Лекция: ОКОЛОЗЕМНАЯ ОРБИТА. ПЕРИГЕЙ 375 КИЛОМЕТРОВ. АПОГЕЙ 390 КИЛОМЕТРОВ. ЖИЛОЙ МОДУЛЬ МЕЖДУНАРОДНОЙ КОСМИЧЕСКОЙ СТАНЦИИ
Девять часов пятнадцать минут по бортовому времени
Встреча прошла на самом высоком уровне. На высоте двести десять километров над поверхностью Земли.
Открылся вход в шлюзовую камеру, и оттуда выплыла улыбающаяся рожа русского космонавта. А за ней и сам космонавт.
— А вот и мы, — сказал по‑русски он. И тут же перевел сказанное на английский: — We arrived.
Дальше все пошло своим чередом — рукопожатия, легкие объятия, улыбки в объектив видеокамер, общее фото на память.
— А теперь — внимание!.. — объявили русские космонавты, заговорщически извлекая на белый свет какой‑то сверток. В котором все догадывались, что находится.
Потому что русские, как обычно, притащили с собой на орбиту черную икру и водку с этикеткой, где был нарисован Кремль. Кажется, она называлась “Московская”.
Все, кроме, может быть, тех, кто ни разу не бывал на орбите, знали про “заначку” русских и про ответный ход американцев.
Но все равно все выразили общее удивление и восхищение…
Весь этот нехитрый спектакль разыгрывался много раз, наверное, еще с времен первого совместного космического полета на корабле “Союз‑Аполлон”, не претерпевая почти никаких изменений. Все помнили и привычно отыгрывали свои роли. Но все равно все были довольны.
— Ну что — разливать? — весело поинтересовался русский космонавт.
Рюмки были не нужны. И разливать водку не пришлось. В невесомости ничего ниоткуда не пьется. Это вам не на Земле, где достаточно опрокинуть бутылку над пустым стаканом, чтобы услышать радующее ухо и сердце бульканье. На земле водку из наклоненной бутылки извлекает сила земного притяжения, которая в космосе отсутствует. Здесь, как бутылку ни наклоняй, из нее все равно ничего не потечет, здесь приходится действовать иначе…
Русский космонавт вскрыл бутылку и несильно, но точно ударил по ее донышку ладонью. Из бутылки выскочила здоровенная капля прозрачной жидкости, которая, поблескивая и подрагивая, повисла в воздухе. Это большое искусство — выбить ее так, чтобы она не улетела куда‑нибудь и не рассыпалась на мелкие шарики, а чтобы осталась на месте и целиком. Так что, судя по результату, опыт распития спиртных напитков на околоземной орбите у русских был!
Космонавт выбил еще несколько капель, “развешивая” их по модулю. Некоторые порции оказались больше других, что было несправедливо, и космонавт, выколотив из бутылки дополнительные капли, присоединил их, сливая, как шарики ртути, к недолитым порциям.
Так‑то лучше будет.
“Рюмки” были полны — перед каждым астронавтом на уровне лица висел его глоток водки.
— Ну что — за дружбу между народами?! — на правах тостующего произнес свое пожелание русский.
И первый, приоткрыв рот и приблизившись к капле, заглотил ее, сомкнув зубы.
Эх!.. Хорошо!..
И все выпили — поймав губами свои капли…
И космический турист Омура Хакимото выпил, как все, заглотив свою каплю водки.
Жаль, что водки, а не саке…
Омура Хакимото выпил за дружбу между народами и, по древней японской традиции, несколько раз вежливо поклонился, благодаря присутствующих за приятное общество. И даже сказал несколько признательных слов в адрес русских, благодаря которым он оказался в космосе…
Хотя русских, равно как американцев, Омура к числу своих друзей не относил. На что имел все основания.
Хакимото‑сан довольно давно жил на этом свете, настолько давно, чтобы не забыть, что русские и американцы причинили японцам и его семье тоже немало горя. Они унизили его народ в последней войне и убили близких ему людей. Потому он имел право не любить их.
Омура имел древние самурайские корни, а настоящий самурай никогда ничего не забывает и не прощает. Тем более пережитого им унижения! Вначале должен умереть он, а после него смениться еще несколько поколений, прежде чем наступит искупление, прежде чем придет прощение. Так должно быть!
А вышло — вон как!..
Он бы никогда не стал делить дом и трапезу с бывшими врагами своего народа, но в космос пока летали только русские и американцы, и больше никто, что заставляло его мириться с ними. И принимать их странные и, на взгляд японца, дикие обычаи, которые его удивляли и иногда раздражали, чего он не показывал, пряча недовольство за привычной японской улыбкой.
Его обиды были глубоко спрятаны внутри него, никак не прорываясь наружу. Он ни с кем не воевал, но и не заключал ни с кем мира!
Он имел право быть таким, какой он есть!
Любить тех, кого любил.
И не прощать тех, кто был виновен в смерти любимых им людей.
— Ну что, еще по одной… капле? — спросил на своем языке русский космонавт, постукивая ногтем указательного пальца на бутылке.
Его слов не поняли.
Но его — поняли…
И все снова заулыбались.
И Омура Хакимото тоже…
— За то, чтобы наш полет прошел на должной высоте!..