Лекция: ПРОЛОГ_____ 31 страница

— Они… м-мертвы? — заикнулся Ральф.

Тед слегка пнул Ральфа в ногу.
— Нет, конечно. Они по-прежнему теплые и дышат, просто очень-очень медленно. Видно, они были здесь, когда явился Мерлин. Выглядит так, словно они пытались поприветствовать его, а он просто оглушил их. Он усыпил многих студентов, но эти получили особое замораживающее заклятье. Ну, мы убрали их в сторонку, чтобы люди не спотыкались, — он пожал плечами и повел всех мимо двух скрюченных фигур в коридор выше по лестнице.

— А где эта Лесная башня? — спросил Джеймс, пока они спешили по коридорам.

— Это самая высокая и узкая башня в старой части замка, — ответил Тед, его голос был непривычно мрачен. — Не использовалась особо, разве что для астрономии иногда. Она слишком высокая и непрочная, чтобы взбираться на нее. Петра говорила, что она была важной частью замка долгое, долгое время. У каждого замка была такая, и она считалась нейтральной территорией, что-то типа универсального посольства или типа того. Там проходили встречи между враждующими народами и королевствами, одного короля с одной стороны и вражеского короля с другой. Их сопровождали четверо советников, но остальные ждали внизу. Иногда войны разрешались и заканчивались прямо там, иногда один король убивал другого и сбрасывал тело с башни, чтобы все видели.

Джеймс почувствовал, как его сердце упало еще ниже.
— Так кто там наверху, с ним?

Тед пожал плечами.
— Не знаю. Мы отправились на ваши поиски, когда МакГонагалл собирала всех вместе. Я думаю, она планировала сама отправиться к нему. Она выглядела довольно решительной, если спросишь меня.

Пятеро учеников прошли сквозь широкую низкую арку, ведущую в старейшую и наименее используемую часть замка. Спустя несколько изогнутых узких коридоров они наконец встретили людей. Ученики собрались в коридорах вдоль стен, разговаривая тихими голосами. Наконец, Тед провел их в круглую комнату с очень высоким потолком, таким высоким, что он терялся во тьме туманной высоты башни. Комата была переполнена учениками, бормотавшими в нервозном ожидании. Бросив взгляд вверх, Тед начал подниматься по лестнице. Джеймс, Зейн, Ральф и Сабрина последовали за ним.

— МакГонагалл там с… ним? — спросил Ральф. — Она ээ… в порядке?

— Она Директриса, — серьезно ответила Сабрина. — Она в порядке.

— Надеюсь, — тихо ответил Джеймс.

Остаток пути они проделали в молчании. Это заняло довольно много времени, и Джеймс чувствовал себя ужасно усталым и разбитым, когда добрался до вершины. Ральф пыхтел позади него, держась обеими руками за перила. Наконец, лестница уперлась в комнату, расположенную на вершине башни. Она представляла собой невысокую узкую площадку с тяжелыми балками, заполненную пылью веков и пометом сов и голубей. В узких окнах, расположенных по периметру комнаты, виднелись кусочки утреннего солнца. Там находилось несколько людей, но никто из них не был директрисой или Мерлином.

— Джеймс, — произнес хриплый голос, и на его плечо опустилась рука. — Что ты здесь делаешь? Боюсь, это место не для тебя.

— Его попросили прийти, профессор Слизнорт, — сказала вошедшая вслед за остальными Сабрина. — Директриса лично желала его видеть, а также Ральфа и Зейна. Они все должны подняться наверх.

— Наверх? — проскрипел Ральф. — Еще выше? Так мы не на вершине?

— Ах, мистер Дидл, — сказал Слизнорт, глядя на Ральфа. — Боюсь, что так, но осталось немного. Это прямо над нами. Вы вполне уверены в этом, мисс Хильдегард? Это неподходящее место для детей.
Джеймс подумал, что Слизнорт выглядит немного раздраженным из-за того, что ему, Ральфу и Зейну позволено пройти туда, куда самому Слизнорту нельзя.

— Вы были в комнате, когда директриса послала нас за ними, — сказал Тед, вкладывая в свой голос чуть-чуть суровости.

— Ну, я был там, — подтвердил Слизнорт так, словно этот факт мало что доказывал.

— Пропусти их, Гораций, — сказал профессор Флитвик со скамьи у окна. — Если их позвали, значит, они приглашены. Едва ли они будут в безопасности с нами здесь, если этот дикарь победит.

Слизнорт посмотрел на Джеймса, а затем его лицо смягчилось. Он повернулся к Ральфу и неуклюже хлопнул его по плечу.
— Представьте нас как следует, мистер Дидл.

Тед кивнул в сторону короткой каменной лесенки, выступающей из деревянного пола и идущей к люку в потолке. Джеймс, Ральф и Зейн подошли к ней и медленно поднялись по изношенным ступеням. Люк был не заперт, Джеймс откинул его, и солнечный свет на мгновение ослепил Поттера, когда тот выбрался наружу.

Комната была почти такой же формы и размера как и Пещерная Цитадель, почти целиком сделанная из камня, за исключением деревянного пола в центре, в котором и открывался люк. Вокруг были расположены мраморные колонны, но крыши не было. Солнечный свет сиял на белом мраморе и камне террасы. Мерлин сидел всего в нескольких футах впереди, лицом к трем мальчикам, когда они шагнули в мягкий ветер и теплый солнечный свет. Его лицо было окаменевшим, неподвижным, только его глаза повернулись, чтобы взглянуть на них.

— Мистер Поттер, — раздался голос Директрисы в тишине, — мистер Уолкер и мистер Дидл. Спасибо, что присоединились к нам. Пожалуйста, располагайтесь слева от меня, мы вскоре перейдем к вашей истории.

Джеймс повернулся, пока Зейн закрывал люк и увидел МакГонагалл, сидящую позади них, напротив Мерлина. Она была одета в огненно-красную мантию, выглядя в ней гораздо серьезней и представительней, чем Джеймс привык ее видеть. Также она выглядела моложе и опаснее, словно какая-нибудь деспотичная королева. Кресла, на которых они с Мерлином сидели, вырастали прямо из камня, оба смотрели друг на друга через деревянный пол в центре. Слева от МакГонагалл по краю терассы находилось еще четыре не столь впечатляющих кресла. На них расположились Невилл Долгопупс, профессор Франклин и Гарри Поттер.

— Папа! — выдохнул Джеймс, и улыбка облегчения и радости расплылась по его лицу. Он бросился вверх по ступеням к отцу.

— Джеймс, — тихо сказал Гарри, лицо его было мрачным. — Мне сказали, что ты пропал. Ты заставил нас волноваться. Я бы сам пошел за вами троими, если бы известие о том, что вы нашлись, не пришло в тот самый момент, когда я приехал.

— Как вы узнали об этом? — спросил Ральф, морща лоб.

Гарри выдавил кривую улыбку и продемонстрировал резиновую уточку Уизли. На ее дне почерком Теда было нацарапано: «Нашли их! Скоро будем!»
— Это Петры Моргенштерн, но она сказала, идея принадлежит вашей троице. Очень удобно.

— Прости я взял карту и твою мантию, пап, — быстро сказал Джеймс — Я знаю, я не должен был. Я действительно устроил неразбериху. Мерлин вернулся, и это моя вина.

Гарри перевел взгляд на кресла, стоящие в центре.
— Не будь столь строг к себе, мой мальчик. У нас будет много времени, чтобы обсудить все это позже, а сейчас думаю, у нас были другие причины, чтобы собраться здесь.

Джеймс повернулся обратно к Директрисе и Мерлину. Он почти забыл о них от восторга и облегчения при виде своего отца..
— Конечно, прости.
Трое мальчиков встали вдоль террасы позади Гарри, Невилла и Франклина. Джеймс только сейчас заметил, что на другой стороне террасы собралось удивительно много птиц и животных, пристально глядящих на Мерлина. Там были совы, голуби, вороны и даже несколько соколов. Все они расположились на перилах, на четырех креслах и на верхних ярусах террасы. Среди них неуместными казались домашние животные, которых разглядел Джеймс. Они так же глядели на бородатого мужчину. Лягушки и крысы тихо теснились среди птиц. Даже кот Зейна, Пальчик, был там, сидел впереди, и его черно-белый нос, слегка подергивался.

— Вы что-то сказали, профессор Долгопупс? — сказала МакГонагалл, она по-прежнему не сводила взгляда с огромной неподвижной фигуры Мерлина.

Невилл дернулся и встал.
— Я просто хочу выразить свои возражения по поводу ваших переговоров с этим… этим незваным гостем, который ворвался в школу с неизвестно какой гнусной целью, на языке, который мы, ваши давние партнеры и друзья, не можем понять. Кроме того, ваш удивительный наряд, я должен заметить… ну, уверен, вы должны понимать, как это выглядит для нас.

— Простите меня, мистер Долгопупс и все остальные, — сказала МакГонагалл, наконец, отводя взгляд от Мерлина и глядя на тех, кто собрался справа от нее. — Я забылась. Этот джентльмен пришел из времени формальностей и ритуалов. Я приму его, как он и ожидает, в церемониальной мантии, соответствующей моей должности. Боюсь, что когда он нашел нас, он решил, что все мы, включая меня и профессорско-преподавательский состав, это крестьяне, которые каким-то образом захватили замок. Во времена Пендрагона было крайне неприлично носить какие-то бесцветные мешки, за которые он принял наши мантии. Что до языка...

— Я могу говорить на языке ваших слуг, если вы пожелаете, мадам Пендрагон, — прервал Мерлин своим низким, громким голосом. — Хотя почему вы разговариваете с ними, как с равными, когда их стоит заковать за такую наглость, я не могу понять.

МакГонагалл вздохнула и закрыла глаза. Джеймс понял, что подобное недопонимание длится уже некоторое время.
— Это мои коллеги, а не мои слуги, сэр. Это другое время, как я вынуждена вам постоянно напоминать. Я не Пендрагон королевства. Я Пендрагон лишь крошечного кусочка земли, который вы полностью можете обозреть с этой башни. Но, да, пожалуйста говорите так, чтобы все вас понимали.

— Как пожелаете, мадам, — ответил Мерлин. — Я полагаю, теперь ваш совет полностью в сборе?

— Это так. Джеймс Поттер, Ральф Дидл, Зейн Уолкер, — сказала Директриса, поворачиваясь по очереди к каждому из мальчиков, — этот человек утверждает, что является Мерлином Амброзиусом, вернувшийся в мир сквозь время из небытия благодаря совместным усилиям призрачного ученика и еще пятерых человек. Что вы можете сказать по этому поводу?

Джеймс ответил настолько четко и честно, насколько мог, как получилось так, что три реликвии Мерлина оказались вместе на острове Пещерной Цитадели. Он был осторожен, рассказывая, к своему стыду, как профессор Джексон пытался защитить мантию и уберечь ее от попадания в пещеру, сорвать план Делакруа, но Джеймс невольно помешал его намерениям.

— Это была моя ошибка, — печально пояснил он. — Ральф и Зейн только помогали мне, потому что я рассказал им обо всем. Я хотел… — он умолк и сглотнул. — Я хотел спасти положение, я думаю. Но я все разрушил. Простите.

Лицо МакГонагалл было спокойным, но непроницаемым, пока Джеймс не закончил. Он повесил голову, но секунду спустя почувствовал отцовскую ладонь на своем плече, теплую и тяжелую. Он вздохнул.

Мерлин окинул взглядом собравшихся на и позади скамей, затем он глубоко вздохнул.
— Вижу план Астрамаддукса включал много намерений, хороших и плохих. Однако, я предполагаю, что после свидетельства этого мальчика больше нет сомнений в моей личности. Позвольте мне повторить, тем не менее, что я, по-видимому, стал предметом весьма мерзкой кампании, оболгавшей меня и опорочившей мою репутацию. Похоже, сейчас распространено мнение, что я был когда-то раздражительной и подлой личностью, человеком эгоистичных союзов и бесконечного лукавства.

Это не более правдиво, чем длинный скучный перечень приукрашенных качеств в истории про этого злодея Волан-де Морта, которого вы описали мне. Я не большее зло, чем шторм. Я убиваю лишь тогда, когда нет надежды на раскаяние или плен. Я собирал дань только с тех, кто заслужил эту плату и даже тогда треть моих сборов шла бедным и церкви. Я не ужас, к которому обращаются презренные существа, которых вы беспричинно зовете «злом», чье единственное злодеяние это несправедливо запаленные факелы, которые я наблюдал в свое время.

— Я не сомневаюсь, что вы верите в это, — заявила МакГонагалл, — но уверена, вы в курсе того, что легенды о самом могущественном в мире волшебнике с темным сердцем появились еще до того, как вы покинули свое время, когда вы еще ходили по земле. Многие жили в страхе перед вами.

— Только те, чьи злоба или невежество прощали им эту ошибку, — проворчал Мерлин. — И даже в этом случае я бы скорее подошел к ним с розгой, чем с мечом.

— Может быть и так, Мерлин, но вы и сами знаете, что вы пробовали себя в искусствах, которые, хоть и были технически дозволены в ваше время, не особо дозволены сейчас. Вы подвергались магическим воздействиям, которые отделили вас от всего человечества, силам, к которым, на самом деле, большинство людей не могут прикоснуться и остаться в здравом уме. Вы изменились под этим воздействием. Возможно, это даже извратило вас. Даже вы, должно быть, сомневаетесь в ваших собственных суждениях в этом времени. Сомнительная мораль Мерлина Амброзиуса была хорошо известна, как и его легкое отношение к жизни не-волшебников. Подозрение, что вы можете быть на стороне тех, кто хочет уничтожить и поработить мир маглов, было обосновано. Я не могу говорить за ваше время, но в нашем все, кто хочет пойти войной на мир маглов — это наше заклятые враги. Ваша лояльность должна быть доказана, прежде, чем мы позволим вам остаться в этих залах.

— Ты смеешь оспаривать мое великодушие? — спросил Мерлин, и голос его был ровным и спокойным. — И говорить, я не могу просто стереть всех вас с земли одним взмахом руки, если захочу?

— Я смею и то и другое не без оснований, — твердо сказала МакГонагалл. — Ваши мотивы были сомнительны в ваше время, на этом сходятся даже лучшие историки. Вы прибыли в это время. И вид вашей мощи может быть грозным, но даже в ваше время источник, из которого вы черпали ваши силы, уже иссякал, поскольку земля уже была окультурена. Не притворяйтесь, что это не было важнейшей причиной путешествия во времени. Вы надеялись вернуться во время, когда источник в земле восстановится, когда ваша сила снова станет безграничной и полной. Но это не то время. Источник еще больше истощился, чем тогда. Ваша сила, возможно, по-прежнему велика, и вы все еще можете победить всех в этой комнате, но это не значит, что вас не остановят. Осторожнее выбирайте союзников в этом времени, Мерлин.

Лицо Мерлина оставалось неподвижным как камень, когда он взглянул на Директрису.
— Я действительно вернулся в темное время, если Пендрагон считает, что лишь угроза гибели может поколебать намерения благородного волшебника. Но я вижу, что вы честны в ваших речах, даже если вы имеете в виду определенные методы. Я никогда не клялся в верности кому-либо, чье сердце было бы направлено против не-магов. Я работал, чтобы сохранить баланс между магическим миром и миром маглов, чтобы ни одна из чаш не перевешивала другую, хотя никто и не догадывался о моих истинных мотивах. Я служил всем, но всегда с этой целью в сердце. Справедливость — это миф, распространенный в разрозненном роде человеческом, но равноправие в битве может быть сохранено, даже если это лишь слабый призрак истинной справедливости.

— Вы хорошо говорите, Мерлин, — сказала Директриса, — но вы не обозначили четко ваши намерения. Вы здесь, чтобы сотрудничать с нами или чтобы уничтожить нас?

Впервые на лице Мерлина отразились эмоции. Он закрыл глаза и сжал губы. Его борода лоснилась от чего-то, что Джеймс посчитал чем-то вроде масла. Изредка запах этого, дикий и пряный, доносился ветром через вершину башни.
— Астрамаддукс заслужил судьбу, которую я предназначил ему, и, пожалуй, даже во сто крат хуже за то, что вернул меня в это время, — он снова открыл глаза и оглядел собравшихся. — Я подхожу к замку, самому солидному строению, какое я когда-либо видел, заполненному сверкающими глазами застывшего солнечного света, но не нахожу ни охраны, ни передового отряда, ни даже слуги, чтобы он наполнил мне ванну или поприветствовал согласно правилам.

Вы встретили меня без признания моего статуса, с непокрытой головой, в одежде шута и кучей мальчишек и тем не менее ваши столы ломятся от явств, лежащих на посуде круглой и гладкой, как планеты. Сама Пендрагон не почтительна и не преклоняется, но одевается как и ее слуги в бесформенные мешки-палатки. А затем, ко всему прочему, моя честь и лояльность подвергаются сомнению, в то время как я сам только воздерживаюсь от требования положенной дани из уважения к нынешнему времени. Воистину, моя миссия превратилась в пыль. Этот век еще не готов для меня.

— Возможно Астрамаддук и был себялюбив — согласилась МакГонагл, слегка наклонившись вперед — но то что вы вернулись именно в это время не может быть ошибкой, Мерлин. Он думал, что вы возглавите восстание против мира маглов, но если ваши утверждения верны, то вас могло привести сюда само провидение, вы сможете помочь нам предотвратить трагедию. Даже сейчас, силы хаоса поставлены в основе событий, которые в конце могут быть решающими. Прямо сейчас, человек находится среди нас, магл.

Он проник сюда, как нарушитель, преодолев наши сильнейшие заграждения с помощью некоего не магического приспособления называемое «технология». У него есть доступ к орудию называемому «пресса», с помощью которого он может раскрыть тайны магического мира всему человечеству. Только благодаря сохранности секрета, на протяжении прошедшего тысячелетия сохранялся баланс сил. Если этот человек и его тайные сообщники преуспеют, они будут злоупотреблять воссоединением магического мира и мира маглов. Они будут плодить заговоры, стремиться к власти и в конечном итоге развяжут войну. Вы, более, чем кто либо, знаете что бывает в таких случаях. Вы должны помочь нам. Те, кто устраивает этот хаос, ждут вас. Заставьте их пожать то, что они хотели посеять в мире, Мерлин. Помогите нам.

Мерлин сидел совершенно неподвижно почти минуту, его борода блестела на солнце. Животные немного беспокоились, поводили носами, ерошили перья. Наконец, Мерлин встал, и это выглядело так, словно гора встала со своего основания. Он двигался медленно, с массивной грацией, пока полностью не поднялся, его посох стоял рядом с ним, его голубые глаза обратились к директрисе.

— Вы правы, мадам, — сказал Мерлин, его голос был ровным и не вызывающим сомнений. — Таково было мое эгоистичное желание: покинуть мой век, только ради того, чтобы найти время, где моя сила восстановится в полной мере. Самонадеянность была моим злом, и это уничтожило меня. Вернувшись сейчас, я нашел свою силу еще более ущербной, чем прежде. Я прошу прощения как человек чести, но я не могу и не хочу браться за дело, которое вы мне описали. Это больше не мой мир. Возможно, вы одержите победу и без меня. Возможно, нет. Я не вижу иного будущего в этом времени, помимо того, что солнце взойдет завтра и будет путешествовать по небесам так же, как это было тысячу лет, пока меня не было. Будет ли оно освещать войну или мир, правду или ложь, не знаю, знаю лишь, что оно будет освещать мир, который мне незнаком, и который не знает меня. А теперь я покину вас, мадам. Желаю всем вам удачи.

Мерлин поднял руку с посохом. Как одна, птицы на перилах и скамьях сорвались со своих насестов. Сотни крыльев, бьющих по воздуху, были подобны грому. Когда птицы разлетелись в разные стороны, освободив площадку на вершине башни, не осталось никаких признаков Мерлина.

Джеймс пристально смотрел на то место, где только что стоял великий волшебник. Все закончилось. Там ничего не было. Гарри повернул Джеймса и обнял его.
— Все в порядке, сынок, — сказал он. Но Джеймс не верил, что все в порядке, хотя и был рад услышать эти слова. Он обнял отца в ответ.

— Я буду удивлен, если он и вправду ушел навсегда, — вслух подумал Невилл.

— Я не сомневаюсь в том, что он хотел, чтобы мы поверили в это, — ответила Директриса, вставая с кресла на вершине башни. — Но на самом-то деле, ему ведь некуда идти. Его слуга, Астрамаддукс, по-видимому был отправлен в загробный мир, значит у Мерлина больше нет ученика в этом мире, который мог бы организовать его возвращение, он должен выбрать, если хочет снова вернуться за границы времени. Я боюсь, Мерлин по-прежнему среди нас, хорошо это или плохо. Мистер Поттер, можем ли мы проследить его путь?

Гарри задумался на мгновение.
— Трудно, но не невозможно. Скорее всего он вернется под защиту леса, где его способности сильнее. Без сомнений, ему известно множество способов защиты и укрытия, но волшебник такого уровня всегда оставляет магический след. Я уверен, мы смогли найти его с командой мракоборцев через какое-то время. Вопрос в том, что нам делать с ним, когда найдем?

— Мы должны выяснить его намерения, — мрачно сказал Франклин, медленно подходя к креслу, на котором сидел Мерлин. — Мерлин — это мистическое и запутанное существо. Несмотря на его слова, я чувствую, что он сам не уверен в своих предпочтениях. В его время все было проще. Вы тоже это почувствовали? Он не уверен во времени. Он не знает, кто прав, чьи намерения больше совпадают с его собственными. Это усугубляется тем, что, как вы верно отметили, Директриса, мораль Мерлина в лучшем случае неоднозначна. Он отступил, чтобы разобраться в себе и узнать о разногласиях этого времени.

— Вы правда в это верите, профессор? — спросил Гарри.

Франклин извлек то же самое медное устройство, с помощью которого осматривал руку Джеймса тогда, на Квиддичном Поле. Некоторое время он изучал сквозь него стул, на котором ранее восседал Мерлин. Затем медленно кивнул.
— Верю. Мерлин признал, что гордыня является самой большой его слабостью. Он ни за что не позволил бы нам увидеть его в неуверенности. Однако здесь нет ни малейшего сомнения. Он не знает, на чью сторону встать в этом времени, поскольку не знает, к чему стремится его сердце, но осознал он это только сейчас.

— Сомнения не будут длиться вечно, я считаю, — сказал Невилл, направляясь в сторону деревянной части пола. — Мы не можем позволить себе сидеть сложа руки и ждать, пока он определится, к какой из сторон примкнуть. Может, его сила и уменьшилась, но, готов поспорить, он по-прежнему является могущественнейшим волшебником на данный момент. Нам было бы разумнее считать его своим врагом, поскольку мы не можем с уверенностью утверждать, что он решит быть нашим союзником.

Гарри покачал головой.
— Я согласен, что сейчас он не может определиться с выбором, но я не думаю, что он злой. По крайней мере, он не является сознательно злым.

— Что вы имеете в виду? — встрял Зейн. — Разве он не был одним из самых известных злых волшебников за последние пару столетий или вроде того?

— Не самым злым, — многозначительно сказала МакГонагалл.

— Так и есть, — подтвердил Гарри. — Только лишь одним из тех, кто запутался или же так или иначе отклонился от изначально намеченного доброго пути. Те, кто не сомневался в порочности своих сердец, кто был способен ощутить всю глубину своих злодеяний, они никогда не принимали его за своего. По крайней мере, насколько нам известно.

— Давайте уже отправимся поближе к нашим кабинетам, — сказала МакГонагалл со вздохом. — День только начался, а у нас уже больше забот, чем мы можем справиться. Кроме того, я мечтаю избавиться от этой невыносимой одежды как можно скорее.

Франклин открыл люк, и вся группа двинулась вниз по лестнице. Животные, ранее собравшиеся на вершине башни, теперь бежали и прыгали возле их ног. Слизнорт и остальные преподаватели поприветствовали их обеспокоенными выражениями лиц и шквалом вопросов. Джеймс проигнорировал их и последовал за своим отцом вниз по спиральной лестнице к нижнему этажу.

— Как ты добрался сюда так быстро, пап? — спросил он. — Мерлин ведь появился только в полночь. Как МакГонагалл сумела доставить тебя сюда так скоро?

— Джеймс, меня привела сюда вовсе не Директриса, — ответил Гарри, обернувшись через плечо, — а твое письмо. Нобби доставил его мне этим утром, и, прочитав его, я тут же отправился в путь. Директриса была весьма поражена, когда я объявился в камине ее кабинета.

— Но Сакарина сказала, что ты занят на особом задании, и тебя нельзя беспокоить!

Гарри от души рассмеялся.
— Эту деталь твоего письма я хотел бы уточнить прямо сейчас, Джеймс. На этой неделе я не занимался ничем, кроме бумажной работы. Если же Сакарина сказала, что я в командировке, то это только потому, что она хотела быть абсолютно уверена, что меня здесь не будет.

— Угу, — кивнул Джеймс. — Портрет Снейпа говорил мне, что Сакарина и Рекрент не относятся к хорошим ребятам. Оба они на стороне Прогрессивного Элемента.

Гарри остановился, обернувшись к Джеймсу, Ральфу и Зейну.
— Будьте осторожнее, выбирая, кому говорить об этом, — сказал он, понизив голос. — В наши дни Министерство кишмя кишит людьми, подобными Рекренту и Сакарине, для большинства из них это просто способ покрасоваться и отдать дань моде. Тетя Гермиона делает все возможное, чтобы найти зачинщиков и прекратить пропаганду, но это действительно непросто. Рекрент — всего лишь инструмент, но Сакарина и в самом деле опасна. Не удивлюсь, если именно ей пришла в голову мысль возродить Мерлина.

— Что? — выдохнул Джеймс, понизив голос точно так же, как и его отец. — Это невозможно! Прошлой ночью в пещере была мадам Делакруа!

— Верно, Сакарины здесь даже не было до вчерашнего вечера, — добавил Зейн.

Выражение лица Гарри было серьезным.
— Сакарина — это не тот человек, который будет пачкать свои руки настоящей работой. Для этого ей нужна была Делакруа, а сама Делакруа не смогла бы украсть трон Мерлина из Министерства без помощи Сакарины. Рекрент и Сакарина прибыли сюда как «эксперты в отношениях волшебников и маглов», чтобы разобраться с этим Прескоттом. Но таких специалистов не существует. Они здесь для того, чтобы лично проконтролировать возвращение Мерлина и переговорить с ним.

— Так они никогда и не собирались помешать Прескотту раскрыть тайны магического мира в магловкой прессе! — сказал Ральф, лицо его было белым как снег. — Предполагалось, что Сакарина и Мерлин будут работать вместе и убедятся, что Прескотт получит свою историю, так?

Гарри кивнул.
— Я так думаю. Это все не просто совпадение. Это то, на что люди вроде Сакарины всегда надеялись. Воссоединение мира магии и мира маглов очень важно для их финального плана всеобщей войны.

— Но вернувшись, Мерлин не принял ничью сторону, по его утверждениям, — сказал Джеймс. — Значит, их план рухнул?

— Я не знаю, — вздохнул Гарри. — Все уже запущено и не может быть остановлено. Сакарина еще долго может не нуждаться в Мерлине для осуществления своего плана.

— Так как вы планируете остановить Прескотта? — спросил Зейн.

— Остановить его? Предполагается, что меня вообще здесь не должно быть, помнишь? Сакарина за это отвечает.

— Но она же враг! — воскликнул Джеймс. — Ты не можешь просто позволить ей продолжать шоу!

— Мы не будем этого делать, Джеймс, — сказал Гарри, опуская руку на плечо Джеймс, но голос его был тверд, — но мы будем очень осторожны. Сакарина имеет немалое влияние в Министерстве. Я не могу просто игнорировать ее. Она надеется, что я сделаю что-то импульсивное, что-то, что можно будет использовать против меня. Она хочет, чтобы Отдел по борьбе с темными искусствами полностью закрыли. Недопущение подобной ситуации крайне важно. Даже важнее, чем сохранность секрета магического мира.

— Значит Сакарина и Делакруа победили? — спросил Джеймс, глядя отцу в глаза.

— Сейчас, возможно, но не теряйте надежду, никто из вас. У Невилла, Директрисы и меня еще припрятано несколько тузов в рукавах. Мы переживем этот день независимо от того, что случится с Прескоттом. Сейчас важен лишь один вопрос, кто впустил сюда Прескотта?

— Ну, это могла быть Сакарина? — предположил Зейн.

— Нет, не могла быть, — вздохнул Джеймс. — Она так же связана обетом секретности, как и любая другая ведьма или колдун. Если она попытается что-то сказать Прескотту, даже в письме, обет остановит ее как-нибудь. Кроме того, она не знает, как работает игровая приставка или как ей воспользоваться, чтобы провести кого-нибудь в Хогвартс.

Голоса и шаги эхом отдавались на спиральной лестнице. Директриса и преподаватели спускались вслед за ними. Гарри жестом попросил мальчиков следовать за ним остаток пути.

— Вот это действительно сбивает меня с толку, — сказал Гарри, топая вниз по лестнице. — Каждая ведьма и волшебник связаны обетом секретности. У каждого родителя-магла учеников есть свой договор о неразглашении. Это означает, что никто из тех, кто знает о магическом мире, не способен раскрыть секрет. И если кто-то сумел это сделать, я должен его найти.

К тому времени, когда они достигли последнего оборота лестницы, Директриса, Невилл и другие профессора нагнали их. МакГонагалл обратилась к студентам, ждущим внизу. — Леди и джентльмены, как вы видите, мы все вернулись к вам целыми и невредимыми, — она остановилась и оглядела собравшихся сверху. — Для того, чтобы развеять слухи и предотвратить любые страхи, я намерена быть вполне откровенной, рассказав о том, что происходило и продолжает происходить здесь сегодня. Двое мужчин появились здесь весьма необычными способами за последние два дня. Первый из них по-прежнему здесь. Его имя Мартин Прескотт и он — магл. Его намерения весьма сомнительны, но я могу заверить вас, что мы, ваши преподаватели, готовы к...

— Спасибо, Минерва, — прервал ее высокий, звонкий голос. — Но я, на самом деле, уже изложила ученикам события сегодняшнего дня. Тем не менее, я ценю твою скрупулезность. Присоединишься к нам?
Сакарина и Рекрент вышли из толпы учеников и подошли к лестнице. Улыбка Сакарины была широка и сияла в неверном пыльном свете башни. МакГонагалл пристально смотрела на нее какое-то время, а затем снова повернулась к ученикам.
— В таком случае, я полагаю, у всех вас есть уроки. Ваши преподаватели, должно быть, ожидают вас в классных комнатах. Давайте сделаем то, что успеем за остаток дня?