Реферат: Игорь Северянин - поэт серебряного века

Менделеевская средняя школа №2

/>

на тему:

«Игорь Северянин – поэт серебряного века»

Выполнил:    Тихонов В.А. Проверила:   Зарипова Р.Н.

г. Менделеевск 2002 г.

План

Введение……………………………………….………….3

Биографияи творчество поэта ……………… 3

Заключение…………………………………………..……8

Введение

Среди множества мифов XX века живет и миф о поэте Игоре  Северянине. О том, что он якобы воспелмещанство и пошлость, что ввел в свою поэзию интонации самовосхваления исамолюбования.  «Северянинщинои» называли дурной вкус, этакую «пошлинку» впоэзии. Чем же сего­дня  объяснить эту «северянинщину», ее проникновение втворчество поэта, безусловно, талантливого?  Самое легкое и самое простоеирония. Поэт иронизирует над обывателем, над эпохой, над самим собой и соб­ственнымимечтами, в конце концов. Не раз он сам себя на­зывал «ироником», писал о своемотношении к жизни  «Я трагедию жизни претворю в грезофарс». Вот что писал В.Брюсов в статье «Игорь Северянин» (1916 г)  «Не всегда легко различить, где уИгоря Северянина лирика, где ирония. Не всегда ясно, иронически ли изображаетпоэт людскую пошлость, или увы сам впадает в мучительную пошлость. Мы  боимся,что и сам Игорь Северянин не сумел бы точно провести эту демаркационную линию».Впрочем, ирония — только одна из стихий поэзии Севе­рянина. Другая, столь жезначительная,— лиризм. Поэтому существует и третья «версия» о природе поэзииСеверянина —  лирика, мечтателя, «поэта с открытой душой», как назвал его  А.Блок. Каждый из этих трех образов по-своему верен, и каждый  из них — толькомаска, обличье, надетое автором и принятое  доверчивым читателем. Маской был илитературный псевдоним поэта — Игорь- Северянин, подчеркивающий особенную любовь к  Северу.  Северянин — это уже как бы прозвище, дополнительно вклю­чающеесяв имя. Оно так и писалось через дефис, как приложение.

Биография и творчество поэта

Настоящая фамилия поэта —Лотарев Игорь Василь­евич. Он родился 4 (16) мая 1887 года в Петербурге, наГороховой улице, где и прожил до девяти лет. В 1896 году его отец расстался сматерью и увез сына к своим родственникам в Череповецкий уезд Новгородскойгубернии. Там, на берегу Суды —  «незаменимой реки»,— прошли отрочество июность будущего поэта. Там же он закончил четыре класса Череповецкого реальногоучилища — учиться дальше  ему  не пришлось. В 1904 году будущий поэт вернулся кматери и жил вместе с нею в Гатчине, под Петербургом. Север отозвался в егодуше, пробудил вдохновение. Конечно  же, он придумывал Север. Как придумывал  исам себя, как вообще воображал себе свой мир, еще далекий от реальности. Но вэтом придуманном мире, таком, казалось бы, далеком от повседневности, такомблагополучном и спокойном, внезапно ощущаешь трагедию  и боль. Нет никакихвидимых причин к беспокойству, но, читая стихи, невольно чувствуешь трево­гу,скрытую то в интонации автора, то в подтексте. Может быть, это еще толькопредчувствие, предвидение той боли, которая потрясет и страну и мир:

                   Твоей души очам — видений страшныхклиры...     

                   Казни меня! Пытай! Замучай! Задуши!—  

                  Но ты должна принять!.. И плен, ихохот лиры —      

                                       Очам твоейдуши!..

 

Сегодня это ощущение боли,поиски правды кажутся нам  важнее, чем утверждение Северяниным эгофутуризма.Футуризм был только периодом, хотя и значительным, в его твор­честве. Протестуяпро­тив пошлости, он удалялся на берег моря, «где ажурная пена», или в«озерзамок», или на «лунную аллею», встречал коро­леву «в шумном  платье муаровом»,слушал звуки Шопена. Называя  себя «царь страны несуществующей». Северянин могбросить вызов обществу, воспевая «ананасы в шампан­ском» и утверждая себя какгения. Но это было — маской. Что же в действительности двигает поэтом? О чем думалон сам?

                      Из меня хотели сделатьторгаша, 

                      Но торгашеству противилась душа.

                      Смыслу здравому учили с детскихдней, 

                      Но в безразумность влюбилсясоловей.

                      ….…

                      И общественное мненье япрезрел,  

                      В предрассудки выпускал десяткистрел.

 

Что же было в нем истинного? О чем же думал Севе­рянин, воспевая «мороженое из сирени», создавая причудли­выеновые формы? Повторяя в разных вариантах строку в «Квадрате квадратов», он изне­могаетот того, что «заплутал, точно зверь, меж тревог и по­эм...» Тревога о людях, олюбви, о России. И даже в самом «скандальном» стихотворении «Эпилог» «упоение»победой поверхностное. Надо заметить другое, более точное само­определениепоэта: «В ненастный день взойдет, как солнце, моя вселенская душа!» Но ничитатели, ни критики не до­гадались, что пафос Северянина не в самопохвале, а,напро­тив, в веротерпимости.

 

                                    Не  ученик я ине учитель,       

                                    Великих  друг,ничтожных брат. 

                                    Иду  туда, гдевдохновитель

                                    Моих  исканий —  говорхат.

                                                                      («Эпилог»)

    Если прочитать эти строки без предубеждения, иначе  поймешь намерения  поэта. И тогда стихотворение, казавшееся эпатажем,бравадой, оказывается, заключает в себе  и самоотрицание. Поэт ощущает себяравным миру —  и не  скрывает своего чувства. Ирония действительно характерна для стихов Северянина. Но она направлена не против лиц,  а против явлений.Против фальши, бездушия, озлобления и  невежества.

                          Останови мотор! Сними манто

                          И шелк  белья, бесчестьяпаутину,

                          Разбей колье и, выйдя изландо,

                          Смой наготой муаровую тину!

 

                           Что до того, что скажетПустота

                           Под шляпками, цилиндрами икэпи!

                           Что до того! — Такая нагота

                           Великолепней всехвеликолепии!

Конечно, это и сегодня зву­читвызывающе.  Но на упреки в пошлости сам Игорь Северянин ответил в 1918 году встихотворении «Двусмыс­ленная слава»:

                                Во мне выискивалипошлость,

                                Из виду упустив одно: 

                                Ведь кто живописуетплощадь,

                                Тот пишет кистьюплощадной.

                                  Неразрешимые дилеммы

                                  Я  разрешал, презревмолву.

                                  Мои  двусмысленныетемы —

                                  Двусмысленны  посуществу.

 

Правильнее было бы сказать,что весь поэтический мир  Игоря Северянина изначально двойствен. Поэт как бывзве­шивает на весах добро и зло: «И в зле — добро, и в добром —  злоба».Северянин отстаивал свои взгляды  яростно и искренне, что, конечно, неподтверждает его правоты. Но это объясняет его одиночество и в вымышленном мире, и в настоящем.

В августе 1914 года в«Стихах в ненастный день» Северянин провозглашает: «Живи, живое восторгая! Отсмерти мертвое буди!» Через год, в июле 1915 года, в «Поэзе «Невтерпеж» звучатиные ноты:

                              Чем  дальше, всехуже, хуже.

                              Все тягостней, всебольней.

                              И  к счастью тропинка уже,

                              И  ужас уже на ней...

 

      Этот ужас еще отступает в минуты личногосчастья. Но жизнь постоянно возвращает его к вопросу о добре и зле,  об истине,о любви к народу. Признавая принципиальную  неоднозначность мира, поэт писал:

                                 В ничем —  ничто.Из ничего вдруг — что-то.     

                                                                 И это — Бог!    

                                 В самосозданьи не далон отчета,— 

                                                                  Комуб он мог?

                                                                                     («Поэза истины»)

Граница между добром и злом,между правдой и неправ­дой, по Северянину, не только зыбка и неопределенна. Онане историческая, не социальная, не национальная. Она — личностная. Поэт отвергает классовый, или социальный, подход, для него существует один критерий— нравствен­ность. Новые возможности открывает для него февральская революция 1917 года. Он видит в жизни  «возрождение»:

                                   Жизнь  человекаодного —

                                   Дороже  ипрекрасней мира.

                                   Биеньем сердцамоего

                                   Дрожит воскреснувшая лира.                                     

                                                                                    («Баллада XVI»)

Речь шла уже не об однойдуше — обо всей жизни. Севе­рянин, лирик, ироник и мечтатель, раскрывается какфилософ. Он упрямо и настойчиво повторяет мысль о превосходстве человека надмиром.  Это звучит как продолжение слов Достоевского о том, что счастьеневозможно построить на слезах и на крови. Но жизнь предлагала все новыеварианты политической розни, ожесточенной борьбы. Под сомнение ставились цен­ности,признаваемые дотоле всем человечеством. В первую очередь «в загоне» оказалось,по мнению Северянина, ис­кусство. В июле 1917 года он с горечью констатировал:

                        Дни  розни партийной для насбезотрадны,—

                        Дни  мелких, ничтожныхстрастей... 

                        Мы  так неуместны, мы такневпопадны   

                        Среди озверелых людей. 

                                                                   («Поэзастрогой точности»)

Мы  — это, конечно же,художники. В  поэзию Северянина открыто врывается политическая лексика. Номысли  поэта, наблюдающего грабежи «черни», обращены к народу:  «мучительнодумать о горе народа». Даже в эти тягостные дни он разделяет чернь и народ.Отсюда — надежда на успокоение, на время как на «лучшее чудо», на то, что«жизнь не  умрет». Он уверен: «Минуют,  пройдут времена  самосуда,  убийц обуздаетнарод». Он предсказывает и будущую трагедию, и  песню,  которую в конце  концов«живой запоет». Подтверждение своих слов Северянин получил неожиданно скоро: вфеврале 1918 года в Политехническом музее в Москве на поэтическом вечере он былизбран «королем поэтов», опередив Маяковского и Бальмонта.

                             Я  так велик и такуверен

                             В  себе, настолькоубежден,

                             Что всех прощу и  каждойвере

                             Отдам почтительный поклон.            

                                                                          («Рескрипткороля»)

   Трудно  сказать, что для самого поэта важнее —уверен­ность в себе или признание всех вер. В конце стихотворения онпровозглашает: «Я избран королем поэтов — да будет под­данным  светло». Вскоре  Северянин уехал  в Эстонию, в Эст-Тойлу, где всегда проводил весну илето. Но немецкая оккупация Эсто­нии  (в марте 1918-го), образование самостоятельнойрес­публики (1920) отрезали его от России. Он почти безвыездно жил  в деревнесо своей женой — поэтессой и переводчицей Фелиссой  Круут.

                         Мое  одиночество полнобезнадежности,

                         Не может  быть выхода душе изнего,

                         Томлюсь  ожиданиемнесбыточной нежности,

                         Люблю  подсознательно — незнаю кого.                    

                                                                             («Утомленный душой»)

Души  поэта хватало и навосхищение фениксом Эсто­нии, и на ностальгию о России — «крылатой стране».«Эсто­ния-сказка», «голубая голубка», «оазис в житейской тщете». Россия же —страна одновременно «священная» и «безбож­ная». Он любил Россию, но не меньшетого любил и Эстонию. Он хотел встать вне политики. Но его не признавали эмигрантыи забывали в России. В Эстонии ему жилось трудно. Но не потому, что он не имелвозможности работать. Просто время мало способство­вало поэзии. Но все же поэтвыпустил 9 книг, много пере­водил эстонских поэтов, издал антологию эстонскойклас­сической поэзии и переводы эстонского поэта А. Раннита «В оконномпереплете». Правительство помогло Северянину, назначило субсидию. Но писал онне об Эстонии и не о России, а о человеке, о его чувствах. 

Но все меньше и меньшебелого света оставалось в жизни. Жизнь грубела, так что «черствеют и девьисердца». Приходит новый век, «жестокий, сухой», рациональный. Люди  живут безстихов и не чувствуют их необходимости. Человек становится рабом, потому чтохудожник никому не нужен.

                              Все друг на друга: сСевера, с Юга,

                              Друг  и подруга — всепротив всех!  

 

Поиски истинной тропы, путик себе, к прошлому растянулись на много лет. Советские люди, пришедшие  вЭстонию в 1940 году, уже не знали, кто такой Игорь Северянин. Им не было деладо его мыслей. Не потому ли, задержалось возвращение в русскую культуру поэтаИгоря Северянина? За­держалось и понимание его поэзии. Отечественная войназастала Северянина больным. Но, неисправимый  мечтатель, он еще надеется напомощь цен­трального правительства в эвакуации. Он рассчитывает на поддержку Жданова.Поэт так  и не понял, что же происходило в России. Его телеграммы Калининуостались без ответа.  22 декабря 1941 года Северянин умер. Он  умер непонятым.

Заключение

Многие  годы спустя мы судивле­нием обнаруживаем, что слишком плохо знали его. Те чувства, которыеказались нам преувеличением оказались настоящими. Мы искали «маску», неподозревая о том, что ее не было. Было лицо поэта — страдающего и мыслящего. Судьба Игоря Северянина — и в России, и в эмиграции была печальной. Заграничнойпублике был мало интересен поэт живший своей Россией.  А по России ужерасползались пятна островов ГУЛАГа,  и казалось навсегда поглощали память о«грезах весны» XX века. Нам не было дано бросить розы в гроб поэта, но намсуждено заново осмысляя путь нашей страны соразмерить с общим  движением жизнипричудливое движение мысли мечты и насмешки человека, который слишком долгождал нашего понимания.

еще рефераты
Еще работы по литературе: зарубежной