Лекция: Торфяные болота

Старинный кукольный домик стоял в её хранилище на трельяже. Она любила изредка пересовывать маленькую мебель с места на место и при этом любоваться на себя в зеркале. Рамония не находила ничего плохого в любовании. В конце концов, все любят себя, но мало кто в этом признается. Мы – это единственный человек, которого мы по-настоящему любим.

Маленькая, бутафорская, детская комната была обставлена по французскому шику. Сам Дамьен, узнав о её увлечении, когда-то подарил ей эту колыбель для малыша, этот столик, маленький комод и зеркальце. Она лелеяла и хранила свой кукольный дом точно так же, как и свои обожаемые зеркала. Реликвии народца холмов.

Аккуратно захлопнув двери игрушечного домика и закрыв его на ключ, Рамония встала и подошла к зеркалу Потерянных душ. К самому её нелюбимому зеркалу. Почти все, кому она когда-либо показывала это зеркало рыдали или же сходили с ума от отчаяния и горя, либо же долгими днями просиживали перед ним, наблюдая за близкими, которых потеряли.

Госпожа тяжко вздохнула. Когда-то это были отличные пытки. Но была одна проблема, лично она в этом зеркале никого никогда не видела. Она ведь теряла братьев, сестер, любовников и любовниц, но всё равно это зеркало всегда отражало лишь её образ. Она не раз задавалась вопросом: почему так? Но сама лично никогда не находила на него ответа. Дамьен, её старый и такой наивный друг, пытался объяснить ей причину: Рамония не видит никого в отражении зеркала Потерянный душ лишь потому, что по-настоящему любимых людей она не теряла. Госпожа только смеялась этому. Не могла же она сказать Князю вампиров, что в её темном сердце нет места любви и что скорей всего, она никого так и не увидит в этом зеркале, потому что никогда никого не полюбит.

Рамония действительно ненавидела это зеркало, но никак не могла с ним расстаться, ведь оно было идеальным орудием пыток. Она представляла себе, как схватит девчонку Кристину Ивашкову за её темные волосы, скрутит их в жгут и заставит наблюдать за своими родителями, как они были счастливы, а потом принудит смотреть её, как они умирали. Особенно, как умирал её отец, преданный собственной сестрой. Госпожа рассмеялась. Довольно выдохнув, она вновь подошла к трельяжу и, схватив колокольчик с подноса, позвонила.

Через несколько минут на пороге её хранилища стоял обнаженный Мортен. Озорно улыбнувшись, обнажив свои гнилые зубы, он подошел к своей Госпоже и присел в забавном реверансе.

— Плут, — холодно улыбнувшись, прошептала она.

Мортен лишь довольно хмыкнул, его непослушные кудрявые волосы закрывали тёмные глаза. Глаза как у нашей матери Лилит, подумала Рамония. Ей вспомнились те века, когда обыкновенные смертные выгоняли их с лесов и холмов своим огнем, а всё из-за этих тёмных глаз, присущих любому уроженцу их народа. А потом Рамонии вспомнились совсем не давнее происшествие: Цветущие холма пылающие в огне, от чёртовой магии охотников!

Госпожа недовольно скривилась, от чего её прекрасное, но в тоже время устрашающие лицо, исказилось в недовольную гримасу. Мортен заметив беспокойство своей Госпожи, подошел к ней сзади и, обвив её поясницу своими руками, прижался к ней худощавым телом. Опустив губы к её уху-кисточке, он прошептал:

— Вы красивы, как цветы, и губительны, как смертный яд.

— Я знаю, Мортен, — она улыбнулась и, закрыв на секундочку глаза, откинула голову на его плечо: — Подготовь мне портал, брат.

Резко отстранившись, она подошла к зеркалу и, погладив себя по идеальной коже, прошептала:

— Я знаю.

— Могу я спросить? — стоя на пороге комнаты, обратился Мортен.

— Слушаю.

— Куда вы направляетесь?

— В Королевский двор, — полуобернувшись, произнесла фейри.

— К кому?

— К её тете.

Мортену не надо было спрашивать, кто эта тетя или вообще кто эта «она». Он знал, что ради мести Рамония готова связаться с любыми союзниками.

***

Маленькие ручки девочки тянулись к большой книге в старинной, ветхой обложке. Потянувшись и задрав ногу, Катя одной рукой уперлась в полку, а другой вцепилась в книгу. Выдав какой-то радостный писк, Князева схватила книгу и прижала к себе, и тут стремянка под ней зашаталась, грозясь рухнуть вниз. Девочку шатнуло, и она уже готова была услышать громкий звук падающего тела, а за ним металлический звук рухнувшей стремянки и боль, растекающуюся по телу, но от всего этого её спасли чьи-то руки, преждевременно обхватившие её талию.

Катя, распластавшись на чужих коленях, подняла свою рыжую голову и сморщилась в негодовании:

— Отпусти меня!

Девочка, оттолкнувшись от спасительницы, схватила упавшую вместе с ней книгу, поднялась на ноги и с гордым видом отряхнула юбку.

— Пожалуйста, — прошипела через сомкнутые зубы Марта Лужина.

— Что-то я не помню, чтобы я «спасибо» тебе говорила, — подняв подбородок кверху, чем напомнила своего самого старшего брата, Катя отвернулась от принцессы династии Лужиных и засеменила к выходу.

— Я это на твоем лице прочитала, — буркнула Лужина. — Маленькая заноза...

— Кто-кто? — обернувшись и подбоченившись, спросила девочка. — Это ты, наверное, тоже на моем лице прочитала?

— Безусловно! — Марта так и сидела на полу обитым паркетом, скрестив руки на груди, она с вызовом поглядела на девчонку.

И тут вдруг Катя мило улыбнулась и, взяв книгу подмышку, сказала:

— Я дипломатично откланяюсь от дальнейшей неурядицы и, пожалуй, удалюсь в свои покои. Ведь из нас двоих совершенно ясно, что я более вразумительная, — с этими словами она развернулась на своих маленьких каблучках и вышла с библиотеки.

Только как рыжая шевелюра скрылась с обзора Лужиной, последняя недовольно рыкнула, а в голове её засела лишь одна мысль: «Девочке одиннадцать лет!»

Марта поднялась и, вздохнув, направилась к креслу возле окна. Холодная зима приближалась к своему финалу, совсем скоро наступит весна. И Марта не знала чего ожидать: внутреннее чутье, присущие её династии, подсказывало, что грядет что-то ужасное.

Девушка, накинув на себя клетчатый плед, укуталась в него и, подогнув ноги под себя, закрыла глаза.

Так получилось, что на этой войне между Королевскими династиями и родами нечисти она не осталась в стороне. Многие семьи разделились на кланы: те, кто поддерживал Радова в его стремлении перебить всю нечисть и вновь взять над ними верх, и, конечно же, была сама нежить, выступающая против них. Но благодаря стараниям Кристины Ивашковой и её назойливой подружки, и ещё матери Марка Князева, были те, кто остался в стороне. Та нечисть и те охотники, которые были за мир.

Лужина принадлежала к третьей стороне, как и вся её династия. Такие как Алехновичи, естественно Радовы, Шестаковичи и Покровские были свирепыми противниками нейтралитета. Сама Марта считала такое отношение невероятной глупостью: нечисть сильна, а охотников, как и их союзников недостаточно много для справедливой войны. Поэтому, когда мать Марка Елена Князева предложила её семье укрытие, Марта незамедлительно дала свое согласие. В отличие от её тугодумкой, по мнению девушки, сестры. Ева Лужина осталась в Королевском Дворце на стороне Радовых, династии её бывшего жениха.

Марта тихо рассмеялась. Её сестренка была настолько глупа, что осталась верна семье своего бывшего жениха, когда он сам сбежал за бывшей девушкой. Долгие недели Ева не выходила из своей комнаты, рыдала и горевала по оскорбленной гордости, но Марта уличала в этом только излишнюю театральность.

По началу, когда Кристина Ивашкова сбежала с этой ненастной Марте Мирославой Вьюжиной, девушка не удивлялась. Вьюжины всегда были достаточно мятежны и своенравны. Побег в период войны со стороны Миры и Кристины не был чем-то необычным, но за ними выслали гвардию охотников для наказания. А наказание такому предательству Королевскому двору было одно — смерть. Но девушки как, оказалось, были не настолько глупы, как думала Марта. Они хорошо скрывались, а потом как узнала из подслушанного разговора Елены Князевой с её сестрой Наташей Вьюжиной, девушки не просто скрылись подальше от войны, они приняли в ней самую, что ни на есть главную роль. Ивашкова и Вьюжина собирали союзников! И те, кто согласился на покровительство Ивашковой, но не имел убежища, как сама Марта, были направлены к Елене Князевой. Но как девушка поняла из разговора, об этом знали только три человека: бывшая Королева Вьюжина, сама Елена и её сестра. Даже Марк остался в стороне от этих ценных знаний и по глупости, по мнению Лужиной, направился за этой Ивашковой вместе с Радовым.

Её сероглазый мальчик Марк.

Как же сильно она влюблена в него. В его вьющиеся тёмно-русые волосы, в красивое тело, в эти глаза цвета чистого серебра...

Двери библиотеки хлопнули, и в помещение зашел рыжий парень похожий на дворового щенка. В его ярко-зеленых глазах, как и у младшей сестры, играли смешинки. Двигался он почти так же плавно и осторожно, как и Марк. Для Марты Денис Князев всегда был незаметным, точно так же, как и она была незаметна для Марка. Но еще чаще Еву смешило то, что точно такая же ситуация была в отношениях между Денисом и Мартой, только последняя выступала в роли Марка, а Денис — ее сестры.

Денис легкой походкой подошел к полке, дотянувшись до одной книги в гладкой обложке, он взял её подмышку, точно как младшая сестра, и уже собирался выходить, как в дальнем углу комнаты заметил клетчатый кокон и пару лазурных глаз, наблюдающим за ним, как сова из ночного покрова.

Он вмиг загорелся как спичка и стал такого цвета как его волосы. Неудобно переминаясь с ноги на ногу, Дэн потупил взгляд.

Марта, раздраженно вздохнув, откинула плед и, скрестив руки перед грудью, стала наблюдать за парнем: как же сильно он не был схож со своим братом. Ни одной черточкой лица, ни одной родинкой или контуром Денис не походил на Марка.

У Дениса было лицо щенка: милое и доверчиво-глупое. Его глаза были яркими и искрились непонятной Марте радостью. А его волосы, о, святые и проклятые, они были такие рыжие, что самой густой и темной ночью его точно ни с кем не спутать, ибо эта горящая шевелюра привлечет внимание любого. Семейство Князевых было разношерстным: у Кати были волосы цвета солнца, светло-рыжие, и веснушками она была обсыпана с ног до головы; Марк был тёмно-русым, даже не взирая на то, что волосы его матери были на тон светлее, его кожа была чиста и бела, хотя кое-где просматривались росписи родинок; Денис же был невероятно рыжим, почти красным, на его курносом носу проглядывались несколько веснушек. Что за генофонд у этой семьи?

— Ты чего там паркет мнешь? — спросила с вызовом Марта.

— Я… я… там это, — Денис не был амебой, на самом деле иногда он мог быть собранней Марка, но эта девушка всегда вводила его в краску и неловкость, — в общем, все на ужин собираются...

Марта ничего не ответила, отвернув от него голову, она устремила взгляд в окно, на тающий снег и капающие капли с шифера.

— Тебе надо поесть! — вдруг серьезным тоном, сказал парень, отчего Лужина даже соизволила посмотреть на него.

— Я не голодна, — от её тона голоса веяло холодом и крайней неприязнью.

— Ты никогда не бываешь голодна, — сказала он, делая неуверенный шаг в её сторону.

Это была ложь. Проблема Марты Лужиной была как раз таки в том, что она постоянно была голодна. Заедать проблемы было её решением очень долгие годы. Видеть смерть, кровь, убивать самой, а потом заедать это, пока в животе не начинало болеть, пока её не начинало тошнить, а потом пришло спасение в виде предложения сестры: всего два пальца в рот после приема пищи — и всех лишних калорий, как и не было. Но это стало чем-то больше, чем просто способом похудеть, вызывая порывы рвоты, ей становилось легче, боль уходила. Она опустошалась. И забывала смерти и боль, которую причиняла своими же руками.

— Я не голодна, — железным тоном повторила она.

Денис поджал губы, что-то решив для себя, он вышел из комнаты, оставив Марту одну. Только как парень вышел из комнаты, Лужину опять посетило это чувство тревожности. Что такого особенного должно произойти весной?

***

Тирон Старшина гномов смотрел, как его гости удаляются к болотам ведьм по каменному высоченному мосту, пересекая горы, по этому мосту можно было пройти только через его замок Элатайн. Он не мог поверить, что эти охотники пришли к нему через тёмные пещеры, даже сам Дамьен, усопший Князь вампиров, водящийся когда-то с великой провидицей Ибсен, путешествовал до Горной страны не через пещеры — через горы. Тёмные пещеры когда-то были населены драконами, пока те не стали вымирать, хотя нельзя не подметить того, что с вымиранием драконов Тирон изъял кое-какую выгоду: кость ящера — чистый алмаз по крепости и целое состояние по стоимости.

Закрыв ворона Элатайн, Тирон не спеша направился к башне замка. Без запинки и прерывистого дыхания он взобрался по ступенькам на башню. Открыв скрипучую массивную дверь, Тирон вошел в мощение, пропитанное старинной. Здесь не прибирались, наверное, уже несколько десятков лет: дальние углы покрылись плесенью и паутиной, пыль, казалось, пропитала здесь абсолютно всё.

Гном закашлялся. Подойдя к окну башни, он стал смотреть, как солнце прячется за водами озера печали. Покрасневшее небо в своем волшебном зареве наводило на Тирона ужас. В крови многих гномов течет кровь викингов, поэтому в их суеверия он верит и по сей день. В старину викинги считали, когда на небе появляется зарево, где-то проливается кровь.

С самой высокой точке Элатайна виднелись туманные рвы банши и царящая там вьюга, и вечная зима. Спускаясь взглядом по склонам, можно углядеть чистое озеро печали, поблескивающие и отображающие красное небо. Переведя взгляд от озера, он стал смотреть на цветы, такие яркие, что резало взор. Душные и сумасшедшие холма фейри только начинали просыпаться. А потом шли леса: прекрасные деревья и колыхающий их ветерок, деревья были такими величественными, что он и не мог себе представить, какого это вырубить или уничтожить их. Его же цитадель окружали одни горы и склоны, а ещё постоянная осень: сейчас в Горной стране был период бури. Желтеющие литья кружились в водовороте ветров. Совсем скоро наступит период дождей… В это время с казны его царства придется выделить немалое количество сбережений на сохранность многих домов Горной станы. Тирона часто веселило название его цитадели — Горная странна. Да это поселком едва ли назвать можно было: всего-навсего несколько усадьб, да с дюжину домиков, гномы давно покинули Загадочный лес: многие перебрались в города и стали работать на охотников. Но при всем скудном поселении Горной страны Тирон Бесстрашный считался богатейшим человеком. Многие называли его жадным, как и весь его народ, но, по его мнению, он был лишь экономным и припасливым, чего не хватало многим из его товарищей.

Тирон посмотрел на домики, скучившиеся возле Элатайн, как грибы под деревом. Старшина любил свой народ больше чем кто-либо, поэтому на его защиту он всегда предпринимал любые меры, даже самые крайние.

Тирон вспомнил тот злополучный 1940 год, когда он ещё был молод, а Князь вампиров путешествовал по Загадочному лесу и явился в его замок Элатайн, предложив сделку. Тирон согласился, но только так, чтобы об этом никто не знал. Все, кроме погибшего Князя вампиров, должны считать, что он придерживается нейтралитета, но самом деле Тирон верен судьбе, а судьба нынче на стороне Кристины Ивашковой. И он верен ей, даже если она об этом не знает.

Дамьен сказал ему, что через много лет к нему прибудет молодая девушка в сопровождении своих товарищей, и ему, Тирону, надо будет помочь ей, что он, конечно же, выполнил. Тогда гном спросил у вампира, откуда он знает, что будет в будущем? И вампир, улыбнувшись, ответил ему, что его покровительница, старая женщина со слепотой, дарованной самим Всевышнем или Дьяволом, предрекла и рассказала ему всю жизнь этой девушки, в самых точных деталях. И что он, Дамьен, должен посодействовать этим деталям, пока имеет такую возможность.

Тирон только смеялся над этим. Что за глупости, думал он долгую половину столетия, пока не увидел эту девушку на Зимнем балу, а потом и у ворот Элатайн. Оказалось, что вовсе не глупости...

Его мысли перебил тихий стук в двери, настолько тихий, что показалось, что ему он привиделся, но через несколько секунд звук возобновился:

— Тирон, к вам высокий прибыл, — в помещение зашла служанка, присев в быстрый книксен, она удалилась.

Высокий. Так его маленький народец называл Эивиндра. Что же, Лорд эльфов действительно был высоким… Гном улыбнулся и направился к своему гостю. Быстро спустившись в гостиную, где недавно он принимал своих гостей, гном взял канделябр и поджег свечи. Поставив канделябр на стол, он стал смотреть на стекающий воск. Завораживающие действие, этот огонь, подумал Тирон и слегка улыбнулся.

«В той девушке, Кристине Ивашковой, тоже живет огонь, интересно знает ли она об этом?» — размышлял гном, пока его гость медленно расхаживал по комнате.

— Как твои дела, Тирон? — пренебрежительно спросил эльф.

Эльфы и гномы на дух друг друга не переносят, точно так же, как оборотни и вампиры, как фейри и ведьмы с ведьмаками. Это у них в крови и этого не отнять.

— Лучше, чем твои, — прошептал Тирон, всё так же глядя на огонь, его глаза даже слезиться начали и потихоньку их застилала пелена.

— Что ты имеешь ввиду? — профиль Эивиндра в свете одного лишь канделябра казался резким и грубым. Владыка Загадочного леса оглянулся: — Тирон, неужто ли ты настолько скуп, что даже камин развести жадничаешь?

Тирон пропустил его оскорбление мимо ушей.

Лорд нахмурился странному поведению гнома. Не секрет, маленький народец жаден и скуп, но Эивиндр не раз пытался заманить Тирона в свои союзники, его финансовые ресурсы мог ли бы очень удачно посодействовать в этой войне. Но гном был непреклонен, ему важен лишь нейтралитет, он не трогает никого и никто не должен трогать его.

Лорд представил себе замок Элатайн, его внутреннею структуру, как он сейчас завернет за угол, пройдет по коридору и зайдет в тронную залу, где стоит трон, сделанный из чистого золота и обрамлен украшениями с рубинами и алмазами, где по мраморным полам рассыпаны диаманты, турмалины, сапфиры, алмазы и по всюду украшение из золота.

— Зачем ты пришел ко мне, Эивиндр? То, что ты Лорд Загадочного леса не дает тебе никакого права помыкать мной. Это мои владения, моя Горная странна и мои правила, — не смотря на то, с какой яростью и пылкостью были сказаны эти слова, тон Тирона оставался спокойным.

— Что ты, Старшина гномов, я ни в коем разе не собираюсь помыкать тобою. Я лишь хочу спросить тебя, нет, я хочу попросить тебя посодействовать мне в этой войне! Тирон, с твоими финансами мы закончим эту войну намного быстрей, чем предполагали, — эльф сказал это с такой уверенностью, будто их побега не может быть и опровергнута, будто она уже у них в кармане.

— Мой ответ, точно такой же, как и на прошлой неделе, Эивиндр, Владыка Загадочного леса и Лорд Эльфийской чащи. Я говорю тебе нет, и это мой ответ на века.

Эивиндр в злости сжал кулаки, отвернувшись от гнома, он посмотрел на себя в зеркало. Его васильковые глаза горели злобой в этой темноте, крепкий подбородок в тени, казалось, стал ещё больше, а на его тонких скулах играли желваки.

— У нас есть все шансы на победу. В моих пределах есть заключенный. Охотник титулованной крови, Тирон. Я расколю этого мальчишку, и он выдаст мне все планы Королевского дворца. Понимаешь? Всё! Как расположен Королевский замок, как туда попасть изнутри, Тирон это же такая возможность!

— Мне претит твоё рвение к победе в этой войне, Эивиндр! Я сказал своё слово и прошу больше не беспокоить меня!

Эльфу показалось, что этот маленький мужчина стал на несколько метров выше в своей злобе. Гном поднялся с софы, на которой сидел, и его танцующая тень наклонилась над Эвиндром.

— Уходи из моего дома, — прошептал он вкрадчивым, ужасающим тоном.

Лорд стал прерывисто дышать, и его грудь так быстро поднималась и опускалась, что казалось ещё чуть-чуть, и он взорвется от гнева.

— Когда мы победим в этой войне, и я стану владыкой всего Королевского двора, и охотники преклонятся предо мной, ты останешься ни с чем. И поверь, тебе придется попрощаться со своим богатством! — с этими словами он вихрем выбежал из гостиной Элатайн.

Тирон спокойно опустился на софу и продолжил наблюдать за капающим воском и прирученным огнём.

— Завораживающе, — прошептал он в темноте.

***

Потрясающие своды и арки Элатайна были позади, они проходили каменный мост, соединяющий горы и обиталище Тирона между собой.

— Что насчет ведьм? — подала голос Маша. — Я так запуталась, не могу понять, кто есть кто на этой войне.

— Ведь мы разделились на два табора. Те, что на стороне Кристины, и те, что на стороне Эивиндра, — объяснила Мира.

— То есть, ведьмы полностью отказались поддерживать Радова? — удивившись, Маша взглянула на Леру для поддержки, но та лишь молчаливо шагала по каменному мосту, смотря на красное зарево.

— Чему вы удивляетесь? Ведьмы всегда были в жестоком подчинении ваших династий! Их магию эксплуатировали! — впервые охотники видели вспышку гнева на лице Воланда. Обычно этот парень… грустен и молчалив.

Только единственную эмоцию они проглядывали на его лице: когда с ним говорила Мирослава. Бедный парень и краснел, и бледнел, и заикался. В разговоре с Мирославой такое поведение было нередким: многие впадали в ступор и легкий шок от её прямолинейности, но с Воландом было иначе. То, что он чувствовал к Мире, можно было назвать симпатией, если не влюбленностью.

— Но не ведьмаков? — спокойно произнесла Мирослава, глядя своими синими как море глазами. — Ведьмаков наши династии никогда не трогали, ибо всегда боялись их силы.

Вспышка гнева быстро исчезла с его физиономии, а на её место пришли неловкость и смущенность.

Кристина и Марк переглянулись между собой и улыбнулись друг другу. Только слепой мог не заметить, как ведьмак неровно дышит к Мире. Только слепой и Артём Радов. Тот шел, не замечая никого вокруг, и ещё он изредка кидал встревоженные взгляды на Миру, скорей всего для того, чтобы убедиться в порядке ли она.

Воланд, раскрасневшись от лестного внимания Миры, отвернулся в сторону. Его светло-рыжие небрежно собранные в хвост волосы выбились и прядями спадали на лицо, тусклые зеленые глаза заблестели, а бледная россыпь веснушек от покраснения стала ещё более видна. Воланд всегда носил белое — неотъемлемое отличие ведьмаков.

Марк, глянув на парня, почувствовал тоску, ведьмак своими рыжими волосами и веснушками напоминал ему брата и сестру, он не видел свою семью вот уже полгода. Но… если верить до конца в свои силы и силы его друзей, то это стоит того. То, что они делают, стоит любых временных разлук. Он точно знал, что его семья в порядке, а остальное подождет.

— Марк, — позвал ровный, приятный голос.

Юноша посмотрел на Кристину и слабо улыбнулся ей. Он часто пытался смешить её, потому что знал, что многие девушки влюблялись в него, когда он проказничал и озорничал. Но с ней была беда. Когда она смеялась над его шутками, влюблялся он сам. Каждый раз, каждую минуту как заново.

— Марк, мне кое-что надо рассказать тебе, — она выглядела беспомощной и немного виноватой, отчего он мысленно напрягся. — Когда мы с Мирой спланировали наш побег и добрались до дома Дамьена, то нам требовались союзники внутри политики Двора. Вы с Артёмом не подходи! — заметив его протест, она махнула рукой и продолжила: — Вы не принадлежите совету Королей, а нам нужен был кто-то у кого достаточно полномочий.

— И к кому вы обратились? — хриплым голосом спросил Марк, его силуэт стал темнеть, а зарево потихоньку спадать, и на его место приходили сумерки.

— К твоей матери и семейству Вьюжиных. Я знала, что нам нужен был человек, которому мы бы безоговорочно доверяли. И это было твоя мама и мать Миры, – Тина мысленно подготовилась к тому, что сейчас Марк рассердится на неё, мол, как она посмела втянуть в это его семью, а его оставить за бортом.

Но Марк лишь понимающе кивнул.

— Странно, мне она и словом не обмолвилась.

— Я попросила её, — тихим голосом сказала Тина. — Всех завербованных охотников и нежить, у которых не было шансов скрыться от Двора или Эивиндра, мы направляли в особняки твоей династии и династии Миры. Елена принимала всех.

Марк не удивился этому, его мать всегда была не такой, как все. Она была верной и доброй, что передалось и её детям, но вот его тётя, Наташа Вьюжина, совсем другое дело. Хотя, возможно, что иногда мы ошибаемся в людях.

Тина, чуть поддав скорости, нагнала Машу и, взяв её за руку, остановила, наклонившись к ней, она спросила:

— Скажи мне, насколько ты осведомлена в том, что происходит во Дворце? — в её голосе слышалась тревога.

— Достаточно. Всего неделю назад мы покинули с Лерой владения Королевского двора. Глупцы, по сей день думают, что мы на их стороне, — Маша заправила пряди своих крашеных волос за ухо и стала жевать сережку над губой.

— Моя тётя? На чьей она стороне? — Кристина не связывалась с Катериной Ивашковой уже очень долгое время и переживала за неё точно так же, как и за брата.

Маша немного вздрогнула, ей никогда не нравилась Королева регент. Катерина Павловна не была тем человеком, которого Маша уважала, она чувствовала к ней отчужденность.

— Она на стороне Радова, — обреченно выдала Мария, но на удивление Кристина не расстроилась.

Тина просила Елену Князеву поговорить с её тётей и объяснить ей, как обстоят дела, но, видимо, Катерина всё неправильно поняла, решила для себя девушка.

— Ничего страшного, — вдохнула девушка. — Как только мы разгребем всё тут, и Дима вернется во Двор, он поговорит с ней, и она всё поймет.

Маша не поняла, кого больше Тина убеждала — её или себя.

— Конечно, — в голосе Романовой просквозила фальшь.

Кристина прежде, чем отвернувшись от Маши, улыбнулась ей. Девушка же нагнала остальных, а Тина продолжила стоять на мосту, глядя на потускневшее небо.

К ней тихо подошел Марк, приобняв её за плечи, он наклонился к затылку девушки и вдохнул аромат её волос: Тина всегда пахла чем-то сладким.

Нащупав в кармане штанов рубиновый крестик, который она обронила на холмах для подсказки им, он надел его на её тонкую шею. Украшение легонько опустилось на её грудь, и она резко вдохнула осенний воздух. Машинально подняв руку к крестику, она погладила гладкие драгоценные камушки и улыбнулась. Этот крестик был чем-то неотъемлемым, связующим её с Марком.

Она обернулась и столкнулась с его лицом, серые глаза с серебряной подсветкой наблюдали за ней. Его руки покоились на каменных соединениях моста, прижимая её к перилам. Наклонившись, он легко коснулся её губ, и она почувствовала внутреннею дрожь, по её телу растекалось наслаждение. Обхватив его лицо обеими руками Тина притулила свой лоб к его, вдохнув неповторимый аромат. Так пах только он. Только Марк. Её темные волосы развевались на ветру, щекоча его скулы:

— Я… — попыталась произнести Кристина, но тут её перебил громкий цокот, похожий на звук скачущих лошадей.

***

Мирослава шла в абсолютном молчании, погрузившись в свои мысли. В голове её промелькнула одна идея, она хотела повернуться и поделиться ею с Тиной, по привычке, но девушки рядом не оказалось. Мира поглядела на мост, который они уже удачно миновали и заметила свою подругу, целующуюся с двоюродным братом:

— Подумываю, выразить всеобщее негодование, — произнесла она. — Ну, что за нравы нынче у молодежи?!

Театрально вздохнув, она посмотрела на товарищей, те, улыбнувшись ей в ответ, остановились на месте, ожидая Тину и Марка.

Тихий цокот копыт заставил Миру посмотреть в сторону тропы гущи леса. Трое коней с таким же количеством наездников в плащах мчались в их сторону, а вернее, в строну каменного моста, где сейчас стояли Тина и Марк. Мирослава быстро глянула на подругу, та, сообразившая, что что-то не так, оторвалась от Князева и беспомощно стала вглядываться в темноту леса. У них не было шанса на отступление.

Воланд, глядя на наездников, издал тихий ропот ругательства:

— Это Эивиндр...

Мира, вцепившись рукой в свои белые волосы, стала хаотично перебирать варианты отступления. Сообразив, что деваться некуда, девушка указала своим спутникам прятаться за деревья, а сама зашла в тень и, вздохнув, она направила руки сторону коней.

— Что ты задумала? — прошептал Артем, хватая её за край куртки и пытаясь утащить за собой.

Мира с силой оттолкнувшись от него, всплеснула руками и из её рук вырвалась внутренняя энергия хоста. Белый волк с синими глазами хозяйки вышел на тропу, а сама Мира направилась к деревьям. Хост, рыча, двигался по дороге.

— Стой, — прошептала она хосту, так тихо, боясь спугнуть, закрыв глаза, она видела глазами волка. Животное, повиновавшись, присело на тропе, перегораживая путь коням.

Пришпоренные лошади заржали и остановились напротив волка, боясь сделать шаг.

— Вон с дороги, глупая тварь! — всадник, с левой стороны от Лорда, закричал на хоста Мирославы.

— Зарычи, — прошептала Мира.

Волк, сделав шаг вперед, оскалился на эльфа, тот, пошатнувшись в седле, остепенился.

Вьюжина почувствовала, как Тина и Марк тихо подошли к ней. Мира негодующе прошептала в их сторону проклятье, зайдя за деревья, она наклонилась и присела на корточки:

— Иди назад.

Волк, кинув последний взгляд на эльфов, развернулся и побрел к носительнице. Наездники же продолжили свой путь.

— Что здесь вообще белые волки делают? Я думал они все у пределов туманных рвов? — слышался удаляющийся голос эльфа, что ответили ему спутники, охотники так и не услышали.

Мира посмотрела в синие глаза животного, благодарно кивнув ему, она прошептала:

— Назад.

Девушка спокойно вздохнула и обвиняющим взглядом окатила затерявшихся спутников:

— Нашли время!

Тина пропустила её обвинение мимо ушей, она-то сама поняла, что они чуть не влипли в очень неприятную историю.

— Ты как? — спросила она у Миры.

Вьюжина посмотрела на свои бледные руки, на выпуклые фиолетовые вены, её тело было немного утомленно, а живот скручивало от порывов рвоты, она незаметно для остальных судорожно вздохнула:

— Нормально.

***

Босые ноги Рамонии ступали по фарфоровому полу Тронной залы Королевского двора, двигаясь в медленном вальсе, она дико улыбалась, но казалось, что сие действие совсем не смущало Катерину Ивашкову.

— Значит, союз, Рамония? — спросила Катерина, восседая на великом троне Управляющего Короля.

Госпожа фейри крутанулась и изящно присела в долгом реверансе. Её темное платье, сотканное из крыльев бабочки, распласталось на белом полу:

— Мой свет — ваш свет, моя тьма — ваша тьма, — прошептала фейри, скалясь в улыбке.

— Прекрати, Рамония! Ты прекрасно знаешь, что я не понимаю ваш дивный язык, — отмахнулась от неё Екатерина.

Она не ожидала, что фейри, нападающая на её народ на Летнем балу, сама лично придет к ней, просить союза.

— Я согласна на партнерство, — сладко пробормотала Рамония. — Но, естественно, я имею условие.

— Естественно, — хмыкнула Катрина. Женщина посмотрела на стену: картина, висящая на ней, в золотой раме, изображала портрет Короля Радова. Катрина сморщилась. Ничего, скоро там будет висеть её изображение, как самой великой Королевы всех времен и народов. — Какое условие, Рамония?

— Загадочный лес, как вы знаете, питает свои силы от дерева Ливет, а охраняют его эльфы, но так ведь было не всегда. Когда-то тем великим местом управляли не эльфы, а моя мать, — гордо произнесла Рамония.

— Твоя мать? — поддавшись вперед, заинтересовалась Катерина.

«Семейное сходство в малых познаниях», — подумала про себя Рамония, но вслух сказала:

— Лилит, непокорная жена Адама, если изволите знать. Как по вашему, сколько лет Загадочному лесу? — хитро спросила она.

Катерина пожала плечами, в книгах и в знаниях переданных охотникам от Ибсен ничего об этом не говорилось. Она не имела ни малейшего понятия о возрасте Загадочного леса.

— Загадочный лес, — произнесла Рамония эти слова так, как будто пробовала их на вкус. — Что за дивное название? Во времена моей матери и владычицы это место именовалось совсем иначе.

— Как? — нетерпеливо прошептала Катерина.

Рамония наклонила голову набок, улыбнувшись, она сказала:

— Эдем, имя ему было. И царствовала там моя мать, Лилит, пока не изгнали её из священных мест за то, что она мужу своему не покорилась. А как, по-вашему, что такое дерево Ливет? — опять спросила она.

— Древо жизни*, — припоминая норвежский язык, механически произнесла Катерина.

— Так-то оно так, но это название ему дали эльфы, но на самом деле, исходя от знаний, что я вам даровала, скажите, что такое Ливет? — Госпожа явно насмехалась над Ивашковой. Заметив её замешательство она, наконец, сказала: — Дерево Ливет, дарующие силу Загадочному лесу, ранее именующегося как Эдем, на самом деле называлось Древом познания добра и зла. Именно его плодами Дьявол искусил Адама и Еву, и Всевышней изгнал их за искушение. За попытку познания, — она рассмеялась. — Наша мать в протест изгнания, хотя кабалистика говорит, что она сама сбежала с этих мест, стала рожать нас, детей, в чьих жилах течет кровь первой женщины земной и первого падшего ангела небесного. Мы — фейри, законные владельцы Эдема, мы должны управлять Эльфийской чащей, райским садом, а не укрываться в холмах! Я буду на твоей стороне, если ты даруешь мне силы своего народа, чтобы изгнать эльфов с мест моей матери.

Рамония задернула подбородок и стала с трепетной радостью наблюдать за шокированным лицом Екатерины Ивашковой.

***

Торфяные болота ведьм были покрыты зеленным туманом. В памяти Кристины эти места остались такими же неизменными: тот же обветшалый дом, где она потеряла сознание и видела видение, а так же слышала странную песню с угрюмой мелодией:

… вам предрекли судьбой

Навсегда быть вместе.

Чуждым грешникам отправиться в бой

С прощальной песней

И жестокою мольбой.

Вам предрекли судьбой,

Такой горькой и слепой

С последнею борьбой.

Вам предрекли судьбой

Женщиной слепой...

Слова песни врезались в её память, так как будто написали пером на сознании. От воспоминаний Тина вздрогнула. Она вспомнила, как в прошлый раз спасла девочку-фейри, как она цеплялась за ладонь и с большими блестящими от страха глазами наблюдала за ней. Слёзы навернулись на её глазах, когда картинка в памяти об Лакрисе окрасилась в красный, цвет крови. Как девочка падала низ, как её безжизненное тело испустило последний вздох...

Сумерки завладели Торфяными болотами, гуща воды, протекающая здесь, едва ли виднелась в тумане и темноте.

Охотники, миновав дом, в котором Кристина уже однажды бывала, направились далее. Казалось, здесь было около дюжины обветшалых домов, от которых исходил только мрак. Деревья шелестели и нагоняли страх на путешественников, здесь было не холодно, но дрожь всё равно протекала по телу.

Ступая по тропе в абсолютной тишине, охотники и ведьмак склонили головы. Желая поскорей покинуть эти места.

— Там свет горит, — прошептала Лера, указывая рукой на дальний домик, скрытый деревьями.

Он был обведен забором, из верхних комнат второго этажа доносился свет, и Кристина, сощурив глаза, увидела силуэт женщины. Черепица на крыше в некоторых местах отсутствовала, видимо разгромленная ливнями. Поросший мхом в некоторых местах дом навевал страх, но, судя по всему, деваться им было некуда.

Все дружно как по мановению палочки посмотрели на Воланда, но тот побледнел, и выглядел он как натянутая струна.

— Только не туда, — в его голосе слышалась мольба, но было уже слишком поздно.

Из дома вышла молодая девушка с темными волосами, хотя сказать было сложно под таким покровом ночи, была она одета в темное платье, перетянутое корсетом. Взметнув руку ко лбу, она посмотрела в сторону охотников, но как показалось Тине, они её не сильно волновали. Смотрела она на Воланда.

— Вол! — закричала ведьма, высоко задирая ноги как та лягушка, она поскакала в их сторону. Чем ближе она приближалась, тем больше Тине казалось, что уже где-то она её видела.

— Марика — ведьма лесов и гор, — подсказала Мирослава Тине.

— Точно, — щелкнув пальцами, радостно промолвила Ивашкова.

— Только не это, — прошептал ведьмак, когда ведьма добралась до них и в порыве неизвестных чувств кинулась на шею к Воланду и впечаталась своими губами в его.

***

Мариетта, сестра Марики была менее рада Воланду, но зато их сестра Камила, как думала Тина самая старшая, оказалась самой вменяемой и лояльной. Камила привела их в кухню и накрыла на стол их скромные пожитки, пока Марика явно с отсутствующей взаимностью с обожанием наблюдала за Воландом.

Мариетта, как помнила Кристина, была ведьмой проклятий, так что девушка решила отсесть от неё подальше, но ту кажись, совсем не заботили охотники. Ну, почти. Мариетта с интересом наблюдала за Марком, её щеки зарумянились, а глаза заблестели, когда Князев подсел к камину, и его профиль стало обдавать жаром и светом.

Кристине так и захотелось схватить Марка за ворот рубашки притянуть к себе и показать ведьме большую дулю или жест ещё менее приятный, но она решила воздержаться от чувства собственности.

Тина, решив отвлечься, оглядела кухоньку: они едва ли разместились в этом помещении, камин, от которого исходил жар, сделал комнату настоящей парилкой, темные занавески были зашторены и казалось, что того мрака на улице и вовсе нет. Над камином стояли разные снадобья и травы, а также засушенные лапки лягушек и прочая ерунда нежити.

— Как твоя сестра? — вдруг спросила Мариетта у Воланда, наконец, отвернувшись от созерцания Марка. Хотя, кажется, Князев даже не заметил внимательность ведьмы, он вообще редко когда замечал, как глазеют на него девушки.

— Нормально, — заскрежетал зубами ведьмак. — Стасия в Осло с Максом.

— С МакБином что ли? Друидом? — в разговор встряла молчаливая Камила, она нарезала вместе с Лерой какие-то овощи, опустив нож она повернулась к Воланду. Её тёмные брови взметнулись кверху.

— Да, — выдал всё такой же бледный ведьмак.

— А не страшно сестру-то отставлять с этим бабником? — насмешливо спросила Мариетта. Она-то не понаслышке знала, что рокер Макс МакБин угодник дамских сердце и не только сердец...

— Ей всего пятнадцать! — казалось, куда больше бледнеть Воланду, но он сумел опровергнуть это. Вся краска сошла с его лица, он был таким бледным, что теперь даже не было заметно его веснушек.

— Подумаешь, — фыркнула Марика своим инфантильным голоском. — Знал бы ты, что Мариетта в пятнадцать лет выделывала с Максом...

— Марика! — средняя сестра кинула на неё озлобленный взгляд и, щелкнув пальцами, с которых повалились зеленные искры, ухмыльнулась.

Марика, дотронувшись до своего носа, завыла от обиды. Вместо её аккуратного маленького носика, вырос настоящий ведьмин зеленый шнобель, да и ещё с родинкой на конце. Девушка, откинувшись со стула, хныча, побежала куда-то наверх.

— В какой дурдом мы попали? — хихикая, спросила Мира шепотом у Тины.

— Согласись. Пока это самое вменяемое место, где мы были. Даже не взирая, на этот дурдом, — так же хихикая, ответила Кристина.

Девушки сидели на лавочке в дальнем углу под зашторенным окном.

— Когда Стасия взойдет? — видимо девушки, смеясь, упустили нить разговора, до них долетела фраза Камилы, которая даже не заметила препирательство сестры.

— Думаю, никогда, — Воланд выглядел всё так же, как та натянутая струна.

— Но ведь… — начала Камила, но тут её перебил ровный заинтересованный голос Мирославы:

— Но если ты ведьмак, то у тебя не может быть сестры, как так? — Мира была отлично осведомлена о происхождении нежити, о их родах и правилах.

Как показалось Кристине, Воланд немного расслабился, повернувшись к Мирославе, он ей нервно улыбнулся и объяснил:

— Моя сестра первороженка. Ты права, в семьях ведьмаков не рождаются девочки, а иначе если такое случается, то они обычно очень слабы, и Владыки нашего клана, а в моем случае это Озус, — на этом моменте Камила тихо фыркнула, — пытаются продать таких девочек, либо же отдать на воспитание ведьмам.

— Первороженки — редкий вид нежити, — встрял чей-то голос, но он не исходил не от одной ведьмы.

Тина, завертев головой в недоумении, наткнулась на пару желтых глаз с черными зрачками. Чёрный кот, так похожий на её кошку, Фому, лежал на подоконнике и вертел своим длинным гладким хвостом. Кристина вздрогнула.

— Ты прав, Смерть, — ответила Камила коту. — Первороженки исключительны, обучать такую девочку была бы великая привилегия, и я уверена, Стасия очень способна… Особенно теперь, когда ваша мать мертва вам нечего терять, Вол.

Ведьмак вздрогнул от последней фразы, всего месяц прошел с того дня, когда его мать умерла, и, конечно, он ещё не может смириться с этой потерей.

— Подумай, Вол. Озус уже однажды продал Стасию Жаклин, — Мариетта вновь стала смотреть на Марка, который сидел на табуретки и грелся возле огня. Его профиль действительно в свете огня казался невероятно красив.

— Жаклин. Княгиня вампиров, что ли? — впервые подал голос Артём.

— Да, — тихо ответил Воланд. — Чуть меньше года назад Озус продал Жаклин мою сестру, когда я отсутствовал в Осло. Дамьен вернул её обратно...

— Но небескорыстно, так ведь? — от голоса Тины веяло холодом. Она знала, кем был её друг и как он мог указывать услуги и по какому лимиту. По платному.

— А вы что, думали, я из лучших побуждений отправился с вами сюда? — Воланд не уступал Кристине.

В комнате повисла гробовая тишина. Даже кот, от которого веяло холодком, замолк, наблюдая за развернутой сценкой.

Тихий звук девчачьего голоса прервал неудобство:

— Марика, там плачет у себя, не может нос обратно нормальным сделать. Как по мне ей так лучше. Хотя бы внимание от её огромного лба отвлекает, — голос доносился откуда-то с колен Артёма.

Парень ошарашено опустил голову и встретился с серыми глазами кошки. Она была толстая и рыжеватая, а в некоторых местах раненая, так как будто участвовала в драке.

— Приветик, — в глазах кошки играли бесенята, когда она смотрела на Артёма.

— Эти ведьмины коты, — прошептал парень, беря кошку за шкирку и спуская на пол.

— Война! — впервые за всё пребывания охотников в доме ведьм на лице Мариетты заиграла краска радости.

— Война? — хихикнув, спросила Мира, поглядев на подоконник, где всё так же лежал кот по имени Война и вальяжно махал своим хвостом. — А где же Мор и Голод?

— Голод, сейчас где-нибудь с Марикой. Утешает, анорексик, несчастный, — промяукал Война, наклонившись к Мире.

Не успела Мира поглумиться над именами котов данных в честь Всадников Апокалипсиса, как на кухню по ступенькам недовольно ворча, вошла старуха, облаченная в тёмную мантию с посохом в виде полумесяца, за руку она волокла за собой Марику всё с таким же зеленым носом. По пятам за ними виляя шел, серый полосатый кот. Мор, решила для себя Тина.

— Какого демона, вы над бедной девочкой глумитесь?! — взревела старуха, но, заметив охотников, замолкла.

Обведя их долгим изучающим взглядом, она улыбнулась, но остановившись на Кристине, чуть поникла. Её холодные карие глаза долго не отводили взора от Ивашковой:

— Ворон, — изрекла она. — Совет — это всегда исповедь отчаявшихся. От тебя так веет этим проклятьем!

Не успела Тина ничего ответить на эту непонятную, но такую знакомую фразу, как Маша подорвалась со стула и, всплеснув руками, закричала:

— Откуда вы это знаете?! — уже около года Маше не дает покоя эта фраза, невзначай брошенная тетей Кристины на Званом ужине при Дворце.

Старуха, удивленно округлив глаза, сначала посмотрела на Машу, а потом вновь на Тину:

— Расскажи ей.

— Что я ей должна рассказать? — удивилась девушка.

Старуха долго всматривалась в лицо Кристины, что-то поняв для себя, она шагнула и присела за стол.

— Совет — это всегда исповедь отчаявшихся. Так на самом деле звучит семейное кредо династии Ивашковых.

— Но я думала наше кредо: Торопись не спеша, — пробормотала Тина.

Старуха, отмахнувшись от неё, сказала:

— Сейчас — да, но раньше было иным, до проклятья, наложенного на вашу династию.

— Проклятья? — Мира подалась вперед, даже она, вездесущая и всезнающая, не понимала о чём говорит старуха.

— Старуха Ибсен, покровительница всего рода нечисти, наложила на династию Ивашковых проклятье много-много веков назад. Когда между вашими семьями, — она обвела всех охотников жилистым наморщенным пальцем, — был раздор, то начались проливаться реки крови и рушиться крепкие семейные узы. Брат убивал брата, дочь отца, мать сын. Власть вдарила им в голову, за корону ваши предки готовы были убивать родных. Но Ибсен от сокрушения династий спасла только одну династию. Это были те времена, когда твоя династия, ворон, носила кредо: совет — это всегда исповедь отчаявшихся. Эта фраза обозначает крайнюю жестокость, на языке детей Лилит. Когда семейные узы не имеют никакого уважения и значения.

— И что сделала Ибсен с моей династией? — дрожащим, но заинтересованным голосом спросила Тина.

— Прокляла, — улыбнулась старуха.

— Как именно?

— Если охотник убьет кого-то из своей семьи, в котором течет та же кровь, что и в его жилах, то он сам падет, вместе с этим человеком. Всади нож в спину отцу и сама вместе с ним истечешь лужей кровь. С тех пор, как жестокость забылась в вашей семье, вы стали носить другое кредо.

— Но почему это проклятье она наложила только на династию Ивашковых? — спросила Мира.

Старуха пожала плечами:

— Видно, чтобы родилась эта девочка. Иногда судьбу надо направить в нужное русло, ибо она так же слепа, как и сама Ибсен.

_________________________________

* На норвежском языке (язык эльфов в данной истории) слово «жизнь» звучит как «livet».