Лекция: ЛЕНИНГРАДСКАЯ ФОНОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Ученик И.А.Бодуэна де Куртенэ, замечательный русский лингвист Лев Владимирович Щерба (1882-1944) создал в Ленинградском университете превосходную лабораторию экспериментальной фонетики, а его ученики — М.И.Матусевич, Л.Р.Зиндер, В.Б.Касевич, Л.В.Бондарко, М.В.Гордина, Л.А.Вербицкая и другие, развивая идеи Л.В.Щербы, сформировали целое научное направление в лингвистике — Ленинградскую фонологическую школу (ЛФШ).

Лев Владимирович Щерба впервые и наиболее полно изложил свое понимание фонемы в магистерской диссертации «Русские гласные в качественном и количественном отношении», опубликованной в Санкт-Петербурге в 1912 году (эта работа переиздана в Ленинграде в 1983 году).

Л.В.Щерба в первую очередь отмечает, что его основной целью является психологический анализ того, что Бодуэн называет фонемой. Для него основной знаковой единицей языка является слово[9]. Л.В.Щерба развивает мысль И.А.Бодуэна де Куртенэ о необходимости разграничения конкретных физических единиц (звуков) и более абстрактных единиц, которые он называет фонемами[10]; при этом он опирается только одно из предложенных И.А.Бодуэном де Куртенэ пониманий фонемы.

Итак, фонемы являются более абстрактными единицами, чем звуки: звуки объединяются в фонемы. Следовательно, число звуков больше числа фонем. Поэтому необходимо определить: 1) как выявляется набор фонем данного языка; 2) на основании каких критериев разные звуки объединяются в одну фонему. Ответы на эти вопросы должна содержать любая фонологическая теория.

Л.В.Щерба критерием выделения фонем как отдельных фонетических единиц считает их способность участвовать в смыслоразличении (различении фонетических оболочек значимых единиц — слов)[11]; в этом состоит существенный вклад Л.В.Щербы в фонологическую теорию. Итак, разными фонемами признаются только те звуковые единицы, которые могут самостоятельно дифференцировать словоформы. Эту роль в языке могут выполнять только такие фонетические единицы, которые осознаются носителем данного языка как разные звуки и которые могут быть изолированы языковым сознанием говорящего.

Критерием объединения разных звуков в одну фонему является их акустическое сходство. Фонема — это один из тех звуков, которые объединяются друг с другом вследствие своего акустического сходства, а именно — та звуковая единица, которая соответствует нашему произносительному намерению, тому, что мы можем произнести изолированно (то, что мы «собираемся произнести», а не то, что мы реально произносим вследствие влияния различных фонетических условий): "Фонемами являются те оттенки, которые находятся в наименьшей зависимости от окружающих условий".

Таким образом, безусловно, Л.В.Щерба рассматривает способность фонемы различать слова как ее наиболее существенное свойство[12], но в то же время он настаивает на психологическом критерии в ее определении, вводя в рассмотрение понятие языкового сознания говорящего. Фонемы в его понимании являются абстрактными единицами не в логическом смысле, а в психическом, т.е. это не отвлеченные общие признаки группы сходных звуков, а совершенно конкретное звуковое представление[13].

Основное различие между концепцией Л.В.Щербы и более поздними фонологическими теориями состоит в вопросе о правилах фонемной идентификации звуков. Поэтому мы кратко остановимся на том, как Л.В.Щерба определял фонемную принадлежность гласных, которым посвящена его диссертация.

Обсуждая вопрос о количестве гласных фонем в русском языке, Л.В.Щерба отмечает: «Само собой разумеется, что абсолютной границы между фонемами и их оттенками нет… На самом деле существуют фонемы более самостоятельные и менее самостоятельные… Безусловно самостоятельными гласными фонемами русского языка являются a, e, i, o, u. Что касается ы, то это в значительной мере менее самостоятельная фонема, находящаяся в интимных отношениях с i, которого она является как бы оттенком. Происходит это потому, что ы никогда не употребляется в виде отдельного слова, никогда не стоит в начале слова и возможно лишь после „твердых“ согласных, после которых оно заменяет этимологическое i; наконец — и это самое главное — морфологически оно в некоторых случаях идентично с i, как например: вод-ы, душ-и [duљ-ы?], земл-и» (стр. 16,50).

Конечно, с формальной (логической) точки зрения отношения между широким е (например, в слове шест) и узким е (например, в слове петь) или разными а (например, в словах дан-дань) совершенно идентичны отношениям между и (например, в слове бить) и ы (например, в слове быт). Тем не менее в первых двух случаях Л.В.Щерба постулирует разные оттенки одной фонемы, а во втором — две разные фонемы, что является явным логическим противоречием, которое он сам прекрасно осознает: «Нужно иметь в виду вообще, что только логические классификации могут быть абсолютными; везде же, где мы имеем дело с психическими фактами, всякие деления относительны» (стр. 50).

С другой стороны, разница между двумя а совершенно не осознается носителями русского языка, разница между двумя е осознается с трудом — тем самым эти различия не могут быть использованы для смыслоразличения даже теоретически, в то время как различие между и и ы очевидно для любого носителя русского языка (и к тому же поддерживается орфографически) — тем самым теоретически эти гласные могут самостоятельно различать слова (например, в позиции начала слова). Таким образом, решение о том, являются ли и и ы разными фонемами, зависит только от того, какой критерий исследователь считает более существенным: в МФШ выбор делается в пользу формального, что позволяет избежать логических противоречий; у Л.В.Щербы и его последователей — в пользу психологического, что, возможно, позволяет приблизиться к пониманию реального речевого поведения носителей СРЛЯ. Однако несомненно, что в этом последнем случае критерии выделения фонем становятся довольно расплывчатыми, поскольку апеллируют к языковому сознанию говорящего, о котором мы до сих пор знаем совсем немного (к тому же языковое сознание одного носителя языка может не совпадать с языковым сознанием другого).

Отнесение к тому или иному звукотипу (по Л.В.Щербе — фонеме) гласных ударных слогов не представляет существенной трудности. Иначе обстоит дело с редуцированными гласными, в частности, [ъ] и [ь]. Рассматривая вопрос о фонемной принадлежности гласных безударных слогов, Л.В.Щерба пишет: «То, что было сказано об оттенках фонем в ударенных слогах, вполне приложимо к ним и в неударенных: их — бесчисленное множество. Но в силу основного качества русских неударенных гласных — »ненапряженности" — эта пестрота, пожалуй, менее заметна на слух: все эти ненапряженные оттенки звучат как-то одинаково… Критерием в данном случае является для меня произношение в пении, напевании, и особенно в чтении нараспев и т.п., когда различия силы и их последствие — различия качества — скрадываются и когда таким образом нет безударных гласных. В самом деле, никто не будет петь: [g¶-l/\-vб]. Точно так же никто не будет петь и go-lo-va, и единственно возможным в данном случае является произношение — ga-la-va" (стр. 94-95).

По мнению Л.В.Щербы, в словах типа мясник, пятак, беляки в безударных слогах «в намерении» у нас присутствует [е], следовательно безударные гласные являются оттенками фонемы /е/, а в словах типа полоса в безударных слогах «в намерении» у нас присутствует [а], следовательно безударные гласные являются оттенками фонемы /а/. Легко видеть, что в данном случае термин «фонема» употребляется в смысле «то, что мы хотим произнести», это содержание скорее вкладывается сейчас в понятие «звукотип».

Состав фонем по Л.В.Щербе — это состав звукотипов

ЛИТЕРАТУРА.

Щерба Л.В. Русские гласные в качественном и количественном отношении. М., 1983.

Щерба Л.В. Фонетика французского языка. М., 1963.

Щерба Л.В., Матусевич М.И. Фонетика // Грамматика русского языка. М., 1952.

Зиндер Л.Р., Касевич В.Б. Фонема и ее место в системе языка и речевой деятельности // Вопросы языкознания. 1989, N 6.

Касевич В.Б. Элементы общей лингвистики. М., 1977.

Касевич В.Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М., 1983.

Матусевич М.И. Современный русский язык. Фонетика. М., 1976.

Бондарко Л.В. Фонетика современного русского языка. СПб., 1998.