Лекция: ПОЛУЧЕНИЕ МУХАММАДОМ ОТКРОВЕНИЙ

Экзотерическая природа его пророческого наития

После первого видения, согласно преданию, Мухаммад различными путями начал получать откровения для Корана. Существует огромное количество письменных свидетельств, в которых говорится, что пополнение Корана новыми частями неизменно сопровождалось какими-то внешними проявлениями различных материальных форм. Айша в деталях описывает некоторые из них:

Истинно, ал-Харис ибн Хишам говорил: «О посланник Аллаха! Как нисходят на тебя откровения?» Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует) сказал ему: «Иногда они приходят ко мне в форме звенящего колокола, и мне приходится очень тяжело; (в конце концов) он прекращает звенеть, и я помню все, что мне сказали. Иногда ангел появляется передо мной и говорит, а я вспоминаю все, что он сказал». Айша сказала: «Я была свидетелем, когда откровение пришло к нему в очень холодный день; когда оно прекратилось, весь его лоб был в испарине».

(Ибн Саад, Табакат, том 1, с. 228)

В хадисах встречается достаточное количество ссылок на случаи реального появления ангела, позже отождествленного с Джибрилом (Гавриилом), и большинство из них утверждает, что ангел являлся пророку в человеческом обличье. Однако Коран строго ограничивает действительные видения двумя первыми случаями, когда Мухаммад заявлял, что наблюдал поразительные явления ангела, заполнившего собой небо вокруг него, но не дал четкого объяснения, каким был ангел. Возможно, пророк видел его во сне или находясь в полусознании, но совершенно очевидно, что он был убежден в специфической, сверхъестественной его природе и в том, что ангел регулярно общался с ним. Еще одно письменное свидетельство его ранних переживаний:

Убада б. Самит рассказывает, что когда вахй (откровение) снисходило на посланника Аллаха (да пребудет он с миром), он чувствовал тяжесть и цвет его лица подвергался изменению.

(Ас-Сахих Муслима, том 4, с. 1248)

В другом письменном источнике один из последователей Мухаммада говорит о таких признаках: «Лицо посланника было красным, и он тяжело дышал какое-то время, а потом освободился от этого» (Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 476). Если все эти источники верны, то утверждение Мухаммада о переживании определенных состояний личной трансформации в момент получения различных отрывков откровений снабжено серьезной поддержкой. И мусульмане немедленно скажут, что Коран не является полетом его фантазии или выдуманным произведением, день за днем искусно порождаемым воображением. Это, говорят они, откровение Аллаха, его божественное слово, которое получил пророк.

Однако в ранних источниках с описаниями жизни пророка существуют свидетельства о том, что он периодически впадал в полубессознательное состояние, и с ним случались припадки задолго до того, как он начал свою пророческую миссию. Упоминается и припадок, случившийся с ним в детстве, когда он воспитывался у Халимы, своей приемной матери. Она и ее муж были тогда чрезвычайно встревожены, поскольку считалось, что подобные обмороки вызываются злыми духами. Они решили вернуть Мухаммада родной матери при первом же удобном случае. Вот что говорит Халима по этому поводу:

Его (приемный) отец сказал мне: «Боюсь, что у этого ребенка был удар, поэтому отдай его в его семью, пока не сказался результат». Итак, мы взяли ребенка и отнесли его матери, которая спросила меня, почему я принесла его назад. Она сказала, что беспокоилась о здоровье мальчика и поэтому отдала его на мое попечение. Я сказала ей: «Бог позволил твоему ребенку пока жить, и я исполняю свой долг. Я боюсь, как бы болезнь не захватила его, поэтому я принесла его назад, с твоего позволения». Она спросила, что случилось, и не давала мне покоя, пока я не рассказала все. Когда она спросила, боюсь ли я, что демон овладел им, я ответила, что да, боюсь.

(Ибн Исхак, Сират расул Аллах, с. 72)

Эта история, по исламской традиции, была приукрашена многими фантазиями, изобилующими в описаниях ранних лет жизни Мухаммада, а особенно его рождения, поэтому не так-то легко выяснить подробности истинного происшествия. В предании говорится, что его посетили два существа в белых одеяниях, которые вынули его сердце, удалили черное пятно, вычистили его снегом и опять закрыли в груди. Дабы защитить его чистоту, повествует предание, Амина, мать пророка, заявляла, что, будучи беременной, она видела свет, исходивший из нее и достигавший дворцов города Басры, в Сирии. Все это может быть более поздними дополнениями, поскольку в тексте Корана приводится следующее мнение: первоначальные видения Мухаммада были первыми сверхъестественными свидетельствами того, что он испытал, но маловероятно, что они были связаны с тем припадком, о котором достаточно четко говорится в вышеприведенной цитате.

Совершенно очевидно, что Мухаммад подвергался как некоторым физическим изменениям внешнего вида, так и изменениям в поведении, которые сопровождали появление текста Корана, хотя происходили ли эти изменения каждый раз, когда ему открывался новый отрывок, определить не удалось. И опять мы сталкиваемся с интересными деталями: в рукописях, входящих в раннее исламское наследие, можно найти свидетельства, предполагающие, что сразу после возникновения этих явлений их никогда не считали божественными — в первую очередь, в них подозревали оккультную природу.

Экзотерический характер переживаний Мухаммада

Как правило, мусульманские авторы никогда не утруждают себя вопросом, существовал ли внутренний аспект откровения. В исламе всегда верили, что его воздействие было только внешним. Мухаммад был пассивным получателем божественного текста, написанного задолго до его рождения во внешних сферах и передаваемого ему часть за частью от внешнего первоисточника на священных табличках. Ангел просто диктовал ему текст. Роль же пророка сводилась к дословной передаче этого текста. Полагали, что никакие выражения, ощущения или мнения лично от него не исходили. Это было случайное побуждение, и ни в физическом, ни в духовном содержании он личного участия не принимал. Это только Китабулла, Слово Бога, без какого-либо вмешательства пророка.

С другой стороны, Коран — это основной документ познания личности Мухаммада мусульманским миром, и если книга не отражает его растущего пророческого сознания, то вряд ли поможет кому бы то ни было раскрыть духовный мир этого человека. Если Коран представляет собой только божественную речь, записанную Мухаммадом, наверняка в нем остается огромная пропасть между характером божественной природы, с одной стороны, и сознанием человеческого духа — с другой. Из свидетельства, имеющегося в Коране, можно предположить, что в композиции книги имелся определенный субъективный элемент. Многие отрывки ведут к определению, что их окончательная форма являлась кодификацией конкретных поразительных наитий, которые воспринял пророк и которые, во что он твердо верил, были открыты ему внешними источниками. Однако окончательный текст вполне мог являться вольной записью наития, которое он воспринял свыше.

Возможно, что именно в слове «наитие» и заключается суть. Обычно в Коране для обозначения откровения используется слово вахй, которое не отражает значения надиктованного сообщения. В приведенной ниже строке это слово используется как в форме существительного, так и в форме глагола:

…А лишь по откровению, которое ниспослано ему.

(Сура 53:4)

В оригинальном арабском тексте этого стиха говорится, что «наитие было откровением»: ударение делается на использовании в тексте одного и того же понятия дважды. Это слово, используемое в других местах Корана, не означает нечто, что было послано пророку свыше посредством откровения (для описания этого явления в Коране обычно используется слово наззала), а, скорее, означает нечто, предложенное или даже подсказанное, или положенное в сердце. Очень хороший пример использования этого слова в данном контексте приведен в Коране:

Господь твой научил пчелу: «Устраивай себе жилище в горах, в деревьях и в людских постройках…»

(Сура 16:68)

Для обозначения понятия «научил» опять используется слово вахи€, которое является глагольной формой существительного вахй. Разумеется, Бог не посылал на землю ангела с откровением, которое научило пчелу, где ей строить соты. Скорее, это инстинктивные знания, происходящие из наития, импульса, посланного пчеле, которая в ответ на него знает, как ей следует поступать. Отсюда можно сделать вывод, что существовала и субъективная сторона личного переживания пророком Корана, поскольку можно найти много отрывков, в которых он дал обоснованный ответ на критические выпады, убедительно защитил свои супружеские взаимоотношения или с помощью логических доказательств оправдал определенные действия. Чтобы отрицать его участие в этом процессе, необходимо предположить полное отсутствие развития или роста зрелости пророческого сознания и то, что выход из любой ситуации ему давался сам собой.

Мусульмане отрицают подобный подход, поскольку он дает возможность предположить, что Коран до некоторой степени мог быть продуктом собственных мыслей Мухаммада, а не выражением Божьего слова. Подвергнуть сомнению откровения Корана, как и предположить, что пророк мог принимать участие в его составлении, означало прийти к заключению, что в конце концов это была просто его работа. Однако существуют определенные отрывки, из которых прямо можно сделать вывод, что Коран выражает мнение самого Мухаммада, например этот:

О вы, кто верует! В дома пророка не входите, пока вам не позволят к трапезе прийти, но и тогда (не приходите раньше), чтоб вам не дожидаться (и не стеснять хозяев). Когда вас позовут, входите. Откушав же сполна, (старайтесь поскорее) разойтись, бесцеремонно не входя в беседу (с теми, кто вас в нее не приглашает).

(Сура 33:53)

Этот текст, как говорится в хадисской литературе, был откровением Мухаммаду в ответ на случай, когда он был раздражен беспрестанно болтающими гостями, которые не замечали даже его недовольства, хотя он несколько раз выходил из комнаты и возвращался назад:

Когда посланник Аллаха (да пребудет он с миром) женился на Зайнаб бинт Джахш, он пригласил людей и устроил угощение. Они все съели и продолжали сидеть и болтать. Затем посланник (показал им), как будто он готов встать, но они не вставали. Тогда он заметил, что вместе с ним встали остальные, кроме трех человек, которые продолжали сидеть. Посланник вернулся, чтобы войти в свой дом, но опять ушел из него. Затем они ушли, после чего я вышел к посланнику сказать, что все ушли, и он смог войти в дом.

(Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 297)

Существует большое количество подобных, в равной степени субъективных, отрывков, в которых в значительной мере характеризуется темперамент Мухаммада. Совершенно определенно между личностью Мухаммада и основным характером Корана существует очень тесная связь, и догма, которая ему механически надиктовывалась, потеряла самый важный аспект духа. Однажды, после смерти Мухаммада, Айшу спросили, каким он был, и она ответила, что природа его личности была как Коран. Возможно, существовали какие-то внешние изменения в облике пророка при возникновении в его сознании нового отрывка, но по этим изменениям очень мало можно узнать о самом Мухаммаде или его книге. Истинную сущность его наития, возможно, кто-то найдет в его духовной сущности и связи между его личной проницательностью и поразительным настроением и тоном книги.

Ни в коем случае нельзя предполагать, что Мухаммад сам сочинял Коран или манипулировал им в стремлении подогнать его под свои жизненные интересы. На протяжении всего времени написания Корана существовала постоянная связь между сознанием вестника и тем, что приходило к нему, а его вмешательства могли быть исключительно случайными.

Развитие откровений Корана

Читая некоторые отрывки Корана, можно отчетливо увидеть некоторый прогресс в развитии его содержания, и вряд ли возможно отрицать некоторое самовыражение Мухаммада или даже выражение мыслей его сподвижников. Например, очень близкий друг пророка Умар не раз осмеливался давать ему советы в определенных ситуациях, и вскоре один из таких советов становился частью откровения. Приведенное ниже предание содержит несколько примеров:

Анас рассказывал: Умар сказал: «Я согласен с Аллахом в трех вещах», или сказал: «Мой Господь согласен со мной в трех вещах». Я сказал: «О посланник Аллаха! Могло бы быть так, чтобы ты принял место Авраама как место молитвы». И еще я сказал: «О посланник Аллаха! К тебе приходят хорошие и плохие люди! Приказываешь ли ты матерям правоверных покрывать себя паранджой?» Итак, божественные стихи Ал-Хиджаба (т. е. покрытие женщин паранджой) явились откровением. Я узнал, что посланник стыдит некоторых из своих жен, поэтому я вошел к ним и сказал: «Или вы прекратите (беспокоить посланника), или Аллах даст посланнику лучших жен, чем вы». Когда я подошел к одной из его жен, она сказала мне: «О Умар! Неужели посланник Аллаха не найдет, что посоветовать своим женам, что ты пытаешься сделать это?» Вслед за этим от Аллаха пришло откровение: «А коль пророк вам даст развод, возможно, что Господь взамен вас лучших жен ему пошлет, кто Богу предался в раскаянии должном...» (сура 66:5).

(Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 11–12)

Первый из описанных Умаром случаев имеет отношение к следующему событию. Однажды он с Мухаммадом обходил Каабу, и пророк, неожиданно остановившись, сказал: его осведомили о том, что он стоит на том же самом месте, где пророк Авраам молился после постройки Каабы со своим сыном Исмаилом. Умар поинтересовался, не следует ли в дальнейшем избегать этого места во время молитвы, на что Мухаммад ответил, что не получал никакого откровения на этот счет. Однако позже, той же ночью, Мухаммад призвал к себе Умара и прочитал ему следующие стихи, только что полученные в откровении:

И вспомните: назначили Мы этот Дом для собирания людей въедино, и безопасным местом (для людей) — возьмите место Ибрахима для себя молельней.

(Сура 2:125)

Два других случая относятся к подобным происшествиям, когда отрывки Корана были переданы Мухаммаду в подтверждение того, на что жаловался или что провозглашал Умар. Ироничность ситуации заключается во временно€м отрезке, разделяющем высказывания Умара и получение откровений. Аллах не только дал Мухаммаду тот же совет, что и Умар, но он сделал это почти сразу же после пожеланий лучшего друга пророка. Его слова «Мой Господь согласен со мной в трех вещах» поразительны, и, похоже, советы Умара сразили Мухаммада именно тем, как они прозвучали, и исключительно субъективно он дал им возможность выкристаллизоваться в собственном сознании в той же форме, в какой приходили к нему другие откровения. И они практически сразу становились частью текста Корана.

Еще один типичный случай, когда Умар уговаривал пророка, и слова его привели к откровению, подтверждающему его позицию:

Когда Абдаллах ибн Убайй умер, его сын Абдаллах ибн Абдаллах пришел к посланнику Аллаха (да пребудет он с миром), который дал ему свою рубашку и сказал завернуть в нее, как в саван, отца. Затем он встал, предлагая прочитать заупокойную молитву по умершему, но Умар ибн ал-Хаттаб схватил его за одежду и сказал: «Ты предлагаешь прочитать заупокойную молитву, хотя покойный был лицемером. А Аллах позволяет тебе просить прощения за лицемера?»

(Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 155)

Мухаммад ответил, что Аллах предоставил ему возможность выбора: молиться за прощение лицемеров или нет, предупредив, что если пророк даже семьдесят раз попросит за них прощение, он все равно их не простит (сура 9:80). Таким образом Мухаммад определил, что будет просить прощения больше семидесяти раз. Затем они читали заупокойную молитву над могилой Абдаллаха ибн Убаййи, но практически сразу на них снизошло откровение, подтверждающее сомнения Умара:

И никогда ни об одном из них, кто умер, не молись, и (на молитву) при его могиле не вставай — ведь в Бога и Его посланника не верили они, и нечестивыми покинули сей мир.

(Сура 9:84)

В Коране можно встретить достаточно много отрывков, когда откровения снисходили пророку при подобных обстоятельствах или соответствовали моменту (такие тексты известны как асбаб ан-нузул — «посланные для случая»), и именно наличие подобных явлений в тексте Корана оказывает серьезную поддержку мнению, что большинство стихов в книге, если не все они, были субъективны по своей природе. Традиционная догма, что Коран просто диктовался пророку без какого-либо личного вмешательства в его окончательное составление, не имеет под собой серьезного основания.