Лекция: Послание семнадцатое.

26.06.2005.

Вот и закончилась первая часть моих воспоминаний: самая, наверное, дорогая часть – детство. Перечитывая и оглядываясь назад, вдруг поняла, как же я люблю свое милое детство со всеми его радостями и детскими, а иногда и не детскими переживаниями. Счастливым кажется оно мне. И я рада, что прошло оно в селе. Закрываю глаза и вижу Борское. Выхожу из дому (на углу Первомайской и Ташкентской) – передо мной большая площадь, раньше она называлась Базарной. Взгляд налево – колодец с журавлем, взгляд направо – вид на школу и уходящую к станции Первомайскую улицу. И тихий теплый борский вечер. Так все дорого мне.

Раньше я не любила свое имя Неля. А теперь люблю. Очень горевала по поводу своей повышенной эмоциональности, чувствительности, а сейчас думаю, не будь их, я не имела бы таких ярких впечатлений от природы, книг, картин, талантливых людей. Я вообще людей люблю. Я плачу над стихами, а не будь моей впечатлительности, может, и стихи бы не полюбила. Вот сейчас болею (грипп и все прочее разбарахлилось), а почему-то шепчутся стихи:

Все движется к темному устью.

Когда я очнусь на краю,

С какою-то резкою грустью

Я родину вспомню свою.

Что вспомню я? Черные бани

По склонам крутых берегов,

Как пели обозные сани

В безмолвии лунных снегов.

Как пели, как пели

В безмолвии лунных снегов…

Н. Рубцов

И второе стихотворение о родине В. Набокова «Расстрел». Набоков пишет:

Бывают ночи: только лягу,

В Россию поплывет кровать:

И вот ведут меня к оврагу,

Ведут к оврагу убивать…

Дальше он в страхе просыпается, наконец, понимая, что это сон, и он в благополучном изгнании, под его покровом. И заканчивает:

Но сердце, как бы ты хотело,

Чтоб это вправду было так:

Россия, звезды, ночь расстрела

И весь в черемухе овраг.

Сколько в этих двух стихотворениях красоты, любви к Родине и невыносимой тоски. И ведь это тоже тоска по детству. Может, потому они и вертятся у меня на языке.

Читаю сейчас Аврелия Августина «Исповедь» и нашла про себя строки: «Повсюду со мной была моя растерзанная, окровавленная душа. И ей невтерпеж было со мной, а я не находил места куда ее пристроить…. К тебе, господи, надо было вознести ее и у тебя лечить». К этому я еще не пришла и, где лечить душу, не нахожу. По сему остаюсь со своей впечатлительностью одна. Но хочется, чтоб вы знали об этих моих размышлениях.

И чтобы даже не расставаться с памятью о детстве хочу закончить эти воспоминания детством Рафаэля. У Леси уж тоже детство кончается.

Неделю назад Рафаэль спросил меня: «Бабушка, а что такое тайна?»

Вот на этом и закончу, первую, самую дорогую часть моих воспоминаний.