Лекция: Огненное колесо

Одинокий черный корабль, окруженный зеленоватым, мертвенным сиянием плывет среди мертвых планет и потухших звезд. Над ним проносятся едва видимые, холодные и липкие тени, вокруг него толкутся, слепо тычась в борта, безглазые черные сгустки протоплазмы, только начинающие обретать форму. Но корабль плывет вперед, ни на мгновение не останавливаясь. Мимо реки разумного космического газа, мимо зависших в пустоте странных желто-зеленых образований, похожих то ли на пчелиные соты, то ли на колонии полипов, вокруг которых вращаются покрытые фиолетово-красной массой планеты. Корабль не подгоняют попутные ветра. Они не нужны ему. Он просто плывет на натянутых струнах темных энергий Забвения в лишенном воздуха, но не жизни пространстве. Он проходит сквозь рои почти прозрачных, белесых созданий, подобных хаотичным нагромождениям костей и нечеловеческих черепов, обтянутых студенистой плотью. Над ним пролетает огромный, длинной в несколько световых лет извивающийся червь, в плоти которого живут черно-багровые, грибообразные твари. Корабль летит сквозь пространства Внешних Сфер, чужие и неведомые, к заполнившему уже почти все небо серо-черному вихрю разумных пылевых облаков и туманностей, в которых рождаются и умирают звезды, к мыслящей галактике, имя которой Нааргаль.

Селкер проходит по внутренним помещениям корабля, украшенным мерзостными статуэтками и освещенным бледно-красным светом. Доверив управление судном Ксунартусу, он идет в дальнюю каюту, где отдыхает Сира. Его врожденные способности полностью вернулись к нему, но он не понимает отчего и как с этим связана Высшая. Он приоткрывает дверь в заполненную синим мерцанием каюту и тихонько спрашивает:

— Ты не занята?

Сира сидит возле затянутого мутным стеклом окна и смотрит на проплывающие снаружи серо-зеленые студенистые конструкции.

— Чем я могу тут быть занята? Это Забвение…

Селкер заходит в каюту, прикрыв дверь за собой и подставив к окну железное кресло усаживается рядом с Сирой. Осторожно, словно опасаясь чего-то, шакал кладет руку на плечо Высшей, и нежно прижимает ее к себе. Она не сопротивляется, перебирая пальцами шерсть у него на шее и под ушами.

— Странно… когда-то я хотела убить тебя… — говорит она. – А сейчас такое мне даже не может прийти в голову…

— Знаешь, а я чувствую себя виноватым перед тобой. Ты столько раз спасала меня, поддерживала в те моменты, когда я готов был сдаться… А я, в знак благодарности, тащу тебя в бездну, откуда, скорее всего никто из нас не вернется.

— Если уж так должно быть, то пусть будет. Я пробыла в К’Сайне очень долго и меня уже не испугаешь Забвением. А потом, у меня было много времени, что бы все-таки разобраться в нас двоих.

— Я боюсь показаться невежливым… — голос Селкера срывается, но он все-таки подбирает нужные слова. – Ты однажды сказала, что в тебе живет часть меня…

Сира смотрит на него и глаза у нее становятся все печальнее.

— Ты несомненно вложил в меня часть самого себя, но духовно, пока еще не во плоти. Я хотела, что бы это было то, о чем ты подумал. – она кладет голову на плечо шакала. – Но увы, пока это невозможно. Скорее всего, ты слышал подобные слова в одном из видений, которые я посылала тебе отсюда. Но это вполне могли быть и твои собственные мечты, говорившие моим голосом. Я далеко не всесильна и намного слабее тебя. – Сира слабо улыбается, смахивая спадающую на глаза челку Селкера – Но если тебе вдруг захочется воплотить такую мечту в реальность, потом, когда эта война закончится, если она, конечно, закончится, то я не буду против.

— Даже не знаю, хорошо это или плохо, что в тех видениях была лишь половина правды, – задумчиво отвечает Селкер, наблюдая за тем, как звезды исчезают в туманных облаках черного газа. – Давай вернемся к этой теме, когда все закончится. Если, конечно, нам повезет остаться в живых у трона Султана Забытых Древних.

За темным, помутневшим окном проносятся живые вихри галактики Нааргаль. Стремительные порывы разумного ветра крутят в исполинских воронках тающих на глазах, расплывчатых созданий, пытающихся в этом вечном полете уцепиться за мертвые планеты и хотя бы на мгновение задержать свое бесконечное падение в бездну.

— Интересно, кем они раньше были? – спрашивает Сира все плотнее прижимаясь к Селкеру.

— Не знаю. Может быть такими, как мы с тобой, – пожимает плечами траг’гон. – Жили, мечтали… а потом пришло Забвение. И о них забыли. От них не осталось ничего, только вот такие вот черные силуэты. Может быть все эти Забытые Древние и омерзительны, но самое страшное, что они были такими не всегда. Может быть сменим тему?

— Не знаю… Я смотрю на них и думаю об этой судьбе. Неужели ее нельзя избежать?

— Можно. Но это тот путь, по которому прошел я. Я уж точно сберег себя от Забвения, но ценой вечной ненависти. – Селкер гладит Сиру по волосам. – Если бы ты знала, как иногда хочется почувствовать то, что ты кому-то не безразличен и что кто-то еще способен тебя понять.

— Помнишь, на Алкорисе ты просил меня показать тебе, что такое любовь? – спрашивает Сира. – Но это нельзя показать. Это надо ощущать, всем своим естеством. Но я могу сказать, что исполнила твою просьбу. Ведь ты так изменился…

— Изменился, – соглашается Селкер. – И лишь благодаря тебе. Только ты дала мне сил пройти весь этот путь. Хочешь сказать, что это и есть любовь?

— Любовь это привязанность, готовность пожертвовать собой ради кого-то. – Сира прикасается к позолоченным браслетам, и ошейнику, надетым на Селкера во Дворце Желаний, и они падают на пол. — На Алкорисе ты был холоден, подобно льду Забвения. Ласков, нежен, но холоден. Ты перешагнул бы через всех, кто встал у тебя на пути. А сейчас, ты перешагнул через себя ради всех, кто слабее тебя… и ради меня. А я, в свое время, сделала это ради тебя. И сделаю снова, если понадобится. А если двое, готовы пойти на такое ради друг друга, то это и есть любовь. Тебя все видели не более чем существом, в обличии шакала, чье имя стало нарицательным, – Сира кладет руку на грудь Селкера, чувствуя, как слабо стучит его сердце. – Но вот тут бился яркий, теплый огонек, который просто надо было раздуть. Помочь ему, не дать затухнуть. И если хочешь, то можешь осудить меня за то, что я решила удержать в твоей душе эту искорку.

— Как ты вернула мне силу? Ведь это сделала ты?

— Ее у тебя не отнимали. Ты забыл о ней, потому что такова природа Забвения, оно будто заблокировало часть твоего разума. Это было неизбежно, но Азарг Кун сохранил мне силу, возможно потому, что хотел сделать одной из Них… Тех, кто летает в этих вихрях. Я не могла ничего поделать, находясь в башне, но Он забрал меня в Керешкихаль, потому что ему сообщили о тебе. Вероятно, он хотел завершить процесс моего обращения у тебя на глазах. Я лишь отсекла энергии Забвения, а остальное ты уже сделал сам.

— Странно, – словно сам себе говорит Селкер. – Настолько странно, что я не могу во все это поверить. Забвение, похожее на дурной сон, ты, вернувшая мне силу, Азарг Кун… Почему он вообще совершил столько глупейших, с нашей точки зрения, просчетов? Скайриус Карн, который теперь служит на побегушках у Ур’Ксулта… Его Ассамблея Высших, окончательно запутавшаяся, которая теперь борется со всеми и против всех. Я уже ничего не понимаю…

— А надо ли? – Сира улыбается и эта улыбка успокаивает шакала. — У тебя есть я, у меня есть ты, и нам отведено еще немного времени, прежде чем мы приблизимся к Аэстеру. Все остальное, уже второстепенно… Ведь что ждет нас там, не знаешь ни ты, ни я. Поэтому будь что будет… время само все расставит на свои места.

Сияющее облако, похожее на звездное скопление расползается над Мор-Теготом, и каждая искорка в этом облаке не корабль, а целая звездная эскадра. Подобно серебристому серпу, йяканская армия вторжения подползает к Срединным мирам, иногда вступая в короткие схватки с разрозненными группировками Старших и прорвавшимися сквозь оборонительные заслоны легионами Забвения.

Скайриус Карн выключает обзорную панель, напоминающую голубовато-фиолетовую поганку и впервые за долгое время решается поднять взгляд на того, кто сидит рядом, на троне из черной, пористой массы.

— Я не ожидал того, что создания Селкера вступят в войну. – говорит Высший. – Странно, что они нарушили его приказ и открыли ворота Йякана.

— Пусть так, – приглушенный шепот Азарга Куна звучит в разуме Скайриуса, заглушая завывание зловонного, холодного ветра, гоняющего по небесам Текаля массы черных облаков. – Значит мы уничтожим всех врагов разом. Так ты говоришь, что Селкер решил уничтожить Аэстер?

— По крайней мере, так мне рассказал его нынешний спутник, Ксунартус. Я плохо разбираюсь во всем этом, но раз уж Ваше Величество отозвало меня из Забвения, значит у Вас есть какие-то планы на этот счет…

Азарг Кун усмехается:

— План пока один. Усилить натиск по всем фронтам. Прикажи своим прихвостням из Ассамблеи отвести войска и прикрывать пограничные сектора. А Селкер… если его не уничтожит Ур’Ксулт, то его уничтожит сам Аэстер. До сих пор, шакал действовал так, как я и планировал. Он проник в Забвение, хотя и не совсем так, как я ожидал. Воссоединился со своей любимой и она вернула ему всю его силу… Тоже, как я и рассчитывал, иначе давно бы убил ее. И зря они считают, что их сила будет щитом в бою против Ур’Ксулта и при атаке на Аэстер…

— Я не понимаю, Ваше Величество…

— Тебе и не надо понимать. Просто делай то, что я тебе говорю и благодарность Ур’Ксулта будет велика. Я забуду о том, что некогда ты был рабом К’Лаана и награжу тебя местом подле трона Неименуемого. Забудь о Селкере. С ним справится само Забвение.

Селкер слышит стук в обитую металлом дверь каюты, а через мгновение весь корабль вздрагивает от удара извне.

— Селкер, они атакуют со всех сторон! Появились из ниоткуда… – слышит шакал голос Ксунартуса. – я приказал освобожденным рабам занять места у орудий, но их слишком много…

Корабль снова подпрыгивает, краем глаза, Селкер замечает в мутном иллюминаторе странные, облачные массы, двигающиеся по фиолетовому небу, озаренному отсветами синих туманностей и бледно-зелеными вспышками выстрелов корабельных орудий.

— Оставайся тут и не покидай каюты. – говорит он Сире. – Что бы ни случилось.

— Хорошо, – кивает она, закрывая пористую керамическую створку окна. – Осторожнее там…

Ксунартус немного напуган, его руки дрожат и в его глазах все больше видна безысходность…

— Их там триллионы… Словно сама галактика ожила…

— Эта галактика и есть живая. – Селкер откидывает крышку люка, ведущего на верхнюю палубу, и на мгновение его ослепляют сотни вспышек и оглушает рев, свист и грохот.

Над кораблем проносятся полупрозрачные, но вполне осязаемые тени, непохожие ни на одно из виданных Селкером существ. Они то стараются обхватить корабль и сдавив стальные борта, разломать его пополам, то обрушивают на окутывающее звездолет защитное поле разряды странной, темной энергии, то концентрирующиеся в расползающиеся в пространстве сгустки, то распадающиеся на черные лучи. Те из привезенных на пиршество в Керешкихаль пленников, что спаслись вместе с Селкером, уже суетятся вокруг орудий, которыми, словно еж иголками, ощетинились борта корабля. Вокруг длинных, черных стволов, пробегают фиолетовые огоньки, вращаются пучки света и зеленоватые лучи, вырывающиеся из недр установок, отсекают щупальца проносящимся в пространстве тварям или вообще разрывают подлетающих очень близко на части. Из чернильно-черного клокочущего котла, опутанного дрожащими нитями гнилостно светящегося тумана, оплетающего центральную часть галактики подобно пульсирующим венам, изливается непрекращающийся поток бестелесных, аморфных созданий.

— Скоро у нас не хватит энергии на одновременное поддержание защитных куполов и на подпитку орудий! – кричит сквозь нарастающий вой Ксунартус. – И тогда всем нам крышка!

Безобразная рука, распадающаяся клочьями тумана, цепляется за край борта и над кораблем проявляются очертания титанического чудовища, состоящего из хаотического нагромождения кусков тел и внутренностей. Страшное видение возникает лишь на мгновение, а потом залп бортовых орудий отбрасывает омерзительное создание прочь, в бурлящие галактические вихри.

— Где Шейри? – Селкер чудом успевает создать серебристое, эфемерное лезвие, проносящееся вдоль мачт, сбивающее облепивших их извивающихся, полужидких лярв и поражающее летящего прямо на корабль циклопического, спрута, со щупальцами из сросшихся человеческих ног.

— В центральной рубке. Я его хоть как-то обучил азам управления звездолетом. Но на самом деле, все это чушь полная! Нас затягивает прямо в этот котел, хотим мы того, или нет.

Ур’Ксулт решает не играть с теми, кто осмелился бросить ему вызов в кошки-мышки, а сразу хватает приманку своими челюстями.

Впереди, в едва различимых просветах между постоянно меняющими форму живыми облаками, проступают очертания слепленных из черной пористой материи и сгустков концентрированного темного газа башен и исполинских, уходящих вверх на сотни световых лет фортов.

— Ксунартус, на тебе вся артиллерия. А я попытаюсь сделать так, что бы ни один залп с этих сооружений нас не задел. Здесь никакого защитного поля не хватит…

— Хорошо. – Высший моментально исчезает на нижних палубах, откуда сразу доносится его голос:

— Усилить огонь, если вы еще хотите когда-нибудь увидеть родную Вселенную… Основные силы с левого борта…

Подобно бледно-лиловому дождю, обрушивается на одинокий звездолет энергетический удар орудий галактических фортификационных линий, но над кораблем возникает холодная пелена мерцающего газа, поглощающая все выстрелы или отбивающая их прочь вращающимися как серебристый торнадо лезвиями света. Струящиеся словно потоки воды щупальца газа протягиваются к башням, сжигая по дороге сонмы безликих созданий, оплавляя морщинистые, бугрящиеся валы черной плоти, и ближайшие охранные сооружения распадаются на гаснущие среди бешено крутящихся облаков фиолетовые искры. Однако эти искры не исчезают бесследно, а моментально трансформируются в новых чудовищных стражей Нааргаля, беспрерывно атакующих уже сбавляющий ход, все слабее огрызающийся ответными залпами корабль. Блистающий серебряным пламенем сгусток, прикрывший собой звездолет, сминает их, жжет, расшвыривает в стороны, но все больше и больше Омерзений и громадных, похожих на ожившие созвездия темных многоугольников и странных сферических объектов Забытых Древних устремляется к судну, штурмующему главную Цитадель Забвения.

За расступающимися облаками серого и черного, с фиолетовыми краями, тумана, открывается вид на центр Нааргаля и едва корабль пересекает невидимую черту, как все сонмы чудовищных созданий отступают, а пространство озаряется ровным, багровым светом. В безбрежном океане пульсирующего кроваво-красного сияния висит в пустоте нечто, от одного присутствия коего, рабы падают на палубу корабля, охваченные первобытным ужасом. Селкер с трудом поднимает взгляд, зажимая руками уши, что бы не слышать надсадный, пронзительный вой труб и глухой, безостановочный рокот невидимых барабанов. В средоточии первородной бездны, над всеми мертвыми, сплетенными из биомассы и костяных наростов планет, окруженный сонмом вовсе неописуемых созданий, то распадающихся на части, то собирающихся воедино в случайном порядке, растекся на дне колодца небытия Ур’Ксулт, Властелин Забвения.

Прямо на Селкера смотрит мириадами человеческих и нечеловеческих глаз полужидкое, постоянно меняющее очертания ядро галактики Нааргаль, распустившее в разные стороны тысячи щупалец, на концах которых, из вздувающихся осклизлых пузырей постоянно рождаются безликие, лишенные привычных конечностей и органов чувств полиморфные твари, которых сразу же съедают другие, мельтешащие среди плотоядных вихрей распухшие личинки Забытых Древних – еще более отвратительные и необычные. Густыми каскадами бесформенных облаков громоздится густой, мыслящий мрак, с торчащими из него гигантскими, гротескными подобиями всех мыслимых и немыслимых существ, слившихся воедино в серую, с багрово-красными чумными пятнами, массу. Среди полужидких, подрагивающих точно студень, волн биомассы, на черных нитях, запутавшись в них как в паутине, висят замершие, навеки проглоченные Забвением планеты, с чужой, неназываемой жизнью. Тысячи, нет, сотни тысяч гигантских, то открывающихся, то закрывающихся провалов, очень похожих на рты, неустанно пожирают гонимые неосязаемым для жителей из трехмерной Вселенной ветром, возникающие прямо в пустоте планеты и существ, что попадают в Забвение. Потерявший управление корабль замирает в пространстве, а по его стальным бортам начинают ползти вязкие жгуты черной массы, обволакивающие звездолет сплошным коконом. Уже ясно видна цель – планета, окруженная поясами астероидных полей, связанных между собой полупрозрачной пленкой. Ее поверхность изгибается мерзкими костяными наростами, оплетенными ползучей черно-фиолетовой массой и среди этих переплетений ярко горит что-то огромное, чей ослепительный багрово-темный свет озаряет все нутро Черной Галактики.

Но совсем не к этой планете тянут корабль обхватившие его волокна черной паутины, а к жадно раскрывающимся провалам, поглощающим и преобразующим в студенистую массу все, что попадает туда, даже само время. Шепот, из слившихся воедино тысяч голосов, убаюкивающий, приторно-сладкий, звучит в голове Селкера, заглушая вой незримых труб, бешеную дробь барабанов и ужасный звон демонических колоколов. Он растворяет в себе всю волю траг’гона, чаруя, превращая в безвольную куклу, маня за собой в багровое марево, в котором распускаются, словно уродливые клубы водорослей, темные отростки плотоядного мрака. Селкер приподнимается с колен, нанося в самое средоточие бурлящей тьмы один единственный удар, но вкладывая в него всю свою силу. На короткое мгновение гаснет багровое пламя, затихают шепоты и призрачные удары невидимых колоколов, но потом пространство сотрясает какофония жутких, непередаваемых звуков, вздрагивает сам воздух и плотные вихревые облака, а в черных провалах на переливающейся биомассе рождается ослепительно яркое сияние. Оно пульсирует, растекаясь по бугрящимся равнинам плоти и наконец, срывается вперед, сливаясь в неудержимый блистающий поток. Острие этого луча ударяет в Селкера, отразив в траг’гона всю высвобожденную им силу, многократно приумноженную Султаном Забытых Древних. На палубе звездолета вспыхивает сверхновая звезда, чье сияние мгновенно превращает в пепел и растворяет в волнах Небытия лежащих рядом, оглушенных и ослепленных людей. Оно распространяется по судну, заглатывая каюты и пожирая энергетические щиты, оставляя после себя абсолютную пустоту. И когда угасает звездный огонь, среди темных туманностей Нааргаля уже нет ни корабля, ни тех, кто летел на нем к сердцу Небытия. В средоточии Забвение снова воцаряется тишина, разрываемая только стонами и рыданиями исковерканных, деформированных титанов, кружащихся среди звезд, да грохотом неумолкающих незримых барабанов…

— …мы мирная, аграрная планета… мы просим вас о снисхождении… — стрекочущий голос из аппарата внешней связи обрывается, проглоченный треском и грохотом.

Шедо хмуро смотрит на разворачивающуюся перед его взором панораму битвы. Фронт изогнулся дугой, чьи грани горят огнем ядерных взрывов и разноцветными сполохами энергетических разрядов. Объединенные силы Высших постепенно отползают назад под непрерывным, неумолимым натиском флота трагонидов, отступая к почерневшей, разорванной громадным пространственным разломом части трехмерного Космоса.

— Ничего не могу понять… — говорит Ангел Хаоса и Шедо вздрагивает от неожиданности, услышав его голос. – Высшие должны были бы сражаться с нами против Забвения. А у меня такое чувство, что они закрывают Черный Портал словно живым щитом.

— Вероятно, так оно и есть, – отвечает Шедо. – Если Скайриус Карн действительно ставленник Азарга Куна, то он всеми силами пытается задержать наш прорыв к Точке Разлома. Высшие, как бездумное стадо, просто продолжают сражаться в давно уже закончившейся Войне за Возвышение.

— Ты не думал о словах Космографа?

— Про Аэстер? Да. Я не верю в то, что Селкер сможет уничтожить его один. Боюсь, шансов у него нет, если не вмешаемся мы.

Шейл тоже смотрит на космическое сражение и многоцветные отблески, причудливо искажаясь, отражаются в его глазах:

— Надо не распыляя силы нанести удар по Порталу. Возможно даже войти в него и атаковать Нааргаль. – наконец произносит он. – Иного варианта нет. Я согласен, что отправляющаяся туда эскадра обречена изначально, но если Аэстер действительно настолько важен для Забвения, то надо попробовать прорваться к нему.

— И кто добровольно пойдет туда? Ты? – усмехается Шедо. – Я? Ну возможно. А кто еще?

— Ирфы. Самые первые создания Селкера. Они просто исполнят этот приказ. Не задумываясь.

— Ты отправишь целую расу на смерть? – у Шедо мороз пробегает по телу.

Вообще, вся панорама сражения, под этим гротескным, фиолетово-черным, растекающимся словно студень небом, которое некогда было трехмерным Космосом, отдавала какой-то неописуемой, чудовищной сюрреалистичностью и больше походила на дурной сон. Но предложение Шейла звучало куда ужаснее.

— Есть другие суждения? – сухо отвечает Шейл. – Что нам еще делать? Если сейчас, в этот момент, Селкер тоже пытается уничтожить Аэстер, мы должны помочь ему. А если он погиб, став Забытым Древним? То тогда тем более, у нас просто нет иного выхода. Пусть основной флот нанесет отвлекающий удар по отдаленным Разломам, в то время как мы атакуем Черный Портал.

— Вы?

— Да, Шедо. Пойду я один. Дом Хаоса долго вел войну с порождениями К’Лаана в сопредельных мирах, и я лучше знаю их повадки. А ты нужен тут – вдруг не вернусь и я.

Повинуясь мысленному приказу Шейла, в командном центре появляется объемное, чуть искаженное изображение Портала. Дыра, проглатывающая любое излучение, засасывающая в себя распадающуюся материю. Незаживающая, изрыгающая бессчетные армады и триллионы непредставимых даже больным воображением тварей, рана на теле Вселенной, удерживаемая толстыми, дрожащими жгутами биомассы и иссиня-фиолетовой, поблескивающей плоти.

— Координатная плоскость трехмерного Космоса неизменна до самой грани Портала в Забвение. – показывает Шейл. – Если наш флот совершит свертывание пространства, пользуясь стандартной системой координат, то мы вполне можем оказаться прямо возле Главного Разлома. По идее, пройдя сквозь него, мы преобразуемся в ту материю, что свойственна Забвению, но сохраним разум и самосознание.

— Да, в теории все прекрасно звучит. – скептически говорит Шедо.

— Позвольте мне дать совет. – вмешиваеться в разговор Анганадон. – Я не думаю, что идея атаки на второстепенные разломы уж очень хороша.

— Допустим. – соглашается Шейл. – Тогда как отвлечь их силы?

— В то время как ты будешь пытаться пробиться к Аэстеру, мы с Шедо атакуем Йосс – родину новой Ассамблеи, планету, на которой они казнили Селкера. – предлагает Анганадон. – Скайриус всеми силами не даст пасть этому символу свободы и бросит на оборону Йосса весь свой флот, забыв даже про Врата К’Лаана.

— Ох как гладко-то все… — сквозь зубы бурчит Шедо.

— Да уж. Основная проблема это не Врата и не Высшие. – Шейл смотрит на модель Разлома. – Основная проблема – он. – Ангел Хаоса указывает когтистым пальцем на свернувшуюся по краям провала паутину плоти и вяло растекающейся бесформенными щупальцами биомассы, похожей на вывернутый кишечник, из которой, словно волдыри, торчат впечатавшиеся в расползающуюся мерзость планеты.

— Он? – удивляется Анагнадон.

— Именно «он». Да… тот, кого мы все так страшимся. Ур’Ксулт. Эти пузыри биомассы не строения и не форты. Не конструкция ворот. Это его тело, подобно каркасу удерживающее Портал и постепенно прорастающее сквозь наше пространство. Поэтому я и предполагаю, что когда мы проникнем на ту сторону, мы окажемся в непосредственной близости от Аэстера.

— А дальше? – интересуется Шедо. – Как вы прорветесь к Аэстеру через все защитные рубежи Нааргаля?

— Этот вопрос самый сложный, – кивает Шейл. – Насколько я помню, создания Забвения проникают в сознание через визуальный контакт. Поэтому все пилоты и боевые расчеты будут действовать вслепую, ориентируясь на токи энергий. И опять же, это никто не сделает лучше ирфов. Я объявлю всеобщий сбор у Мор-Тегота и оттуда же, от Дома Смерти, мы и выступим. Анганадон, ты знаешь планетарные системы вокруг Йосса?

— Да. Не совсем хорошо, но представляю расстановку оборонительных рубежей. – вздыхает Ангел Смерти. – Все могло поменяться за это время.

— Значит поведешь в бой основную штурмовую группировку. Шедо, прикрой атаку с флангов – просто не давай Высшим окружить командные скопления флота и если что, попытайся удержать армии Забвения, если они вдруг решат прийти Скайриусу на помощь.

— Знаешь Шейл, не нравится мне это все.

— И я совсем не в восторге. Но раз уж дело обернулось настолько круто, то какой у нас выбор, кроме как бросить в бой все силы? Так хоть есть какая-то слабая, совершенно дурацкая надежда. Ждать, это все равно, что укрываться от прилива в песочном замке. Забвение становится сильнее не по дням, а по часам.

На обзорном визоре все яростнее разгорается сражение, охватившее фронт, протяженностью тысячи световых лет. Высшие и Старшие перегруппировались, подведя из тылов свежие флоты, усилили контратаки, но и трагониды не ввязываясь в сражение предпочли уступить, беспорядочно отстреливаясь. По флоту уже проходит приказ Триумвирата остановить наступление и отойти на исходные позиции. Из открытых вокруг Мор-Тегота Врат один за другим выпрыгивают новые, ранее невиданные в Срединных Мирах звездолеты – самые совершенные из разработанных в Йякане. За панелями управления, состоящими из разноцветных кристаллов сидят шакалоголовые существа, с телом покрытым черной, лоснящейся шерстью и очень похожие на своего Создателя. Они знают о приказе вступить в войну, но никто из них еще не догадывается о том, что за миссия на них возложена.

Мерканос наблюдает за отступлением флота трагонидов и радость победы переполняет его. Он заставил повернуть вспять этих захватчиков, и теперь стоит собраться с силами, гнать их до Мор-Тегота, а затем через порталы, в Йякан…

— Пожинаешь плоды триумфа? – сзади подходит Таларнус. – Думаешь смог остановить их?

— А ты думаешь, что они отступают просто так?

— Я думаю, что мы барахтаемся в трясине и, чем больше пытаемся освободиться, тем больше увязаем в ней. Оглянись назад, Мерканос. Ты видишь эту черноту, что закрыла собой звезды? Бесконечная полночь пала на Вселенную и мы лишь ускоряем всеобщий коллапс…

— Скайриус сказал, что у него есть идеи относительно Забвения. Но для этого надо всего лишь захватить Мор-Тегот.

— Мерканос, я давно считаю тебя своим другом, — голос Таларнуса вздрагивает. – Раскрой глаза. Разве ты не видишь, что с того момента, как мы убили Селкера, Забвение словно сорвалось с цепи? Скайриус ведет нас на войну, но в сторону истинной ли опасности обращено оружие… Молю тебя, оглянись… Посмотри, ЧТО идет за нами следом!

Мерканос поворачивается к Таларнусу и его взгляд холоден как лед.

— И это НЕЧТО привел в наш мир шакал. Не мы, и не Скайриус Карн.

— Неужели, ты все еще думаешь, что до сих пор так важно, кто открыл путь Забвению? По-моему, это уже не существенно. Оно пришло и пожирает мир за миром, заглатывая целые планеты. И оно не остановится, пока не сожрет все. И Скайриус его не остановит. Он же сам пришел ОТТУДА!

— На что ты намекаешь?

— Я ни на что не намекаю. Просто мне все больше кажется, что мы ошибаемся. Ошибаемся бесповоротно и ошибка наша поистине роковая.

Таларнус не слушает гневного ответа Мерканоса и согнувшись, точно под невыносимой тяжестью, выходит из капитанской каюты флагмана Ассамблеи Высших. Его друг отныне потерял разум. Старый, мудрый Арксантус, с самого начала предостерегавший Высших от поспешных действий, куда-то исчез еще до пленения Селкера, и тогда на это никто не обратил внимания. А ведь он единственный, кто осмелился противоречить Карну. Темная длань, занесенная над Мирозданием, уже сжалась, ломая границы и перемалывая в прах галактики с еще более ужасающей легкостью, чем та, с какой шакал уничтожил Арконис.

Высший смотрит на свои руки и видит, как они дрожат. Страх. Он никогда доселе не чувствовал страх, но сейчас он не может избавиться от него. Куда они пришли? Кем были и чем стали? Таларнус смотрит в окно, занимающее всю боковую стенку огромного зала оранжереи и не может оторвать взгляда от чудовищного зрелища распадающихся прямо на глазах галактик, который срываются с орбит и растворяются в наползающей тьме, протягивающей к обреченному миру страшные, пульсирующие щупальца, подобные переплетенным древесным корням. Из волн странной ряби, искажающей Реальность, похожие с такого отдаления на полупрозрачные туманные облака, безостановочно вылетают создания чужого, совершенно иного мира.

Они тут копошатся, решая свои проблемы, вспоминая старые свары, но петля на их шеях затягивается все туже. Безжалостная, жестокая петля. Таларнус еще некоторое время смотрит на разлом в Реальности, а потом, видимо утвердившись в своих мыслях, идет к себе в каюту. Он запирает силовое поле на двери и медленно достает из настенного шкафа изогнутый, обоюдоострый меч. Взгляд Высшего суров, но руки все так же дрожат. Что ж, он попытается спасти хоть кого-то. Может быть, его попытка окажется глупой выходкой, но надо же что-то менять. Нельзя продолжать жить так, как живут они сейчас… Таларнус поднимает меч и резким движением вонзает его себе в живот, ведя лезвие вправо, потом наискосок налево и вверх, почти до ребер, и еще раз вправо. Последней мыслью он отключает защитные рефлексы организма, давая телу возможность умереть. Кровь красной струей хлещет на керамические плиты и Таларнус опускается на пол, опираясь спиной на ножку кровати…

Незримый поток космических сил обхватывает его и влечет за собой, прочь от флагманского корабля Ассамблеи. Сначала, странно изогнутые струи энергий пытаются свернуться в исполинскую воронку, засасывающую в разверзшийся зев Разлома даже само время, но потом распрямляются и несут разум и сознание Таларнуса далеко-далеко, туда, где нет привычных Смертным созвездий, к полуразрушенной черной пирамиде, ныне ощетинившейся оборонительными системами и окруженной все прибывающим из Йякана флотом трагонидов. Видимо, Анганадон, Ангел Смерти чувствует то, кого принес на своих крыльях смертный ветер и Вырывает душу Таларнуса из сонма таких же бестелесных созданий. Совсем не враждебные, а скорее ласковые, подобные струям теплой воды, ручейки жизненной силы пропитывают то, что осталось от Высшего и Таларнус открывает глаза в зале, стены которого теряются в холодном, темном тумане. Зал уставлен саркофагами и гробницами, где, освещенные бледным, мертвенным светом вечно спят упокоенные души. Анганадон стоит рядом и его сопровождают два трагонида, оба похожих на кошек, только один черный, а второй охристо-пятнистый.

— Странно видеть тебя среди мертвых, Таларнус. – немного насмешливо говорит Анганадон. – Особенно когда сражение закончилось.

— Ты прекрасно знаешь, что сражение за Вселенную еще и не начиналось. Боюсь, что его и не будет. – Таларнус удивленно смотрит на свое тело, восстановленное в Доме Мертвых с поразительной точностью. – Сколько дней прошло с момента моей смерти?

— Около недели. – Анганадон помогает Высшему подняться из саркофага. – Любопытно. Ведь ты пришел сюда по собственной воле, не так ли?

Один из трагонидов, тот, который с пятнистой шерстью, говорит что-то на незнакомом Таларнусу языке, но Анганадон отрицательно мотает увенчанной рогами головой.

— Ангел Жизни, Шедо, хотел знать, не был ли ты в числе тех, кто приговорил Селкера к смерти. Думаю, сейчас не самое время во всем сознаваться.

— А что мне скрывать? Я итак уже мертв. Да, я был одним из тех Высших, что поддержали Скайриуса Карна. И я не виню себя в этом, ведь мой мир погиб во время Войны за Возвышение. Я мстил за погибших сородичей так же, как вы, вероятно, мстили бы за своих. Но ныне я не знаю. чему и кому верить.

Шедо слушает Таларнуса, но сам молчит. Безмолвен и второй трагонид.

— Они понимают тебя, – нарушает тишину Анганадон. – Им не нужен ты, они пришли сюда за Скайриусом Карном. Но зачем ты появился в Доме Мертвых?

— Мерканос, правая рука Скайриуса Карна, готовит нападение на Мор-Тегот. – рассказывает Таларнус. – Я не знаю, где он возьмет такой флот, но боюсь, что в самый решающий момент битвы на его стороне может выступить и Забвение. В последнее время мне все больше кажется, что Скайриус намеренно не прекращает войну с вами и все более науськивает лояльных ему Высших на активные действия.

— А ты веришь, что мы сможем остановить Небытие? – криво усмехаясь спрашивает трагонид с черной шерстью и золотистыми волосами. – Мы сейчас точно так же бессильны что-либо изменить и надеемся на чудо. Ну хорошо, раз ты здесь и пытаешься нам помочь, то расскажи, что тебе известно о планах Мерканоса.

— Я мало что знаю о Мерканосе и о его стратегии. Скорее всего, он ударит сразу и без хитростей. Он плохой военачальник, вряд ли сможет просчитать действия противника на ход вперед.

— Ох, ну это очень сильно нам на руку, – с явной издевкой произносит Шедо. – Впрочем, спасибо, что вообще предупредил о готовящейся атаке на Дом Мертвых. Шейл, видимо придется менять все планы.

— Не придется, – сразу отвечает Ангел Хаоса. – По крайней мере, удар по Разлому будет нанесен так, как и планировалось.

— Вы собираетесь атаковать Портал? – вырывается у Таларнуса. – На самом деле?

— Ты удивлен?

— До сих пор, я не слышал, что бы хоть кто-то осмелился приблизиться к трещине. Не то что и вовсе атаковать Забвение. Может быть, моя просьба покажется вам дерзкой, но я хочу лететь с вами.

— Это означает твою смерть. Без вариантов, – лишенным эмоций голосом отвечает Шейл.

— Пусть так. Я все свои годы старался сделать жизнь хоть чуточку лучше. Сначала я строил свой мир, но ваш Создатель превратил его в пепел. Потом я воевал против него, надеясь, что это приведет к счастью для всех, однако вышло намного страшнее, чем я предполагал. И только сейчас я вижу, что реально смогу помочь. Я могу остаться в стороне и не участвовать в войне, но я все равно сгину, когда придет Забвение. Атаковать Мор-Тегот вместе с Высшими, которые лишились рассудка и не видят главного врага, мне не позволяет совесть. Я разве прошу многого?

— Нет, – соглашается Шейл. – Поэтому я удовлетворю твою просьбу. У тебя есть свой корабль?

— Да. Как и у многих Высших нашей Вселенной, мой звездолет, это живое существо, которое до времени спит в гиперпространстве, откликаясь на зов. Когда вы будете выступать, я присоединюсь к вам.

Шейл вопросительно смотрит на Анганадона и ящер пожимает плечами:

— Сам решай. Я не могу тебе советовать, – говорит Ангел Смерти на языке трагонидов, которого Таларнус не понимает. – Но знай, что он был лучшим пилотом во времена Войны за Возвышение.

— Я уже решил. Пускай летит. Какая разница, сколько кораблей мы туда приведем. Назад пути уже не будет. Ни умение пилотов, ни моя сила там ничего не стоят. Надежды все меньше. А когда нет надежды, ее место занимает страх. И именно страх сейчас наш самый главный враг…

…Все шире и шире расползается ненасытная трещина, источающее фиолетовое сияние и проглатывающая звезду за звездой. Она уже не маленькая прореха в ткани Мироздания, но бесформенное, пульсирующее образование, ползущее по трехмерному космосу и не встречающее на своем пути ни единой преграды…