Реферат: Время в античной литературе

РОССИЙСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

РЕФЕРАТ

на тему

“Время в античной литературе”

Студента I-ого курса

Факультета Истории искусства

Гурова О.Н.

Научный руководитель

Кондаков И.В.

 

Москва2004 г.

I

Целью даннойработы является выяснение места времени в античной литературе. Это невозможносделать без введения такого понятия, как «хронотоп» — взаимосвязь временных ипространственных отношений, художественно освоенных в литературе.

Иными словами,время выступает в произведении как четвертое измерение пространства.

Время сгущается,уплотняется, становится художественно-зримым, а пространство втягивается вдвижение времени и сюжета. Приметы времени раскрываются в пространстве, ипространство осмысливается и измеряется временем.

В начале хотелось бы сказать несколько слов о том, как вообщевоспринимали мир люди Античности, как для них текло время. Что касаетсявременного восприятия древних греков, то у них оно находилось под сильнейшимвоздействием мифологического осмысления действительности. Мир воспринимался ипереживался не в категориях изменения и развития, а как пребывание в покое иливращение в великом кругу: происходящие события не уникальны, сменяющие однадругую эпохи повторяются, и некогда существовавшие люди и явления вновьвозвратятся по истечении “великого года” – пифагорейской эры.

Пластические искусства Греции воплотили именно такое отношение ко времени– трактовка тела свидетельствует о том, что древние видели в настоящем моментеполноту бытия, завершенного в самом себе и не подверженного развитию.  Эллинское сознание обращено к прошлому, по их мнению, миром правит судьба,которой подвластны не только люди, но и Боги, и, следовательно, не остаетсяместа для исторического развития. Греки кажутся людьми, которые движутся кбудущему спиною вперед. Это мировосприятие, которое можно назватьстатико-циклическим, претерпело определенную трансформацию у римлян.

Римские историки были гораздо более восприимчивы к линейному течениювремени, и ход истории осмысливался, уже опираясь на определенные моментыдействительной истории – основание Рима и т.д.  однако и их мировоззрение небыло готово к тому, чтобы воспринимать историю как развертывание свободной воличеловека.

В древности люди были не в состоянии вырваться из круга природного бытияи противопоставить себя природе. Их зависимость от природы и неспособностьосознать ее в качестве «объекта воздействия” находит в области культуры своенаглядное выражение в идее внутренней аналогии человека «микрокосма» и мира«мегакосма», имеющих единую структуру и состоящих из одних и тех же элементов.

По ходу развития отношение ко времени постепенно менялось, и оченьхарактерным является хронотоп античного романа. На античной почве были созданытри основных вида литературных произведений в жанре романа, и, следовательно,было найдено три соответствующих способа художественного освоения времени ипространства в романе.

II

Первый типантичного романа условно называется «авантюрным романом испытания». Сюдаотносится так называемый «греческий» или «софистический» роман, сложившийся воII–VI веках нашей эры.

В этих романахразработан тип авантюрного времени, причем настолько полно, что все последующееразвитие чисто авантюрного романа вплоть до наших дней ничего существенного кним не прибавило. Типическая схема сюжета выглядит следующим образом:

Юноша и девушканеожиданно встречаются друг с другом, вспыхивают друг к другу страстью. Однакобрак между ними не может состояться сразу. Он встречает препятствия,задерживающие его. Влюбленные разлучены, ищут друг друга, находят; снова теряютдруг друга, снова находят. Большую роль играют встречи с неожиданными друзьямиили неожиданными врагами, гадания, предсказания, вещие сны, предчувствия,сонное зелье. Кончается роман благополучным соединением возлюбленных в браке.

Говоря осущности этого авантюрного времени, необходимо отметить, что исходной точкойсюжетного движения является первая встреча героя и героини и внезапная вспышкаих страсти друг к другу; заключающей сюжетное движение точкой— их благополучноесоединение в браке. Между этими двумя точками и развертывается все действиеромана. Сами эти точки являются существенными событиями в жизни героев; сами посебе они имеют биографическое значение. Но роман построен не на них, а на том,что лежит  между ними.

Тот разрыв, тозияние, которое возникает между этими двумя непосредственно смежнымибиографическими моментами и в котором как раз и строится весь роман, лежит внебиографического времени — оно ничего не меняет в жизни героев, ничего не вноситв их жизнь.

Не имеет этовремя греческого романа и возрастной длительности. Герои встречаются в брачномвозрасте в начале романа и в том же брачном возрасте, такие же свежие икрасивые, вступают в брак к концу романа. То время, в течение которого онипереживают невероятнейшее количество приключений, в романе не вымерено и неисчислено; это просто — дни, ночи, часы, мгновения, измеренные лишь в пределахкаждой отдельной авантюры.

Авантюрное времягреческих романов лишено природной и бытовой цикличности, которая связала быего с повторяющимися моментами природной и человеческой жизни. Более того, вовсем мире греческого романа со всеми его странами, городами, сооружениями,произведениями искусства полностью отсутствуют всякие приметы историческоговремени, всякие следы эпохи.

Таким образом,все действие греческого романа, все наполняющие его события и приключения невходят ни в исторический, ни в бытовой, ни в биографический, ни в элементарнобиологически-возрастной временные ряды. В этом времени ничего не меняется: миростается тем же, каким он был, биографически жизнь героев тоже не меняется,чувства их тоже остаются неизменными, люди даже не стареют в этом времени. Этопустое время ни в чем не оставляет никаких следов, никаких сохраняющихся приметсвоего течения.

Внутри себя этовремя слагается из ряда коротких отрезков, соответствующих отдельным авантюрам:важно успеть убежать, успеть догнать, опередить, быть или не быть как раз вданный момент в определенном месте, встретиться или не встретиться и т.п. В пределахотдельной авантюры на счету дни, ночи, часы, даже минуты и секунды, как вовсяком активном внешнем предприятии. Эти временные отрезки вводятся ипересекаются специфическими «вдруг» и «как раз».

«Вдруг» и «какраз» — наиболее адекватные характеристики всего этого времени, так как  оновообще начинается и вступает в свои права там, где нормальный ход событийпрерывается и дает место для вторжения чистой случайности с ее специфическойлогикой. Причем «раньше» или «позже» также имеет существенное и решающеезначение. Случись нечто на минуту раньше или на минуту позже, то есть не будьнекоторой случайной одновременности или разновременности, то и сюжета бы вовсене было и роман писать было бы не о чем.

Авантюрное времяживет в романе достаточно напряженной жизнью; на один день, на один час и дажена одну минуту раньше или позже — все это имеет решающее, роковое значение.Сами же авантюры нанизываются друг на друга во вневременной и, в сущности,бесконечный ряд. Все моменты бесконечного авантюрного времени управляются однойсилой — случаем. Время слагается из случайных одновременностей и случайныхразновременностей.

Моментыавантюрного времени лежат в точках разрыва нормального хода событий, в точках,где этот ряд прерывается и дает место для вторжения нечеловеческих сил —судьбы, богов, злодеев. Именно этим силам, а не героям принадлежит всяинициатива в авантюрном времени. Сами герои в авантюрном времени, конечно,действуют — они убегают, защищаются, сражаются, спасаются, — но они действуют,так сказать, как физические люди, инициатива принадлежит не им; даже любовьнеожиданно посылается на них всесильным Эротом. С людьми в этом времени всетолько случается: чисто авантюрный человек — человек случая.

Во всякойвстрече временное определение («в одно и то же время») неотделимо отпространственного определения («в одном и том же месте»). И в отрицательноммотиве — «не встретились», «разошлись» — сохраняется хронотопичность, но в этомслучае место или время  дается с отрицательным знаком: не встретились, потомучто не попали в данное место в одно и то же время, или в одно и то же времянаходились в разных местах.

Для греческогоавантюрного времени характерна абстрактная пространственная экстенсивность.Чтобы авантюра могла развернуться, нужно пространство, и много пространства.Случайная одновременность и случайная разновременность явлений неразрывносвязаны с пространством, измеряемым прежде всего далью и близостью. Типичнымявляется то, что события греческого романа не имеют никаких существенных связейс особенностями отдельных стран, фигурирующих в романе. Поэтому то, чтопроисходит в Вавилоне, могло бы происходить в Египте или Византии и наоборот.Переместимы отдельные законченные в себе авантюры и во времени, потому чтоавантюрное время никаких существенных следов не оставляет и, следовательно, посуществу, обратимо.

Мир греческогоромана — чужой мир: все в нем неопределенное, незнакомое, чужое, герои в нем —в первый раз, никаких существенных связей и отношений с ним у них нет, поэтомудля героев только и существуют такие категории, как случайные одновременности иразновременности.

Вообще, грек вкаждом явлении родной природы видел след мифологического времени, событие,которое могло быть развернуто в мифологическую сцену или сценку. Таким жеисключительно конкретным и локализованным было и историческое время, в эпосе итрагедии еще тесно переплетавшееся с мифологическим. Эти классические греческиехронотопы являются практически антиподами чужому миру греческих романов.

Человек являетсясовершенно пассивным в своей жизни, поскольку игру ведут высшие силы, но онпретерпевает эту игру судьбы и сохраняет себя, выносит из этой игры, из всехпревратностей  неизменным абсолютное тождество с самим собой.

Герой являетсяодиноким человеком, затерянным в чужом мире. У него нет никакой миссии в этоммире. Приватность и изолированность являются существенными чертами образачеловека в греческом романе. Этим человек греческого романа так резко ипринципиально отличается от публичного человека предшествующих античных жанров.      Мир и человек в греческом романе абсолютнонеподвижны. В результате изображенного в романе действия ничто в самом мире неуничтожено, не переделано, не изменено, не создано вновь. Подтверждено лишьтождество всего того, что было вначале. Иными словами, авантюрное времяхарактерно тем, что не оставляет следов.

III

Второй типантичного романа условно  можно назвать «авантюрно-бытовым романом».

К этому типу встрогом смысле относятся только два произведения: «Сатирикон» Петрония  и«Золотой осел» Апулея. Но существенные элементы этого типа представлены и вдругих романах. 

В этихпроизведениях бросается в глаза сочетание авантюрного времени с бытовым, однаконе может быть, конечно, и речи о механическом сочетании этих времен. Иавантюрное и бытовое время в этом сочетании существенно видоизменяются вусловиях совершенно нового хронотопа. Поэтому здесь слагается новый типавантюрного времени, резко отличный от греческого, и особый тип бытовоговремени. Во-первых, жизненный путь героя дан в оболочке «метаморфозы», а,во-вторых,  сам жизненный путь сливается с реальным путем странствований.

На основеметаморфозы создается тип изображения человеческой жизни в ее основныхпереломных, кризисных моментах: как человек становится другим. Даются разныеобразы одного и того же человека, объединенные в нем как разные этапы егожизненного пути. Здесь нет становления в точном смысле, но есть кризис иперерождение.

Этимопределяются существенные отличия апулеевского сюжета от сюжетов греческогоромана. События, изображенные Апулеем, определяют всю жизнь героя. Вся жизнь сдетства до старости и смерти здесь, конечно, не изображается. Поэтому здесь нетбиографической жизни в ее целом. В кризисном типе изображается лишь один илидва момента, решающих судьбу человеческой жизни и определяющих весь еехарактер.

Роман этого типаизображает только исключительные, совершенно необычные моменты человеческойжизни, очень кратковременные по сравнению с долгим жизненным целым. Но этимоменты определяют как окончательный образ самого человека, так и характер всейего последующей жизни. Но самая-то долгая жизнь, с ее биографическим ходом,делами и трудами, потянется после перерождения и, следовательно, лежит уже запределами романа. Так Люций, главный герой романа Апулея, в результате  приступаетк своему жизненно-биографическому пути ритора и жреца.

Этимопределяются особенности авантюрного времени второго типа. Это не бесследноевремя греческого романа. Напротив, оно оставляет глубокий и неизгладимый след всамом человеке и во всей жизни его. Но вместе с тем время это авантюрное: этовремя исключительных, необычных событий, и события эти определяются случаем итакже характеризуются случайной одновременностью и случайной разновременностью.

Но эта логикаслучая подчинена здесь иной, объемлющей ее высшей логике. В необычайныхпроисшествиях главный герой виноват сам. Своими действиями и неуместнымлюбопытством он развязал игру случая. Начальная инициатива, следовательно,принадлежит самому герою и его характеру. Это инициатива вины, заблуждения,ошибки. Этой отрицательной инициативе соответствует и первый образ героя —юный, легкомысленный, необузданный, сластолюбивый, праздно-любопытный. Оннавлекает на себя власть случая. Таким образом, первое звено авантюрного рядаопределяется не случаем, а самим героем и его характером.

Но и последнеезвено — завершение всего авантюрного ряда — определяется не случаем. Люцияспасает богиня Изида, которая указывает ему, что он должен сделать, чтобывернуться к образу человека. Богиня Изида выступает здесь не как синоним«счастливого случая» (как боги в греческом романе), а как руководительницаЛюция, ведущая его к очищению, требующая от него совершенно определенныхочистительных обрядов и аскезы.

Время здесь нетолько технично, это не простой ряд обратимых и внутренне не ограниченных дней,часов, мгновений; временной ряд здесь — существенное и необратимое целое. Этотновый временной ряд требует конкретности изложения.

Но наряду сэтими положительными моментами имеются существенные ограничения. Человек здесь,как и в греческом романе, — приватный изолированный человек. Поэтому вина,возмездие, очищение и блаженство являются частным делом отдельного человека. Иактивность такого человека лишена творческого момента: она проявляетсяотрицательно — в опрометчивом поступке, в ошибке, в вине. Поэтому идейственность всего ряда ограничивается образом самого человека и его судьбы. Вокружающем мире этот временной ряд, как и греческий авантюрный, никаких следовне оставляет. Вследствие этого же связь между судьбою человека и миром носитвнешний характер. Человек меняется, переживает метаморфозу совершеннонезависимо от мира; сам мир остается неизменным.

Поэтому основнойвременной ряд романа, хотя и носит, как мы сказали, необратимый и целостныйхарактер, тем не менее он замкнут и не локализован в историческом времени, тоесть, не включен в необратимый исторический временной ряд.

Следуетотметить, что кроме авантюрного, в романе имеется и бытовое время.  В рамкахэтого времени характерно слияние жизненного пути человека с его реальнымпространственным путем-дорогой, то есть со странствованиями.

Бытовое время в«Золотом осле» и в других образцах античного авантюрно-бытового романа отнюдьне циклическое. Античная литература знала лишь идеализованное земледельческоебытовое циклическое время, сплетающееся с природным и мифологическим временем(основные этапы его развития: Гесиод — Феокрит — Вергилий). От этогоциклического времени резко отличается романное бытовое время. Оно, преждевсего, совершенно оторвано от природы.

В этом бытовомотношении время лишено единства и целостности. Оно раздроблено на отдельныеотрезки, охватывающие единичные бытовые эпизоды. Отдельные эпизоды округлены изакончены, но они изолированы и существуют сами по себе. Бытовой мир рассеян илишен существенных связей. Бытовое время не параллельно основному ряду и несплетается с ним, но отдельные отрезки его пересекают основной ряд.

 При всейраздробленности этого бытового времени, оно не абсолютно бездейственно. В целом оно осмысливается как наказание в отдельных моментах оно служит опытом,раскрывающим человеческую природу. Самый бытовой мир у Апулея — статичен, в немнет становления  и поэтому нет и единого бытового времени. Но в немраскрывается социальное многообразие. В этом разнообразии еще не раскрылисьсоциальные противоречия, но оно уже чревато ими. Если бы эти противоречияраскрылись, то мир пришел бы в движение, получил бы толчок к будущему, времяполучило бы полноту и историчность. Но на античной почве, в частности у Апулея,этот процесс не завершился.

У Петрония,правда, этот процесс продвинулся немножко дальше. В его мире социальноемногообразие становится почти противоречивым. В связи с этим появляются в егомире и зачаточные следы исторического времени — приметы эпохи. Но все же и у негопроцесс этот далеко не завершается.

«Сатирикон»Петрония, как уже было отмечено, принадлежит к тому же типу авантюрно-бытовогоромана. Но авантюрное время здесь тесно переплетается с бытовым (поэтому«Сатирикон» ближе к европейскому типу плутовского романа). В основестранствований и приключений героев не лежит отчетливая метаморфоза.  Здесь этозаменяется, правда, аналогичным, но приглушенным и пародийным мотивомпреследования разгневанным богом Приапом. Но позиция героев по отношению к бытучастной жизни совершенно та же, что и у Люция-осла. Они проходят через бытовуюсферу частной жизни, но внутренне ей не причастны. Это плуты — соглядатаи,подсматривающие и подслушивающие весь цинизм частной жизни. В социальномразнообразии этого мира частной жизни уже попадаются еще зыбкие следыисторического времени. В описании пира Тримальхиона и в самом образе егораскрываются уже приметы эпохи, то есть некоторого временного целого. Такимобразом, в авантюрно-бытовом романе появляются черты, которые еще сильнее былиразвиты в третьем виде античного романа, о котором написано ниже.

IV

Античностьразработала ряд в высшей степени существенных автобиографических ибиографических форм. В основе этих античных форм лежит новый типбиографического времени и новый специфически построенный образ человека,проходящего свой жизненный путь. На классической греческой почве можно выделитьдва типа автобиографий.

Первый типусловно называется платоновским типом, так как он нашел наиболее отчетливое ираннее выражение в таких произведениях Платона, как «Апология Сократа» и«Федон». Этот тип автобиографического самосознания человека связан со строгимиформами мифологической метаморфозы. В основе ее лежит жизненный путь ищущегоистинного познания. Жизнь такого ищущего расчленяется на точно ограниченныеэпохи, или ступени. Путь проходит через самоуверенное невежество, черезсамокритический скепсис и через познание самого себя к истинному познанию.

Вторым греческимтипом является риторическая автобиография и биография. В основе этого типалежит «энкомион» — гражданская надгробная и поминальная речь. Такого родапроизведения были словесными гражданско-политическими актами публичногопрославления или публичного самоотчета реальных людей. Поэтому здесь важенпрежде всего внешний реальный хронотоп, в котором совершается это изображениесвоей или чужой жизни как граждански-политический акт публичного прославленияили самоотчета. Этот реальный хронотоп — площадь («агора»). На площади впервыераскрылось и оформилось автобиографическое, равно как и биографическоесамосознание человека и его жизни на античной классической почве.

Однако следуетотметить, что «человека для себя» (я для себя) и особого подхода к себе самомуеще не было. Единство человека и его самосознание было чисто публичным -  человекбыл весь вовне, притом в буквальном смысле этого слова. Эта сплошнаяовнешненность — очень важная особенность образа человека в классическомискусстве и литературе.

На основеразработанных биографических схем энкомиона и возникла первая автобиография вформе защитительной речи — автобиография Исократа, являющаяся  публичнымапологетическим отчетом о своей жизни. Принципы построения своего образа те же,что и при построении образов умерших деятелей в энкомионе. В основе лежит идеалритора. Сама риторическая деятельность прославляется Исократом как высшая формажизненной деятельности. Это профессиональное самосознание Исократа носитсовершенно конкретный характер. Элементы чисто приватные иузкопрофессиональные, с современной точки зрения, элементы общественно-государственные,и философские идеи здесь тесно переплетаются между собою. Все эти элементывоспринимаются как совершенно однородные и слагаются в единый и целостныйпластический образ человека.        Римские автобиографии и мемуары слагаются вином реальном хронотопе. Жизненной почвой для них послужила римская семья.Автобиография здесь является документом семейно-родового самосознания. Но и наэтой почве автобиографическое самосознание не становится приватным иинтимно-личным. Оно сохраняет глубоко публичный характер. Этот энергетическийтип биографий представлен Плутархом.

Биографическоевремя у Плутарха сугубо специфично. Это время раскрытия характера, но отнюдь невремя становления и роста человека. Сама историческая действительность являетсяареной для раскрытия и развертывания человеческих характеров, но не большетого.

Биографическоевремя необратимо в отношении самих событий жизни, которые неотделимы отисторических событий. Но в отношении характера это время обратимо: та или инаячерта характера сама по себе могла бы проявиться раньше или позже. Самые чертыхарактера лишены хронологии, их проявления переместимы во времени. Сам характерне растет и не меняется, он лишь восполняется: не полный, не раскрывшийся,фрагментарный вначале, становится полным в конце. Следовательно, путь раскрытияхарактера ведет только к восполнению той формы, которая была предначертана ссамого начала.

Второй типбиографии можно назвать аналитическим. В основу его кладется схема сопределенными рубриками, по которым и распределяется весь биографическийматериал: общественная жизнь, семейная жизнь, поведение на войне, отношения кдрузьям, достойные запоминания изречения, добродетели, пороки, наружность ит.п. Различные черты и свойства характера подбираются из различных иразновременных событий и случаев жизни героя и разносятся по указаннымрубрикам. Для черты даются как доказательства один-два примера из жизни данноголица.

V

В заключение,хотелось бы отметить общие закономерности освоения времени в рассмотренных античныхформах романа. Нельзя не согласиться с тем, что какой-то минимум полнотывремени необходим во всяком временном образе. Тем более, не может быть и речиоб отражении эпохи вне хода времени, вне связи с прошлым и будущим. Где нетдвижения времени, там нет и момента времени в полном и существенном значенииэтого слова. Современность, взятая вне своего отношения к прошлому и будущему,утрачивает свое единство, рассыпается на единичные явления и вещи.

Известныйминимум полноты времени имеется и в античном романе. Он, так сказать, минималенв греческом романе и несколько значительнее в авантюрно-бытовом романе. Вантичном романе эта полнота времени имеет двоякий характер. Она, во-первых,имеет свои корни в мифологическом осознании времени. Однако это восприятиевремени  находилось уже в стадии разложения и  не могло охватить и адекватнооформить новое содержание. Тем не менее, элементы этой формы фольклорнойполноты времени все еще действовали в античном романе.

Во-вторых, вантичном романе имеются слабые зачатки новых форм полноты времени, связанных сраскрытием социальных противоречий. И здесь необходимо выделить то, что всякоераскрытие социальных противоречий неизбежно раздвигает время в будущее, чтоможно подтвердить дальнейшим развитием литературы.

В связи с этимтакже необходимо выделить одну особенность ощущения времени, которое оказалогромадное определяющее влияние на развитие литературных форм и образов.

Эта особенностьпроявляется, прежде всего, в так называемой исторической инверсии, сущность которойсводится к тому, что мифологическое и художественное мышление локализует впрошлом такие категории, как идеал, справедливость, совершенство, гармоническоесостояние человека и общества и т. п. мифы о рае, о Золотом веке, о героическомвеке, о древней правде; Иными словами, здесь изображается как уже бывшее впрошлом то, что на самом деле может быть или должно быть осуществлено только вбудущем. Чтобы наделить реальностью тот или иной идеал, его мыслят как ужебывший однажды когда-то в Золотом веке или мыслят его существующим в настоящемгде-то за тридевять земель, за океанами, под землей или на небе.

Литература:

 

Муравьев В.Н. «Овладение временем». Москва, 1997. Бахтин М.М. «Формы времени и хронотопа в романе: Очерки по исторической поэтике». Москва, 2003.
еще рефераты
Еще работы по культурологии