Реферат: Творчество Владимира Высоцкого

План

 

I. В.С.Высоцкий –самый яркий создатель авторской песни

II. Блатной фольклор

1. Особенности поэтической речи Высоцкого

а) своеобразная работа художника над созданием аудитории

б) свобода поэтической фантазии

в) голос яростной силы

2. Булат Окуджава – " духовный отец " Высоцкого

а) ролевая лирика Владимира Семеновича

б) военный цикл – один из самых больших и известных

в) юмор – сигнал человеческого сближения

III. Высоцкий – певец народной воли


I. В.С. Высоцкий- самый яркий создательавторской песни

 

Владимир СеменовичВысоцкий — один из наиболее ярких представителей авторской песни, оказавшийсущественное влияние на ее развитие как самостоятельного жанра искусства,объединяющего в одном лице поэта, композитора, певца и музыканта. Авторскаяпесня родилась в 1937 году как альтернатива массовой песне, как противостояниестрашному времени, и она зажила новой жизнью. Свое развитие авторская песня получитв конце 40-х – начале 50-х. Всего Высоцким было написано около 450 авторскихпесен, многие из которых записаны на грампластинки, звучали в кинофильмах испектаклях, по радио и телевидению. Темы их всеохватны, разнообразны. Каждаяпесня напоминает маленький спектакль, произнесенный одним героем.


II. Блатной фольклор

ВладимирВысоцкий заявил о себе в начале 60 – х песнями на уголовные, уличные, " блатные" темы. Такая тематика была во многом подсказана ему общей атмосферойпослевоенных лет, на которые пришлось его детство и юность. Отменным знаниеммира " улицы ", нравов, языка и обитателей, а также и обостреннымчувством справедливости поэт был обязан этим ранним впечатлениям. Все этопозволяло ощущать Высоцкому блатную песню не как некий " маргинальный "жанр, а как равноправную и очень значительную часть национальной культуры.

Вообщеблатной фольклор – тема особая. Это пока еще мало изученный пласт нашейкультуры очень пестр и неоднороден. Увлечение этим жанром было чем – то вродепризнака свободомыслия. Вчера был застой, смирение с беззаконием, молчание;сегодня — гласность и торжество справедливости. Именно в годы застоя ибезгласности звучал в полную силу голос Высоцкого, и миллионы людей не простослушали его, но всей душой ему откликались.

Всвоем творчестве Высоцкий отразил различные моменты жизни обитателейобщественного " дна " — алкоголиков, воров, мошенников, уголовников.

Блатных,дворовых песен он позднее чуть стыдился, утверждая, что писал их для себя инемногих друзей. Но они не только принесли Владимиру Семеновичу первуюпопулярность. В них сложились принципиальные черты его поэтической манеры.

Исегодня уже не кажется случайностью, что все это в итоге нашло выход впесенной, устной форме. Свою закономерность обнаруживает то, что путь каудитории Высоцкий проложил вне принятых в литературе канонов. Егохудожественная интуиция опиралась на незримые, не сразу улавливаемые, но живыетенденции народной жизни.


1. Особенностипоэтической речи Высоцкого

 

а)своеобразная работа художника над созданием аудитории

В начале60-х годов на всех обрушилась лавина неслыханных ранее песен — ни голоса такогоне слышали, ни «вольности суждений площади», нашедших в песнях своевыражение. И дальше, в течение двадцати лет, Высоцкий работал с поэтическимсловом совершенно самостоятельно, на свой лад и манер. Лишь очень немногиелитераторы-профессионалы проявили к этой работе тот интерес, который лежит внекомпанейски-театрального общения. Большинству казалось: в Театре на Таганкепоявился, среди других, еще один актер-сочинитель с гитарой. Таганскоеактерское братство начала 60-х годов было своеобразной вольницей, однихпритягивающей, других отпугивающей. Безусловно, эта среда стимулировала иотчасти формировала Высоцкого первых лет — он писал песни для спектаклей, он,как исполнитель, осваивал таганскую эстетику тех лет. Но в атмосфереинтеллектуально-театрального полусвободного таганского сообщества была своя опасностьи, как ни странно, довольно скоро тоже возник застой. Высоцкий любил свойтеатр, товарищей-актеров, уважал поэтов, которые для театра писали и составлялиего постоянное окружение,— но, сознательно или стихийно, один актер Таганки витоге остался независимым от всех этих привязанностей. И эту независимость егопоэтического дара оценили немногие — можно их всех пересчитать по пальцам.Говорят, едва ли не первым заметил поэта Николай Эрдман. Внимательно следила заупорной работой Высоцкого Б. Ахмадулина. Поощряли как умели А. Вознесенский, Е.Евтушенко, Р. Рождественский.

ПесниВладимира Высоцкого обращены прямо к совести современника. Часто его стихпронизывает наше сознание, шокирует и вызывает мгновенное оцепенение; он можетпровоцировать привычное, банальное, то, с чем мы свыклись. В таких случаяхвозникает самая непредвиденная реакция, могут поднять голову и оппоненты. НоВладимир Высоцкий не боится полемики с ними. Его стих становится атакующим:

Ябодрствую, но вещий сон мне снится.

Пилюлипью, надеюсь, что усну.

Непривыкать глотать мне горькую слюну —

Организации,инстанции и лица

Мнеобъявили явную войну

За то,что я нарушил тишину,

За то,что я хриплю на всю страну,

Чтобдоказать — я в колесе не спица4 ….

Однаиз особенностей поэтической речи Высоцкого — прямодушие, доверие к людям. Впопытках объяснить, как всё началось, откуда взялось желание сочинять, онвсегда говорил о круге друзей на Большом

Каретном,для которых пел первые свои песни (в этом круге были Василий Шукшин и АндрейТарковский), о необходимости дружеского настроя, доверия и понимания. Онобращался к тем, кому верил, к тем, кто ничего плохого, подозрительного в егопеснях не услышит, и этот понимающий круг на глазах сказочно рос и расширялся.

Когдак Высоцкому-поэту пришло ощущение собственной зрелости, двусмысленность такогоположения стала очевидной, ибо она решительно противоречила массовому признаниюи пониманию. «Я хочу быть понят моей страной»,— писал Маяковский и снеожиданным для себя смирением (а значит — страданием) признавал реальнуювозможность не быть понятым, пройти «стороной, как проходит косой дождь».У Высоцкого не было оснований так думать о своей судьбе — тут был не «косойдождь», а ливень, очищающие потоки, под которые люди радостно подставлялилица. Стремление писать много, петь долго, для всех и всюду, объяснялось нетолько свойствами темперамента. Даже от тех поэтов, одновременно с которымиВысоцкий в начале 60-х годов вышел к публике, он отличался индивидуальнымощущением массовости аудитории. Менялось время, менялись другие поэты, взрослели мужал Высоцкий, но прямое и доверительное обращение ко многим людям и расчетна их понимание оставались неизменными, определяли темы, характер слова иинтонаций. Не всякий поэт ставит своей задачей во что бы то ни стало достучатьсядо сознания многих и таким образом многих объединить. Для Высоцкого эта задачабыла постоянна, она формировала его поэтику. Само наличие слушателя-собеседникадалеко не всегда, не во все времена для поэта есть реальный факт.

Высоцкийвсегда обращался к множеству людей и видел, слышал их отклик. Сегодня ясно,насколько был прав поэт, не желающий смириться с официальным непризнанием,вступивший, будем говорить прямо, в яростную борьбу с «организациями,инстанциями и лицами». Не признание, тем более не награды ему были нужны,а справедливый, человечный союз между «официальным» и «неофициальным».Отсутствие этого союза он ощущал как боль и как трагедию многих. Смириться —означало признать свое поэтическое слово и свою работу вне закона на той земле,без которой он себя не мыслил.

 

б)свобода поэтической фантазии

Сегодняутверждает себя согласие между реальной правдой жизни и словом литератора,поэта, публициста. Этот союз есть не что иное, как первое условие, необходимоедля рождения подлинного искусства и литературы. Условие это слишком долгонарушалось, а психология пишущих слишком долго искажалась и уродовалась, чтобыуповать на мгновенные перемены. Они будут долгими, и процесс этот мучителен.

Вопрекивсем сложным обстоятельствам времени, Высоцкий был абсолютно правдив в своемтворчестве. И первая его особенность — кратчайшее расстояние между реальностью,правдой факта — и поэзией, которая, как известно, факты всегда так или иначепреобразует.

Иногдаказалось, что он творит не задумываясь, просто рассказывает о том, что кругомделается. Услышал забавный разговор двоих у телевизора — и запомнил. Увидел,как люди в очереди стояли, о чем переговаривались,— и рассказал. Былоудивительно, с какой быстротой и естественностью он рифмует то, что в жизни отнюдьне согласовано и не «рифмуется». В песенный строй его стиха легкоукладывалось «немелодичное», вступало «непоэтичное». Тот «сор»,из которого, как сказала Ахматова, «растут стихи, не ведая стыда», втекстах Высоцкого нередко представал в ошеломляющей неприглядности, почтибуквальной необработанности, однако странным образом выказывал свойпоэтический, артистический норов.

Жизньбогаче выдумки — мы еще раз убеждались в этом, слушая Высоцкого. Его «выдумки»опирались на замечательную свободу поэтической фантазии, но более всего — наэнергию самой жизни, ее постоянное многообразное шевеление под любым прессом.Многие тексты Высоцкого вплотную притерты к житейским обстоятельствам.Перебрасываются ли репликами солдаты в окопе или в строю, пишет ли жена письмо мужуна сельхоз-выставку, рассуждает ли о международном положении или о собственномположении в милиции тип, которого забрали «у детского грибочка»,— всеэто реальные монологи и диалоги, к которым как бы и не притрагивалось перопоэта. Таково первое, поверхностное, но сильное впечатление. Впечатлениесилы—именно от реальности. Задумываться о характере поэтической работы — неесть обязанность читателя. Изучение текстов (и беловиков, и черновиков), анализавторского исполнения убеждают, что у Высоцкого был свой поиск. Он тщательноискал слово, у которого особый облик. Плотью этого слова был живой звук,интонация. Не всегда песенный звук, но всегда устный, то есть разговорный,живущий в разговоре, в общении человека с миром. Автор шел не от литературной,письменной речи, не от принятых канонов стихосложения, но от того душевногопорыва, который ищет непременного, обязательного выхода в живую речь, и тамтоже живет по своим душевно-психологическим законам — то длительным,многословным, почти бесконечным потоком, то предельным лаконизмом краткойреплики, чему-то подводящей итог. Почерновикам рукописей и количеству отброшенных строф видно, как хлестала вВысоцком энергия словотворчества.

Быласвоя правда и закономерность в том, как, в какой форме поэзия Высоцкого вступилав нашу жизнь. Имеет смысл это вспомнить.

Минуятак называемые средства массовой информации (радио, печать, телевидение),благодаря магнитофонным лентам песни Высоцкого становились известны всем. Голосбыл яростной силы, лишенный всякой благостности. Было непривычно, что речьпринадлежала то явно автору, то круто меняла свой характер, выражая чью-тосовсем иную судьбу. Голос то доносился буквально с улицы, то заставлялвспоминать о временах сказителей и народного эпоса. Для автора как бы не былони прошлого, ни будущего, только настоящее расширялось бесконечно в обестороны.

Как быни восхвалять сегодня начало 60-х годов, следует помнить, что пора умолчаний,достаточно укрепленная предшествующими десятилетиями, сказывалась ив 60-х. Печатное слово было строго регламентировано. Высоцкий нашел для себяустную, песенную форму, в которой его творчество свободно жило в течениедвадцати лет.

 

в)голос яростной силы

К томуже Высоцкому природой был дан голос. Голос особый, не отшлифованный никакимлоском, никакой «концертностью», редкий по музыкальному диапазону (надве октавы!), обрабатывающий песню как наждак, то крупнозернистый, томельчайший, доводящий интонационное строение фразы до ювелирного изящества. «Мойхрип порой похожим был на вой »,- писал сам Владимир Семенович. Главнымего инструментом, его визитной карточкой был голос. Мгновенно узнаваемый,несущийся из окон на любой городской или деревенской улице, на стройке, напляже, в поезде – где угодно, хоть в тюрьме, причем по обе стороны решетки. Иголос Высоцкого звучал. Голос, который продолжает жить…. В публикации неизбежнопропадают многие из этих драгоценных слуховых оттенков. Но их приметы легконайти и в печатном варианте стиха. В песенных текстах Высоцкого почти всегдаесть своя драматургия — каким-то одним словом, одним штрихом автор видоизменяеттрадиционно неизменный припев, убирает механику словесного повтора,— и видно,как от этого приобретает свое развитие мысль, напряжение нарастает в атмосфере.Высоцкий всегда живет в стихе,— так, импровизационно, он жил в исполнении, но ина бумаге, фиксируя найденное, он искал свой способ складывания слов, фраз и строф.

Помнению Н. Крымовой, работа эта, однако, имела еще и другой смысл. Те, кто видели слышал Высоцкого, помнят, что его мощный голос буквально сотрясал зрительныйзал, а подмостки, казалось, ходуном ходили от этих звуков и аккордов. Некоторыетолько так и воспринимали, так и сохранили это в памяти — как небывалое, чистоэмоциональное впечатление. На самом деле это была своеобразная,— в течениеодного концерта очень разная по избираемым приемам и средствам,— упорная работахудожника над сознанием аудитории. Во что бы то ни стало докричаться,достучаться (проникнуть, как он говорил, не только в уши, но и в души), что-тосдвинуть в чужом сознании, оживить его,— в этом заключался главный смысл всего,что делал Высоцкий. По ту сторону рампы он видел перед собой массовый чужойопыт и с этим опытом, завоевывая его и подчиняя, вступал в союз и в борьбу. Онощущал этот опыт иногда дружественным, нередко — косным, заскорузлым,враждебным. Свою поэтическую работу он направлял на преодоление косностимышления, затрагивая едва ли не все те сферы бытия и быта, с которыми ежедневночеловеческое сознание имеет дело. Высоцкий разрушал стереотипы, смеялся над тем, что других устрашало, рассказывал о прошлом то,что считалось необходимым забыть, открывал двери, на которых написано «Входзапрещен», не считал себя «посторонним» ничему вокруг себя.Смыслом этого упорного, беззаконного, на первый взгляд как бы даже «непоэтического»поведения было — победить чужую инерцию, не дать укрепиться апатии, смутитьравнодушных, раздвинуть горизонты, расчистить от предрассудков пространство,расположить людей к самостоятельной работе мысли и оценке явлений.1

Каковаже, однако, была сила застоя, если многие и эту сверхнапряженную работухудожника воспринимали как развлечение или своего рода «кайф»,временный блаженный дурман! Исток кликушества, слепого идолопоклонства, глубокоотвратительного природе самого поэта, как ни парадоксально,— здесь, то есть взастое, в пустоте душ, ставшей привычной и одновременно требующейискусственного, якобы «духовного» заполнения. Внешняя активность(даже агрессивность) кликушества — оборотная сторона духовной спячки, апатии,пустоты. Если всерьез разбираться в этом вопросе, окажется, как ни странно, чтосектантствующие поклонники Высоцкого его попросту не знают. А не знают потому,что не умеют самостоятельно думать. Для многих, в силу своей доступности,Высоцкий стал стимулом, первотолчком в познании жизни и самих себя. Но те, ктопо натуре безнадежно слеп или расположен исключительно к «культу»,ничего, кроме песен Высоцкого, видеть не хотят. Такова интереснейшая диалектикарезонанса судьбы поэта и массового отклика ему.

Такили иначе, сам Высоцкий не пристраивался к массовым вкусам. Он не позволил имзадеть своего художественного достоинства. В сфере песни (в массовой сферекультуры) появилась новая точка отсчета. У нас был Высоцкий — с этим сегодняневозможно не считаться, и не только представителям так называемой «авторскойпесни».

 


2. БулатОкуджава – " духовный отец " Высоцкого

 

Самоевремя, однако, назвать имя другого поэта — Булата Окуджавы, ибо он был первым.Искренне желая выразить свое уважение, Высоцкий называл его своим «духовнымотцом», не расшифровывая это несколько высокопарное определение. Так илииначе, общность тут очевидна — так же как и различие.

ПоэзияОкуджавы в конце 50-х — начале 60-х годов ввела в песенный, достаточнообезличенный мир психологию отдельно взятого, частного человека. Не только втемах личных, интимных, но и в самых что ни на есть общественных, таких, каквойна, индивидуальный человек обнаружил свою самоценность и гораздо болеесложные связи с общим, всенародным, нежели было принято думать ранее.Единственное, личное, неповторимое в поэзии Булата Окуджавы былопринадлежностью характера одного человека — автора. Этот автор имел свойвозраст, биографию, человеческую судьбу и, что очень важно,— принадлежность копределенному поколению. Он потерял в лагере отца, встретил вышедшую на волюмать и заново узнал ее. Он семнадцатилетним юнцом пошел на войну и вернулсяживым, пройдя весь этот страшный путь рядовым. Окуджава остался среди живых. Ив нем остался (не искаженным, неизуродованным) опыт его поколения — уникальный опыт детской веры, последующихпотрясений, войны, драматического врастания в послевоенную жизнь с ее новыми,отнюдь не мирными внутренними взрывами.

 

а)ролевая лирика Владимира Семеновича

Поэтическийголос Высоцкого был совсем иным. Он вступил на завоеванную Окуджавойтерриторию, но на свой лад обошелся со всем, что на этом участке поэзиипринадлежало как бы всем и никому в отдельности.

Чтоозначает «на свой лад»? В чем заключалось очевидное различие? СамВысоцкий объяснял происходящее актерской своей профессией — ему, мол, удобнопеть от чужого лица, играть роль и т. п. И действительно,— в его песняхвыступил не один человек, а множество, и самых разных. Каждый со своейбиографией (социально очень определенной, безошибочно угадываемой любойаудиторией, при том, что автор дает лишь косвенные, краткие приметы биографии,чаще всего отраженные в складе речи), своей манерой общаться, оцениватьокружающее, приспосабливаться к нему и т. д. У Владимира Высоцкого есть песни, которые чем-топохожи на роли. Роли из никем не поставленных и – более того – никем еще ненаписанных пьес.

Пьесы с такими ролями,конечно, могли бы быть написаны, могли бы появиться на сцене. Пусть не сегодня,так завтра, не завтра, так послезавтра. Но дело в том, что ждать до завтраВысоцкий не хотел. Он хотел играть эти роли сегодня, сейчас, немедленно! Ипотому сочинял их сам, сам был режиссером и исполнителем.

Он торопился, примерял насебя одежды, характеры и судьбы других людей-смешных и серьезных, практичных ибесшабашных, реальных и выдуманных. Он влезал в их заботы, проблемы, профессиии жизненные принципы, демонстрировал их способ мыслить и манеру говорить. Онимпровизировал, увлекался, преувеличивал, был дерзок и насмешлив, дразнил иразоблачал, одобрял и поддерживал.

Причем все это он делалтак талантливо, так убедительно, что иные слушатели даже путали его с темиперсонажами, которых он изображал в своих песнях. Путали и — восторгались.Путали и — недоумевали.А Высоцкий вроде бы не обращал на это никакого внимания.Он снова и снова выходил на сцену, продолжал сочинять и петь свои – всегданеожиданные, разноплановые, злободневные – " песни – роли ". За всемиэтими ролями – масками, однако, скрывается сходный психологический тип: сильныйчеловек, испытываемый на излом в экстремальной, предельной ситуации, часто награнице между жизнью и смертью.

Д.Самойлов настаивает, что истоки подобного творчества уходят в жанр городскогороманса. Но при всей очевидности «чувствительной» природы жанра, еголирической откровенности, исповедальности и т. п., следует сказать, чтосоциальные исповеди песенных монологов Высоцкого не столько даже возродилижанр, сколько взорвали его изнутри особой содержательностью. Нечто традиционноеесли и было извлечено на свет, то только для того, чтобы встряхнуть традициикак следует на чистом воздухе и вытряхнуть из них пыль. Напомнить то, что было,и поразить тем, чего еще не было.6

Благодаряпесням Высоцкого множество раньше молчащих людей получили возможностьвысказаться, что называется, излить душу, сказать о себе и о жизни самоесущественное. Распространенные в литературе и театре 60-х годов термины «самовыражение»и «исповедальность» к случаю с Высоцким применимы, но с существеннойпоправкой: право выразить себя, право на исповедь получил не один человек(автор), а — через него — огромное множество. Оттого это " самовыражение "не могло иссякнуть, не могло быть монотонным, не надоедало эгоцентризмом, чуждобыло самолюбованию. Вот самое существенное; Высоцкий открыл дверь в искусствомножеству людей, не имевших доступа в подобные сферы. Заслуга Высоцкого —сегодня, оглядываясь, видишь это с полной определенностью,— в том, что не дожидаясьпозволения сверху, минуя запреты и заслоны своего времени, он расширил, еслиможно так сказать, социальный диапазон поэзии, указал на непременность связей «высокого»материала с самым «низким». Такие понятия, как «уличное», «площадное»,«неказенное», «неофициальное», издавна бытуют в эстетике.Высоцкий наполнил их реальным содержанием, ибо вел речь о жизни масс,становился выразителем их мощной разноголосицы. Вводя в поэтический языкнеофициальную простонародную речь, он не занимался «стилизацией», какиногда принято думать, но обнаруживал и обнародовал природный, массовый укладмышления, проявляющий себя в ничем не стесненном слове. Он искал и находилнравственную гармонию там, где, казалось, никакой гармонии нет. Автор выявлялздоровое, корневое начало народной души и речи, намекая на сохраняемые где-то вглубине душ здравые представления о жизни, о ее ценностях, о добре и зле.

Какактер, он сыграл в своих песнях множество ролей. Но прежде всего он их сочинилкак автор, как поэт. Они оформились в его сознании в виде художественныхобразов, которые просились выйти наружу в слове, опираясь при этом не только (идаже не столько) на талант актера, сколько на традиционные для русской поэзииосновы.

ПримерВысоцкого исключителен, потому что его художественная судьба, как бы нисоприкасалась она с театром и кинематографом, определялась конечно же волейрусской поэзии прежде всего. Вопреки ежедневной, узаконенной в актерском делезависимости, его собственный — авторский — мир рос и расширялся буквально не подням, а по часам. Да, замысел песни нередко был неотрывен от исполнения, нотолько воля автора, поэта вызывала к жизни слово и звук живого голоса. В этомсобственном мире Высоцкий творил один, независимо ни от кого, и один за всеотвечал. Характерно, как сам он объяснял то, что в начале 60-х годов позволилоему выйти с гитарой, правда, не в Политехнический, где выступали Вознесенский,Евтушенко, Ахмадулина, Рождественский, но одновременно с ними. Это был памятныйвсем взлет современной поэзии и выход на подмостки новых, молодых. Скромноготаганского актера никто не приглашал тогда в Политехнический, но в его словах —и уважительная «отдельность», и, что важнее, несомненная причастностьк происходящему.

Каждую«роль», сочиненную в песне, этот автор проживал. То есть пропускалчерез себя. «Втискивался» в нее, как он сам говорил. (Станиславскийлюбил повторять слова Щепкина о том, что играть надо так, чтобы между актером иролью нельзя было просунуть иголки. По существу, речь о том же.) Есть обиходноевыражение: побыть в чужой шкуре. Высоцкий часто им пользовался. Побыть в чужойшкуре — для него не значило набросить ее себе на плечи и покрасоваться. «Чужаяшкура» для него — опыт чужой жизни, который он принимает на себя, заново,зрением уже другого человека пересматривая все окружающие обстоятельства. Этонапряженная работа души, стремящейся перевоплотиться, это непрекращающийсяпроцесс познания.

Почемуего принимали и понимали люди разных возрастов, социальных групп, уровней ипрофессий? Одно из простейших и главных объяснений сказанному: потому что оночень многое знал о жизни других. Это тоже было определенной позицией вискусстве: знать. Не брать на веру чужие знания, а иметь свои. Чтобы «дойтидо самой сути», надо признать относительность собственного опыта и сголовой погрузиться в чужой, ничто не считая там ненужной мелочью. Потомпроизойдет отбор — останутся лишь те подробности, которые нужны для «сути».Поэзия Высоцкого необычайно богата этими подробностями, деталями, раньше дажеказалось — перенасыщена ими.

Кабинетноезнание изолирует человека, отстраняет литератора от других людей. В данномслучае — знание постоянно бросало поэта в толпу, иногда почти растворяло его вней. А масса питала его собой, давая огромную информацию — фактическую,чувственную, историческую, социальную, современную — какую угодно.

Иногдаказалась почти стертой граница между «я» Высоцкого и его персонажем.Это и было искомой полнотой перевоплощения и переживания. Но как раз в печатныхтекстах, лишенных магии актерского обаяния, мгновенной смены интонаций, игрымимики и т. п.,— как раз в них более уловимо «я» поэта, всегдаизлучающее свою собственную энергию, независимо от того, героический илинизменный объект взят для поэтического изучения. По энергии словотворчества,далекой от распространенного обиходного косноязычия, по той нравственнойпозиции, которая всегда недвусмысленна, хотя на первый взгляд совершеннорастворена в чужой психологии и чужом говоре, по особому лукавству, доброте иеще многим другим приметам стихотворных текстов всегда можно узнать: это —Высоцкий.


б)военный цикл – один из самых больших и известных

Вшестьдесят четвертом, еще вперемежку с воровскими песнями, Высоцкий сочиняет "Братские могилы ". Начатый с этой песни военный цикл станет одним из самыхбольших и самых известных (" Сыновья уходят в бой", " Он невернулся из боя ", " Мы вращаем Землю "). О военных песняхВысоцкого много написано, ибо этот «раздел» его поэзии явилсянаиболее доступным для официального признания. Действительно, эти песни ипатриотичны, и мужественны, и жива в них человеческая память. Но суть подходапоэта к теме была в том, что безымянный (длянекоторых почти безликий) герой войны в песнях Высоцкого как бы размножился иразъединился на десятки реальных лиц, индивидуальных характеров, драматических(нередко — трагических) судеб. Каноны официально принятой «типизации»и «героизации» отступили перед убежденностью художника в ценностикаждой человеческой жизни, перед его пристальнейшим интересом не только креальности войны, но и к ее чудовищно-абсурдной нереальности, неправдоподобию,беззаконию, уносящему миллионы человеческих жизней. Он стремился заглянуть влица тех, кто составлял армии и роты. И голос одного-единственного, нередкопопавшего в ситуацию исключительную (смешную или страшную), оказался важным дочрезвычайности. Высоцкий не воевал, война застала его ребенком (он родился 25Января 1938 года), но он был сыном военнослужащего и, может быть, поэтому зналбольше сверстников о том, что происходит на фронте и в тылу.

Песни Высоцкого о войне –это, прежде всего, песни настоящих людей. Людей из плоти и крови. Сильных, усталых,мужественных, добрых. Таким людям можно доверить и собственную жизнь, и Родину.Такие не подведут.

Сегодня не слышно биенье сердец-

Оно для аллей и беседок.

Я падаю, грудью хватаясвинец,

Подумать успевнапоследок:

«На этот раз мне невернуться,

Я ухожу — придет другой».

 Мы не успели оглянуться–

А сыновья уходят в бой!4

 

Именно так и продолжаетсяжизнь, продолжается общая судьба и общее дело людей. Именно так и переходят отродителей к детям самые значительные, самые высокие понятия…

Неведомо,написал ли кто-нибудь из прозаиков реальную трагическую историю евпаторийскихдесантников, но Высоцкий рассказал правду об этом обреченном на смертьгероическом десанте в «Черных бушлатах». Еще до конца не рассказано влитературе о том, что такое психология людей, попавших в штрафные батальоны,—Высоцкий, минуя известные пределы героической темы, приоткрыл тему еще и с этойстороны, известной народу, но неведомой литературе.

Короче— то, что сегодня путем трудной борьбы завоевывает все сферы общества, поэт, недожидаясь никаких указаний, реализовывал, полагаясь на собственный природныйдемократизм, гражданскую и поэтическую интуицию.

Нередкопишут, что стихи Высоцкого «высмеивают наши недостатки». К этомуштампу прибегают, дабы утвердить отношение поэта к так называемым «негативнымявлениям ».

 

в)юмор – сигнал человеческого сближения

Высоцкийне часто высмеивает, хотя и смеется, и вообще без юмора никогда не обходится.Он не издевается, не бичует и даже не осуждает. Хотя и судит. Судит о жизни и олюдях, которых видит насквозь в их прошлом и настоящем, в их подвигах и грехах,в несоответствии мнения человека о себе и его реальной значимости.

Забавностьоблика, личины — это юмор первого, поверхностного плана. А так как второй планюмора есть не что иное, как второй смысл,— нередко куда более общий,расширительный, всегда требующий напряжения ума и не поддающийсяодной-единственной разгадке,— возникали и будут возникать сложности страктовками стихов. Дело в том, что эти стихи многозначны. В них есть и второй,а нередко и третий смысл. Расхожим является термин: «шуточные песниВысоцкого». Действительно, скажем, шутка в рассказе о Жирафе, которыйвлюбился в Антилопу, наглядна для всех, даже для самых маленьких. Но когдаГоголь утверждал, что басни Крылова «отнюдь не удел детей», он, неотрицая понятного детям смысла басенных сюжетов, звал оценить маленькие притчиеще и как собрание парадоксов бытия, книгу мудрости, отмеченную особым, даромавтора — выражаться «доступно всем». Простота, доступность,очевидность — это лучший способ первоначального познания. На этой ступени можнои остановиться. А можно пойти дальше. И каждый сделает это в соответствии ссобственными фантазией, опытом и, разумеется, чувством юмора.

Кстати,предваряя исполнение именно песни про Жирафа, автор сказал, что в каждойшуточной песне должен быть какой-то «второй слой», а иначе у него непотянется рука к перу. Этот второй слой (непременное условие народнойпоговорки) существует в простейшей строке, тут же ушедшей из стиха в нашуобиходную речь: «Жираф большой — ему видней!»

Какизвестно, смех — это сигнал человеческого сближения. Смеются равные. Смехуравнивает людей, он восстает против всяческих разделяющих перегородок, чинов иразличий. В стихах Высоцкого эта роль смеха имеет явно выраженный общественныйхарактер. В его смехе — призыв, вера и, что очень важно, ощущение идеала,иногда смутное у его персонажей, но постоянное и отчетливое у автора.

Иногдаон «полушуткой» называл нечто очень серьезное и сложное. Например,назвал так песню «В сон мне — желтые огни...», одну из самыхтрагических. Но трагическое состояние души, которой «всё не так», истрашный в своей выразительности перечень полярных явлений, сближенных тем, чтои там и тут «ничто не свято»,— сам этот перечень закамуфлирован такойнарочито расхожей цыганщиной, что уже одно это почти смешно. Любители песенныхстилизаций блаженно улыбаются лихому переплясу строф, строк, мелодии, между темслова и строфы соединяются в причудливый, но достаточно строгий порядок, минуютжитейскую логику, притом чувство выражают несомненно трагическое. В данном случаепесенная природа стиха дает некий исход тому, что в общем-то безысходно,трагично.5

Смехразличен, как отпечатки пальцев. Смех Высоцкого имеет характер защиты — человекзащищает все живое. Он защищает жизнь — как природу в себе и вокруг, какнормальную среду обитания. Путем смеха он обнаруживает в этой среде всенеестественное, искаженное, извращенное. Он в самом себе не боится увидетьискажение идеала и посмеяться над этим.

Набравшисьдерзости у народного юмора, то есть у народного склада ума, Высоцкий ввел юмортуда, где ему, вроде бы, мало места,— в тему войны. Он не первый это сделал, ноне случайно так долго не могли пробиться к публикации песни Высоцкого «Тот,который не стрелял», «Жил я с матерью и батей...». Кому-то чутьли не кощунственной казалась интонация этих стихов. Между тем поэт лишьпродолжил свое исследование состояния человека на войне, зная, что тема требуетполноты объема, а запретных ракурсов в стремлении к правде нет и быть не может.

Онввел юмор и в ту тему, которая в его время вообще не поднималась, а у негооткрыто прозвучала и в «Баньке по-белому», и в «Райских яблоках».Жутковатый там юмор, но, однако, несомненный. «А на левой груди — профильСталина, а на правой — Маринка анфас». И это — не будем ханжами — смешно.Как говорит народ, что грешно, то смешно. В самые страшные стихи о побеге измест заключения тоже введен юмор — как страшноватый оскал, как стальной блесктой улыбки бывшего зека, о которой Твардовский писал в поэме «За далью —даль».

Шуткой— вольной, яростной — в народе издавна принято подавлять страх, побеждать его.В эпоху множественных страхов Высоцкий извлекал из себя и из своей огромной,массовой аудитории эту великую способность — смеяться над тем, что страшно.

Подтруниваниенад собой — традиционная интонация русских солдатских песен. (В чистом виде онавоспроизведена, в одной из песен к «Иван-да-Марье».) В этом смыслеВысоцкий — поэт глубоко традиционный. И язык, и смех Высоцкого не являются,строго говоря, фольклорными. Этоискусство поэта-профессионала. Но, вступая в стихию вольной беседы (такованаиболее употребимая им поэтическая форма), откровенного скоморошества ибалагурства, он чувствовал себя абсолютно естественно, будто в этой стихии иродился. Неизвестно, сколько книг о фольклоре было им прочитано. Но любойспециалист, прислушавшись к гулу его поэтической ярмарки, уловит там многиеречевые жанры площади — голоса зазывал-шарлатанов, прибаутки балаганных «дедов»,юмористические проклятия, обращенные к публике и к себе. Словом, тот культсмеха, который уходит в глубь народной жизни и сохраняется там веками.

СловоВысоцкого открыто, распахнуто к людям, не зашифровано. Оно лишеноинтеллектуальной усложненности. Но в нем природное изящество и своя стать. Поэтохотно и часто играет словами, рифмами (в исполнении — мелодическими ритмами).Эта игра тоже более всего продиктована веселой свободой общения — и со словом,и с аудиторией. Поэзия Высоцкого прямодушна. С простотой, которая в быту лишьребенку прощается, поэт говорил то, что думал сам и что думали (но не говорили,молчали) многие. Но эта простота, эта как бы немудреная природа содержит в себесвои загадки.

У негосамого было военное детство и послевоенное невеселое отрочество. От звуков инастроений того времени он никогда не отмахивался, помнил их прекрасно. Онговорил, что ранние песни дали его голосу «раскрепощенность»2,и это немаловажно. Постоянно звучит в них мотив свободы — то мнимой, временной,то подлинной, угадываемой как идеал. «У меня гитара есть — расступитесь,стены!» — в наивной форме выражено и счастливое обладание такойсобственностью (возможно, единственной), как гитара, и вера в некую своюволшебную силу, которая раздвигает уготованное тесное пространство. Право же, нет смысла как-либо «очищать»то начало, которое Высоцкому органично как поэтическое начало и по-своему чистои закономерно. И видится какая-то связь между этим юношеским «расступитесь,стены!» и тем постоянным желанием «раздвинуть горизонты»,которое стало знаком, метой поэтической зрелости. Тут и связь есть, но истремительное движение очевидно, и рост мастерства, и определенностьхудожественного самосознания.

 


III. Высоцкий – певец народной воли

 

Не верится, что прошлоуже двадцать четыре года с тех пор, как не стало с нами Владимира Высоцкого.Было странно и досадно в те дни, когда страна прощалась со своим актером,поэтом и певцом – болью и совестью народа. «Он пел, как играл, а играл,как жил – неистово, гибельно », с болью и надрывом в душе. Его можноназвать певцом народной воли. Всю жизнь Высоцкого сопровождало горячее желаниелюбви, чтоб чаще ощущать состояние приподнятости над обыденным и земным, как онсам говорил: "…желание как можно больше работать. И как можно чаще ощущатьвдохновение".

На многое открыл глазаВладимир Высоцкий. То время – семидесятых и восьмидесятых годов – и называюттеперь не иначе как " застойные – застольные ".

… Да еще вином

Много тешились,

Разоряли дом,

Дрались, вешались…3

 

Поколению 60-х годов вчем – то повезло, " оттепель " в стране помогла подтолкнуть их ксамовыражению и реализации своих дремлющих творческих сил. Нужно поучиться уВысоцкого больше общаться с народом, прислушиваться к живому, разговорномурусскому языку. Он, как никто, мог передать интонацию и тон доверительногоразговора со слушателем при помощи живых слов народной речи. Высоцкий как актерпонимал всю важность расстановки именно таких акцентов в своем творчестве,верно сделал упор на эту сторону при создании своих песен, бьющих не в бровь, ав глаз – в самую точку – в душу каждого.… Случилось это с ним неожиданно, когдаон слушал Булата Окуджаву и понял, что "… впечатление можно усилитьмузыкальным инструментом и мелодией…. Это помогает, то есть даже сочинять – сгитарой…". Он жил среди нас в годины непростые, в странное и сонноевремя…. Но он сумел докричаться до каждого, он посмел думать, чувствовать, петьпесни свои, стихи не без контекста: стихи – вопль, стихи – слезы, стихи – роль…

Песенная поэзия ВладимираВысоцкого создавалась в муках при отстаивании своих взглядов на жизнь, борьбу илюбовь. Ему было странно и страшно " в забавах свой век коротать…".Высоцкий прекрасно знал и чувствовал, что спасение и смысл настоящей жизни – втворческой работе.

Он начал с примитива, соднозначности, постепенно обогащая свое поэтическое и гражданское видение,дошел до высоких литературных образцов; он постоянно учился у жизни, улитературы, что происходит с любым поэтом независимо от степени егоодаренности. Владимир Семенович начал писать для узкого круга друзей, а пришелк самой широкой аудитории, пришел к предельному выражению себя, а выражать себя– значит добиваться наивысшего наслаждения.

Вся Москва слушала и пелазапретные для печати тексты прославленного барда, который официально считалсятолько автором пьес и сценариев. Песни Высоцкого напоминают гриппозную эпидемиюне только по скорости распространения, но и по невозможности избежать этой "болезни ", не заразиться ее прилипчивыми мелодиями и текстами.

Нельзя считать, что вСССР Владимиру Семеновичу " не додали славы ", — он, как и Шукшин,стал национальным героем, что не так часто случается с писателями. Не в том лиего " особость ", что совместил его дар разные грани художника –певца, поэта, актера – и что сплав этот оказался уникальным, неповторимым всвоем редкостном единстве анекдотическийили «роковой» сюжет.


Список литературы

1. В.С. Высоцкий вконтексте русской культуры ( сб. текстов –составитель Л. Абрамова и др.). — М.,1990.

2. Владимир ВысоцкийНерв Стихи 6 – е издание. – М., 1998, стр. 239, стр. 3-14.

3. Владимир ВысоцкийИзбранное.- Москва, Советский писатель,1988, стр.509, стр.481 – 502.

4. Кормилов С.И.Песни Владимира Высоцкого о войне, дружбе и любви //Русская речь. – 1983. -№3

5. Кохановский И.Серебряные струны: О песенном творчестве В.Высоцкого: Воспоминания// Юность. –1988. — №7.

6. Новиков В.И.Живая вода: Заметки о языке поэзии В. Высоцкого// Рус. Речь. – 1988. — №1.

7. Обсуждаемнаследие В.Высоцкого// Вопр. Лит-ры. – 1987. -№4.

еще рефераты
Еще работы по культуре и искусству