Реферат: Роль М. В. Ломоносова в развитии медицины и фармации

Санкт-ПетербургскаяХимико-Фармацевтическая академия

ФармацевтическийФакультет

Кафедра Организации иЭкономики Фармации

на тему:

Роль М. В. Ломоносова вразвитии

медицины и фармации.

Выполнил:Тхоломео,студент III курса, 397гр.

Проверил:

Санкт-Петербург.

2002 г.

План:

1)<span Times New Roman"">     

2)<span Times New Roman"">     

3)<span Times New Roman"">     

4)<span Times New Roman"">     

Вступительное слово.

Среди славных имён прошлого русской наукиесть одно особенно нам близкоеи дорогое– имя Михаила Васильевича Ломоносова. Михаил Васильевич Ломоносов– не просто один из замечательных представителейрусской культуры. Ещё при жизни М. В. Ломоносоваобраз его засиял для русских совре­менников светом осуществившейся надежды насилу национального ге­ния. Дела его впервые решительным образом опроверглимнение заез­жих иностранцев и отечественных скептиков о неохоте и даже неспо­собностирусских к науке. М. В. Ло­моносов стал живым воплощением русской науки икультуры с её разнообразием и особенностями, с ее богатством и широтой. Он былестествоиспытателем,    философом, поэтом, основоположником русскоголитературного языка, историком, географом, политическим деятелем. Всем своимсамобытным энциклопе­дизмом, простиравшимся от поэзии и изобразительногоискусства до великих физико-химических открытий, М.В. Ломоносов, как никто другой, доказывал единство всехпроявлений человеческого духа, искусства и науки, абстрактной мысли иконкретной техники. “Архангельский мужик”, пришедший из деревенской глуши,навсегдаустранил предрассудок о том, чтоесли и можно искать науку и искусство на Руси, то лишь в “высших” классахобщества.

М. В. Ломоносов об организации медицинского дела и
о подготовке врачей в России.

Широ­кий ум М.В. Ломоносова охватывал почти все стороны государственного строя России, и всвоих раздумьях об улучшении об­щественного устройства родины М. В. Ломоносовне­избежно сталкивался и с вопросами организации ме­дицинской помощи населению.

Он касалсявопроса о недостатке медикаментов и аптек и в письме к И. И. Шувалову указывал,что «тре­буется по всем городам довольное число аптек», тог­да как «у насаптеками так скудно, что не токмо в каж­дом городе, но и в знатных великихгородах поныне не устроены…» (VI, 396 – 397, 389). Он настаивал на раз­витииотечественного лекарственного растениеводства и вменял в обязанность профессоруботаники в Академии наук разводить ботанический сад и «стараться о познанииздешних медицинских трав для удоволь­ствия здешних аптек домашними   материалами...» (X, 147).

М. В.Ломоносов заботился о создании (выражаясь современным языком) медицинскойэкспертизы и пот­ребность в такой экспертизе выдвигал как один из аргументов впользу создания медицинского факультета при Академическом университете, накоторый он и предлагал возложить эту функцию.

Он писал, чтов этом университете должны быть факультеты юридический и медицинский, «чтобы втрудных судебных, медицинских и других делах можно было в другие команды изакадемии требовать по фа­культетам мнения» (X, 21).

М. В.Ломоносов считал, что медицинская помощь населению, в первую очередь сельскому,является од­ной из непременных сторон государственного устройст­ва и поэтому,намечая план учреждения государствен­ной коллегии земского или сельскогодомостройства, в числе советников этой коллегии называл врача и в кругобязанностей коллегии включал «сношения с академиею и с медицинскимфакультетом» (VI, 411 – 4.12).

Он понимал,что обеспечение страны медицинской помощью –  это основное средство в борьбесо знахар­ством и шарлатанством, которым следует противопоставить лечение поправилам медицинской науки. В письме И. И. Шувалову М. В. Ломоносов писал:«… По большей мере простые безграмотные мужики и ба­бы лечат наугад, соединяячасто натуральные способы, сколько смыслят, с вороженьем и шептаниями, и тем нетолько не придают никакой силы своим лекарствам, но еще в людях укрепляютсуеверие, больных приводят в страх унылыми видами и умножают болезнь, прибли­жаяих скорее к смерти. Правда, много есть из них, кои действительно знают лечитьнекоторые болезни, а особ­ливо внешние, как коновалы и костоправы, так что иног­даи ученых хирургов в некоторых случаях превосходят, однако все лучше учредить поправилам, медицинскую науку составляющим. К сему требуется по всем горо­дамдовольное число докторов, лекарей и аптек, удовольствованных лекарствами, хотяб только по нашему кли­мату пристойными, чего не токмо нет и сотой доли, но ивойско российское весьма не довольно снабжено ме­диками, так что лекари неуспевают перевязывать и раненых, не токмо, чтобы всякого осмотреть, выспроситьобстоятельства, дать лекарства и тем страждущих успокоить. Он такогонепризрения многие, коим бы ожить, умирают» (VI, 396 – 397).

Россия в товремя действительно испытывала острую нужду во врачах. Количество врачей былосовершенно недостаточно. Обучение медицине проводилось в несколькихгоспитальных школах, но число русских врачей было очень небольшим. Приглашениеврачей из-за границы обходилось слишком дорого и поэтому не могло иметьширокого распространения.

Подготовкаврачей путем прикрепления русских юно­шей к иностранным врачам с требованиемучить их «с великим прилежанием, ничего не тая», – шла также очень медленно ине обеспечивала страну нужным количеством врачей.

Хотя указ1737г предписывал, чтобы в больших городах – Пскове, Новгороде, Твери,Ярославле и др. –  было по лекарю1,и по сведениям Главного магистрата, в 60-х годах XVIII века лекари находилисьуже «почти во всех губернских и провинциальных городах»2, этисведения были явно преувеличены.

Недаромнаказы, данные депутатам комиссии о со­чинении проекта нового уложения (1767),пестрят жа­лобами на отсутствие врачей в провинции. Городское, а тем болеесельское население было почти лишено медицинской помощи.

М. В.Ломоносов прекрасно знал это и для искоре­нения подобного нетерпимого положениярекомендовал ряд мер. Прежде всего – расширить практиковавшиеся до того способыподготовки медиков: посылку в ино­странные университеты и индивидуальноеученичество у иностранных лекарей.

Недостатка во врачах,  – писал он,  –  «ничем не мож­но скорее наполнить, как дляизучения докторства пос­лать довольное число российских студентов в иностран­ныеуниверситеты… Медицинской канцелярии подтвер­дить накрепко, чтобы как ваптеках, так и при лекарях было довольное число учеников российских, коих быони в определенное время своему искусству обучали и сенату представляли» (VI,397).

Последниеслова указывают на то, что М. В. Ломо­носов считал необходимым установитьконтроль за деятельностью иностранных врачей, привлекавшихся к обучению русскихюношей. В этом лишний раз сказа­лась его мудрость государственного человека. М.В. Ло­моносов не мог не видеть, что приглашенные в Россию иностранцы, щедрооплачивавшиеся и пользовавшиеся рядом привилегий, часто не оправдываливозлагавших­ся на них надежд. Если они, да и то не все, с грехом пополамвыполняли свои прямые профессиональные обязанности, то от передачи своихзнаний, от подготов­ки себе смены из русских учеников они всячески укло­нялись.Лишь некоторые из них, например Н. Бидлоо, честно и охотно обучали русскихучеников госпитальных школ. Большинство же не только не содействовало по­явлениюрусских лекарей, но открыто ему препятство­вало. Они были настолькобеззастенчивы, что это не могло остаться незамеченным.

Нужны былирусские врачи, подготовленные в рус­ских учебных заведениях. М. В. Ломоносовсчитал, что стране нужны не только узкие специалисты-лекари, но идипломированные врачи, об­леченные почетным званием доктора медицины. Поэто­мунаряду с требованием усилить существовавшую подготовку врачей, он настойчиводобивался создания нового источника их подготовки – уни­верситета с медицинским

<img src="/cache/referats/11893/image001.gif" v:shapes="_x0000_s1037">

1Полное собрание законовРоссийской империи. Т. X, № 7245.

2Сборники Русскогоисторического общества. Т. 43, стр. 244.

факультетом.

ПриПетербургской академии наук существовал университет, основанный еще в 1725 г.Но он влачил жалкое существование, и до того, как был передан в ведение М. В.Ломоносова (1758), дал стране лишь не­значительное число специалистов. В одномиз своих обличительных документов, направленных против «не­приятелей наукроссийских», М. В. Ломоносов ставил им в особую вину малое число студентов вАкадемиче­ском университете. «А сие, коль надобно в России, по­казывает великийнедостаток природных докторов, ап­текарей и лекарей, механиков, юристов, ученыхметал­лургов, садовников и других...» (X, 314).

Показательно,что в перечне необходимых стране специалистов М. В. Ломоносов называл в первуюоче­редь представителей медицины. Не удивительно в связи с этим, что он считалмедицинский факультет обяза­тельной составной частью университета. Еще в 1748г., когда было запрошено его мнение об университетском регламенте, (речь шла обуниверсите­те при Академии наук), М. В. Ломоносов ответил: «Ду­маю, что вуниверситете неотменно должно быть трем факультетам – юридическому,медицинскому и

философскому (богословскийоставляю синодальным учили­щам)» (X, 460).

Такую жеструктуру спустя несколько лет (1754) предложил М. В. Ломоносов и длямосковского универ­ситета (X, 508 – 514). Он твердо придерживался мнения оцелесообразности именно этой структуры университе­та и, составляя в 1755 г.«Всенижайшее мнение об ис­правлении Санкт-Петербургской императорской акаде­миинаук», писал: «В Европейских государствах уни­верситеты разделяются на 4факультета: на богослов­ский, юридический, медицинский, философский. Здесь,хотя богословский оставляется святейшему синоду, од­нако прочих трех порядочноеучреждение необходимо нужно: для обучения студентов прав вообще, для умноженияв России российских докторов и хирургов, которых очень мало, для приумноженияпрочих уче­ных… .» (X, 21).

В 1764г. в «Предположениях об устройстве и уста­ве Петербургской академии», говоря о«единокровном брате» Академии наук – Петербургском университете, М. В.Ломоносов снова подчеркнул, что в нем «для сох­ранения людского здоровья и дляпопечения о нем нуж­но основать факультет медицинский» (X, 123).

Во всех этихдокументах настойчиво звучит забота об увеличении числа отечественных врачей, оподготов­ке их через университеты.

Академическийуниверситет М. В. Ломоносов так и не успел преобразовать по своему намерению. Москов­скийже университет был создан по плану М. В. Ломоносова и состоял из трехфакультетов, в том числе медицинского. Что касается структуры медицинскогофакультета, то, по мнению М. В. Ломоносова, этот факультет должен был состоятьиз трех профессоров. Такое мнение он высказывал неоднократно, но вопрос оспециальности этих профессоров решал по-разному.

В проектеМосковского университета он намечал следующий состав медицинского факультета:

1)<span Times New Roman"">                      

2)<span Times New Roman"">                      

3)<span Times New Roman"">                      

В проектеАкадемического университета  (1765) М. В.Ломоносов заменил профессора натуральной исто­рии профессором ботаники. По егословам, на медицинском факультете должно быть:

1)<span Times New Roman"">                      

2)<span Times New Roman"">                      

3)<span Times New Roman"">                      

 В проекте 1764 г. М. В. Ломоносов выделилпрактическую медицину как специальный пред­мет: «На медицинском факультетедолжны читаться:

1)<span Times New Roman"">                      

2)<span Times New Roman"">                      

3)<span Times New Roman"">                      

4)<span Times New Roman"">                      

Академическийуниверситет, однако, так и не полу­чил надлежащего развития. Лекции в немчитались нерегулярно и не систематически. Из медицинских пред­метов прибдительном надзоре самого М. В. Ломоно­сова читалась только анатомия.

1762 г. «Учитьбудет анатомии, начиная от остеоло­гии. По окончании оныя показывать будет вудобное время и прочие той науки части по обыкновению дру­гих университетов посредам и субботам пополудни в 4-м часу».

Для лекций А.П. Протасова по анатомии М. В. Ло­моносов приказал «отвесть на Бокове двореудобный по­кой, какой г. адъюнктом Протасовым за способный приз­нан будет» (IX,571).

Регламент Московского университета полностью от­вечалпроекту М. В. Ломоносова. Его медицинский фа­культет должен был состоять изпрофессоров химии, натуральной истории и анатомии, причем обязанности ихформулировались в регламенте следующим образом:

«1. Доктор ипрофессор химии должен обучать химии физической особливо и аптекарской.

2.Доктор-профес­сор натуральной истории должен на лекциях по­казывать разные родыминералов, трав и животных.

3. Доктор ипрофессор анатомии обучать должен и практически показывать строение телачеловеческого на анатомическом театре и приучать студентов к медицин­скойпрактике»1.

М. В.Ломоносову не пришлось увидеть полностью осуществленным свой план Московскогоуниверситета. На медицинском факультете до 1759 г. не было ни одно­гопрофессора, в 1759 г. весь факультет олицетворял один профессор Керстенс,читавший минералогию. В 1764 г. к нему присоединился профессор Эразмус,читавший анатомию и акушерство. Лишь с 1765 г., с появлением в Москве проф. С.Г. Зыбелина, начав­шего читать «все части медицины теоретической», т. е.физиологию, диететику, патологию и общую терапию, а через несколько лет анатомию,хирургию и химию, медицинский факультет стал отвечать своему назна­чению ивыполнил предначертания своего великого соз­дателя.

Стремясь к увеличению числа врачей, М. В. Ломо­носовтребовал открыть доступ в науку разночинцам. Он прекрасно понимал, чтодворянские дети стремятся к чинам и знатности – к тому, чего врачебная и науч­наядеятельность в то время не давала.

Представителиже народа, нарождающейся разно­чинной интеллигенции, такие, как он сам и егоближай­шие помощники и ученики – С. П. Крашенинников, А. П. Протасов, Н. Н.Поповский, бескорыстно тянулись к знанию. Однако регламент академии ставилперед ними непреодолимые препятствия. М. В. Ломоносов горячо восставал противэтих ограничений, фактически отдававших русскую науку на откуп иностранцам.

«Во всехевропейских государствах, – писал он – позволено в академиях обучаться на своем коште, а иногда и на жалованьевсякого звания людям, не выключая посадских и крестьянских детей, хотя там ужеи великое множество ученых людей. А у нас в Рос­сии при самом наук начинанииуже сей источник регла­ментом по 24 пункту1 заперт, где положенных вподуш­ный оклад в университете принимать запрещается. Буд­то бы сорок алтынтоль великая и казне тяжелая была сумма, которой жаль потерять на приобретениеученого природного россиянина, и лучше выписывать!» (X, 19).

Он предлагалоткрыть доступ в университет для лиц податного сословия, хотя бы для тех,которые могут учиться «на своем коште».

Заботясь оподготовке через университет русских врачей, пытаясь, таким образом, хотьотносительно удов­летворить потребность страны в лечебной помощи, М. В.

<img src="/cache/referats/11893/image002.gif" v:shapes="_x0000_s1038">

1Полное собрание законовРоссийской империи. Т. 14, № 10346.

Ломоносов этимне ограничивался. Его не удов­летворяло положение, при котором медицинскаянаука только практически применялась бы в стране. Он стре­мился к тому, чтобыона и развивалась в России.

Всю своюжизнь, борясь «за общую пользу, а особ­ливо за утверждение наук в отечестве»,М. В. Ломоно­сов настойчиво добивался того, чтобы Россия имела не тольковрачей, но и врачей-ученых, докторов и про­фессоров медицины.

«Честьроссийского народа требует,  –  утверждал он, –  чтоб показать способность иостроту его в науках и что наше отечество может пользоваться собственнымисвоими сынами не токмо в военной храбрости и в других важных делах, но и врассуждении высоких знаний» (X, 141 – 142). Он взывал к русским юношам:

«Дерзайте нынеободренны

Раченьем вашимпоказать,

Что можетсобственных Платонов

И быстрыхразумов Невтонов

Российскаяземля рождать».

Он горячообвинял немецких заправил академии –  Тауберта и Шумахера – в том,что они ставили препят­ствия к появлению русских профессоров и адъюнктов избоязни утратить монополию в науке. «Шумахеру, –  писал М. В. Ломоносов в 1759 г.– было опасно проис­хождение в науках и произвождение в профессоры при­родныхроссиян, от которых он уменьшения своей силы больше опасался» (X, 46).

М. В.Ломоносов не только негодовал против этого безобразного положения, но иприлагал все усилия к тому, чтобы подготовить отечественных ученых медиков.Показательны в этом смысле его заботы об обучении медицине академическогостудента Г. Шпынева.

М. В.Ломоносова возмущали препятствия, которые ставились на пути молодежи к науке.Так, среди обсто­ятельств, характеризующих плачевное состояние акаде­мии, М. В.Ломоносов упомянул (1758), что адъюнкт по анатомии М. Клейнфельд «по большейчасти перево­дил Бургаву при больных и в науке своей анатомиче­ской далеепростираться не имел времени» (X, 41).

М. В.Ломоносов прекрасно понимал, что широкая подготовка русских ученых возможна неза границей, а только в России. Поэтому он настаивал на том, чтобы Академиинаук и ее университету было присвоено право «инаугурации», т. е. возведения вученые сте­пени.

М. В.Ломоносов настойчиво хлопотал о предостав­лении Петербургскому университетуэтой привилегии. Он собственноручно составил проект привилегии Ака­демии паук,который собирался вручить императрице на подпись. В этом проекте говорилось:«Дозволяем и повелеваем нашей академии и университету произво­дить нашим именеми указом всех достойных студентов в ученые градусы по примеру европейскому, тоесть в юридическом и медицинском факультете в лиценциаты и в докторы, а вфилософском –  в магистры и в докторы...»(X, 162 – 163).

Характерно дляМ. В. Ломоносова, что он и здесь остался верен своему стремлению кдемократизации науки и ввел в свой проект следующее отличие («такую отмену») отиностранных правил: «не брать за произвождение в казну нашу ни малейшия платы».

Недоброхотырусской науки и русских ученых, вро­де Тауберта, всеми силами препятствовалиосуществле­нию требований М. В, Ломоносова, доказывали их безполезность.Тауберт, например, утверждал, что России не нужны ученые, что докторы,получившие это звание в России, не будут признаны в Европе и т. д.

М. В. Ломоносов,однако, продолжал настаивать, убеждать, хлопотать.

Желание егобыло уже близко к осуществлению. Елизавета, видимо, обещала «даровать»Петербургской академии и ее университету вполне заслуженное ими право. Вовсяком случае в 1760 г. М. В. Ломоносов под­готовил «Слово благодарственное»Елизавете «на тор­жественной инаугурации Санкт-Петербургского универ­ситета».Черновик плана этого «Слова» сохранился. В своем выступлении М. В. Ломоносовсобирался снова полемизировать с Таубертом и его присными, доказы­вающиминикчемность создания русских ученых.

М. В.Ломоносов хотел указать конкретно потреб­ность России в ученых, перечислить теотрасли народ­ной жизни, которые ждут ученых людей:

«1. Сибирьпространна.

2. Горныедела.

3. Фабрики.

4. Ходсевером.

5. Сохранениенарода.

6.Архитектура.

7. Правосу­дие.

8. Исправлениенравов.

9. Купечествои сообщение со ориентом.

10. Единствочистыя  (дружба) веры.

11.Земледельство, предзнание погод.

12. Военноедело. И так безрассудно и тщетно от некоторых речи произ­носились: куда сучеными людьми деваться?» (VIII, 683).

Показательно,что и здесь сохранение народа указа­но на одном из первых мест.

М. В.Ломоносов надеялся, что, добившись права присвоения ученой степени дляАкадемического универ­ситета, он сможет в дальнейшем распространить его и надругие университеты, в частности Московский.

Хлопоча оприсвоении Академическому универси­тету права инаугурации, первым кандидатомдля возве­дения в ученую степень М. В. Ломоносов, вопреки проис­кам Тауберта,выдвигал своего талантливого ученика – анатома А. П. Протасова, будущего профессора и акаде­мика, а тогдаадъюнкта Академии наук. Он послал А. П. Протасову в Голландию «ордер», «чтобы,не ставясь там в докторы, ехал в Санкт-Петербург для поставления при инаугурации»(X, 298).

Долгожданный день инаугурации, однако, все откла­дывалсяи откладывался. Лишь в феврале 1761 г. при­вилегия Академического университетабыла утвержде­на канцлером М. И. Воронцовым. Осталось еще полу­чить подписьимператрицы. М. В. Ломоносов неоднократно лично ездил к Елизавете в Петергофпросить о подписании привилегии, но тщетно. В декабре 1761 г. Елизавета умерла,так и не подписав привилегии. Инаугурация университета не состоялась. Речь М.В. Ломоно­сова не была произнесена.

Немецкие заправилыакадемии, воспользовавшись происшедшей  заминкой,   отправили   вызванного М. В. Ломоносовым из-за границыА. П. Протасова обратно в Голландию и, даже когда он вернулся оттуда док­тороммедицины, его долго не назначали профессором.

Право возводитьв ученую степень доктора медици­ны и 1764 г. было присвоено Екатериной IIновосозданному высшему органу медицинского управления в России 11 Медицинскойколлегии.

ОднакоМедицинская коллегия, в которой долгое время влиятельное большинство составлялииностранцы, не стремилась осуществлять свое право и в течение нескольких летникому звания доктора медицины не при­своила. Лишь в 1768 г., преодолевсопротивление Ме­дицинской коллегии, добился от нее этого звания талантливыйрусский врач (финн по происхождению) Г. Орреус.

Остальныерусские врачи, желавшие получить зва­ние доктора медицины, по-прежнемуобращались за ним в иностранные университеты.

Правовозводить в степень доктора медицины было присвоено Московскому университетулишь в 1791 г. Впервые он использовал это право в 1794 г. Таким образом, мечтаМ. В. Ломоносова осуществилась лишь 35 лет спустя.

Заботясь обувеличении числа врачей, М. В. Ломоносов, тем не менее, сознавал, что силамиодних врачей не может быть осуществлено оказание медицинской помо­щи населению.Возникала настоятельная необходимость в подготовке других медицинскихработников, в особен­ности  –  акушерок.

Анализируяпричины медленного прироста населе­ния, М. В. Ломоносов, как уже указывалось,справед­ливо видел одну из существенных причин этого в гибе­ли детей прирождении, происходящей от неумения по­вивальных бабок.

Трезвооценивая возможности России в 60-х годах XVIII столетия, М. В. Ломоносовпонимал, что обучение врачей и повивальных бабок еще очень нескоро удовле­творитогромную потребность в медицинской помощи. Поэтому он считал необходимымвооружить все населе­ние, во всяком случае, грамотное, элементарными зна­ниямио лечении болезней, в первую очередь детских, и о простейших лекарственныхсредствах. С этой целью он рекомендовал «положив за основание великого меди­каГофмана и присовокупив из других лучшее, соеди­нить с вышеописанною книжкою оповивальном искус­стве… В обеих совокупленных сих искусствах в одну книжкунаблюдать то, чтобы способы и лекарства по большей части не трудно было сыскатьвезде в России… Оную книжку, напечатав в довольном множестве, рас­продать вовсе государство по всем церквам, чтобы свя­щенники и грамотные люди, читая,могли сами знать и других наставлением пользовать» (VI, 389 – 390).

Эта мысль былаподхвачена впоследствии демокра­тически настроенными врачами-разночинцами XVIIIве­ка. Она звучит в сочинениях И. И. Лепехина, Д. С. Самойловнча и др.

Будучи горячимпоборником естественнонаучной пропаганды, в широком смысле слова, популяризациинауки, превращения ее в общенародное достояние, М. В. Ломоносов был одним изосновоположников сани­тарного просвещения в России.

Здесь следуетстановиться еще на одном мо­менте.

Борясь сневежеством и суевериями, с «вороженьем и шептаниями», М. В. Ломоносов вместе стем высоко ценил народную мудрость. Он знал и понимал, что во многих народныхприемах врачевания кроется рацио­нальное зерно, что многие обычаи такназываемой на­родной медицины являются плодом многовековых на­блюдений,коллективного опыта. Он твердо верил в то, что нужно не только учить народ, нои учиться у народа. Рекомендуя составить популярное руководство по акушерству,М. В. Ломоносов советовал не ограничи­ваться в качестве ее источников «хорошимикнижками о повивальном искусстве», К ним «необходимо должно присовокупитьдобрые приемы российских повивальных искусных бабок; для сего, созвав выборных,долговре­менным искусством дело знающих, спросить каждую особливо и всех вообщеи, что за благо принято будет, внести в оную книжицу» (VI, 389).

Иначе говоря,ни больше, ни меньше, как созвать «съезд» народных повитух, расспрашивать их иу них учиться!

М. В.Ломоносов предлагал учиться у народа не только приемам повивания, но и способамлечения бо­лезнен.

Предлагаясоставить на основе сочинений ученых врачей книгу о лечении детских болезней,М. В. Ломо­носов и здесь напоминает: «Притом не позабыть, что наши бабки илекари с пользою вообще употребляют» (VI, 389).

В 1761 г. обэтом мог говорить только М. В. Ломоно­сов, твердо верящий в мудрость итворческие силы сво­его народа.

М.В. Ломоносов и учение об этиологии.

Во многихпроизведениях М. В. Ломоносова нашли отражение его мысли о болезнях и ихпричинах. Здесь нужно отметить, прежде всего, что если в медицине того временибыли широко распространены идеалистические представления о природе болезней, отом, что болезни  –  результат побуждения души, то М. В. Ломоносовбез­оговорочно занял другую позицию. Следуя распростра­ненным взглядам своейэпохи, непосредственную причи­ну болезни М. В. Ломоносов видел в «повреждении»со­ков организма, «жидких материй к содержанию жизни человеческой нужных,обращающихся в теле нашем» (II, 357). Причину же этого «повреждения» он искалне в мистических «движениях души», а в конкретных явлениях внешней среды.

Ошибаясь вчастностях, он был всегда прав в основ­ном – в признании материальной причиныболезней.

Уже в 1741 г.на вопрос «Что за подлинные начала и причины всех болезней признать надлежит?»ответ был сформулирован следующим образом: «Первейшая причина есть воздух. Ибоискусство показывает довольно, что при влажной к дождю склонной и туманнойпогоде тело тяжело и дряхло бывает, от безмерно студеной нервы очень вредятся;и иные сим подобные неспособства случаются. Потом едение и питие, котороенемочи причиною быть может, ежели кто оного чрез меру при­мет… Ещепринадлежат к причинам болез­ней и пристрастия души нашей: понеже довольноизвест­но, что за вред нечаянное испуганье, гнев, печаль, боязнь и любовьнашему телу навести могут»1.

Каквидим, среди причин болезней упомянута и «ду­ша», но в совершенно ином смысле:в смысле связи ду­шевной деятельности (нервной деятельности – сказали бы мысейчас) с деятельностью всего организма. Здесь видно, что М. В. Ломоносовявляется, по сути, также и родоначальником невропатологии и психопатологии.

Чтокасается роли воздуха в происхождении болез­ней, то ее М. В. Ломоносов касалсянеоднократно. Очень большое значение придавал он температуре воздуха. Выше былоприведено его указание на роль чрезмерной стужи, от которой «вредятся» нервы.Значительно боль­шее значение для возникновения болезней, по М. В. Ломоносову,имеет зной.

Зной, по егомнению, расслабляет человека, а главное, способствует гниению воды и пи­щевыхпродуктов и появлению эпидемических болезней.

Холод же,особенно для привычных к нему русские людей, оказывается более полезным, таккак он предот­вращает возникающие в знойном климате опасности. Именно в этом М.В. Ломоносов видел преимущество прохода в Индию с севера, предназначающееоткрытие пути в Индию русским мореплавателям. При путешест­вии северным путемможно избежать опасностей тропи­ческого климата. В этом случае «не опаснадолговремен­ная тишина с великими жарами, от чего бы члены чело­веческие пришлив неудобную к понесению трудов сла­бость, ни согнитие воды и съестных припасови рожде­ние в них червей, ниже моровая язва и бешенство в лю­дях. Все сиестужею, которой так опасаемся, отвращено будет. Самое сие больше страшное,нежели вредное препятствие, которое нашим северным россиянам не так пагубно,превратится в помощь» (VI, 424 – 425).

Помимотемпературы воздуха, решающую роль в происхождении болезней, в частностиэпидемических, М. В. Ломоносов придавал другим метеорологическим явлениям – впервую очередь прекращению солнечной радиации, т. е. затмениям солнца.

По мнению М.В. Ломоносова, солнце излучает из се­бя «электрическую силу», благоприятнодействующую на живые организмы. Отсутствие этого электричества заставляетрастения «ночью спать», а затмение солнца, т. е. внезапное прекращение («крутоепресечение») дей­ствия этой силы на землю вызывает гибель всего живо­го.Растения вянут («страждут»), среди скота начинает­ся падеж, среди людей –эпидемии, «поветрие». М. В. Ло­моносов приводит мнение иностранных авторов,утвер­ждавших, будто «во время солнечного затмения падают ядовитые росы».Именно в этом он видел причины паде­жа скота. Что же касается роли затмения впроисхожде­нии эпидемий, то он осторожно отмечал: «Время научит, сколько можетэлектрическая сила действовать в рассуждении поветрия» (VI, 398).

Во взглядах М.В. Ломоносова на роль солнечных затмений в происхождении болезней скрестились,с од­ной стороны, распространенные еще в его время отголос­ки астральных теорийв эпидемиологии, с другой – ге­ниальное предвидение значения солнечногоизлучения и связанного с ним электрического состояния атмо­сферы.

Мнение огубительной роли солнечных затмений как о причине эпидемий и внезапных смертейбыло доста­точно распространено в то время.

Любопытнуюсводку подобных высказываний ряда западноевропейских авторов можно найти, вчастности, в книге И. Виена, вышедшей спустя 25 лет после смерти М. В.Ломоносова. Но в то время как большинство ав­торов лишь приводило «факты» безвсяких объяснений или же давало им астрологическое толкование, взгляды М. В.Ломоносова на роль солнца и солнечных затме­ний были свободны от мистицизма исуеверий астроло­гов и переносили вопрос в плоскость чисто материаль­ныхвоздействий конкретной, хотя и не вполне понятной и изученной, электрическойсилы.

Электрическойсиле М. В. Ломоносов приписывал широкое благоприятное влияние на все живое, вчастно­сти, целебное воздействие на человека…

Одно из его«Прибавлений» к «Волфиянской экспериментальной физике», включенных во второеиздание ее перевода (1760), М. В. Ломоносов специально посвятил «электрическойсиле». Он писал: «В те времена, ког­да господин Волф писал свою «Физику»,весьма мало было знания о электрической силе, которая начала в ученом светевозрастать славою и приобретать успехи около 1740 года». Описав далее опытыобразования электричества с помощью электрической машины и свя­занные с этимопасности, М. В. Ломоносов добавлял: «Но не все таковые опыты столь опасны;есть и приятные и великую надежду к благополучию человеческому показующие.Например, что электрическая сила, сообщенная к сосудам с травами, ращение ихускоряет; также есть многие примеры, что разные болезни исцелены ею бывают»(III, 439).

Об этой жеисцеляющей силе электрической машины М. В. Ломоносов упомянул еще раньше (1752)в приве­денной выше выдержке из «Письма о пользе стекла».

Преувеличенноепредставление М. В. Ломоносова о влиянии электрической силы на предотвращениеэпиде­мий ошибочно. Но даже при его неправильности, для своего времени оно былопрогрессивно, так как в проти­вовес распространенным системам, согласно которымпричины болезней лежат в движениях нематериальной души, подчеркивало рольматериальных явлений, внеш­ней среды.

Признание роливнешней среды в происхождении болезней может быть проиллюстрировано и мыслямиМ. В. Ломоносова по поводу цинги.

В XVIII веке взгляды на природу и происхождение цинги былидостаточно разноречивы. Наряду с правиль­ными наблюдениями, связывающимипроисхождение этой болезни с недостатком свежих овощей, имели хож­дение исовершенно фантастические представления о цинге как о проявлении особой«гнилостности соков» и т. п. М. В. Ломоносов безоговорочно примкнул к первомунаправлению, основанному на опыте врачей и многове­ковых народных наблюдениях,и лучшими противоцин­готными средствами считал ягоды, особенно хорошо емуизвестную северную морошку, а также сосновые шишки.

Великий ученый,поражающий своей разносторонно­стью даже среди ученых-энциклопедистов XVIIIвека, М. В. Ломоносов не был чужд и медицине.

Интереск этой крупнейшей отрасли естествознания, в которой находили практическоеприложение его фило­софские взгляды и теоретические воззрения, был присущ М. В.Ломоносову на протяжении всей его жизни.

Студентом вМарбурге он, как видно из выданных ему свидетельств, посещал лекции на двухфакульте­тах – философском и медицинском. На медицинском факультете егопривлекала больше всего химия, которая в то время была неразрывно связана смедициной. Но, слушая химию, он вместе с тем знакомился и с медици­ной.Медицинский факультет Марбургского университе­та состоял в то время всего лишьиз двух профессоров. Одним из них был Ю. Г. Дуисинг. Это он выдал впо­следствииМ. В. Ломоносову свидетельство, в котором писал, что «благороднейший юноша,любитель филосо­фии, Ломо