Одновременно оно показало, что России трудно обходиться без союзников. Нессельроде был доволен тем, что в случае обострения Восточного вопроса „мы будем видеть Австрию с нами, а не против нас“.

Главным противником России в Восточном вопросе была Англия, чьи экономические позиции на Ближнем Востоке постоянно укреплялись. В 1839 г. новый турецко-египетский конфликт вовлек все великие державы в дела Османской империи. Англия и Австрия поддержали султана, Франция — египетского пашу. Локальный конфликт превратился благодаря участию в нем великих держав в европейский кризис, который лишил Россию „свободы рук“. Понимая, что режим проливов больше не зависит от двусторонних русско-турецких соглашений, Николай I встал на сторону султана, тем самым примкнув к лондонскому и венскому кабинетам. Это был противоречивый союз, продиктованный как данным ранее обещанием сохранить целостность Османской империи, так и идеологическим неприятием „короля баррикад“ и его политики.

В 1840 г, в Лондоне была подписана конвенция, где Россия, Англия, Австрия и Пруссия гарантировали нерушимость турецких границ и выступали против египетской независимости. Великие европейские державы провозгласили международный принцип: «не допускать никакого военного иностранного судна в проливы Босфора и Дарданелл»[8] как России, так и других государств. Это был отход от соглашений 1833 г., но Николай I наиболее важным считал достигнутую дипломатическую изоляцию Франции. Он полагал, что закрытие проливов, „доколе Порта будет находиться в мире“, выгодно России, хотя к этому времени ее действительное влияние на политику Константинопольского кабинета ослабло.

Спустя год была подписана вторая Лондонская конвенция с участием французов. Она выявила одиночество российской дипломатии, чьи успехи ревниво воспринимались другими странами. Судоходство в проливах ставилось под международный контроль, их режим Россия не могла определять путем двусторонних соглашений с Турцией. Проход военных кораблей через проливы в мирное время запрещался, и, таким образом, Черноморский флот лишался оперативного простора.

Конвенция 1841 г. означала отказ от принципов Ункяр-Искелесийского договора, она не обеспечивала безопасности южных рубежей Российской империи и была серьезной неудачей николаевской дипломатии. Ее следствием стало ослабление рус­ского влияния на Балканах, особенно в Сербии и Греции. По­пытки пересмотреть условия Лондонской конвенции 1841 г., ока­зав давление на английское правительство, успеха не имели и лишь привели к сближению позиций Англии и Франции, обес­покоенных демаршами России. Одновременно в этих странах крепли антирусские настроения. Быстро ухудшались отношения с Османской империей, власти которой умело использовали русско-британские и русско-французские противоречия. В короткое время Россия утратила свое громадное влияние на политику Порты, ее первенствующая роль в Восточном вопросе перестала быть бесспорной.

В 1844 г. Николай I посетил Лондон, где пытался добиться англо-русского соглашения по Восточному вопросу. Он убеждал своих собеседников, что Османская империя — »умирающий человек", что близится новый восточный кризис и Россия и Англия должны договориться о разделе сфер влияния, чтобы не допустить преобладания Франции.

Обострение англо-российских противоречий отразилось на ходе кавказских дел, которые рассматривались противоборствующими великими державами в контексте Восточного вопроса. К началу 1840-х гг. Шамиль, умело используя предоставленную ему военными властями передышку, сумел восстановить свои позиции. Далось это не без труда. В 1837 г. имам потерпел поражение от генерала К. К. Фези. Он должен был заключить перемирие, принял российское подданство и выдал заложников, однако через год вновь поднял восстание. В 1839 г. отрядом генерала П. X. Граббе штурмом был взят аул Ахульго, но раненому Шамилю уда­лось скрыться. Благодаря бездействию кавказского командования он вновь подчинил своей власти Аварию и некоторые районы Дагестана, увеличив территорию имамата почти вдвое. Попытка Шамиля перенести военные действия на равнину Северного Дагестана была пресечена, но общее положение вызы­вало беспокойство Николая I. По его личному указанию новый кавказский наместник М. С. Воронцов в 1845 г. предпринял Даргинскую экспедицию с целью овладеть резиденцией имама — аулом Дарго. Отряд в составе 11 пехотных батальонов занял аул, но затем попал в засаду и вышел из окружения после жестокого боя, потеряв свыше полутора тысяч человек. Следствием Даргинской экспедиция стала перемена тактики: Воронцов вернулся к цициановской политике сочетания военных угроз, лести и прямого подкупа. Одновременно в лесах предгорий рубились просеки, что резко уменьшало возможность внезапных набегов. Шамиль был оттеснен в горы Дагестана и фактически оказался в осаде. Участились измены среди наибов, открытые формы приняло недовольство простых горцев.

2.3. Восточный вопрос в 1850-1890 гг.

Заключительным и чрезвычайно важным событием первого периода в истории Восточного вопроса стала Крымская война 1853-1856 гг. Она была вызвана стремлением европейских стран избавиться от тяготившего Европу русского преобладания. Вместе с тем война оказалась спровоцирована неумелой дипломатией Николая I, переоценившего глубину кризиса в Турции и близость распада Османской империи. С середины 40-х гг. он перешел от политики поддержания статус кво на Балканах к подготовке раздела турецких владений. В связи с этим российское правительство считало нужным договориться с Англией на случай кризиса в Турции. Однако, настороженная ростом влияния России, особенно после революционных потрясений 1848-1849 гг., Англия заняла позицию скрытого, а затем и все более явного противодействия планам российского императора. На антирусской почве в 1849-1851 гг. сложился фактический союз Англии и Франции. Французские амбиции на Востоке объяснялись опасениями русского преобладания в Константинополе и стремлением Наполеона III укрепить авторитет своей власти.

Конфликт между Россией и Францией принял форму спора о преобладании католической или православной церкви в Палестине, но фактически стал соревнованием русской и французской дипломатии за влияние на султана, под властью которого находились христианские древности. Борьба началась дипломатическим демаршем Наполеона III в 1851 г., подкрепленным демонстрацией военно-морской мощи. В ответ Николай I направил в Константинополь князя А.С.Меншикова с чрезвычайной миссией. Тот предъявил ультиматум с требованием признания за Россией права вмешательства в дела о положении православного населения Турции. Меншиков довольно бесцеремонно повел себя во время встречи с султаном Абдул-Меджидом, хотя тот соглашался на некоторые уступки. После нескольких дней переговоров Меншиков представил султану проект конвенции, которая делала российского царя фактически вторым турецким султаном. Разумеется, Абдул-Меджид не ожидал такого от российского посланника и отклонил конвенцию[9] .

В подкрепление своего дипломатического демарша император Николай ввел в июле 1853 г. русские войска в Дунайские княжества Порты «в залог, доколе Турция не удовлетворит справедливым требованиям России». Взяв курс на развязывание войны, царь полагал, что речь идет о противостоянии со слабой, как ему казалось, в военном отношении Францией, которая не решится воевать против России. Еще менее его беспокоили во­енные силы Турции. Цели войны определялись ни­колаевским правительством достаточно расплывчато. Исходя из того, что Турция будет действовать в одиночестве, полагали возможным разбить ее военные силы на Балканах и в Закавка­зье, «наказать» султана и вынудить его к подписанию выгодно­го для России мира. Важное место занимали соображения по­вышения престижа Николая 1 среди христианского и славянско­го населения Османской империи, грядущее освобождение которого от мусульманского рабства воспевалось официальными публицистами. Вместе с тем вопрос о расчленении Османской империи не ставился.

29 сентября 1853 г. был обнародован хатт-и-хумаюн султана Абдул-Меджида I о войне против Российской империи. 2 ноября того же года появился военный манифест Николая I. Война, начатая со слабой Турцией, скоро переросла в войну сильнейших держав Европы против России. В марте 1854 г. был заключен англо-франко-турецкий военный союз, и 27-28 марта последовало объявление западными союзниками войны России. Чуть позже к союзу присоединилась Сардиния (Пьемонт). Австрия заняла позицию недоброжелательного по отношению к восточному соседу нейтралитета, постоянно угрожая подключением к военным действиям.

Таким образом, Николай I оказался перед лицом могущественной коалиции, против блока не только европейских правительств, но и европейского общества. Россия несла последствия «полицейского» вмешательства, проводимого николаевскими властями в Европе. Военное поражение царизма под Севастополем, невозможность дальнейшего продолжения войны ввиду истощения сил обеих сторон, расхождения между Англией и Францией по поводу военных планов заставили воюющие державы искать мира. В феврале-марте 1856 г. в Париже состоялся конгресс с участием России, Франции, Англии, Австрии, Турции, Сардинии и Пруссии. Заключенный ими 30 марта 1856 г. договор значительно ослабил позиции России на Черном море и надолго определил расстановку сил в Восточном вопросе.

Условия Парижского мирного договора были унизительны и суровы для России. Так, Моссе пишет: «Условия, окончательно принятые Александром II, были жестоки. Два из них в особенности глубоко ранили русскую гордость. Первое из них, вводимое по требованию Австрии, предусматривало «уточнение» границ между Россией и Турцией… чтобы убрать русскую империю от любых контактов с судоходной частью Дуная и его притоков… Еще более унизительным, однако, была принудительная нейтрализация Черного моря, принятая по настоянию Британии… статьи Парижского мирного договора были в своей суровости беспрецедентными в анналах европейской дипломатии».[10]

Крымская война 1853-1856 гг. привела к существенным сдвигам в политике ведущих европейских держав в Восточном вопросе.

В Англии далеко не все были довольны ее результатами. И все-таки Великобритания многого достигла. Главным было утверждение преобладающего английского влияния в Турции и резкое сокращение возможностей России вмешиваться в дела на Балканах и Ближнем Востоке. Английский курс на сохранение статус-кво, несколько модернизированный и дополненный прожектами трансформации Турции посредством реформ в современное цивилизованное государство, имел прежнюю антироссийскую направленность и противостоял объективной исторической тенденции ее неизбежного краха.

Победа над Россией, стоившая Франции в 5 раз больших жертв, нежели Англии, укрепила режим Второй империи, способствовала возрастанию ее роли в европейских делах. В то же время Франция не получила существенных приобретений на Востоке, а первоначальные надежды на усиление позиций французского капитала в Турции и превращение ее в рынок сбыта и источник сырья для французской промышленности, не вполне оправдывались.

Крымская война привела к разрыву прежней политики сотрудничества Австрии с Россией в Восточном вопросе. Эти две наиболее заинтересованные в балканских делах державы преследовали прямо противоположные цели и тщательно следили за каждым шагом друг друга. В отличие от Англии или Франции Австрия (с 1867 г. — Австро-Венгрия) не могла рассчитывать на успешную экономическую экспансию в турецких владениях. Вот почему она начинает выступать в роли защитницы христианских народов, оказывает дипломатическую поддержку стремлению к самостоятельности Сербии и Болгарии, хотя и при сохранении верховной власти Порты. Вместе с тем Австро-Венгрия не упускает из вида главную цель — установления своего господства над Боснией и Герцеговиной в качестве ключа к господству над всем Балканским полуостровом.

Поражение России в Крымской войне положило начало новому курсу в русской внешней политике, который стал осуществляться пришедшим к управлению иностранными делами А.М.Горчаковым. Его содержание нашло отражение в крылатой фразе нового министра: «К России обращаются с упреком, что она изолируется и хранит молчание… Говорят, что Россия дуется. Россия не дуется, Россия сосредотачивается». Многочисленные внутренние проблемы и пребывание в международной изоляции вынуждали Россию к сдержанности и миролюбию. Российская дипломатия, и прежде всего на Балканах, находилась в глубой обороне. Именно этим самоограничением активнейшего участника европейского концерта объясняется продолжавшееся в течение двух десятилетий относительное затишье в Восточном вопросе.

В этих условиях для русского правительства существовал только один путь восстановления своего влияния в регионе — опора на национальные движения подвластных Порте народов, поощрение их культурного развития и расширения политических прав. Цель царизма состояла не столько в том, чтобы спасти братьев-славян от турок, сколько предотвратить их объединение с народами Запада в случае распада Турции.

Свертывание правительственной деятельности в «Восточных делах» компенсировалось повышением активности русской общественности, которая именно по поводу славянских проблем на Балканах заявила о своем праве влиять на внешнюю политику России. Либеральные и консервативные интерпретации славянской идеи подкрепляли правительственную политику подготовки реванша в Восточном вопросе и были нужны власти для обеспечения единства трона и общества во внутренних и внешнеполитических делах. Этим можно объяснить и фактическое поощрение деятельности славянских комитетов, первый из которых возник в 1858 г. в Москве по инициативе видных славянофилов во главе с И.С.Аксаковым и Ю.Ф.Самариным. Деятельность славянских комитетов достигла своего апогея в 1875-1878 гг., когда их усилия позволили мобилизовать на помощь Балканам свыше 5 тысяч добровольцев, значительные материальные и денежные ресурсы. Однако зависимость этой общественной активности от власти проявилась в фактическом разгоне комитетов в июле 1878 г., после речи их лидера И.Аксакова, осудившего решения Берлинского конгресса.

Осенью 1870 г., когда шла франко-прусская война, создалась благоприятная ситуация, позволившая покончить с самым тяжелым для России условием Парижского договора — запретом держать флот на Черном море. 19 (31) октября А.Д.Горчаков разослал циркуляр, в котором заявлялось, «что е. и. в. не может долее считать себя связанным обязательствами трактата 18-го/30-го марта 1856 года, насколько они ограничивают его верховные права в Черном море…, считает своим правом и своей обязанностью заявить е. в. султану о прекращении силы отдельной и дополнительной к помянутому трактату конвенции, определяющей количество и размеры военных судов, которые обе прибрежные державы предоставили себе содержать в Черном море…»[11] Циркуляр Горчакова был неодобрительно встречен Англией и Австро-Венгрией. Однако на Лондонской конференции послов 1 (13) марта 1871 г. при поддержке Пруссии была подписана конвенция, которая отменила «нейтрализацию» Черного моря. Конвенция 1871 г. регулировала режим проливов вплоть до первой мировой войны.

На фоне вынужденной пассивности России в Восточном вопросе стали более заметны довольно робкие шаги, которые делали подвластные Турции народы на своем пути к независимости. Восстания в Герцеговине в 1862 г. и на Крите в 1866 г., борьба болгар за восстановление национальной церкви, возникновение на Балканах четнических отрядов и создание конспиративных революционных организаций — все эти факты свидетельствовали о формировании новых и достаточно радикальных общественных настроений.

Новые тенденции стали проявляться и в росте дипломатической активности независимых и формально еще остававшихся в составе Турции молодых балканских государств, которые пытались объединиться для совместной борьбы с Портой. Так возник план создания Балканского союза, который был оформлен двусторонними договорами Сербии с Черногорией, Грецией и Румынией в 1866-1868 гг., а также установлением сотрудничества с политическими организациями других балканских народов, в частности болгар и хорватов. Дело зашло так далеко, что была даже намечена дата войны с Портой — 1 октября 1868 г. Однако этого не случилось. Балканский союз оказался не жизнеспособным и распался вскоре после смерти главного его инициатора серсбкого князя Михаила Обреновича, убитого заговорщиками 29 мая 1868 г.

Вспыхнувшие летом 1875 г. в Боснии и Гецеговине волнения положили начало новому Восточному кризису 1875-1878 гг., названному современниками великим. Боснийское восстание было поддержано славянскими народами других областей Турецкой империи. В 1875-1876 гг. в Болгарии состоялись Старо-Загорское и Апрельское восстания, потопленные в крови регулярной турецкой армией. Непосредственным откликом на все эти события стало объявление Сербией (действовавшей в союзе с Черногорией) в июне 1876 г. войны Турции. Несмотря на героизм сербских солдат, турецким войскам удалось легко отбить наступление, и только вмешательство России спасло Сербию от катастрофы и позволило заключить в начале 1877 г. мир на условиях довоенного положения.

В условиях растущего давления держав, финансового кризиса, роста религиозно-османского шовинизма, 2 июня 1876 г. группа националистически настроенных офицеров совершила государственный переворот, убив султана Абдул-Азиза. Данными обстоятельствами решили воспользоваться «новые османы», поддержавшие сторонника реформ Мидхат-пашу, который после низложения в августе 1876 г. очередного султана Мурада и прихода к власти Абдул-Хамида получил пост великого визиря. Мидхат, понимая невозможность силового решения проблем, сделал ставку на реформы и использование противоречий прежде всего между Россией и Англией. Он устанавливает контакты с англичанами, пытаясь заручиться их поддержкой в осуществлении политико-юридических преобразований и противостоянии России.

Стремительное развитие событий на Балканах стало поводом для созыва 11 (23) декабря 1876 г. Константинопольской конференции великих держав с целью оказания дипломатического воздействия на Турцию в пользу подвластных народов. Однако в день открытия конференции в Турции была провозглашена конституция, и Стамбул отверг все требования великих держав о реформах на Балканах как беспочвенные. После провала Константинопольской конференции русско-турецкие отношения резко ухудшились.

Последующее отклонение Портой при поддержке Великобритании Лондонского протокола, подписанного 19 (31) марта 1877 г. и преследовавшего ту же цель давления на турецкое правительство, привело к русско-турецкой войне, которая началась 24 апреля 1877 г. Летом в войну против Турции вступила Румыния, а в декабре Сербия (Черногория продолжала оставаться в состоянии войны с июня 1876 г.).

Потерпев полный военный разгром в войне, Турция в начале 1878 г. обратилась к России с просьбой о перемирии, и 3 марта в местечке Сан-Стефано близ Стамбула был подписан прелиминарный мирный договор. Договор вызвал резкое противодействие западных держав, в особенности Великобритании и Австро-Венгрии. Под угрозой восстановления коалиции времен Крымской войны России вынуждена была согласиться на пересмотр условий Сан-Стефанского договора. На Берлинском конгрессе, который проходил в июне-июле 1878 г., он был заменен многосторонним договором, который сводил на нет значение военной победы России.

Потеряв в боях около 200 тыс. солдат, Российская империя не сумела реализовать ни одной своей стратегической цели на Балканах (создание зависимой от России Великой Болгарии, установление контроля над проливами, укрепление своего влияния в регионе). Несмотря на ревизию Сан-Стефано, Берлинский трактат утвердил коренные изменения, произошедшие в судьбах балканских народов. Сербия, Румыния и Черногория были признаны полностью независимыми государствами, Болгария обрела фактическую самостоятельность.

Еще одним следствием дипломатической борьбы в период Восточного кризиса 1875-1878 гг. стал новый поворот в судьбе Боснии и Герцеговины. На основе закулисного торга России и Австро-Венгрии, последняя в обмен на благожелательный нейтралитет в назревавшей русско-турецкой войне получила право оккупации этих богатых турецких провинций. «Провинции Босния и Герцеговина будут заняты и управляемы Австро-Венгриею. Так как австро-венгерское правительство не желает принять на себя управление Новобазарским санджаком, простирающимся между Сербиею и Черногорией по направлению на юго-восток за Митровицу, то оттоманское управление останется в нем в действии по -прежнему. Но для того, чтобы обеспечить существование нового политического строя, а также свободу и безопасность путей сообщения, Австро-Венгрия предоставляет себе право содержать гарнизоны, а также иметь дороги военные и торговые на всем протяжении этой части прежнего боснийского вилайета...»[12] Этот сговор, зафиксированный в секретной Будапештской конвенции от 3 января 1877 г., после окончания войны был подтвержден Берлинским трактатом 1878 г. В период Восточного кризиса 1875-1878 гг. Греция была единственным балканским государством, непосредственно не участвовавшим в вооруженной борьбе, но выиграла она не меньше других стран. На основании решений Берлинского конгресса и последующих греко-турецких переговоров в 1881 г. почти вся Фессалия и часть Эпира были переданы Греции. Что же касается мощного восстания 1878 г. на Крите под лозунгом воссоединения с Грецией, то его цель не была достигнута из-за противодействия Великобритании. Берлинский конгресс лишь обязал Порту предоставить острову административную автономию. Главным итогом русско-турецкой войны 1877-1878 гг. для Восточного вопроса в целом был крах политики статус-кво. Творец этой политики Великобритания ограничивалась лишь борьбой за целостность османских владений в Азии, что, впрочем, не помешало англичанам оккупировать Кипр, якобы для укрепления турецкой обороны.

Условия Сан-Стефанского мира и Берлинского трактата имели еще одну, мрачную сторону. Освобождение балканских народов сопровождалось грубейшим вмешательством великих держав в их дела. Австрийская оккупация Боснии и Герцеговины, попытка русского царя создать марионеточное болгарское государство, перекройка государственных границ без учета интересов самих балканских народов — все это посеяло зерна тех многочисленных конфликтов и военных столкновений, которые дали основание современникам назвать Балканы «пороховым погребом Европы». Превращение этого региона в горячую точку стало неизбежным не только из-за противоборства великих держав, но и вследствие острого соперничества правителей молодых национальных государств. Стремление правящих элит отдельных стран добиться преобразования на полуострове, потеснить соседей породило планы создания Великой Сербии, Великой Болгарии, Великой Румынии… Начались поиски внешней поддержки для реализации этих шовинистических программ, что только облегчало вмешательство в балканские дела и осложняло обстановку.

Новые противоречия дали о себе знать уже через несколько лет после завершения русско-турецкой войны. В 1885 г. произошло воссоединение Болгарского княжества с Восточной Румелией, остававшейся по Берлинскому трактату автономной турецкой провинцией. Подстрекаемая Австро-Венгрией против воссоединения выступила Сербия, протестуя против нарушения равновесия в регионе. Однако начавшаяся в ноябре того же года война оказалась неудачной для ее инициатора. В феврале 1886 г. между двумя государствами был подписан мир на условиях восстановления довоенных границ.

События середины 80-х годов со всей отчетливостью показали, что в рамках Восточного вопроса сформировался новый узел межбалканских противоречий. Не будучи прямо связанным с дележом турецкого наследства, этот источник противоречий превратил Балканы в постоянный очаг конфликтов, которые привели и к возникновению Первой мировой войны.

После Великого кризиса 1875-1878 гг. в Восточном вопросе наблюдалась своеобразная историческая пауза. На первый взгляд, его накал несколько снизился. И все же борьба за финансово-экономический контроль над Османской империей не прекращалась. Результатом стала финансовая зависимость Порты, раздел территории империи на железнодорожные, горнодобывающие концессии Англии, Франции, Германии и Австро-Венгрии. Активность России в восточных делах после Берлинского конгресса упала: сказывались внутренние проблемы и стремление сохранить достигнутые позиции на Балканах за счет компромисса с Австро-Венгрией и Германией.

В 1885 г. царская дипломатия потерпела неудачу, предложив созвать международную конференцию для обсуждения событий в Болгарии, приведших к воссоединению с ней Восточной Румелии. Инициативу перехватила Англия. Пользуясь своим влиянием на султана Абдул-Хамида II, она убедила его не вводить турецкие войска в Румелию и подписать с болгарским князем Александром Баттенбергом соглашение, по которому Порта фактически признала объединение Болгарии. Александр Баттенберг и сменивший его в августе 1886 г. Фердинанд Кобургский ориентировались на Австро-Венгрию и Германию. Российские власти болезненно восприняли утрату контроля над Болгарией.

В 80-е годы XIX в. осуществлялось расширение сферы британской экспансии на Ближнем Востоке, в частности в Египте, в отношении которого официальный Лондон предпочитал действовать самостоятельно, отвергая предложения французов о совместных акциях. Воспользовавшись беспорядками в Египте, в июне 1882 г. британское правительство направило к его берегам военную эскадру, парламент выделил 2 млн. ф. ст. на нужды экспедиции. К середине сентября 1882 г., сломив сопротивление египетских войск, англичане заняли Суэц, Каир и Александрию. Протесты Порты (формального сюзерена Египта) и Франции были отклонены. Британские представители заверяли, что оккупация носит временный характер и по мере стабилизации войска покинут страну. По сути, однако, Египет оказался под протекторатом Англии. Таким образом подтвердился переход Британии от установок на сохранение целостности Османской империи к ее фактическому расчленению. Кроме того захват Англией Египта побудил Константинополь перестраиваться с «лондонской волны на берлинскую».

Французские правящие круги, в свою очередь, вели активную финансово-экономическую и политическую борьбу за обладание Тунисом, номинально считавшимся частью Османской империи. Под предлогом «безопасности Алжира» правительство Ж.Ферри угрозой силы заставило туниского бея сначала подписать Бордосский договор о праве Франции держать свои войска в Тунисе, а в 1883 г. признать французский протекторат. Этот успех Франции обострил ревностное отношение итальянских властей и подтолкнул их к союзу с Германией и Австро-Венгрией, известному как Тройственный союз. Вообще, политика итальянского королевства в Восточном вопросе имела локальный характер и определялась попытками получить часть османских владений в Ливии или на Ближнем Востоке.

Важным фактором, обострившим соперничество европейских держав в Османской империи, стала нарастающая активность Германии. Оживилась деятельность во владениях Порты Немецкого и других банков. Военные и финансово-экономические контакты с турками дополнялись визитами германских коронованных особ. Первый — Вильгельма II — состоялся в ноябре 1889 г. Он подготовил заключение 26 августа 1890 г. договора между Османской империей и Германией о дружбе, торговле и судоходстве. Одновременно Бисмарк и его преемники уверяли Европу в «нежелании иметь преимущественные перед другими державами интересы в Турции» и выступали в пользу «целостности и единства Порты», на что ссылался Абдул-Хамид II, оправдывая нарастающий диалог с Берлином. Немцы успешно проводили политику мирного проникновения в Османскую империю. Преодолевая сопротивление России и Франции, германское Оттоманское общество железных дорог в феврале 1893 г. приобрело концессию на строительство в Анатолии железных дорог длиной свыше 1 тыс. км.

В середине 90-х годов (1894-1897 гг.) державы попытались использовать армянский вопрос для дальнейшего наступления на Турцию. Особенно усердствовала британская дипломатия. Ссылаясь на ст.61 Берлинского трактата, Англия предложила правительствам Франции, России и Германии потребовать от султана проведения реформ в армянских областях. Царские власти и их французский союзник согласились с этим предложением. Германское правительство уклонилось от переговоров с Лондоном, фактически поддержав турецкого султана. Ситуация осложнилась восстанием греков на острове Крит и начавшейся в апреле 1897 г. греко-турецкой войной. Германия и в этом случае встала на турецкую сторону. Англия, Франция и Россия все же добились заключения перемирия, а затем и мира. Крит получил широкую автономию, а греческий принц Георг был назначен туда комиссаром с мандатом от Англии, Франции, России и Италии.

В конце XIX в. и в начале ХХ в. планы германского руководства на Востоке приобретали все более широкомасштабный характер. При поддержке банков и монополий кайзеровская дипломатия в серии переговоров и в ходе очередного визита Вильгельма II в Османскую империю добивалась расширения экономических привилегий. 5 марта 1903 г. в Стамбуле был подписан окончательный концессиональный договор на 99 лет о строительстве 2800 км. Багдадской железной дороги на выгодных для немецкого капитала условиях. Это была большая победа германской дипломатии. Предложение Англии (план лорда Ленсдауна) о разделе Багдадской магистрали на четыре секции с передачей строительства каждой из них под контроль одной из великих держав не получил поддержки в Париже и Петербурге, а главное в Берлине. Царскому правительству турки пообещали предоставить концессию на части территории Малой Азии, прилегающей к Черному морю.

В условиях нарастающего антагонизма с Германией английские и французские политики предпочли урегулировать свои разногласия в отношении Порты. После интенсивных переговоров стороны подписали 8 апреля 1904 г. соглашение («сердечное согласие»). Оно было направлено на закрепление британского контроля над Египтом и французского над Марокко.

На рубеже веков Россия и Австрия искали возможности усиления своего влияния на Балканах. Правительства обеих империй в 1903 г. договорились о совместном контроле над Македонией и о сдерживании болгарских и иных притязаний на эту область (Мюрцштегское соглашение). Россия старалась вернуть в свое лоно Болгарию, восстановив с ней в 1896 г. разорванные 10 лет назад дипломатические отношения и подписав в 1909 г. военную конвенцию против Австрии и Румынии. Однако значительная часть болгарской элиты претендовала на раздел оставшихся турецких владений на Балканах, чего конвенция не обеспечивала.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Восточный вопрос во внешней политике России всегда имел большое значение. Россия играла роль покровителя христианских народов Османской империи. «Что касается Востока, помимо непосредственных и жизнен­ных интересов, которые есть у нас в этом регионе, существуют еще традиции и национальные симпатии, которые небезразлич­ны для нашей политики» — писал Горчаков в своем докладе Александру II 13 (25) апреля 1859г. Но на Балканах сталкивались интересы не только России, но и других ведущих государств Европы: Англии, Франции, Австрии. Для Англии и Франции это был прежде всего вопрос о военном и торговом господстве на Средиземном море, для Австрии и России – о возможной территориальной экспансии. На протяжении полутора столетий Восточный вопрос находился в центре внимания великих держав и во многом определял характер международной жизни. По мере ослабления и распада Османской империи актуальность этой интернациональной проблемы уменьшалась. В начале XX века Турция лишилась обширных владений в Европе, Азии и Африке и в основном замкнулась в своих этнических границах. Подвластные Порте народы обрели свободу, и на обломках некогда могущественного царства возникли независимые государства. В результате международно-правового урегулирования после первой мировой войны Восточный вопрос оказался исчерпан, то есть исчезли породившие его причины и определявшие его развитие факторы.

Вместе с тем нельзя не заметить, что и в дальнейшей истории XX века регион Ближнего Востока и Балкан был и во многом продолжает оставаться в ряду самых горячих точек планеты. По всей вероятности, мы имеем дело с определенной исторической закономерностью, когда при всей видимой решенности проблемы она неисчезает бесследно, но трансформируется, наполняясь новым содержанием и приобретая новые черты.

В этом смысле Восточный вопрос породил целую череду новых конфликтов между вновь возникшими субъектами международного права, а также настоящий клубок острых противоречий межэтнического и межрелигиозного свойства внутри независимых государств — бывших владений Турции.

Кроме того, история Восточного вопроса со всей наглядностью показала, что главным фактором, определявшим развитие и основные этапы его решения, была политика великих держав, их прямое и косвенное воздействие на ход событий.

Список литературы

1. Внешняя политика России XIX и начала ХХ века. Документы Российского министерства иностранных дел. — М.,1962. — Серия 1. — Т.4.

2. Стегний П.В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II. 1772. 1795. — М.: Межд. отношения, 2002- 673c.

3. Андерсон М.С. Восточный вопрос в 1774-1923 гг. – М.: Межд. отношения. Пер. А. Хромовой. – Л., 1970 – 402c/

4. Хрестоматия по истории международных отношений. Выпуск 1. Европа и Америка. — М.,1963.

5. Хрестоматия по истории международных отношений. Выпуск 2. Африка и Передняя Азия. -М.,1972.

6. Хрестоматия по новейшей истории. В 3-х Т. — М.,1960.

7. Костяшов Ю.В., Кузнецов А.А., Сергеев В. В., Чумаков А. Д. Восточный вопрос в международных отношениях во второй половине XVIII — начале ХХ вв. — Калининград, 1997.

6. Сборник договоров России с другими государствами, 1856-1917. — М.,1952. — С.181-206.

[1] Стегний П.В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II. 1772. 1795. — М.: Межд. отношения, 2002.- С. 192.

[2] Андерсон М.С. Восточный вопрос в 1774-1923 гг. – М.: Межд. отношения. Пер. А. Хромовой. – Л., 1970. — С. 211.

[3] Костяшов Ю.В., Кузнецов А.А., Сергеев В. В., Чумаков А. Д.Восточный вопрос в международных отношениях во второй половине XVIII — начале ХХ вв. — Калининград, 1997. — С 10.

[4] Внешняя политика России XIX и начала ХХ века. Документы Российского мин. иностранных дел. — М.,1962. — С.306.

[5] Хрестоматия по истории международных отношений. Выпуск 1. Европа и Америка. — М.,1963.– С. 150.

[6] Внешняя политика России XIX и начала ХХ века. Документы Российского мин. иностранных дел. — М.,1962. — С.152.

[7] Хрестоматия по истории международных отношений. Выпуск 1. Европа и Америка. — М.,1963.– С. 156.

[8] Хрестоматия по истории международных отношений. Выпуск 2. Африка и Передняя Азия. — М.,1972. — С. 47.

[9] Покровский М.Н. Указ. соч. С. 20-23

[10] Мосс В.Е. Конец крымской войны и создание системы международных договоров 1855-1871 гг. Пер. Светлов К.Т. – М., 1968. С. 56

[11] Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. — М.,1952. — С.103-107.

[12] Сборник договоров России с другими государствами, 1856-1917. — М.,1952. — С.181-206.