Контрольная работа: Геополитика, её сущность

СОДЕРЖАНИЕ

1. ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ А. МЭХЕНА И Х. МАКИНДЕРА

Одной из важных вех в формировании геополитических идей считается появление в конце XIX в. работ американского адми­рала А. Мэхена, среди которых центральное место занимает кни­га «Влияние морской силы на историю (1660 – 1783гг.)», опублико­ванная в 1890г. В тот период эта книга имела огромный успех. Только в США и Англии она выдержала 32 издания и была пе­реведена почти на все европейские языки, в том числе и на рус­ский (в 1895 году). Английские рецензенты называли работы Мэхена «евангелием британского величия», «философией морской истории». Кайзер Германии Вильгельм II утверждал, что он старается наизусть выучить его работы и распорядился разослать их во все судовые библиотеки Германии.[1] Необычайный успех вы­пал на долю этих работ в Японии.

Суть главной идеи Мэхена, настойчиво проводимой во всех его работах, состояла в том, что морская мощь в значительной мере определяет исторические судьбы стран и народов. Объясняя превосходство Великобритании в конце XIX в. над други­ми государствами ее морской мощью, Мэхен писал: «Должное ис­пользование морей и контроль над ними составляет лишь од­но звено в цепи обмена, с помощью которого страны аккуму­лируют богатства,… но это центральное звено».[2]

Мэхен вы­делял следующие условия, определяющие, по его мнению, основ­ные параметры морской мощи: географическое положение страны, ее природные ресурсы и климат, протяженность терри­тории, численность населения, национальный характер и госу­дарственный строй. При благоприятном сочетании этих факто­ров, считал Мэхен, в действие вступает формула: N+NM+NB =SP, т.е. военный флот + торговый флот + военно-морские базы = морское могущество.

Свою мысль он резюмировал следующим образом: «Не захват отдельных кораблей и конвоев неприятеля, хотя бы и в большом числе, расшатывает финансовое могущество нации, а подавля­ющее превосходство на море, изгоняющее с его поверхности не­приятельский флаг и дозволяющее появление последнего лишь как беглеца; такое превосходство позволяет установить контроль чад океаном и закрыть пути, по которым торговые суда дви­жутся от неприятельских берегов к ним; подобное превосходст­во может быть достигнуто только при посредстве больших флотов». Исходя из подобных постулатов, Мэхен обосновывал мысль о необходимости превращения США в могущественную военно-морскую державу, способную соперничать с самыми крупными и сильными, государствами того периода.

Существенный вклад в разработку геополитической трак­товки внешней политики государств внес английский исследо­ватель сэр Макиндер. 25 января 1904г. Макиндер выступил на заседании Королевского географического общества с докладом «Ге­ографическая ось истории». Определенные коррективы в концеп­цию, сформулированную в этой статье, были внесены им в 1919 и 1943 гг. Как считал Макиндер, вначале в качестве осевой об­ласти истории – серединной земли или хартленда – выделилась Центральная Азия, откуда татаромонголы, благодаря подвиж­ности их конницы, распространили свое влияние на Азию и зна­чительную часть Европы. Со времени Великих географических открытий баланс сил изменился в пользу приокеанических стран, в первую очередь Великобритании. Однако, считал Макин­дер в 1904 году, новые средства транспортных коммуникаций, прежде всего железные дороги, снова изменят баланс сил в пользу сухопутных держав.

Исходя из этой постановки, он сформулировал свою концеп­цию хартленда, каковым считал евразийское пространство или Евразию. Макиндер оценивал последнюю как гигантскую есте­ственную крепость, непроницаемую для морских империй и бо­гатую природными ресурсами, и в силу этого считал ее «осью ми­ровой политики». В 1919г., выступив против вильсоновского иде­ализма, на основе которого США вступили в первую мировую вой­ну, чтобы «положить конец всем войнам» и «спасти демократию для мира», Макиндер отмечал: «идеалисты являются солью зем­ли», но «демократия несовместима с организацией, необходи­мой для войны против автократических режимов». При этом Макиндер сетовал на то, что политические моралисты вроде Вильсона «отказываются считаться с реальностями географии и экономики».

Он сформулировал свою позицию в ставшем известным тези­се: тот, кто контролирует Восточную Европу, контролирует хартленд; кто контролирует хартленд, тот контролирует мировой остров; кто контролирует мировой остров, тот контролирует весь мир. Поэтому, утверждал Макиндер, для предотвращения следующей мировой войны необходимо создать блок независи­мых стран, расположенных между Германией и Россией, для со­хранения баланса сил на евразийском континенте.[3]

В 1943г., в разгар второй мировой войны редактор журна­ла «Форин аферс» пригласил престарелого Макиндера (тогда ему было уже 82 года) порассуждать относительно его идей в кон­тексте тогдашнего положения в мире. В статье «Круглый мир и завоевание мира (peace)», написанной по этому поводу, Макин­дер утверждал, что если Советский Союз выйдет из войны побе­дителем над Германией, то он превратится в величайшую сухо­путную державу на планете. Вместе с тем он подверг значитель­ной ревизии свою первоначальную концепцию.

Теперь, по его схеме, хартленд включал помимо громоздко­го массива суши северного полушария Сахару, пустыни Централь­ной Азии, Арктику и субарктические земли Сибири и Северной Америки. В этой схеме Северная Атлантика стала «средиземным океаном». Это пространство он рассматривал как опорную точ­ку Земли, как регион, отделенный от другого главного региона – муссонных территорий Индии и Китая. По мере наращивания мощи этот регион, говорил Макиндер, может стать противовесом северному полушарию. Предложенную в статье версию Макин­дер назвал «второй географической концепцией».

Несомненно, здесь автор отказался от прежнего жесткого дихотомического противопоставления сухопутных и морских держав. Это и не удивите но, если учесть, что в обеих мировых войнах континентальные и морские державы находились во взаимных союзах. Собственно говоря, англо-русская Антанта 1907г. никак не укладывалась в рамки первоначальной концеп­ции Макиндера. Тем более противоречила ей тройственная ось Берлин – Рим – Токио. А пребывание океанических держав США и Великобритании в антигитлеровской коалиции с континенталь­ным Советским Союзом вовсе подрывало его конструкции.

Очевидно, что несмотря на различия между Мэхеном и Макиндером, которые делали упор соответственно на морскую и сухопут­ную мощь, они были едины в своих основополагающих позициях. Оба презрительно оценивали демократию и враждебно относились к свободной торговле и самому коммерческому классу. Мэхен мог одобрительно говорить об использовании морской торговли в ка­честве источника английской экономической мощи, но в его схе­ме именно контроль над морями играл решающую роль в восхож­дении и могуществе Британской империи. А Макиндер был убеж­ден в том, что экономическая мощь государства никак не зависит от свободной торговли. По его мнению, классические теории раз­деления труда не только вредны, но и попросту опасны, посколь­ку свободная конкуренция на мировых рынках чревата войной.

2. РОССИЯ И ИСЛАМИЗМ

Общеизвестным фактом является то, что в течение продолжительного времени в разных регионах формируется зона возрастающей многоуровневой нестабильности (социально-политической, этнополитической, военно-политической) с активной вовлеченностью в дестабилизационные процессы и акции исламских (исламистских) организаций, движений, группировок и режимов. Террористические акты, восстания и мятежи, сепаратистские и ирредентистские движения, затяжные военные действия и конфликты низкой интенсивности – таковы проявления дестабилизирующей активности в таких регионах, как Ближний и Средний Восток, Центральная Азия и Кавказ, Западная Европа, «черная» Африка, США, Латинская Америка и, самое главное для нас, Россия (Чечня и в целом Северный Кавказ, другие регионы страны).

Адекватной формой экспликации подобной дестабилизирующей активности является концепт (понятие) исламизма. Исламизм – идеология и практическая деятельность, ориентированные на создание условий, в которых социальные, экономические, этнические и иные проблемы и противоречия любого общества (государства), где наличествуют мусульмане, а также между государствами, будут решаться исключительно с использованием исламских норм, прописанных в шариате (системе нормативных положений, выведенных из Корана и Сунны). Иными словами, речь идет о реализации проекта по созданию политических условий для применения исламских (шариатских) норм во всех сферах человеческой жизнедеятельности. Именно поэтому исламизм именуется еще политическим исламом или политизированным исламом. Тем самым исламизм представляет собой одну из политических идеологий и в этом отношении функционально сравним с другими политико-идеологическими системами.[4]

На Северном Кавказе фактически идет война нового типа, которая изменилась и по тактике, и по задачам своих действий. Изменился и противник. Прежде им являлся разного рода национализм, который наиболее ярко проявился в чеченском сепаратизме. Ему на смену пришел радикальный исламизм. Если национализм стремился захватить определенную территорию, образовать там какую-то власть и объявить о создании своего собственного независимого государства, то радикальный исламизм ведет подпольно-партизанскую борьбу за свое духовное влияние во всех мусульманских республиках. Ему важно не столько захватить власть, скажем в Карачаево-Черкесии или Дагестане, сколько укоренить свои идеи в регионе, импортировать их в Татарстан, Башкортостан. Исламские радикалы фактически отрицают национальность и стремятся объединить под своей властью шариата весь Кавказ. Сегодня можно уверенно говорить о том, что террористическое подполье радикального исламистского толка, действующее на Северном Кавказе, тесно связано с международным исламистским террористическим интернационалом.

Оно имеет четкие цели. Финальная цель высшего уровня – создать всемирный исламский Халифат, жизнь в котором должна быть устроена по аналогии режима талибов в Афганистане. Цель второго уровня – образовать кавказский исламский Халифат как плацдарм для борьбы за всемирный Халифат. Цель третьего уровня – породить хаос на Северном Кавказе, чтобы в этом хаосе захватить власть и потом создать исламский Кавказский Халифат.

Для возникновения хаоса важно стимулировать конфликты, которые террористы и пытаются разжечь, действуя сразу по нескольким направлениям. Это – конфликт между христианами и мусульманами, чтобы обострить радикализм в Российском мусульманском сообществе. Именно поэтому громкие теракты в московском метро были проведены на Страстную неделю, в преддверии христианской Пасхи. Это – конфликт между кавказцами и остальной Россией, чтобы стимулировать отчуждение между ними. Прежде всего, они хотят разжечь страх и ненависть москвичей к кавказцам, чтобы у тех возникла ответная ненависть в отношении Москвы. Это – клановое и межнациональное противоборство непосредственно в северокавказских республиках. Главная цель террористической атаки в Беслане – разжечь конфликт между осетинами и ингушами. Наконец, еще одна цель – породить напряжение между властью и обществом, недоверие населения к власти, не способной обеспечить безопасность. Тут непосредственная задача – запугать, как людей, так и во власти пребывающих, парализовать волю тех, кто борется против радикальных исламистов.

Сегодня в этом направлении искусственно раскручивается черкесский вопрос, который традиционно использовался против стабильности в России и Османской империей в свое время, и Британией в XIX веке, и ЦРУ в период «холодной войны», когда в 90-е годы XX века создалась Конфедерация горских народов Кавказа с четкой задачей распалить огонь в регионе. Именно черкесы должны были стать главной бомбой, которая взорвет Россию. Но их эта доля удачно миновала, потому что спонтанно взорвалась Чечня. Однако сейчас чеченская война окончена, мир в основном установлен, в таких обстоятельствах недруги России планомерно вернулись к варианту «черкесской бомбы».

Тут, к сожалению, Россия многое упустила. Успешно разгромив чеченский сепаратизм, Москва расслабилась, ожидая, что после ликвидации эпицентра кавказской нестабильности в Чечне ситуация на Кавказе постепенно нормализуется без дополнительных усилий. И был упущен момент смены главного противника на Кавказе: от чеченского националистического сепаратизма к радикальному интернационализированному исламизму. У исламизма отличная от сепаратизма идеология, механизмы функционирования, регионы распространения, участники и сочувствующие. Соответственно и политика должна была быть изменена. С этой переменой Москва запоздала, а инициаторы «черкесского вопроса» уже успели многое осуществить. К примеру, кавказскую войну переназвали русско-кавказской, трагедию войны квалифицировали как целенаправленный геноцид против черкесов. Все эти идеи, как уже стало обычно, в большей степени развивала интеллигенция. Люди, которые работают в университетах, сидят в ученых советах, стали писать диссертации, читать лекции на эти темы. Можно сказать, на народные деньги преподают ложную версию истории, которая разжигает рознь между народами в стране.

За время «московской» паузы в кавказской политике радикальный исламизм успел укрепиться организационно, финансово, идеологически. И начал новый виток вооруженного противостояния с Россией. Цели остаются прежними: разжечь огонь гражданской войны на российском Кавказе, квалифицировать ее как целенаправленный геноцид против черкесов и устроить кровавый земельный передел – отделить карачаевцев и балкарцев, объявить отдельную черкесскую территорию единым государственным образованием, объявить о его отделении от России. Организаторы всего этого почти не скрывают свой дьявольский план, рассуждая о благе и свободе, которые они несут адыгским народам.

И все же сегодня ребром стоит вопрос, как нам противостоять радикальному исламизму и его террористическим организациям? Сейчас, когда стала более понятна новизна проблемы, ускоренно формируется качественно новая российская политика на Кавказе. Судя по выступлениям Дмитрия Медведева, как 1 апреля 2010 года в Дагестане, так и в других регионах, российская власть в основном выработала адекватную стратегию новой политики на Кавказе, которая сформулирована не «с потолка», а после дискуссий в экспертных и политических кругах в Москве и на Кавказе. Она предполагает переход от пассивной обороны к активной.[5] Трудно выловить террористов среди 8 миллионов пассажиров, которые ежедневно пользуются московским метро. А еще пара миллионов тех, кто ездит в автобусах. Террористов надо жестко ликвидировать, разрушать их организационные сети, ломать систему вербовки новых террористов, уничтожать центры подготовки «живых бомб».

Главная социальная группа, представляющая интерес для террористических сетей в кадровом отношении, — молодежь кавказских мусульманских республик. Ее уязвимость: высокая безработица, идеологический вакуум. Наша задача выиграть борьбу с террористами за влияние на кавказскую молодежь. Второе направление – идеологическая борьба. На Кавказе, по сути, два ислама. Один традиционный, связанный с национальными адатами, традиционными нормами. Это наш российский ислам – умеренный, миролюбивый, привычный, спокойный. Второй – радикальный, связанный с террористами-исламистами, который пытается навязать шариат – религиозное мусульманское право – и ликвидировать адаты. В их противоборстве надо помочь нашему российскому исламу победить импортированный, радикальный. Для этого необходимо строить мечети с нашими имамами, создавать наши исламские университеты и медресе. Очень важно сократить до минимума обучение кавказской молодежи в интернациональных исламских центрах, а их выпускников взять под жесткий контроль.

Всерьез должно озаботиться государство и развитием светской системы образования на Северном Кавказе. В кавказских селах и крупных аулах молодые люди должны иметь возможность учиться в школе. Нужно сдвинуть пропорцию платного и бесплатного образования в сторону уменьшения платного. Чрезмерное платное образование отсекает от него детей из бедных семей, которые становятся легкой идеологической добычей радикалов.

Еще одно ключевое направление борьбы с радикальным исламизмом – удар по финансовым ресурсам. Их у террористов три: два внешних и внутренний. Первый – это террористические деньги от «Аль-Каиды» и подобных ей организаций. Второй внешний – деньги, идущие на социальные и религиозные проекты из мусульманских стран. Террористические сети смогли установить частичный контроль над каналами их распределения в России. Разумеется, их надо жестко отсечь от этих каналов. К сожалению, за время известной паузы террористические сети смогли сформировать и третий канал поступления денег – систему внутреннего финансирования, которая базируется на крышевании бизнеса в северокавказских республиках и даже городах-миллионниках. Нынче эта система стремится к формированию своеобразного «северокавказского ХАМАСА», который является не только военным, политическим и идеологическим феноменом, но и социально-экономической структурой.

Верховный суд РФ в 2003 и 2010 годах признал террористическими ряд исламистских организаций и запретил их деятельность на территории России:

— «Высший военный Маджлисуль Шура Объединённых сил моджахедов Кавказа»;

— «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»;

— «База» («Аль-Каида»);

— «Асбат аль-Ансар»;

— «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»);

— «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»);

— «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»);

— «Партия исламского освобождения» («Хизб ут-Тахрир аль-Ислами»), «Лашкар-И-Тайба»;

— «Исламская группа» («Джамаат-и-Ислами»);

— «Движение Талибан»;

— «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»);

— «Общество социальных реформ» («Джамият аль-Ислах аль-Иджтимаи»);

— «Общество возрождения исламского наследия» («Джамият Ихья ат-Тураз аль-Ислами»);

— «Дом двух святых» («Аль-Харамейн»);

— «Боко харам»;

— «Кавказский эмират».[6]

3. ИНТЕРЕСЫ США В АЗИАТСКО-ТИХООКЕАНСКОМ РЕГИОНЕ

В последние несколько лет в США с тревогой следят за постоянным подъемом государственной мощи и влияния стран АТР, в том числе Китая и Индии, поскольку происходит сокращение разрыва между этими государствами и Штатами. Перед вступлением Барака Обамы в должность президента, некоторые аналитики заявляли о том, что из-за недостаточного внимания, которое США уделяло АТР, односторонней политики, а также отсутствия Соединенных Штатов в многосторонних структурах, в регионе упало влияние США. Штаты вытеснены из Азии, поэтому им необходимо вернуть свой утраченный статус. Это есть краткое изложение понятия «руководящей роли» в АТР, которое так хочет вернуть себе нынешнее американское правительство.

После прихода к власти Барака Обамы, происходят всевозможные «корректировки» и изменения, увеличиваются инвестиции, применяются различные приемы. С одной стороны, провозглашаются разные политические решения, с другой, усиливаются контакты с представителями высших кругов стран АТР, с третьей, осуществляется всесторонняя интеграция ресурсов, претворяется в жизнь трехсторонняя дипломатия (оборона, внешняя политика, развитие), уделяется внимание роли, которую играют неправительственные организации. В-четвертых, происходит разделение ответственности благодаря международному сотрудничеству.

Нужно отметить, что результаты регулирования политического курса США в направлении АТР были получены за менее чем два года. Хиллари Клинтон в своей речи подчеркнула, что Соединенные Штаты в азиатской стратегии поддерживают сотрудничество с главными традиционными союзниками, новыми партнерами и важными региональными организациями. В число традиционных партнеров в качестве «основы» входят Япония, РК, Австралия, Таиланд и Филиппины.

Особенно интересно то, что США инициативно принимают участие в многосторонних механизмах, к тому же выступают за региональное сотрудничество. Изначально Соединенные Штаты отстранились от саммита стран Восточной Азии, сейчас вновь присоединились, к тому же пытаются превратить его в региональный форум по обсуждению политических и стратегических вопросов. Что касается регионального экономического сотрудничества, США выступили с инициативой его развития в бассейне реки Меконг, а также предложили форсировать переговоры по подписанию «Транстихоокеанского соглашения о партнерстве».

США подчеркивают «руководящую роль», тем самым, оказывают сложное влияние на развитие обстановки в Азиатско-тихоокеанском регионе. С одной стороны, будучи самым сильным государством в АТР, активное участие Соединенных Штатов, возможно, послужит толчком к продвижению регионального сотрудничества, однако, с другой стороны, акцент США на «возвращение» в АТР предполагает то, что страна оценивает свою выгоду. Использование региона другими может принести новые трудности. Одним из сложных вопросов является взаимодействие стран АТР и США, которые намерены «вернуться» в регион.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1 Гаджиев К.С. Введение в геополитику: Учебник. – М.: Логос, 1998. – 318 с.

2 Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России: Учебное пособие. – М.: АРКТОГЕЯ-центр, 1997. – 242 с.

3 Игнатенко А.А. Исламизм как глобальный дестабилизирующий фактор // Независимая газета. – 2009. – № 12

4 Марков С. Почему неспокоен Кавказ? // Российская Федерация сегодня. – 2010. – № 4

5 Нартон Н. Геополитика: Учебник. – М.: ИНФРА-М, 2007. – 297 с.

6 URL: genproc.gov.ru (дата обращения 20.01.2011)

[1] См.: Гаджиев К.С. Введение в геополитику: Учебник. – М.: Логос, 1998, с. 31

[2] См.: Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России: Учебное пособие. – М.: АРКТОГЕЯ-центр, 1997, с. 48

[3] См.: Нартон Н. Геополитика: Учебник. – М.: ИНФРА-М, 2007, с. 53

[4] См.: Игнатенко А.А. Исламизм как глобальный дестабилизирующий фактор // Независимая газета. – 2009. – № 12. – С. 18

[5] См.: Марков С. Почему неспокоен Кавказ? // Российская Федерация сегодня. – 2010. – № 4. – С. 68

[6] См.: URL: genproc.gov.ru(дата обращения 20.01.2011)