Лекция: Черновики 4 страница

— «Нас»? — переспросил он, подняв бровь. — Ну-ка, дай-ка угадаю...

— Не трудись, — сказал Грэм, твердо встречая его взгляд.

Гарри с мрачным видом взъерошил волосы на затылке. Грэм практически видел, как он пытается проглотить слова, которые отчаянно рвались наружу: «Я же тебя предупреждал». Впрочем, эти же самые слова были отчетливо написаны у него на лбу. Грэм и сам понимал, что Гарри был прав. Ему следовало держаться от Элли подальше. Только он переживал вовсе не из-за того, из-за чего страдал Гарри. Его не волновала дурная слава. И даже возможная реакция Мика не могла заставить его беспокоиться. Все, о чем он сейчас мог думать, была Элли. Единственной его заботой было сделать так, чтобы это никак не сказалось на ней.

— Ну и что мы будем делать? — спросил он, наклоняясь вперед. — Можно как-то замять это дело? Или представить его в каком-нибудь другом свете?

— Я пытаюсь, — развел руками Гарри. — Если бы это были только снимки...

Грэму не нужно было спрашивать, на что он намекает.

— Ты хочешь сказать, если бы я ему не врезал.

Телефон Гарри снова зазвонил, и на этот раз он поднес его к уху.

— Да! — сказал он в трубку и умолк, слушая.

Грэм поднялся и вышел в ванную. Он пустил холодную воду и принялся умываться, пытаясь таким способом изгладить из памяти события этого вечера.

Опершись обеими руками о края раковины, он качнулся вперед, злясь на себя за то, что вообще отправился на этот пляж. Но когда он заметил в витрине магазинчика ее матери свой рисунок в рамке, окруженный всеми этими стихами, ноги сами понесли его в бухточку. И он ни на секунду не пожалел о том, что там произошло. В том месте на груди, где к нему прижималась голова Элли, он до сих пор чувствовал тепло.

В тусклом свете лампочки под потолком он стал осматривать костяшки пальцев, ободранные о скулу бритоголового верзилы, прислушиваясь к сердитому голосу Гарри в комнате.

— Информация уже всплыла, — произнес тот, мгновение спустя появляясь на пороге ванной. — Это уже у всех на устах.

Грэм вскинул голову.

— А про нее там что-то есть? — спросил он, пытаясь говорить ровным тоном. — Им удалось сделать четкий снимок? Узнать имя?

Гарри покачал головой:

— Неизвестная спутница. Во всяком случае, на данный момент.

Грэм выдохнул.

— Вот и хорошо, — сказал он. — Можно как-нибудь сделать, чтобы это так дальше и оставалось?

— Я постараюсь сделать все, что будет в моих силах.

— В тебе я не сомневаюсь, — сказал Грэм, закручивая кран и берясь за полотенце. — И я понимаю, что зря это сделал. Это целиком и полностью моя вина.

— Чья же еще, — хмыкнул Гарри, но в его взгляде, когда он прислонился к дверному косяку, промелькнула несвойственная ему мягкость. На памяти Грэма ему случалось выходить из себя по куда более пустяковым причинам: из-за штрафа за парковку в неположенном месте, из-за нерадивого пресс-агента, жадного продюсера, а однажды даже из-за юного актера со склонностью к дурацким розыгрышам.

До сегодняшнего вечера Грэму удавалось избегать серьезных скандалов, и сейчас у Гарри имелись все причины быть вне себя. Это ему предстояло улаживать все с адвокатами и попытаться умаслить обиженного фотографа, чтобы не подавал иск. Следующие несколько дней он будет постоянно на связи с пресс-агентами и сладкоречивыми репортерами. Он будет убеждать Мика, что Грэм по-прежнему сосредоточен на фильме. Он будет прикладывать усилия к тому, чтобы секреты Элли не выплыли наружу, стараться скрыть всю нежелательную информацию, которая просачивалась во все щели, точно вода. Отчасти в его сжатых челюстях и подергивающемся веке угадывался гнев, кипящий в душе. Однако вел он себя непривычно сдержанно, и Грэм был ему за это благодарен.

— Ты только скажи, я сделаю все, что надо, — сказал он, впервые за долгое время чувствуя, что их связывают не только чисто деловые отношения, что они — одна команда.

— Пойди приложи к руке что-нибудь холодное, — сказал Гарри, кивнув на разбитые костяшки Грэма. — И предоставь мне делать свою работу.

Телефон у него в руке снова зазвонил, он подмигнул Грэму, прежде чем поднести его к уху, и с выражением напряженного внимания на лице вышел обратно в комнату. За неимением никакого другого занятия Грэм взял со столика рядом со шкафом ведерко для льда и вышел в коридор.

Прежде чем двинуться дальше, он некоторое время стоял, прижавшись спиной к двери. Он знал, что были актеры, которые все время влипали в подобные истории, и им даже в голову не приходило чувствовать себя виноватыми перед менеджером, которому предстояло разгребать последствия, не говоря уж о тех, кому от них доставалось. Но, несмотря на то что никаких других вариантов развития у той ситуации не было, Грэму никогда еще прежде не доводилось никого бить, и звук удара — хруст соприкасающихся костей — до сих пор стоял у него в ушах.

Взяв пустое ведерко для льда под мышку, точно футбольный мяч, он поплелся по коридору. Добравшись до автомата, он дождался, когда ведерко с дробным стуком наполнилось кубиками льда, от которых немедленно повеяло морозным воздухом, и сунул в него кулак, морщась от холода.

Когда он вернулся в номер, Гарри сидел, уткнувшись в экран компьютера. Телефон, переключенный в режим громкой связи, лежал рядом, и Грэм узнал знакомый голос Рейчел, его пресс-агента. Она зачитывала список новостных сайтов.

— Что, все сразу? — охнул Гарри.

— И часу не прошло, — сказала Рейчел. — Разбитая камера тоже не пошла на пользу делу.

— Извини, — сказал Грэм, плюхнувшись на край кровати, и даже не почувствовал, а буквально услышал, как разом изменилась сама ее манера говорить, точно реагируя на какой-то незримый камертон.

— Привет, пупсик, — сказала она. — Я не знала, что ты тоже там.

— Угу, — подтвердил Грэм. — Я тут.

— Что произошло? — с напускным легкомыслием поинтересовалась она. — Ты же всегда был самым необременительным моим клиентом.

Неготовность отвечать на этот вопрос, видимо, отразилась у Грэма на лице, потому что на помощь ему немедленно пришел Гарри.

— Мы перезвоним тебе, Рейч, ладно? — сказал он. — Держи нас в курсе.

— Ладно, — отозвалась она коротко. — Только постарайтесь ни во что больше не влипать.

Когда она повесила трубку, Гарри взглянул на Грэма.

— Ты просто кошмарно выглядишь, — сказал он. — Сходи-ка прими душ. Ночь будет длинная.

Ополоснувшись, Грэм натянул те же шорты и футболку, в которых был на пляже и от которых все еще пахло морем. Когда он вышел из ванной, Гарри разговаривал по телефону еще с кем-то, и Грэм упал на постель, в полудреме прислушиваясь к односторонним репликам менеджера. Несмотря на шум — волнообразно возвышающийся и понижающийся голос Гарри, пиликанье телефона на столе, мерный гул компьютера, — очень скоро он провалился в глубокий сон.

Когда он проснулся, за окнами по-прежнему было темно, а Гарри все так же сидел в другом конце номера с ноутбуком на коленях. На его лицо падал беловатый отблеск экрана. Грэму было ни капли не интересно узнать, что там появилось нового, что еще всплыло за ночь. Ему было наплевать, что пишут про него; единственной его заботой была Элли.

— Ну как, есть что-нибудь? — спросил он, усаживаясь на постели и принимаясь тереть глаза.

— Про тебя? — уточнил Гарри. — Уйма всего. Хочешь взглянуть?

Грэм покачал головой.

— А про нее?

— По-прежнему ничего, — устало улыбнулся Гарри.

Грэма охватило безмерное облегчение.

— Ты — чудо.

— Не зря же ты платишь мне бешеные бабки.

— Определенно не зря, — подтвердил Грэм.

Он ускользнул в ванную и остановился перед раковиной. Глаза у его отражения в зеркале были красные, как у кролика, а на щеках проступила щетина, придававшая ему слегка угрожающий вид, как будто он и в самом деле был человеком, который только и делал, что разгуливал по улицам, направо и налево раздавая затрещины фотографам. Он внезапно почувствовал, что ему не хватает воздуха.

— Ты не против, если я ненадолго выйду пройдусь? — спросил он, вернувшись в комнату, и Гарри кивнул, не отрываясь от компьютера.

— Конечно иди, — сказал он. — На данный момент у меня все под контролем.

— Потрясающе, — сказал Грэм и потянулся взять толстовку. — Я быстро.

Он с негромким щелчком прикрыл за собой дверь и поспешил по коридору к лифту, потом, не глядя по сторонам, пересек вестибюль и вынырнул в еще только начавший просыпаться мир. Стоя на тротуаре, он сделал огромный глоток воздуха, чтобы унять норовящее выскочить из груди сердце.

Отель располагался в дальнем конце сквера в центре города, откуда открывался вид на сувенирные лавки и пристань, и когда Грэм вскинул глаза, он с удивлением отметил, что жизнь в городе уже кипит вовсю. Он ожидал увидеть на улице в такой час разве что немногочисленных рыбаков да пару-тройку любителей здорового образа жизни, вышедших на пробежку, но люди были буквально повсюду; они расставляли столы вокруг павильона и выгружали из машин какие-то коробки. На лужайке крутились несколько сонных ребятишек, а привязанный к одному из фонарных столбов пес громко выл. До Грэма не сразу дошло, что это Бублик.

Он принялся оглядываться по сторонам в поисках Элли, охваченный неожиданной паникой. Зря он не стал читать новости перед тем, как выйти; может быть, тогда он сейчас не чувствовал бы себя так, как будто все посматривают на него исподтишка. А теперь у него было такое чувство, как будто всему миру известно что-то такое, что неизвестно ему, какие-то подробности вчерашних событий, появившиеся в блогах и на страницах газет.

С другой стороны сквера какая-то женщина пыталась побороть скатерть, которую ветер рвал у нее из рук, и сочетание ярко-красного, белого и голубого цветов стало для Грэма неожиданным напоминанием.

Было Четвертое июля.

Мимо него торопливо прошла группа женщин с подносами, нагруженными печеньем и кексами; они были слишком заняты своим делом, чтобы обратить внимание на Грэма, застывшего в нерешительности. Он понимал, что нужно вернуться обратно в номер, поговорить с Гарри, выяснить, какие именно подробности вчерашней истории просочились в прессу и насколько серьезные неприятности ему грозят. Надо было просмотреть фотографии, позвонить родителям, чтобы для них это не стало неожиданностью — при этой мысли у него подкосились ноги, — и вместе с пресс-агентом разработать план действий. Нужно было объяснить Мику, что произошло, извиниться перед фотографом и принять на себя ответственность за свои действия.

Но ему сейчас больше всего хотелось убежать совершенно в противоположном направлении.

При виде миссис О'Нил — она прибивала конец праздничной растяжки к столбу беседки, стоя на стуле, — его обожгло воспоминание о том, что собиралась сегодня делать Элли, и, не дав себе времени передумать, он двинулся по улице. Натянув на голову капюшон толстовки, чтобы скрыть лицо, и сунув руки в карманы, он прошел мимо занятых приготовлениями людей. Дойдя до конца улицы, он свернул на дорогу, ведущую вдоль пристани, и зашагал мимо рядов лодок, слабо покачивавшихся на спокойной воде. Все омары, которым суждено быть поданными на стол на сегодняшних празднествах, уже выловлены, и на причале, где обычно в такое время кипела жизнь, тихо и пусто. Ближе к вечеру люди, без сомнения, выйдут в море, чтобы посмотреть салют с воды, но в такую рань даже «Юркая рыбешка» сонно колыхалась на приколе, освобожденная от съемок по случаю праздников, прямо как Грэм.

Когда он добрался до дома Элли, от утренней прохлады не осталось и следа. Он ожидал, что она еще спит, или занята чем-то в доме, или уже в пути, поэтому, когда, свернув на подъездную дорожку к дому, увидел ее на пороге гаража, это стало для него неожиданностью. В одной руке она держала небольшой рюкзачок, а другой дергала за дверцу машины, насквозь проржавевшего древнего седана.

— Привет! — окликнул он ее, и она поспешно обернулась, глядя на него огромными глазами и залившись виноватым румянцем. Однако, увидев, что это всего лишь Грэм, она явно выдохнула с облегчением и издала дрожащий смешок.

— Я думала, это мама, — сказала она, открывая дверцу машины и бросая рюкзак на заднее сиденье. На ней были джинсы и фиолетовая майка, солнцезащитные очки она подняла на лоб, а щеки ее после вчерашнего дня на пляже украшала примерно тысяча новых веснушек.

— Да, меня все вечно принимают за маму, — пошутил Грэм и, подойдя к машине, облокотился на багажник. — Типаж такой.

Элли улыбнулась, но улыбка быстро сползла с ее лица.

— Ты уже видел?

Необходимости уточнять, что именно он должен был видеть, у него не было.

— Нет, — покачал он головой. — Я не смог себя заставить. Но Гарри сказал, что твое имя они не узнали.

Элли опустила глаза:

— Во всяком случае, пока.

Оба немного помолчали, потом она кашлянула:

— Мне нужно ехать.

Грэм кивнул:

— Я еду с тобой.

Она вскинула на него взгляд:

— Нет, не едешь.

— Когда мы выезжаем? — спросил он, как будто и не слышал, но она лишь нахмурилась и сощурила глаза.

— Я все понимаю, — сказала она. — Я понимаю, что ты хочешь куда-нибудь уехать отсюда на сегодня. Но вчерашний вечер все изменил. У меня важное дело, а ты слишком бросаешься в глаза.

— Я же тебе говорил, — попытался он пустить в ход улыбку. — Я законспирируюсь.

Элли снова покачала головой:

— Прости.

Она развернулась и двинулась к дому, но Грэм пошел следом за ней без приглашения.

— Что, по-твоему, может случиться?

Элли обернулась и смерила его взглядом своих зеленых глаз.

— Вариантов миллион, — сказала она. — Мы можем заехать на заправку, и там тебя кто-нибудь узнает. Какая-нибудь двенадцатилетняя соплюшка увидит тебя из окна соседней машины и начнет рассылать эсэмэски всем своим подружкам. За нами могут увязаться фотографы на мотоциклах. — Она умолкла и покачала головой. — За тобой. Фотографы на мотоциклах могут увязаться за тобой. Вся эта затея — чистой воды авантюра и без Грэма Ларкина на хвосте.

Грэма задело то, как она произнесла его имя, как будто он был кем-то, кого она даже не знала, однако же он отказывался сдаваться. Они находились на кухне, и Элли открыла дверцу холодильника и принялась оглядывать полки с таким видом, словно забыла, зачем вообще туда полезла. Он подошел и встал у нее за спиной, чувствуя, как поток воздуха холодит его голые ноги.

— Я должна сделать это в одиночку, — произнесла она негромко.

Со своего места Грэм видел россыпь веснушек на ее бледном плече и чувствовал запах ее шампуня — пахло чем-то сладким, похожим на лаванду. Он с трудом сглотнул, но ничего не сказал.

Элли тоже молчала, потом покачала головой.

— Ты слишком бросаешься в глаза, — повторила она снова, но на этот раз без прежней убежденности, и Грэм приблизился к ней на шаг.

— Так давай поедем не на машине, — сказал он, и в голове у него начала обретать очертания идея.

Она повернулась к нему, совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы она оказалась зажата между Грэмом и дверцей.

— А на чем тогда? — спросила она и улыбнулась.

— На лодке.

* * *

От: EONeill22@hotmail.com

Отправлено: четверг, 4 июля 2013 7:18

Кому: GDL824@yahoo.com

Тема: (без темы)

Я на несколько минут опоздаю, встретимся прямо там. Надо полагать, тебя я узнаю по усам?

Они договорились встретиться на пристани через час.

Грэм отправился взять кое-какие вещи, в том числе ключи от «Юркой рыбешки», хранившиеся в трейлере с реквизитом, пока Элли копалась в своем компьютере, пытаясь проложить курс из Хенли в Кеннебанкпорт. По ее расчетам выходило, что, если они будут идти на хорошей скорости, то смогут добраться туда за два с небольшим часа. Сейчас не пробило еще и семи, так что, даже если новость будет в утренних газетах, они успеют раньше.

Ясное небо за окном предвещало изумительный летний день; морская гладь бескрайним голубым ковром раскинулась от одного края горизонта до другого. Элли отправилась в город, чувствуя, как оттягивает плечи увесистый рюкзак, но мысли ее были заняты поиском преимуществ их плана. Так она подсчитывала плюсы от лишнего съеденного стаканчика мороженого (кальций) или нескольких дополнительных минут сна (энергия). Она могла бы придумать с десяток причин, по которым им стоило взять лодку, но самой главной была та, что они избегали главного камня преткновения в предыдущем плане Элли: необходимости каким-то образом позаимствовать мамину машину. Она как раз пыталась придумать, как решить этот вопрос, когда появился Грэм, воплощенная уверенность и убежденность, и она позволила себе поддаться на его доводы.

Но правда заключалась в том, что не важно было, каким способом она туда попадет: на машине, на катере или на воздушном шаре. Как бы она ни добиралась, конец будет одним и тем же: ей придется встретиться с отцом лицом к лицу. Она представила себе, как будет стоять перед ним, пока он пытается сообразить, кто она такая, с выражением замешательства — или, того хуже, раздражения — на лице, и от этой картины ей стало почти физически больно.

Причина, толкнувшая ее на этот шаг, была проста: она собиралась попросить у него денег. Однако она отдавала себе отчет в том, что на самом деле все несколько сложнее.

Дорога, все это время тянувшаяся вдоль деревьев, свернула к воде. Обычно в это время воздух здесь оглашал шум лодок — низкий раскатистый звон рынд, рев гудков, — но сегодня тишину нарушал лишь нестройный гул оркестра, разыгрывающегося в скверике на главной площади. Элли различила вдали мазки красного, белого и голубого — обычную кутерьму из угощения, музыки и игр, сопровождавших празднование. Она очень рассчитывала, что все это отвлечет маму от мыслей о том, куда запропастилась ее дочь, когда она в конце концов хватится Элли.

Она вышла на длинный дощатый настил, тянувшийся вдоль берега, и поспешила мимо лавки, торгующей рыболовными снастями, вперед, вытягивая шею в попытке увидеть, ждет ли уже ее Грэм на лодке или нет. На время съемок киношникам выделили лучшее место на причале, и Элли понимала, что сложнее всего будет выскользнуть из гавани незамеченными. Конечно, в честь праздника весь город соберется на площади, но уже скоро многие отправятся снаряжать свои лодки и катера. Погожий день как нельзя лучше располагал к тому, чтобы выйти в море и там наслаждаться свежим воздухом и жарким солнцем до самого вечера, пока на потемневшем небе не расцветет праздничный салют. Элли успокаивала себя тем, что даже если их кто-то и увидит, они ни за что не раскусят их план; беспокойство вызывала только мама.

Когда Элли приблизилась к воротам, она с изумлением увидела впереди на дороге Квинн. Надо же было наткнуться на нее именно сейчас! Эта встреча застала Элли врасплох. Квинн была еще достаточно далеко, чтобы можно было сделать вид, что она ее не заметила. Но когда их глаза встретились, Квинн еле заметно сбилась с шага, точно наткнулась на какую-то невидимую стену. Элли нерешительно улыбнулась, и Квинн неохотно остановилась в нескольких шагах от нее. Друг от друга их отделяла клумба с какими-то желтыми цветами, разбитая между настилом и параллельной ему дорогой.

— Привет, — сказала Элли, и Квинн выдавила вежливую улыбку.

На ней была голубая футболка из «Карамель ной крошки», и Элли почти сразу поняла, что это за футболка.

— Ты все-таки вывела пятно, — сказала она с ухмылкой, и в глазах Квинн что-то вдруг дрогнуло, оттаивая.

— Не до конца, — сказала она, оттягивая край, чтобы осмотреть его. — Но все остальные были в стирке. — Когда она вновь подняла глаза, в них промелькнула какая-то мысль. — А твою я тебе так и не отдала.

— Оставь ее себе, — сказала Элли, и Квинн улыбнулась — на этот раз по-настоящему. — Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать как твой консультант по костюмам.

— Надо же было устроить такой дурдом, — сказала Квинн, и Элли поняла, что она имеет в виду не только историю с коктейлем. Она говорила обо всем, что произошло после того, как в городе появились киношники.

— Послушай… — начала Элли, но Квинн не дала ей договорить.

— Ты ведь идешь сегодня на праздник? — спросила она небрежно.

Они с самого детства каждый год ходили на День независимости вместе, ели кексы и жгли бенгальские огни. Когда им было по десять, они стащили целый ящик петард, сбежали с ним на пляж и там одну за другой взорвали их все, и с тех пор это стало их традицией. Из-за всех событий этого лета Элли думала, что в нынешнем году традиция соблюдена не будет, но теперь, глядя в глаза Квинн, она не была уже так в этом уверена.

Она покосилась на лодки.

— Я не знаю, — произнесла она негромко.

К ее собственному изумлению, у нее перехватило горло. Как ей хотелось бы рассказать Квинн, куда она едет! Они поддерживали друг друга всегда и во всем — в каждом приключении и в каждой затее. А теперь между ними пролегла непреодолимая пропасть, и Элли старалась не думать обо всем том, чего они лишились с размолвкой, обо всех тех мелочах и более крупных вещах, которые произошли за последние несколько недель в жизни каждой из них без ведома другой.

Квинн нахмурилась:

— Как это ты не знаешь?

— Мне нужно кое-куда съездить по делу, — сказала Элли уклончиво; это объяснение было настолько приближено к правде, насколько она могла себе позволить. — Но я очень надеюсь, что успею вернуться вовремя.

Краем глаза она заметила, что с противоположной стороны показался Грэм; к счастью, он не стал подходить к ним, а свернул к причалу. Элли вновь взглянула на Квинн:

— А ты идешь?

Та кивнула.

— С Девоном?

— Естественно, — бросила та резко, но потом, спохватившись, немного поколебалась и склонила голову набок. — А Грэм будет?

— Я не знаю, — честно ответила Элли.

Квинн задумчиво кивнула; в лице ее больше не было той резкости, которая в последнее время появлялась там всякий раз, когда они оказывались вместе.

— Ладно, тогда, возможно, увидимся там.

— Очень надеюсь, — отозвалась Элли, стараясь, чтобы ее голос не прозвучал слишком восторженно. Однако ее охватило внезапное и непреодолимое желание, чтобы все вновь стало так, как было когда-то. Ей хотелось стоять на пляже и смотреть, как сверкают в темноте петарды. И что бы рядом была Квинн. Только не эта, теперешняя, а та, прежняя Квинн. Ей нужна была ее лучшая подруга.

— Я уже опаздываю, — сказала Квинн, и для Элли ее слова были как ушат холодной воды. — Мне пора.

— Ладно, — отозвалась она. — Была очень рада тебя видеть.

Лицо Квинн было непроницаемо, и она долго ничего не говорила, так долго, что Элли уже решила, что не дождется ответа.

— Твое письмо… — произнесла она наконец. — Я как-то закрутилась и так тебе и не ответила...

— Ничего страшного, — поспешно отозвалась Элли, и Квинн снова надолго заколебалась, прежде чем кивнуть. Взгляд ее смягчился.

— Сегодня будет жаркий день, — сказала она. — Не забудь намазаться кремом от загара.

Элли улыбнулась.

— Обязательно, — произнесла она вслух, но в голове у нее крутилась мысль: «Добро пожаловать обратно».

Она двинулась к входу в гавань, ощущая переполняющее ее ликование, какую-то легкость во всем теле, которая несла ее к лодке. Приглушенный плеск волн перекрывали крики чаек, и все вокруг блестело в солнечных лучах. Это утро было точно миска, ждущая, когда в ней смешают все ингредиенты грядущего дня; оно было буквально пропитано ощущением того, что все возможно, обещанием чего-то большего.

Она толкнула створку ворот и увидела, что Грэм уже ждет ее на причале у лодки, головокружительно красивый даже во вчерашней мятой одежде. Элли вгляделась в его лицо в поисках признаков того, что он за это время успел переговорить с Гарри и узнать что-то новое, но не обнаружила ничего, кроме его удивительной улыбки, которая, казалось, была предназначена ей одной.

— Эй, на берегу! — Он вскинул ладонь вместо приветствия. — Готова к плаванию?

— Они там были не против, что ты ее берешь? — спросила Элли, когда он протянул ей руку, чтобы помочь забраться в лодку.

Она перескочила с берега на борт, неуклюже приземлившись на дощатую палубу. Вживую лодка оказалась намного больше, чем выглядела с расстояния, и намного старше — не состаренной, как она подозревала раньше, но по-настоящему старой. Элли ожидала, что лодка будет производить впечатление ненастоящей, больше похожей на бутафорскую, нежели на настоящую лодку для ловли омаров, но за исключением нескольких металлических креплений на бортах, предназначенных для фиксации видеокамер во время съемки, ничто больше не выдавало ее принадлежности к киноиндустрии.

— Нет, ни капли, — весело произнес Грэм, перебираясь в лодку за ней следом.

Море казалось спокойным, но Элли чувствовала, как колышется палуба у нее под ногами, и ухватилась за плечо Грэма, а рюкзак бросила на деревянную скамью-рундук, тянувшуюся вдоль левого борта. На носу возвышалась небольшая застекленная кабинка и старинного вида штурвал. На корме громоздились одна на другой несколько пустых клеток для ловли омаров. На воде покачивались красные буйки.

Элли переступила через одну из многочисленных веревок, надежно смотанных в бухты там и сям на палубе. Ветер доносил до них шум оркестра. Элли знала, что они будут играть весь день напролет, и если у нее получится заглянуть на праздник днем или даже вечером, они по-прежнему будут исполнять свои песни с тем же воодушевлением, бравурные, вдохновляющие и патриотические, — в точности то, что нужно, когда отправляешься в морское путешествие.

— Ну как, ты готов? — спросила она Грэма, который оглядывал многочисленные приборы на панели рядом со штурвалом.

К связке ключей, которую он держал в руке, был прикреплен мягкий оранжевый поплавок на тот случай, если они каким-то образом окажутся за бортом.

— Угу, — отозвался он, протягивая ей ключи.

— Я думала, ты будешь управлять, — опешила Элли.

— Что?!

Она кивнула на связку ключей, которая покачивалась у него в руке.

— Ты что, не умеешь управлять лодкой? — поразилась она. — Это же была твоя идея.

Грэм покачал головой.

— Это же лодка для ловли омаров, — сказал он, а когда она ничего не ответила, он сделал большие глаза, как будто это было совершенно очевидно. — Это ведь ты из штата Мэн.

— И поэтому ты решил, что я непременно должна уметь управлять лодкой для ловли омаров?

— Ну да, — пожал плечами он. — А что, ты не умеешь?

— Я что, похожа на ловца омаров? — нахмурилась она. — Я думала, ты умеешь. Я видела, как ты это делал.

Он в замешательстве посмотрел на нее:

— Когда?

— На съемках.

— Это же кино, — простонал он. — Я играл.