Реферат: Павел Михайлович Третьяков

ПАВЕЛМИХАЙЛОВИЧ ТРЕТЬЯКОВ

Государственная Третьяковская галерея — национальнаягалерея русской живописи, является художественным музеем мирового значения. Онабыла создана русским меценатом Павлом Михайловичем Третьяковым. Это было делокрайне непростым, но П.М.Третьяков отдал все свои силы созданию национальногомузея русского искусства, который, изначально, по его идее, стал бы достояниемнарода.

            Собирательство различного родаколлекций, в том числе и картин, было весьма распространенным в средекупечества, а в плане создания картинных галерей, Третьяков был далеко непионером. Самую первую художественную галерею основал коллекционер Свиньин, егогалерея, называвшаяся «Русским музеем», существовала с 1819 по 1839 годы, авпоследствии была продана на аукционе. Также, в 1840-1860 гг. коллекционерПрянишников из Санкт-Петербурга и коллекционеры Кокорев и Солдатенков имелибольшие коллекции картин. Но их собрания преследовали цель собирательства кактакового, в то время как собирательная деятельность П.М.Третьякова не имеларешительно ничего общего с такого рода мотивами купеческого коллекционирования,она велась иными методами и имела иную высокую цель.

            Отец и дед П.М.Третьякова быликупцами. Сам он с малых лет помогал отцу торговать в лавке, бегал по поручениям,выносил мусор и учился вести записи в торговых книгах, а после смерти отца онвел вместе с братом все торговые дела.

            В характере П.М.Третьякова — основателя галереи, сохранились некоторые черты, напоминающие о купеческихтрадициях семьи и личного опыта, но к счастью для великого дела — созданиягалереи, это были черты совершенного бескорыстия, руководства интересами Россиии русской культуры, обращенные на пользу большого культурного начинания.Третьяков привык уважать крепость данного раз слова, и делал это для того,чтобы вести дела с художниками честно и открыто, внушая им веру в солидность ипрочность предпринятого им дела — создания галереи русской живописи.

            Третьяков относился к начатому делубережно, по-хозяйски. Предприняв дело гигантского, не виданного для сил одногочеловека размаха и затратив на это миллионное состояние, Третьяков никогда непереплачивал за картины больше того, что считал нужным, и берег деньги не радиних самих, а лишь для того, чтобы иметь средства приобрести для галереи лучшиепроизведения русской живописи, и в случае необходимости, платить авторамвперед, поддерживая их, давая возможность спокойной творческой работы надкартинами.

            Павел Михайлович Третьяков избегал вбыту роскоши и излишеств для того, чтобы молча и скромно помогать нуждающимсяхудожникам, обеспечивать их вдов и сирот, достраивать и расширять галерею.

            Он стал одним из самых передовыхлюдей России с демократическими и патриотическими взглядами, с глубоким знаниеми пониманием искусства, с тонким художественным чутьем, развитым до высшейстепени. Так, в музыке существует понятие «абсолютный слух». И если есть вживописи «абсолютное зрение» в смысле безупречного художественного вкуса, то имсполна обладал П.М.Третьяков.

            П.М.Третьяков начал своюдеятельность по собиранию картин русских художников в 1856 году с приобретениякартины «Искушение», работы Николая Шильдера и и уже в 1860 г., когда ему былоеще 29 лет (!), решил, что подарит свою коллекцию городу, сделает ее народнымдостоянием. В завещательном письме 1860 г. П.М.Третьяков пишет, что капитал онзавещает «на устройство в Москве художественного музеума или общественнойкартинной галереи», и добавляет, что «желал бы оставить национальную галерею,то есть состоящую из картин русских художников». В письме к вдове художникаНестора Кукольника в 1870 г., Третьяков вновь подтверждает, что его собрание«картин русской школы и портретов русских писателей, композиторов и вообщедеятелей по художественной и ученой части» поступит в собственность города Москвы.И наконец, в письме к Стасову в 1895г. Третьяков, повторяя свое желание, «чтобынаше собрание всегда было в Москве и ей принадлежало»,- добавляет: «… а чтопользоваться собранием может весь русский народ, это само собой известно!»

            Огромная историческая заслугаТретьякова — это его непоколебимая вера в торжество русской национальной школыживописи — вера, возникшая в конце 50-х годов прошлого столетия и пронесеннаяим через всю жизнь, через все трудности и испытания. Можно с уверенностьюсказать, что в наступившем в конце 19 века триумфе русской живописи личнаязаслуга П.М.Третьякова исключительно велика и неоценима.

В письмах Третьякова сохранились свидетельства этойего горячей веры. Вот одно из них. В письме к художнику Риццони от 18 февраля1865 года он писал: «В прошедшем письме к Вам, может показаться непонятным моевыражение: «Вот тогда мы поговорили бы с неверующими» — я поясню Вам его:многие положительно не хотят верить в хорошую будущность русского искусства иуверяют, что если иногда какой художник наш напишет недурную вещь, то как-тослучайно, и что он же потом увеличит собой ряд бездарностей. Вы знаете, я иногомнения, иначе я не собирал бы коллекцию русских картин, но иногда не мог несогласиться с приводимыми фактами; и вот всякий успех, каждый шаг вперед мнеочень дороги, и очень бы был я счастлив, если бы дождался на нашей улицепраздника». И примерно через месяц, возвращаясь к той же мысли, Третьяковпишет: «Я как-то невольно верую в свою надежду: наша русская школа не последнеюбудет — было, действительно, пасмурное время, и довольно долго, но теперь туманпроясняется».

            Эта вера Третьякова не была слепымпредчувствием, она опиралась на вдумчивое наблюдение за развитием русскойживописи, на глубокое тонкое понимание формирующихся на демократической основенациональных идеалов.

            Так, еще в 1857 году П.М.Третьяковписал художнику-пейзажисту А.Г.Горавскому: «Об моем пейзаже, я Вас покорнейшепопрошу оставить его, и вместо него написать мне когда-нибудь новый. Мне ненужно ни богатой природы, ни великолепной композиции, ни эффектного освещения,никаких чудес». Вместо этого Третьяков просил изображать простую природу, пустьдаже самую невзрачную, «да чтобы в ней правда была, поэзия, а поэзия во всемможет быть, это дело художника».

            В этой записке выражен тот самыйэстетический принцип формирования галереи, возникший в результате продумыванияпутей развития русской национальной живописи, угадывания ее прогрессивныхтенденций задолго до возникновения саврасовской картины «Грачи прилетели»,пейзажей Васильева, Левитана, Серого, Остроухова и Нестерова — художников,сумевших в правдивом изображении природы России передать присущие ей поэзию иочарование.

            Интересные высказыванияП.М.Третьякова можно встретить и в переписке с Верещагиным по поводуизображения современной им русско-турецкой войны 1877-1878 годов занезависимость Болгарии от Турции, войны, в которой Россия выступила на сторонеБолгарии. Узнав от Стасова, что Верещагин собирается ехать на фронт, чтобыписать серию картин об этой войне, П.М.Третьяков пишет Стасову: «Только можетбыть в далеком будущем будет оценена жертва, принесенная русским народом».Третьяков предлагает Верещагину уплатить вперед большую сумму за его работу:«Как ни странно приобретать коллекцию, не зная содержание ее, но Верещагинтакой художник, что в этом случае на него можно положиться, тем более, чтопомещая в частные руки, он не будет связан выбором сюжетов и наверное, будетпроникнут духом принесенной народной жертвы и блестящих подвигов русских солдати некоторых отдельных личностей, благодаря которым дело наше выгорело, несмотряна неумелость руководителей и глупость и подлость многих личностей». И,переходя к картине Верещагина «Пленные», Павел Михайлович пишет, что она «однасама по себе не представляет страницы из болгарской войны, подобные сцены могутбыть и в Афганистане, да и во многих местах; я на нее смотрю как на преддвериев коллекцию».

            Это письмо вызвало восторг Стасова,который писал, что в деле русского искусства он его считает историческим.

            Иного мнения был Верещагин: «Чтокасается Вашего письма к В.В.Стасову по поводу виденной Вами моей картины, тоочевидно, что мы с Вами расходимся немного в оценке моих работ и очень много вих направлении. Передо мной, как перед художником, Война, и я Ее бью, сколько уменя есть сил; сильны ли, действительны ли мои удары — это вопрос, вопрос моеготаланта, но я бью с размаха и без пощады. Вас же, очевидно, занимает не стольковообще мировая идея войны, сколько ее частность, например в данном случае«жертвы русского народа», блестящие подвиги русских солдат и некоторыхотдельных личностей, поэтому и картина моя, Вами виденная, кажется Вамдостойной быть только «преддверием будущей коллекции». Я же эту картину считаюодною из самых существенных из всех мною сделанных и имеющих быть сделанными.Признаюсь, я немного удивляюсь, как Вы, Павел Михайлович, как мне казалось,понявший мои туркестанские работы, могли рассчитывать найти во мне и томиросозерцание и ту податливость, которые очевидно, Вам так дороги...»

            П.М.Третьяков отвечает на это: «И Выи я не за войну, а против нее. Война есть насилие и самое грубое, кто же занасилие? Но эта война исключительная, не с завоевательной целью, а сосвободительной, созданная самыми образованными нациями, имевшими полнейшуювозможность устранить ее и не сделавших это из эгоизма, из торгашества.Изображение не блестящих подвигов, в парадном смысле, имел я в виду, а жертв,принесенных и сопряженных со всеми ужасами войны. А это ли не бич войны?»

            Высказанный П.М.Третьяковым взглядна войну, требующий учитывать ее цель, замечательно опровергает пацифистскийоттенок приведенных слов Верещагина, а противопоставление блестящих подвиговрусских солдат под Плевной «глупости и подлости» руководителей царской России,показывает демократический характер убеждений Третьякова и выявляет все величиеего патриотизма, в противоположность самодержавному национализму правящейверхушки.

            Третьяков часто выступал не толькокак собиратель уже написанных картин и не только как приобретатель готовойхудожественной продукции, но и как организатор, являвшийся в определенной мересоучастником замысла художников. Третьяков был всегда в курсе дела, над чемработает и что замыслил тот или иной художник. Его переписка с Репиным,Крамским, Перовым, Ге, Верещагиным и другими, полна конкретных замечаний исоветов, показывающих, насколько тонко и профессионально понимал Третьяковживопись и как с его мнением считались крупнейшие и талантливейшие русскиехудожники.

            Из воспоминаний М.В.Нестерова: “Вовремя моего несчастного искания “живописи” мои приятели не раз говорили, что комне собирается заехать посмотреть картину П.М.Третьяков, и я боялся, что онзаедет посмотреть картину, когда вместо головы “Пустынника” он увидит стертоедочиста место. Однако этого не случилось. Павел Михайлович приехал неожиданно,но тогда, когда картина была снова в порядке и я ожил… Я хнал, что ПавелМихайлович — не любитель разговаривать. Он прямо приступает к делу, т.е. космотру картины. он попросил позволения посмотреть “Пустынника”. Смотрел долго,стоя, сидя, опять стоя. Делал односложные вопросы, такие же замечания, всегдакстати, умно, со знанием дела. Просидел около часа. Сообщил, что был у того-тои у того-то. Сказал, что хороши вещи у Левитана. Затем он неожиданно, вставая,спросил, могу ли я уступить вещь для галереи? О! Боже мой! Могу ли я сутупить?Заветной мечтой каждого молодого художника было попасть в галерею, а тем болеемоей! Ведь отец мне давно объявил, полушутя, полусерьезно, что медали и звание,которое я получил, его не убедят в том, что я “готовый художник”, так, какпокупка картины в галерею. А тут — могу ли я сутупить? Однако я степенноответил, что “могу”. Следующий вопрос — самый трудный для ответа: “Что Вы занее хотите:” — Что хочу? Ничего не хочу, кроме того, чтобы она была в галерее,рядом с Перовым, Крамским, Репиным, Суриковым, Васнецовым. Вот чего я страстнохочу… И все же, надо сказать не это, а что-то другое, серьезное… и ярешился… сказал и сам себе не поверил… Что я наделал? Счастье было такблизко, так возможно, а я безумный, назначил пятьсот рублей! Павел Михайловичне возмутился, а прехладнокровно выслушав мое решение, сказал: “Я оставляюкартину за собой”. И стал прощаться, оделся, уехал, а я остался в каком-тополубреду...”

            Организаторская роль П.М.Третьякованаглядно видна на примере создания портретов русских писателей, ученых,композиторов.

            Третьяков заказывает портретПисемского — Перову, Гончарова — Крамскому, добивается приобретения портретаГоголя работы Моллера, заказывает портрет А.Н.Островского — Перову, Шевченко — Крамскому, его же просит написать портреты Грибоедова, Фонвизина, Кольцова ихудожника Васильева, заказывает портрет Тургенева — Гуну и дважды тот жепортрет Репину; затем Перову поручает еще раз портрет Тургенева, а также портретыДостоевского, Майкова, Даля; Крамскому предлагает писать Толстого,Салтыкова-Щедрина, Некрасова, Аксакова; заказывает Репину портреты Тютчева,Пирогова, Толстого; приобретает у Ге портрет Герцена и т.д.

            С поразительной настойчивостью итерпением добивается П.М.Третьяков создания портретов великих русскихписателей, композиторов, ученых, советуясь с близко знающими их людьми иперезаказывая по нескольку раз, если портрет его не удовлетворяет сходством иликачеством живописи. Третьяков следит даже за местонахождением тех или иныхпрестарелых известных русских писателей и уговаривает художников отыскать их исоздать портреты. Так, Третьяков напоминает Репину, находящемуся за границей,что поблизости от него «живет наш известный поэт Вяземский, старик 95 лет. Туттакже надо взглянуть с патриотической стороны. Если да — то я узнаю его адрес исообщу Вам». Такое высокое понимание роли национальной русской живописи,призванной увековечить видных людей русской науки, искусства и литературы,характерно для П.М.Третьякова, полного веры в торжество не только русскойживописи, но и всей русской культуры. При этом, выбирая лиц дляпортретирования, Третьяков прежде всего выдвигает прогрессивныхписателей-реалистов, прославивших русскую литературу во всем мире.

            Если бы не настойчивость Третьяковаи не его высокое чувство ответственности перед народом, для которого необходимобыло запечатлеть силой русского искусства образы великих русских людей — мы быне имели бы и десятой доли той богатейшей коллекции портретов, которойрасполагает Третьяковская галерея. И в этом смысле огромна личная заслугаП.М.Третьякова перед русской культурой.

            Выдающееся значение Третьяковскойгалереи в развитии русской живописи не случайно совпадает с ее могучим подъемомво второй половине XIX века, обусловившим ее мировое значение и связанным сдеятельностью подвижников, с расцветом творчества таких гениев, как Репин иСуриков. Отсюда и прочная дружба Третьякова с идеологами передвижников — Крамским, Перовым и другими.

            Цель, осуществляемая Третьяковым — создание национальной художественной галереи русской живописи — была шире играндиознее, чем собирание картин одной школы или одного направления, хотя бы иболее прогрессивного. И Третьяков раздвигает рамки своей коллекции; он начинаетсобирать древнерусское искусство, начиная с XI века и портретную живописьXVIII века, продолжая в то же время внимательно следить за успехами художниковмладшего поколения и приобретая картины Серого, Нестерова, Остроухого и других,с той же третьяковской безошибочностью отбирая действительно самое художественное,что заслуживает права войти в сокровищницу национальной русской живописи.

            При такой цели собирательства,Третьякову было ясно, какую большую ответственность он берет на себя передисторией русской культуры, приобретая для галереи одни произведения и неприобретая другие, что этим самым он одни произведения приобщает к лучшему, чтосоздано русским искусством, а другие оставляет без внимания. Третьяковчувствовал колоссальную ответственность перед народом за каждое своеприобретение с точки зрения соблюдения чистоты принципа, имеющего в виду, чтособирая галерею, он становится как бы историком русской живописи, и притомисториком, который не только описывает ход событий, но и сам является активнымучастником истории. Третьяков подолгу просиживал в мастерских художников передкартинами или бродил по выставочным залам до открытия, одинокий, молчаливый,задумчивый. Он советовался с Крамским, Перовым, Репиным, взвешивал их точкизрения, ценил их советы, но принимал свое окончательное решение всегдасамостоятельно.

Когда Репин однажды сказал Третьякову, что какую-токартину тот купил зря, Павел Михайлович ответил ему: «Все, что я трачу и иногдабросаю на картину — мне постоянно кажется необходимо нужным; знаю, что мнелегко ошибиться; все что сделано — кончено, этого не поправить, но длябудущего, как примеры, мне необходимо нужно, чтобы Вы мне указали, что брошено,то есть за какие вещи. Это останется между нами… Прошу Вас, ради бога,сделайте это, мне это нужно больше, чем Вы можете предполагать». В 1855 годуП.М.Третьяков писал Репину: «Ради бога, не равняйте меня с любителями, всемидругими собирателями, приобретателями… не обижайтесь на меня за то, за чтовправе обидеться на них».

            М.В.Нестеров вспоминает, что когдана передвижных выставках зрители видели под несколькими картинами белуюкарточку с подписью: «Приобретено П.М.Третьяковым» — это значило, что русскаяживопись может гордиться появлением новых выдающихся произведений. РешениеТретьякова признавалось как аксиома — большего авторитета не было. И Третьяковвзял на свои плечи эту тяжесть моральной ответственности, как взял он и тяжестьматериальную — собрание национальной художественной галереи средствами одногочеловека.

            Поэтому М.В.Нестеров заканчиваетсвои воспоминания о П.М.Третьякове следующими словами: «кому не приходила вголову мысль о том, что не появись в свое время П.М.Третьякова, не отдайся онвсецело большой идее, не начни собирать воедино Русское Искусство, судьбы егобыли бы иные, быть может, и мы не знали бы ни «Боярыни Морозовой», ни«Крестного хода», ни всех тех больших и малых картин, кои сейчас украшаютзнаменитую Третьяковскую галерею. Тогда, в те далекие годы, это был подвиг...»

            Но несмотря на грандиозность изначимость предпринятого дела, П.М.Третьякову были присущи сдержанность инекоторая замкнутость. Даже из обширной его переписки трудно составитьисчерпывающие представления о вкусах, мнениях и взглядах. Но некоторые фактымогут показаться интересными.

            Третьяков избегал встреч только сдвумя категориями носителей власти — светской и духовной. Однажды ему сообщили,что в галерею прибудет Иоанн Кронштадский. Популярность этого священнослужителясреди верующих была огромной, многие считали его святым. В день посещениягалереи Иоанном Кронштадским, Третьяков ранним утром уехал в Кострому, на своюфабрику.

            -”Скажите, что меня экстренновызвали по делам фирмы на несколько дней”.

            Был только всего один визит высокогогостя, когда Павла Михайловича все-таки вынудили присутствовать при осмотре егоколлекции: в 1893 году галерею посетил Александр III с супругой. Ихсопровождали министры граф С.Ю.Витте, граф И.И.Воронцов-Дашков и президентАкадемии художеств, брат царя великий князь Владимир Александрович.

            В том же 1893 году, Третьяков отказалсяот дворянства, которое ему хотел даровать царь, после передачи галереи Москве.

            -”Я купцом родился, купцом и умру”,-ответил Третьяков явившемуся обрадовать его чиновнику. Единственное звание,принятое им с гордостью — Почетный гражданин города Москвы.

            И, кстати, передачу галереи городуПавел Михайлович хотел произвести как можно более тихо, без всякого шума, нежелая быть в центре общего внимания и объектом благодарности. Но ему это неудалось и он был очень недоволен.

            Кроме занятия собирательством, ПавелМихайлович Третьяков активно занимался благотворительностью.Благотворительность для него была столь же закономерна, сколь закономерным былосоздание национальной галереи.

            Третьяков состоял почетным членоОбщества любителей художеств и Музыкального общества со дня их основания,вносил солидные суммы, поддерживая все просветительские начинания. Он принималучастие во множестве благотворительных актов, всех пожертвованиях в помощьсемьям погибших солдат во время Крымской и русско-турецкой войны. СтипендииП.М.Третьякова были установлены в коммерческих училищах — Московском иАлександровском. Он никогда не отказывал в денежной помощи художникам и прочимпросителям, тщательно заботился о денежных делах живописцев, которые без страхавверяли ему свои сбережения. Павел Михайлович многократно ссужал деньги своемудоброму советнику и консультанту И.Н.Крамскому, помогал бескорыстноВ.Г.Худякову, К.А.Трутовскому, М.К.Клодту и многим другим. Братьями — Павлом иСергеем Третьяковыми — было основано в Москве Арнольдо-Третьяковское училищедля глухонемых. Попечительство над училищем, начавшееся в 60-е годы,продолжалось в течение всей жизни П.М.Третьякова и после его смерти. В своемзавещании Павел Михайлович предусмотрел огромные капиталы для училищаглухонемых. Для воспитанников училища Третьяков купил большой каменный дом ссадом. Там жили 150 мальчиков и девочек. Здесь они воспитывались до 16-ти лет ивыходили в жизнь, получив профессию. в училище. Он подбирал лучшихпреподавателей, знакомился с методикой обучения, следил, чтобы воспитанниковхорошо кормили и одевали. В каждый приезд в училище он обходил классы имастерские в часы занятий, всегда присутствовал на экзаменах.

            После смерти Павла МихайловичаТретьякова в 1898 году, галерея, по его завещанию, отошла в собственностьгорода Москвы. В 1918 году, после Октябрьской революции, по подписанномуВ.И.Лениным декрету о национализации галереи, она стала называться ГосударственнойТретьяковской галереей.

            В период советской властиТретьяковская галерея пополнила свое собрание не только картинами художников18-19 веков из собраний других коллекционеров, но и произведениями художниковсоветского периода, такими как: Кузьма Петров-Водкин, Юрий Пименов, СеменЧуйков, Аркадий Пластов, Александр Дейнека, творческий союз Кукрыниксы и многиедругие.

            Обращаясь к ситуации современнойРоссии, трудно представить себе человека, который мог бы заняться чем-топодобным. И дело даже не в том, что это, как скажут многие, “не очень-то инужно”, а в том, что сейчас просто другое время, другие проблемы, другиезадачи, которые необходимо решать. Хотя и это утверждение не бесспорно.

            В плане культурного наследия,научно-технический прогресс с каждым днем открывает нам  все новые и новые формы и результатыдеятельности человека в сфере культуры и искусства. И нам, в наше время,необходимо заботится о них, сохранять и приумножать их, в то же время незабывая о прошлом, чтобы оставить своим потомкам наше видение мира, нашу жизнь,как это сделал поистине великий человек — Павел Михайлович Третьяков.

СПИСОКЛИТЕРАТУРЫ:

ПавелМихайлович Третьяков.     А.П.Боткина,Москва, 1951 год.

The Tretyakov Gallery.  Leningrad, 1974.

СоветскийЭнциклопедический словарь.  1987 год.

Золотойвек русского меценатства.     А.А.Аронов,Москва, 1995 год.

Copyright by Vladimir Kostitsyn,  1996.

еще рефераты
Еще работы по исторической личности