Реферат: Открытость молодежных общественных объединений

--PAGE_BREAK--Организационная доступность

После прохождения этапа технической доступности становится актуальным определение соответствия ссылки (телефона или адреса) указанному в списке адресату.

Первый эксперимент. Для получения такой информации использовалось несколько приемов: (1) по телефону после приветствия интервьюер спрашивал об организации и/или о ее руководителе; (2) после обнаружения адреса, указанного в регистрационных документах, он искал вывеску организации; (3) если интервьюер не мог обнаружить вывеску, он расспрашивал людей, работающих или проживающих в этом же здании.

Из 186 попыток обнаружить репрезентанта организации только 40 (22%) были успешными, в 66 случаях (35%) была получена дополнительная информация, позволяющая продолжить поиск, и в 80 случаях (43%) результат был отрицательным. Наиболее непродуктивным способом нахождения репрезентанта организации оказался поиск вывески: она была обнаружена лишь в 4 из 37 случаев. В половине случаев вывеска не соответствовала названию организации, а лишь косвенно указывала на нее. Например, Красноярская краевая общественная организация «Молодежный туристский клуб „Ермак“» располагается под вывеской: «Муниципальное образовательное учреждение клуб по месту жительства Ермак. Центр детского творчества и юношеской инициативы Советского РУО г. Красноярска».

В подавляющем большинстве молодежные организации не имеют вывески, что связано с отсутствием постоянного адреса. Хотя общественные объединения обязаны подавать «сведения об адресе (месте нахождения) постоянно действующего руководящего органа общественного объединения, по которому осуществляется связь с общественным объединением» (ст. 21, 29 ФЗ от 19.05.1995 N82-ФЗ в ред. от 25.07.2002), а «место нахождения некоммерческой организации определяется местом ее государственной регистрации» (ст. 4, п. 2 ФЗ от 12.01.1996 N 7-ФЗ в ред. ФЗ от 21.03.2002 N 31-ФЗ), обычно молодежные общественные объединения нельзя обнаружить по юридическим адресам. Опрос людей, работающих по указанному адресу, давал гораздо больше положительных результатов: в 7 из 43 случаев, или в 16%, удавалось непосредственно поговорить с представителями организации и в 16, или 37%, была получена информация, позволяющая продолжить поиск. Наиболее экономичный и продуктивный способ связи с молодежными организациями — телефонные звонки. Только в 26 из 104 телефонных разговоров, или в 25% случаев, получен отрицательный результат, то есть абонент ничего не знал ни об организации, ни об ее руководителе.

<img width=«397» height=«132» src=«ref-1_817465749-11323.coolpic» v:shapes="_x0000_i1027">

Рис. 3. Тестирование организационной доступности

Исходный источник информации — база данных Управления юстиции. При технической доступности организации по одной из указанных в базе ссылок — обнаружено здание или абонент взял трубку — возможны три варианта: (1) найден репрезентант, (2) получена информация, (3) получен отрицательный результат, то есть об искомом объекте по месту обращения ничего не знают. Первый вариант позволяет сразу перейти к проверке коммуникативной доступности, второй — продолжить тестирование организационной доступности и проверить информацию, полученную с помощью личных контактов, третий приводит к прекращению поиска (рис. 3).

На первом шаге проверки организационной доступности 8 (123 запроса — с одной организацией могли пытаться установить контакт несколькими способами, например, по адресу и одному или двум телефонным номерам) лишь в 13% случаев координаты молодежных организаций соответствовали искомому объекту, в 34% была получена дополнительная информация, в 53% — отрицательный результат. На втором шаге было зарегистрировано 63 контакта, из них в 38% случаев удалось либо выйти на репрезентанта, либо получить дополнительную информацию для дальнейшего поиска и только в 24% получен отрицательный результат. Следовательно, если удается получить какую-либо информацию на первом шаге, вероятность соединения с репрезентантом организации резко возрастает.

Из 61 организации, по которым пройден уровень технической доступности, у 23, или 38%, не удалось найти репрезентанта (ситуации 3, 6 на рис. 3). При телефонном опросе отрицательный результат получен по 16 организациям. Указанные в списке телефоны в основном принадлежат либо частным лицам, либо государственным или муниципальным учреждениям:

–Это «Центр социальной адаптации детей и молодежи»?

–Нет, это «Центр социального обслуживания граждан и инвалидов».

– А вы — общественная организация?

– Нет, мы — муниципальное учреждение.

– А вы не знаете Шевченко Галину Геннадьевну?

– Нет, не знаю.

Организации, созданные по инициативе граждан и зарегистрированные на частных квартирах, обычно не «проявлены» в общественной жизни города, что связано не только с нехваткой ресурсов, но и с неосведомленностью об институциональных правилах третьего сектора или с нежеланием их придерживаться. Государство не только формирует институт общественных организаций, но и активно вмешивается в его функционирование. М. Липски и С. Смит утверждают, что передача социальных услуг, оказываемых ранее государственными учреждениями, в ведение некоммерческих организаций говорит не о приватизации, а об экспансии государства в сфере общественной жизни [20, p. 627]. В Красноярске экспансия государства выражается не только в оказании социальных услуг некоммерческими объединениями, но и в создании муниципальных учреждений на базе организаций третьего сектора. Руководитель молодежной организации становится руководителем профильного учреждения, и различие между государственной и общественной структурами нивелируется. В начале ХХ в. Ч.Х. Кули отмечал усиление государственного влияния на общественную жизнь, однако он связывал это с общей экспансией крупных структур во все сферы жизнедеятельности, например, в частные корпорации или трудовые союзы [21, p. 410]. Почти век спустя М. Липски и С. Смит пишут о государственной экспансии за счет вытеснения или поглощения третьего сектора [20]. Заинтересованность в общении с властями приводит к «пониманию и поддержке со стороны государства» [22, с. 113], а значит включению общественного объединения в регулируемые государством структуры.

Второй эксперимент… В первом эксперименте ссылка в базе данных соотносилась с организацией по всем указанным полям (наименование организации, Ф.И.О. руководителя и т. д.); во втором введено дополнительное различение — доступность руководства. Если найти организацию можно только по имени руководителя, а не по наименованию, это говорит о крайней степени ее персонификации. Первый эксперимент позволил лишь выдвинуть гипотезу о персонификации молодежных организаций, но в нем недоставало данных для ее количественной проверки. Процедура второго эксперимента способствовала решению этой задачи.

<img width=«236» height=«305» src=«ref-1_817477072-4747.coolpic» v:shapes="_x0000_i1028">

Из 441 представившейся возможности поговорить с абонентами вопрос, связанный с идентификацией организации (например, «это Молодежная лига каратэ-до?»), задавался 169 раз (38%), из них 145 раз — в первом разговоре (опрошены представители 146 организаций; один раз интервьюер нарушил процедуру и пропустил первый и второй вопросы) и лишь 24 раза — в последующих. Это связано с тем, что либо респондент давал координаты руководителя и интервью согласно установленной процедуре начиналось с вопроса о возможности поговорить с последним, либо об организации ничего не знали и коммуникация не могла быть возобновлена. На 169 вопросов об идентификации организации было получено 64, или 38%, положительных и 105, или 62%, отрицательных ответов (рис. 4). Получая отрицательный ответ, интервьюер интересовался осведомленностью абонента об искомой организации: «А вы не знаете, как с ними можно связаться?» Обычно этот вопрос воспринимался адекватно, но иногда респонденты, не дослушав вопроса, бросали трубку, и требовался дополнительный звонок:

–Здравствуйте. Это молодежная организация «Юноармеец»?

– Нет, вы ошиблись. Это заправочная станция.

– А вы не знаете…

(Абонент положил трубку.)

На 105 вопросов получено 8, или 7,6%, утвердительных и 97, или 92,4%, отрицательных ответов, в большинстве случаев сопровождаемых репликами, которые свидетельствовали о крайней степени удивления, вызванного предлагаемыми вопросами:

– Это молодежный центр социального мониторинга?

– Нет.

– А вы не знаете, как с ними связаться?

– А с чего вы взяли, что мы должны знать? Вообще-то это квартира.

Таким образом, положительная идентификация организации по ее наименованию зафиксирована в 72 из 169 случаев (64 на первый вопрос и 8 на второй), или в 43% случаев.

Фиксируя отрицательные ответы на первые два вопроса, интервьюер задает третий вопрос: «Вы не знаете Ф.И.О.?» Однако в силу коммуникативных особенностей разговоров процедура была нарушена, и вместо 97 такой вопрос был задан 88 раз. На 88 вопросов получено 55, или 62%, положительных и 33, или 38%, отрицательных ответов (рис. 6), то есть учетное поле «Ф.И.О.» приводит к более успешному поиску, нежели «наименование организации»:

– Здравствуйте. Это молодежный центр «Святогор»?

– Нет, вы ошиблись.

– А вы не знаете, как с ними связаться?

– Нет.

– А вы не знаете Куценко Бориса Олеговича?

– А что вы от него хотели?

Поскольку вопрос о руководителе задавался лишь после получения отрицательного ответа на вопрос об организации, распределение ответов на него может характеризовать уровень персонификации организаций. Если организация прекращает свое существование, первое время помнят ее название и связанные с ней события, затем эти воспоминания теряют актуальность и стираются. Тогда респонденты опознают лишь имя руководителя.

Доля положительных ответов на вопрос об имени руководителя в общем количестве первых вопросов о наименовании организации показывает минимальный уровень персонификации в секторе молодежных объединений — 55 разделить на 169 равно 32% (рис. 4). Если эти же ответы отнести к общему числу первых вопросов (за исключением пропущенных данных и отрицательных ответов на вопрос о руководителе), то мы получим максимальный уровень персонификации — 43% (55 разделить на 169 за минусом 33 и 9). Во втором случае мы исключаем фактор неопределенности, поскольку абоненты, которые отрицательно ответили на все вопросы, либо забыли или не хотят сообщать нужную нам информацию, либо не имеют никакого отношения к молодежным организациям. Таким образом, коммуникативный способ определения персонификации молодежного сектора дает нам результат в диапазоне от 32% до 43%.

Г. Элдрих и Д. Пфеффер выделяют три типа доминирующего внешнего влияния на организацию в зависимости от ее правовой формы: (1) влияние конкуренции на бизнес организации, (2) влияние членов организации на добровольческие сообщества и (3) влияние политики на государственные агентства [23, p. 98]. Персонификация общественного объединения минимизирует влияние прочих его членов. Дает ли это организации конкурентные преимущества или ослабляет ее позицию? Не превращаются ли такие организации де-факто в бизнес или государственные структуры? М. Кляйнеберг утверждает, что российские некоммерческие организации, пытаясь подражать бизнес структурам, замещают членство профессионализацией: «В самом деле, если мы оставим уровень интерпретаций, дискурсов и моделей и обратимся к конкретным организациям, мы придем к выводу, что по многим признакам своей внутренней структуры значительная часть НОО напоминает обычные коммерческие организации. Так, в отношении стиля принятия решений и способов координации иерархическое лидерство часто преобладает над договорной и участвующей формами интеграции» [24]. Для подтверждения или опровержения данной гипотезы требуются дополнительные исследования.

Из 169 звонков по телефонным номерам, репрезентирующим молодежные объединения, в 72 случаях, или 43% (64 положительных ответа на первый вопрос и 8 — на второй, см. рис. 4), абонент опознавал наименование организации, в 55 случаях, или 32%, — имя руководителя и только в 33 случаях, или 19%, ему ничего не было известно. Вероятность обнаружения репрезентанта организации возрастает, если при первых контактах получена дополнительная информация. Звонки по телефонам, предоставленным Главным управлением Министерства юстиции, приводили к соединению с представителем организации в 352 из 748 раз, или в 47% случаев, а звонки по телефонам, полученным в ходе интервьюирования, в 173 из 279 раз, или 62% случаев (χ 2=18,172, df=1 p<0,000).

Активная позиция респондента (задает вопросы или просит оставить контактную информацию) практически не влияла на результаты поиска. При пассивной позиции респондента представители организации были в дальнейшем обнаружены в 174 из 284 случаев (61%), а при активной — в 109 из 157 случаев (69%) (χ2=2,928 df=1 p<0,087). Респонденты гораздо чаще проявляли любопытство, нежели желание способствовать нахождению организации. Они чаще интересовались причинами поиска — 135 из 441 разговора, или 31%, и реже просили оставить контактную информацию — 56 из 441, или 13%. Согласно процедуре опроса интервьюер не предлагал оставить свой контактный телефон, однако его иногда просили об этом. Из 89 случаев лишь в трех респонденты перезванивали по оставленному телефону.

О 49 из 135, или 34%, технически доступных организаций ничего не известно. Доля организаций, которые оказались технически недоступны, в московской и красноярской выборках, примерно одинакова. Если в красноярском исследовании ничего не известно о 38% организаций, то в московском — о 36%. Чуть более трети российских молодежных организаций остаются «непроявленными» для стороннего наблюдателя, а значит не включенными в институциональную среду общественных объединений.

Доступность руководства

Доступность руководства относится ко второму эшелону коммуникативной доступности (рис. 1). Если техническая и организационная доступность не связаны с интерактивными процессами селекции, то соединение с руководителем организации может быть опосредовано оценкой целесообразности такой коммуникации.

В первом эксперименте не предполагалось тестировать доступность руководства; однако были зафиксированы определенные тенденции в восприятии респондентами вопросов, связанных с их осведомленностью об организации и ее руководителе.

Обычно абоненты ничего не знали об организациях, но обладали информацией о людях, хотя и противоречивой, случайной и обрывочной. Например, по телефону общественной организации «Попечительский совет Образовательного центра» абонент предоставил следующую информацию:

– Он у нас лет семь не работает, слава богу.

– А почему «слава богу»?

– Как арендовал площади, так и нет его. А все звонят, интересуются. Я уже устала отвечать.

Один раз респондент указал, что работает в искомой организации, но отказался от предоставления какой-либо информации, ссылаясь на недоступность руководства и собственную неосведомленность. После двух предварительных звонков и рассказа о проведении исследования состоялся следующий разговор:

– Могу я поговорить с Натальей Владимировной?

– Вы знаете, она приболела и не может.

– Тогда могу я поговорить с ее замом?

– Вы знаете, он в разъездах, и я даже не знаю, как вас состыковать.

– Может, я с вами могу поговорить?

– Я человек новый и ничего вам рассказать не могу.

– Спасибо. А когда можно перезвонить?

– Не знаю. Боюсь, что вы не сможете их застать.

Пошаговое накопление информации об искомой организации в основном связано с получением дополнительных сведений об ее руководителе. В большинстве случаев абонент изначально ориентируется на конкретного человека:

– Могу я поговорить с руководителем Молодежного компьютерного клуба?

– Вы мне фамилию говорите.

— Еремин Иван Викторович.

– Его сейчас нет, позвоните попозже.

Смена руководства приводит к сбою в организационной доступности. Например, процесс получения информации о молодежной организации «Новое поколение» приобрел форму информационной эстафеты, когда интервьюеру предлагалось методично переходить от одной персоны к другой:

(1 итерация) И. (интервьюер): Могу я поговорить с руководителем молодежной организации «Новое поколение»?

Р.(респондент): Вам лучше связаться с завучем Дворца творчества, Ниной Ивановной, по телефону 26-58-95. Она ответит на все вопросы;

(2 итерация) Р.: Тюрюханова (руководитель организации в списке Управления юстиции) не работает уже два года. Вам нужно связаться с Краснодубовой Ольгой Николаевной, телефон 26-57-16;

(3 итерация) И.: Могу я поговорить с Ольгой Николаевной?

Р.: Нет, ее у нас нет.

И.: А когда она может подойти?

Р.: Сейчас я узнаю… У нас там в другом кабинете. А вы по какому вопросу?

И.: Российская академия наук проводит исследование молодежных организаций. В связи с этим хотелось бы взять интервью у руководителя организации «Новое поколение».

Р.: А Ольга Николаевна уже от этой работы отошла. С ней не имеет смысла связываться. А новый человек еще ничего не знает. Поэтому свяжитесь лучше с зам. директора по методической работе, Валентиной Владимировной Кононовой.

Если в Америке номинальные демократические объединения зачастую оказываются олигархическими сообществами [2, p. 143; 25], то в России по крайней мере молодежные организации тяготеют к монархическому типу. Они рассматриваются в качестве вотчин, которые передаются и, соответственно, могут временно оказаться бесхозными.

Итерационность в поиске репрезентанта типична для молодежных объединений, то есть ситуация 5, представленная на рис. 3, периодически воспроизводится. Чтобы связаться с субъектом, представляющим организацию, нужно было в среднем сделать 5 попыток (σ = 2,90). Отрицательный результат предоставлялся в среднем уже со второй попытки (σ = 1,57)9. Причем мода этого распределения приходится на первую попытку, то есть когда указанные в базе данных координаты не имеют ничего общего с искомыми организациями, коммуникация обрывается на первом шаге.

Лишь в 6 из 38 организаций, или 16%, с представителями которых был разговор, так и не удалось связаться с человеком, способным ответить на вопрос об участии в опросе. Следовательно, в 9% попавших в выборку организаций их руководство оказалось недоступно.

Второй эксперимент. На московской выборке не удалось преодолеть уровень доступности руководства в 15 из 86, или 17%, организаций, с которыми был предварительный разговор. То есть 10% (15 из 146) организаций, попавших в московскую выборку, не обладали организационной доступностью.

В первом эксперименте интервьюер сразу задавал вопрос о возможности поговорить с руководителем организации, во втором он спрашивал об этом лишь после соединения с представителем организации или человеком, обладающим какой-либо информацией о ней. Из 331 предъявления вопроса положительный ответ получен в 146 случаях, или 44%, и отрицательный — в 185, или 66% (рис. 5).

Если руководитель организации по тем или иным причинам был недоступен, возможность связаться с ним представлялась в 138 случаях, или 75%. В среднем на организацию приходилось два звонка (σ = 2,45), при которых на вопрос о возможности связаться с руководителем отвечали положительно. Среднее квадратичное отклонение приближается к средней в основном за счет четырех организаций, коммуникация с представителями которых проходила по однотипному сценарию «перезвоните позже». Максимальное число подобных телефонных разговоров (14 звонков) состоялось с РМОО «Молодежь столицы»:

– Здравствуйте, я могу поговорить с Александром Геннадьевичем?

– А как вас представить?

– Ольга Попова из Института социологии.

– Александр Геннадьевич будет минут через 40–60.

(Через час.)

– Он будет минут через 40.

(Через 40 минут.)

– Здравствуйте, я могу поговорить с Александром Геннадьевичем?

– Его нет сейчас, что ему передать?

– Это из Института социологии опять, я все пытаюсь дозвониться.

– Да, вообще его очень сложно застать. Попробуйте попозже.

(Через два дня.)

– Здравствуйте, я бы хотела поговорить с Александром Геннадьевичем.

– Александр Геннадьевич будет часа через два, не раньше.

– Хорошо, спасибо.

(Через два часа.)

– Александр Геннадьевич попозже будет, сейчас его нет.

<img width=«176» height=«392» src=«ref-1_817481819-19010.coolpic» v:shapes="_x0000_i1029">

Подобный стиль коммуникации складывался с организациями, созданными по инициативе московских органов власти, а также с теми, руководители которых стали чиновниками или депутатами, например:

– Это Молодежный союз в поддержку пан…

– Нет, это Московская гордума.

– А вы не знаете Орлова Степана Владимировича?

– Это наш депута… наш начальник.

Участие в опросе не может принести никаких дивидендов представителям таких организаций, но институциональные нормы не позволяют сформулировать отказ, поэтому абоненты сталкивались с ситуацией недоступности [28].

М. Липски и С. Смит отмечают, что большинство некоммерческих организаций США зависят от государства и более половины их бюджета формируется из государственных средств. С увеличением государственного финансирования растет и влияние государственных структур на третий сектор: вводятся дополнительные правила, изменяются условия контрактов, усиливается административное давление. Это приводит к тому, что некоммерческие организации вынуждены поступиться своей независимостью [20, p. 625-626]. Согласно главе VI Федерального закона о некоммерческих организациях от 12.01.1998 N 7-ФЗ, органы государственной власти и местного самоуправления Российской Федерации также имеют право оказывать некоммерческим организациям экономическую поддержку и контролировать их деятельность в пределах своей компетенции, которая определяется Федеральным законом о государственной поддержке молодежных и детских общественных объединений от 28.06.1995 N 98-ФЗ. Ссылаясь на исследование Фонда благотворительной помощи, М. Кляйенберг утверждает, что только прямое государственное финансирование получали примерно 30% московских и 15–20% санкт-петербургских некоммерческих организаций [24]. Потеря независимости общественных организаций связана не только с ростом активности государственных структур, но и с реструктурированием общественной деятельности, когда государство рассматривается только в качестве источника ресурсов. По мнению И.И. Лукашук, «заслуживает внимания наблюдаемая в наиболее развитых странах тенденция к вытеснению сознания гражданина сознанием потребителя. В результате уменьшается влияние населения на политику» [29, с. 112].

П. Димаджио и Г. Анхайер утверждают, что «границы между государственными и некоммерческими организациями зачастую размыты и не поддаются однозначной категоризации» [3, p. 149]. Ссылаясь на работы П. Стара, Э. Имергута [30] и Д. Леви [31], они предлагают «государственность» рассматривать как переменную, а не как категорию. В России на уровне юридических лиц государству запрещается инициировать создание общественных объединений: «Органы государственной власти и органы местного самоуправления не могут быть учредителями, членами и участниками общественных объединений» (ст. 19 ФЗ от 19.05.1995 N 82-ФЗ). Однако физическим лицам никто не мешает создавать или контролировать общественные организации независимо от того, какое положение в обществе занимают эти лица. Тестирование доступности государственных структур, ответственных за молодежную политику, позволит оценить уровень «государственности» создаваемых ими некоммерческих объединений по критерию транспарентности. Гипотеза о низкой доступности «молодежных» государственных структур и переносе этого стиля на контролируемые некоммерческие объединения будет хорошим заделом для следующего исследования.

Лишь в 14 из 184 случаев (7,6%) абоненты отказались соединить интервьюера с руководителем организации, мотивируя это переходом руководителя на другую работу или отсутствием у него заинтересованности в беседе:

– Вы знаете, он давно уже этой организацией не занимается.

– Нас интересуют и закрывшиеся организации.

– Тогда вам с ним надо разговаривать, но скорее всего ему это не интересно.

– Когда можно перезвонить?

– Не знаю.

Или:

– Это Молодежный центр «Голос»?

– Да.

– Могу я поговорить с руководителем?

– Вы знаете, его сейчас нет, а по какому вопросу вы звоните?

– Я из Института социологии. Мы проводим исследование молодежных организаций и в связи с этим хотели бы взять интервью у вашего руководителя.

– Вы знаете, его это не интересует. Я не переключаю такие звонки.

В 32 из 185 случаев, или 17%, интервьюер не успевал задать следующий вопрос, поскольку абонент обрывал коммуникацию. Р. Скотт замечает, что зачастую детали и особенности работы рядовых членов организации не контролируются, руководство лишь определяет характеристики ожидаемого результата [32, p. 233]. Положенная на полуслове трубка — наиболее радикальный способ прекращения нежелательных разговоров, хотя с точки зрения руководителя это может быть не лучшим вариантом.

В 146 случаях удалось непосредственно поговорить с руководителями молодежных объединений. В 60% этих бесед были получены однозначные ответы о возможности или невозможности их участия в опросе, в 40% — требовалось сделать дополнительные звонки. Большинство руководителей утверждали, что не могут планировать встречу более чем на два три дня вперед, и даже при их согласии дать интервью требовались дополнительные контакты, иногда приводившие к переносу встречи:

– Как вы, завтра настроены на интервью?

– Я пока не знаю. Позвоните мне завтра в десять утра. У меня встреча с одним ученым по поводу инвестиций, но я не знаю, выберу ли время. Скорее всего даже и нет.

– А в пятницу?

– Ну, я еще не знаю. Позвоните мне, хорошо?

– Да, договорились.

В отличие от Красноярска, где встреча с представителем Института социологии РАН определялась как значимое событие, в Москве участие в интервью обычно планировалось по остаточному принципу. Возможно, это стало одной из причин увеличения, по сравнению с первым экспериментом, количества телефонных звонков, необходимых для связи с руководителем организации. Если в Красноярске нужно было сделать в среднем пять звонков, то в Москве — уже восемь (σ = 5,4). Причем на получение отрицательного результата, то есть на разговоры с людьми, которые отрицали какое-либо отношение к молодежной организации и не могли сообщить никакой дополнительной информации, уходило в среднем семь звонков (σ = 6,1), в Красноярске как правило на это требовалось не более двух.

Коммуникативная доступность

Первый эксперимент. Интервьюер смог поговорить с руководителями 33 организаций; координаты 13 из этих организаций содержались в исходной базе данных (ситуация 1, рис. 3), а 20 были получены в ходе поиска (ситуация 4, рис. 3). В разговоре с репрезентантами требовалось выяснить два вопроса: (1) существует ли в настоящий момент искомая организация, (2) согласен ли представитель организации встретиться и дать интервью о ее настоящем или прошлом. В результате опроса построена схема коммуникативной доступности (рис. 6).

<img width=«225» height=«230» src=«ref-1_817500829-14124.coolpic» v:shapes="_x0000_i1030">

В первую очередь нас интересовали существующие на момент исследования организации 10, коммуникативно закрытые по отношению к внешнему, отличному от присущей им институциональной среды, субъекту (об этом говорит отказ их руководителей встретиться с интервьюером). Организации, которые уже не функционировали, представляли интерес с точки зрения причин их закрытия и особенностей работы в прошлом. Отказ репрезентанта ныне неработающей организации от интервью означал невостребованность прошлого опыта; согласие на интервью показывало, что проблемы общественных молодежных организаций для него по-прежнему актуальны или что он по крайней мере интересуется данной тематикой.

Из 33 организаций, с руководителями которых удалось связаться, на момент опроса 26 функционировали и 7 — нет. Ни один из руководителей существующих организаций не отказался от дальнейшей коммуникации.

Репрезентанты не существующих более молодежных объединений, как правило, отказывались от дальнейшей коммуникации (5 из 7 человек), аргументируя отказ бессмысленностью такого общения. Из непродолжительных разговоров можно выделить три причины распада этих организаций:

(1) отсутствие перспектив в развитии молодежных объединений: «Любой создает организации прежде всего под себя. Молодежь просто хочет засветиться, а конкретные дела ее не волнуют. Вот слышали об организации „Молодежь XXI век“? Сейчас ее руководитель в Администрации. Так как у меня нет цели попасть в Администрацию, я молодежными организациями заниматься не буду»;

(2) отсутствие финансирования: «Зачем нужна организация, если финансирование никто не даст?»;

(3) уход руководства: «Дело в том, что те, кто ее организовывал, уже выпустились, то есть она уже давно не существует».

Руководители двух организаций, прекративших свое существование, согласились дать интервью. Их заинтересованность в коммуникации определяется тем, что, перейдя в другие организации, они остались в секторе молодежных общественных объединений.

Таким образом, 5 из 32, или 16%, организаций, с руководителями которых удалось связаться, оказались коммуникативно закрытыми, или недоступными. По отношению к общему количеству организаций отказ от интервью получен в 8% (5 из 63) случаев.

Второй эксперимент. Руководители действующих организаций обычно соглашаются участвовать в опросе: из 146 звонков согласие получено в 111 (76%), отказ — в 19 (13%) и неопределенный ответ с просьбой перезвонить позднее — «я не готов сейчас ответить вам, мне нужно посоветоваться со старшими товарищами, позвоните завтра», или «честно говоря, мне некогда сейчас, я занята, позвоните попозже, а лучше найдите другую организацию», или «давайте потом, мне сначала надо во всем этом разобраться» — в 16 (11%). Столь высокая степень доступности наряду с отказом других членов организации общаться с интервьюером подтверждают гипотезу о тенденции к персонификации и монархическому стилю управления в молодежных объединениях. Контроль информационных потоков — основной источник власти [33]. Если же презентационная деятельность — представление организации внешнему окружению — прерогатива исключительно руководителя, это говорит об отсутствии у других членов организации не только соответствующих полномочий, но и доступных им информационных каналов.

В 10 из 16 случаев руководители предлагали перезвонить другому человеку, ссылаясь либо на его большую осведомленность, либо на собственную загруженность: «Дело в том, что я сейчас сложил с себя полномочия председателя. Сейчас там есть исполняющий обязанности председателя, и она в курсе всех дел. Я считаю, что было бы более правильно поговорить с ней».

Руководители молодежных организаций практически всегда адекватно воспринимали просьбу дать интервью. Отказы аргументировались отсутствием интереса или целесообразности общения. Лишь один раз телефонный разговор между интервьюером и респондентом привел к когнитивному диссонансу:

– Российская академия наук проводит исследование молодежных организаций. Не могли ли вы в связи с этим дать интервью о Российском молодежном политехническом обществе, которое вы возглавляете?

– Я не понял, причем здесь Академия наук и интервью?

– Российская академия наук проводит исследование молодежных организаций, поэтому проводятся интервью.

– Если вы на таком уровне работаете, то пишите официальный запрос на имя ректора Московского государственного технического университета имени Баумана на бланке Академии.

– Извините, а что должно быть указано в этом запросе?

– Спуститесь в канцелярию, вам там все объяснят. И вообще, это домашний телефон, кто вам его дал?

– Управление юстиции.

– Они вам не имели права давать этот телефон. Это домашний номер. Все. Разговор окончен. (Положил трубку.)

Данный разговор иллюстрирует утверждение Н. Лумана о невозможности коммуникации [34, p. 123-124]. Во-первых, индивидуальные особенности человека не позволяют ему адекватно понять вопросы другого. Сообщение может быть осознано лишь в соотнесении с представлениями индивида [35, p. 28-29], поэтому понимание всегда контекстуально. Домашняя обстановка, текущие разговоры с членами семьи или просмотр телевизионной программы могут приводить к непониманию сообщения, его ложной интерпретации. Во-вторых, вероятность контакта с представителем организации чрезвычайно низка, если имеется всего один номер телефона. В-третьих, если даже контакт установлен и абонент понял сообщение, он может посчитать его неуместным и прервать коммуникацию.

Если отказ от интервью означает прекращение коммуникации с респондентом, то согласие на интервью зачастую требует дополнительных звонков для уточнения времени или места. Иногда такой дополнительный звонок приводит к отказу от интервью. Всего согласие на интервью получено у 52 руководителей (среднее количество звонков равно двум, σ = 1,6), четверо из них при повторных звонках отказались участвовать в опросе: " Знаете, я подумал, я не могу, наверное, с вами встретиться. Если бы сделать материал отдельный какой-то, чтобы потом его вы оформили, сделали выводы по организации, опубликовали. А так участвовать в опросе не интересно. Ведь обычно все занимаются своими делами, а не строительством цивилизованного досуга. Везде одно и то же: деньги — помещение, помещение — деньги ". Руководитель одной организации отказался от участия в опросе уже тогда, когда была назначена встреча и интервьюер пришел в офис молодежного объединения:

– Я бы не хотел давать интервью. Понимаете, у меня уже столько всяких интервью было. Вот пусть ваш институт сделает доброе дело и поставит нам дверь, проведет воду.

– Институт же не ЖЭК, он не занимается коммунальными работами.

– Так пусть сделает хоть раз в жизни доброе дело. Вы извините, что я вас подвел. Когда я по телефону разговаривал, я был готов. Но потом мне так обидно стало, что все эти интервью без толку.

Неопределенные или отложенные ответы на вопрос в двенадцати случаях привели к согласию и лишь в четырех к отказу от интервью. Подобная неустойчивость коммуникативного поведения частично фальсифицирует проведенную ранее четкую границу между коммуникативной доступностью и закрытостью (рис. 6 ). Погрешность отнесения организации к той или иной группе связана с контекстуальными факторами, влияющими на формулировку ответа. В нашем случае эта погрешность равна 8% (4/52).

Руководители существующих организаций чаще давали согласие на участие в интервью (79%), нежели руководители уже несуществующих (59%) (χ 2 =12,877 df =2 p <0,002):

– Здравствуйте, это молодежное объединение «Эрмитаж»?

– Да, было когда-то.

– А могу я поговорить с руководителем?

– Я слушаю.

– Вас беспокоят из Института социологии Российской академии наук. Мы проводим исследование молодежных организаций и в связи с этим хотели взять у вас интервью.

– Да она уже давно не существует.

– Нас интересуют не только существующие организации.

– Честно говоря, не вижу темы для разговора.

Несмотря на отсутствие четко работающих информационных каналов, сектор молодежных объединений обладает хорошей коммуникативной доступностью. Обычно руководители организаций охотно идут на контакт и рассказывают о целях, делах и планах: " Я посоветовался со старшими товарищами, и мы готовы предоставить всю интересующую вас информацию ". Закрытие же молодежной организации как правило связано с переходом руководителя в другую сферу деятельности и потерей интереса к молодежной проблематике. Тем самым накопленный опыт остается невостребованным или востребуется скорее в экономической, нежели социальной сфере. До тестирования коммуникативной доступности не были обнаружены значимые различия между информационными каналами московских и красноярских организаций. Тестирование показало, что красноярские молодежные организации коммуникативно более доступны, нежели московские. Если в Красноярске отказ от участия в опросе получен в 16%, то в Москве уже в 26% (19 из 71) организаций, характеризовавшихся организационной доступностью. По отношению к общему количеству исследуемых московских молодежных объединений 13% (19 из 146) оказались коммуникативно недоступными.

Сообщество молодежных общественных объединений

В экологическом подходе к анализу организаций выделяются три единицы наблюдения: индивидуальная организация, популяция и сообщество [36, p. 136]. Построение реляционной матрицы, в которой единицами наблюдения выступают молодежные объединения, позволяет сформулировать гипотезы о сообществе этих объединений.

<img width=«432» height=«256» src=«ref-1_817514953-4088.coolpic» v:shapes="_x0000_i1031">

Рис. 7 График прохождения уровней доступности 11

Выборка состоит из 209 организаций, из них 83, или 40%, существовали на момент обследования, 38, или 18%, не существовали, о 88, или 42%, ничего не известно. Данное распределение практически не зависело от города, в котором проводилось исследование (χ2=3,883 df=2 p<0,144). В Красноярске поиск молодежных объединений был более эффективен — доля организаций, о которых ничего не известно, оказалась меньше (38%), а доля существующих организаций — больше (49%). Обобщая результаты двух экспериментов, можно построить график прохождения уровней доступности для молодежных общественных объединений (рис. 7).

Уровень технической доступности обследуемых объединений чрезвычайно высок и практически не влияет на получение информации. Однако указанные номера телефонов далеко не всегда соответствуют искомым объединениям. Даже с учетом дополнительных звонков по номерам, полученным в ходе опроса, удалось связаться лишь с 59% объединений. В последующих переходах терялось примерно по 10%: в 49% объединениях руководство было доступно и в 38% оно было готово вступить в контакт с интервьюером.

Если интервьюеру удавалось пройти уровень технической доступности, то, как правило, удавалось и получить согласие на интервью (табл. 3). Существующие объединения коммуникативно более доступны, нежели несуществующие: из 83 существующих объединений в 62, или 75%, получено согласие на участие в опросе, из 38 несуществующих — только в 17, или 45%. В существующих объединениях коммуникация чаще, нежели в несуществующих, обрывалась на организационном уровне доступности, то есть интервьюер не мог поговорить с руководителем: «звоните завтра, может быть сможете его застать» или «он занят, у нас много всяких дел».

Таблица 3

Распределение организаций по уровням доступности, абс.

Пройденный уровень доступности

Существование организации

Итого

да

нет

не известно

ни один

 

 

13

13

Технический

3

1

68

72

Организационный

10

5

6

21

Руководства

8

15

1

24

Коммуникативный

62

17

 

79

Итого

83

38

88

209

Несуществующие объединения опознаются респондентами не по наименованию, а по имени руководителя. Прохождение уровня технической доступности, как правило, позволяет сделать вывод о существовании объединения. Только в 7 из 88, или 8%, организаций (табл. 3) ответы абонентов были неопределенны и не позволили однозначно отнести организацию к тому или иному типу. Например, телефон Общественного молодежного центра оказался домашним, и семь раз не удавалось застать руководителя, хотя интервьюер спрашивал о времени следующего звонка и оставлял контактную информацию:

– Здравствуйте, а Дмитрия Владимировича я могу услышать?

– Его нет.

– Это звонят из Института социологии. Вы передавали ему информацию?

– Я передавала, но он приехал, уехал, и нет его.

– А вы не можете его спросить, существует ли организация? Стоит ли мне вообще звонить?

– Хорошо, я спрошу.

– Спасибо.

После этого разговора интервьюер звонил еще три раза, но абонент обрывал коммуникацию, что так и не позволило получить информацию о существовании организации:

– Доброе утро.

– Доброе.

– А Дмитрия Владимировича я могу услышать?

– Нет его.

– Вы знаете… (абонент положил трубку).

Выделенные жирным шрифтом цифры в таблице 3 соответствуют транспонированной схеме коммуникативной доступности (рис. 6). Анализ 209 объединений позволяет выделить следующие их типы:

1) 62, или 30%, — коммуникативно доступные объединения. Их руководители охотно идут на контакт и рассказывают о целях, планах и событиях. Молодежные объединения этого типа воспроизводят институт гражданского общества по критерию свободного обмена информацией. Анализируя некоммерческие организации Санкт-Петербурга, М. Кляйнеберг отмечает, что «по оценкам, из 3500 официально зарегистрированных в Санкт-Петербурге некоммерческих общественных объединений реально существует и функционирует не более трети» [24]. Видимо, именно коммуникативно доступные организации относятся к функционирующим.

2) 17, или 8%, — «умирающие», но еще сохранившие потенциальную актуальность объединения. Хотя они внесены в реестр общественных объединений, их руководители утверждают, что эти организации закрыты. Работа в них не ведется, но руководители открыты для общения.

3) 15, или 7%, — «мертвые» объединения, их руководители не только говорят о том, что эти организации закрыты, но и не считают нужным что-либо рассказывать о прошлой деятельности. Представители таких объединений либо разочаровались в общественной деятельности, либо сделали карьеру на другом поприще, и прошлый опыт потерял для них актуальность.

4) 8, или 4%, — коммуникативно закрытые объединения. Они не только не имеют доступных для общественности информационных каналов, но и их представители отказываются давать информацию о деятельности этих организаций.

5) 19, или 9%, — технически или организационно закрытые объединения. Интервьюер не смог найти представителей объединений, хотя ему удалось получить минимальную информацию. Можно предположить, что большая часть этих организаций являются и коммуникативно закрытыми.

6) 88, или 42%, — «затененные» объединения. Наиболее многочисленная группа. Об этих объединениях ничего не известно. Из 121 организации, про которые известно, что они существуют, 38, или 31%, фактически не работают. Можно предположить, что доля «затененных», неработающих, или «мертвых» объединений аналогична. Следовательно, около 27, или 13%, объединений могут быть закрыты. Представленные выше расчеты позволяют сформулировать базовые гипотезы о сообществе молодежных некоммерческих организаций:

1. Почти треть зарегистрированных молодежных общественных объединений фактически не работают.

2. Около половины объединений не могут быть отнесены к общественным, поскольку нарушают требование открытости (статья 15 ФЗ от 19.05.1995 N 82-ФЗ в редакции от 25.07.2002).

3. Менее трети молодежных некоммерческих организаций открыты. Однако их открытость зачастую неоперациональна, то есть для получения минимальной информации об их целях и работе требуется приложить значительные усилия. Представитель организации не дает однозначного ответа о возможности разговора с руководителем. Традиционный ответ — предложение перезвонить со ссылкой на занятость или отсутствие руководителя в офисе. Таким же образом формулируется отказ от интервью, который прочитывается лишь после серии однотипных звонков. На получение отказа от встречи уходит в среднем пять звонков, а согласия — уже семь. Наименьшее количество звонков требуется для технического соединения — около четырех.

Исходя из принципов человеческой экологии, сформулированных А. Холи [37], М. Ханан и Д. Фриман утверждают, что разнообразие организаций зависит от особенностей приспособления к окружающей среде, изоморфно ей [36, p. 141-143]. Новый тип организации не может появиться до тех пор, пока не будет соответствующей социальной структуры [38, p. 160]. Если почти половина зарегистрированных общественных объединений закрыты, а открытые объединения не используют эффективных способов информирования сообщества о своей деятельности, следовательно, этому способствуют определенные факторы внешней среды, или социальной структуры. Общественные объединения лишь выбирают способы, соответствующие этим факторам, что и характеризует процесс естественного отбора [23, p. 80]. Описание внешних факторов, задающих направления организационных преобразований, выявление их структуры и взаимосвязи — задача следующего исследования.
    продолжение
--PAGE_BREAK--
еще рефераты
Еще работы по философии