Реферат: Книга женской души

Êíèãà æåíñêîéäóøè

Ñðåäèáåñöåííûõäóõîâíûõñîêðîâèù,êîòîðûìèÐîññèÿ òàêáîãàòà,îñîáîåìåñòî ïðèíàäëåæèòæåíñêîéëèðè÷åñêîéïîýçèè. Ýòîòæàíð ñîçâó÷åíæåíñêîéäóøå. Ãîâîðÿ îæåíñêîé ëèðèêå,ñëåäóåòðàññìàòðèâàòüâñå åå ìíîãîîáðàçèå— ëèðèêóôèëîñîôñêóþ,ãðàæäàíñêóþ,ïåéçàæíóþ èëþáîâíóþ.Òîëüêîïîãðóæàÿñüâî âñåðàçíîîáðàçèåëèðè÷åñêîéñòèõèè, ïîýòîáðåòàåòñèëó,ïîëíîòó èöåëîñòíîñòüîùóùåíèÿ æèçíè.Ëèðèçì — ýòî÷óäåñíàÿñïîñîáíîñòüïîýòàâñÿêèé ðàç, âíåïîâòîðèìîñòèäàííîãîìãíîâåíèÿ,óâèäåòü ìèðêàê áûçàíîâî, ïî÷óâñòâîâàòüåãîñâåæåñòü,èçíà÷àëüíóþïðåëåñòü èîøåëîìëÿþùóþíîâèçíó. Àèìåííî ýòèêà÷åñòâà ïðèñóùèæåíñêîéäóøå.

Лирикарождается из непреодолимой потребности душевного самораскрытия, из жадногостремления поэта познать самого себя и мир в целом. Но это лишь половина дела.Вторая половина в том, чтобы заразить своим пониманием другого, взволновать иудивить его, потрясти его душу. Таково замечательное свойство лирическойпоэзии: она служит катализатором чувств и мыслей. Вся гамма чувств доступнаженской лирики — любовь и гнев, радость и печаль, отчаяние и надежда.

Посколькув основе лирической поэзии лежит конкретное личное переживание, ее нет и бытьне может без личности поэта, без его душевного опыта. Д.И. Писарев утверждал:«Лириками имеют право быть только первоклассные гении, потому что толькоколоссальная личность может приносить обществу пользу, обращая его внимание насвою собственную частную и психическую жизнь». Сказано это чересчуркатегорично, но по существу совершенно верно: только тот имеет право наисповедь и может рассчитывать на сопереживание читателя, кому есть чегосказать. Личность поэта должна быть непременно значительной, духовно богатой итонкой. Только при этом условии лирическая поэзия способна решить свою главнуюзадачу — приобщить читателя к доброму и прекрасному. А кто как не женщина-поэтспособна это сделать.

Феноменженской поэзии вызывал всегда, вызывает и ныне разноголосицу суждений.Критических страстей, язвительных нареканий, скептических ухмылок здесь ещебольше, чем в спорах о женской прозе. Наверное, потому, что явление это труднее«не замечать», так как оно в отечественном и мировом масштабе имеетплеяду безусловно признанных имен. Это прославленные поэтессы античности Сапфои Коринна. Это совсем близкие нашему времени Зинаида Волконская — муза многихпоэтов, Евдокия Ростопчина, Каролина Павлова, Зинаида Гиппиус. За всеми именами— творчество, выразившее свою эпоху полной мерой.

Замечательныестраницы женской поэзии прошлого века вошли в сокровищницу литературы, нотолько в XX веке женщины обрели полный поэтический голос в лице Анны Ахматовойи Марины Цветаевой.

ÐÀÇÄÅË 1.Èñòîðèÿæåíñêîéïîýçèè

«Ижизнь моя поэзией тепла»

Е.Ростопчина

Перебираяженские имена поэтесс и поэтов (многие «поэтессы» не любили этоманерное слово и называли себя поэтами), как бы перебираешь драгоценные камни.Что лучше: бриллиант, изумруд, хризолит, топаз… Каждый камень по-своемудрагоценен.

Герценсказал однажды как о великой несправедливости в истории человечества о том, чтоженщина «загнана в любовь». В известном смысле вся женская лирикапропитана любовью. Но здесь как раз и рождается подлинно поэтическиеоткровения. Такой взгляд на мир и позволяет говорить о женской поэзии.

ЕвдокияРостопчина (1811-1858) — яркая представительница женской лирики, развивающеймотивы любви, нежной, чувствительной, легко ранимой или тревожной, затаенной,погибающей в светском кругу. Именно она начертала стихотворный поэтическийманифест «Как должны писать женщины»:

Чтоб имя призрака
            ее невольных грез,

Чтоб повесть милую

любви и сладких слез

Она, стыдливая,

таила и скрывала.

Ðîñòîï÷èíàäî êîíöàäíåé îñòàëàñüïðåäàíàðîìàíòèçìó.ÎíàïðåêëîíÿëàñüïåðåäÏóøêèíûì,êîòîðîãîâñòðå÷àëà âæèçíèäâàæäû, íîäóõ ååòâîð÷åñòâàáîëåå òåñíîâçàèìîäåéñòâîâàëñ ïîýçèåéËåðìîíòîâà.Ì.Þ.Ëåðìîíòîâïèñàë âñòèõàõ"ÃðàôèíåÐîñòîï÷èíîé"íåçàäîëãî äîñâîåé ãèáåëè:

Яверю: под одной звездою

Мыс вами были рождены;

Мышли дорогою одною,

Насобманули те же сны.

Ñ ååïîýçèåé âðóññêóþëèòåðàòóðóïðèøëà òåìàèñïîâåäóþùåéñÿæåíñêîéäóøè. Ïîýòåññàÿñíîîñîçíàâàëàýòóîñîáåííîñòüñâîåãîòâîð÷åñòâà,åå ñèëó èñëàáîñòü. Âîäíîì èçäàðñòâåííûõïîñâÿùåíèéíà êíèãåñâîèõ ñòèõîâîíà ïèñàëà:"Ýòà íåêíèãà — ýòîèñïîâåäàíèå,ñîâåðøåííîèñêðåííåå èñîâåðøåííîæåíñêîå,âïå÷àòëåíèé,âîñïîìèíàíèé,âîñòîðãîâñåðäöàìîëîäîéäåâóøêè èæåíùèíû, ååìûñëåé èìå÷òàíèé,âñåãî, ÷òîîíî, âèäèìî,÷óâñòâîâàëî,ïîíÿëî..."Ëèðè÷åñêàÿãåðîèíÿÐîñòîï÷èíîéïîñòîÿííîíàõîäèòñÿ âöåíòðåæàðêîé ñõâàòêèóðåçîíèâàþùåãîåå óìà èáåçîãëÿäíîãî,âñåîõâàòíîãî÷óâñòâà.Ãåðîèíÿ ïîä÷èíÿåòñÿãîëîñóðàçóìà, è ýòîåé ñòîèò ãëóáîêèõñòðàäàíèé,ïðèíîñèòíåóäîâëåòâîðåííîñòü,ñîæàëåíèå îíàïðàñíîïðîæèòîéæèçíè. Íåñëó÷àéíû äâàêîíòðàñòíûõýïèòåòà âõàðàêòåðèñòèêåæåíñêîéäóøè:ìÿòåæíàÿ èñêðîìíàÿ. Áîðåíèåýòèõ íà÷àë âîñíîâåáîëüøèíñòâàåå ñòèõîâ:

Напрасноя в себе стараюсь заглушить

Живойдуши желанья и стремленья...

Напраснозрелых лет хочу к себе привить

Холодные,сухие размышленья...

Любовьнесет с собой возможность саморазвития, и поэтому в женской поэзии неизбежновозникают мотивы другой любви, к родной земле, народу. В историю русской поэзииРостопчина вошла прежде всего своими произведениями, посвященными общественнойтематике. Ее знаменитое стихотворение «К страдальцам-изгнанникам»посвящено ссыльным декабристам:

Соотичимои, заступники свободы,

Овы, изгнанники за правду и закон,

Нет,вас не оскорбят проклятием народы,

Выне услышите укор земных племен!

Ужезрелым мастером Ростопчина обращается к жанру сонета, где звучат восточныемотивы («Арабское предание о розе») и темы творчества(«Сонет»).

Áûâàþòäíè, — ÿ ÷óþ:âäîõíîâåíüå

Вокругменя витает и горит,

Топеснею сердечной прозвучит,

Топроскользнет, как райское виденье.

Èíòåðåñêðîìàíòè÷åñêîéìóçåÐîñòîï÷èíîéíà÷àëîñëàáåâàòüñóòâåðæäåíèåìðåàëèçìà âëèòåðàòóðå,ñî âòîðîéïîëîâèíû 40-õ ãîäîâ.Ñôîðìèðîâàëàñüèòâîð÷åñêàÿîïïîçèöèÿ âëèöåÊàðîëèíûÏàâëîâîé (1807-1893).

КаролинаПавлова открывает новый этап. Будучи на четыре года старше Ростопчиной, Павловаприобретала литературную известность медленнее и труднее. Искрометномударованию блистательной графини здесь был противопоставлен наряду с несомненнойодаренностью еще и упорный труд. Она начинает свой творческий путь с переводовна немецкий язык современных ей поэтов старшего поколения: Пушкина,Баратынского, Жуковского, Языкова и других. Ее собственные русскиестихотворения появились в начале 30-х годов. Творчество этой поэтессыпреимущественно носило лирический характер. Юная Каролина была частойпосетительницей литературных салонов. Большим событием в ее жизни была встречас Адамом Мицкевичем, которого она страстно полюбила. «Сонеты»Мицкевича в те времена пользовались успехом и оказали заметное влияние нарусский сонет и, вероятно, под влиянием их Каролина обращается к жанру сонета.

Недай ты потускнеть душе зеркально чистой

Отих дыханья, невинный ангел мой!

Какв детстве, отражай игрой ее сребристой

Всесказки чудные, дар старины святой.

Жанрсонета предполагает высокое умение автора. В своей форме сонет — лаконичен,строг и очень емок. Композиция сонета предполагает ясное развитие темы, гдекаждое четверостишие или трехстишие должно быть законченным и по смыслу исинтаксически. В своем творчестве Павлова обращается к жанрам элегии и думы,темы которых достаточно широки и многообразны. Одна из них — тема поэтическогомастерства.

Ты,уцелевший в сердце нищем,

Приветтебе мой грустный стих!

Мойсветлый луч над пепелищем

Блаженстви радостей моих!

Одно,чего и святотатство

Коснутьсяв храме не могло;

Моянапасть! Мое богатство!

Моесвятое ремесло!

Этатема впоследствии найдет свое развитие в женской поэзии ХХ века.

Вовторой половине 40-х годов стиль Ростопчиной становился архаичным, творчествоже К. Павловой сумело отозваться на изменившиеся требования времени.Значительно более широка сфера соприкосновения ее поэзии с жизнью, значительноощутимей демократизм. И потому-то даже признанные ценители таланта Е.П.Ростопчиной, вроде поэта Н.М. Языкова, сообщали в дружеской переписке 1843года: «Ростопчина точно перешибла многих и многих нашу братью, русскихстихотворцев, а К. Павлова, мне кажется, еще сильнее ее. Стих Ростопчинойподражательный стиху Пушкина, склад речи тот же, а у Каролины свой, и тверже,крепче, стройче». В этом же дружеском письме к брату Языков стараетсяобъяснить свое предпочтение поэзии Павловой перед поэзией Ростопчиной. Онназывает стихи первой «менее бабскими». Сказано резко, но верно.Критики неоднократно отмечали, что в поэзии Ростопчиной женщина, утверждающаясебя личность, как бы оттесняет личность, обретающую себя через поэзию.

Горизонтлирической героини К. Павловой расширяется за счет не собственно«женских», но общечеловеческих интересов. От чувства смятения передзагадкой любви женская лира переходит к размышлениям над сущностью бытиявековой загадкой жизни. Символ этого перехода стихотворение К. Павловой«Сфинкс». Мучительны поиски ответа на вопросы о смысле жизни, которыезадает сфинкс, нередко они смертельны, но неостановимы:

Ипуть кругом облит людскою кровью,

Костямився усеяна страна...

Ик сфинксу вновь, с таинственной любовью

Ужеидут другие племена.

Журнальнаякритика была нередко несправедлива к творчеству К. Павловой. Скорее дело визвечной слепоте современников к незаурядным явлениям. Настигавшее К. Павловуощущение общественного одиночества, духовного вакуума рождало исполненные болистроки:

Кудадеваться мне с душою!

Кудадеваться с сердцем мне!

Ноза этим, казалось бы, неодолимым отчаянием вновь обретение стойкости духа:«В душе моей есть боль, но нет испуга». Слова зазвучали как девиз длянового поколения женщин, начавших страстную борьбу за социальноесамоутверждение. Свой дар — то гнетущее, то окрыляющее бремя поэзии — КаролинаПавлова и возносила, и клеймила, и жаждала временами оттолкнуть, и заклиналавернуться. После душевных испытаний, нравственных кризисов, внутреннеопустошавших дотла спасение в творчестве:

Нет!Как бы туча ни гремела,

Какни томила бы жара,

Ещеесть долг, еще есть дело –

Остановитьсяне пора.

Исходяиз своего трудного жизненного и литературного опыта, поэтесса предостерегаламолодых последовательниц от увлечения стихотворством.

Âðóññêîéïîýçèè ñîâòîðîéïîëîâèíû 90-õãîäîâíàñòóïèëïåðèîä íîâûõôèëîñîôñêèõè ýñòåòè÷åñêèõïîèñêîâ,ïðåäñòàâëåííûõèìåíàìèÂÿ÷åñëàâàÈâàíîâà,ÂàëåðèÿÁðþñîâà,ÊîíñòàíòèíàÁàëüìîíòà — êîðèôååâðóññêîãî ñèìâîëèçìà ðóñëå ýòîéøêîëûðàçâèâàåòñÿòâîð÷åñòâîÌèððûËîõâèöêîé (1869-1905) —ó÷åíèöû Ìàéêîâàè Áàëüìîíòà.Êëàññè÷íîñòüôîðìû èõëèðè÷åñêèõïðîèçâåäåíèéñî÷åòàåòñÿñî âçðûâíûì,íåòðàäèöèîííûì(îñîáåííîäëÿ æåíñêîéëèðû)ñîäåðæàíèåì.Ó Ëîõâèöêîé —ýòî ïåñíèñòðàñòè,îòêðûâàþùèåçàïîâåäíûåòàéíèêèæåíñêîãîñåðäöà.ÈìåííîÌèððà Ëîõâèöêàÿïåðâîéïåðåñòóïèëà"òàáó",íàëîæåííîåíà ïðåäåëûæåíñêîéèñïîâåäàëüíîñòèÅ.Ï.Ðîñòîï÷èíîé.ÌíåíèåÐîñòîï÷èíîé,÷òî"æåíñêàÿäóøà äîëæíàâ òåíèñâåòèòüñÿ",äëÿíàñòðîåíèéêîíöà âåêàóòðàòèëîçíà÷åíèå.Íàïðîòèâ, âîâñåõ ñëîÿõîáùåñòâàíàðàñòàëàæàæäà âûñêàçàòüñåáÿ äîêîíöà,äîêîïàòüñÿäî ñóòè ÷åëîâå÷åñêèõîòíîøåíèé,ïîâîçìîæíîñòèïîëíååðàçîáðàòüñÿè â ïåðåëèâàõëþáîâíûõ÷óâñòâ, è âïåðåïàäàõñòðàñòè.

Ïî äóõóíàèáîëååõàðàêòåðíûõäëÿ ïîýòåññûñòðîô, èõâñåãäàáëèñòàòåëüíîìó,ìíîãîöâåòíîìó"îïåðåíèþ",èõ÷óâñòâåííîéíàñûùåííîñòè,áëèæå âñåãîËîõâèöêîéòâîð÷åñòâîÊ. Áàëüìîíòà.Ýòîîòìå÷àëàóæå êðèòèêà 90-õãîäîâ.Ïåðâûéñáîðíèêïîýòåññûâûøåë â 1896 ãîäó.Çà íåãî âñëåäóþùåìãîäó Ì.Ëîõâèöêàÿíàãðàæäåíàïî÷åòíîéàêàäåìè÷åñêîéïðåìèåéèìåíè À.Ñ.Ïóøêèíà,èçáðàíà âÎáùåñòâîëþáèòåëåéðîññèéñêîéñëîâåñíîñòè.Âåäóùèéðåöåíçåíò,ãîòîâèâøèéîòçûâ ïîñëó÷àþ âûäâèæåíèÿíàÏóøêèíñêóþïðåìèþ, À.ÀÃîëåíèùåâ-Êóòóçîâïèñàë:"...Îäíîîáðàçèåè îãðàíè÷åííîñòüñîäåðæàíèÿ âïîýçèè ã-æèËîõâèöêîé âçíà÷èòåëüíîéìåðåèñêóïàåòñÿ òîéâèðòóîçíîéèãðîéîáðàçîâ,çâóêîâ è êðàñîê,êîòîðàÿ íåâîëüíîóâëåêàåò÷èòàòåëÿ èíå äàåò åìó çàìåòèòü,÷òî âñóùíîñòè îíïåðå÷èòûâàåòïîä ðàçíûìèâèäàìè îäíóè òó æåñòàðóþ ñêàçêó".Íî ïðîòèâïðåìèèðåöåíçåíòíå âîçðàæàë.Îíà âðó÷åíàçàñëóæåííî.Îäíàêî, â îòêëèêåíà ðàííþþñìåðòü Ì.Ëîõâèöêîé â 1905ãîäó Â. Áðþñîâãîâîðèë: "Äëÿáóäóùåé"Àíòîëîãèèðóññêîéïîýçèè"ìîæíî áóäåòâûáðàòü ó Ëîõâèöêîéñòèõîòâîðåíèé10-15, èñòèííîáåçóïðå÷íûõ". ñîíåòàõËîõâèöêîéëþáîâü è êðàñîòàçàíèìàþòöåíòðàëüíîåìåñòî, íî îíèîòõîäÿò îòñòðîãèõêàíîíîâ.Íåêîòîðûå êðèòèêèâèäåëè â íèõ"èçìåëü÷àíèåïîýçèè" èãðàæäàíñêîãîäóõà.Ëîõâèöêàÿâûïóñòèëàïÿòü ñáîðíèêîâ.Åå ñ÷èòàëèïî òåìâðåìåíàìáåçíðàâñòâåííîé,à îíà ñóäèâëåíèåìñïðàøèâàëà:

Яне знаю зачем упрекают меня,

Чтов сознаньях моих

слишкоммного огня.

Влюбовной лирике Лохвицкой звучат все оттенки древнейшей и вечно молодой темылюбви — от едва уловимого его зарождения до бурных проявлений и «памятисердца». Что же оказалось современникам столь шокирующим? Да совершенноневинные по теперешним временам признания:

И,голову с мольбой на грудь твою

склонив,

Изнемогаюя от счастия и муки...

Исилы падают… и холодеют руки...

Истрасти бешеной я чувствую

прилив!

Можетбыть, особенное неприятие вызывала ее отнюдь не некрасовская трагическая муза.Одна из немногих, она не ослепляла себя видениями из снов Веры Павловны, а яснопрозревала грядущий ужас.

ß —îòêðîâåíèéòàéíûõæðèöà.

Имир — пустыня для меня,

Гдестонут жертвы и убийца,

Гдестраждущих белеют

Ëèöà

Вгеене крови и огня.

МирраЛохвицкая была самой энергичной и яркой поэтессой XIX века.

Современникаммало известно творчество Софии Парнок (1885-1933). Из двух с половиной сотенстихотворений, написанных ею, в золотой фонд русской поэзии можно внести неболее десятка. И все же, в поразительно простых по интонации строках столько обаяния:

Ещене дух, почти не плоть,

Такчасто мне не надо хлеба,

Имнится: палец уколоть, —

Некровь, а капнет капля неба.

Ïîýòåññàáëèçêà êòîìó, ÷òîíûíå íàçûâàþòèíòåëëåêòóàëüíîéïîýçèåé. Ýòî —ôèëîñîôñêàÿëèðèêà ñ ååíåèñòðåáèìîéæàæäîé èäåàëà,ïîïûòêàìèðàçîáðàòüñÿè â êîñìîñåáûòèÿ, èìèêðîêîñìîñåñâîåãî "ÿ".Ïîä ïåðîìÑîôèèÏàðíîê èçëþáëåííûåðàíåå òåìû,ñïåöèôè÷íûåäëÿ æåíñêîéëèðèêè,ñìåíÿþòñÿâñå÷åëîâå÷åñêèìèòåìàìè.Òàêàÿ ìûñëüáûëàâûñêàçàíà âîäíîì èçïåðâûõîòêëèêîâ íàêíèãó Ñ. Ïàðíîê:"Óñìèðèòü,çàêîâàòüæåíñêóþäóøó ñîâñåìè åå ïðîòèâîðå÷èÿìèâ ñóðîâûéìóæåñòâåííûéñòèõ — âîòïàôîñ ýòîéïîýçèè..."

ЗинаидаГиппиус (1869-1945) стояла у истоков русского символизма и была одним из егонегласных лидеров. Ее поэзия отмечена выразительным сочетанием интеллектуальнойглубины и психологической подвижности, ритмической изысканностью истилистическим мастерством. Брюсов отмечал исключительное умение поэтессы«писать афористически, замыкать свою мысль в краткие, выразительные, легкозапоминающиеся формулы»:

Мнемило отвлеченное:

Яжизнь им создаю...

Явсе уединенное,

Неявноелюблю.

Вранних стихах Гиппиус как и все «старшие символисты», исповедовалакульт одиночества и иррациональных предчувствий, пытаясь преодолеть духовноераздвоение и духовный кризис на путях веры в Бога. В ее стихах частовстречаются слова о смерти:

Íåñòðàøíî ìíåïðèêîñíîâåíüåñòàëè

Иострота и холод лезвия.

Нослишком тупо кольца жизни сжали

И,медленные, душат, как змея.

Этистроки из сонета — продолжение традиции русского женского сонета XIX века. Ноздесь она отказывается от строгих канонов и четырнадцать строк заменяетдвенадцатью. Как художнику Гиппиус доступны все современные пути поэзии, но онасознательно не хочет полной яркости и полной звучности, избегая слишком резкихэффектов, слишком кричащих слов. Пейзажная лирика поэтессы по мнению Брюсовадостигает чисто тютчевской зоркости. Как прекрасна характеристика«весеннего ветра»:

Иразрезающе остра

Егонеистовая ласка,

Егобезумная игра...

Илидругая характеристика, «августа»:

Пустьпустыня дождевая,

И,обескрылев в мокрой мгле,

Тяжелыйдым ползет, не тая,

Иникнет, тянется к земле.

Втворчестве Гиппиус легко уследить следы исторических веяний. Она начала свойтворческий путь когда еще были на слуху стихи женской поэзии XIX века соттенком сентиментальности и оказали свое, и притом значительное влияние на еетворческую душу. Долгий путь, пройденный Гиппиус от конца 80-х XIX века до XXвека, сильно повлиял на ее сложную впечатлительную душу, «надвоепереломленную», заставил ее искать новые учения, обращаться к новой вере:«О том молюсь, что выше счастья...». В ее стихах постоянно возникаютмотивы смерти:

Приветствуюсмерть я

Сбездумной отрадой,

Имукой бессмертья

Ненадо, не надо!

È â ååðàâíîäóøíîìîò÷àÿíèèñêâîçèò áåññèëèå.Ïîýòåññàî÷åíü ìíîãîãîâîðèò îñâîåìáåññèëèè, îñâîåéèçðàíåííîéäóøå.Ðàçäâîåííîñòüäóøèîòðàæàåòñÿêîíòðàñòàìè:

Небо— вверху; небо — внизу,

Звезды— вверху; звезды — внизу.

Все,что вверху, то и в низу.

Еслипоймешь, — благо тебе.

Никтоиз поэтесс XIX века не был до такой степени одинок, но говоря о том, что«в одиночестве зверином живет до ныне человек», Гиппиус надеется:

Ìûñîáåðåìñÿ,÷òîáûõîòåíüåì

 ñèëóáåññèëüåïðåîáðàçèòü,

Âåðó — ñîçíàíüåì,ìûñëü — ñîòêðîâåíüåì,

Ðàçóì — ñëþáîâüþñîåäèíèòü.

Всвоем творчестве Гиппиус никогда не отдается потоку эмоциональной стихии, онане спонтанна и не импульсивна. Но упреки своих оппонентов в холодности онаначисто отмела. Прозвучало это убедительно и психологически, и художественно встихотворении «Сосны», наполненном шумом сосен, глухим, невнятным. Нов нем постепенно начинают пробиваться слова, злые и колючие:

Òâîÿäóøà, âìÿòåæíîñòè,

Ñâåðøåíèéíå äàëà.

Òâîÿäóøà áåçíåæíîñòè,

À ñåðäöå— êàê èãëà.

Целыйряд русских поэтов-символистов кризисные периоды, в моменты революционныхпотрясений начинали разрабатывать гражданскую проблематику. Такого нельзясказать о Гиппиус, уже в первых поэтических опытах она предстает и как лирик икак общественный деятель, судья и пророк своего поколения. Но с годами в еепоэзии стала доминировать общественно-религиозная тематика. О новом качествеслова поэтессы, поднявшегося до пророческой мощи, дает представлениестихотворение «Веселье», написанное 29 октября 1917 года:

Блевотинавойны — октябрьское веселье!

Отэтого зловонного вина

Какбыло омерзительно твое похмелье,

Обедная, о грешная страна!

Какомудьяволу, какому псу в угоду,

Какимкошмарным обуянный сном,

Народ,безумствуя, убил свою свободу,

Идаже не убил, — засек кнутом?

Поэтическаяречь превратилась в единый страстный порыв. Символический туман рассеялся изазвучала яростная политическая ода, наполненная болью и ужасом,апокалиптическим ощущением гибели. Это во многом результат процесса освоениятрадиций и форм библейской лирики. И религиозная поэзия «декадентской мадонны»— это закономерное проявление русского духовного самосознания начала XX века.

Мыеще раз соприкасаемся с той нераздельностью поэтического слова и душевногосостояния, которое столь характерно для женской лирики в России на всемпротяжении ее истории. Непревзойденная вершина этой истории — Марина Цветаева иАнна Ахматова. Оборачиваться на эту вершину «нам, а может быть, и нашимвнукам, придется не назад, а вперед». И, что существенно, — оборачиватьсяне только продолжательницам женской лирики — каждому настоящему поэту.

ÐÀÇÄÅË 2.Ýâîëþöèîííîåðàçâèòèåëèðèêè Àõìàòîâîéè Öâåòàåâîé:îò ëèðèêèëþáîâíîé äîëèðèêèâûñîêîãîçâó÷àíèÿ

 

«Поэт— издалека заводит речь

Поэта— далеко заводит речь...»

М.Цветаева

2.1.         Ранняялирика Ахматовой и Цветаевой

Вначале XX века в ряду блистательных имен женской поэзии появились два яркихимени — Анна Ахматова и Марина Цветаева. Будет ли преувеличением сказать, что вэту пору «серебряный век» русской поэзии обрел своих цариц, неуступавших масштабом дарования давно и признанно «коронованным» В.Брюсову и А. Блоку, С. Есенину и Б. Пастернаку? За всю многовековую историюрусской литературы это, пожалуй, лишь два случая, когда женщина-поэт по силесвоего дарования ни в чем не уступила поэтам мужчинам. Не случайно обе они нежаловали слово «поэтесса». Они не желали ни каких скидок на свою«женскую слабость», предъявляя самые высокие требования к званиюПоэт. Ахматова так прямо и писала:

Увы!лирический поэт

Обязанбыть мужчиной...

Критикиначала века постоянно отмечали эту их особенность: «Г-жа Ахматова,несомненно, лирический поэт, именно поэт, а не поэтесса. „(Б. Садовский).“Поэзия Марины Цветаевой — женская, но, в отличие от Анны Ахматовой, онане поэтесса, а поэт. „(М. Осоргин).

Чтоже позволило им встать в один ряд с крупнейшими лириками ХХ века: Блоком,Есениным, Маяковским, Мандельштамом, Гумилевым, Белым, Пастернаком? В первуюочередь это предельная искренность, отношение к творчеству как к“священному ремеслу», виртуозное владение словом, безукоризненноечувство родной речи. Это то, что роднит их с предшественницами в женской поэзииXIX века ( строки о «святом ремесле» мы найдем еще в поэзии КаролиныПавловой).

ЛирикаАхматовой периода ее первых книг («Вечер», «Четки») — почтиисключительно лирика любви. Поэзия Анны Ахматовой сразу же заняла особое местоуравновешенностью тона и четкостью мыслевыражения. Чувствовалось, что умолодого поэта свой голос, своя, присущая этому голосу, интонация. Голос,запевший в стихах Ахматовой, выдает свою женскую душу. Здесь все женское:зоркость глаза, любовная память о милых вещах, грация — тонкая и чутькапризная. Эта грация, эта не столько манерность, сколько видимость манерности,кажется нужной, чтобы закрыть раны, потому что подлинный лирик всегда ранен, аАхматова — подлинный лирик.

Ябыла, как и ты, свободной,

Ноя слишком хотела жить.

Видишь,ветер, мой труп холодный,

Инекому руки сложить.

ÍåòðóäíîíàéòèëèòåðàòóðíóþãåíåàëîãèþÀõìàòîâîé.Êîíå÷íî,äîëæíûâñïîìíèòüñÿèìåíàïðåäñòàâèòåëåéæåíñêîéïîýçèè XIX âåêà.Ïî ñêëàäóñâîåãîäàðîâàíèÿ, ïîñâîåéñïîñîáíîñòèâèäåòü ìèðòî÷íî è ñòåðåîñêîïè÷íîÀõìàòîâàáûëàõóäîæíèêîì âåðíîãîðåàëèñòè÷åñêîãîçðåíèÿ.Âîññîçäàâàÿ÷óâñòâî÷åðåçïðåäìåò, áûò,îáñòàíîâêó,îíàïîñòóïàëàêàêõóäîæíèêïñèõîëîãè÷åñêîãîðåàëèçìà.Àõìàòîâîéïñèõîëîãè÷åñêèâûâåðåíàêàæäàÿäåòàëü,âûðàçèòåëüíîïåðåäàíàðàñòåðÿííîñòüãåðîèíèïåðåäðàçëóêîé:

Такбеспомощно грудь холодела,

Ношаги мои были легки.

Яна правую руку надела

Перчаткус левой руки...

Ахматовскаяпоэтика вобрала в себя достижения не только поэзии, но и русской классическойпрозы с ее психологизмом и вниманием к конкретной среде. В то же времяпоэтическое искусство Ахматовой, несомненно в русле новейших художественныхисканий своего века. Пунктирность поэтической речи, мерцающий глубинныйподтекст, обыденность разговорных, полуобрывочных фраз при их спрятанномглавном смысле, кажущаяся импровизационность — это приметы и поэзии и прозы XXвека.

Еслииспользовать выражение Цветаевой, то было поистине явление Поэта в обликеженщины. Но эти же слова можно отнести и к самой Марине Цветаевой. Ее первыесборники («Вечерний альбом», «Волшебный фонарь», «Издвух книг») являлись ярким образцом камерной лирики. Сила и ахматовских ицветаевскких стихов поражала тем больше, что их сюжеты были не толькотрадиционны для женской лирики, но в какой-то степени даже обыденны. Но еслираньше о любви рассказывал Он или от Его имени (как делала Гиппиус), то теперьголосом Ахматовой и Цветаевой, о любви — как равная из равных — рассказываетОна, женщина. В первом альбоме Цветаевой встречаются стихи в форме сонета, чтопредполагает высокое мастерство, умение в четырнадцати строках сказать многое.Внимание к сонету требовало не только высокой стиховой культуры, но и емкостьобраза, четкость мысли. Стихи ранней Цветаевой звучали жизнеутверждающе, мажорно.Но уже в первых ее стихах была неизвестная прежде в русской поэзии жесткость,резкость, редкая даже среди поэтов-мужчин. В стихах Марины Цветаевой есть итвердость духа и сила мастера:

ß çíàþ,÷òî Âåíåðà —äåëî ðóê,

Ðåìåñëåííûõ,— è çíàþðåìåñëî.

Откроешьлюбую страницу, и сразу погружаешься в ее стихию — в атмосферу душевногогорения, безмерности чувств, острейших драматических конфликтов с окружающимпоэта миром. В поэзии Цветаевой нет и следа покоя, умиротворенности,созерцательности. Она вся в буре, в действии и поступке. Слово Цветаевой всегдасвежее, прямое, конкретное, значит только то, что значит: вещи, значения,понятия. Но у нее есть своя особенность — это слово-жест, передающее некоедействие, своего рода речевой эквивалент душевного жеста. Такое слово сильноповышает накал и драматическое напряжение речи:

Нате!Рвите! Глядите! Течет, не там же?

Заготавливайтечан!

Ядержавную рану отдам до капли!

Зритель— бел, занавес — рдян.

Идаже музыкальность, передавшаяся ей от матери сказывалась своеобразно — не впевучести и мелодичности. Наоборот ее стихи резки, порывисты, дисгармоничны.Она не столько писала стихи в обычном смысле, сколько их записывала — на слух ипо слуху. Они возникали из звукового хаоса, из сумятицы чувств, похожей на шумветра или воды. Музыкальность Цветаевой не похожа на символическую звукопись,она дожидалась, когда поэтическое слово само появится из звуковой влаги — изморя или речевой реки. Звук, музыка были в ее сознании лоном стиха ипрародителем поэтического образа. Повинуясь музыкальной интонации Цветаевабезжалостно рвет строку на отдельные слова и даже слоги, подобно музыканту,изнемогающему в море звуков. Бродский в одной из своих статей говорил даже о«фортепианном» характере цветаевских произведений. «Музыка»Цветаевой развивалась контрастно.

Ичто тому — костер остылый,

Комуразлука — ремесло!

Однойволною накатило,

Другойволною унесло.

2.2.         Развитиетрадиций женской поэзии в лирике Ахматовой и Цветаевой

Ëþáîâíûéðîìàí,ðàçâåðòûâàâøèéñÿâ ïðåäðåâîëþöèîííûõñòèõàõ èÀõìàòîâîé èÖâåòàåâîé,áûë øèðå èìíîãîçíà÷èòåëüíåéñâîèõêîíêðåòíûõñèòóàöèé. Âèõ ëþáîâíûåðîìàíûâõîäèëàýïîõà.

Всложной музыке ахматовской лирики жила и давала о себе знать особая, страннаяпугающая дисгармония. Она писала впоследствии, что постоянно слышала непонятныйгул, как бы некое подземное клокотание, сдвиг и трение тех первоначальныхтвердых пород, на которых извечно и надежно зиждилась жизнь, но которые сталитерять устойчивость и равновесие. Эпоха по-своему озвучивала и переиначивала стихи,вносила в них ноту тревоги и печали, имевших более широкое значение, чемсобственная судьба. В ее стихах возникли мотивы мгновенности и бренностичеловеческой жизни, греховной в своей смелой самонадеянности и безнадежноодинокой в великом холоде бесконечности, те мотивы, которые звучали и в поэзииГиппиус:

Помолисьо нищей, о потерянной,

Омоей живой душе,

Ты,в своих путях всегда уверенный,

Светузревший в шалаше.

...

Отчегоже бог меня наказывал

Каждыйдень и каждый час?

Илиэто ангел мне указывал

Свет,невидимый для нас?

Мыслио неизбежности и ужасе конца проходят и в лирике Цветаевой. Об этомсвидетельствует строфа знаменитого стихотворения: «Идешь на меняпохожий...», впоследствии отброшенная:

ßâå÷íîñòè íåïðèåìëþ!

Зачемменя погребли?

Ятак не хотела в землю

Слюбимой моей земли.

Вахматовской лирике предреволюционных лет, особенно в «Четках» и«Белой стае», появился мотив воспаленной, жаркой и самоистязающейсовести:

Всемы бражники здесь, блудницы,

Какневесело нам!

Темауязвленной и даже «беснующейся» совести придает лирике Ахматовойрезко оригинальный характер, раздвигая ее рамки, показывает нам человеческуюдушу в ее страданиях и боли, по существу несоизмеримых с конкретной жизненнойситуацией:

Итолько совесть с каждым днем страшней

Беснуется:великой хочет дани.

Тяжелое,кризисное состояние, итогом которого являлась «Белая стая», было темболее мучительным, что поиски нового смысла жизни, отказ от лукавой легкоститягостной праздности, сложные перипетии личной жизни в сочетании с тревожнымощущением грядущих перемен, все это требовало от поэта служения высшиминтересам. Сложность заключалась в том, что общие координаты, по которымразвивалось и двигалось время, были ей неясны. Не чувствуя ориентиров,Ахматова, судя по всему, ориентировалась главным образом на силухудожественного творчества.

Ипечально Муза моя,

Какслепую, водила меня,

—признавалась она в одном из стихотворений. В «Белой стае» многостихов, посвященных Музе, тайной и могучей силе искусства. Эта власть впредставлении Ахматовой обычно исцеляюща, она способна вывести человека изкруга обступивших его мелких интересов и страстей, подавленности и уныния.Воздухом высокого искусства дышать труднее, но мир сквозь него видится яснее иподлиннее. Характерно в этом отношении стихотворение «Уединение»:

Òàêìíîãîêàìíåéáðîøåíî âìåíÿ, —

×òî íèîäèí óæå íåñòðàøåí...

Здесьвыразилось то, что поэт вступил в иной, более зрелый и высший круг жизни.

Постепенномотивы камерной лирики теряли и для Цветаевой свое очарование и в конце концоввыветрились в ее творчестве, ибо пришли в резкое противоречие со все большеовладевавшим ее пафосом драматического переживания жизни и осознанием высокогопризвания поэта.

Åñòü íàñâåòåïîâàæíåéäåëà

Страстныхбурь и подвигов любовных

Цветаевабыла романтиком-максималистом, человеком крайностей, художником исключительнонапряженной эмоциональной жизни, личностью, постоянно«перевозбужденной» в своих «безмерных» стремлениях, — онаникогда не могла остановиться на «золотой середине», соблюстиразмеренности глагола или выдержать паузу. Правда, нередко это ей удавалось, новсе же, как правило, ценою каких то потерь в краске, в звуке, в просторностирегистра. Эту особенность, которою она дорожила, хотя и усмиряла, имела онаввиду в стихотворении «Поэт»:

Поэт— издалека заводит речь,

Поэта— далеко заводит речь...

Этодвустишие можно поставить эпиграфом ко всему, что Цветаева сделала в поэзии.Счеты с поэзией у нее не легки. Она постоянно видела перед собой дорогу,которая шла «издалека» и уводила «далеко».

Ìíå èòîãäà íàçåìëå

Небыло места,

Мнеи тогда на земле

Всюдубыл дом.

Íà ýòîéôîðìóëåïðîòèâîðå÷èéñòðîèòñÿ âñåååäàëüíåéøååòâîð÷åñòâî.Öâåòàåâà ëþáèòàíòèòåçó, ååñòèëüèñêëþ÷èòåëüíîÿðîê èäèíàìè÷åí,îí êàê áûðàññ÷èòàííà ñèëüíåéøååãèïíîòè÷åñêîåâîçäåéñòâèå,íà "÷àðó".ÀíòîíèìûÖâåòàåâîéóïîòðåáëÿþòñÿäëÿõàðàêòåðèñòèêèñóáúåêòèâíûõïåðåæèâàíèéãåðîèíè,ÿâëåíèéïðèðîäû,êàêèõ-ëèáîäåéñòâèé èïðèçíàêîâïðåäìåòà:âäîõ — âûäîõ,ðîäíàÿ — ÷óæàÿ, ïåðâûé- ïîñëåäíèé,íà÷àë — êîí÷èë,áëèçü — äàëü,ðîäèëàñü — óìðó, òîøíî — ñëàäêî,ëþáèòü — íåíàâèäåòüè ò.ä. Ãëàâíàÿôóíêöèÿàíòîíèìîâ âïîýòè÷åñêîìòâîð÷åñòâåÖâåòàåâîé —êîíòðàñò.Çäåñü îïÿòüâñïîìèíàþòñÿëó÷øèåîáðàçöûæåíñêîéïîýçèè,èñïîëüçóþùèåýòîòõóäîæåñòâåííûéïðèåì, ñïîìîùüþêîòîðîãîáîëåå ÿðêîïåðåäàþòñÿ÷óâñòâà,ýìîöèè,ïåðåæèâàíèÿ,îòíîøåíèå êìèðó è ëþäÿì(ïîäîáíîåâñòðå÷àì è âïîýçèèÃèïïèóñ).ÍåóåìíàÿôàíòàçèÿÖâåòàåâîéïîçâîëÿåò åéíàõîäèòüíîâûåèíäèâèäóàëüíûåêîíòðàñòû.Èíîãäà îíàñîâìåùàåò,êàçàëîñü áû íåñîâìåñòèìûåïîíÿòèÿ(îêñþìîðîí):

Ледянойкостер — огневой фонтан!

Высоконесу свой высокий стан...

ÏîýçèÿÖâåòàåâîé,÷óòêàÿ íàçâóêè ðàçëè÷àëàãîëîñàáåñ÷èñëåííûõäîðîã,óõîäÿùèõ âðàçíûå êîíöûñâåòà, íîîäèíàêîâîîáðûâàþùèõñÿâ ïó÷èíåâîéíû:"Ìèðîâîåíà÷àëîñü âîìãëåêî÷åâüå..." ÂêàíóíðåâîëþöèèÖâåòàåâàâñëóøèâàåòñÿâ "íîâîåçâó÷àíèåâîçäóõà".Ðîäèíà,Ðîññèÿâõîäèëà â ååäóøó øèðîêèìïîëåì èâûñîêèìíåáîì. Îíàæàäíî ïüåòèç íàðîäíîãîèñòî÷íèêà,ñëîâíîïðåä÷óâñòâóÿ,÷òî íàäîíàïèòüñÿ âçàïàñ — ïåðåäáåçâîäüåìýìèãðàöèè.Ïå÷àëüïåðåïîëíÿåòåå ñåðäöå.  òîâðåìÿ, êàê ïîñëîâàìÌàÿêîâñêîãî"óíè÷òîæèëèñüâñåñåðåäèíû", è"çåìíîé øàðñàìûé íà äâåðàñêîëîëñÿïîëóøàðèéïîëîâèíû" — êðàñíóþè áåëóþ.Öâåòàåâàðàâíîãîòîâà áûëàîñóäèòü èòåõ è äðóãèõ —çàêðîâîïðîëèòèå:

Âñå ðÿäêîìëåæàò, —

Неразвесть межой.

Поглядеть:солдат!

Гдесвой, где чужой?

Всеболее заявляла о себе тема Родины и в поэзии Ахматовой. Это тема, бывшая длянее, как показало время, органичной, помогла ей в годы первой мировой войнызанять позицию, заметно отличавшуюся от официальной пропагандистскойлитературы. Здесь можно говорить о ее страстном пацифизме, покоившемся нарелигиозной евангелистской основе.

Ненапрасно молебны служились,

Одожде тосковала земля:

Краснойвлагой тепло окропилось

Затоптанныеполя.

Встихотворении «Молитва», поражающем силой самоотреченного чувства,она молит судьбу о возможности принести в жертву России все, что имеет:

Даймне горькие годы недуга,

Задыханья,бессонницу, жар,

Отымии ребенка, и друга,

Итаинственный песенный дар —

Такмолюсь за твоей литургией

Послестольких томительных дней,

Чтобытуча над темной Россией

Сталаоблаком в славе лучей.

 ýòèõñòèõàõ —ïðîäîëæåíèåòðàäèöèéæåíñêîéïîýçèèèçëîæåíèÿñâîèõ÷óâñòâ â ôîðìåìîëèòâû.Ñâîåãî ðîäàèòîãîì,ïðîéäåííûìÀõìàòîâîéäî ðåâîëþöèèñëåäóåòñ÷èòàòüñòèõîòâîðåíèå,íàïèñàííîåâ 1917 ãîäó:

Мнеголос был. Он звал утешно,

Онговорил: «Иди сюда,

Оставьсвой край глухой и грешный,

ОставьРоссию навсегда».

ЗдесьАхматова выступала как страстный гражданский поэт яркого патриотическогонаправления. Строгая, приподнятая, библейская форма стихотворения, заставляющаявспомнить пророков-проповедников — все в данном случае соразмерно своейвеличественной и суровой эпохе. Здесь нет ни понимания революции, ни ееприятия, но в нем страстно прозвучал голос той интеллигенции, которая сделалаглавный выбор: осталась вместе со своим народом. Тут сыграли роль инациональная привязанность к своей земле, и внутренняякультурно-демократическая основа, присущая русской интеллигенции.

Путь,пройденный к тому времени и Ахматовой и Цветаевой — это путь постепенного, нопоследовательного отказа от замкнутости душевного мира. Глубина и богатстводуховной жизни, серьезность и высота моральных требований неуклонно выводили ихна дорогу интересов более широких, чем любовная и камерная лирика.

2.3.         ЭволюцияАхматовой от «я» до «мы» и трагическое одиночествоЦветаевой

Ìåæäóðàííåéëþáîâíîéëèðèêîé èïîçäíèì òâîð÷åñòâîìè Àõìàòîâîéè Öâåòàåâîé —îãðîìíàÿïîëîñà: òóòáûëè ñìåðòü,ðàçðóõà, ïîòåðè,ïðåäàòåëüñòâà,ïåðåâåðíóòûéáûò, áåçûñõîäíîåîùóùåíèåêàòàñòðîôû,áûëî âñå, ÷òîòîëüêî ìîæåòâûïàñòü íàäîëþ÷åëîâåêà,çàñòèãíóòîãîñìåíîé ýïîõè.Íî êàê âñåæèâîå, èõëèðèêàïðîäîëæàëàæèòü,îòêàçûâàëàñüáûòüíàäãðîáíûìóêðàøåíèåì."Ñêðûòûéäâèãàòåëü"ïîýçèè Öâåòàåâîé— æàäíàÿ òÿãàê Æèçíè. Íå âñóæåíîì ïîíèìàíèè,êàê ïðîñòîåæèçíåëþáèå,à íåêîåÿçû÷åñêîåîùóùåíèåñåáÿ,ñòðåìëåíèåâñå ïî÷óâñòâîâàòüè âñåïåðåæèòü,íåêîå"âñåõîòåíèå".ÌàðèíàïîðèöàåòÑîçäàòåëÿ âñòèõîòâîðåíèè"Ìîëèòâà":

Тысам мне подал — слишком много!

Яжажду — сразу всех дорог!

Всегохочу...

Идаже у Ахматовой в таком мрачном стихотворении, как «Все расхищено,предано, продано...» можно было услышать доброжелательное любопытство иинтерес к новому миру:

Всерасхищено, предано, продано,

Чернойсмерти мелькало крыло,

Всеголодной тоскою изглодано,

Отчегоже мне стало светло?

Старыймир был разрушен, новый только начинал жить. Для Ахматовой, Цветаевой и многихдругих, разрушенное прошлое было хорошо знакомым и обжитым домом. И все жевнутренняя сила жизни заставляла посреди обломков старого и незнакомого новогопродолжать творить поэзию.

Çàìåòíîìåíÿåòñÿ â 20-30ãîäû ïîñðàâíåíèþ ñðàííèìèêíèãàìè èòîíàëüíîñòüòîãî ðîìàíàëþáâè,êîòîðûé äîðåâîëþöèèâðåìåíàìè îõâàòûâàëïî÷òè âñåñîäåðæàíèåëèðèêè Àõìàòîâîé.Íà÷èíàÿ óæåñ "Áåëîéñòàè", íî îñîáåííîâ "Ïîäîðîæíèêå",«Anno Domini» è âïîçäíåéøèõöèêëàõ ëþáîâíîå÷óâñòâîïðèîáðåòàåòó íåå áîëåå øèðîêèéè áîëååäóõîâíûéõàðàêòåð. Îòýòîãî îíî íåñäåëàëîñüìåíååñèëüíûì.Íàîáîðîò,ñòèõè,ïîñâÿùåííûåëþáâè, èäóòïî ñàìûìâåðøèíàì÷åëîâå÷åñêîãîäóõà. Îíè íåïîä÷èíÿþòñåáå âñåéæèçíè, âñåãîñóùåñòâîâàíèÿ,êàê ýòî áûëîïðåæäå, íîçàòî âñå ñóùåñòâîâàíèå,âñÿ æèçíüâíîñèò âëþáîâíîå ïåðåæèâàíèåâñþ ìàññóïðèñóùèõ èìîòòåíêîâ.Íàïîëíèâøèñüýòèìîãðîìíûìñîäåðæàíèåì,ëþáîâüñòàëà íåòîëüêîíåñðàâíåííîáîëååáîãàòîé è ìíîãîöâåòíîé,íî èïî-íàñòîÿùåìóòðàãåäèéíîéâ ìèíóòûïîòðÿñåíèé.Áèáëåéñêàÿ,òîðæåñòâåííàÿïðèïîäíÿòîñòüàõìàòîâñêèõëþáîâíûõñòèõîâýòîãîïåðèîäàîáúÿñíÿåòñÿïîäëèííîéâûñîòîé,òîðæåñòâåííîñòüþèïàòåòè÷íîñòüþçàêëþ÷åííîãîâ íåì ÷óâñòâà.Íå ñëó÷àéíî,ê êîíöó 20-õãîäîâ, íî âîñîáåííîñòèâ 30-å ãîäû, Àõìàòîâóíà÷èíàåòïðèâëåêàòüáèáëåéñêàÿîáðàçíîñòüèàññîöèàöèèñåâàíãåëüñêèìèñþæåòàìè.Àõìàòîâà íàïðîòÿæåíèè30-õ ãîäîâðàáîòàåòíàäñòèõàìè,ñîñòàâèâøèìèïîýìó"Ðåêâèåì",ãäå îáðàçûÌàòåðè è êàçíèìîãîÑûíàñîîòíåñåíûñåâàíãåëüñêîéñèìâîëèêîé.Áèáëåéñêèåîáðàçû èìîòèâû,òðàäèöèîííîèñïîëüçîâàâøèåñÿâ æåíñêîéïîýçèè, äàâàëèâîçìîæíîñòüïðåäåëüíîðàñøèðèòü âðåìåííûåèïðîñòðàíñòâåííûåðàìêè ïðîèçâåäåíèé,÷òîáûïîêàçàòü,÷òî ñèëû Çëà,âçÿâøèå âñòðàíå âåðõ, âïîëíåñîîòíîñèìûñêðóïíåéøèìèîáùå÷åëîâå÷åñêèìèòðàãåäèÿìè.Àõìàòîâà íåñ÷èòàåòïðîèñøåäøèåâ ñòðàíåáåäû íè âðåìåííûìèíàðóøåíèÿìèçàêîííîñòè,êîòîðûåìîãëè áûáûòü ëåãêîèñïðàâëåíû,íè çàáëóæäåíèÿìèîòäåëüíûõëèö.Áèáëåéñêèéìàñøòàáçàñòàâëÿåòìåðèòü ñîáûòèÿñàìîéêðóïíîéìåðîé. Âåäüðå÷ü øëà îáèñêîâåðêàííîéñóäüáåíàðîäà, îãåíîöèäå,íàïðàâëåííîìïðîòèâíàöèè èíàöèé, î ìèëëèîíàõáåçâèííûõæåðòâ, îáîòñòóïíè÷åñòâåîò îñíîâíûõîáùå÷åëîâå÷åñêèõìîðàëüíûõíîðì.Àõìàòîâàïðåêðàñíîïîíèìàëàñâîþîòâåðæåííîñòüâãîñóäàðñòâå-çàñòåíêå:

Нелирою влюбленного

Идупленять народ —

Трещоткапрокаженного

Вмоей руке поет.

Успеетенахаяться,

Ивоя, и кляня.

Янаучу шарахаться,

Вас,смелых, от меня.

ХотяСолженицын считал, что «Реквием» слишком личен и субъективен и, чтоличный момент «я была тогда с моим народом» — придавил всеобщий;«Реквием» — это подлинно народное произведение. Не только в томсмысле, что он отразил и выразил великую народную трагедию, но и по своейпоэтической форме, близкой к народной причети. «Сотканный» из простых«подслушанных», как пишет Ахматова, слов, он с большой поэтической игражданской силой выразил свое время и страдающую душу народа. Цикл«Реквием» не существует в поэзии поэтессы изолировано. Мир поэзииАхматовой — мир трагедийный. Мотивы беды и трагедии воплощались в ранней поэзиикак мотивы личные. В 20-е годы личное и общее единоборствовали в ахматовскойпоэзии. Только после страшных переживаний, выпавших на долю Ахматовой в 30-40-хгодах, ей удалось синтезировать оба эти начала. И характерно, что она находитрешение не в радости, не в экстазе, а в скорби и в страданиях.«Реквием» и «Поэма без героя» — два ярких примеравзаимопроникновения личного и общего. В «Реквиеме» отчаяние матери необособляет ее. Наоборот, через свою скорбь она прозревает страдания других.«Мы» и «я» становятся почти синонимами. Ахматова самапредугадала, чем станет ее «Реквием»:

Иесли зажмут мой измученный рот,

Которымкричит стомильонный народ...

Предельноеодиночество не перерождается в эгоцентрическое замыкание в собственной боли.Душа Ахматовой открыта:

Îïÿòüïîìèíàëüíûéïðèáëèçèëñÿ÷àñ.

ß âèæó, ÿñëûøó, ÿ÷óâñòâóþâàñ.

È ÿìîëþñü íå îñåáå îäíîé,

À îáîâñåõ, êòî òàìñòîÿë ñîìíîþ.

Чистопоэтически «Реквием» — чудо простоты. Поэзия Ахматовой всегда былачеткой, по-петербургски подобранной. Ей всегда были чужды вычурность иговорливость московского лада. Но в «Реквиеме» ей удалось еще большее— дисциплинировать свои собственные чувства, вогнать их в крепкую оградустихотворной формы, как воды Невы сдерживаются гранитными набережными. Простаясуровость формы, противостоящая страшному содержанию, делает«Реквием» произведением, адекватным той апокалиптической поре, окоторой оно повествует. В свете следующих событий в жизни страны и в жизниАхматовой многие мотивы перечисленных стихотворений выглядят как предчувствие ипредсказание. Вариации тем «Реквиема» находим в ее поэзии с конца30-х годов. Спустя два десятилетия после завершения работы поэме был предпосланэпиграф, в котором позиция Ахматовой в жизни и в поэзии получила строгую илаконичную характеристику:

Нет,и не под чуждым небосводом,

Ине под защитой чуждых крыл, —

Ябыла тогда с моим народом

Там,где мой народ, к несчастью, был.

Дваждыповторяющееся слово «чуждый» дважды подчеркивается словами «мойнарод»: прочность слияния судеб народа и его поэта проверяется общим дляних несчастьем. Подробности происходящего воспроизводятся с обычной дляАхматовой достоверностью. Правда жизни в стихах нигде не нарушается ни вбольшом, ни в малом. В поэме прорывается крик боли, но предпочтение отдаетсяслову, сказанному негромко, сказанному шепотом — так, как говорили в тойстрашной очереди. «Реквием» звучит как заключительное обвинение поделу о страшных злодеяниях. Но обвиняет не поэт, а время. Вот почему таквеличаво, — внешне спокойно, сдержанно — звучат заключительные строки поэмы,где поток времени выносит к памятнику всем безвинно погибшим, но еще и тем, вчьих жизнях горестно отразилась их гибель:

Иголубь тюремный пусть гудит вдали,

Итихо идут по реке корабли.

ËèðèêàÖâåòàåâîé âãîäûðåâîëþöèè èãðàæäàíñêîéâîéíû, êîãäàîíà âñÿ áûëàïîãëîùåíàîæèäàíèåìâåñòè îòìóæà,êîòîðûé áûë âðÿäàõ áåëîéàðìèè,ïðîíèêíóòàïå÷àëüþ è íàäåæäîé.Îíà ïèøåòêíèãóñòèõîâ"Ëåáåäèíûéñòàí", ãäåïðîñëàâëÿåòáåëóþ àðìèþ.Íî, ïðàâäà, ïðîñëàâëÿåòååèñêëþ÷èòåëüíîïåñíåé ãëóáî÷àéøåéñêîðáè èòðàóðà, ãäåïåðåêëèêàþòñÿìíîãèåìîòèâûæåíñêîéïîýçèè XIXâåêà.  1922 ãîäóÌàðèíå áûëîðàçðåøåíîâûåõàòü çàãðàíèöó êìóæó.Ýìèãðàöèÿîêîí÷àòåëüíîçàïóòàëà èáåç òîãîñëîæíûåîòíîøåíèÿïîýòà ñìèðîì, ñîâðåìåíåì.Îíà èýìèãðàöèèíå âïèñûâàëàñüâîáùåïðèíÿòûåðàìêè.Ìàðèíàëþáèëà, êàêóòåøèòåëüíîåçàêëèíàíèå,ïîâòîðÿòü: "Âñÿêèéïîýò, ïîñóùåñòâó,ýìèãðàíò…Ýìèãðàíò èçÁåññìåðòèÿâî Âðåìÿ,íåâîçâðàùåíåöâ ñâîå âðåìÿ!" ñòàòüå"Ïîýò èâðåìÿ" Öâåòàåâàïèñàëà:"Åñòü òàêàÿñòðàíà — Áîã.Ðîññèÿ ãðàíè÷èòñ íåé, — òàêñêàçàëÐèëüêå, ñàìòîñêîâàâøèéïî Ðîññèèâñþ æèçíü".Òîñêóÿ íà ÷óæáèíåïî ðîäèíå èäàæå ïûòàÿñüèçäåâàòüñÿíàä ýòîéòîñêîé,Öâåòàåâàïðîõðèïèò êàê"ðàíåíîåæèâîòíîå,êåì-òîðàíåíîå âæèâîò":

Тоскапо родине! Давно

Разоблаченнаяморока!

Мнесовершенно все равно

Гдесовершенно одиноко.

Онадаже с рычанием оскалит зубы на свой родной язык, который так обожала, которыйтак умела нежно и яростно жать своими рабочими руками, руками гончара слово:

Íå îáîëüùóñüè ÿçûêîì

Ðîäíûì,åãî ïðèçûâîììëå÷íûì.

Ìíåáåçðàçëè÷íî— íà êàêîì

Íåïîíèìàåìîéáûòüâñòðå÷íûì!

Далее«домоненавистнические» слова:

Âñÿêäîì ìíå ÷óæä,âñÿê õðàììíå ïóñò...

Затемследует еще более отчужденное, надменное:

Ивсе — равно, и все — едино...

Ивдруг попытка издевательства над тоской по родине беспомощно обрывается,заканчиваясь гениальным по своей глубине выдохом, переворачивающим весь смыслстихотворения в душераздирающую трагедию любви к родине:

Íî åñëè ïîäîðîãå — êóñò

Встает,особенно — рябина...

Ивсе. Только три точки. Но в этих точках — мощное, бесконечно продолжающееся вовремени, немое признание в такой сильной любви, на какую неспособны тысячивместе взятых стихотворцев, пишущих не этими великими точками, каждая изкоторых как капля крови.

Всвоих письмах Цветаева пишет: «Всякая жизнь в пространстве — самомпросторном! — и во времени — самом свободном! — тесна… В жизни ничегонельзя… Поэтому искусство (»во сне все возможно"). Из этого —искусство — моя жизнь… Других путей нет". Действительно, других путей,кроме ухода в собственный мир, у Цветаевой не было в эмиграции. В этот периоддля ее лирики характерным стало погружение в мифотворчество.

Ещев 1921 году в творчестве Марины Цветаевой обнаруживается явный перелом. Она всечаще изменяет широкой и свободной напевности ради медленного и торжественного«большого стиля». От чисто лирических форм она все более охотнообращается к сложным лирико-эпическим конструкциям к поэме, к стихотворнойтрагедии. И сама лирика ее становится монументальной: отдельные стихотворениясочетаются по принципу лирической сюжетности в циклы, подчиненные особымзаконам композиции. Главенствующая форма речи в лирике Цветаевой — монолог, ноочень часто обращенный к некому собеседнику, которого убеждают или оспаривают.Стих Цветаевой с течением времени как бы отвердевает, утрачивает своюлетучесть. Уже в циклах «Ученик» и «Отрок» он становитсяторжественно величавым, приобретая черты одического «высокого слога».

Иколос взрос, и час веселый пробил,

Ижерновов возжаждало зерно...

Высокийслог в зрелых стихах Цветаевой перемешан с просторечиями, книжная архаика — сразговорным жаргоном. Это было обдуманным приемом, и на свободном сочетаниивысокопарности с просторечием был основан особый эффект цветаевского стиля — та«высокая простота», когда слово самое обиходное, подчас дажевульгарное, обретает ударное звучание в ряду слов иного лексического слоя и всоответственном интонационном ключе.

Ñëîâîèñêàòåëü,ñëîâåñíûéõàõàëü,

Ñëîâíåïðèêðûòûéêðàí,

Ýõ,ñëóõàíóë áûðàçîê — êàêàõàë

 íî÷üïîëîâåöêèéñòàí!

Ïîèñêèìîíóìåíòàëüíîñòè,"âûñîêîñòè"ïðèâåëèÖâåòàåâó êÁèáëèè è êàíòè÷íîñòè.Ñíàèáîëüøåéîò÷åòëèâîñòüþñêàçàëîñü ýòîâ äâóõñòèõîòâîðíûõòðàãåäèÿõÖâåòàåâîéíàìèôîëîãè÷åñêèåñþæåòû —"Òðèàäíà" è"Ôåäðà". Ïîâûøåííûéäðàìàòèçìåå ñòèõîââûðàæàåòñÿ ÷åðåçïðîòèâîïîñòàâëåíèåìàòåðèè èäóõà,áûòîâîãî èíàäáûòîâîãîíà÷àëà("Ïðèãâîæäåíà...").Ïðè ýòîìíåðåäêî îäíîè òî æå ñëîâîâìåùàåò âñåáÿ îáàïîëþñíûõïîíÿòèÿ. Òàêïðîèñõîäèò â"Ïîýìå Ãîðû",ãäå ãîðà —îäíîèìåííûéðåàëüíûéõîëì èäóõîâíàÿâåðøèíà.Îáûãðûâàåòñÿäâàçíà÷åíèÿñëîâà "ãîðà" —â ïðèâû÷íîìäëÿ íàññìûñëå è âàðõàè÷åñêîì,ïîëóçàáûòîì— "ãîðà" —"âåðõ"."Ïîýìà Ãîðû" —"ÏåñíÿÏåñíåé"Öâåòàåâîé,ýìîöèîíàëüíîïåðåíàïðÿæåííîåâûðàæåíèåâçìûâàþùåãîäóõà, îáúÿòîãîâûñîêîéñòðàñòüþ.Ëþáîâüîñìûñëèâàåòñÿâ íåé êàê÷óâñòâî,ïîäûìàþùååñìåðòíîãî èçãðÿçè áûòèÿ.ÌàðèíàÖâåòàåâàîòòàëêèâàåòñÿîò áûòà âïîðûâåóòâåðæäåíèÿâëàñòèñòðàñòíîãî,ñòðàäàþùåãîäóõà. Áûò è áûòèåðåçêîïðîòèâîïîñòàâëåíûäðóã äðóãó âåå ñòèõàõ:

Окозрит — невидимейшую даль,

Сердцезрит — невидимейшую связь...

Ухопьет — неслыханнейшую молвь...

Надразбитым Игорем плачет Див.

 ãîäûýìèãðàöèè âñòèõàõÖâåòàåâîéçâó÷àëèòîñêà è áîëüðàññòàâàíèÿñ ðîäèíîé, èññòðàäàâøåéñÿè "ëþòîé",ïîæàðèùàõ èêðîâè. Ñòèõèðîæäàëèñüñàìûåðàçíûå, îòâûñîêîòîðæåñòâåííûõäî"ïðîñòîíàðîäíûõ",òîëüêî íàòðàãè÷åñêîìóðîâíå.Öâåòàåâàïðîäåëàëà íà÷óæáèíå òîòæå ïóòü, ÷òî èìíîãèå ðóññêèåïèñàòåëè(Áóíèí,Êóïðèí,Øìåëåâ,Íàáîêîâ), îíè— êàæäûéïî-ñâîåìó —÷óâñòâîâàëèñåáÿ îäèíîêèìè,îòúåäèíåííûìèîòýìèãðàíòñêîéäåéñòâèòåëüíîñòè,îòëèòåðàòóðíîéè ïðî÷åéñóåòû. Èâñåìèìûñëÿìè îíàîáðàòèëàñüâñïÿòü, êïðîøëîìó, ê"èñòîêàì".Óéäÿ "â ñåáÿ, âåäèíîëè÷üå÷óâñòâ" îíàõîòåëàâîñêðåñèòüâåñü òîò ìèð,êàíóâøèé âíåáûòèå,êîòîðûéñîçäàë,âûëåïèë åå —÷åëîâåêà èïîýòà.

ТойРоссии — нету,

Каки той меня.

Вцикле «Стихи к сыну» есть строки:

Íàñðîäèíà íåïîçîâåò!

Езжай,мой сын, домой — вперед —

Всвой край, в свой век, в свой час, — от нас —

ВРоссию — вас, в Россию — масс,

Внаш-час — страну! в сей-час — страну!

Вна-Марс — страну! в без-нас — страну!

Нонесмотря на это утверждение, Цветаева в 1934 году пишет с чувством гордости:

Ñåãîäíÿ —ñìåþñü!

Сегодня— да здравствует

СоветскийСоюз!

Завас каждым мускулом

Держусь— и горжусь:

Челюскинцы— русские!

Ñãîðå÷üþ èáîëüþÖâåòàåâàâñòðåòèëàèçâåñòèå îçàõâàòå×åõîñëîâàêèèôàøèñòàìè.Ååàíòèôàøèñòñêèåñòèõè,ïîñâÿùåííûåáîðþùåìóñÿ÷åøñêîìóíàðîäó,ñòàëè âçëåòîìåå òàëàíòà:

 êëÿòâåðóêó ïîäíÿëè

Всетвои сыны —

Умеретьза родину

Всех— кто без страны!

Нозаключительного аккорда в творчестве Цветаевой нет, причиной тому — творческийкризис. «Эмиграция делает меня прозаиком...» — писала она. Принятосчитать, что молчание было вызвано тяжелыми обстоятельствами жизни. Рассуждаяпо-человечески, даже одного из трагических событий ее жизни достаточно было бы,чтобы парализовать творчество. Тем не менее, внешние обстоятельства никогдаполностью не объясняют внутреннюю судьбу поэта. Террор пробудил музуМандельштама, мировая война не помешала, а наоборот, помогла Ахматовойвзглянуть на свою жизнь «как с башни». Сама Цветаева считала, что еекризис связан с художественными причинами: «Моя трудность, — писала она в1940 году, — в невозможности моей задачи, например словами (то есть смыслами) сказатьстон: а-а-а. Словами (смыслами) сказать звук». Еще раньше в«Крысолове», Цветаева определила поэзию как

Рай— сути,

Рай— смысла,

Рай— слуха,

Рай— звука.

Îäíàêîýòà"èäåàëüíàÿïîýòèêà" óÖâåòàåâîéíà÷àëàðàçäâàèâàòüñÿ:ãàðìîíèÿ"ñóòè èñëóõà"ñìåíèëàñüèõ ïðîòèâîáîðñòâîì,ñìûñë óæå íåóìåùàëñÿ âçâóê, ãîëûéñòîí, îòñîöèàëüíî-ïîëèòè÷åñêîãîðàçäâîåíèÿ,óæå íå ìîãîáëå÷üñÿ âñìûñë. Ëåòîì1939 ãîäà, ïîñëåñåìíàäöàòèëåòýìèãðàöèèÖâåòàåâàâåðíóëàñüíà ðîäèíó.Ïî-ïðåæíåìó, îíàîáùàëàñü ñîìíîãèìè, íîâñå áûëîëèøü "ëþäíîéïóñòîøüþ" âååîäèíî÷åñòâåè ãîðå. Ìóæ èäî÷ü áûëèðåïðåññèðîâàíû.Öâåòàåâó íå àðåñòîâàëè,íåðàññòðåëÿëè —åå êàçíèëèíåçàìå÷àíèåì,íåïå÷àòàíèåì,íèùåòîé. Òåìàþíîñòè(æèçíè èñìåðòè)âîçíèêàþò óÖâåòàåâîé èâ ïîñëåäíèåãîäû:

Бытьнежной, былинкой и шумной,

—  Такжаждать жить! —

—  Очаровательнойи умной, —

—  Прелестнойбыть!

Знаю,умру на заре!

Накоторой из двух, вместе с которой из двух

Нерешить по закату.

Ах,если б можно, чтоб дважды мой факел потух,

Чтобна вечерней заре и на утренней сразу.

Êàêàÿæàæäà æèçíè —äàæå âïðåääâåðèèãèáåëè!Êàêîåñòðàííîå,íåïîìåðíîå,íåèñòîâîå æåëàíèåóìåðåòü,ñõâàòèâøèñüðóêàìè ñðàçóçà îáå çàðè —è óòðåííþþ èâå÷åðíþþ!Îíà óøëà èçæèçíè â 1941ãîäó, êîãäà âíåé ïîãàñëè îñòàòêèïîñëåäíåéýíåðãèè.Æèçíü çàäóâàëàýòîò îãîíüñî âñåõñòîðîí...

1941год стал важнейшим рубежом на творческом пути Ахматовой. Война застала Ахматовув Ленинграде, который к осени стал фронтовым городом, и поэтесса, как и вселенинградцы, пронесла сквозь 900 дней блокады невиданные в истории человечествамужество и стойкость. Ахматовой этого времени в высокой степени присуще чувствоисторизма. Действие в ее стихах происходит как бы на фоне больших историческихсобытий современности, как и прежде, стихи остаются искренней исповедью души. Сособым подъемом Ахматова встретила победу над фашизмом. Но победа далась ценоювеликих усилий и жертв. Об этом нельзя было забыть и в дни всеобщего ликования.Для Ахматовой, с ее острым ощущением текущего времени, радость оттого, что сославой завершено великое народное дело, неотделима от памяти о грозныхиспытаниях. Говоря о стихах Ахматовой, написанных в военное время, отмечая ивыделяя их гражданский и патриотический пафос, было бы неправильно умолчать отом, что в эти же годы и месяцы нередко, как отзвуки прошлого, прорывалисьстихи, продиктованные отчаянием и острым ощущением трагического одиночества. Нотем не менее в лирике Ахматовой военных лет главенствует широкое«мы». Многочисленные кровеносные нити родства со страной, преждегромко заявленные о себе лишь в отдельные переломные моменты биографии(«Мне голос был. Он звал утешно...», 1917; «Петроград»,1919; «Тот город, мне знакомый с детства», 1929; «Реквием»,1935-1940), сделались навсегда главными, наиболее дорогими. Родиной оказалисьне только Петербург, не только Царское Село, но и вся огромная страна,раскинувшаяся на бескрайних и спасительных просторах:

Мызнаем, что ныне лежит на весах

Ичто совершается ныне.

Часмужества пробил на наших часах,

Имужество нас не покинет.

Значительнымпроизведением последнего творческого периода была «Поэма без героя».Ахматова работала над этой поэмой многие годы, дополняя, редактируя,переписывая, перемещая отдельные строки, строфы и главки. «Поэма безгероя» — суд совести и суд памяти. «Неукротимая совесть», являвшаясяглавным психологическим содержанием многих произведений Ахматовой, в«Поэме без героя» организовала все действие, весь смысл и всевнутренние повороты произведения. Именно в «Поэме без героя» трисквозные темы ахматовской поэтической мысли — время, смерть, покаяние —выявлены наиболее выпукло и переплетены друг с другом. Причем это сплетениеимеет место на трех временных уровнях или в трех потоках — в рассказе о 1913годе, в возврате этой темы четверть века спустя и в том времени, в которомпишется поэма: «у шкатулки ж тройное дно», — говорит сама Ахматова.Всю поэму — на чисто психологическом уровне — можно истолковать как исповедь.Но «Поэма без героя» — нечто несравненно большее, чем только однолирическое излияние, как бы страстно оно ни было. Поэма одновременно ивеличественный эпос — правда не героический, эпос «без героя». Двечасти этого эпоса самоочевидны: старый мир накануне своей гибели; новый мирнакануне и во время войны. Но есть в «Поэме» и третья тема. Этотретье дно шкатулки запрятано и замаскировано — отчасти в результате купюр,которые Ахматова иронически объясняет как «подражание Пушкину»,отчасти же в результате нарочитой неясности, которую Ахматова вносит в поэму.

Носознаюсь, что применила

Симпатическиечернила...

Изеркальным письмом пишу,

Адругой мне дороги нету.

Этотема «великой молчальницы-эпохи», сталинского безвременья.

Êàêèòîã ñëîæíîïðîæèòîéæèçíèçâó÷àò çàêëþ÷èòåëüíûåñòðîêèàâòîáèîãðàôèè,íàïèñàííûåÀõìàòîâîé âïðåäèñëîâèèê èçäàííîìóâ 1961 ãîäóñáîðíèêóñòèõîâ: "ß íåïåðåñòàâàëàïèñàòüñòèõè. Äëÿìåíÿ â íèõ —ñâÿçü ìîÿ ñâðåìåíåì, ñíîâîéæèçíüþ ìîåãîíàðîäà.Êîãäà ÿïèñàëà èõ, ÿæèëà òåìè ðèòìàìè,êîòîðûåçâó÷àëè âãåðîè÷åñêîéèñòîðèèìîåé ñòðàíû.ß ñ÷àñòëèâà,÷òî æèëà âýòè ãîäû èâèäåëàñîáûòèÿ,êîòîðûì íåáûëî ðàâíûõ".Òðàãè÷åñêîåîäèíî÷åñòâîÖâåòàåâîéçàêëþ÷àëîñüâ òîì, ÷òîîíàâêëþ÷àëà ñåáÿâ ÷èñëî"âñåõ — êòîáåç ñòðàíû",áëàãîñëîâëÿÿñâîåãî ñûíà"â áåç-íàñ —ñòðàíó". ÏîýçèÿÀõìàòîâîé èÖâåòàåâîé, áåçðàçäåëüíîïðèíàäëåæàùàÿñâîåé ýïîõåñî âñåìè ååïîòðÿñåíèÿìè,âîáðàëà âñåáÿ èëó÷øèåòðàäèöèèæåíñêîéïîýçèè XIX âåêàè ðàçâèëà èõ.Ïîðàçèòåëüíîåñî÷åòàíèåæåíñòâåííîñòèè èçÿùåñòâàñ ìóæåñòâîìè âîëåé,ñòðàñòíîñòèè ïîðûâèñòîñòèñ ÷åêàííîéôèëèãðàííîñòüþñòèõà,íåïîääåëüíàÿèñêðåííîñòü÷óâñòâ è ãëóáîêèåôèëîñîôñêèåðàçäóìüÿ îâå÷íûõïðîáëåìàõáûòèÿ — âîò ÷òîîáúåäèíÿåòòàêèõñàìîáûòíûõ,òàêèõíåïîõîæèõïîýòîâ —Àõìàòîâó èÖâåòàåâó. "Þíîñòüïî÷òèâñåãäàîòäàåòïðåäïî÷òåíèåÖâåòàåâîé, —ïèøåòñîâðåìåííûéïîýò Â. Ñîëîóõèí,— íî ñ ãîäàìè,ñî çðåëîñòüþ,âçîðû (è äóøèè ñåðäöà) âñå÷àùå èóâåðåííååîáðàùàþòñÿê Àõìàòîâîé.Íàøåñ÷àñòüåñîñòîèò âòîì, ÷òî óíàñ åñòü èòà è äðóãàÿ".

ЛИТЕРАТУРА:

1.   Ахматова А.А. Избранная лирика: Стихи /Вступ. ст. Вс. Рождественского. — Л.: Дет. лит., 1989.- 223с.

2.   Бавин С.,Семибратова И.  Судьбы поэтов серебряного века: Библиографические очерки. — М.:Кн. Палата, 1993. — 480с.

3.   Бродский И. Скорбная муза //Журнал «Юность» №6, 1989г.

4.   Гиппиус З.Н.Последние стихи 1914-1918 /Ред.-сост. С.С. Лесневский. — М.: Библиотека«Огонек», 1991 — 32с.

5.   Литература:Справ. шк. /Сост. Н.Г. Быкова. — М.: Филол. об-во «Слово», 1995. — 576с.

6.   Павловский А.И. Куст рябины: О поэзии М. Цветаевой. — Л., 1989.

7.   Кедров К. Россия — золотая и железная клетки для поэтесс //«Новые Известия» №66,1998г.

8.   Русская лирикаXIX века /Сост. Вл. Орлова. — М.: Худож. лит., 1981. — 511с.

9.   Русский сонет:Сонеты русских поэтов XVIII — начала ХХ века /Сост. Б. Романова. — М.: Сов.Россия, 1983. — 512с.

10.Саакянц А.А. Марина Цветаева. Страницы жизни и творчества (1910-1922). — М., 1986.

11.Струве Н.А. Православие и культура. — М.: Христианское изд-во, 1992. — 337с.

12.Цветаева М.  Впевучем граде моем: Стихотворения, пьеса, роман в письмах /Сост. К.В. Смородин.- Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1989. — 288с.

13.Цветаева М.И. Стихотворения; Поэмы; Драматические произведения /Сост. Е. Евтушенко. — М.:Худож. лит., 1990. — 389с.

14.Цветаева М.И. Стихотворения /Сост. Г. Седых. — М.: Мол. Гвардия, 1989. — 237с.

15.Чуковская Л.К. Записки об Анне Ахматовой. Кн.1. 1938-1941. — М.: Книга, 1989. — 272с.

16.Страхова Л. Увековечение жизни в слове //А. Ахматова, М. Цветаева. Стихотворения. Поэмы.Драматургия. Эссе. — М.: Олимп, 1997. — 752с.

17.Из рецензии насборник «Вечер» //Гиппиус В. — Там же.

18.Из рецензии накнигу «Четки» //Ходасевич В. — Там же.

19.Из рецензии накнигу «Подорожник» //Эйхенбаум Б. — Там же.

20.Из рецензии насборник «ANNO DOMINI MCMXXI» //Мочульский К. — Там же.

21.Из статьи«Бег времени» //Франк В. — Там же.

22.Из статьи«Анна Ахматова и серебряный век» //Коржавин Н. — Там же.

23.Заметки остихах. М. Цветаева. «Молодец» //Ходасевич В. — Там же.

24.Поэт МаринаЦветаева //Осоргин М. — Там же.

25.Из статьи«Марина Цветаева» //Павловский А. — Там же.

еще рефераты
Еще работы по литературе и русскому языку