Лекция: Эдвард очень любит свою дочь, но он должен мириться с чувством вины, что гложет его. Пенни Эдварда принесла в их жизнь драму, которую можно ожидать только от Мейсен. 5 страница
— Я зашла сюда поискать договора для нее. Я думала, ты не будешь возражать. У нас же нет секретов. – Чувство предательства, которое она испытывала, было очевидно. Она ненавидела секреты, а этот был самый большой.
— Изабелла…
Она ударила по столу глобусом, тем самым эффективно заставив меня замолчать.
— Как ты мог? Как ты вообще мог подумать о том, чтобы сделать такое?
— Я не могу без тебя! Не смогу! Я знаю это!
Дрожащей рукой, она вытерла свою мокрую щеку. Когда она посмотрела на меня, я почувствовала, что вся ее печаль вонзилась в мою грудь.
-Ты хочешь сделать так, будто она никогда и не существовала?
Да…нет…возможно и то и другое. Я хотел, чтобы Изабелла была жива. Это все, что я хотел. Если этого не будет, мне не нужно ничего. Вообще ничего.
Я пытался донести до нее причины, которыми оправдывал сам себя.
— Я бы убедился, что ее отдали в самую лучшую, какую только возможно, семью.
Огонь в ее глазах заставил меня задержать дыхание. Она схватилась за волосы и потянула за корни.
— Лучшая, какая только возможно, семья? У нее и так есть лучшая, какая только возможно, семья.
— Нет, если ты умрешь! – зарычал я, поспешив к столу, что разделял нас. Я ударил кулаком по древу. Я тяжело дышал, пока мое сердце ударами грома отбивало в груди.
— Если ты умрешь, я умру! Я буду бесполезен ребенку!
— Ты такой эгоист! Ты такой недалекий чертов эгоист! Наша семья любит этого ребенка. Вся наша семья хочет его. Если ты отдашь ее, они никогда не простят тебя! Я никогда не прощу тебя!
— Ты умрешь! Мертвые не прощают! Мертвые лишь гниют под землей! – я снова ударил по столу, от чего она подпрыгнула. — Мертвые, черт возьми, не указывают, как жить живым!
Это заставило ее замолчать. Ее рот приоткрылся, пока она смотрела мне в глаза. Ее глаза пытались найти во мне хоть какое-нибудь сожаление или извинение за суровость моих слов. Ничего такого не было, кроме того факта, что она узнала. Она никогда не должна была узнать. Бумаги имели бы действие, только в случае ее смерти. Если она умрет, я быстро отдам ребенка на усыновление. Я не смогу принимать участие в жизни этого ребенка.
Она встала и приложила ладонь ко рту, будто пытаясь сдержать эмоции. Она опустила руку, а ее слова окрасились в меланхолию.
— Я больше не могу. Я так сильно пыталась, но ты сошел с ума. Я не знаю, как помочь тебе, я слишком много всего сделала, пытаясь понять это. Я люблю тебя, и клянусь, я бы никогда не оставила тебя. – Казалось, то, что она собиралась сказать дальше, причиняло ей боль. Слезы полились по ее щекам. – Но поверь, Эдвард Мейсен, я подам на развод и буду бороться за права нашего неродившегося ребенка, прежде чем дам тебе шанс воплотить в жизнь своей ужасный план.
Она направилась к двери. Покидая меня. Я знал это.
— Джаспер уже едет за мной. Мне нужно убраться отсюда. Тебе нужно побыть одному, чтобы принять правильное решение. Тем не менее, я советую тебе найти отличное место, чтобы спрятаться просто потому, что Элис решила тоже поехать за мной.
Эта ночь была хуже, чем тот день, когда я оставил ее в Форксе. В ту ночь Изабелла прочертила черту на песке и запретила мне пересекать ее. Я знал, что она серьезна. Ее угрозы были настоящими и вырывали мне сердце. В ту ночь я понял, что смерть не единственное, что может заставить ее нарушить обещание.
Глава 6.
Семьдесят две секунды.
Все, что угодно может случиться за семьдесят две секунды. Я могу сказать «я люблю тебя», сто пятьдесят девять раз. Я три раза могу спуститься и подняться по всем ступенькам в моем доме. Я могу попрыгать девяносто один раз. Могу четырнадцать раз проговорить алфавит. Я десять раз могу написать: «коричневая лиса перепрыгнула через ленивую собаку». Семьдесят две секунды, кажется, не так долго. Но для меня, семьдесят две секунды были целой жизнью.
__________________________________
— Как так я не могу пойти? – спросила Пенни, когда я снял кожаную куртку с вешалки.
— Папе нужно кое-куда сходить, но, я надеюсь, ты поможешь Лале понянчить дядю Эммета и тетю Элис, пока меня не будет. — Я присел так, чтобы посмотреть ей в глаза.
Она сморщила свой маленький ротик, а потом улыбнулась.
— Я не смогу их понянчить. Они очень большие.
— Хорошо, ну, может, тогда ты сможешь просто поиграть с ними, чтобы они не натворили дел. Ты же знаешь, дядя Эммет, он просто с ума сходит, когда нет папочки, который всегда следит за его поведением.
Пенни захихикала.
— Не правда!
— Правда, — сказал я, подняв бровь. – Он съедает все фруктовые вкусняшки, пока меня нет.
— Папочка… — ее ручка лопнула меня по плечу. — ….фруктовые вкусняшки мои.
Я притворился удивленным.
— Твои? Нет, ты очевидно что-то путаешь, Любимая Пенни. Фруктовые вкусняшки мои.
— Мои!
— Я совершенно точно уверен, что Лала покупает их мне.
— Нет! – захихикала она, ее лицо просияло от искренней радости. – Лала покупает их мне.
— Тебе?
Она радостно кивнула, и я наклонился, чтобы поцеловать ее в сладкую щечку.
— Хорошо. Они могут быть твои, но тебе нужно поделиться ими со мной. Увидимся немного позже. Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, папочка. — Она крепко обняла меня и помчалась на поиски одного из множества взрослых, что были здесь.
Я пошел взять ключи, когда откуда не возьмись, появилась Элис.
— Я все еще могу пойти с тобой.
Я покачал головой.
— Побудь здесь. Мне не нужен помощник, ну ты понимаешь.
— Хорошо, — сказал она, отступая, и нерешительно улыбнулась. – Эээ, я не хочу, чтобы ты злился, поэтому я скажу тебе…
— Где моя маленькая Фэйт? – нежно пропела Эсме своим музыкальным голосом, открывая входную дверь. Я оглянулся и увидел, как они с Карлайлом заходят в мой дом, и переместил злой взгляд на свою сестру.
Элис выглядела немного трусливо.
— Я проболталась Эсме, что приду сегодня.
— Элис, — простонал я. Я знал, что так и будет. Я знал, что если позволю ей вернуться, она проболтается.
— Привет! Ты уже уезжаешь? – Эсме подошла к нам и крепко обняла меня.
— Бабушка! – Пенни понеслась через весь холл, а за ней перевозбужденная Кексинка.
— Вот моя маленькая девочка! – Эсме отпустила меня и подняла мою дочь на руки.
Я отошел забрать собаку, которая практически атаковала моего бедного дядю.
— Кексинка, фу! – фыркнул я на нее, чтобы она перестала прыгать на его ногу.
Карлайл наклонился и похлопал собаку по голове, окончательно балуя глупую дворняжку.
— Элис сказала, что мы можем придти. Ничего ведь страшного? – он знал, что надо с подозрением относиться к моей сестре.
Я обнял его, здороваясь и прощаясь. У меня не было причин противостоять им.
— Все в порядке. – Я заметил огромнее количество пакетов в его руках. – Лучше, чтобы это было не для тех, кто живет здесь.
Он пожал плечами.
— Это побочный эффект быть бабушкой. Она не может остановиться. — Он кивнул в сторону своей жены.
Эсме не принимала никаких возражений от меня.
-О, Эдвард! Ладно тебе, ты не можешь винить меня за то, что я кого-то балую.
Я определенно был сам в этом виноват. Раздражающе животное у моих ног, было наглядным доказательством моей неспособности контролировать свое проявление любви. Я вздохнул.
— Я пошел. Вернусь где-то через час.
— Мы будем ждать, — ответила Эсме. – Да, Фэйт?
Я оставил еще один поцелуй на лобике моей Любимой Пенни и ушел. Даже не смотря на то, что тишина должна была быть облегчением, я покинул сумасшедший дом и поехал на кладбище. Не очень приятная альтернатива.
Кладбище Lake View находилось к западу от озера Вашингтон. Оно было огромным, гораздо больше того, где были похоронены мои родители в Чикаго. Его поддерживали в чистоте и за деревьями и другим ландшафтом всегда ухаживали. Тут было довольно большое открытое пространство и много интересных статуй вдоль проходов. Вокруг было несколько очень старых могил, ведь кладбище было основано в 1872 году. Здесь был похоронен Брюс Ли и его сын.
Я припарковал машину и вышел. Я не любил ходить на кладбища, но я всегда чувствовал облегчение, когда уходил оттуда. Приходить сюда было словно напоминанием, что я никогда не забуду. Я покачал головой. Будто я когда-либо смогу забыть. Я никогда не забуду. Некоторые события в нашей жизни незабываемы. Это касается и некоторых людей.
Я пошел по тропе, которая вела к могиле, что я приехал посетить. Мне стало не по себе, когда я прошел мимо одного надгробия с цветами. Я никогда не покупал цветы. Я знал, что они умрут через день и какой-то бедный смотритель будет вынужден выбросить их. Я знал, что я не единственный, кто приходил сюда. Иногда я находил тут цветы, которые приносили другие, выражая тем самым свое уважение. Я знал, по крайней мере, одного человека, который приходил сюда чаще, чем я. Я посещал могилу дважды в год. В каждую дату на надгробии.
Я редко посещал могилу моих родителей в Чикаго. В основном из-за того, что они находились далеко, а у меня не было причин ездить туда. Последний раз я был там весной 2012 года. Я взял с собой Изабеллу «познакомиться» с моей мамой. В тот день она научила меня, как нужно общаться с умершими. Помню, она так нервничала.
— Тут так ветрено. Не удивительно, что они называют это место «Ветреный город».
— Не все так плохо, Изабелла.
— Мои волосы в ужасном беспорядке? – она пыталась пригладить их, и заправить за уши раз сто.
Я взял ее за руку.
-Милая, никто не будет смотреть на твою прическу. Здесь никого нет, только ты и я.
Она покачала головой над своей глупостью.
— Ты прав. Я не знаю, почему так нервничаю. Это же не то, чтобы твоя мама не одобрила меня, так?
— Если бы моя мама не хотела, чтобы мы были вместе, она бы послала гигантскую волну, чтобы смыть тебя с острова Фиджи. Думаю, все в порядке. – Она рассмеялась, от чего я улыбнулся.
Мы направились к месту под раскидистым деревом. Мои родители были похоронены рядом, хотя я пытался не обращать внимания на могилу моего отца. У них было одно надгробие. На стороне моей матери было выгравировано «Любимая жена, мать, сестра». На стороне моего отца просто были написаны имя и даты: рождения и смерти. Это было почти жалко, если бы я мог испытывать чувство жалость к мужчине, который пытался меня убить.
Изабелла не отпускала мою руку, пока мы стояли с той стороны, где была похоронена моя мама.
— Я никогда не знал, что я должен делать, когда приезжаю сюда, — признался я.
— Ты не разговариваешь с ней?
— Я не знаю, что сказать. — Это была правда. Что ты скажешь своей умершей матерей, из того, что она еще не знает? Если есть небеса или что-то там, неужели она не смотрит за мной?
— Просто поговори с ней. Вот так. — Изабелла отпустила мою руку и присела. — Здравствуйте миссис Мейсен. Меня зовут Белла, и я люблю вашего сына. Он прекрасный мужчина. Хороший человек. Вы, должно быть, знаете это. Я уверена, что он не говорил об этом, когда приходил сюда. Он любит говорить о своих деньгах, и о том, какой он умный, но ведь самое главное — это его сердце. У него прекрасное сердце.
Она была моим сердцем. Если оно и было прекрасным, то только потому, что полностью принадлежало Изабелле. Я опустился на одно колено и снова взял ее за руку.
— Привет, мам. — Я чувствовал себя глупо, разговаривая с травой. – Ну, это Изабелла. Моя жена. Я женился. И Элис тоже. Мы сделали все правильно… я думаю. — Было так странно разговаривать с умершей. Я посмотрел на Изабеллу. Она улыбнулась и сжала мою руку.
— Свадьба была прекрасной, — добавила она. – Обе. Точнее три. Мы с Эдвардом были вынуждены сыграть свадьбу два раза, потому что первую мы сделали только для нас двоих, и, я уверена, вы знаете, как к этому отнеслась Элис.
Я не смог не рассмеяться. Да, у нас было две свадьбы. Одна для нас, другая для остальных. Но первая была моей любимой. Ничего не сможет затмить тот день.
— Я женился на невероятной женщине, мам. Ты бы полюбила ее потому, что она так сильно на тебя похожа. – Мое горло сжалось. Моя мама полюбила бы Изабеллу. Эсме была совершенно очарована ей, а они с моей матерью редко в чем-то не соглашались. Я увидел, как щеки моей жены порозовели. Она все еще не могла принимать комплименты без румянца на щеках.
Какое-то время мы молчали, пока ветер развивал волосы вокруг ее личика. Для весеннего дня в Чикаго было довольно тепло. Ветерок делал жару терпимой. Я сконцентрировался на ощущении пальчиков Изабеллы, сплетенных с моими, и слушал пение птиц на деревьях.
— Эдвард делает меня такой счастливой. Я просто хотела, чтобы вы и это знали. Я обещаю, я буду хорошо заботиться о нем.
Моя мама была бы счастлива узнать это. Она бы хотела узнать, что я смог сделать кого-то счастливым. Она хотела, чтобы я стал хорошим человеком. Она была бы счастлива узнать, что я был вместе с кем-то таким хорошим, как женщина, которая согласилась провести со мной всю жизнь. Изабелла была лучше, чем я заслуживал. Мне хотелось верить, что моя мама гордилась бы мной. Я и Элис были ее потомками. Это было гораздо важнее, чем я думал до того, как встретил Изабеллу.
— Я скучаю по тебе, – прошептал я, удивленный эмоциями, в которые облачились эти слова.
Я встал и потянул с собой Изабеллу. Я начал уходить, но она не сдвинулась с места.
— А что на счет него? – она взглянула в сторону могилы моего отца, а потом снова на меня, ожидая ответа.
— Что на счет него?
— Разве ты не хочешь сказать и ему что-нибудь?
Я покачал головой. Мне нечего было сказать. Не то чтобы я не мог придумать, просто мне ничем не хотелось поделиться с ним. Он не заслуживал этого.
— Я просто хочу сказать пару вещей. Если не хочешь, можешь не оставаться, – сказала она и, отпустив мою руку, перешла на другую сторону. Она никогда не перестает удивлять меня. Я определенно хотел остаться и послушать, что она скажет мужчине, который ненавидел меня.
— Я подожду здесь.
Изабелла кивнула, а затем присела так же как когда разговаривала с мамой.
— Привет, я Белла. Я просто хотела сказать пару слов. Во-первых, мне жаль. Должно быть, с вами произошло действительно что-то страшное, что вы стали таким ужасным. Вы упустили любовь двух самых невероятных людей, которых я когда-либо встречала. Ваши дети заслуживают, чтобы их любили. А еще я хочу сказать вам спасибо. Спасибо, что подарили своей жене детей. Даже, если сами их не хотели. Я пожинаю плоды этого решения каждый день. Поэтому, да… спасибо. – Она начала вставать, но потом снова присела. – Э… и я отчасти надеюсь, что вы в аду, но это, кажется, действительно имеет значение, поэтому отчасти я так не думаю. Ладно, это и все.
Я стоял в шоке, когда она подошла и заняла место рядом со мной. Ее рука обхватила мою. Я смотрел на нее в изумлении.
— Ты действительно нечто. Ты знаешь это?
— Ты — нечто. Ты знаешь это? – ответила она тем же.
— Ты поблагодарила его и пожалела? Вот, что ты хотела сказать ему?
— И послала к черту, но отступила из-за своей трусости. — Ее брови сошлись на переносице самым очаровательным способом.
Я рассмеялся.
— Ты слишком добра. Особенно к тем, кто этого не заслуживает, милая. – Я поцеловал ее в макушку и повел обратно к машине. Я не сказал этого, но маленькая часть меня надеялась, что он не в аду. Конечно, большей частью я надеялся, что он там и был, потому что, давайте будем честными, я не такой добрый, как моя прекрасная жена.
Я направился к могиле, которую искал сразу за большой ивой. Я чувствовал запах дождя в воздухе. Я надеялся, что он не пойдет, пока я здесь. Я не взял с собой зонт, хотя мне казалось, что дождь идет каждый раз, когда я сюда прихожу. Остановившись около большой надгробной плиты, я глубоко вздохнул. Я смахнул несколько коричневых и сухих листьев с плиты. Я купил дорогой вертикальный памятник. На нем не было никаких жутких ангелов или излишне богато украшенных резных орнаментов, но он был подходящий.
— Это я, — Я все еще чувствовал себя чертовски глупо, разговаривая с могилами. – С днем рождения. Я знаю, этот день никогда не был твоим любимым. Тебе не очень нравилось быть в центре внимания. – Я застегнул до верху свою куртку и засунул замершие руки в карманы. – Ну, думаю, у меня много всего есть, что рассказать тебе. Удивительно, какая Фэйт стала большая уже. Она такая высокая. Трудно поверить, что она была совсем крошечной малышкой, ну, ты знаешь? – Я всегда начинал с рассказов о Фэйт. Я не знаю почему. Возможно, потому что о ней говорить было легче всего.
— Она такая умненькая, что иногда это меня поражает. Она любит смотреть канал Discovery и задавать вопросы о том, как люди делают компьютеры и карандаши. Ее все интересует. Я жду тот день, когда она поставит меня в тупик, потому что я знаю, так и будет. Рано или поздно она спросит меня о том, на что я не смогу ответить, — я рассмеялся, зная, что это была правда.
— Быть отцом так странно. Я и не представлял, что это может быть так прекрасно и в тоже время ужасно трудно. Было бы не плохо, если бы ты или кто-нибудь дали мне наставления. Все говорят, что я хорошо справляюсь, что приятно слышать. Хотя, я думаю, она наглядный пример моего влияния. Я не уверен, что должен слишком много говорить о том, какая она потрясающая.
Я поднял голову и посмотрел на небеса, чтобы убедится, что дождевые облака не разверзнуться надо мной. Небо потемнело за минуту. Я знал, что у меня немного времени.
— Я говорю бессмыслицу. Прости. Я должен перейти к главному, так? Я скучаю по тебе. Ты не представляешь, сколько людей стремятся занять твое место в моей жизни, но это просто невозможно. Я думал об этом. Я даже считался с несколькими. В конечно счете, я убеждался, что никто не будет достаточно хорош. Ты гораздо больше, чем моя правая рука. Друг. Наставник. Люди, как ты, встречаются не часто.
Я прикоснулся к холодному мрамору, пробегая пальцами по поверхности камня. Никто не сможет заместить то, что я потерял. Некоторые люди были слишком важны. Слишком особенны, чтобы их можно было заменить.
— Сегодня я думал о моем отце. Я думал о том, что он никогда ведь ничему меня не учил. Может, я научился у него некоторым плохим привычкам, но он никогда не наставлял меня. Он никогда не давал советы и не пытался поговорить со мной о том, чтобы я не действовал импульсивно. Но, ты делал это для меня, Алек. Ты был для меня больше отец, чем мой родной. Мне так повезло, что ты был в моей жизни. Мужчины, как ты и Карлайл, дали мне понять, что одно ДНК, не делает тебя родителем. Отец должен заслужить свое имя любовью и своими действиями. Ты не представляешь, как важно было для меня придти к согласию с этим.
По правде говоря, я никогда не смогу в достаточной степени отблагодарить Алека за то, что он был со мной и относился, как к члену своей семьи. Он всегда был рядом, даже, если я был гигантской занозой в его заднице. Со мной было очень тяжело работать, и я был еще гораздо хуже до того, как встретил Изабеллу. Алек относился с уважением ко мне и заботился обо мне, даже, когда я того не заслуживал. Мне стоило огромных усилий не принимать свою жизнь, как дар. В ту ночь, в той машине, я мог легко оказаться на его месте. Я обязан ему прожить свою жизнь правильно. Большую часть времени я думал, что делаю все, как нужно.
— Сегодня большой день, — начал я и в этот момент на небе сверкнула молния. Черт. Сейчас пойдет дождь. Начал подниматься ветер. Я выругал себя за то, что не взял зонт. — Я уверен, ты знаешь. Я думаю, ты и моя мама наблюдаете за мной. Я надеюсь, что ты и за ним присмотришь. – Начался дождь и я знал, что мне надо вернуться в машину до того, как я намокну.
Я побежал через кладбище и запрыгнул в машину прежде, чем полил ливень. Я включил панель зажигания и дворники. Гремел гром и сверкала молния. Сегодня важный день. Сегодня моя жизнь изменится, снова. Я откинул голову на подголовник. Алек и Карлайл подготовили меня к этому дню гораздо больше, чем думали. Ничего не омрачит этот день. Он не будет похож на тот день, когда родилась моя Любимая Пенни.
— Мистер Мейсен, почему вы не идете к своей дочери? – высокая и стройная медсестра пыталась сдвинуть меня с моего места около Изабеллы.
— Я не оставлю свою жену! Что происходит?
Доктора и медсестры бегали вокруг и переговаривались. Они менялись местами и что-то выкрикивали о кровяном давлении и отеке легких. Изабелла перестала кашлять, но на ее губах все еще была кровь. У меня кружилась голова. Она умирает. Они должны остановить это. Ей нужно остановить это.
Я пообещал ей, что не отдам права на нашу дочь. Я пообещал моей сестре, моей тете, моему дяде, что они все могут принять участие в жизни ребенка независимо от того, что случится. Я поклялся им всем. Я сделал свое дело, но она тоже пообещала мне. Изабелла пообещала мне не умирать. Она обещала мне.
— Видите ей Nitropress (п.п.: раствор нитропруссид натрия) – сказал кто-то. Они что-то ввели в ее капельницу. Техника продолжала издавать сигналы. Врачи громко переговаривались, не спорили, но определенно пытались решить, кому, за что нужно отвечать.
— Изабелла, — позвал я ее, отталкивая от нас медсестру. Мне нужно, чтобы она смотрела на меня. – Не оставляй меня, черт возьми. Ты слышишь меня? Изабелла!
— Выведите мистера Мейсена отсюда, пожалуйста. — Я услышал, как сказал один из докторов. Я не уйду. Они не смогу заставить меня уйти. Мужчина и женщина, стали по обе стороны от меня и положили руки мне на плечи.
— Изабелла!
Но она не посмотрела на меня. У нее закатились глаза. Техника, контролирующая ее сердце, начала пищать. Это быль лишь один протяженный сигнал. Я обернулся и увидел прямую линию.
— Асистолия!
— Начинайте массаж и принесите каталку!
Мой взгляд метался от женщины, лежащей на кровати, к прямой линии на экране и обратно. Она умерла. Мой самый ужасный страх материализовался. Умерла. Каким-то образом миллионы мыслей пронеслось у меня в голове, словно торнадо на пустом поле, водоворот замешательства и боли.
Я люблю тебя.
Я не смогу.
Я не хочу жить.
Ты обещала.
Я ненавижу тебя.
Ты сказала, что любишь меня слишком сильно, чтобы умереть.
Убейте меня.
Я люблю тебя.
Я не могу потерять тебя.
Возьми меня с собой.
Не уходи.
Я же говорил тебе, что это случится.
Я никогда не прощу тебя.
Я люблю тебя.
Как ты могла?
Этого не должно было случиться.
Я хотел вечности.
Никакой вечности было бы не достаточно.
Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Много чего может случиться за семьдесят две секунды: я мог подумать о миллионе вещей, умереть тысячу раз, потерять любовь всей моей жизни. Семьдесят две секунды могут показаться всей жизнью.
Изабелла умерла. Ее сердце остановилось. Она перестала дышать. Она нарушила свое обещание.
Я смотрел, как они приложили электроды к ее груди и разрядом электричества пытались завести ее больное сердце, отчего ее тело приподнималось над кроватью. Я в ужасе наблюдал за тем, как тревожная кнопка продолжала мигать. Медсестра пыталась вывести меня из палаты, отрывая меня от моей единственной причины существования.
— Давайте пойдем, посмотрим на вашу дочь мистер Мейсен. Вы нужны вашей дочери.
Моя дочь? Я нужен моей дочери? Она убила Изабеллу. Мы убили ее. Я и ребенок. Мы убили лучшее, что случалось со мной.
Они снова включил разряд. Звук заставил все мое тело трястись.
— Нормальный, синусовый ритм. – Кто-то сказал, и я увидел, что на прямой линии появились маленькие пики. Машина снова стала пикать. Отбивать каждый ритм ее сердца.
— Давайте отвезем ее в реанимационное отделение, — приказал кардиолог, возлагая всю ответственность за нее на себя.
Семьдесят две секунды. Моя жена умерла на семьдесят две секунды. А затем, она вернулась к жизни.
Часы на приборной панели автомобиля показывали чуть больше четырех вечера. У меня осталось менее десяти миль, чтобы добраться до моего следующего места назначения. Это займет минут пятнадцать. Я буду как раз вовремя. Может, даже приеду чуть раньше.
Я достал телефон и написал сообщение.