Понятие менталитета,
при всей своей емкости и содержательности, относится скорее к
описательным, чем к объяснительным понятиям; про менталитет можно
много говорить, но на основе этого понятия трудно строить какие-либо
конкретные исследования. Поэтому неизбежен поиск более локальных,
но вместе с тем более конкретных и операционализируемых понятий,
в которые понятие менталитета должно быть переведено. Наиболее
ключевым из этих понятий является, на мой взгляд, понятие мировоззрения
.
Мировоззрение
в индивидуальной картине мира
Понятие мировоззрения
является сравнительно традиционным, хотя нельзя считать его полностью
вписанным в понятийный строй наук о человеке. В англоязычной литературе
отсутствует понятийное различение между мировоззрением и картиной
мира (world view); нередко в англоязычных текстах, если возникает
необходимость вычленить основные инварианты картины мира, используется
без перевода немецкое слово Weltanschauung. В русскоязычной традиции
понятие мировоззрения долгое время носило политически ангажированный
характер и практически отождествлялось с идеологией. Поэтому прежде
всего необходимо реконструировать понятие мировоззрения как конкретно-научное
понятие.
Родовым понятием по отношению
к понятию мировоззрения, через которое можно подойти к его определению,
является понятие картины мира или образа мира .
Это имеющаяся у каждого человека индивидуальная система представлений
о том, как устроен мир в различных его деталях. Характерная особенность
любой картины мира — ее субъективная связность. Хотя абсолютно
очевидно, что в наших знаниях о мире и в нашем опыте очень много
белых пятен очень много, субъективно, феноменологически мы не
воспринимаем в ней никаких пробелов, воспринимаем ее как отражающую
весь мир целиком. Наше сознание в широком смысле слова, наш ментальный
механизм заполняет все «дыры», которые имеются в нашем реальном
опыте, какими-то представлениями, продуктами воображения, заимствованными
откуда-то когнитивными схемами так, что эти «дыры» в нашем субъективном
представлении исчезают. Иными словами, картина мира образована
и знаниями, и опытом, и некритически воспринятыми убеждениями,
и домыслами, и размытыми, не осознаваемыми четко представлениями,
но пустот в картине мира быть не должно. Этим индивидуальная картина
мира отличается от научных сведений о мироустройстве: «Наука не
может дать ответа на все вопросы, которыми она занимается, а мировоззрение
может дать ответы на все вопросы, которыми оно не занимается»
(Пятигорский, 1996, с. 116). Наше мировоззрение «обязано» знать
все ответы, потому что у человека есть насущная потребность, жизненная
необходимость иметь какую бы то ни было картину мира для ориентации,
а уже во вторую очередь — потребность в точности и объективности
этой картины (см. Фромм, 2001).
Мировоззрение – это центральная
часть, компонент картины мира. В картину мира входят самые разные
знания и представления, как общие, так и частные, конкретные.
Можно знать, например, что Волга впадает в Каспийское море, что
сегодня четверг, что президент России Владимир Путин – все эти
элементы входят в картину мира, но они не относятся к мировоззрению,
потому что они говорят о некоторых единичных объектах. Собственно
к мировоззрению относятся только генерализации — обобщенные суждения
или представления о любом классе объектов. Генерализацию можно
рассматривать как единицу анализа мировоззрения и одновременно
как критерий отличия мировоззренческих суждений. Например, утверждение
“Этот министр — лжец” не является мировоззренческим, а утверждение
“Все политики — лжецы” является, поскольку оно относится к абстрактному
множеству объектов. То же относится и к ценностным суждениям:
утверждения “Я обожаю классическую музыку” или «Мне не нравится
проза Владимира Сорокина» не является мировоззренческим, а утверждения
“Не понимаю, как можно не любить классическую музыку” или «Книги
Владимира Сорокина следует сжечь, а его самого посадить в тюрьму»
является, поскольку в нем индивидуальная оценка расширяется до
масштаба всеобщей истины.
Таким образом, мировоззрение
можно определить как ядро индивидуального образа мира, содержащее
структурированные представления об общих закономерностях, которым
подчиняется мир, общество и человек, а также о характеристиках
идеального, совершенного мира, общества и человека (Леонтьев,
2000). На становление и развитие мировоззрения оказывает влияние
теоретическое и эмпирическое знание субъекта о мире, социокультурные
схематизмы и особенности языка и других знаковых систем, через
которые это знание преломляется, и личностный смысл, который имеют
для субъекта те или иные мировоззренческие представления, и который
может быть причиной искажения в мировоззрении реального положения
вещей. Мировоззрение всегда несет на себе глубоко своеобразный
отпечаток индивидуально-личностных особенностей, знания о мире
образуют в нем сплав с убеждениями, не всегда отчетливыми представлениями
и бессознательными схематизмами и стереотипами.
В мировоззрении личности
следует различать 4 аспекта.
Содержательный
аспект мировоззрения характеризует содержание тех
эксплицитных или имплицитных постулатов, на которых строится представление
субъекта о закономерностях, действующих в мире. "Все политики
воры". "Все мужики сволочи". "Только истинным
мусульманам открыт путь в рай". Необходимо различать мировоззренческие
представления, относящиеся к разным сферам или пластам действительности,
которые они охватывают: гносеология, космология, неживая природа,
живая природа, человек, общество и др.
Ценностный
аспект характеризует систему идеалов, задающих представления
о том, каким мир должен быть или стать в результате естественной
эволюции либо управляемого развития, и с которыми субъект сопоставляет
существующее положение вещей. Идеалы также могут формулироваться
или мировоззренчески, или немировоззренчески. Если я верю в определенного
конкретного Бога и никому не навязываю этого Бога, это мое личное
убеждение. Но если я считаю, что должен убедить всех, что мой
идеал – самый лучший идеал, и любыми средствами должен заставить
других принять его, эти ценности становятся уже содержанием мировоззренческой
генерализации. «Что хорошо для General Motors , то хорошо для
Америки».
Структурный
аспект характеризует особенности психологической
организации отдельных мировоззренческих постулатов в более или
менее связное целое. Так, индивидуальное мировоззрение может быть
связным, хорошо структурированным и интегрированным, непротиворечивым,
или же фрагментарным, неструктурированным, плохо осознанным и
в силу этого несущим в себе множество противоречий. По многим
эмпирическим данным связность представлений коррелирует с психологической
зрелостью и благополучием, однако следует учитывать, что крайняя
степень связности характеризует фанатизм и маниакальность. В структурный
анализ входит также выделение относительно автономных подсистем
мировоззрения, характеристика их иерархической или иной организации
и связей между ними. Проиллюстрируем значимость этого аспекта
на примере двух мировоззренческих убеждений. Первое: у взрослого
человека должна быть хорошая крепкая семья. Второе: секс – это
то, что доставляет удовольствие, развивает, помогает жить. Нетрудно
представить себе двух людей, разделяющих в равной степени оба
эти убеждения. Однако у одного они являются частями единой подсистемы,
а у другого они структурно не связаны, входят в две совершенно
разные системы: одно — в подсистему семейных отношений, которая
сочетается с такими ценностями как профессия, социальный статус,
материальные приобретения и так далее, а другое — в подсистему,
объединяющую секс с досугом, свободным времяпровождением и т.п.
Если не учитывать структурные отношения, то может возникнуть иллюзия
сходства установок у этих двух людей, хотя на самом деле, учитывая
структурные связи, мы видим две совершенно разные структуры.
Функциональный
аспект характеризует степень и характер влияния
мировоззренческих структур на восприятие и осмысление человеком
действительности и его поступки. Это влияние может быть прямым
или опосредованным, осознанным или неосознанным, жестким или мягким.
У одних людей переход между убеждениями в правильности тех или
иных действий и выполнением соответствующих действий осуществляется
легко, непосредственно. У других могут возникать достаточно сложные
барьеры при переходе от мировоззренческих убеждений к действиям,
мировоззрение может быть изолировано от реальных действий.
К этому же аспекту относится
такой параметр мировоззрения как его гибкость и способность к
перестройке или, наоборот, ригидность. Любому человеку присуще,
хоть и в неодинаковой степени, стремление сохранять стабильность
картины мира. Однако мировоззрение, как и вся картина мира, отражает
действительность, а действительность не остается все время неизменной.
Проблема возникает, когда сам мир меняется, а картина мира остается
прежней. Отсюда берут начало, в частности, такие аффективные проявления
как агрессия и враждебность, которые Дж. Келли объяснял как стремление
сохранить сложившиеся конструкты несмотря на то, что опыт противоречит
им, — чтобы не менять свои конструкты, человек пытается заставить
мир соответствовать им ( Kelly , 1955) .
Мировоззрение
как проекция личности
Наиболее своеобразной чертой
мировоззрения личности как особого психологического образования
является его квазиобъективность: будучи субъективной психологической
реальностью, мировоззренческие генерализации воспринимаются самим
субъектом как отражение реального мироустройства, как точная характеристика
объективной действительности. Расхождение между субъективной природой
мировоззрения и объективным характером отражающейся в ней действительности
обычно остается незаметным для субъекта по меньшей мере по двум
причинам. Во-первых, мировоззрение представляет собой форму синтеза,
взаимопроникновения познания реальности и ее осмысления, оно пропитано
смыслом, воспроизводит явления действительности прежде всего в
их не объективных, а смысловых связях (Иванов, 1986; Козловский,
1986 и др.). Во-вторых, отличительной чертой мировоззрения является
его претензия "выражать общечеловеческую точку зрения и позицию.
Это значит, что в важнейших смысложизненных (а стало быть, и мировоззренческих
вопросах) любой... субъект мировоззрения склонен обосновывать
свою позицию как всеобщее требование, вытекающие из сущности человека
или мирового порядка вещей" (Иванов, 1986, с.69). Мировоззрение
говорит о том, как «на самом деле» устроен мир; когда я выражаю
свои мировоззренческие убеждения, я считаю, что я говорю не о
себе, а о действительности.
Иллюзия объективности мировоззрения
делает его ценнейшим материалом изучения личности и ее субъективного
мира. Благодаря этой особенности мировоззрения мы вправе ожидать,
что его содержание будет в меньшей степени подвержено искажающему
влиянию психологических защит, чем содержание Я-концепции, поскольку
защита обеспечивается самой формой, которую те или иные смысловые
ориентации приобретают, формулируясь как мировоззренческие постулаты,
как суждения о мироустройстве, о порядке вещей. Мировоззренческие
генерализации в результате оказываются чрезвычайно проективными,
отражающими достаточно глубокие и интимные ценностно-смысловые
ориентации личности, они гораздо больше говорят о личности того,
кто их высказывает, чем о том, как устроен мир на самом деле.
Например, трудно представить себе, что нравственный, честный человек
может придерживаться убеждения: "Все люди воруют". За
мировоззренческим убеждением, что любой человек украдет чужое,
если будет исключен риск разоблачения, отчетливо просматривается
отсутствие внутренних преград нравственного характера.
Формулируя некую всеобщую
закономерность и подавая свои собственные личностные особенности
как проявление этой закономерности, человек снимает с себя личную
ответственность. Но на самом деле эта общая закономерность существует
только в его сознании и, рассказывая о том, как устроен мир, человек
рассказывает нам о себе. Тем самым мировоззрение оказывается не
только интересным объектом психологического изучения, но и перспективным
способом косвенной диагностики глубинных личностных структур.
Можно говорить даже о специальном методическом принципе
мировоззренческой проекции . В частности, много
лет проработав с такой методикой как Тематический апперцептивный
тест (Леонтьев, 1998), я обнаружил, что наибольшей проективной
ценностью в нем обладает материал, который заключается в генерализациях,
вплетенных в ткань рассказов. На основании этого в схему анализа
Тематического Апперцептивного Теста была введена новая категория
– категория генерализаций.
Это относится не только
к тем обобщениям, которые человек высказывает от себя, но и к
тем мировоззренческим обобщениям, которые он заимствует где-то
в готовом виде и включает в свою картину мира. Одной из разновидностей
таких обобщений являются элементы родительских сценариев, которые
родители внушают детям (Берн, 1988). Часто эти сценарные указания
носят характер мировоззренческих генерализаций. Обобщения типа
«все мужики сволочи» часто являются не обобщением личного опыта,
а передаются от матери к дочери. Не всегда, конечно, сценарные
указания носят характер мировоззренческих генерализаций (иногда
они имеют вид прямых указаний и императивов: делай то, не делай
это, будь таким, не будь таким), но значительная их часть именно
такова.
Часто в этом качестве выступают
генерализации, облеченные в форму пословиц или афоризмов. Я проводил
авторские мастерские, посвященные мировоззрению, именно на этой
основе. Если человеку попросить сформулировать несколько любимых
пословиц, поговорок, афоризмов и т.д., в этом очень четко могут
проявиться главенствующие тенденции его личности. Я просил каждого
назвать по три любимых пословицы. В пословицах присутствует некоторая
идея, некоторый смысл. Он представлен в усложненном, виде, в своеобразной
риторической форме, и задача заключается в том, чтобы выпрямить
ту мысль, которая сформулирована в данной пословице, сформулировать
ее максимально просто, простыми словами без всяких ухищрений.
После этой операции «спрямления» смысла трех выбранных пословиц
обычно удается без труда вычленить либо повторяющиеся в разных
пословицах смысловые инварианты, либо суммарный смысл, по отношению
к которому три пословицы представляют составные части, хорошо
монтирующиеся друг с другом. Первый человек назвал: «Любишь кататься
— люби саночки возить», «Семь раз отмерь — один раз отрежь», «Лучше
синица в руках, чем журавль в небе». Личностные инварианты этого
набора: рациональность, осторожность, предусмотрительность. Второй
вариант: «Рыбак рыбака видит издалека», «Не говори «гоп», пока
не перепрыгнешь», «Волка ноги кормят». Несколько менее отчетливо,
чем в первом случае, но и здесь проективно проявляются существенные
инварианты: активность, целеустремленность, деловая направленность.
Третий вариант: «Назвался груздем – полезай в кузов», «Чем дальше
в лес, тем больше дров», «Недосол на столе – пересол на спине».
Суммарный смысл: стоический пессимизм, терпение, предусмотрительность.
Еще одним воплощением методического
принципа мировоззренческой проекции является разработанная мною
диагностическая методика предельных смыслов (Леонтьев, Бузин,
1992; Леонтьев, Филатова, 1999; Леонтьев, 1999). Она предназначена
непосредственно для изучения смысловых аспектов мировоззрения.
Это строящаяся по определенным правилам диалогическая процедура.
Психолог последовательно задает клиенту ряд вопросов по заданному
алгоритму, записывая ответы. Вопросы строятся по образцу «Зачем
люди смотрят телевизор?». Принципиальны два первых слова – «зачем»
и «люди», а вид деятельности, о котором задается вопрос, берется
из ответа клиента на предыдущий вопрос (за исключением самого
первого). Эти вопросы задаются до тех пор, пока человек не доходит
до некоторой предельной точки, для определения которой существуют
специальные критерии. Всегда уже со второго шага человек выходит
на обобщенную структуру представлений смыслов не конкретных видов
деятельности, а вообще общей системы активности человека в мире
и, несмотря на то, что вопросы формулируются о людях вообще, реально
говорит о себе самом . По результатам строится граф, отражающий
систему связей между категориями. Есть три способа его анализа.
1. Проективный анализ содержания, подобный анализу любого проективного
материала. 2. Контент-анализ: используются 3 категории ответов,
частоту которых можно выражать количественно. 3. Структурный анализ:
выделен ряд признаков, которые характеризуют структуру самих графов,
степень развернутости, связности, интеграции смысловой структуры
мировоззрения. Показатели имеют хорошие психометрические характеристики
и дают ценные и нетривиальные результаты.
Мировоззрение
как миф
Формирование мировоззрения
начинается с самого раннего детства, поскольку обобщение индивидуального
опыта и попытка выразить его в виде общих закономерностей наблюдается
практически одновременно с овладением речью, более того, ребенку
оказывается легче, органичнее воспринимать единичное событие как
проявление общей закономерности, чем как отклонение от известных
ему закономерностей, требующее специального объяснения. Изначальное
слабодифференцированное и нерефлексируемое мироощущение сменяется
в процессе развития более ясным и устойчивым мировосприятием,
осознанным миропониманием и затем, претерпевая качественные сдвиги
в подростковом и юношеском возрасте, эмпирическим и теоретическим
мировоззрением, связанным с личностной идентичностью. Развитие
мировоззрения продолжается и в зрелом возрасте, более того, в
мировоззрении одного человека могут одновременно сосуществовать
разные формы и уровни мировоззренческих представлений применительно
к разным сторонам и фрагментам действительности.
Высшей формой мировоззрения
принято считать теоретическое мировоззрение, в основе которого
лежит не только житейский эмпирический опыт, но и теоретические
знания о мире. Однако ригидное усвоенное извне теоретическое мировоззрение,
не интегрированное с индивидуальным опытом личности, а напротив,
«закрытое» от проверки и коррекции, в том числе проверки личным
опытом, представляет собой искусственный мифоидеологический «имплантат»,
отчуждающий сознание субъекта от его бытия в мире и приводящий
к патогенному внутриличностному расколу. Структуры индивидуального
мировоззрения имеют два основных источника: эмпирическое обобщение
индивидуального опыта и социокультурные представления, заимствованные
извне в «готовом» виде. Их можно метафорически охарактеризовать
как два крыла, сбалансированность которых является необходимым
(но отнюдь не достаточным) условием гармонических взаимоотношений
субъекта с миром.
Я начинаю осваивать культуру,
когда я ощущаю себя членом этой культуры. Освоение любой культуры
основано на идентификации с соответствующей социальной общностью,
начиная с семьи и кончая человечеством в целом. Когда я осознаю
себя как гражданина мира, мне открываются надэтнические, наднациональные,
общечеловеческие ценности, общечеловеческая культура.
Но различные культуры,
к которым я принадлежу, не отменяют друг друга, как и наднациональная
идентичность гражданина мира не заменяет национальную идентичность,
а надстраивается над ней. Реальностью является не просто культурная,
но поликультурная обусловленность человеческой психики
и сознания, включая мировоззрение. Каждая социальная общность,
значимая группа, к которой принадлежит человек, является своеобразной
культурной средой и каждый человек находится одновременно в целом
ряде разных культур, лишь отчасти пересекающихся. В их числе национальная
культура, этническая культура, профессиональная культура (скажем,
мы как психологи помимо всех остальных границ обладаем специфической
профессиональной культурой, которая взаимодействует с культурой
в традиционном понимании этого слова), религиозная культура, городская
и сельская культура и т.д. Известный психотерапевт Н. Пезешкиан
(1992) в своей книге "Позитивная семейная психотерапия"
обратил внимание на параллель между конфликтами, которые возникают
в семье, когда ее члены принадлежат к разным этносам, и конфликтами,
которые возникают просто в семье, где супруги из одного этноса,
однако они усвоили разную семейную культуру из своих родительских
семей. Столкновение разных семейных культур приводит психологически
к точно таким же последствиям, как и столкновение разных религиозных
культур, возможно только в несколько другом масштабе. Каждый из
нас является носителем целого ряда разноуровневых культур, и разные
элементы нашего мировоззрения заимствуются из разных культурных
контекстов. Мы можем, заглянув внутрь себя, вычленить те мировоззренческие
принципы, которые мы разделяем с нашей национальной культурой,
те, которые мы приобрели в процессе усвоения профессиональной
культуры (без профессионального мировоззрения не может быть профессионализма),
те, которые связаны со специфической семейной культурой и т. д.
Усвоенные извне социокультурные
представления разных уровней, ложащиеся в основу индивидуального
мировоззрения, имеют мифологическую природу. У исследователей
до сих пор нет единого мнения в отношении понятия мифа; наиболее
убедительной и эвристичной с точки зрения коммуникации между психологией
и другими науками о человеке и обществе представляется теория
А.М.Лобка (Лобок, 1997). А.М.Лобок расширяет понятие мифа, понимая
под ним любую субъективную истину, принимаемую без доказательства.
Однако даже в сознании образованных представителей рационально
организованной современной западной цивилизации такого рода представления
занимают преобладающее место. «Как миф первобытного человека непроницаем
для данных непосредственного опыта и базируется на неких коллективных
представлениях, существенно больших, нежели платформа непосредственного
жизненного опыта личности, так и истины современного человека
носят глубоко надопытный характер, если подразумевать под опытом
индивидуальный опыт личности. Все, что современный человек называет
истиной, так или иначе санкционировано неким коллективным опытом
культуры, недоступным личному восприятию отдельного индивида»
(Лобок, 1997, с.15). Он вынужден принимать коллективный опыт культуры
(в том числе науки) на веру; более того, главная функция мифа,
по мнению А.М.Лобка — это идентификация с определенной социокультурной
группой. «Вера в те или иные истины этой культуры (коей он прирожден)
является фундаментальным условием его существования в этой культуре.
Он просто верит в истины своей культуры, и оттого любая культурная
истина объективно функционирует по отношению к нему точно так
же, как первобытный миф» (там же, с. 16). Нетрудно убедиться,
что мифологический характер, определяемый в большей мере механизмами
социальной идентификации, чем познавательной деятельности, носят
мировоззренческие структуры самого разного уровня — от религиозных
верований и научных теорий и принципов до лозунгов фанатов спортивных
клубов и звезд шоу-бизнеса.
Психологически все они
играют важную роль, структурируя, упорядочивая картину мира, внося
в нее смысловую неравномерность, выделяя что-то как более важное,
чем остальное. Потребность в мифе, по мнению А.М.Лобка, — это
и есть потребность в смысле. «Именно миф расставляет перед человеком
систему своеобразных “указателей”: что должно являться более ценным,
а что — менее, что должно являться более значимым, а что — второстепенно
и третьестепенно по своей значимости. Именно миф — иллюзорная
и нелепая конструкция с точки зрения внешнего наблюдателя — создает
систему тех базовых ориентиров, которые позволяют представителю
той или иной культурной общности твердо знать, каким факторам
окружающего предметного мира следует отдавать предпочтение» (там
же, с. 57).
Понятие мифа не случайно
вошло в гуманитарные науки в первую очередь в контексте изучения
архаичных форм сознания начиная с ранних этапов антропогенеза
и кончая, как правило, античностью и лишь сравнительно недавно
получило распространение при изучении форм сознания и духовной
культуры современных людей. Действительно, наиболее отчетливо
мифологическая природа мировоззрения проявляется в отсутствие
критического рефлексивного отношения к усваиваемым извне постулатам
и объяснительным схемам. Рациональное мировосприятие не отменяет
мифологической природы мировоззрения. «Современный человек — это
человек, воспитанный в традициях научного мышления, и оттого отчетливо
осознающий ценность непротиворечивого упорядочения фактологической
информации. Однако вот что интересно: как только дело доходит
до его ЛИЧНЫХ мифов, т.е. мифов, имеющих для него личный смысл,
он начинает демонстрировать совершенно пренебрежительное отношение
к каким бы то ни было фактам: “тем хуже для фактов!”, — снова
и снова подтверждая, что миф — это не экзотическая периферия культуры,
но ее фундаментальное основание, основа любого строя мышления»
(там же, с. 20).
Мировоззрение
как деятельность.
Итак, мифологическое мировоззрение
есть форма субъективного упорядочивания и осмысления человеком
мира, усваиваемая им из своей культуры (культур) и воспринимаемая
как аксиоматическая истина. «Миф — это определенная школа мышления,
навязывающая человеческому сознанию определенную норму понимания
и смысловой интерпретации окружающего мира» (Лобок, 1997, с.106).
Миф выступает основой любых форм человеческого отношения к миру,
в том числе свободы и ответственности. Однако по мере развития
сознания и личности мифологические основания собственного мировосприятия
становятся объектом рефлексии и активного отношения. «Миф — это
та исходная, первичная форма, в которой человеку может быть дан
мир. И лишь с развитием рефлексивной способности, только со становлением
интеллектуальных институтов философии человек начинает расшифровывать
миф как мир. От первоначального мифологического монизма, когда
человек жил только в мире мифа и не был способен задавать вопросы
о сущности мира, поскольку мира для него попросту не существовало,
он приходит к осознанию того, что за мифами скрывается МИР, и
только тогда начинает задавать по поводу этого мира вопросы» (там
же, с. 609).
Инструментами,
позволяющими преодолеть собственный миф, выступают, во-первых,
рефлексия — «размышление, позволяющее взглянуть на мир собственного
“Я”, на мир собственных смыслонесущих ценностей, на мир собственного
мифа глазами стороннего наблюдателя» (там же, с. 642), и, во-вторых,
философия, определяемая как «способ рационального переконструирования
и осмысления тех предельных структур мировосприятия, в которые
объективно погружен человек, и которые задают ему «угол предельного
зрения» на всю окружающую его действительность» (Лобок, 1986,
с. 126). Та же по сути идея другими словами выражена М.К.Мамардашвили:
«Мир мифа и ритуала есть такой мир, в котором нет непонятного,
нет проблем. А когда появляются проблемы и непонятное — появляются
философия и наука» (Мамардашвили, 1996, с. 13).
Таким
образом, правомерно рассматривать индивидуальное мировоззрение
в континууме миф—философия. Мировоззрение различается у
разных людей по степени осознанности тех основных принципов, на
которых строится их обобщенная картина мироустройства. Для кого-то
это достаточно четко сформулированные и осознанные принципы, которыми
он готов делится с другими, спорить, что мир и люди именно таковы,
обстоятельно аргументировать, отстаивать это как истину. У других,
наоборот, представление о том, как устроен мир, не отрефлексировано,
хотя можно с помощью специальной работы эксплицировать эти принципы,
привести их к словесным формулировкам, и они станут открытием
для самих этих людей. Тем не менее, и без этой работы такие принципы
существуют в форме мифологических структур квазиистинного «знания»
о том, как все происходит в этом мире. Чем лучше мы осознаем собственное
мировосприятие, тем в большей мере мы способны отнестись к нему
критически, как к конструкции, которая опирается на доступный
нам ограниченный познавательный материал, и может перестраиваться
при изменении того материала, которым мы располагаем.
С этим перекликаются
философские взгляды на проблему мировоззрения Антонио Грамши.
«Можно “думать”, — писал Грамши, — не осознавая критически свои
мысли, “думать” несвязно и случайно, другими словами, “разделять”
некоторое мировоззрение, механически впечатываемое окружением,
одной из социальных групп, в которых человек автоматически растворяется»
(Грамши, 1959, с. 11) Но человек может выбрать и другой путь,
«постараться выработать своим рефлексивным и критическим мышлением
собственное мировоззрение и таким образом выбирать свое направление
деятельности, управлять собой, а не пассивно и смиренно ждать,
когда окружающий мир сформирует вашу личность» (там же, с. 12).
Здесь речь вновь идет о двух принципиально разных механизмах формирования
мировоззрения. Один вариант – это принятие готового мировоззрения,
или складывание его из готовых элементов, кирпичиков. Второй вариант
– это формирование собственного мировоззрения за счет собственного
рефлексивно-мыслительного процесса. Только в этом последнем
случае можно говорить, что человек владеет определенным мировоззрением;
в первом же случае наоборот, мировоззрение владеет человеком.
Фактически
перед нами противопоставление двух разных типов мировоззрения,
основанных на двух различающихся типах отношения между личностью
и ее мировоззрением. Возвращаясь к языку психологического описания
и анализа, в первом случае мировоззрение носит характер архетипов,
интроектов или усвоенных из коллективного опыта схематизмов сознания
и ценностей. Во втором случае правомерно говорить о мировоззрении
не как о статичной структуре, а как о внутренней деятельности,
которой человек овладевает в своем индивидуальном
развитии на основе социальных шаблонов и инструментов этой деятельности.
Понятие внутренней деятельности ввел в обиход Ф.Е. Василюк (1984),
говоря о деятельности смыслостроительства как переживания критических
жизненных ситуаций. Ранее А.Н.Леонтьевым (1977; 2003) была убедительно
показана деятельностная природа познавательных процессов, а еще
раньше Л.С. Выготский (1991) описал восприятие искусства как внутреннюю
работу. Недавно понятие внутренней деятельности было с успехом
применено к процессам выбора (Леонтьев, Пилипко, 1995).
Говоря о каких-либо внутренних
процессах как о деятельности, мы имеем в виду следующие их особенности,
позволяющие подвести их под эту категорию: 1. Они связывают субъекта
с жизненным миром и гибко регулируются под влиянием как субъекта,
так и объекта. 2. Они управляются мотивами, целями и репрезентацией
условий осуществления. 3. Они опираются на культурно выработанные
формы и способы их осуществления. 4. Как правило, они включают
в себя как внешние, так и внутренние звенья и взаимопереходы между
ними. 5. В генетически исходных формах они носят внешний, развернутый
и интериндивидный характер; по мере их становления они становятся
интраиндивидными, свернутыми и в большей степени внутренними;
так же происходит их актуалгенез, в том числе целенаправленная
коррекция.
Процессы мировоззрения
в их развитых, зрелых, осознанных формах, вполне соответствуют
этим критериям. Фактически можно говорить о деятельности
ориентации в мире , культурной формой которой выступает
философия, а внешними генетически исходными формами — вопросы,
которыми дети засыпают взрослых на определенном этапе развития.
Будучи вначале хаотичными и бессистемными, постепенно они складываются
в картину мироустройства. Достаточно, к сожалению, типичный случай,
когда взрослые не поддерживают эту активность и не отвечают на
вопросы, а то и отрицательно их подкрепляют, приводит к атрофии
деятельности ориентации в мире, замене активности собственного
сознания пассивным усвоением мифов больших и малых социальных
групп, которые завладевают его сознанием. «Необразованный человек
довольствуется тем, что миф дает ему смысл жизни, дает ему ценностные
ориентиры существования; ему и в голову не приходит, что эта —
высшая инстанция его жизни — требует каких-то дополнительных интеллектуальных
подкреплений. Так мыслит ребенок-дошкольник: он твердо знает,
что его мама — самая красивая на свете, а его дом — центр, вокруг
которого вращается Вселенная..» (Лобок, 1997, с. 643)
Напротив, сохранение, поддержка
и развитие этой формы познавательно-практического отношения к
миру приводит к совершенно иной мировоззренческой позиции — зрелой,
осознанной и активной. «Сознательная мировоззренческая позиция
… всегда оказывается продуктом той или иной философской работы,
свершившейся на индивидуально-личностном уровне, продуктом рефлексивного
осознания предельных структур стихийного “мировосприятия”» (Лобок,
1986, с. 128-129). В этом случае уже личность владеет мировоззрением,
а не наоборот. Не случайно Г.Олпорт (2002) считал наличие развитой
жизненной философии одним из трех главных критериев зрелой личности.
Развивая его идеи, С.Мадди ( Maddi , 1980) показал, что наличие
позитивной жизненной философии является главным, что позволяет
нам преодолеть страх смерти и превратить трагические переживания
столкновения с реальностью смерти в ценный смысловой опыт, укрепляющий
личность и позволяющий ей двигаться вперед в своем развитии. Главное
в мировоззрении не столько то, что оно есть, сколько то, что оно
развивается вместе с личностью. Этот процесс однако отнюдь не
автоматический, он опосредован более или менее развитой внутренней
деятельностью ориентации в мире. А.М.Лобок также считает изменение
смысловых ориентиров, которое он называет мифологической динамикой
личности, «одним из самых ярких критериев личностного развития
вообще» (1997, с. 642).
«Старое»
и «новое» мышление как типы мировоззрения.
Перестройка в нашей стране,
начало которой положил в середине 1980-х гг. М.С.Горбачев, ознаменовала
прежде всего переход от первого ко второму типу ориентации в мире,
от некритически воспринимаемых жестких мифов к рефлексивной деятельности
сознания. Когда была провозглашена идеологема «нового мышления»,
сначала в сфере межгосударственных отношений (Горбачев, 1987),
а затем распространившись в более или менее явной форме на многие
аспекты взаимоотношений между человеческими общностями, я как
психолог попытался понять его психологическую специфику. Однако
в содержании этого понятия ничего нового обнаружить не удалось
помимо того, что это нормальное, полноценно развитое, культурное
мышление, которое психологи изучали много десятилетий. «Это мышление
строго реалистично. Оно видит мир таким, каков он есть, во всей
его сложности, противоречивости и многомерности. Оно исходит не
из желаемого, а из возможного. Это мышление по природе своей самокритично.
Ему чужды самодовольная непогрешимость, претензии на монопольное
владение истиной. Это мышление в принципе антидогматично. Оно
открыто для восприятия всего нового, неожиданного, не укладывающегося
в традиционные схемы. Оно не останавливается перед пересмотром
освященных временем взглядов, если эти взгляды вступают в противоречие
с жизнью, с реальностью» (Бовин, 1989, с. 101).
Гораздо более
интересный объект психологического анализа представляет собой
«старое мышление» , которому «новое»
должно было прийти на смену. «Старое мышление» (буду называть
его так, хотя оно и сейчас распространено гораздо шире, чем «новое»
и, по-видимому, эта ситуация не изменится в обозримом будущем)
представляет собой тип мировоззрения, основанный преимущественно
на мифологии, то есть это мышление без мышления.
В содержательном
аспекте трудно вычленить ведущие отличия из множества различий
миров, рисуемых «старым» и «новым» мышлением. Пожалуй, в качестве
основного можно рассматривать то, что «старое мышление» рисует
нашему сознанию мир, где стабильность первична и абсолютна, а
изменение вторично и относительно, «новое» же мышление, наоборот,
мир, в котором изменение, движение первично и абсолютно, а устойчивость
относительна.
В ценностном аспекте
обнаруживается ряд весьма существенных различий: «новое
мышление» исходит, во-первых, из многовариантности, плюрализма
возможных ценностных идеалов, во-вторых, из абсолютной ценности
личности независимо от ее принадлежностью к тем или иным социальным
группам и в-третьих, из приоритета общечеловеческих ценностей,
преодолевающих ценностные расхождения между культурами и нациями.
«Старое мышление», напротив, утверждает норму ценностного единообразия,
принижает ценность личности и отрицает существование наднациональных
ценностей.
Не менее заметны структурные
различия . «Новое мышление» характеризуется системными взаимосвязями
разных мировоззренческих представлений, их интеграцией в единое
связное целое и относительной непротиворечивостью. Для «старого
мышления» характерна фрагментированность, мировоззренческие подсистемы,
связанные с разными сферами действительности, существуют во многом
независимо друг от друга и полны противоречий, к которым «старое
мышление» абсолютно нечувствительно: люди не замечают противоречий
между разными элементами их картины мира и разными ценностями.
Это вполне закономерно, поскольку нечувствительность к противоречиям
— один из признаков бессознательного, а именно оно безраздельно
господствует в мифологическом «старом мышлении». Наилучшей иллюстрацией
такой организации сознания служит знаменитый роман Джоржа Оруэлла
«1984», в приложении к которому описаны правила построения созданного
писателем «новояза» — специального языка, построенного так, чтобы
максимально исключить возможность осознания противоречий (Оруэлл,
1989). Язык играет очень большую роль, поскольку именно он служит
когнитивным орудием генерализаций. Он замещает логику; то, что
невозможно и несовместимо в реальности, может быть абсолютно непротиворечиво
выражено на том или другом «новоязе». С его же помощью происходит
приклеивание к объектам и людям словесных ярлыков — несмываемых
знаков отношений, замещающих их личностный смысл. Эти ярлыки не
поддаются коррекции на основе личного опыта, поскольку не опытом
порождены. Советскую тоталитарную практику «изгнания смысла из
слов» убедительно проанализировал Г.Гусейнов (1989).
Вторая структурная особенность
связана с тем, что нет таких общих закономерностей, которые действовали
бы без исключений. Любая генерализация поэтому возможна лишь с
оговорками, исключениями. Если «новое мышление» готово включать
в себя определенные оговорки и исключения, то «старое мышление»
исключений не знает. И третья структурная особенность «старого
мышления» в отличие от «нового» — поляризация, отсутствие полутонов,
черно-белая жесткая категоризация действительности, известная
под названием "манихейского мышления" или "манихейского
мифа": "кто не с нами, тот против нас". Будучи
когнитивно простым, «старое мышление» стремится упрощать реальность,
насколько это возможно. По этой причине оно столь привлекательно
для больших масс людей и по этой же причине часто терпит неудачу
в практических вопросах, когда реальность оказывается чуть сложнее,
чем представления о ней.
Наконец, в
функциональном аспекте «новое мышление» отличается гибкостью,
критичностью и осознанностью его логических оснований, тех ценностей
и постулатов, на которых оно строится. В силу этого оно более
восприимчиво к изменениям под влиянием нового опыта, новой информации.
«Старое мышление» не готово изменяться под влиянием новой информации,
наоборот, оно трансформирует любую новую информацию. Если факты
противоречат теории, тем хуже для фактов. Нельзя даже помыслить
о том, чтобы критически отнестись к его базовым постулатам и ценностям.
Кроме этого, для «старого мышления» характерно «сосуществование
двух мировоззрений», одно на словах, другое в реальных поступках,
которые рассогласуются между собой (Грамши, 1959, с. 15). Человек
при этом искренен и в том, и в другом случае, не замечая противоречия.
«Новое мышление», в большей мере опирающееся на индивидуальный
опыт, свободно от такого расщепления.
Таким образом, перед нами
два разных типа мировоззрения, различающихся по выделенному нами
критерию. «Старое мышление» – это мировоззрение как миф, которое
владеет человеком. «Новое мышление» – это мировоззрение как деятельность,
которым человек владеет. Герой фильма Марка Захарова «Убить дракона»
Ланселот произносит фразу (отсутствующую в тексте пьесы Е.Шварца,
послужившей основой для фильма): «Я начал завидовать рабам. Они
все знают заранее. У них твердые убеждения. Наверное, потому что
у них нет выбора.» Это формула «старого мышления», мировоззрения-мифа
с твердыми убеждениями. Конечно, любые убеждения лучше, чем их
отсутствие. Но убеждения, которыми человек владеет, лучше, чем
те, которым он подчиняется.
Заключение
В этой статье
было развернуто понимание мировоззрения, опирающееся прежде всего
на теорию мифа А.М.Лобка и на идею внутренней деятельности, сформулированную
в деятельностном подходе в психологии. Словом «мировоззрение»
называют довольно разное; с одной стороны это механически усвоенные
догмы и мифы, не подлежащие сомнению, с другой — это личная философия,
живой процесс ориентации в мире и внутреннего самоопределения.
Деятельностный взгляд позволяет увидеть за этими двумя реальностями,
типами мировоззрения, которые обозначены в статье метафорами «старое»
и «новое» мышление, разные результаты единого процесса — поиска
ответов на ключевые вопросы мироустройства и индивидуального существования.
Пока это лишь достаточно грубая схема; конкретные соотношения
между двумя типами мировоззрения, в частности, в онтогенетическом
разрезе, еще ждут детальных исследований. Однако она позволяет
по-новому ставить вопросы, связанные с формированием и коррекцией
мировоззренческих представлений и структур в сознании личности,
что дает нам шанс вырваться из-под власти навязанных нам мифов.
Литература
Берн Э. Игры, в которые
играют люди. Люди, которые играют в игры. М.: Прогресс, 1988.
Бовин А. Новое мышление
// 50/50: опыт словаря нового мышления. М.: Прогресс, 1989. С.
99—101.
Василюк Ф.Е. Психология
переживания. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Выготский Л.С. Педагогическая
психология. М.: Педагогика, 1991.
Горбачев М.С. Перестройка
и новое мышление для страны и для всего мира. М.: Политиздат,
1987.
Грамши А. Тюремные тетради.
М.: Политиздат, 1959.
Гусейнов Г. «Сколько ни
таимничай, а будет сказаться» // Знание — сила, 1989, №1, с. 73—79.
Иванов В.П. Мировоззрение
как форма сознания, самоопределения и культуры личности // Мировоззренческая
культура личности: философские проблемы формирования. - Киев:
Наукова думка, 1986. - С. 10—88.
Козловский В.П. Культурно-исторические
традиции и мировоззрение личности // Мировоззренческая культура
личности: философские проблемы формирования. - Киев: Наукова думка,
1986. - С. 245—281.
Леонтьев А.Н. Деятельность.
Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1977.
Леонтьев А.Н. Становление
психологии деятельности: ранние работы. М.: Смысл, 2003.
Леонтьев Д.А. Тематический
апперцептивный тест. М.: Смысл, 1998.
Леонтьев Д.А. Методика
предельных смыслов (методическое руководство). М.: Смысл, 1999.
Леонтьев Д.А. Мировоззрение
// Человек: философско-энциклопедический словарь / под ред. И.Т.Фролова.
М.: Наука, 2000, с.193—194.
Леонтьев Д.А., Бузин В.Н.
Особенности смысловой структуры мировоззрения при хроническом
алкоголизме // Вестник Моск. ун-та. Сер.14. Психология. 1992.
№ 3. С.22—29.
Леонтьев Д.А., Пилипко
Н.В. Выбор как деятельность: личностные детерминанты и возможности
формирования // Вопр. психол., № 1. 1995. С. 97—110.
Леонтьев Д.А., Филатова
М.А. Психодиагностические возможности методики предельных смыслов
// Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14, Психология, № 2. 1999. С. 53—68.
Лобок А.М. Мировосприятие
как социокультурный феномен (историко-генетический аспект). Дисс…
канд. филос. наук. Свердловск: УрГУ, 1986.
Лобок А.М. Антропология
мифа. Екатеринбург: Отдел образования администрации Октябрьского
района, 1997.
Мамардашвили М.К. Необходимость
себя. М.: Лабиринт, 1996.
Олпорт Г. Становление личности.
М.: Смысл, 2002.
Оруэлл Дж. «1984» и эссе
разных лет. М.: Прогресс, 1989.
Пезешкиан Н. Позитивная
семейная психотерапия. М.: Смысл, 1992.
Пятигорский А.М. Избранные
труды. М.: Языки русской культуры, 1996.
Фромм Э. Искусство любить.
СПб.: Азбука, 2001.
Kelly G. The psychology
of personal constructs. New York: Norton, 1955.
Maddi S. Developmental
value of fear of death // Journal of mind and behavior, 1980,
1. P. 85-92.
Об
институте
