Реферат: Биография и творчество Андрея Рублёва

Андрей Рублёв. С миниатюры XVIв.

<img src="/cache/referats/19304/image002.gif" align=«left» v:shapes="_x0000_s1032 _x0000_s1030 _x0000_s1031">Более половины тысячелетия миновало с техпор, когда в городах и монастырях Северо-Восточной Руси середины 14-го века жили работал монах-иконописец Андрей Рублёв, прославленный теперь по всему мирукак один из величайших художников России.

Никто не найдет среди многих тысяч древних рукописей,сберегаемых по большим и малым книгохранилищам России, никаких записей одетстве Рублева, поскольку их никогда не было. Источники молчат о том, чтосоставляет обязательную принадлежность биографии самого заурядного человека новоговремени — где, в каком году и в какой среде он родился. Навсегда сокрытым останетсядаже имя, данное будущему художнику при рождении, ибо Андрей его второе, монашеское,имя...

Но не все исчезает с лица земли из кажущегосяисчезнувшим. В описываемые нами времена верили, что и единое мгновениечеловеческой жизни оставляет навсегда свой след, иногда определенный, четкий,иногда почти невидимый для постороннего глаза.

И мы сейчас, отыскивая не по следам даже, апо едва примятым былинкам жизненные пути художника, не должны пренебречь исамым малым знаком, оставленным для нас временем. Тогда задача наша непокажется столь уж безнадежной — на карте прослеживаемого пути между белымипустотами пролягут линии, местами прерывистые, иногда сплошные...

Последуем и в этом случае совету старых книг:«Рассмотрите и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему...»

Вопрос о времени рождения художника с тоймерой точности, которая была при этом возможна, уже разрешен исследователями наосновании косвенных соображений. Принято считать, что Рублев родился около 1360года. Эта дата в достаточной мере согласуется со свидетельствами источников,что скончался он в 1430 году «в старости велицей». Правда, «старостьювеликой» древнерусские книжники определяли возраст и в восемьдесят и вдевяносто лет. Устанавливая дату рождения, биографы исходили из того, что незадолгодо смерти Рублев был полон сил, писал иконы и фрески, а последнее требуетособенно значительной телесной крепости. Предполагая, что зрелость, не отмеченнаяеще чертами старческой усталости и упадка, приходится не позднее чем на седьмойдесяток жизни, договорились об этой приблизительной дате. Отдельные попыткиуменьшить его возраст общего признания не получили. В последние годы наметилосьдаже мнение о возможности его рождения несколько раньше 1360 года — скажем, в1350-х годах.

Где была «земля рождения его», та земля,которая взрастила на своем лоне будущего великого художника? Все, что мы сейчасзнаем о его личной и творческой судьбе, свидетельствует — Рублев уроженецсредней полосы России, тех мест, которые мы называем теперь Подмосковьем.Здесь, и только здесь, сохранялись его произведения, и дошедшие до нас, иизвестные по древним описям. С подмосковными обителями связана его монашескаяжизнь. И наконец, в своей живописи Рублев продолжал глубинные и давние традицииименно этого края — Ростово-Суздальской Руси.

Изпоколения в поколение грамотные читали в книгах и все, взрослые и дети,ежегодно слушали чтение истории об одном человеке необыкновенной судьбы,который был благочестив, стар годами, кормился же трудом своих рук, ибо«художеством был плотник». Плотник художеством! Древний взгляд наремесло как на художество неразделим с пониманием искусства как высоко горемесла.

Монастырский обычай при пострижении даватьимя, чаще всего начинающееся па ту же букву, что и мирское, свидетельствуетнам, что при крещении нарекли Рублева, может быть, Алексеем или Александром,Афанасием или Антонием, или еще каким-нибудь уже редким именем — сто тридцатьшесть мужских имен, начинающихся па первую букву алфавита, насчитывает древнийрусский календарь — святцы.

Человек рождается на земле обжитой, в среде,которая хранит опыт, память, убеждения многих поколений. Он — плод, вырастающий,когда приходят ему времена и сроки, на древнем многовековом древе народнойжизни. Он плоть от плоти длящегося веками единства — истории своего народа. Егопредки, современники и потомки напитаны единой живительной влагой, добытой изглубин матери-земли. Одно солнце веками согревало сменявшие друг друга поколенияи несло жизнь и свет, потому что без этого света, льющегося с небесной высоты,нельзя жить могучему древу...

Зимой 1240 г. Орда захватила Киев июжно-русские земли, ещё остававшиеся свободными от монголо-татарского ига. В 1241г. На новгородские земли, которые не смогли захватить пришельцы из Азии,двинулись с запада крестоносцы. Казалось, что историческое бытие русскогонарода подходило к концу, что на этой растерзанной земле ему суждено умереть,раствориться в среде сильнейших…

Современники видели причину погибели Руси вмеждоусобных раздорах, отсутствииединства, непонимании общности в судьбах всей нашей прекрасной земли. Старая,тревожная мысль, звучавшая ещё в «Слове о полку Игореве».

Буря прошла над Русью, но «древо отцов»устояло. Согнутое, с обломанными ветвями, оно не было вырвано с корнем изродной почвы. Данницей Орды, под её управлением, но сохранилась традиционнаярусская государственность.

Наступили времена иных подвигов. Героическиймученический всплеск утих, не находя почвы для своего роста «Русь смирися».Сколько их было, безвестных судеб, людей, несших крест терпения и поругания!Чем они жили, на что надеялись? В судьбах тех, чья память не поглощеназабвением, хорошо видна удивительная стойкость. С самых первых лет игагромадная внутренняя сила проявилась в деятельности многих русских князей.Складывается особый тип национального служения — терпеливой твердости и политическойвыдержанности действий по отношению к завоевателям для блага своей земли. Обэтих «отечестволюбцах», трудившихся «про отчину свою и отечество», писали летописцы,слагались предания, повести, жития, исторические песни. Среди собирателей изащитников русской земли самой яркой звездой на небосклоне ХIII столетия сияетимя Александра Невского. В историю вошли его громкие победы над ливонцами, ноза блеском славы почти не проглядывают трагический, жертвенный облик, егоранняя смерть, предсмертные черные одежды схимника...

С наступлением иноземного ига существенноизменились, но не исчезли условия для культурной жизни страны. В незащищенных,пограничных степи киевских землях она надолго замирает. Северо-Восточная Русьоказалась в этом отношении гораздо более жизнестойкой. Есть сведения, что здесьуже через два года после Батыевой «рати» поновляли церкви. Не прервалась нитьисторической памяти народа — летописание. Все больше и больше времени проводятмитрополиты всея Руси во Владимире, пока, наконец, к самому исходу ХIIIстолетия общерусская церковная кафедра не перейдет окончательно из разоренногои подверженного опасностям Киева в северо-восточную столицу. Но и здесь культурныесилы были подорваны. Многие книжные люди, художники, зодчие, ремесленники погиблив огне нашествия или были уведены в плен. Прекратилось почти па полстолетиякаменное церковное строительство, и с ним пресеклось цветущее в домонгольскойРуси искусство настенных росписей — фрески. Культурные потери осознавались в тегоды как нечто тяжелое, требующее восполнения. В 1267 году митрополит Кирилл,первым управлявший русской церковью при ордынском иге, добился у хана особыхохранных привилегий для целого ряда «церковных людей и среди них для«церковных мастеров». Что это были за мастера, раскрывают болеепоздние источники. Речь шла о художниках, писцах книг, зодчих — «каменныхздателях и древодельных». Строительнаядеятельность второй половины ХIII века очень скромна и не способна возбудитьвоображение. Поддерживали от обветшания старые палаты и соборы, меняли покрытияи полы. Устраивали новые приделы внутри давно существовавших церквей.

Изобразительное искусство быстро утратиловысокое совершенство формы и идеально-возвышенный, эпически-монументальныйстрой образов домонгольских времен. Оно стало проще, но открытей в выражениискорби, страдания.

Эти изменения отражали новый, выстраданный висторической катастрофе опыт. В жизни народа, потерявшего свою самостоятельнуюгосударственность и величие, произошло нечто, чего никогда раньше не случалосьв его истории. Народ, который вместе со своей землей оказался в огромном чуждомгосударстве, неожиданно осознал через горе и страдание свою общность по крови ивере. И общим несчастьем, и историческим воспоми- нанием русские люди стали ещеближе друг другу… Кто не знает этого по собственному опыту — как смерть илииное горе объединяют и примиряют людей, заставляют относиться терпимей,любовней и внимательней к ближнему? Недаром же считалось, что именно встрадании особенно ясно видны те ценности, которые забываются во временаблагополучного бытия и отдельных людей, и целых поколений...

Было, однако, и другое — ужас, унижение,бесправие. Странно двоится, даже на страницах летописей, эта далекая жизнь.Иногда бедствия и жестокости заставляют сжиматься сердце. Часто кажется, чтожизнь шла своим путем, укреплялась теми ценностями, которые давали силыпережить эту народную беду как беду внешнюю, не затрагивающую суть, основународного бытия. да был страх, захвативший не одно поколение. «Когда, — послову историка В. О. Ключевского, — уже вымирали последние старики, увидевшиесвет около времени татарского разгрома Русской земли… во всех русских нервахеще до боли живо было впечатление ужаса, про изведенного этим всенароднымбедствием и постоянно подновлявшегося многократными местными нашествиями татар.Это было одно из тех народных бедствий, которые приносят не только материальное,но и нравственное разорение, надолго повергая народ в мертвенное оцепенение.Люди беспомощно опускали руки, умы теряли всякую бодрость и упругость ибезнадежно отдавались своему прискорбному положению, не находи и не ища никакоговыхода. Что еще хуже, ужасом отцов, переживших бурю, заражались дети,родившиеся после нее. Мать пугала непокойного ребенка лихим татарином, услышавэто злое слово, взрослые растерянно бросались бежать, сами не зная куда.Внешняя случайная беда грозила превратиться во внутренний хронический недуг;панический ужас одного поколения мог развиться в народную робость, в чертунационального характера...»

Старой столице Северо-Восточной Руси —Владимиру не пришлось окрепнуть и подняться настолько, чтобы стать ядром,вокруг которого началось бы собирание Руси.

Новые исторические условия способствуют ростуне когда незначительных городов — Твери и Москвы. Тверь становится вместе сокрестными городами и волостями мощным княжеством. деревянный, окруженныйнасыпными валами град в верхнем течении Волги, среди непроходимых лесов иболот, быстро богатеющий и более отдаленный от ордынских кочевий, привлекаетпостоянно население из других мест. В окрепшей Твери «проявились первыепризнаки тяги к национальной самостоятельности». Великий князь ЯрославЯрославович Тверской сделал окончившуюся неудачей по пытку установить тверскоегосподство в Новгороде и создать тем самым мощное государство на северо-западеРуси. Его сын Михаил сумел на короткое время добиться союза с растущей и быстроусиливавшейся Москвой. Но ордынцы, понимая опасность тверского влияния, ссорилирусских князей, вызывали на соперничество, «разъединяли и властвовали». В началеХ века разгорелась трагическая вражда Твери и Москвы, часто жестокая, кровавая,которая подрывала силы измученной Руси.

В 1317 году на Тверь напала объединеннаятатаро-московская рать. Тверские полки в битве у Бертенева одержали первую решительнуюпобеду. Но вскоре тверской князь Михаил был вызван в Орду и там зверски убит. В1327 году в Твери вспыхнуло народное восстание против завоевателей. Последовавшийза ним разгром города и княжества усилил роль Москвы. Тверь жила, боролась, ноподнимался город, который станет столицей Руси, ее государственным и духовнымсредоточием.

«В то время как все русские окраиныстрадали от в врагов, маленькое срединное Московское княжество оставалосьбезопасным, и со всех краев Русской земли потянулись туда бояре и простые люди.Московские князьки, братья Юрий и Иван Калита, смело, без оглядки и раздумья,пуская против врагов все доступные средства, ставя в игру все, что моглипоставить, вступили в борьбу со старшими и сильнейшими княжествами за первенство,за старшее Владимирское княжение и при содействии самой Орды отбили его у соперников…По смерти Калиты Русь долго вспоминала его княжение, когда ей впервые за столет рабства удалось вздохнуть свободно, и любила украшать память этого князяблагодарной легендой...» (В. О. Ключевекий).

Сын осторожного, домовитого Калиты звался ужеСимеоном Гордым. В княжение Калиты произошло со бытие, которое сделало Москвуцерковным центром Руси. В 1326 году сюда переехал из Владимира митрополит Петр,который перед смертью завещал похоронить себя в строящемся Успенском собореКремля. «Именно в маленькой Москве, — напишет историк, — Петр прозрел тотцентр, который объединит земли русские, покончит с междоусобицами и братоубийственнымивойнами...» По преданию, записанному древним книжником — автором жития Петра,митрополит сказал Ивану Калите: «Град сей славен будет во всех градахрусских, и святители поживут в нем… » Уже во времена Рублева эти словазвучали как сбывшееся пророчество. Московские митрополиты, особенно старшийсовременник художника — Алексей, много способствовали впоследствии объединениюРуси вокруг Москвы. Здесь вызрели и определились силы для будущего освобожденияот иноземного владычества.

Будущий великий художник родился в годы трудные,но усилия нескольких поколений русских людей во многом изменили жизнь тойэпохи, положили основание грядущим историческим переменам. Многозначительнымсвидетельством подъема народной жизни во всех областях — нравственной,культурной, государственной — стало духовное движение, которое, и это тоже неслучай но, возникло в московских «пределах».

Внимание к личности человека, к «внутреннемуделанию», серьезные культурные интересы, идеал нестяжания, суровая трудоваяжизнь делали участников этого движения учителями жизни. Высокий авторитет иуважение народа позволили многим из них стать «властителями душ» неодного поколения русских людей и внести исключительно важный вклад вобщенародное дело. Именно из этой среды выйдет и великий художник Анд рейРублев.

… В молчании истории об отдельныхчеловеческих судьбах есть своя закономерность. Мировоззрение тех времен ставилов судьбе человека слиянность и сопричастность общности несравненно вышечастного. Поэтому личное неизбежно оказывалось погруженным в общее, и вмноговековую жизнь народа, и в судьбу поколения.

Со времен крещения Руси, не прерываясь и всамые тяжкие лета ее истории, столетиями, из года в год, велось у нас по монастырям,по княжеским и епископским дворам, а иногда просто при приходских церквахлетописание. Из записей, копившихся веками, составлялись летописные своды. Причтении их происходит воскрешение из небытия живой жизни давно ушедшихпоколений, звучит их подлинный голос...

В год, принятый теперь за дату рожденияРублева, московский летописец писал о событии, которое будет иметь существенноезначение в жизни художника, так как именно «в лето 6868 (1360) прииде изКыева на Москву преосвященный митрополит Алексей». В этот же годмитрополит Алексей положил основание подмосковному Спасскому монастырю, гдеРублеву суждено будет монашествовать, писать иконы и фрески, умереть и здесь жебыть погребенным.

В 1360 году на Руси неспокойно, и этонеспокойствие происходит по случаю «замятни» беспорядков в Золотой Орде. Ханывоюют между собой за право первенства в ордынском царстве. Смена «царей»порождает княжеские смуты на Руси, ибо великокняжеский титул и с ним правовладения престольиым городом Владимиром князья Северо-Восточной Руси должныкаждый раз заново получать у недолговечных ордынских властителей. Весной тогоже года «прииде на царство Волжское некий царь с востока именем Хидырь,седе на царство и дасть княжение великое князю Дмитрию КонстянтиновичуСуздальскому… ни по отчине, ни по дедине...». Это событие предвещаетвойну суздальцев с юным московским князем Дмитрием Ивановичем, имеющим родовоеправо на великое княжение. Люди ждут бедствий и разорений, которыми всегдасопровождаются усобицы. Дважды за этот год летописец отмечает небесные явления.Ранней весной «огнены зари явишася от востока, ходяши чрез небо к западу».А перед этим, в декабре, вспоминает книжник, воспитанный на символическомтолковании разных природных явлений, был другой недобрый знак — луна соделалась«аки темною кровью покровена на чистом небе»...

Нелегкий год для рождения великого русского художникаизбрали позднейшие исследователи. Но не меньше ли скорбели бы и тревожилисьродители за судьбу беззащитного, крохотного существа, появись он на светнесколькими годами раньше? Однако и в 1350-х годах при благополучных отношенияхрусских «с добрым царем Чжанибеком» великая была «истома» от законных и самозваныхордынских «послов» и внутренних неустроений...

В 1361 году записано в летописях: «Великазамятня в Орде!». Хан убит своим сыном, который на четвертый день послеубийства «сел на царство», а на седьмой день его царствования военачальникМамай поднял мятеж и ушел едва ли не со всей Ордой за Волгу. Появился самозванецименем Кальдибек, выдававший себя за сына царя Чжанибека. В ордынских улусахначался страшный голод. Русские князья, бывшие в Орде по вызову тамошнихвластителей, ограблены и едва успели бежать на Русь. На следующий год московскомукнязю Дмитрию удалось получить Владимирское великое княжение, но, чтобывступить во Владимир, ему пришлось готовиться к войне с суздальцами.

В 1362 году в местах, где жили родителиРублева, шла подготовка к военным действиям. Московское войско подступило к Переславлю,а затем ко Владимиру. К счастью, на этот раз усобица кончилась безкровопролития — Дмитрий Константинович, не приняв боя, оста вил столицу иотошел к Суздалю.

После двухлетних тревог наступило времяотносительно спокойное, но в 1364 году разразилась страшная беда — в НижнемНовгороде, а потом в Переславле, Коломне и на Москве началась чума. «Прииде сеяказнь, — с чувством скорби повествует летопись, — и такое множество быломертвых, что не успевали живые погребать их», «был мор велик и страшен, вездебо мертвии в градах и в селах, в домах и у церквей. И туга и скорбь и плачьнеутишим, мало было живых, но вси мертвии… дворы многи пусты быша, а в иныходин остался или два, ли женеск пол, ли мужеск, или отроча мало...»

Какая сила сохранила тогда «малое отроча» —будущую славу русской культуры? Миновала ли смертная язва его родной дом, илималым ребенком пережил он смерть близких, нам уже никогда не узнать. Из летописейизвестно только, что в следующем, 1365 году в сильную засуху сгорела дотла всяМосква, за два часа «погоре весь город — без остатка», а наступившее лето1366-е отмечено еще одним великим мором — чумой «во граде Москве и во всехпределах его».

В конце IЗб0-х — начале 1379-х годов резкообострились давние враждебные отношения Московского и Тверского княжеств. Кровопролитныераспри сопровождались разорениями, пожарами городов и сел, убийствами, захватомв полон мирных жителей. Взаимные обиды были столь велики, что эта междоусобицаотмечена редкой жестокостью.

В начале зимы 1368 года в сторону московскихвладений двинулись ратью объединенные войска всех литовских князей: «Ольгердсобра силу многу и приде к Москве в силе тяжце», ибо к нему присоединилисьтверские и смоленские полки.

Перейдямосковский рубеж — границы княжества, «нача воевати порубежные места, жещи играбити, а люди сещи». За этими скупыми словами летописи открывается картинавеликих страданий беззащитного населения сел и маленьких городков — холоднаязима, ограбленные и сожженные жилища, изрубленные тела людей. Местные князья смалыми своими силами не могли остановить огромное войско, но решительновыходили на битву. Литовцы разбили на реке Тростне московский сторожевой полк,уничтожив почти все войско. Ольгерд, не встречая уже никакого сопротивления,устремился к Москве и осадил город.

После безуспешной трехдневной осады литовцы исоюзные с ними русские войска отступили от Москвы, предав огню посад и множествоподмосковных сел, пограбив монастыри и церкви. Подмосковное население или безжалостно убивалось, или уводилось в плен. Правда, из сообщений летописи можно понять,что многие жители успели разбежаться, но их имущество, дома — все погибло. Этобыло разорение, подобного которому Московское княжество, по словам летописца,не знало сорок один год, со времени последнего крупного нашествия Орды в 1327году.

Ответный поход москвичей на Тверь был неменее жесток и разорителен. Не один год длилась война двух княжеств. Временныезатишья лишь подтверждали слова древнего летописца: «Мир стоит до рати, а ратьдо мира». А поскольку «война без падших мертвых не бывает», братья по крови ивере убивали друг друга, и невозможно было вырваться из кольца взаимных обид.Но тем трагичней сознавались братоубийство и разделенность русских людей.

Жизнь открывалась перед ребенком во всейсвоей тяготе. Одной из первых, непреложных реальностей была смерть. Моровыеязвы и едва ли не ежегодные войны научили понимать, «каков есть мрак тенисмертной». Сама действительность с ее неприкрытой и неприкрашенной данностьюсмерти не могла не приводить к мысли о непрочности земного бытия, о тленноститех нитей, из которых соткана ткань жизни...

Чтобы понять тогдашнее отношение к«общедательному долгу» смерти, современному человеку нужно проделатьнекоторую мысленную «реставрацию», соотносящую жизнь и мировоззрение людей техвремен. Древние жития нередко пишут об удивительных изменениях во взглядахвзрослого человека, пережившего смерть близких и утвердившегося в мысли о тщетеземной жизни.

«Скоропадущая плоть наша, — сказано в«Изборнике», известном на Руси с ХI века, ибо сегодня еще растем, а завтрагнием», В том же сборнике, продолжая мысль о краткости земного поприща человека,книжник призывает: «Смерть поминай всегда, да та память научит тя паче всех,како жить в малом сем времени...» Сделайся с людьми кротким, голодного накорми,жаждущего напои, находящегося в темнице посети, видишь беду человеческую – посочувствуй.

С детских лет чуткая н внимательная душамальчика видела и другую сторону — человеческое добро и самоотверженность: терпениев скорбях, созидательный труд, которые противостояли хаосу и разрушению.Вставали из пепла города и села. Москва строила впервые каменные стены Кремля.Люди помогали находившимся в болезни и немощи. Кто-то воспитывал многочисленныхсирот. И как верный знак того, что дух народа, его нравственная сила не сломлены,живут и живут «не единым только хлебом», — созидались все новые иновые церкви. Летописи тех лет упоминают лишь каменные строения как наиболее заметныесооружения в деревянной тогдашней Руси. Но и эти упоминания встречаются неоднажды за год.

В 1365 году «Алексей, митрополит всеяРуси, заложи церковь камену на Москве бывшие чюдо в Хонех архангела Михаила,того же лето и кончана бысть». Церковь, ставшая впоследствии соборомкремлевского Чудова монастыря, столь известного в истории нашей страны,привлекала к себе всеобщее внимание не только красотой белокаменной постройки,иконами лучших художников.

Среди преданий, записанных под 6 сентября вдревних Прологах — книгах для каждодневного чтения, есть рассказ многовековойдавности о чуде, случившемся в Малой Азии. В местности, называемой Хони,существовала небольшая церковь, посвященная архангелу Михаилу.

В кремлевской церкви, посвященной «чуду вХонех», рано или поздно увидел Рублев большую храмовую икону с изображениемэтого предания: крылатый архангел, который ударом жезла в землю отводитнизвергающийся с горы поток, направленный врагами христиан — язычниками всторону одноглавой церкви, напоминающей тогдашние русские белокаменные храмы.

Как многозначительное событие воспринято былона Руси освящение московским митрополитом этого храма. Маленьким мальчиком могслышать Рублев разговоры взрослых о торжественном основании Чудовской церкви.Эти толки и составляли насущные, живые веяния и интересы его современников.Древние представления стано- вились способом осмысления сегодняшних и грядущихсобытий. Издавна почитался на Руси архангел Михаил как «страж града», покровительвоинства и военачальников — князей, как защитник живых и мертвых от злых,дьявольских сил. Потому именно и стояли у княжеских дворов, в кремлях Твери,Нижнего Новгорода и Москвы архангельские соборы.

Построение в сердце тогдашней Москвы, в еекрепости, где жили великий князь и московский и всея Руси митрополит, еще однойцеркви в честь архангела Михаила напоминало о том, что этот воевода небесныхвоинств выступает хранителем от насилия иноверных. Сооружение Чудовской церквивыражало надежду на его предстательство за русский народ перед лицом насилия состороны иноверцев. Из летописей видно, каким насущным уже в 1360-е годы становилосьнеприятие иноверкой власти, как власти зла, как постепенно делаются шаги длябудущего благословения на борьбу с игом иноверного народа. Осмысляя эту сторонунационального движения, тогдашние книжники не ограничиваются сведениями ослучившемся на Руси. В поле их внимания происходившее в далеких странах — наКипре, в Египте, на Синае, но волнующе близкое, ибо и там совершалось поруганиеи насилие над порабощенными христианскими на родами. Московский летописецповествует об этих жестоких гонениях.

А в тот, 1366 год на Руси узнали, чтострадающие за принадлежность к своим убеждениям и отеческим традициям христианесеверной Африки и Палестины не остались без помощи, которая пришла от Византии.Император Иоанн отправил особое посольство с обещанием крупного выкупа приусловии прекращения гонений.

Интерес к событиям в далеких странах не былчем-то случайным, издревле Русь осознавала себя и была частью того целого,которое называлось православным Востоком и охватывало огромные территории отАфрики и Палестины до северных новгородских владений, включая в себя разныенароды — греков, грузин, румын, сербов, болгар, русских. Пройдет совсем немноголет после описываемых нами событий, и обостренное переживание этого единства станетопределяющим свойством русской культуры, свойством, которое Рублеву предстоитпережить и в своем творчестве переосмыслить.

Нельзя забывать, если мы задались целью повозможности восстановить живую жизнь рублевской эпохи, о том, что перед изучающимдалекое прошлое историком открывается широчайший горизонт времен и событий. Онвидит жизнь прошедших поколений как бы с огромной высоты. Ему всего заметнейдвижения, особенно главнейшие, ибо с такой высоты «динамика» событий легчевоспринимается, чем «статика», — то, что устоялось давно и традиционно существует.Современник же изучаемой эпохи знает и меньше и больше своего историка. Онживет продолжением прошлого — настоящим, мало ведая о будущем. Мир «статики» неменее решительно лепит сознание входящего в жизнь человека, чем события,которыми встречает его современность. Традиции созидают человека по мерке иобразцу его предков, делая его не только современником своей эпохи, но иклеточкой древнего живого тела — народа с его вековыми обычаями и свычаями.

Читая летописи, трудно представить себе человекатех времен вне трагического мироощущения, напряженных, суровых переживаний.Тихий свет, ясный созерцательный покой творений Рублева — современника этихсобытий — заставляют очень серьезно задуматься о том, как непросто бываетсоотношение искусства и действительности.

Конечно, могли быть и бывали исключения, но вкультуре, где огромную роль играли предание и традиция, где одной из основныхдобродетелей и обязанностей было послушание родителям, это обобщение обладалобольшой долей вероятности. Следуя ему, мы тоже можем предположить, что личнымисвоими качествами Рублев во многом обязан отчему дому. Тихим, скромным и незлобивымчеловеком, предельно искренним в своих убеждениях, рисует «преподобного»Андрея предание. Этот же образ складывается при восприятии его произведений.Темперамент художника тих и созерцателен, отношение его к человеку мягко илюбовно. Безусловно, многое было взращено в себе Рубленым в течение всей жизни.Но основанием не могли не быть те свойства, которые вложены в него простыми русскимилюдьми — неведомой по имени матерью и неведомым отцом, которого, возможно,звали Иваном...

До наших дней дошло древнее исчислениечеловеческого возраста, когда первые три его периода считаются отрезкамивремени по семь лет. Достигши семилетнего возраста, ребенок становится наследующее семилетие отроком, потом — еще на одну седмицу годов — юношей.Отрочество — время первых трудов, обучения и все более и более сознательногоприобщения к том ценностям, которыми живет общество взрослых людей. В это жевремя обычно происходит выявление способностей человека, поворот интересов кбудущему роду занятий.

Этого отсчета на седмицы лет придерживались ив древней Руси. Правда, при попытке представить себе, как проходило отрочествоРублева, следует сделать одну существенную оговорку. Суровая жизнь тех временне допускала, чтобы детские и отроческие годы затягивались в счастливойбеззаботности. Человек взрослел много раньше, чем в более благополучные иблагоустроенные эпохи. Древнерусские летописи повествуют о совсем юных князьях,в шестнадцать лет уже мужественных в сражениях. В монастырях тех лет нередко прислушивалиськ советам опытных «старцев», коим не исполнилось и тридцати лет. Житийнаярусская литература знает свидетельства о сознательном вступления на иноческийпуть двенадцатилетних отроков. И само общенародное воззрение на жизнь учило небояться с ранних лет испытаний и тягот, не терять в суровом жизненном сражениини единого мига, ибо он может оказаться последним. Не считалось дурным и приобщениедетей к труду вместе со взрослыми. Нелегкая работа ради насущного хлеба раностановилась уделом ребенка из крестьянской и ремесленной среды. Достатокпростого человека тех времен не был велик. Разоряли междоусобные войны, частыепожары, эпидемии. А плоды нелегкого труда и дары благодатной и богатой природыв значительной своей части шли на ясак — изнурительную дань Орде. В иные годыэта дань была почти непосильной. «Того же лета, отмечал время от временилетописец, — бысть дань велика, тогда и золотом давали в Орду…»

Отрочество Рублева приходится на вторуюполовину 1360-х годов. Внешние события, пришедшиеся на те годы, легкопроследить по летописям. Остался позади «мор велик» — эпидемия 1366 года,пережита была иная, не менее великая «беда и истома» — Ольгердово нашествие намосковские пределы. Но продолжались распри Московского и Тверского княжеств. Тотверичи, то московская рать воевали грады, волости и села. Сжигались селения,людей уводили в полон...

Миновал голод 1371 года. Летописец особовыделил тогда два события. Зимой, 30 декабря, у великого князя ДмитрияИвановича и княгини его Евдокии родился сын Василий. Через три десятка летРублеву предстоит встречаться и знаться с князем Василием Дмитриевичем,работать по его заказу в дворцовой Благовещенской церкви на Москве.

Идругая в то лето москвичам радость — победа над рязанским князем Олегом.Рассказ об этом летописца исполнен иронии. Как будто книжник услышал его втолпе, на площади, из насмешливых народных толков о побежденном противнике:«Рязанцы же суровы суще человецы, свирепы и высокоумны, полоумные людищи,взгордешеся величанием...» Враги москвичей якобы не взяли даже с собой оружия,а только веревки, чтобы связывать пленных, говоря между собой: «не емлем собени щит, ни копия, ни иного которого оружия, но токмо емлем с собою едины ужища(веревки)… изымавши москвичь, было бы чем вязати, понеже суть слабы истрашливы и не крепцы...»

В этой и других записях московской летописи вте годы все более определенно начинает звучать один мотив — мысль о праведномделе Москвы, правде княжества, которое и миром и силою объединяет вокруг себяразобщенную Русь. Собственные победы москвичи объясняют не силой, а именноправдой, правотой своей задачи.

Москвичи осуждают ненужную жестокостьтверичей по отношению к разгромленному Торжку. В 1373 году тверские войска нерешаются, встретившись с московским напасть на них первыми. И воеводы князяДмитрия не берут на себя ответственность начать кровопролитие. Оба воинства,простояв друг против друга несколько дней, «вземши мир межи себе, разыдошасярозно».

Каким-то новым, свежим дуновением ещенеопределенной, но радостной надежды повеяло со страниц летописей. События однодругого знаменательней… «Того же лета Новгородцы Нижнего Новагорода побишапослов Мамаевых, а с ними убиша Татар полторы тысящи, а старейшину их именемСарайку руками яша и приведоша в Новгород с его дружиною».

Наступила осень 1374 года...

В условном исчислении рублевской жизни этопоследний год его отрочества. Третий сын, Юрий, родился у московского великогокнязя. Это имя навсегда будет связано с одной из важных загадок в творческойбиографии художника.

Самым заметным событием в Московскомкняжестве было в тот год укрепление, а в сущности, новое рождение городаСерпухова. Малый, захолустный городок на Оке, у южных границ княжества,беззащитно прозябал у самой дороги, что вела из Орды к Москве. В числе иныхмелких владений по притокам Клязьмы и в верховьях Оки Серпухов достался в уделмладшему в московском княжеском доме — Владимиру Андреевичу, двоюродному братувеликого князя Дмитрия Ивановича. Владимир Андреевич, которому едва исполнилсятогда двадцать один год, делает из Серпухова город-крепость. Со стройкой,видимо, торопятся. Время благоприятное, Орда занята своими распрями и вмосковских пределах не показывается. Ханское посольство, прибывшее в НижнийНовгород, арестовывают и содержат так, чтобы никто из послан- ных не могсообщить о происходящем на Руси. В Серпухове каменное строительство откладываютдо лучших времен. Однако укрепления строят серьезные, неприступные, «ведином дубу» — из мощных дубовых кряжей. Жителям Серпухова и тем, ктопожелает в этом городе поселиться, князь оказывает помощь и наделяет особымиправами — «живущим же ту человеком и приходящим жити подасть многу волю ильготу».

В отчину Владимира Андреевича входило ещеодно владение — небольшой городок поприщах в сорока от Москвы, при дороге, чтовела от сто

еще рефераты

Еще работы по искусству

Реферат по искусству

Васнецов Виктор Михайлович

Антонио Гауди - архитектор

29 Августа 2013