Реферат: Сталинское время через призму поэзии
Давно отцами стали дети, Но за всеобщего отца Мы оказались все в ответе, И длится суд десятилетий, И не видать еще конца.
А.Твардовский.
На душе почему-то смутно… Полумрак… За окном шелестят деревья, а в комнате слышен хриплый, надрывающий душу голос Владимира Высоцкого: «А на левой груди профиль Сталина...» Память тотчас же рисует хитрое рябое лицо, густые усы, прячущие усмешку. Неужели этот самый человек, которому поклонялись десятки лет? Впрочем, почему поклонялись? Разве и сейчас мало его явных и особенно тайных сторонников? Часто слышишь: «При Сталине такого безобразия не было!», «Сталин бы такого не допустил, расстрелял бы сразу!»,«Сталина бы на них!..» Ближе к сердцу кололи мы профили, Чтоб он слышал, как рвутся сердца, тревожит Высоцкий. Я выключаю магнитофон. Надо подумать, что же это за время такое, когда люди добровольно умирали за палачей.
Что же почитать? Сегодня не хочется брать в руки публицистику с ее страшными цифрами. Лежит закладка во втором томе биографии Сталина Волкогонова. Но и он подождет сегодня. Да, я же взял в библиотеке роман-газету «Современная поэма». Кто там? Ахматова «Реквием», Твардовский «По праву памяти», Гамзатов «Люди и тени». Кто еще? Остальное потом.
«Реквием». Да, колокола должны звучать погребальным звоном, чтобы в такт им отвечали людские сердца: «Не повторится, не повторится, не повторится никогда!» Что же за время было? Это было, когда улыбался Только мертвый, спокойствию рад, И ненужным привеском болтался Возле тюрем своих Ленинград.
И тогда, обезумев от муки, Шли уже осужденных полки, И короткую песню разлуки Паровозные пели гудки, Звезды смерти стояли над нами, И безвинная корчилась Русь Под кровавыми сапогами И под шинами черных «марусь».
Да, лучше не скажешь, лучше сравнений и метафор не выдумаешь. Читая о несчастной судьбе женщины, у которой «муж в могиле, сын в тюрьме», столь типичной в «страшные годы ежовщины», веришь, что, действительно, «перед этим горем гнутся горы...».
От грудной, напевной лирики Ахматовой перехожу к чеканному стиху Твардовского.
… Когда кремлевскими стенами Живой от жизни огражден...
Нет, это из поэмы «За дальюдаль». А в журнале другая вещь«По праву памяти». Хочется цитировать без конца, так трудно что-то выбрать. Вот это. О репрессиях.
… И званье «сын врага народа» Уже при них вошло в права.
И за одной чертой закона Уже равняла всех судьба: Сын кулака иль сын наркома; Сын командира иль попа...
… И все, казалось, не хватало Стране клейменых сыновей.
Или вот еще о том, как детей заставляли отрекаться от родителей. Да и вся поэма об этом:… Той жертвы требовали строго: Отринь отца и мать отринь.
Предай в пути родного брата И друга лучшего тайком.
И душу чувствами людскими Не отягчай, себя щадя.
И лжесвидетельствуй во имя, И зверствуй именем вождя.
А что говорит об этом времени Гамзатов? Ах, это время! Лозунгам и фразам пустым и лживым не было конца.
И сокрушался от печали разум.
И ликовало сердце у глупца.
Журнал выпадает у меня из рук. Страницы, зашелестев, замелькали. Напоследок успел прочесть только строчки Твардовского: Кто прячет прошлое ревниво, Тот вряд ли с будущим в ладу...
Как хорошо, что мы узнаем правду. Может быть, это залог нашего будущего? Пальцы нажимают клавишу, и вновь я слышу осипший, но такой родной полунасмешливый голос:… И хлещу я березовым веничком по наследию мрачных имен.
Трагическим, мрачным, жестоким описывают поэты сталинское время. Не стоит нам сегодня жалеть о Сталине.