Реферат: Особенности художественного мастерства Горация
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ УКРАИНЫХарьковский Государственный Университет кафедразарубежной литературы и классической филологии
Особенностихудожественного мастерства Горация
Харьков
1999
Поэзия в Римской культуре прошлаускоренный путь развития. В IV веке авторской поэзии в Риме еще несуществовало. Рим жил устной народной безымянной словесностью. К I веку н. э.литературная авторская поэзия не только выделилась и оформилась, но ипревратилась в такое замкнутое искусство для искусства, которое почти утратилопрактическую связь с другими формами общественной жизни. На такой переходпотребовалось III столетия.
В Греции подобный переход от предгомеровской устной поэзии (около IX века до н.э.) до эллинистической книжной поэзии (III век до н.э.) потребовал шесть столетий, вдвое больше.Но главная разница в литературной эволюции Греции и Рима не количественная. Главная разница в том, что Римская поэзия с самых первыхшагов оказывается под влиянием Греческой поэзии, уже завершившей свойаналогичный круг развития, и черты характерные для поздних этапов такогоразвития, появляются в Римской поэзии уже на самых ранних ее этапах.
Если сравнить с эволюцией социального бытования Греческой поэзии и эволюцию Римской поэзии, то бросается в глаза резкое отличие. Постепенное накопление культурных ценностей, которое потом канонизируется школьной традицией как обязательноедля всех, в Риме было нарушено ускорением темпа его культурной эволюции.Когда в III в до н.э. Рим, не успев создать соб- ственной школьной системыобразования, перенял греческую, этим он как бы начал счет своей культурнойистории с нуля. Опираясь на школу, Римская поэ-зия распространяется в быт инизов, и верхов общества: эти два направления разделены, как в эллинистической Греции. В Римском быте издавна четко различались 2 сектора, 2 формы времяпровождения - " делo" и " досуг", negotium et otium:первый включал войну, земледелие и управление общиной, второй- всеостальное. Почвой для поэзии стал именно " отдых". С повышениемжизненного уровня в Римском обществе для досуга освобождалось все больше места, причем, конечно, в первую очередь в высших, обеспеченных слоях общества: досуг становится повседневным и индивидуальным. Соответственно с этим постепенно раскрывается Римское общество и для поэзии. За долитературным периодом относительной однородности Римской словесности сперва период формирования поэзии для масс, а потом поэзия для образованной и обеспеченной верхушки общества: перед нами с самого начала поэзии разобщенных культурных слоев, из которых каждый по-своему откликается на запросы Римской действительности и опирается на материал, предоставляемый греческими предшественниками. Затемнеповторимый исторический момент перелома от Республики к империи,запросы масс и запросы верхушки общества, обращенные к поэзии совпадают.Это — короткая полоса римской классики " Золотого века", когда поэзия действительно объединяла, а не разъединяла общество. И наконец после этого опять наступает разрыв и поэзия досужего высшего обществапродолжает существовать уже по инерции, как " поэзия для поэзии".
Таким образом, перед нами — знакомая периодизация истории Римской литературы: эпоха устного творчества (примерно до 250 г до н.э.), " Ранняя Римская литература" (около 250-150гг до н.э.), «литература эпохи Августа» (около 40г до н.э. — 15г н.э.), " литература эпохи империи" (примерно с 15г н.э.).
На первом этапе это была поэзия для масс, но не для знати; на втором — для образованных верхов,но не для масс; на третьем, недолго, — для всего общества; на четвертом,в эпоху Империи, это была поэзия для поэзии, жи-вущая уже больше инерцией, чем спросом.
Горацийродился 8 декабря 65 года до н.э. в небольшом местечке Венузии на границахАнулии и Лукании. У отца его там было крохотное именьице. Про мать поэт нигдене упоминает. Старые биографы построили вероятное, хотя и опровергаемое в новоевремя, предположение, что поэт лишился ее очень рано. Во всяком случае, этимотсутствием влияния материнской ласки, скорее всего, объясняется то, что упоэта незаметно особой нежности и снисходительности к женщинам. Гораций был,по-видимому, единственным ребенком, и отец его буквально дрожал над ним. Он непожелал отдать сына в венузийскую школу, хотя там учились все дети местнойпровинциальной аристократии, а отвез мальчика в Рим, чтобы дать ему воспитание,которое получали сыновья сенаторов и всадников. Спрашивается, откуда старикГораций взял на это соответствующие средства? Поэт разрешает этот вопрос всатирах 1, 6, 86, говоря, что отец его был coactor. Занятиеэто, не особенно для нас ясное и, во всяком случае, не почетное, по-видимому,состояло в том, чтобы быть комиссионером банкиров при аукционных продажах.Старик, однако, находил время сам провожать сына в школу, сидеть на его урокахи предостерегать его от всего дурного наглядными примерами. Вообще, от отцапоэт унаследовал практический здравый смысл и добродушный юмор.
Подобно большинствусвоих аристократических товарищей Гораций не кончил своего образования Римом, аотправился в Афины. Но там круговорот тогдашних событий втянул его в политику.В Афины прибыл Брут после смерти Цезаря; увлекающаяся римская молодежьвосторженно встретила убийцу тирана и охотно записывалась в ряды войска Брутадля борьбы за свободу. Гораций даже получил в этой армии звание военноготрибуна. Но после несчастной битвы при Филиппах (42 г. до н.э.) пыл поэта,которому, по его словам, пришлось бежать с поля сражения и даже наподобиеАрхилоха и некоторых других поэтов бросить свой щит, значительно охладел; ктому же и небольшое венузийское поместье, дорогое для него по воспоминаниямдетства, было конфисковано. Да и на чужбине он чувствовал себя несладко, апотому, когда была объявлена амнистия, вернулся на родину. Здесь, на оставшиесякрохи состояния он вкупился в коллегию квесторских писцов, которые вели счетныекниги по финансовому ведомству. Это дало Горацию некоторый заработок, а потомуон мог свои досуги посвятить поэзии, конечно, латинской, потому что греческиестишки он пробовал писать еще в Афинах и скоро убедился, что это равносильноношению дров в лес. Сам поэт говорит про свои первые латинские опыты, что былвынужден к ним своею бедностью, делающей людей смелыми. Конечно, это не надопонимать так, что он рассчитывал на гонорар за свои произведения; этот гонорарбыл, вероятно, так ничтожен, что никоим образом не мог дать сколько-нибудь достаточныхсредств к жизни. Нет, Гораций только хотел привлечь к себе вниманиекакого-нибудь знатного покровителя литературы, что было в обычаях той эпохи.Ожидания поэта оправдались. Его стихотворения заметили его собратья политературе Вергилий и Люций Варий Руф, которые впоследствии представили ГорацияМеценату. Первое свидание поэта с ним было кратким. Гораций чувствовал себянеловко в присутствии знатного вельможи, как бывший республиканец и человек,принадлежавший к другому кругу общества. Меценат также не мог ласково отнестиськ поэту, который в своих тогда уже опубликованных произведениях нападал намногих последователей Октавиана. Но все же Гораций произвел на Мецената,видимо, благоприятное впечатление, так как тот занялся наведением справок о неми через десять месяцев пригласил его к себе снова. С тех пор поэт сближался сосвоим высоким покровителем все теснее и теснее. Разница в общественномположении между ними все больше и больше сглаживалась, и, наконец, отношения ихперешли в настоящую дружбу. Меценат заботился о материальном благосостояниипоэта, что особенно выразилось в подарке ему (около 33-го года до н.э.) именияв Сабинских горах. Этим осуществилась заветная мечта Горация иметь собственныйуютный и укромный уголок, где он мог бы отдохнуть от столичной суеты итреволнений и на досуге предаться творчеству. Расположение Мецената к Горациюособенно ярко проявилось в предсмертной просьбе вельможи к Августу: «Помнипостоянно о Горации Флакке, как обо мне». Но Августу пришлось недолгособлюдать этот завет друга, так как поэт почти полностью осуществил топожелание, которое высказывал неоднократно в своих произведениях, — умеретьодновременно с Меценатом. Он скончался 27-го ноября 8 года до н.э., через 59дней после своего высокого друга.
ПроизведенияГорация дошли до нас почти полностью; они были изданы при его жизни и собраны всборники им самим с той чрезвычайной тщательностью, с которой Гораций относилсяк своим трудам (“публикуй их на девятый год”. “Ars poetica»,ст. 388). Можно предполагать, что все, что он не желал выпускать в свет, былоим самим уничтожено. От него осталось следующее:
I. Две книги сатир: 1-ая содержит 10сатир, 2-ая – 8 сатир. Все сатиры написаны гексаметром.
II. Книга эподов: 17 стихотворений,написанных разными размерами.
III. Четыре книги од: (в первой книгесодержится 38 од, во второй книге – 20 од; в третей книге – 30 од; в четвертойкниге, вышедшей отдельно, через 10 лет, после первых трех, — 15. Всего 103 оды: все оды написаны самымиразнообразными лирическими размерами).
IV. “Юбилейный гимн”(Carmen saeculare).
V. Две книги посланий ( в первойкниге – 20 посланий, во второй – 2 послания, а если причислить к ней, особнякомстоящее «Послание к Пизонам», обычно называемое « Наука поэзии» («Ars poetica»), то – 3 послания. Все послания написаныгексаметром. Послания первой книги по размерам невелики, послания же второйкниги являются длинными стихотворными трактатами на литературные темы).
Время написания отдельныхпроизведений внутри сборников установить невозможно, кроме случаев, когдаимеются ясные указания на современные Горацию события, как например, цикл одпосле победы при Акции ( во второй книге) или оды на победы Друза ( четвертаякнига ). Последние произведения Горация были выпущены им в 43 г. до н. э… Запоследние 5 лет своей жизни он не написал ничего.
Имя Горация — одно из самых популярных среди имен писателей древ-ностей. даже те,кто никогда не читал ни одной его строчки, обычно зна-комы с его именем. Хотя бы по Русской классической поэзии, где Гораций был частым гостем. Недаром А.С.Пушкин в одном из своих первых стихо-творений перечисляет его среди своих любимых поэтов:" Питомцы юных Граций, с Державиным потом чувствительный Гораций является вдвоем..." -а в одном из последних стихотворений ставит его слова начальные слова оды III, ЗО — эпиграфом к собственным строкам на знаменитую тему Горация: ”exеgi monumentum — Я памятник себе воздвиг нерукотворный" .
Но если читатель, плененный тем образом — питомца юных Граций, какой рисуется в русской поэзии, возьмет в руки стихи самого Горация в русских переводах, его ждет неожиданность,а может быть и разочарование: неровные строчки, без рифмы, с трудно уловимым переменчивым ритмом. Длинные фразы, перескакивающие из строчки встрочку, начинающиеся второстепенными словами и лишь медленно и с трудом добирающиеся до подлежащего и сказуемого. Странная расстановка слов, естественный по-рядок которых, словно нарочно, сбит и перемешан. Великое множество имен и названий, звучных, но мало понятных и, главное, совсем, по-видимому, не идущих к теме. Странный ход мысли, при котором сплошь и рядом к концу стихотворения поэт словно забывает то, что было вначале, и говорит
совсем о другом. А когда сквозь все эти препятствия читателю удается уловить главную идею того или другого стихотворения, то идея эта оказы-вается разочаровывающе банальной:"наслаждайся жизнью и не думай о бу-дущем", «душевный покой дороже богатства» и т.п… Вот в каком виде рас-крывается поэзия Горация перед неопытным читателем.
Если после этого удивленныйчитатель, стараясь понять, почему же Гораций пользуется славой великого поэта, попытается заглянуть в толстые книи по истории древней Римской литературы, то и здесь он вряд ли найдет ответ на свои сомнения. Здесьон прочитает, что Гораций родился в 65 году до н.э. и умер в 8 году до н.э. Это время его жизни совпадает с важнейшим переломом в истории Рима, падением республики и установлением империи. В молодости Гораций был республиканцем и сражался в войсках Брута, последнего поборника республики. После поражения Брута перешел на сторону Октавиана Августа, первого Римского императора, стал близким другом пресловутого Мецената — руководителя «идеологической политики»Августа. Получив в подарок от Мецената маленькое имение среди Апеннин, доконца дней прославлял Мир и счастье Римского государства под благодательной властью Августа: в таких- то одах прославлял так-то, а таких-то одах так-то. Все это сведения очень важные, но ничуть не объясняющие, почему Гораций был великим поэтом. Скорее, наоборот, они складываются в малопривлекательный образ поэта- ренегата и царскогольстеца.
И всё- таки Гораций был гениальным поэтом, и лучшие писатели Европы не ошибались, прославляя его в течение двух тысяч лет как величайшего лирика Европы. Однако «гениальный» – не значит: простой, легкий для всех. Гениальность Горация — в безошибочном, совершенном мастерстве, с которым он владеет,сложнейшей, изощреннейшей поэтической техникой античного искусства — такой сложной, такой изощренной, от которой современный читатель давно отвык. Стих Горация действительно звучит непривычно. Не потому, что в нем нетрифмы (античность вообще не знала рифмы; она появилась в Европейской поэзии лишь в средние века),- Рифмы нет и в «Гамлете», и в «Борисе Годунове», и наш слух с этим легко мирится. Стих Горация труден потому, что стороны в нём составляются из стихов разного ритма (вернее сказать, даже разного метра): повторяющейся метрической единицей в них является не строка, а строфа. Такие разнометрическиестрофы могут быть очень разнообразны, и Гораций пользуется ихразнообразием очень широко: в его одах и эпосах употребляется двадцать различных видов строф.
Точное звучание античного стиха не может быть передано на русском, так как долгих и кратких слогов,независимых от ударения, в русском языке нет. Поэтому русские переводчикипередают античные ритмы условно, заменяя чередование долгих и кратких слогов чередованием ударных и безударных слогов. Принципы этой замены ясны из ниже идущего перечня, в котором схемы размеров даны античные,а примеры звучания- русские.
Одынаписаны четверостишными строфами тринадцати видов.
1.Первая Асклепиадова строфа. Состоит из четыре раза повторяющегося«асклепиадова стиха».
/ / / /
¾ ¾ ¾ È È ¾ êê ¾ È È ¾ È È
Пример: Славный внук, Меценат, праотцов царственных,
О,отрада моя, честь и прибежище!
Естьтакие, кому высшее счастье –
Пыльарены взметать в беге увертливом…
Встречается:I, 1; III, 30 и III и IV, 8, причем в последнем случае четверостишное строениестроф нарушено.
2.Вторая Асклепиадова строфа. Состоит из трех «асклепиадовых стихов» иодного «гликонея».
/ / / /
¾ ¾ ¾ È È ¾ êê ¾ È È ¾ È È
/ / / /
¾ ¾ ¾ È È ¾ êê ¾ È È ¾ È È
/ / / /
¾ ¾ ¾ È È ¾ êê ¾ È È ¾ È È
/ /
¾ ¾ ¾ È È ¾ È È
Пример: Пусть тебя, храбреца многопобедного
Варий славит – орелв песнях МеонииЗадружины лихой подвиги на море
Ина суше с тобой, вождем!
Встречается: I, 6,15, 24, 33; II, 12; III, 10, 16; IV, 5, 12.
3.Третья Асклепиадова строфа. Состоит из двух «асклепиадовых стихов»,одного «гликонея» и одного «ферекратея».
/ / / /
¾ ¾ ¾ È È ¾ êê ¾ È È ¾ È È
/ / / /
¾ ¾ ¾ È È ¾ êê ¾ È È ¾ È È
/ /
¾ ¾ ¾ È È ¾ È
/ /
¾ ¾ ¾ È È ¾ È È
Пример: Кто тот юноша был, Пирра, признайся мне,
Чтотебя обнимал в гроте приветливом,
Весьв цветах, в ароматах, -
Длякого завязала ты…
Встречается: I, 5,14, 21, 23; III, 7, 13; IV, 13.
4.Четвертая Асклепиадова строфа. Состоит из дважды повторяющихся«гликонея» и «асклепиадова стиха»:
/ /
¾ ¾ ¾ È È ¾ È È
/ / / /
¾ ¾ ¾ È È ¾ êê ¾ È È ¾ È È
/ /
¾ ¾ ¾ È È ¾ È È
/ / / /
¾ ¾ ¾ È È ¾ êê ¾ È È ¾ È È
Пример: Пусть, корабль, поведут тебя
Мать– Киприда и свет братьев Елены – звезд!
ПустьЭол, властелин ветров,
Всемприкажет не дуть, кроме попутного!
Встречается: I, 3,13, 19, 36; III, 9, 15, 19, 24, 25, 29; IV, 1 ,3.
5.Пятая Асклепиадова строфа. Состоит из четыре раза повторяющегосябольшого «асклепиадова стиха».
/ / / / /
¾ ¾ ¾ È È ¾ êê ¾ È È êê ¾ È È ¾ È È
Пример: Не расспрашивай ты: ведать грешно, мне и тебе,какой,
Левконоя, пошлютбоги конец; и вавилонскиеЧислаты не пытай. Лучше терпеть, что бы ни ждало нас:
ДалЮпитер в удел много ль нам зим, или последнюю…
Встречается: I,11, 18; IV, 10.
6. Сапфическая строфа.состоитиз трех «сапфических стихов» и одного «адония»:
/ / / / /
¾ È ¾ ¾ ¾ êê È È ¾ È ¾ È
/ / / / /
¾ È ¾ ¾ ¾ êê È È ¾ È ¾ È
/ / / / /
¾ È ¾ ¾ ¾ êê È È ¾ È ¾ È
/ / /
¾ È È ¾ È ¾ È
Пример: Вдосталь снега слал и зловещим градом
Землю бил Отец исмутил весь Город ,
Ринув в кремльсвятой грозовые стрелы
огненнойдланью
."
Встречается:I, 2, 10, 12, 20, 22, 25, 30, 32, 38; II,2, 4, 6, 8, 10, 16; III, 8, 11, 14, 18, 20, 22, 27; IV, 2, 6,11;.Юбилейный гимн.
7.Большаясапфическая строфа. Состоит из дважды повторенных «аристофанова стиха»и«большого сапфического»:
/ / /
¾ È È ¾ È ¾ È
/ / / / / / /
¾ È ¾ ¾ ¾ êê È È ¾ êê ¾ È È ¾ È ¾ È
/ / /
¾ È È ¾ È ¾ È
/ / / / / / /
¾ È ¾ ¾ ¾ êê È È ¾ êê ¾ È È ¾ È ¾ È
Пример: Радибогов бессмертных,
Лидия, скажи: для чего ты Сибариса губишь
Страстью своей? Зачем он
Стал чуждаться игр, не терпя пыли арены знойной.
Встречается: I, 8.
8.Алкеева строфа. Состоит из двух «алкеевых одиннадцатисложников», одного«алкеева девятисложника» и одного «алкеева десятисложника»:
/ / / /
È ¾ È ¾ ¾ êê ¾ È È ¾ È È
/ / / /
È ¾ È ¾ ¾ êê ¾ È È ¾ È È
/ / / /
È ¾ È ¾ ¾ ¾ È ¾ È
/ / / /
¾ È È ¾ È È¾ È ¾ È
Пример: О, дочь, красою матьпревзошедшая,
Самапридумай казнь надлежащую
Моимзлословья полным ямбам:
Вволнах морских иль в огне – где хочешь!
Встречается:I, 9, 16, 17, 26, 31, 34, 35, 37; II,1, 3, 5, 7, 9, 11, 13, 14, 15, 17, 19, 20; III, 1 – 6, 17,21, 23, 26, 29; IV, 4, 9, 14, 15.
9. Архилохова первая строфа (по другой терминологии – алкмонова). Состоит издактилических гексаметра и тетраметра:
/ / / / / /
¾ È È ¾ È È ¾ êê È È ¾ È È ¾ È È ¾ È
/ / / /
¾ È È ¾ È È ¾ È È ¾ È
/ / / / / /
¾ È È ¾ È È ¾ êê È È ¾ È È ¾ È È ¾ È
/ / / /
¾ È È ¾ È È ¾ È È ¾ È
Пример: Пусть, ктохочет, поет дивный Родос, поет Митилену,
ИлиЭфес, иль Коринф у двуморья.
ВакховыФивы поет, иль поет Аполлоновы Дельфы,
Ильдубравы Темнейской долины.
Встречается:I, 7,28
10. Архилохова. вторая строфа (по другому счету – первая). Состоит издактилического гексаметра и дактилического диметра:
/ / / / / /
¾ È È ¾ È È ¾ êê È È ¾ È È ¾ È È ¾ È
/ / /
¾ È È ¾ È È ¾
/ / / / / /
¾ È È ¾ È È ¾ êê È È ¾ È È ¾ È È ¾ È
/ / /
¾ È È ¾ È È ¾
Пример: С горсбежали снега, зеленеют луга муравою,
Кудрямикроется лес;
Вновом наряде земля, и рекам снова просторно
Водыструить в берегах.
Встречается: IV,7.
11. Архилохова третья строфа (по другому счету – вторая). Состоит из «архилоховастиха» и усеченного ямбического триметра:
/ / / / / / /
¾ È È ¾ È È ¾ êê È È ¾ È È êê ¾ È ¾ È ¾ È
/ / / / /
¾ ¾ È ¾ È êê ¾ È ¾ È ¾ È
/ / / / / / /
¾ È È ¾ È È ¾ êê È È ¾ È È êê ¾ È ¾ È ¾ È
/ / / / /
¾ ¾ È ¾ È êê ¾ È ¾ È ¾ È
Пример: Злаясдается зима, сменяяся внешней лаской ветра
Влекутна блоках высохшие днища;
Скотзатомился в хлевах, а пахарю стал огонь не нужен
Лугаседой не убеляет иней.
Встречается:I, 4.
12. Гипонактова строфа. Состоит из дважды повторенных усеченного трохаического диметра иусеченного ямбического триметра:
/ / /
¾ È ¾ È ¾ È È
/ / /
È ¾ È ¾ È êê ¾ È ¾ È ¾ È
/ / /
¾ È ¾ È ¾ È È
/ / /
È ¾ È ¾ È êê ¾ È ¾ È ¾ È
Пример: У меня низолотом,
Нибелой костью потолки не блещут;
Нетиз дальней Африки
Колонн,гиметтским мрамором венчанных.
Встречается:II,18.
13. Ионический декаметр, на русском языке обычно передается хореем:
È È ¾ ¾ È È ¾ ¾ È È ¾ ¾ È È ¾ ¾
È È ¾ ¾ È È ¾ ¾ È È ¾ ¾ È È ¾ ¾
È È ¾ ¾ È È ¾ ¾
Пример: Девабедная не может ни Амуру дать простора,
Нивином прогнать кручину; но должна боятся дяди
Всебичующихупреков.
Встречается:III,12.
Алкеевы строфы употребляются в определенной системе – systema Alcaicum: 1-й и 2-й стих – Alcaicihendecasyllabi, 3-й –Alcaicus enneasyllabus, а 4-й – Alcaicus decasyllabus.
Эподы,за исключением последнего, написанного ямбическим триметром, все написаныдвустишными строфами следующего состава.
1. Ямбические эподы – ямбический триметр с диметром:
/ / / / /
È ¾ È ¾ È êê ¾ È ¾ È ¾ È È
/ / /
È ¾ È ¾ È ¾ È È
Встречается: 1, 10.
2. Элегиямбические эподы – ямбический триметр с “элегиямбом”:
/ / / / /
È ¾ È ¾ È êê ¾ È ¾ È ¾ È È
/ / / / /
¾ È È ¾ È È È êê È ¾ È ¾ È ¾ È È
Пример: Теперь,как прежде, Петтий, мне писать стишки
Радостинет никакой, когда пронзен любовью я.
Встречается: 11.
3. Дактилические эподы – дактилический гексаметр с дактилическимтетраметром:
/ / / / / /
¾ È È ¾ È È ¾ êê È È ¾ È È ¾ È È ¾ È
/ / / /
¾ È È ¾ È È ¾ È È ¾ È
Встречается: 12.
4. Ямбэлегические эподы – дактилический гексаметр с “ямбэлегом”:
/ / / / / /
¾ È È ¾ È È ¾ êê È È ¾ È È ¾ È È ¾ È
/ / / / / /
È ¾ È ¾ È ¾ È ¾ êê ¾ È È ¾ È È È
Пример: Грознымненастием свод небес затянуло: Юпитер
Низводитс неба снег и дождь; стонут и море, и лес.
Встречается: 13.
5. Пифиямбические эподы (I) – дактилический гексаметр с ямбическим диметром:
/ / / / / /
¾ È È ¾ È È ¾ êê È È ¾ È È ¾ È È ¾ È
/ / /
È ¾ È ¾ È ¾ È È
Пример: Ночью тобыло: луна сияла с прозрачного неба
Средимерцанья звездного.
Встречается: 14, 15.
6. Пифиямбические эподы (II) – дактилический гексаметр с ямбическим триметром:
/ / / / / /
¾ È È ¾ È È ¾ êê È È ¾ È È ¾ È È ¾ È
/ / / / /
È ¾ È ¾ È êê ¾ È ¾ È ¾ È È
Пример: Вот уже двапоколенья томятся гражданской войною,
И Рим своею силой разрушается.
Встречается: 16.
Сатиры, послания и«Наука Поэзии» написаны дактилическим гексаметром.
Языки стиль – та область поэзии, о которой менее всего возможно судить по переводу.А сказать о них необходимо, и особенно необходимо, когда речь идет о стихахГорация.
Естьвыражение: «Поэзия – это гимнастика языка». Это значит: как гимнастика служитдля гармонического развития всей мускулатуры тела, а не только тех немногихмускулов, которые нужны нам для нашей повседневной работы, так и поэзия даетнародному языку возможность развить и использовать все заложенные в немвыразительные средства, а не ограничиваться простейшими, разговорными, первымипопавшимися. Разные литературные эпохи, направления, стили — это разные системыгимнастики языка. И система Горация среди них может быть безоговорочно названасовершеннейшей, совершеннейшей по полноте охвата языкового организма. Нет такихтонкостей в латинском языке, на которые у Горация не нашлось бы великолепногопримера.
Именноэта особенность языка и стиля Горация доставляет больше всего мученийпереводчикам. Ведь не у всех языков одинаковая мускулатура, не ко всемполностью применима горациевская система гимнастики. Как быть, если весь эффектгорациевского отрывка заключен в таких грамматических оборотах, которых врусском языке нет? Например, по-латыни можно сказать не только «дети,которые хуже, чем отцы», но и «дети, худшие, чем отцы», и даже«дети, худшие отцов»; по-русски это звучит очень тяжело. По-латыниможно сказать не только «породивший» или «порождающий», нои в будущем времени «породящий»; по-русски это все невозможно. УГорация цикл «Римских од» кончается знаменитой фразой о вырожденииримского народа; вот ее дословный перевод: «Поколение отцов, худшеедедовского, породило порочнейших нас, породящих стократ негоднейшеепотомство». По-латыни это великолепная по сжатости и силе фраза, по-русски- безграмотное косноязычие.
Ксчастью, есть, по крайней мере, некоторые средства, которыми русский языкпозволяет переводу достичь большей близости к латинскому оригиналу, чем другиеязыки. И, прежде всего, это — расстановка слов, та самая, которая так смущаланеопытного читателя. В латинском языке расстановка слов в предложениисвободная, в английском или французском — строго определенная, поэтому припереводе на эти языки все горациевские фразы перестраиваются по одному образцуи теряют всякое сходство с подлинником.
Чтоже дает поэтическому языку такая затрудненная расстановка слов? На этот вопросможно ответить одним словом: напряженность. Гораций умеет поддержать в нас этонапряжение от начала до конца стихотворения: не успеет замкнуться однословосочетание, как читателя уже держит в плену другое. А когда замкнутоесловосочетание слишком коротко, и напряжению, казалось бы, неоткуда возникнуть,Гораций разрубает словосочетание паузой между двумя стихами, и читатель опять вожидании: стих окончен, а фраза не окончена, что же дальше?
Вотпочему так важна в стихах Горация вольная расстановка слов; вот почему русскиепереводчики не могут отказаться от нее с такой же легкостью, как отказываютсяот причастий «пройдущий», «породящий» (среди нихстарательнее всего сохранял ее Брюсов); вот почему то и дело русский Горацийдразнит слух своего читателя такими напряженными фразами, как, например, в одек Вакху (II,19):
Даномне петь вакханок неистовство,
Винои млеко реки струящие
В широких берегах, и меда
Капли, сочащиеся из дупел.
Данок созвездьям славу причтенную
Женыблаженной петь, и Пенфеевых
Чертогов рушимые кровли,
И эдонийского казнь Ликурга…
Ноесли напряженность фразы нужна поэту для того, чтобы добиться обостренноговнимания читателя к слову, то обостренное внимание к слову нужно читателю длятого, чтобы ярче и ощутимее представить себе образы читаемого произведения.
Когдамы читаем стихи поэтов нового времени, — XVIII, XIX, XX веков, — мы малозадумываемся над их композицией: мы к ней привыкли. И если мы попробуем отдатьсебе в ней отчет, то в самых грубых чертах выглядеть она будет так:стихотворение начинается на сравнительно спокойной ноте, постепенно напряжениенарастает все больше и больше, и в наиболее напряженном месте обрывается. Самоеответственное место в стихотворении — концовка. В стихах Горация всепо-другому. Концовка в них скромна и неприметна настолько, что порой, кажется,что стихотворение оборвано на совершенно случайном месте. Напряжение от началак концу не нарастает, а падает. Самое энергичное, самое запоминающееся место встихотворении — начало. И когда читаешь оды Горация, трудно отделаться отвпечатления, что в уме поэта эти великолепные зачины слагались раньше всехдругих строк: «Противна чернь мне, таинствам чуждая…», «Ладони кнебу, к месяцу юному…», «О дочь, красою мать превзошедшая…»,«Создал памятник я, бронзы литой прочней…»
Какже строятся такие стихотворения? Вот одно из них — ода к красавице Пирре (I,5):
Ктотот юноша был, Пирра, признайся мне,
Чтотебя обнимал в гроте приветливом,
Весь в цветах, в ароматах,
Для кого завязала ты
Кудрив узел простой? Ах, сколько раз потом
Онизмены судьбы будет оплакивать
И дивиться жестоким
Бурям моря страстей твоих,
Он,кто полон тобой, кто так надеется
Вечновидеть тебя верной и любящей,
И не ведает ветра
Перемен. О, несчастные
Все,пред кем ты блестишь светом обманчивым!
Променя же гласит надпись обетная,
Что мной влажные ризы
Богу моря уж отданы.
Перваястрофа, первая фраза — картина идиллического счастья: объятия, цветы, ароматы.Вторая строфа — контраст: будущее горе, будущие бури. Затем — ловкий изгибпридаточного предложения («Он, кто полон тобой…») — и опять идиллиялюбви и верности, но уже только как мечта. А за нею опять контраст: переменчивыйветер, обманчивый свет. И, наконец, концовка, для понимания которой нужнонемного знать античные религиозные обычаи: как спасшийся от кораблекрушенияпловец благодарно приносит свою одежду на алтарь спасшему его морскому богу,так Гораций, уже простившийся с любовными треволнениями, издали сочувственносмотрит на участь влюбленных. Мысль поэта движется как качающийся маятник, откартины счастья к картине несчастья и обратно, и качания эти понемногузатихают, движение успокаивается: начинается стихотворение ревнивойзаинтересованностью, кончается оно умиротворенной отрешенностью.
Досих пор нам приходилось говорить главным образом о напряженности в стихахГорация; теперь придется говорить о том, как эта напряженность находит в нихсвое разрешение, затихает, гармонизируется. Зигзагообразное движение мысли,затухающее колебание маятника между двумя лирическими противоположностями — излюбленный прием, к которому Гораций обращается для этой цели. Вот примердвижения мысли между двумя контрастными чувствами — знаменитая ода — дуэтГорация и Лидии (III, 9): «Я любил тебя и был счастлив» — «Я любила тебя и была знаменита». «А теперь я люблю другую иготов умереть за нее» — «А теперь я люблю другого и хоть дважды умруза него». «А что, если снова повелит любовь возвратиться ктебе?» — «А тогда, хоть ты того и не стоишь, и я не расстанусь стобой». Вот пример движения мысли между двумя контрастными предметами — ода к полководцу Агриппе (I, 6): «Пусть твои победы, Агриппа, прославитдругой поэт — для меня же петь о тебе так трудно, как о Троянской войне или осудьбах Одиссея. — Я скромен, я велик лишь в малом — мне ли воспевать Ареса,Мериона, Диомеда? — Нет, мои песни — только о пирах и любви».
/>Гораций обладал парадоксальным искусством развиватьодну тему, говоря, казалось бы, о другой. Так, в оде к Агриппе он, казалось бы,хочет сказать: «Мое дело — писать не о твоих подвигах, а о пирах изабавах»; но говоря это, он успевает так упомянуть о войнах Агриппы, таксопоставить их с подвигами мифических времен, что Агриппа, читая эту оду, могбыть вполне удовлетворен.
Так,в оде I, 31 он, казалось бы, просит у Аполлона блаженнойбедности в тихом уголке Италии, но говоря о ней, он успевает пленить читателякартиной ненужного ему богатства во всем огромном беспокойном мире. Сквозьлюбую тему у Горация просвечивается противополжная, оттеняя и дополняя ее. Дажетакие патетические и торжественные стихотворения, как ода к Азинию Поллиону огражданской войне (II,1) и ода к Августу о великой судьбе римского народа(III,3),он неожиданно обрывает напоминанием о том, что пора его лире вернуться отвысоких тем к скромным и шутливым. Даже лирический гимн природе и сельскойжизни в эподе 2 неожиданно оборачивается в финале собственнойпротивоположностью: оказывается, что все эти излияния – казалось бы,такиеискренние, — принадлежат не самому поэту, другу натуры, а лицемерномуростовщику. Современному читателю такие концовки кажутся досадным диссонансом,а Горацию они были нужны, что бы картина мира, отображенная в произведениях, былаполнее и богаче.
Невсегда связь двух контрастных тем ясна с самого начала: иногда колебаниямаятника бывают так широки, что за ними трудно уследить. Так, ода I,4рисует картину весны: «Злая сдается зима, сменяяся внешней лаской ветра…», рисует оживающую природу, зовет к весенним праздничным жертвоприношениям; ивдруг эту тему обрывает тема смерти, ожидающей всех и каждого: «Бледная ломитсяСмерть одною и той же ногою в лачуги бедных и в чертоги царей…». Где логика,где связь? Что бы найти ее, нужно заглянуть в другое стихотворение Горация овесне – в оду IV,7:»С гор сбежали снега, зеленеют луга муравою…». Онатоже начинается картиной оживающей природы, но за этим следует та мысль,которая является связующим звеном между двумя темами и которая была опущена впервой оде: весна природы приходит и приходит вновь, а весна человеческой жизнипройдет и не вернется.
Стужурастопит зефир, весну поглотившее лето
Тожепогибнет, когда
Щедраяосень придет, рассыпая дары, а за нею
Снованахлынет зима.
Но внебесах за луною луна обновляется вечно,-
Мыже в закатном краю,
Там,где родились Эней, где Тулл великолепный и Марций,-
Будемлишь тени и прах.
Послеэтого перехода тема смерти и загробного мира становится естественной ипонятной. Так колеблясь между двумя противоположными темами, лирическоедвижение в стихах Горация постепенно замирает от начала к концу: максимумдинамики в первых строках, максимум статики в последних. И когда это движениепрекращается совсем, стихотворение обрывается само собой на какой-нибудьспокойной, неподвижной картине. У Горация есть несколько излюбленных мотивовдля таких картин. Чаще всего это чей-нибудь портрет, на котором приятно остановитсявзглядом: Неарха (III,20) Гебра (Ш,12), Гига(II,5), Дамалиды (I,36), или дажежертвенного теленка (IV,2).Реже это какой-нибудь миф: о Гепермиестре (III,11),о Европе (III,27). А когда стихотворение заканчиваетсямифологическим мотивом, то чаще всего это мотив Аида, подземного царства: таккончаются ода о рухнувшем дереве с ее поэтическим зачином (II,33),не менее бурная ода к Вакху (II,19), ода об алчности (II,18), толькочто рассмотренная ода о весне (IV,7). В самом деле, какой мотив подходит длязамирающего лирического движения лучше, чем мотив всеуспокаивающего царстватеней?
Такстроятся оды: а в сатирах и посланиях Горация применяется другой приемвсестороннего охвата картины мира: непоследовательную смену контрастов, априхотливость живого разговора, который легко перескакивает с темы на тему и влюбой момент может коснуться любого предмета. Этим он и держит в напряжениичитателя, вынужденного все время быть готовым к любому повороту мысли и к любойсмене темы. Так сатира I,1 начинается темой (каждый недоволен своей волей), апотом неожиданно переходит к теме алчности; сатира I,3 начинаетсярассуждением о непостоянстве характера, и вдруг соскальзывает в разговор одружбе и снисходительстве. А разрешается это напряжение уже не композиционнымисредствами, а стилистическими: легким шутливым разговорным слогом, как быснимающим вес и серьезность затрагиваемых этических проблем
Чтоже касается его произведения «Ars poetica», то здесь до сих пор нетединой версии о строении этого послания.Я хочу привести в пример только одинвариант, которого придерживается М.Л. Гаспаров:
I.):
/>/> Ст. 1-37: simplex et unum;
1. Единство элементов произведения:
ст. 38-41 res; ст. 42-44 ordo; ст.45-72lexis;
ст. 73-85 metra;
2. Разнообразие элементовпроизведения:
ст. 86-88 propositio; ст. 82-92
ст.93-113 ; ст. 114-118 ;
ст. 119-135 imitatio;
/>Ст. 136-152: simplex et unum.
II. (
1. Ст. 153-178: — возрасты;
Ст. 179-192: — технические предписания;
2. licentia:
/>ст. 193-201: хор;
ст. 202-219: музыка;
ст. 220-224: сатировская драма: происхождение;
3. ст. 225-250: сатировская драма: res; lexis;
ст. 251-274: драма вообще: metra;
ст. 275-294: imitatio.
Ш. ():
/>/> Ст.295-305: ingenium et ars;
ст.306-308: propositio;
1. Ст. 309-322: истокипоэзии;
/>Ст. 323-332: ingenium;
Ст. 333-346: цели поэзии;
2. />Ст. 347-360: допустимые ошибки;
Ст. 361-378: требуемое совершенство;
3. />/>Ст. 379-390: серьезность поэтического труда;
Ст.391-407: почетностьпоэтического труда;
/>/> Ст.408-418: ingenium et ars;
/> Ст.419-452: критик истинный и ложный;
/> Ст.453-476:ingenium.
Пробуя обобщить вышесказанное, можно сказать, что Гораций прославилсяне только как поэт уделявший очень большое внимание форме стиха, но и как поэт,вкладывавший глубокий философский смысл в свои произведения, несмотря на то,что многие несправедливо обвиняют его в том, что он заботился только о формесвоего стихотворения. Хотя отрицать то, что смысл также важен, было бы, покрайней мере, не разумно. Сейчас очень немногие поэты стремятся к тому, чтобыих произведения были максимально приближены к совершенству, а про Горация можнодействительно сказать, что это был поэт, творчество которого еще на протяжениимногих веков будет оставаться примером подражания для всех поэтов, и не тольконачинающих. Думаю, каждый человек, независимо от профессии и возраста, можетпочерпнуть у Горация его серьезность по отношению к делу, которым он занимался,даже если эта область занятий не имеет ни малейшего отношения к художественнойлитературе, и литературе вообще. Ведь даже сейчас, глядя на прошедшие века,трудно найти поэта, который бы так серьезно относился к своему творчеству и ксвоим произведениям. Несмотря на то, что творчеству Горация было посвящено ужемножество научных работ, я считаю, что их количество со временем будетпостоянно возрастать. И эта тема всегда останется актуальной.
Литература:
1. Гаспаров М. Л. Поэзия Горация. (в книге: « Гораций: Оды, эподы, сатиры, послания»). М.1970.
2. Полонская К.П.«Римские поэты эпохи принципата Августа» М. 1963
3.Гаспаров М. Л. «Очерки истории римской литературной критики» М. 1963
4.Попов А. Н., Шендяпин П. М. «Латинский язык» М. 1970
5.Борухович В. Г. «Квинт Гораций Флакк» Саратов 1993
6.Соболевский С. И., Грабарь-Пассек М. Е. «История римской литературы» том 1, М.1959
7.Голубцов Е. С. «Культура Древнего Рима» том 1, М. 1959