Реферат: Развитие концепции гуманизма в современной западной философии (Мартин Хайдеггер, Жан-Поль Сартр, Карл Ясперс)

Изменения жизни и мыслей, происходившие с конца XIX века со все большим ускорением, неизбежно должны были поставить под вопрос основные принципы, которые определяют существование человека, и с позиций которых мы рассматриваем его поступки. Под сомнение было также поставлено и то, что мы называем гуманизмом, этикой, цивили­зацией, культурой, то есть те ценности, которыми мы руководствуем­ся, и на основе которых мы оцениваем наше поведение. Из-за мно­жества противоречивых причин эти традиционные ценности оказываются под угрозой, они шатаются, а вскоре обрушиваются, так как расшире­ние и качественное изменение наших познаний о мире свидетельствует против них. История обнаружила существование цивилизаций и об­ществ, основанных на иных моральных концепциях и иных системах ценностей. Перед лицом множества этических систем мы не можем при­давать нашим устоявшимся критериям абсолютного значения.

Все новое учит нас, что в человеке скрыто много больше, чем мы предполагали. Социология обнаруживает роль иррациональных моти­вов поведения и типов сознания, более связанных с силами природы, чем наш. Психология и философия (Ницше, Достоевский) выявляют зна­чение «злых» сил — жажды власти, агрессивности. Отныне область бессознательного оказывается гораздо шире сознания, и последнее больше не может претендовать на единственно правильную оценку ре­альности. Отсюда и изменение наших качественных критериев.

Первым это понял Ницше: " Не стоим ли мы на пороге эпохи, ко­торую прежде всего следовало бы назвать отрицательным термином

«внеморальная»? Мы, аморалисты, подозреваем ли мы сегодня, что

все, что есть в поступке беспричинного, придает ему главную цен­ность, тогда как все, что в нем от умысла, все, что идет от созна­ния — лишь оболочка, которая, как и всякая оболочка, скрывает больше, чем выявляет? (...) Мы считаем, что мораль в традиционном смысле слова, мораль намерений — предрассудок, обобщение поспешное и неосновательное, того же типа, что астрология и алхимия, — во всяком случае нечто, что следует преодолеть и отбросить..." («К генеалогии морали»).

Надо было вслушаться в этот тревожный, трагический голос, ибо то, о чем он кричит — правда. Но надежды человечества — вне этой правды. Мы не можем отказаться от поисков смысла нашего существо­вания: ответом на кризис цивилизации являются поиски нового гума­низма.

Своеобразным гуманизмом новой волны представляется философия экзистенциализма (от позднелатинского existentia — cуществование). Если в XIX веке отцом экзистенциальной мысли был Серен Кьеркегор, для современного экзистенциализма им стал Мартин Хайдеггер. Он оказал решающее влияние и на французский экзистенциализм.

В какой мере философия Хайдеггера являет собой мораль или гу­манистическую концепцию? Главным вопросом его экзистенциальной он­тологии является вопрос о смысле бытия. Но проблема бытия ставится в зависимости от человека, который задается этой проблемой:«Спра­шиваем мы, здесь и теперь, для себя». Итак, исходной задачей ока-

зывается описание Человека, — того особого существа, которое зада­ется проблемой бытия, и прежде всего основной вопрос множества фи­лософий: «Почему существует Нечто, а не Ничто?».

Рассмотрим, как Хайдеггер определяет человека. Человек — су­щество, чье бытие является ek-sistence, то есть что он единствен­ное среди всех существ в мире, которое ek-siste, пре-ступает, вы­ходит за пределы всех других существ и самого себя. Центральным тезисом является утверждение, согласно которому «сущность челове­ческого бытия заключается в ek-sistence, в пре-ступлении. Это оз­начает не только то, что, как хотел показать Сартр в сочинении „Экзистенциализм — это гуманизм“, человек открыт миру, а не скован предопределенностью… но и то, что внутри себя человек — постоян­ное пре-ступление, бесконечное воспарение.

Как описывает Хайдеггер эту сущность человека — ek-sistence? Она — в покинутости, в одиночестве человека, брошенного в этот мир, в тоску, в отчаяние — поскольку человек никогда не предстает перед самим собой ка существо стабильное, завершенное, владеющее собой и вещами, а как постоянное скольжение, бегство в пустоту, в небытие. И хотя человек всегда возвышается над самим собой, опере­жает самого себя, он знает свой конец: Смерть. Человек — это су­щество, которое пре-ступает все формы бытия и опережает самого се­бя — в движении к Смерти. Он является „существом-для-Смерти“.

»И подобно тому, как человеческое существо — всегда незавер­шенность, всегда «еще не...», оно изначально является и собствен-

ным концом. Этот конец, обозначаемый смертью, не делает человечес­кое существо некой конечностью, а лишь предназначением к этой ко­нечности, не «существом-концом», а «существом-для-конца». Смерть — форма бытия, которую человеческой существо изначально приемлет: «едва человек родится, он уже достаточно стар, чтобы умереть». («Бытие и Время»).

Хайдеггеровское представление о человеке трагично. Не обесце­нивает ли оно таким образом жизнь, не стирает ли различие между добром и злом? Нет, поскольку надо принять условия человеческого существования такими, какие они есть. Истинное существование про­тивопоставляется неистинному, безличности, банальной повседневнос­ти, закрывающей глаза на смерть. Существо истинное отказывается от неправды: оно — «истинное существо для конца», «существо для смер­ти без обмана и бегства». «Начальный порыв,- пишет Хайдеггер,- открывает перед человеческим существом возможность быть самим со­бой, перспективы Свободы без иллюзий безликости, Свободы деятель­ной, уверенной в себе и полной страха перед собою — свободы для смерти». (Бытие и время").

В работе «Что такое метафизика?» он показывает, как страх сливается с мужеством. «Человеческое существо все более пронизано ощущением приближающегося небытия, и лишь страх может обнаружить его подлинный характер. Этот „первородный“ страх в человеческом существе обычно подавляется. Страх не исчезает, он лишь дрем­лет.Его дыхание пронизывает человеческое существо; слабее всего он

проявляется в человеке боязливом, совершенно неощутимо — в делови­том, знающем лишь „да — это да“, „нет — это нет“; сильнее же всего

— в человеке, сутью которого является мужество. Можно даже ска­зать, что мужество рождается из этого страха, чтобы спасти досто­инство человеческого существа».

Свобода, ясность понимания, мужество — таковы моральные цен­ности. Хайдеггер так объясняет их взаимосвязь с гуманизмом:" Мо­ральные проблемы — не первоочередные и самостоятельные; основное — это взаимосвязь мысли и бытия, а она вне этики и онтологии. Эти­ческие требования заявляют о себе тем настойчивее, чем явные бедс­твия человека — равно как и сокрытые — постепенно переходят всякие допустимые пределы.

С того момента, как человек эпохи техники, которая находится в руках коллективного существа, не может достичь сколько-нибудь уверенной и устойчивой прееемственности, не пересмотрев все свои планы и поступки, и не подчинив их требованиям все той же техники,

— с этого момента все наши заботы должны быть посвящены созданию этических взаимосвязей… И хотя этические взаимосвязи поддержива­ют человеческое существо временно и неполно, сохранение и поддер­жание их необходимо… Но может ли мысль по-прежнему отказываться от познания бытия в тот миг, когда это бытие, выходя на яркий свет после долгого забвения, заявляет о себе потрясением всего сущего?"

И еще: «Мысль, задающаяся вопросами истинности бытия и опре­деляющая таким образом человеческую сущность исходя из бытия и

применительно к бытию — это мысль не этическая и не онтологичес­кая… Важнее установления всех правил и норм поведения является тот факт, что человек призван существовать в истине бытия».

В то же время Хайдеггер пишет, что «мысль, осмысляющая истину бытия как первородный элемент человека, носителя ek-sistence, уже заключает в себе первородную этику». Хайдеггер противопоставляет свою концепцию традиционному гуманизму в рациональной и оптимисти­ческой форме XVIII-XIX веков, а также догматической форме утверж­дения неизменных ценностей. Однако гуманизм он опровергает не во имя антигуманизма, а во имя ek-sistence человека, его незавершен­ности, его созидательного познания.

Французский экзистенциализм, первым выдающимся произведением которого было сочинение Сартра «Бытие и Небытие» (1943), в ряде пунктов не соглашается с доктриной Хайдеггера. Философия Сартра — это самостоятельное преобразование взглядов Хайдеггера в своего рода субъективистскую метафизику. Он стремится придать идее свобо­ды социальное значение, глубоко чуждое хайдеггеровской мысли и, в то же время, сообщить идее «ситуации» конкретно-историческое со­держание. Наконец, он пользуется старой логикой и старой термино­логией, восходящими к французской традиции. Между тем в нем обна­руживаются те же фундаментальные темы: абсурдность, отверженность, страх и свобода.

Труд Жана-Поля Сартра «Бытие и небытие» — онтология. О нравс­твенном значении этого мыслителя говорят последние страницы этой

книги, намечающие переход от онтологии к этике.

«Онтология не может формулировать нравственные предписания… Однако она позволяет нам угадать, чем будет этика перед лицомче­ловеческой реальности в определенной ситуации. В самом деле, она нам открыла происхождение и природу ценностей. Мы видели, что „для себя“ существует, ценность рождается во имя этого „быть для себя“. Отсюда следует, что различные задачи „для себя“ могут быть объек­том экзистенциального психоанализа, ибо все они стремятся осущест­вить неудавшийся синтез сознания и бытия под знаком ценности… Таким образом, экзистенциальный психоанализ представляет собоймо­ральное описание, ибо он обнаруживает этический смысл различных людских намерений; он указывает нам на необходимость отказаться от психологии корысти, как от всякого утилитарного истолкования чело­веческого поведения, открывая нам идеальный смысл всех поступков человека. Этот смысл — по ту сторону эгоизма и альтруизма и, в то же время, по ту сторону поступков, именуемых бескорыстием… тогда всякое человеческое существование можно представить себе как некую страсть, а пресловутое себялюбие лишь как средство, свободно изб­ранное среди ряда других во имя удовлетворения этой страсти.

Однако главное, к чему нас должен привести экзистенциальный психоанализ — это отказ отдуха серьезности. Результатом духа серьезности, который, как известно, царит над миром, является то, что символические ценности предметов впитываются их эмпирической индивидуальностью, как промокательной бумагой; он этот дух, возд-

вигает на первом плане непроницаемость желаемого предмета и предс­тавляет его в самом себе как ни с чем не сравнимую желаемость. предметы оказываются некоторыми требованиями, а сам он — не что иное, как пассивное подчинение этим требованиям.

Но онтология и экзистенциальный анализ (или спонтанно-эмпири­ческое применение этих наук, которое люди испокон веку практикова­ли) должен открыть носителю морали, что он — тосущество, благода­ря которому ценности существуют. Только тогда свобода осознает са­мое себя и откроет себя в страхе, как единственный источник цен­ностей, и Небытие, благодаря которому существует мир».

Но каковы же эти ценности? Ни в одной публикации сартровская мораль не нашла своего окончательного выражения; упрощенные форму­лировки, предложенные во время знаменитого доклада «Экзистенциа­лизм — это гуманизм» (1946), таковы. Человек, такой, каков он есть

— предоставленный самому себе в этом мире без Бога — свободен, осужен на свободу. Но если идеи Бога нет, то и ценности традицион­ного гуманизма не могут существовать в своей трансцендентной и бе­зусловной форме, теперь они становятся порождением нашей свободы: «Человек, лишенный помощи и поддержки, приговоренный ежеминутно создавать человека». Может быть такая свобода — каприз? Нет. Соз­дание морали может быть приравнено к художественному творчеству. Таким образом, ценности непредсказуемы. Но в них есть то общее, что все они — ценности свободы. Но стремление к свободе — это и стремление к свободе других. Таким образом, Сартр возвращается к

сущности традиционного гуманизма, ценности которого он отверг. Че­ловеческая свобода восстанавливает закон, на основе которого может быть достигнуто соглашение между людьми.

На уровне фундаментальных философских концепций очевидно, что такой фундаментальный мыслитель, как Карл Ясперс, — экзистен­циалист: у него можно найти убедительные формулировки этого нап­равления мысли. «Философия,- пишет Ясперс,- не обладает объектив­ной ценностью познания, она — сознание бытия в мире.» Понятие «си­туации»,- то есть чувства того, что всякий вопрос ставится исходя их определенной экзистенциальной ситуации, так что познание перес­тает быть созерцанием и становится завербованностью, ведущим поня­тием экзистенциализма — этого никто не осветил лучше его. У Яспер­са теория «предельной ситуации», то есть неоспоримых данностей су­ществования, уводит философию от равномерного освещения классичес­ких схем и придает ей небывалую до сих пор патетичность. Смерть, Страдание, Борьба, Ошибка — таковы новые принципы философии.

Философия Ясперса не возражает христианским догмам, но то, что мы называем «гуманизмом личности» не сливается с христианским гуманизмом. В то же время тенденция, обладающая определенным рели­гиозным звучанием, в том смысле, что в ней понятие Свободы опира­ется на трансцендентность, и что в этом учении человек помнит о христианской душе, отличается от сартровской и хайдеггеровской ли­нии.

Этическая линия у Карла Ясперса значительно четче, чем у Хай-

деггера. Человеку, как объекту познания и опыта, подчиненого ес­тественным и социальным силам, Ясперс противопоставляет человека как сознание, экзистенция, свобода. «Человек — больше того, что он может познать, изучая себя». Такое утверждение предполагает гума­низм. Истинный человек не может допустить обращения с собой как с предметом: он должен осуществить свою свободу, свое бытие. Эти требования никогда не были более актуальны, чем сейчас, в мире, где человек утратил свои корни, свою связь с трансцендентным, где он рискует быть сведенным к своей внешней оболочке. Спасение — в стремлении к самобытности, в самоутверждении личности.

«Спасение не может быть обретено ни в мгновенных радостях жизни, ни в безнадежности, с которой приемлют небытие. Оба решения годятся как временные убежища, но их недостаточно».

К независимости человеческой личности Ясперс подходит неабс­трактно: он вводит понятие «ситуации». Жизнь — постоянное напряже­ние между условиями существования и свободой. Отказываясь и от одиночества, и от мятежа, личность долна принять свою взаимосвязь с миром: с обществом, с историей, с политикой, с техникой. Отстра­ненность от мира дает человеку свободу, взаимосвязь с ним — су­ществование". Эта свобода «в ситуации» открывает перед человеком будущее, которое невозможно представить себе заранее. Для Ясперса, как и для Хайдеггера, человек всегда осуществляется в будущем. В этой незавершенности всегда звучит голос надежды. Если невозможно обрисовать будущее перед лицом современного кризиса, то хотя бы

можно указать его направление. оно должно быть наследием западного

гуманизма. Но это наследие — не самоцель, «греколатинское наследие

лишь создает то духовное пространство, в котором каждый может и

должен бороться за свою независимость». Свобода важнее наследия,

человек важнее гуманизма. Иначе говоря, гуманизм не должен замы-

каться в достигнутом, он должен быть раскрыт для своего источника

— для трансцендентности, одушевляющей его: «Свобода может осущест­вляться лишь в осознании, предоставленности самой себе, во взаи­мосвязи с тпансцендентным».

Экзистенциализм — философия суровая и трезвая, в центре его исследований стоит человек, ставший благодаря опыту двух мировых войн враждебным идеологии, человек, сил которого хватает только на то, чтобы существовать и преследовать единственную цель: внешне и внутренне справиться с бременем своей судьбы. Эта философия часто находила свое выражение и в художественных произведениях, в том числе написанных отцами-основателями этого направления, ищущими ключи к душе современного человека (романы «Тошнота» и «Стена», пьеса «Мухи» Жан-Поля Сартра). «Героическим гуманизмом» можно наз­вать позицию Альбера Камю. Трагическое в его творчестве, как и противопоставленные ему ценности, предстает в разных формах: оно связано и с самими событиями, и с ощущением противоречивости основ бытия и абсурда, с бессмысленностью метафизических усилий челове­ка. Но во всех случаях Смысл противопоставлен Бессмыслице. Нако­нец, его гуманизм не отделяет человека от Истории, он стремится

стать всеобщим достоянием, побуждает к свершениям.

Опыт мятежа (иначе говоря, самой жизни) противостоит тому, что все экзистенциалисты считают Абсурдом. «Мы уже подошли к этому пределу, на краю мрака мы неизбежно угадываем свет, и если мы бу­дем за него бороться, то мы обретем его. По ту сторону отрицания, среди руин, все мы готовим возрождение, но не многие это осознают».

Использованная литература:

1. Краткая философская энциклопедия. «Прогресс», 1994

2. Панорама современных идей. Chalidze publications, 1982

3. К.Ясперс «Смысл истории», «Республика», 1992

4. А.Камю «Избранное», «Правда», 1990

5. Ж.-П. Сартр «Тошнота» // В журнале «Иностранная литература»

еще рефераты
Еще работы по философии