Реферат: Смысл названия комедии Проблема ума и безумия АС Грибоедов Горе от ума

Смысл названия комедии. Проблема ума и безумия (А.С. Грибоедов «Горе от ума»)

Само название комедии парадоксально: «Горе от ума». Первоначально комедия носила название «Горе уму», от которого Грибоедов впоследствии отказался. В какой-то степени заглавие пьесы — «перевертыш» русской пословицы: «дуракам счастье». Но разве Чацкого окружают одни дураки? Посмотрите, так ли много глупцов в пьесе?

Вот Фамусов вспоминает своего дядю Максима Петровича:

Сурьезный взгляд, надменный нрав.

Когда же надо подслужиться,

И он сгибался вперегиб...

… А? как по-вашему? по-нашему — смышлен.

И сам Фамусов не менее «смышлен» в такого рода делах. Откровенно глуп и примитивен Скалозуб — фигура чисто фарсовая. Но и он отлично умеет устроиться: «И золотой мешок, и метит в генералы». Помните, как сам он формулирует свое жизненное кредо:

… как истинный философ я сужу:

Мне только бы досталось в генералы.

«И славно судите»,- всецело одобряет его Фамусов. Не случайно заговорил Скалозуб о «философском» взгляде на жизнь: это и есть «философия» фамусовского общества. Ведь и Фамусов понимает философию так же:

Куда как чуден создан свет!

Пофилософствуй — ум вскружится;

То бережешься, то обед:

Ешь три часа, а в три дни не сварится!

Каков полет мысли, какова глубина философских размышлений этого государственного мужа!

Когда речь заходит об истинных философах, о мятежном духе проникновения в тайны мирозданья, московский свет заявляет устами Скалозуба: «Ученостью меня не обморочишь». Более того, фамусовский мир переходит в наступление, атакует: «Ученость — вот чума», «Забрать все книги бы да сжечь». Таковы «тузы». Они не глупы, нет. Они умны — по-своему. Пьеса Грибоедова построена не на столкновении ума и глупости, это было бы слишком слабо, слишком упрощенно для высокой комедии. Она строится на конфликте различных типов ума. Великолепно формулирует эту идею Софья, сравнивая своего избранника Молчалина с Чацким:

Конечно, нет в нем этого ума,

Что гений для иных, а для иных чума,

Который скор, блестящ и скоро опротивит,

Который свет ругает наповал,

Чтоб свет о нем хоть что-нибудь сказал;

Да этакий ли ум семейство осчастливит?

Вот она, суть противопоставления: ум — «гений», «который скор, блестящ», ум критический, «который свет, ругает наповал» — и ум «для себя», способный «семейство осчастливить». Софья приняла светскую мораль, согласно которой ценен, почетен второй тип ума. Разумеется, с точки зрения фамусовского общества, критический, скорый, блестящий гений — «чума». Ум же «для семейства» приносит сплошные дивиденды: его обладатель всегда умеет «и награжденья брать, и весело пожить». Выгодный ум. Удобный. И философствовать можно на уровне обеда и добыванья чинов — не выше… А что «гений»? «Ум, алчущий познаний», стремящийся к вечному самосовершенствованью и горько страдающий от несовершенства мира, как бы открытый вовне, бичующий пороки, ищущий новые пути… Он странен и страшен обществу. Общество бежит такого гения, ощущая его органически чуждым. Общество защищается.

Сам Грибоедов считал своего героя умным: «В моей комедии двадцать пять глупцов на одного здравомыслящего человека». Отчего же Пушкин усомнился в уме Чацкого? «Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловыми...» — писал он А. Бестужеву, разбирая достоинства и недостатки «Горя от ума». Прав ли Пушкин, утверждая, что Чацкий недостаточно ясно видит, с кем говорит, кому проповедует? Прав, и мы помним, что пьеса построена на комедийном приеме «разговора глухих». Да, это слабость Чацкого, и все же это черта, ставящая его в особый ряд литературных героев — безумцев, чудаков: Гамлет, Дон Кихот, ростановский Сирано де Бержерак. Самая сущность образа Чацкого в этом: он — человек, вопреки всему, верящий, что можно разбудить в каждом — Человека. Такие герои всегда существовали в жизни и в литературе.

Чацкого ославили безумцем. Но много ли в этом клеветы, с точки зрения фамусовского общества? По каким законам оно живет? Его жизнь предельно регламентирована, это жизнь догмы и нормативов, жизнь, где «Табель о рангах» почитается за Библию; жизнь, в которой все происходит по законам, установленным раз и навсегда еще дедами и прадедами:

Спросили бы, как делали отцы?

Учились бы, на старших глядя...

Вот основная заповедь существования высшего света. Это общество, где морально то, что выгодно. Идеал его сугубо прагматический, грубо материальный: «Сто человек к услугам… Весь в орденах… Век при дворе… В чины выводит… и пенсии дает»… Не человек важен, а степень его нужности, способности услужить. Поэтому картежник, вор и доносчик Загорецкий хоть и обруган, но везде принят: ведь «мастер услужить». Здесь царят отношения не между людьми, а между чинами и титулами. Подумайте, может ли московский свет считать Чацкого здравомыслящим человеком? Ведь это значило бы, что его убеждения -разумны, нормальны. А может ли ум «для себя», ум эгоистический считать нормой ум — «гений»? Конечно, нет. Более того, общество объявляет его вне закона, Чацкий для московского света — либо «карбонарий», либо сумасшедший. И самому обществу много удобнее видеть в нем безумца: ведь тогда все обличения Чацкого — лишь плод больного воображения, ему можно даже посочувствовать:

А Чацкого мне жаль.

По-христиански так; он жалости достоин...

Чацкий-сумасшедший обществу не страшен — вот что главное, вот почему клевете Софьи так искренне, легко и быстро поверил свет! «Безумный по всему», — выносит Чацкому приговор фамусовский мир устами шута Загорецкого. И с этого момента звуконепроницаемая стена навеки встает между Чацким и окружающими: на нем отныне клеймо безумца. К нему начинают относиться снисходительно, даже проявляют внимание, как к больному, слабоумному:

Любезнейший! ты не в своей тарелке!

С дороги нужен сон. Дай пульс. Ты нездоров.

И призрак безумия встает перед самим Чацким: «И слушаю, не понимаю… растерян мыслями… чего-то ожидаю...»

И вот, наконец, произнесено главное:

… из огня тот выйдет невредим,

Кто с вами день пробыть успеет,

Подышит воздухом одним,

И в нем рассудок уцелеет.

Чацкий и фамусовское общество — несовместимы, они живут как бы в разных измерениях. Свет видит в нем сумасшедшего, почитая себя разумным, нормальным. Чацкий, же, конечно, свой мир, свои убеждения считает нормой и в окружающих видит лишь сосредоточие пороков:

… Мучителей толпа,

В любви предателей, в вражде неутомимых,

Рассказчиков неукротимых,

Нескладных умников, лукавых простаков,

Старух зловещих, стариков,

Дряхлеющих над выдумками, вздором...

Он видит не реальных людей со своими слабостями и — пусть невеликими — достоинствами. Перед ним — кунсткамера, сборище монстров. Вот почему через всю комедию проходят приемы «разговора глухих» и «кривого зеркала»: тому, кто смотрит не прямо на собеседника, а на его отражение в «кривом зеркале», другого не понять...

Список литературы

Монахова О.П., Малхазова М.В. Русская литература XIX века. Ч.1. — М.-1994.