Реферат: Осип Мандельштам

Осип Мандельштам родился в 1891 году в еврейской семье. Отматери Мандельштам унаследовал, наряду с предрасположенностью к сердечнымзаболеваниям и музыкальностью, обостренное чувство звуков русского языка.

Мандельштам будучи евреем избирает быть русским поэтом — непросто “русскоязычным”, а именно русским. И это решение не такое само собойразумеющееся: начало века в России — время бурного развития еврейскойлитературы, как на иврите и на идише, так, отчасти, и на русском языке. Соединяя в себе еврейство и Россию, мандельштамовская поэзия несет в себеуниверсализм, соединяя в себе национальное русское православие и национальныйпрактикуляризм евреев.

Посох мой, моя свобода -

Сердцевина бытия,

Скоро ль истиной народа

Станет истина моя?

Я земле не поклонился

Прежде, чем себя нашел;

Посох взял, развеселился

И в далекий Рим пошел.

А снега на черных пашнях

Не растают никогда,

И печаль моих домашних

Мне по-прежнему чужда.

Первая русская революция и события, сопутствующие ей, длямандельштамовского поколения совпали со вступлением в жизнь. В этот периодМандельштама заинтересовала политика, но тогда, на переломе от отрочества кюности, он оставил политику ради поэзии.

Мандельштам избегает слов, чересчур бросающихся в глаза: унего нет ни разгула изысканных архаизмов, как у Вячеслава Иванова, нинагнетания вульгаризмов, как у Маяковского, ни обилия неологизмов, как уЦветаевой, ни наплыва бытовых оборотов и словечек, как у Пастернака.

Есть целомудренные чары —

Высокий лад, глубокий мир,

Далеко от эфирных лир

Мной установленные лары.

У тщательно обмытых ниш

В часы внимательных закатов

Я слушаю моих пенатов

Всегда восторженную тишь.

Начало первой мировой войны — рубеж времен:

Век мой, зверь мой, кто сумеет

Заглянуть в твои зрачки

И своею кровью склеит

Двух столетий позвонки?

Мандельштам отмечает, что прошло время окончательногопрощания с Россией Александра (Александра Ш и Александра Пушкина), Россиейевропейской, классической, архитектурной. Но перед своим концом именнообреченное “величие”, именно “исторические формы и идеи” обступают ум поэта. Вих внутренней опустошенности он должен убедиться — не из внешних событий, а извнутреннего опыта усилий сочувствовать “миру державному”, вчувствоваться в егострой. Он прощается с ним по-своему, перебирая старые мотивы, приводя их впорядок, составляя для них средствами поэзии некий каталог. В мандельштамовскойсистеме шифров, обреченный Петербург, именно в своем качестве имперскойстолицы, эквивалентен той Иудее, о которой сказано, что она, распяв Христа,“окаменела”и связывается со святым богоотступническим и гибнущим Иерусалимом.Цвета, характеризующие базблагодатное иудейство — это черный и желтый. Так вотименно эти цвета характеризуют петербургский “мир державный” (цвета российскогоимператорского штандарта).

Самым значительным из откликов Мандельштама на революцию 1917года было стихотворение “Сумерки свободы”. Его очень трудно подвести подрубрику “принятия” или “непринятия” революции в тривиальном смысле, но темаотчания звучит в нем очень громко:

Прославим, братья, сумерки свободы,

Великий сумеречный год!

В кипящие ночные воды

Опущен грузный лес тенет.

Восходишь ты в глухие годы, -

О, солнце, судия, народ.

Прославим роковое бремя,

Которое в слезах народный вождь берет.

Прославим власти сумрачное бремя,

Ее невыносимый гнет.

В ком сердце есть — тот должен слышать, время,

Как твой корабль ко дну идет.