Лекция: Свт. Димитрий Ростовский 5 страница

О люди небогоугодные! Посмотрите на святого Николая, еще в младенчестве своем всем умом, со всем благоговением просла­вившего Святую Троицу трехчасовым стоя­нием. Посмотрите и устыдитесь, ибо вы по­срамлены младенцем. О, сколь великим побе­дителем явился Николай еще в младенчестве, победителем естества, победителем людей не­богоугодных!

Если еще посмотрим на младенчество его, то вновь увидим, что он победил в своем мла­денчестве само естество человеческое. Ибо младенцу воздерживаться от сосцов материн­ских в постные дни среду и пятницу, — не зна­чит ли это быть выше естества человеческого? Будучи младенцем, он научился поститься ра­нее, чем стал есть.

Что скажут здесь наши нынешние христи­ане, только «имеющие вид благочестия» (2 Тим. 3, 5), дела же благочестия отвергающие? Что, говорю, скажут те, для которых среда и пят­ница — такие же дни, как суббота, воскресе­нье и все прочие, у которых нет поста, нет воздержания, едят все без смущения по обы­чаю неправославных христиан иностранных.

Еврейский историограф Иосиф рассказы­вает о Моисее, что, будучи взят из воды доче­рью фараона, он не хотел сосать сосцы жен египетских, и для него была приведена еврей­ка, мать его (см. Исх. гл. 2). У нас же бывает наоборот. Мать наша, Святая Восточная Пра­вославная Церковь, питает нас сосцами свои­ми — благочестивыми законами и уставами, от древних Отцов принятыми. Мы же, оста­вив сосцы матери своей, породившей нас во­дой и Духом (см. Ин. 3, 15), ищем сосцов еги­петских, иноземных, еретических, Правосла­вию противных и привыкаем питаться из них со сладостью. Оставив манну, помышляем о египетской пище. Презрев сладость святого воздержания, уклоняемся к «рожкам, которые едят свиньи» (Лк. 15, 16). О стыд великий! Дети посрамляют мужей, младенцы старцев!

В «Старовечностях» читаем: в стране, на­зываемой Гивернией, у матерей был следую­щий обычай: когда они, отлучая своих мла­денцев мужского пола от сосцов, начинали питать их иной пищей, то прежде всего пола­гали ту пищу на обнаженный меч, затем бра­ли с меча кусочки пищи и вкладывали их в ус­та младенцам. И это делалось с той целью, чтобы младенец с самого младенчества свое­го, с первого куска пищи привыкал к мечу, чтобы в нем росло мужественное сердце, и охота к мечу и браням.

Подобное мы видим и в младенчестве святого Николая. С меча он принимал пер­вую пищу свою, с меча не вещественного, а духовного, то есть с меча воздержания и пощения. Поистине пощение и воздержание православно-христианское — это меч духов­ный, ибо им отсекаются телесные страсти, им обезглавливается супостат дьявол. О них говорит апостол: «Оружия воинствования на­шего не плотские, но сильные Богом на разру­шение твердынь» (2 Кор. 10, 4). С этого меча, то есть поста и воздержания, была дана пер­вая пища святому Николаю в младенчестве, и этим мечом он обезглавливает и обезглавит всех служащих чреву своему как Богу, всех, говорю, отвергающих пост, презирающих воздержание, почитающих за сладость каждо­дневное насыщение, пьянство и прочие бе­зумства, о которых не стоит и говорить. Ни­колай — победитель людей небогоугодных.

Будучи в мужественном возрасте, он ранее всех приходил в церковь и к святительству был призван и взят не иначе, как от дверей церкви, куда пришел он в полночь еще до обычного пения службы, а потому и здесь явил себя победителем и постыдителем лени­вых и сонливых людей. Сколь много великих колоколов призывают их на всенощное и на утреннее пение, а ленивого, сном объятого разбудить не могут! Если же и разбудят, то он и не помышляет отрясти сон от очей и идти в церковь, не хочет пободрствовать и одного часа. Есть такие, которые с немалыми денеж­ными вкладами строят колокола для храмов Божиих, но сами же своих колоколов не слу­шают; ставят в церкви прекрасно украшен­ные святые иконы, а сами ленятся молиться своим иконам; созидают храмы Божий, а о созидании души своей не заботятся.

Не дожидался угодник Божий Николай утреннего благовеста. До благовеста он уже находился у церковных дверей, побеждал ле­ность, сон и нерадение, и тем самым явил се­бя победителем — победителем сонливых и нерадивых.

Что же касается щедрости и попечения его о спасении душ человеческих, то об этом мы находим дивное свидетельство в его житии. Ибо когда некий нищий муж помыслил уст­роить скверный брак для трех своих дочерей, то он ночью бросил ему в оконце три узелка с золотом.

Случилось мне недавно прочитать следу­ющее: в Индийских странах, когда разбуше­вавшееся море начинает разливаться далеко из своих берегов, затопляет ближайшие селе­ния и наносит вред людям и скотам, а также садам, виноградникам и нивам, то люди, жи­вущие близ моря и страдающие от бед, нано­симых его волнами, берут сосуд с золотом и ввергают его в море, веруя, что умилостив­ленное тем золотом, море прекратит свое волнение, и как бы откупаются от волн мор­ских золотом.

Рассуждая духовно, поистине, мир сей есть море. Не о нем ли говорит и святой Давид: «Это море великое и пространное» (Пс. 103, 25). И на этом море бывают великие волны: каж­дая беда — это как бы волна, и каждое бедствование как бы волнение. Немалая волна и нищета. Сколь много попечений прилагают люди только к тому, чтобы избежать этой вол­ны, чтобы избавиться от нищеты! Каждый старается иметь что-либо. Для того существу­ют различные промыслы, для того художества, Для того и брани, и свары, и тяжбы, для того и обиды, ограбления, хищения, воровство, раз­бои, убийства и многие другие небогоугодные дела, чтобы иметь, чтобы не быть нищим, чтобы разбогатеть. И сколь много зла терпит нищий: холод, наготу, голод и скудость во всем самом потребном!

Что же скажем мы о плотском нечистом грехе? Разве он не является великой волной на море мира сего?! Разве не обуревается этой волной всякий земнородный?! Разве напрасно говорит Писание: «Все, что в мире — похоть плоти» (1 Ин. 2, 16)? Не в этой ли волне погряз­ли люди первого мира, эти древние исполины, когда спасся один только Ной с чадами? Ибо Отцы возвещают, что за эту плотскую нечис­тоту наказал Бог древних людей всемирным потопом. Не в этой ли волне погрязли содо­миты с окрестными городами? Не в этой ли волне погряз было Давид, а также и Соломон, сын его? Не в этой ли волне плотской похоти и ныне погибают многие, юные и старые? Од­ним словом, едва ли не все в мире побеждены плотской похотью: «Все, что в мире: похоть плоти».

Вышеназванный муж, имевший трех до­черей, стоял посреди тех двух волн: нищеты и греха плотского, во власть которого хотел от­дать своих дочерей. С той и другой стороны тесно: с одной стороны теснит нищета вели­кая, с другой — греховное бесстыдство и прогневление Бога. Он был уже в отчаянии, не зная, что делать. Святитель же Христов Нико­лай, желая утишить волнение, ввергает по­среди тех волн три узелка с золотом, как бы по вышеупомянутому обычаю индусов, ввергаю­щих золото в волнующееся море, чтобы ути­шить волнение. И спасен был тот муж с тремя дочерьми от волнения, то есть от нищеты, и избежал греха щедротами угодника Божия. О пастырское попечение о спасении душ! О нищелюбивое щедротство!

Видя столь чудное дело угодника Божия, что могут сказать те, которые не только не по­дают нищим и убогим, но и последнее отни­мают у них, грабят, похищают? Что скажут и те, которые не только не удерживают от греха юных, но прельщают их ко греху, а иногда и насильно влекут к нему? Воистину, они по­беждены и посрамлены добродетельным об­разом жития святого Николая! Победитель людей небогоугодных победил, претерпел темницу, победил, посрамив Ария!

О святитель Христов Николай! Молитва­ми твоими даруй нам крепость и силу побеж­дать свои страсти и греховные вожделения и одолевать супостатов наших, видимых и не­видимых!

Имея здесь пречестный храм свой, он взирает на нас свыше со своего места, кото­рое занимает между великими иерархами, предстоящими Престолу Божию. И не только взирает, но и невидимо посещает нас, как и ныне, веруем, присутствует среди нас, с лю­бовью совершающих святую память его. Он видит нашу веру и усердие, принимает похва­лы, нами ему приносимые, возносит наши молитвы к Богу, ходатайствует, предстоя за нас пред Христом, избавляет нас своими теп­лыми к Богу молитвами от всяких бед и зол, от врагов видимых и невидимых, и испраши­вает у Господа все благое и полезное нам, вре­менное и вечное. И потому он наш добрый пастырь, помощник, заступник и покрови­тель во Христе, Господе нашем, Которому слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

31. Поучение на неделю пред Рождеством Христовым и на день представления святого Петра, Митрополита Российского, Чудотворца («Родословие Иисуса Христа» (Мф.1, 1). «И иная книга раскрыта, кото­рая есть книга жизни» ( Откр.20, 12))

В настоящий день недельный пришли сю­да в церковь два учителя с двумя книгами, что­бы поучить нас, слушатели мои возлюблен­ные! Два учителя: один вселенский — святой евангелист Матфей, другой всероссийский — святой Петр, митрополит и чудотворец Мос­ковский. Оба раскрыли свои книги на пользу нашу: вселенский учитель, святой Матфей, раскрыл книгу рождения человеческого: «Ав­раам родил, Исаак родил, Иаков родил», — и прочее. Учитель же всероссийский, святой Петр, разогнул книгу смерти человеческой, ибо в этот день составил нам празднество сво­его преставления. Это есть также книга родст­ва, ибо временная смерть, или блаженная кончина, родила преподобному жизнь веч­ную. Пусть каждый читает ту книгу, какую хо­чет, я же прочитаю отчасти ту и другую.

Какие же слова мне прочесть в них? Про­чту следующие: в книге рождения человечес­кого я прочитаю слово о суете временной и смертной жизни сей, а в книге смерти чело­веческой прочитаю слово о блаженстве не­бесной бессмертной жизни, которое получил святой Петр после своей кончины. И прочи­таю не только для себя, но чтобы слышали и получили пользу все, «при Господнем содейст­вии и подкреплении слова». Любовь же вашу прошу внимательно послушать.

<br>

«Родословная»

В Родословной Иисуса Христа мы имеем Две части: первую о праотцах, из племени ко­торых родился Христос, и другую о ПрисноДеве Матери, от Которой Христос родился. Род Христов, идущий от племени праотцев, исследован, рассказан и описан, рождение же Христа от девствующей Матери неисследуемо, несказанно, доныне пребывает неописан­ным и вовеки будет непостижимым. Именно о нем сказал пророк: «Род же Его кто изъяс­нит?» (Ис. 53, 8). Эту вторую часть мы отло­жим до наступающего праздника Рождества Христова, первую же рассмотрим ныне.

Вникая в эти слова первой главы книги родства Иисуса Христа, мы можем найти в них нечто сокровенное, могущее поучать и быть полезным для нас, но не всем известное. Кто, слушая одни только читаемые в ней име­на, подумает, что получит от них какую-либо пользу для себя? Но он получит ее, если по­ищет с прилежанием.

Среди иерусалимских царей были два, противоположные нравом друг другу: Иосия и сын его Иехония. Иосия случайно нашел книгу Закона Божия, — случайно, ибо преж­ние цари-идолопоклонники истребили книги Закона Божия в церкви Соломоновой. Иосия, найдя книгу и прочитав ее, умилился и сокру­шился сердцем, и пришел в страх Божий, и разодрал одежды свои, и плакал пред Госпо­дом (см. 4 Цар. 22, 11), явил образ покаяния.

Не так поступил сын его Иехония. Он, когда пред ним прочитана была книга святого пророка Иеремии о Законе Божием, не толь­ко не умилился, но разгневался и, изрезав и разодрав книгу, сжег все ее листы в огне. Од­но и то же чтение Закона Божия одному по­служило на пользу, другому на развращение. Подобным образом и ныне предложенная нам книга родства Христова. Да не будет ни­кто из нас Иехонией, как бы бритвой терзая листы ее, ругая ее своим языком и говоря: «Какая мне польза от тех имен? Тот родил од­ного, этот другого, — что мне до этого?» Но да уподобимся Иосии и уготовим себя к сердеч­ному сокрушению.

В самом начале я сказал, что в книге род­ства намерен прочесть о суете этой смертной жизни. Сначала усмотрим суету величия, высокородство человеческого на земле. Поис­тине, при первом воззрении видим высоко­родное родство Христово по плоти. Видим то патриархов, то князей и храбрых военачаль­ников, то царей. Патриархи — это Авраам, Исаак, Иаков. Князья и военачальники — Иуда и братья его, победившие многие полки супостатов. Цари — Давид, Соломон и их на­следники. Воистину здесь великое высокородство. И почему каждый из высокородных князей и бояр не может хвалиться древнос­тью рода своего, если Сам Христос захотел иметь Свое происхождение не от простого, а от высокого племени, и повелел Духом Свя­тым апостолу Своему Матфею написать кни­гу родства Своего вначале, чтобы и последу­ющие роды знали, к сколь высокому роду принадлежал Христос? Но если мы с рассуж­дением рассмотрим книгу родства Христова, то ясно увидим великую суету высокородства в этой смертной жизни и тщетность кичения им.

Кто был Авраам, Исаак, Иаков? — Ско­товоды и кочевники, переходившие с места на место, не имевшие ни своего города, ни селения, ни постоянного дома и обитавшие в шатрах в степях.

Кто были Иуда и братья его? — Рабы егип­тян, изготовлявшие кирпичи, созидатели стен.

Кто были Фарес, Вооз, Соломон? — Сы­новья блудниц.

Кто был Давид? — Сын Иессея, вифлеем­ского поселянина, пастух овец.

Кто был Иоаким, дед Христа по Матери? — Житель одной бедной деревни — Назарета Га­лилейского: «Из Назарета может ли быть что доброе?» — говорили евреи (Ин. 1, 46).

Кто был Иосиф, считавшийся отцом Хри­стовым?'— Плотник.

Смотрите, сколь переменчиво мирское счастье: племя израильское сначала вознесе­но от гноища на высоту, даже до скипетра царского, потом с царского престола унижено до простолюдинства и от скипетра до топора плотника. Историю же тех событий изволил Бог, хотя и вкратце, явить нам в начале Свое­го Евангелия для того, чтобы желающие быть истинными слушателями Евангелия, подра­жателями и исполнителями его, прежде все­го усмотрели и узнали суету величества и че­сти, высокородства и славы человеческой, чтобы никто ничем не хвалился. «Не хвали­тесь», — говорит Писание, — «не умножайте речей надменных; дерзкие слова да не исходят из уст ваших; но желающий хвалиться да хвалится тем, что разумеет и знает Господа» (1 Цар. 2,3, 10).

Самое великое благородство заключается в том, чтобы угождать Богу, чтобы иметь по­хвалу от Бога и людей за добрые дела и быть светлым добродетелями. Ибо какая польза быть великим по родству, а по делам очень малым, родством возвышаться до небес, а злой жизнью нисходить до бездны, подобно Капернауму, которому Христос сказал: «И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низ­вергнешься» (Мф. 11, 23)?

Книга родства Христова, как сказано, от­крывает нам некие тайны, которых мы или не знаем, или не пытаемся узнать, исчисляя по именам и по порядку предков Христовых. Она исчисляет их троекратно по четырнадцать родов, и если сложить их воедино, получается сорок два, по числу станов (или стоянок) из­раильских, которые они имели со времени исхода из Египта и до прихода к земле обето­ванной, ибо они останавливались с промед­лением на сорока двух местах. После такого числа родов восхотел Господь совершить Свое воплощение, чтобы показать, что Он пришел избавить род человеческий от рабства адско­му фараону и привести к обетованию небес­ному.

Мы же посмотрим: всели исчисленные по именам предки Христовы избавились от ада и получили небесное царствие? Нет, только те из них, которые или не согрешили, или, со­грешив, истинно покаялись, умершие же во грехах без покаяния погибли.

Сколько же имеется в родстве Христовом таких, которые не согрешили? Не дерзаем исчислить более трех, указанных в самом Пи­сании, где о них говорится: «Не положил пока­яние праведным Твоим Аврааму, Исааку и Иа­кову, не согрешившим пред Тобою» (2 Пар. 36). А сколько покаявшихся? Иисус, сын Сирахов исчисляет также не более трех, ибо гово­рит: «Кроме Давида, Иезекии и Иосии, все тяж­ко согрешили, ибо оставили закон Всевышнего» (Сир. 49, 5-6).

Итак, из столь многих родов, из сорока двух, нашлось только шесть, в спасении кото­рых не может быть сомнения: трое несогрешивших и трое покаявшихся, прочие же под сомнением. Ибо одни из них умерли идоло­поклонниками, другие скончались в иных тяжких грехах, исключая разве тех, которых покрыло неведомо для нас Божие милосердие, и тех, которые, происходя из тех же домов, были вне линии прямого родства Христова, как, например, Даниил и три отрока, а до них Моисей, Аарон, Иисус Навин и им подобные, а также включая последних совершенных святых, то есть святого Иоакима с Анной, ро­дителей Богородицы, святого Иосифа обручника и Самой Пречистой Девы, превзошед­шей святостью всех святых.

Отсюда с пользой можно видеть, как «мно­го званых и мало избранных» (Мф. 20, 16; 22, 14; Л к. 14, 24). Многие находились в родстве со Христом, но мало получивших часть со Хрис­том; в книге родства записаны, а из Христо­вых Книг жизни изглажены.

Заметим здесь: не один из лиц, гордящих­ся высоким родством, исчисляет своих отцов и предков, похваляясь их бывшими высокими санами, почестями, могуществом, но знает ли он наверное, много ли находится среди них таких, которые наследовали царство небес­ное? Найдется ли их десяток, или, может быть, семь, или пять, или три, или два, или только один? Не большинство ли их, или не все ли они осуждены в муку вечную? Если же их постигла участь погибших в муках, то как может хвалиться внук или правнук теми, ко­торые сочтены за врагов Божиих и причтены к адским бесам? Но хотя бы они и все получили небесное царство за некие свои добродетели, а оставшийся после них на земле наследник уготовляет себе геенну злыми своими делами, то какая ему польза от святости предков, если он сам грешен, и в то время как они ликуют в раю, он отсылается в огонь неугасающий?

Поэтому пусть никто не хвалится ни вы­соким родом, ни святостью предков, но каж­дый пусть мыслит о своей собственной жиз­ни. Ибо как высокородство предков суетно и подлежит изменению, так и святость предков может быть полезной разве только доброде­тельным наследникам, злым же не помогает ни в чем. И наоборот, святость внуков, прав­нуков, поживших добродетельно и угодивших Богу, не поможет праотцам, умершим в тяж­ких грехах без покаяния, ибо и Сам Христос не захотел избавить таковых Своих предков. Кто более свят, чем Христос9 Но и Он не из­волил оказать никакой помощи тем из Своих предков, которые были осуждены праведным судом Божиим в геенну за премногие и без­мерные прегрешения.

Потому убоимся и мы! Если Сын Божий не пощадил многих Своих праотцев по плоти, умерших в грехах без покаяния, то пощадит ли Он нас, далеких и призванных из язычест­ва, если мы не покаемся? Воистину, не поша­лит, ибо Он Праведен!

Рассмотрим в книге родства еще одну тай­ну, являющую нам суету временной жизни. Род Христов описывают два езангелиста — Матфей и Лука. Святой Матфей при каждом упоминаемом лице употребляет слово «родил»: один «родил» того, другой «родил» другого, а свя­той Лука вместо слова «родил» пишет так: «Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати, и был, как думали, Сын Иосифов, Илиев, Матфатов, Левиин» и прочее. Это место Евангелия в аравийском переводе читается так: «Иисус был Сын Иосифа, который был сын Илия, Илий был сын Матфана, Матфан был сын Левия», — и прочее. Матфей говорит: «родил, родил», а Лука: был; тот словом «родил»вводит в мир, этот же словом был изводит из мира. И тот был, и этот был; ныне же нет ни одного, остались только их имена, записанные в книге, а самих лиц нет ни одного: были, и нет.

«Родился» Авраам, был патриарх Авраам от­цом многих народов, был — и уже нет его.

«Родился» Давид, «был» царь Давид», был» — и уже нет его.

«Родился» Соломон, «был» Соломон премудр, «был» — и уже нет его.

Родились и все прочие и были одни князь­ями, другие военачальниками, были — и их уже нет. Где их слава, где их честь, где их могу­щество? «Был» — и ныне уже нет. Все один за другим явились в этот мир, и все один за дру­гим, не весьма долго замедлив, отошли из ми­ра. Одними дверьми рождения вошли в жизнь эту, другими дверьми смерти вышли из жизни.

Что же унесли они с собой, что взяли от­сюда? Может быть, богатство или титулы сво­его высокородства? Может быть, сан, красоту лица, крепость тела или премудрость, или иные какие-либо преимущества? Поистине, не унесли они ничего. Они унесли все это от­сюда, но не сохранили для себя, а вложили в гроб для нетления. Что же говорят они, ли­шившись всего? Послушаем вести из того мира, возвещенные в Божественном Писа­нии. Ибо те, которые были здесь грешными, говорят там: «Какую пользу принесло нам высо­комерие, и что доставило нам богатство с тщеславием? Все это прошло как тень и как молва быстротечная; как корабль по водам и как птица по воздуху, и как стрела, пущенная в цель, не оставляют следа от движения, так и вся жизнь наша скоро пройдет, мы же оста­немся, ничего не имея» (Прем. 5, 8 и сл.).

Где же оставили? Тела сгнили в гробах, ду­ши же Бог знает где. Что оставили после себя? Ничего, одни только имена, записанные в книге родства, кроме тех, которые, пожив здесь свято, угодили Богу. Ибо они удостоены там лучшего, а нам оставили после себя образ добродетельной жизни.

Книга же родства Христова сделалась как бы гробницей. Гробница полна костей мерт­вых, книга же исполнена имен мертвых. И как в гробнице мы видим гробы многих раз­личных людей, богатых и убогих, сановитых и простых, которых покрыла и уравняла единая земля, так и в книге родства одинаково упо­минаются и скотоводы, и патриархи, и рабы, и князья, и цари, и пастухи, и плотники. В ней не упоминаются ни патриаршеские, ни царские титулы, не унижаются ремесла про­стых, но пишется просто: такой-то «родил» та­кого-то; «был» такой-то и такой-то, ныне же нет ни одного. Поистине, «все суета сует», как говорит Екклезиаст: «Видел всяческие творе­ния, сотворенные под небом, и все суть суета» (Еккл. 1, 2).

Итак, мы прочитали в книге рождения, хо­тя и вкратце, слово о суетности этой смертной жизни. Теперь пора уже обратиться к другой книге, книге смерти человеческой, смерти до­брой, рождающей жизнь вечную.

<br>

«И иная книга раскрыта, которая есть книга жизни (Откр.20,12)»

Ныне мы празднуем честное преставле­ние иже во святых отца нашего Петра, мит­рополита Московского и всея России чудо­творца. Это его преставление можно назвать кончиной, ибо и о святом житии его, и о бла­женной кончине читаем в книге, и службу ему поем из книги, книга же эта — книга смерти. Ибо, как говорит Писание, и «Авраам умер, и пророки» (Ин. 8, 52), и святитель Христов Петр также отдал долг смерти, умер, но умер смер­тью честной: «Честна пред Господом смерть преподобных Его» (Пс. 115, 6). Умер смертью бессмертной: «упование его бессмертия исполне­но» (Прем. 3, 4), — и эта его книга смерти сдела­лась книгой рождения, ибо через временную смерть он возродился для вечной жизни.

Имеет и смерть, смерть добрая, книги своего родства, и родства не худого, а пре­красного, доброго. Ибо как от доброго корня вырастает добрая ветвь и от доброго дерева рождается добрый плод, так и добрая смерть имеет свое происхождение от доброго рода. Каков это добрый род доброй смерти, мы сей­час увидим.

Не подумай, слушатель мой, что я говорю здесь о плотском благородстве архиерея Божия, ибо он от юности презрел род свой. Не о плотском, а о духовном и добродетельном роде его говорю, то есть о богоугодной его жизни, в которой добродетель родилась от добродетели. Смирение родило любовь к Богу, любовь к Богу — презрение мира, презрение мира роди­ло воздержание, воздержание — умерщвление телесных чувств, умерщвление чувств родило чистоту плоти и духа, чистота — мысленное созерцание Бога, созерцание Бога родило умиление и слезы. Наконец, из всего этого родилась добрая, блаженная, честная, святая смерть, приводящая к покою, ибо «праведник, если и достигнет кончины, в покое будет» (Прем. 4, 7).

Такого духовного, добродетельного род­ства, из которого происходит добрая смерть, я обретаю две книги: одну у святого Давида Псаломника, другую у святого Иоанна Лествичника. У Псаломника эта книга духовного, добродетельного родства написана так: «Тот, кто неповинен руками и чист сердцем, кто в ду­ше своей не увлекался суетою и не клялся лука­во ближнему своему, сей получит благословение от Господа и милость от Бога — Спасителя своего. Сей род ищущих Господа» (Пс. 23, 4—6).

У Лествичника же в той книге духовного, добродетельного родства написано: «Пусть будет для тебя отцом тот, кто может и хочет потрудиться с тобой над бременем грехов. Матерью пусть будет для тебя умиление, мо­гущее омыть тебя от скверны. Братом да будет тебе тот, кто побуждает тебя и сподвижничает с тобою в течении к горним. Сожительницей нерасторгаемой возьми память об исходе смертном. Чадами любезными да будут тебе воздыхания сердечные. Рабом сделай тело твое, а друзьями — святых Ангелов, которые будут тебе полезны во время исхода смертно­го. Сей род ищущих Господа».

Обе эти добродетельные книги — Псалом­ника и Лествичника — великий угодник Бо­жий Петр написал в книге сердца своего, и в жизни своей исполнил те добрые дела самим делом, и соделался он одним из тех преизряднейших родственников духовных, на которых исполняются вышесказанные слова: «Сей род ищущих Господа».

Согласно первой книге родства духовного он был «неповинен руками и чист сердцем», ибо по слову апостольскому, был «свят, непричас­тен злу» (Евр. 7, 26). Святость родила в нем невинность, а незлобие — чистоту сердца. Невинность произошла в нем от святости, а чистота сердечная — от незлобия. И посему он соделался таким архиереем, каким должен быть: «Таков и должен быть у нас Первосвя­щенник: святой, непричастный злу». А тот, кто незлобив, есть родственник Самого Незло­бивого Господа нашего Иисуса Христа. Видел некогда святой Богослов в откровении Госпо­да, явившегося в образе Агнца: «Агнец стоит на горе Сионе» (Откр. 1, 14). И мать святителя Петра пред рождением его имела видение: ей казалось, что она держит на руках агнца. И Христос — Агнец, и святитель Христов Петр — агнец. Агнец сроден по естеству агнцу и по нраву подобен ему. Агнец святой Петр воис­тину уподобился Агнцу Христу нравом незло­бия и явил себя как бы родственным Ему че­рез эту добродетель, ибо ничто так не делает человека духовно родственным Христу Богу, как незлобие.

Рассматривая книгу родства Христова, в самом начале ее можно удивиться тому, что Господь наш изволил наименоваться сначала Сыном Давидовым, а потом уже Авраамовым: «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова». Почему не написано: Сына Авраамова, Сына Давидова? Ведь у израиль­тян имя Авраамово пользовалось большей че­стью, чем имя Давидово, и когда они хотели указать и похвалиться своим высоким родом, то обыкновенно говорили: «Мы семя Авраамо­во и не были рабами никому» (Ин. 8, 33). Сам Господь, желая ублажить Закхея, называл его сыном Авраамовым: «Потому что и он сын Ав­раама» (Лк. 19, 9). Давид был украшением од­ного только племени Иудина, а Авраам — родоначальник, честь и похвала всех колен израильских.

Почему Христос назван сначала не Сыном Авраамовым, а Сыном Давидовым, и потом уже Авраамовым? По нашему худому челове­ческому мнению, подобало бы Христу назвать­ся сначала сыном Авраамовым, ибо, думается нам, житие Авраамово было прекраснее, свя­тее и угоднее Богу, чем житие Давидово. Не­удивительно, что Давид знал Бога и служил Ему, ибо он родился от родителей, знавших Бога: «Ведом в Иудее Бог» (Пс. 75, 1). Удивитель­но то, что Авраам, родившийся от родителей, не знающих Бога и идолопоклонников, по­знал Бога и угодил Ему. У Давида было много образцов богоугождения: Моисей, Аарон, Иисус Навин, пророк Самуил и им подобные. Для Авраама же никто не был таким приме­ром богопознания и богоугождения. Если славно дело Давидово — победа над Голиа­фом, то еще более славно дело Авраамово — вознесение сына своего Исаака в жертву Богу. Давид впал в грех прелюбодеяния и убийства, а Авраам не сделал ничего такого и никаким смертным грехом не прогневал Бога. И при всем том Господу Богу нашему угодно было наименоваться прежде Сыном Давидовым, чем Авраамовым. Какова причина этого? Ка­кова тайна? Тайна и причина в следующем. Давида долго преследовал Саул и хотел убить его. Но Давид столь незлобив был по отноше­нию к Саулу, что, имея возможность много раз убить его, не сделал этого. Во имя Бога он терпел неповинно, угашая злобу Саула своим незлобием. Это Давидово незлобие некото­рые, как бы полагая его на некое мерило, счи­тают не меньшей добродетелью, чем та добро­детель Авраамова, в силу которой он вознес сына своего в жертву Богу.

Незлобиво пощадить врага своего ради Бога — значит то же, что и не пощадить сына своего ради Бога. И не только одно и то же, но выше, если ради незлобия Давидова Бог восхотел принять на Себя плоть от племени его, чтобы быть близким по роду незлобиво­му мужу. Ибо Бог приближается к незлобию, а незлобие к Богу, как бы соединяясь в один род и в один дух: «Незлобивые и праведные», — сказано у Псаломника, — «объединились со мною» (Пс. 24, 21); «сей род ищущих Господа».

В житии святителя Христова Петра чита­ем, что некий тверской архиерей Андрей со своими единомышленниками сделал святому много зла, написав о нем многие лживые и хульные слова и обесславив его по всей земле Российской. Он послал те клеветы и в Царь-град к святейшему Патриарху, и это дело бы­ло рассмотрено на соборном суде. И когда была изобличена злоба враждебника и обна­ружилась невинность святого Петра, он не только не мстил своему врагу, но и простил ему все. Столь незлобив был сей архиерей, и потому он достоин быть среди «сего рода ищу­щих Господа».

Согласно второй книге родства духовного, Лествичниковой, он имел своим отцом на­ставников духовных, еще до иночества имел матерью умиление, братьями — сподвижни­ков, сожительницей — память о смерти, чада­ми — денноношные воздыхания, рабом — те­ло, порабощенное духу, друзьями — Ангелов, и потому был в родстве с ищущими Господа.