Реферат: Взгляды Аристотеля

                                Министерство образования РФ

             Самарская государственнаяэкономическая академия

Кафедра промышленных технологий.

Реферат (отработка семинара №3).

На тему: «ВзглядыАристотеля».

Выполнил: студент СГЭА факультета

систем управления  группы М.О.-1

1 курса Манагаров Р.И.    

Проверил: Мирошников ЮрийФёдорович

                            

Самара  2002

Взгляды Аристотеля.

Аристотель,величайший из древнегреческих философов, уче­ник и решительный противникПлатона, родился в 384 г. до н. э. в Стагире-городе на северо-западномпобережье Эгейского моря. Его отец Никомах, принадлежавший к роду врачейАсклепиадов, был придворным врачом македонского царя Аминты III. Всемнад­цатилетнем возрасте Аристотель приезжает в.Афины, где стано­витсяучеником Платона. В его Академии он пробыл до смерти учителя. Приход круководству школой Спевсиппа, с которым он был не в ладах, побудил Аристотеляоставить Афины. С 355 г. он живет сначала в Ассосе, в Малой Азии, подпокровительством тирана города Атарнея Гермия. Последний предоставил емупрекрасные условия для работы. Аристотель женился здесь на некоей Пифиаде — нето дочери, не то приемной дочери, не то пле­мяннице Гермия, а по некоторымсведениям -его наложнице. Через три года философ уезжает в Митилену на о.Лесбос. Это произошло незадолго до или же сразу после смерти Гермия,предательски захваченного персами и распятого.

Видимо,в Митилену Аристотель прибыл по приглашению свое­го друга и верного ученикаТеофраста. Еще через три года он при­нял приглашение македонского царя Филиппаи стал воспитателем его сына Александра, будущего великого полководца. Послетого как в битве при Херонее Филипп IIразгромил греческоеополчение и тем положил конец греческой независимости. Аристотель вернул­ся вАфины. Здесь он создает свою школу, получившую название Ликей, по имени храмаАполлона Ликейского, вблизи которого она находилась. При школе был сад скрытыми галереями для прогулок (peripatos), и поскольку занятия проходили там,школа получила название «перипатетической», а принадлежащие к ней — «перипатетиков». Второй афинский период был временем окон­чательного оформлениясистемы воззрений Аристотеля и подве­дения итогов. Не меньшее значение имелопреподавание в Ликее, привлекавшее многочисленных учеников.

Зрелые произведения Аристотеля, составившие Corpus Aristotelicum,делятся традиционно на восемь групп:

1.Логические труды («Органон»): «Категории», «Об истолко­вании», «Аналитики»первая и вторая, «Топика», «О софистиче­ских опровержениях».

2.Философия природы: «Физика», или «Лекции по физике», в 8-ми кн., «О небе» в 4-хкн., «О возникновении и уничтожении» в 2-х кн., «О небесных явлениях» («Метеорологика ») в 4-х кн.; последняя, видимо, не аутентична. В натурфилософскиепроизве­дения включается также псевдоаристотелевский трактат «О мире»,написанный, вероятно, уже в Iв. до н. э.

3.Психология: «О душе» в З-х кн., а также «Малые труды по естествознанию» (Parvanaturalia), включающие трактаты: «О восприятии и воспринимаемом», «О памяти ивоспоминании», «О сне», «О бессоннице», «О вдохновении [приходящем] во сне», «Одлительности и краткости жизни», «О жизни и смерти», «О ды­хании». Включаетсясюда также неподлинный труд «О духе», от­носящийся, видимо, к середине. III в.до н. э.

4.Биологические труды: «О частях животных», «О движении животных», «Опередвижении животных», «О происхождении животных». Эти аутентичные трудыАристотеля обычно дополня­ются рядом трактатов, написанных в школе Аристотеля,авторы которых не установлены. Важнейший из них — «Проблемы», гдерассматриваются разнородные вопросы физиологии и медицины, а также математики,оптики и музыки.

5.Первая философия: сочинение в 14-ти книгах, получившее название «Метафизика». Виздании Беккера ему предшествует трактат «О Мелиссе, Ксенофане и Горгии».

6.Этика: « Никомахова этика» в 10-ти кн., «Большая этика» в 2-х кн., «Евдемоваэтика», из которой печатаются книги 1-3 и 7, книги 4-6 совпадают с 5-7 книгами« Никомаховой этики». 13-15 главы 7 книги иногда считаются 8 книгой «Евдемовойэтики». «Большая этика» признается неаутентичной, также неаутентичен трактат «Одобродетельном и порочном», относящийся ко времени между Iв. дон. э.-I в. н.э.

7.Политика и экономика: «Политика» в 8-ми кн., «Экономика» в З-х кн. обычносчитается не аутентичной, причем 3 книга имеется лишь в латинском переводе. Вшколе Аристотеля было описано государственное устройство 158 греческихгородов-государств. В 1890 г. был.найден папирус с текстом «Афинской политии»Аристотеля.

8.Риторика и поэтика: «Искусство риторики» в З-х кн., за кото­рым печатаетсянеподлинный трактат «Риторика против Александ­ра»-ранняя перипатетическаяработа. За нею идет трактат «О поэзии».

.

Ужеперечень произведений Аристотеля показывает энциклопедичность его учения. В немне только охвачены все области тогдашнего знания, но и произведена егопервичная классифи­кация, так что впервые из философии как таковой выделены спе­циальныенауки. Каждой работе Стагирита предшествует краткое изложение и критическийразбор предшествующих учений по дан­ному вопросу. Тем самым осуществляетсяпервый подход к пробле­ме, которая затем решается в духе собственного ученияСтагирита. Последний выступает поэтому и первым историком науки, хотя егоизложение учений древних требует критического подхода. Но начнем анализ ученияАристотеля, не углубляясь в детали его конкретно-научных представлений.(1)

Еслипервая философия представляет собой учение о неизмен­ных и неподвижныхсущностях, пусть даже в их отношении к дви­жению, то натурфилософия имеет своимпредметом движущиеся и изменяющиеся тела, поскольку «каждое из них имеет всамом себе начало движения и покоя, будь то в отношении места, увеличе­ния иуменьшения, или качественного изменения» (Арист. Физ., II, 1,192 b). Физика неотделена напрочь от первой философии: Iи II книгах рассматриваютсяизвестные нам по «Метафизике» четыре причины сущего, а в последней, VIII книгевновь поднима­ется вопрос о боге как первом неподвижном двигателе, которыйявляется, по Аристотелю, последним объяснением природных дви­жений. Вот почемумы не можем отождествить «физику» Аристо­теля с физикой в современном смысле ивынуждены применять к ней также термин «натурфилософия». Собственно физическиевопросы в современном смысле в большей степени рассматривают­ся в егочастнонаучных трактатах: «О возникновении и уничтоже­нии», «Метеорологика»,«Проблемы» и др.

Лишьс III книги «Физики» начинается серьезный разговор о движении. Аристотельопределяет его, во-первых, как «энтелехию существующего в возможности, когда,осуществляясь, оно прояв­ляет энергию не само по себе, а поскольку оно способнок дви­жению» (Физ., III, 1, 201 а). Во-вторых, движение есть «энтелехияподвижного, поскольку оно подвижно» (там же.2,202 а). Ключе­вое слово здесь –«энтелехия». Под нею Стагирит понимает то же, что под «действительностью»(energeia), только подчеркивая мо­мент завершенности целенаправленного процесса. Иначе говоря, можно более или менее точно «перевести» вышеприведенные опре­делениясловами: «осуществление возможного поскольку оно воз­можно» и «осуществлениеподвижного, поскольку оно подвижно». Можно так еще разъяснить аристотелевопонятие энтелехии. Вещи существуют или энтелехиально, как нечто осуществленноеи за­вершенное, или потенциально, в возможности, или же и потен­циально, иэнтелехиально. Вопрос о движении относится к третьему отношению: в движущемимеется как возможность, способность изменяться, так и внутренняя тенденция кзаверше­нию, т. е. цель, заложенная в самой вещи и выступающая ее внут­реннейдвижущей силой, поскольку она способна к изменению.

А следовательно, всякое явление подразумевает, по Аристо­телю, возможность изменения, цель, к которой, направлено изменение. иэнтелехию как осуществленность даннойцели, лежащую в вещи. Говоря кибернетическим языком, энтелехия–это «про­грамма»изменения. Если для тел, создаваемых искусством, цель и «программа» лежат внеизменяемой вещи и вносятся в нее масте­ром, то в природных вещах они имеются вней в той мере, в какой вещь имеет в себе «начало движения», т. е. способны ксамодви­жению. Создавая свое учение об энтелехии, Стагирит стремился учестьрезультаты предшествующего развития философии и сохра­нить в какой-то формеидею самодвижения природы. Однако, лишив материальное начало способности ксамодвижению, он при­шел к необходимости преобразовать само понятие природы — фюсис, различив в ней материальную причину как момент статический, пассивный инеопределенный и форму как момент динамический и определяющий. В отличие отПлатона, у которого эти моменты оказались разделенными соответственно двум«царствам», бытия идей и «небытия» материи, Стагирит оба относит к единойприроде. Поэтому последняя остается способной к самодвижению — но только засчет идеальной внутренней силы, «энтелехии», обуслов­ливающейцеленаправленность природных процессов. Отсюда иде­ализм Аристотеля в понимании«души» как движущего начала. (2)

Аристотельразличает четыре вида движения (изменения): (1) возникновение и уничтожение;(2) качественное изменение, т.е. изменение свойства; (3) количественноеизменение, т.е. увеличе­ние и уменьшение (собственно, рост и убыль, посколькуСтагирит оперирует здесь главным образом биологическими примерами), и (4)перемещение, перемена места. Собственно к движению он от­носит изменения вида(2)–(4), поскольку изменение вида (1) есть скорее просто  изменение, состоящее в переходе одной вещи вдругую. Между тем, утверждает философ, возникновение и уничто­жение совершаютсяотносительно сущности; для нее же «нет дви­жения, так как ничто существующее ейне противостоит (Физ., V, 11, 225b). В качестве движения, возникновение иуничтожение означали бы возникновение из ничего и уничтожение в ничто, но этоневозможно. Движение же в собственном смысле осуществля­ется лишь в отношениикатегорий качества (2), количества (3) и места (4). Поэтому анализ движениятребует более детального определения категорий, в отношении которых совершаетсяизме­нение.

Анализ изменения вида (1) приводит Аристотеля к парадоксувозникновения, о котором мы говорили в связи с фисиологами V в. до н.э. иатомизмом. Аристотель разрешает его за счет введения понятий возможности идействительности: нечто возникает только за счет осуществления возможности,присущей начальной сущности. А значит, возникновение всегда есть уничтожениечего-то другого, а уничтожение – возникновение другого (см.: Арист. О небе, I, 3). Но в таком случаеполучается, что все сущее и имею­щее быть предобразовано в виде возможностей,содержащихся в исходном начале – первоматерии и «форме форм» – боге. Кате­гориикачества и количества и соответствующие виды движения представляются Аристотелюинтуитивно очевидными. Сложнее с категорией места. Отказавшись от свойственногоатомизму при­знания пустоты, он связал место с телами вообще. Место – этограница объемлющего тела. Поэтому оно – свойство не предмета, а охватывающеготела, а следовательно, предметом может быть оставлено. Тем самым закладываетсяоснова для атрибутивного поднимания пространства: место не есть пустота илиограниченная часть пустоты, не субстанция, а атрибут, свойство тел. Иными сло­вами,«место существует вместе с предметом, так как границы су­ществуют вместе с тем,что они ограничивают» (Физ., IV, 4, 212 а).

Аналогичным образом разрешается проблема времени, которое связывается,однако, не с телами, а с движениями. Время не есть движение, но оно несуществует без движения. Оно – «число движения по отношению к предыдущему ипоследующему» (там же, 11, 219b). Место мира конечно,будучи ограничено небесным сводом, а потому возможны абсолютные движения ипокой (от­носительно «неба»), а также имеются абсолютные верх и низ. Вре­мя жебесконечно, ибо если все частные процессы конечны и их длительность оцениваетсявременем, то единый и вечный мир дол­жен иметь бесконечную длительность. Онаизмеряется наиболее совершенным, круговым движением небесного свода, и поэтомусама – циклична. Время – число движения. Но может ли число существовать вотсутствие души? — спрашивает Стагирит. – Нет, ибо нет числа без считающего. «Если же ничему другому не при­сущаспособность счета, кроме души и разума души, то без души не может существоватьвремя, а разве [лишь] то, что есть как бы субстрат времени» (там же, 14, 223а).Этот субстрат – движе­ние. Такое материалистическое понимание числа, несуществующе­го, по Аристотелю, вне души и ума, ведет к субъективизации вре­мени,превращению его в принадлежность «души». Применительно к космическому времениэто означает обращение к «мировой душе».

Такимобразом, Аристотель понимает пространство (место) и время главным образом ватрибутивном смысле (как свойство некоторой субстанции, материи и движениясоответственно), но одновременно говорит о них и в смысле реляционном, т.е.пони­мает их  как существующие в смыслеотношений вещей и процессов. Однако, поскольку пространство есть «место» единогои конечного мира, оно оказывается в определенном смысле и субстанцией, т.е.самостоятельно существующим «вместилищем» всех тел, принадлежащих миру. Этозаметный шаг вперед в понимании сложной природы, пространства и времени. Вовсяком случае, здесь созда­ется возможность для различения отличных друг отдруга понима­ний пространства и времени. (3)

Значительноеместо в физике Аристотеля занимает проблема образования сложных материальныхтел различной природы. В основе учения о возникновении тел лежит у него понятиепервой материи. Определяемая как «лишенность» формы и чистая воз­можность, онасама по себе ничто. Однако ей все же присущи некоторые свойства,обусловливающие возможность образования из нее элементов – стихий: этопротивоположности теплого и хо­лодного, сухого и влажного. Попарное сочетаниеэтих основных свойств дает стихии: теплое и сухое–огонь, теплое и влаж­ное –воздух, холодное и влажное–воду, а холодное и сухое–землю. Каждый из элементовимеет свое «естественное место: «огонь и воздух движутся к границе [мира], аземля и вода– к середине. Крайние и наиболее чистые [тела] – это огонь и земля,средние же и более смешанные – вода и воздух» (Арист. О возн. и уничт., II, 3,330 b). Через понятие «естественного места» Аристотель «объясняет» такиепроцессы, как подъем вверх огня (пламени) и теплого воздуха и опускание внизводы и земли. По сути дела тавтологичное (огонь располагается выше других эле­ментовпотому, что его естественное место наверху), такое «объяс­нение» сталохарактерной чертой позднейшей схоластической науки. Но тем самым Аристотельвыводит структуру космоса: в центре его лежит земля, «естественное место»которой ниже всего, затем вода. Воздух и огонь. Впрочем, у Аристотеля есть ещеи пя­тый элемент, «эфир». Он не возник и неуничтожим, не подвержен ни росту, никакому бы то ни было изменению и образует субстан­цию небесных сфер – «места»,в котором находятся небесные те­ла. Последние, в свою очередь, также образованыиз эфира. Самая внешняя сфера – небо неподвижных звезд, затем идут Солнце,планеты и Луна – по одному светилу в каждой сфере. Поскольку эфир и эфирныеобразования вечны, их движение может быть лишь самым совершенным, т.е.круговым. (2)

Огонь,воздух, вода и земля образуют «подлунный мир», в котором из них возникаютсложные тела. Из элементов образуются «гомеомерии», подобночастные тельца, изкоторых далее склады­ваются остальные тела. В отличие от фисиологов отАнаксагора до Демокрита, Аристотель представляет возникновение сложных тел несмешением или соединением частиц, но подлинным слиянием. Более того,естественное тело, поскольку оно имеет в себе «форму», или «энтелехию»,качественно отлично от составляющих его час­тиц. Так углубление диалектическогопонимания возникновения, связанного с принципом несводимости целого к сумме егочастей, оборачивается идеалистическим пониманием самого целого. Наиболееявственно сказалось это в учении о душе.

Рассматривая живые существа, Аристотель и к ним подходит с точки зрениясоотношения материи и формы. Если форма вообще оказывается движущим началом, тодуша, естественно, оказыва­ется формой, а тело – «материей» органическогосущества. Более точно Аристотель определил душу как «первую энтелехию органи­ческоготела» (О душе, II, 1, 412 b), т.е. жизненное началотела, движущее его и строящее его как свое орудие. Поэтому в живых телахнаиболее явственно обнаруживается целесообразная деятельность природы.Соответственно своим функциям, душа делится на три рода. Функции питания иразмножения, наличные у любого живого существа, образуют питательную, или расти­тельную,душу. Ощущение и передвижение, свойственные живот­ным, образуют душу ощущающую,или животную. Наконец, мыш­ление осуществляется как деятельность разумной души– она принадлежит только человеку. Закон здесь таков: высшие функ­ции, асоответственно души, не могут существовать без низших, тогда как последние безпервых – могут. (1)

Малозанимаясь растениями, Аристотель гораздо больше пишет о животных. Теложивотного, считает он, составлено из гомеомерий. Особое значение имеют массы «мяса»,выступающие, по Аристотелю, в качестве носителей ощущений, – нервы были ему ещенеизвестны. Непосредственным носителем жизни – «ду­ши» – является «пневма»,источник жизненной теплоты, тело, родственное эфиру и переходящее в тело ребенка из отцовского семени.Орган — носитель пневмы есть сердце, в котором из питательных веществ,доставляемых через жилы, вываривается кровь. Важное место в учении о животныхзанимает их класси­фикация, описание развитая эмбриона, различных способов за­рожденияживотных, включая самозарождения, и проч.

Человек, занимающий высшее место в природе, отличается от другихживотных наличием разума (разумной души). И структура его души, и строение теласоответствуют этому более высокому по­ложению. Оно сказывается в прямохождении,наличии органов труда и речи, в наибольшем отношении объема мозга к телу, вобилии «жизненной теплоты» и т. д. Познание выступает деятель­ностью ощущающейи разумной души человека. Ощущение или восприятие – это изменение, котороепроизводится воспринимае­мым телом в душе через посредство телавоспринимающего. Воспринимается только форма предмета, а не его материя, так навоске воспроизводится отпечаток формы перстня, тогда как воск остается воском,а перстень – перстнем. Отдельное чувство вос­принимает только единичное, ивсякое такое восприятие истинно. Общие же качества воспринимаются уже неотдельным чувством, но всеми ими. «Общее чувство», возникающее в результате ихвзаимодействия, уже не простая сумма единичных восприятий, а особым образоморганизованное психическое действие, с помощью которого можно сравнивать иразличать отдельные восприятия, соотносить восприятия и их предметы, осознаватьотношение восприятия к субъекту, т.е. к нам самим. Общее чувство по­зволяетвыявить единство и множество, величину, форму и время, покой и движениепредметов. Оно может быть истинно или ложно.

Восприятиенепосредственно. Но если вызвавшее его движение в органе чувства сохраняетсядольше, чем само восприятие, и вызывает повторение чувственного образа вотсутствие предмета, то мы имеем акт воображения (фантазии). Если воображаемоепризнается копией прежнего восприятия, то перед нами воспоми­нание. К функциямживотной (чувствующей) души относятся также сон, удовольствие и неудовольствие,желание и отвращение и т.д. Разумная душа добавляет к ним разум или мышление (noys).Способность к мышлению предшествует при этом реально­му мышлению. Отсюда образума как «пустой доски», на которой мышление записывает результаты своейдеятельности. Аристотель считает, что мышление всегда сопровождаетсячувственными обра­зами, и потому в разуме выделяются две стороны: деятельныйразум, или творческое начало ума, все творящее, и ум, восприни­мающий истрадающий, который может стать всем (см.: О душе, III, 5, 430 а). Деятельныйум уподобляется свету, который «делает действительными цвета, существующие ввозможности» (там же). Иными словами, воспринимающий ум– «материя», деятель­ный– «форма», воспринимающий – «возможность», а деятель­ный – «действительность»,энтелехия.

Отсюдавытекает одна существенная неясность относительно посмертной судьбы души.Аристотель считает, что растительная и животная (питающая и ощущающая) душибезусловно смертны, распадаясь вместе с телом. Видимо, возникает вместе с теломи вместе с ним гибнет и воспринимающий разум. А вот творческий разум божествени потому вечен. Но означает ли это инди­видуальное бессмертие души? Если уПлатона (вспомним историю Эра!) уже пробивается мысль об индивидуальномбессмертии, то ответ Стагирита совершенно неясен. Высшая часть не можетсуществовать без низших, значит, творческий разум не может существовать безрастительного и животного начал души и без воспринимающего разума. И тем неменее мы встречаем в труде Аристотеля «О душе» следующее утверждение: «ничто немешает чтобы некоторые части души были отделимы от тела» (там же, II, 1,413a). И еще более определенно: «способность ощущения невозможна без тела, умже существует отдельно от него» (там же, III, 4, 429 b). Иначе говоря,творческий ум, будучи энтелехией в отношении воспринимающего, не есть энтелехиятела, а значит, может отдельно от тела существовать. (3)

Неразвитостьи противоречивость учения Аристотеля в твор­ческом уме послужила основой длямногочисленных толкований, но не могла обеспечить их однозначность. Лишь водном аспекте его смысл, пожалуй, ясен. Из существования вечного и божествен­ноготворческого ума Аристотель выводит само божество или божественный ум. Рассуждаяоб отношении души к ее объектам, Стагирит писал: «В душе чувственновоспринимающая и познава­тельная способности потенциально являются этимиобъекта­ми, – как чувственно познаваемыми, так и умопостигаемыми; [душа] должнабыть или этими предметами, или формами их. Но самые предметы отпадают,–ведь  камень в душе не находится, а[только] форма его. Таким образов душа пред­ставляет собою словно руку. Ведьрука есть орудие орудий, а ум–форма форм, ощущение же – форма чувственно воспри­нимаемыхкачеств» (О душе, III, 8, 431 b). Из приведенногопо­ложения следует, что творческий ум, предметом и содержанием которогоявляются формы и только формы, не только свободен и независим от реальныхпредметов, но логически первичен по отношению к ним. Он «творит» вещи, мысляих. Точно так же и божественный ум «творит» мир, мысля его. Но божество Аристо­теляне предшествует миру во времени, будучи совечным с ним; оно отделимо от миралишь в том смысле, в каком форма (грани­ца) вещи отделима от самой вещи.Вечность мира как раз и под­разумевает неотделимость бога от мира, ибо в такомслучае мир перестал бы существовать, что, по Аристотелю, невозможно.

В«физическом» смысле это означает, что бог есть «первый не — подвижныйдвигатель». Мы обязаны признать его существование, поскольку иначе получился быбесконечный регресс причинения: причина одного явления есть следствие другого,предшествующего ему, и т.д. до бесконечности. Такая бесконечность иррациональнаи недопустима, отсюда выводится первый двигатель. Он есть при­чина бытия однихвещей н небытия других, а заодно – непрерыв­ного изменения всех вещей. В немкак бы две части: движущая (неподвижная) и движимая (подвижная, совершающаякруговое движение). Можно таким образом сказать, что в первой фило­софии ифизике божество играет несколько различную роль. В первой он – форма форм,первая (формальная) причина всего сущего, во второй–первый двигатель. И здесьочевидно, что имя божества придается первому двигателю в качестве предиката: небог есть вечный двигатель, а вечный двигатель заслуживает названия бога. Вечныйдвигатель–не народное божество; он безличен и безразличен к человеку. Какскажет через 2300 лет Мартин Хайдеггер, такому богу нельзя молиться и приноситьжертвы, перед ним нельзя ни упасть на колени, ни скакать и пля­сать, как Давидперед ковчегом… В устах Хайдеггера это упрек в адрес философов, для нас –признание преимуществ философско­го мышления, даже здесь раскрывающегоисточники религии и веры в бога, а тем самым способствующего крушению религиоз­ногомировоззрения.

В то же время отметим, что в физике Аристотеля мы встречаем массуметких и основательных описаний, но объяснение исследуемых явлений явно нена высоте. Правильно требуя избегатьбесконечного регресса причин по принципу «необходимо остановиться». Аристотельостанавливается на врожденности идеального начала, энтелехии. Что же касаетсяматерии, то он не идет дальше при­знания «потенции», возможности для той илииной материи при­нять данную форму. Но и в этом случае объяснение становитсятавтологией: вещь такова потому, что она есть осуществление некоторойвозможности, или способности, потенциально тождест­венной возникающей вещи. Издесь источник преклонения перед Аристотелем свойственного философии среднихвеков. Схоластика не случайно избрала его в качестве главного философского (нетеологического!) авторитета. Поэтому и освобождение от идей­ного наследиясредневековья шло в направлении устранения не только старых физическихвоззрений, но прежде всего – способа объяснения. Объяснение через «способность»или «возможность» заменяется в новое время объяснением посредством закона, а «способности» остаются достояниемкомедийных персонажей: «опиум усыпляет, ибо он обладает усыпляющей способностью...». Так, Аристотель рассматривал движение как результат воздейст­виядвижущего и отрицал возможность движения, не поддержи­ваемого некоторой(внешней или внутренней) силой. Ученый ново­го времени формулирует законыдвижения и сразу же обнаружи­вается, что под воздействием силы осуществляется ускоренное дви­жение. Без этоговоздействия тело покоится или движется прямо­линейно и равномерно. Отсюда и топонятие инерции, от которого пошло все преобразование физики. (1)

Какпервая (метафизика), так и вторая (физика) философия Аристотеля имеет своиммировоззренческим основанием убежде­ние в господстве формы над содержанием(материей), души над телом, ума над чувствами. Перенесение этих приоритетов всферу общества составило содержание этики и политики Аристотеля.(3)

       Литература:

1.<span Times New Roman"">      

2.<span Times New Roman"">      

3.<span Times New Roman"">