Реферат: Логика. Формальная или диалектическая

--PAGE_BREAK--«Легенда об Архимеде

Существует легенда о том, что Архимед пришел к открытию вели­чины силы, выталкивающей тело из жидкости и газа, размышляя над задачей, заданной ему сиракузским царем (250 лет до н. э.).

Царь Гиерон поручил ему проверить честность мастера, изгото­вившего золотую корону. Хотя корона весила столько, сколько было отпущено на нее золота, царь заподозрил, что она изготовлена из сплава золота с другими, более дешевыми металлами. Архимеду было поручено узнать, не ломая короны, есть ли в ней примесь или нет.

Достоверно неизвестно, каким методом пользовался Архимед (ди­алектическим!!! Авт.), но можно предположить следующее. Сначала он нашел, что кусок чистого золота в 19,3 раза тяжелее такого же объема воды. Иначе говоря, плотность золота в 19,3 раза больше плотности воды.

Архимеду надо было найти плотность вещества короны. Если эта плотность оказалась бы больше плотности воды не в 19,3 раза, а в меньшее число раз, значит, корона была изготовлена не из чистого золота.

Взвесить корону было легко, но как найти ее объем? Вот что затрудняло Архимеда, ведь корона была очень сложной формы.

Много дней мучила Архимеда эта задача. И вот однажды, когда он, находясь в бане, погрузился в наполненную водой ванну, его внезапно осенила мысль, давшая решение задачи.

Ликующий и возбужденный своим открытием, Архимед воскликнул: „Эврика! Эврика!“, что значит „Нашел! Нашел!“.

Архимед взвесил корону сначала в воздухе, затем в воде. По разнице в весе он определил выталкивающую силу, равную весу воды в объеме короны. Определив затем объем короны, он смог уже опре­делить ее плотность. А зная плотность, ответить на вопрос царя: нет ли примесей дешевых металлов в золотой короне?

Легенда говорит, что плотность вещества короны оказалась ме­ньше плотности чистого золота. Тем самым мастер был изобличен в обмане, а наука обогатилась замечательным открытием.

Историки рассказывают, что задача о золотой короне побудила Архимеда заняться вопросом о плавании тел. Результатом этого было появление замечательного сочинения „О плавающих телах“, которое дошло до нас.

Седьмое предложение (теорема) этого сочинения сформулировано Архимедом следующим образом:

»Тела, которые тяжелее жидкости, будучи опущены в нее, погру­жаются все глубже, пока не достигают дна, и, пребывая в жидкости, теряют в своем весе столько, сколько весит жидкость, взятая в объеме тел""[15.143-144].

«Сначала он (Архимед. Авт.) нашел, что кусок чистого золота в 19,3 раза тяжелее такого же объема воды»[15.143].

Откуда у физика появилась эта вода?

Оттуда, откуда и у математика равенство квадратов М'К'О'Р' и МКОР в доказательстве теоремы Пифагора.

Архимеду необходимо было «узнать, не ломая короны, есть ли в ней примесь или нет»[15.143].

Все!

Больше ему ничего не дано.

«Узнать, есть ли в ней (короне) примесь или нет», — задача легкая. Взять непосредственно да и расплавить корону, а затем сравнить веса объема расплавленной короны с равным объемом чисто­го золота.

Но...

«Не ломая короны»[15.143]!!

Категорический запрет. Препятствие, которого не обойти.

Расплавить корону одновременно ее сохранить, — вот в чем суть задачи!

Но ведь «имеется противоречие»[8.125]!!

Верно.

Так ведь категорически «невозможно»[8.125](!!) допустить противоречия. Условие, несущее собой противоречие, неразрешимо. Разрешить такую задачу невозможно, «неправомерно уже потому, что исключает какую бы то ни было возможность перейти (»а    э т о    с а м о е    в а ж н о е "[9.128]. Авт.) от первого ко второму. Меж­ду ними образуется пропасть, которую ничем не заполнить"[16.71].

«Аристотель отвечает:… (Архимед разрешит. Авт.), если ему позволят „перейти границу“.

И Гегель: „Этот ответ правилен, содержит в себе все“»[9.231- 232].

А кто позволит?

Гений!

Итак, перед Архимедом стояли противоположности: расплавить и одновременно не расплавить. «При этом обнаружива(е)тся противоре­чи(е), котор(о)е требу(е)т разрешения»[17.497-499]. «Познание есть вечное, бесконечное приближение мышления к объекту. О т р а ж е н и е   природы в мысли  человека надо понимать  не „мертво“, не „абстрактно“,   н е   б е з   д в и ж е н и я,   н е   б е з  п р о т и в о р е ч и й ,  а  в  вечном    п р о ц е с с е   движения, возник­новения противоречий и разрешения их»[9.177].

Как расплавить корону одновременно ее не расплавить, т. е. сохранить!!?

Вот что «много дней мучил(о) Архимеда»[15.143]!

"… Чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было" [8.125]!!

"… Имеется противоречие, то очевидно, что один и тот же че­ловек не может в одно и то же время считать одно и то же сущест­вующим и не уществующим"[8.125].

«Обычное представление схватывает различие и противоречие, но не переход от одного к другому,   а    э т о   с а м о е    в а ж н о е»[9.128].

Прежде всего Архимед погружается в вопрос. Он тонет в нем, им поглощается. Вопрос истязает его, рвет на части.

«Порвалась дней связующая нить.

Как мне обрывки их соединить!»

(«Гамлет». У.Шекспир.)

«Остроумие схватывает противоречие, высказывает его, приводит вещи в отношения друг к другу, заставляет „понятие светиться че­рез противоречие“, но не выражает понятия вещей и их отношений» [9.128].

Погружая свое тело в ванну, Архимед вдруг увидел, как в ванне из ничего становится больше воды.

Его тело таило, на глазах растворялось, превращалось в жид­кость, воду!!

Эврика!!

«Его внезапно осенила мысль, давшая решение задачи».

«Мыслящий разум (ум) заостривает притупившееся различие раз­личного, простое разнообразие представлений, до существенного ра­зличия, до противоположности. Лишь поднятые на вершину противоре­чия, разнообразия становятся подвижными (regsam) и живыми по от­ношению одно к другому, — приобретают ту негативность, которая является   в н у т р е н н е й    п у л ь с а ц и е й    с а м о­ д в и ж е н и я    и   ж и з н е н н о с т и» [9.128].

Разум суть смерть одновременно бессмертие; суть жертва собой одновременно спасение; суть спасение кувырком через смерть (спас­тись — выйти из (с) пасти); суть идея.

Архимед настолько вжился в свой образ, образ царской короны, что его тело было ощущением короны. А разве магическое мышление дикаря не превращает его самого в животных, камень и т. п.? По­гружая свое тело в ванну с водой, Архимед воочию увидел, как цар­ская корона расплавлялась, оставаясь одновременно целой.

Чудо!?

Диво! (Удивиться — оказаться у дива. "… Удивление побуждает людей философствовать..."[8.69]. Диво есть процесс творения, суть из ничего нечто).

"«Н е т» (курсив Гегеля) «ничего ни… в природе, ни в духе, ни где бы то ни было, что не содержало бы вместе и непосредствен­ности и опосредствования»"[9.92].

Далеко не случайно, что именно Архимед начал впервые созна­тельно применять дифференциальное исчисление, хотя еще его «ме­тод носит только частный характер»[18.505].

«Треугольник» Л.Выготского осуществляется задолго до рождения самого Л.Выготского. Осуществляется и при его жизни и после неё. Закон. Объективная реальность, которую ученые не в силах еще рас­смотреть (или принять!?).

«Все эти процессы и все эти методы мышления не укладываются в рамки метафизического мышления. Для диалектики же, для которой существенно то, что она берет вещи и их умственные отражения в их взаимной связи, в их сцеплении, в их движении, в их возникновении и исчезновении, — такие процессы, как вышеуказанные, напротив, лишь подтверждают её собственный метод исследования. Природа яв­ляется пробным камнем для диалектики, и надо сказать, что совре­менное естествознание доставило для такой пробы чрезвычайно бога­тый, с каждым днем увеличивающийся материал и этим материалом до­казано, что в природе все совершается в конечном счете диалекти­чески, а не метафизически. Но так как и до сих пор можно по паль­цам перечесть естествоиспытателей, научившихся мыслить диалекти­чески (т. е. сознательно применять диалектический метод при поис­ке решения. Авт.), то этот конфликт между достигнутыми и укорени­вшимся способом мышления вполне объясняет ту безграничную путани­цу, которая господствует теперь в теоретическом естествознании и одинаково приводит в отчаяние как учителей, так и учеников, как писателей, так и читателей»[19.19-22].

«Мысль рождается как ересь, а умирает как заблуждение» (Гегель).

Математике долгое время удавалось скрывать в cвоей утробе диа­лектику. Формальная логика категорически запрещает противоречие, диалектику, развитие, движение, творчество, революцию. Математики клятвенно утверждают, что «двигаться могут только материальные тела (материальная точка, материальная линия и пр.). Геометричес­кие же фигуры в научной геометрии суть „объекты чистого мышления, которые не могут быть передвигаемы“»[13.49].

Математики допускают две существенные ошибки. Во-первых, геоме­трические фигуры не являются «объектами чистого мышления». Во­-вторых, математикики не ведают природы и сути мышления (мысли).

Уже который раз естествознание натыкается на факт, который взрывает основной закон формальной логики. Впервые с этим фактом ученые столкнулись при открытии Ньютона — Лейбница диффиренциаль­ного и интегрального исчисления. Математика, родная сестра форма­льной логики, первой "«совершила грехопадение»(Энгельс Фр.)"[20. 6].

Здесь мы полностью приводим «appendix» К.Маркса. «В этом при­ложении Маркс объясняет Энгельсу на примере задачи о касательной к параболе сущность дифференциального исчисления»[20.251]. Здесь, даже не имеющему серьезного математического образования, уже мож­но указать на взрыв основного закона формальной логики.

"«Приложение»

Ты как-то просил меня во время моего последнего пребывания в Манчестере объяснить дифференциальное исчисление. На следующем примере ты сможешь полностью уяснить себе этот вопрос. Все диффе­ренциальное исчисление возникло первоначально из задачи о прове­дении касательных к произвольной кривой через любую ее точку. На этом же примере я и хочу пояснить тебе существо дела.

Пусть линия mAo — произвольная кривая, природы которой (явля­ется ли она параболой, эллипсом и т. д.) мы не знаем и где в точ­ке m требуется провести касательную.

<img width=«559» height=«311» src=«ref-1_277123025-6308.coolpic» v:shapes="_x0000_i1027">
Рис. 4

Ах— ось. Мы опускаем перпендикуляр mP (ординату) на абсцис­су Ах. Представь себе теперь, что точка n — бесконечно ближай­шая точка кривой возле m. Если я опущу на ось перпендикуляр np, то р должна быть бесконечно ближайшей точкой к Р, а np — бес­конечно ближайшей параллельной линией к mP. Опусти теперь беско­нечно малый перпендикуляр mR на np. Если ты теперь примешь аб­сциссуАР за х, а ординату mP зау, то np = mP (или Rp), увеличенной на бесконечно малое приращение [nR], или[nR] = dy (дифференциал от у), а mR = (Pp) = dx. Так как часть mn каса­тельной бесконечно мала, то она совпадает с соответствующей час­тью самой кривой. Я могу, следовательно, рассматривать mnR как D(треугольник), D-ки же mnR и mTP — подобные треугольники. Поэтому dy (= nR):dx(= mR) = y (= mP):PT (которое есть подкаса­тельная для  касательной Tn). Следовательно, подкасательная

<img width=«12» height=«21» src=«ref-1_277129333-169.coolpic» v:shapes="_x0000_i1028">           dx

<img width=«31» height=«2» src=«ref-1_277129502-157.coolpic» v:shapes="_x0000_s1037">РТ = y          .

              dy

Это и есть общее дифференциальное уравнение для всех точек касания всех кривых. Если  мне теперь нужно дальше  оперировать с этим уравнением и с его помощью определить величину подкасатель­ной РТ (имея последнюю, мне остается только соединить точки Т и m прямой линией, чтобы получить касательную), то я должен знать, каков специфический характер кривой. В соответствии с ее характером (как парабола, эллипс, циссоида и т. д.) она имеет определенное общее уравнение для ее ординаты и абсциссы каждой точки, которое известно из алгебраической геометрии. Если, напри­мер, кривая mAo есть парабола, то я знаю, что у2 (y — ордината каждой произвольной точки) = ах, где а — параметр параболы, а х — абсцисса, соответствующая ординате у.

Если я подставлю это значение для у в уравнение

<img width=«12» height=«21» src=«ref-1_277129333-169.coolpic» v:shapes="_x0000_i1029">          dx

<img width=«30» height=«2» src=«ref-1_277129828-155.coolpic» v:shapes="_x0000_s1038">РТ = y          ,

              dy

то я должен, следовательно, искать сначала dy, т. е. найти диффере­нциал от у (выражение, которое добавляется к у при его бесконе­чно малом возрастании). Если y2 = ax, то я знаю из дифференци­ального исчисления, что d(y2) = d(ax) (я должен, разумеется, дифференцировать обе части уравнения) дает 2y dy = a dx (d везде обозначает дифференциал). Следовательно,

2ydy

<img width=«59» height=«2» src=«ref-1_277129983-156.coolpic» v:shapes="_x0000_s1041"> dx  =                      .

a

Если я подставлю это значение для  dx  в формулу

ydx

<img width=«50» height=«2» src=«ref-1_277130139-161.coolpic» v:shapes="_x0000_s1044">PT =                   ,

dy

то получу

2y2dy          2y2                                            2ax

<img width=«31» height=«3» src=«ref-1_277130300-157.coolpic» v:shapes="_x0000_s1051"><img width=«40» height=«2» src=«ref-1_277130457-154.coolpic» v:shapes="_x0000_s1049"><img width=«50» height=«2» src=«ref-1_277130611-154.coolpic» v:shapes="_x0000_s1047">PT =                =             =   (так как y2 = ax)   =             =    2x.

             ady              a                                                a

Или: подкасательная для каждой точки  m  параболы равна двойной абсциссе той же самой точки. Дифференциальные величины исчезают в операции" [20.251-254].

np = mP (или  Rp), т. е. np = Rp!

Часть равна целому!!

"«Возникновение математического анализа вызвало среди матема­тиков продолжительное смятение. Его и по сей день испытывает каждый, кто ближе сталкивается с основаниями этой науки, претендую­щей на роль хранительницы логики. Получив в руки бесконечное как объект исследования, математики наводнили свою науку страшными призраками...»(А.А.Рывкин)"[21.124].

"… Относительно здравого смысла мир философии в себе и для себя есть мир перевернутый"[3.280].

Гений Гегеля точно уловил, что «природ(а) дифференциального и интегрального исчисления… может быть постигнут(а) только через понятие (а не через представление. Авт.). Переход от величины, как таковой, к этому определению уже не аналитичен. Математика доныне не была в состоянии оправдать собственными силами, т. е. математически, те действия, которые основываются на этом перехо­де, так как этот переход не математической природы»[22.253].

При поиске природы и сущности дифференциального исчисления К.Маркс дела­ет открытие, «имеющ(ее) в высшей степени важное значение»[23.9]. А именно: "… Дифференциальное исчисление выступает как некое специфическое исчисление, которое оперирует уже самостоятельно, на собственной почве..."[20.55-57].

«Оперирует уже самостоятельно»!

Фактически К.Марксом впервые была схвачена вовне мысль сама по себе. Теперь требовалось шаг за шагом раскрыть её в конкретной форме. «Сделано в этом отношении до сих пор немного, потому что очень немногие люди серьезно этим занимались. В этом отношении нам нужна большая помощь, область бесконечно велика, и тот, кто хочет работать серьезно, может многое сделать и отличиться»[24. 371].

Мысль есть овнутренное, перенесенное в голову внешнее действие, тогда как внешнее действие есть не что иное, как решение той или иной задачи, разрешение противоречия.

Хватает ли обезьяна первопалку для устранения препятствия на своём пути к цели, находит ли математик производную функцию или доказывает ту или иную теорему, они проделывают одно и то же, — … — не-… -не-не… Где… -не (отрицание) суть действие, действующее орудие, практика, опыт, пытка, вопрошание, вопрос, поиск, анализ, а -не-не суть отрицание отрицания, снятие (aufhe­ben), отбрасывание орудия, прекращение действия, суть достижение цели. «Люди мыслили диалектически задолго до того, как узнали, что такое диалектика...»[23.142]. "… Диалектика головы — только отражение форм движения реального мира, как природы, так и исто­рии"[7.174].

Мышление есть «универсальное орудие»[27.283].

Орудие, мышление «есть отрицательное (das Negative)»[14.78].

Мышление «есть как бы рука; как рука есть орудие орудий...»[8. 440].

Орудие есть продолжение руки, рука есть продолжение зубов, зубы есть вынесенный вовне желудок, глаз есть длинная рука, мозг есть идеальная, магическая рука. Сравнение познания с желудком (желу­док и познание поглащают пищу, пережёвывают, впитывают, усваивают и т. п.) отнюдь не есть аллегория (телесная пища и духовная пи­ща), а есть существенное, суть дела, ибо познание суть длинные, невидимые щупальца всёпожирающего желудка. Вся промышленность есть не что иное, как вынесенные вовне органы человеческого тела, в первую очередь желудок. «Мы видим, что история промышленности и возникшее предметное бытие промышленности являются раскрытой кни­гой человеческих сущностных сил, чувственно представшей перед на­ми человеческой психологией, которую до сих пор рассматривали не в её связи с сущностью человека, а всегда лишь под углом зрения какого-нибудь внешнего отношения полезности...»[25.594].

Человек «созерцает самого себя в созданном им мире»[25.566].

Обнажённая истина звучит грубо, цинично, отвратительно. А внут­ри тела красивой женщины вы ждёте увидеть цветущий, благоухающий сад? Увы, действительность посрамляет наши представления и ожида­ния.

Первый, кто набрёл на глубину истины, был И.Кант.

"… Он искал оснований, и «полномочий» чистого теоретического разума. Но нашёл он нечто cовершенно иное. Оказалось, что никаких собственных «полномочий» у чистого теоретического разума нет и быть не может. Сам по себе он лишь фантом, плод чистого воображе­ния, лишь сновидение. Все свои «полномочия» и всю свою «объектив­ность» он может получить лишь от чего-то совершенно иного, а именно — от по существу своему практической (а отнюдь не теорети­ческой, «познавательной»), предметной, чувственной, сугубо «заин­тересованной» деятельности. Таким образом, на поверку теоретичес­кий разум оказывался: во-первых, не «в самом себе» необходимым разумом, но лишь произвольным воображением, и, во-вторых, не «теоретичес­ким», но практическим. Иными словами, этот наиценнейший «дар бо­жий» — возвышенно созерцательный, ни в чём, кроме «истины», не заинтересованный Разум, оказывался лишь побочным продуктом «низ­менной», «грубо утилитарной» практической деятельности — труда!

Это было колоссальной важности открытием..."[1.88-89].

И.Кант первым открывает природу мышления. Желание — препятствие суть природа мышления.

Кора головного мозга является органом условных образований, «домом разума». А что будет, если кору головного мозга удалить?

«Где замыкается новая условнорефлекторная связь? Какие механиз­мы лежат в её основе? К сожалению, у нас ещё очень мало сведений, чтобы ответить на эти вопросы. Твёрдо установлено одно: в замыка­нии условнорефлекторной связи у высших животных и человека решаю­щая роль принадлежит высшему отделу головного мозга — коре боль­ших полушарий.

Если у собаки путём искусной хирургической операции удалить ко­ру головного мозга, она не погибнет. Сохранится, хотя и ухудшит­ся, деятельность внутренних органов: сердца, лёгких, желудка. Со­бака будет ходить, она сможет разжевать и проглотить пищу, поло­женную ей в рот. Но найти, „узнать“ эту пищу собака не в состоя­нии, она умрёт от голода и жажды в комнате, где стоят полные мис­ки с кормом и водой»[26.150].

«Если мы удалим у собаки кору больших полушарий, в том числе высшие центры пищевой реакции, то выделение желудочного сока бу­дет одинаковым при любой еде, будь то хлеб, мясо или молоко. Ис­чезнет тонкое соответствие сока качеству пищи, рефлекс станет грубым, примитивным, неполноценным»[26.148].

Удалив кору больших полушарий, тем самым лишают «длинной руки». «Самую большую площадь на той части поверхности человеческого мозга, которая называется двигательной областью коры, занимают аппараты, управляющие р у к о й, пальцами (особенно большим и указательным)  и   о р г а н а м и   р е ч и: языком, губами, горта­нью.

Чем большее значение имеет тот или иной орган в деятельности человека, чем тоньше анализирует действительность, чем разнообра­знее его движения, тем больше он должен быть представлен в цент­ральной станции управления — в коре головного мозга»[26.264].

Человек созерцает мир орудуя. Он не увидит предмет, не ощупав его, не обежав его. «Глаз вначале следует за ощупывающей рукой, пока не научится видеть самостоятельно, без её помощи. Следова­тельно, для того чтобы увидеть тот или иной предмет, мы должны в буквальном смысле слова осмотреть, „ощупать“ его глазами»[26. 285]. Человек не усвоит, не поймёт предмета до тех пор, пока не сделает его. Человек воспринимает мир не только посредством орга­нов чувств, но и мозгом, органом преобразовывающим, перерабатыва­ющим, вооружённым категориями. «К нашему глазу присоединяются не только ещё другие чувства, но и деятельность нашего мышления»[7. 207]. Категории и есть не что иное, как овнутренное орудие, а орудие есть «превращ(ённое) идеально(е) в реальное»[9.104], есть вынесенное вовне идеальное.

"… Без мышления не могут двинуться ни на шаг, для мышления же необходимы логические категории..."[7.179]. Философы и «естество­испытатели в своей массе всё ещё крепко придерживаются старых ме­тафизических категорий и оказываются беспомощными, когда требует­ся рационально объяснить и привести между собой в связь эти но­вейшие факты, которые, так сказать, удостоверяют диалектику в природе»[7.174].

«Собственно историю математики принято начинать с VI — V вв. до н. э., когда в Греции возник новый тип изысканий, составляющий в дальнейшем суть математики как теоретической науки. Но у матема­тической науки есть и предыстория — математика Древнего Востока, прежде всего Египта, Шумера и Вавилона. Восточная математика в отличие от греческой произошла из практической сферы и носила в целом эмпирический характер. В ней содержалось немало важных от­крытий и большое число ценных сведений, позволявших с успехом ре­шать сложные задачи в строительстве, землемерии, составлении ка­лендаря, распределении и учёте рабочей силы, продуктов и т. п. Правда, вавилоняне, развивая свою математику, дошли до таких ве­щей, которые едва ли вызывались сугубо практическими потребностя­ми. В ходе своего обучения вавилонские писцы решали квадратные уравнения, которые, хотя и были сформулированы в численном виде и носили характер хозяйственных задач, явно выходили за пределы то­го, что было реально нужно на практике. Однако вавилонская мате­матика (равно как и астрономия) оставалась вычислительной, а не теоретической: „В подавляющем большинстве случаев конечная цель исследования заключалась в составлении школьной задачи и указании способа её решения“.

Коренное отличие греческой математики от восточной состоит в том, что в ней впервые появляется исследование математических проблем в общем виде и дедуктивное доказательство...

К этому добавлялась и неясность причин возникновения теоретиче­ской математики в Греции, и удивительная быстрота, с которой она сформировалась, — ведь от Фалеса до Евклида не прошло и трёх ве­ков!...

Греки отнюдь не утруждали себя поисками материала для доказате­льства — они начали с таких вещей, которые до них никому и в го­лову не приходило доказывать. Как проницательно отмечал один из современных исследователей, „действительно оригинальной и револю­ционизирующей идеей греческой геометрии было стремление найти до­казательство “очевидных» математических фактов". В этом собствен­но и заключался переход от практической и вычислительной матема­тики к теоретической науке"[32.56-57, 60-61].

Так какова «причина возникновения теоретической математики в Греции»?

А каков путь познания?

«От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к прак­тике — таков диалектический путь познания истины, познания объек­тивной реальности»[9.152-153].

Практика человечества столько накопила материала, что чувствам, памяти стало не под силу всё это удерживать. Достояние эмпирии (чувств, памяти, представления) становилось собственностью (усво­ением) мышления, понятия. Понятие (теория) суть сконцентрирован­ная практика всего человечества. «ПРАКТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЧЕЛО­ВЕКА МИЛЛИАРДЫ РАЗ ДОЛЖНА БЫЛА ПРИВОДИТЬ СОЗНАНИЕ ЧЕЛОВЕКА К ПОВ­ТОРЕНИЮ РАЗЛИЧНЫХ ЛОГИЧЕСКИХ ФИГУР, ДАБЫ ЭТИ ФИГУРЫ МОГЛИ  ПОЛУЧИТЬ ЗНАЧЕНИЕ АКСИОМ»[9.172].

Ведь что есть доказательство «очевидного»?

А это и есть необходимый пройденный путь познания… не-… -не-не-… То, что вовне (во времени и пространстве) проделано руками Древнего Египта, Шумера и Вавилона, стало мгновенно проде­лываться в голове древнего грека «длинной рукой». Чувства, па­мять, «представление не может схватить движения в ц е л о м (сути движения. Авт.)… а мышление (понятие! Авт.) схватывает..» [9.209]. Заметим, что абстрактное (общее, всеобщее) отнюдь не с неба падает, а развивается из чувственного (единичного, многого, пёстрого). Способность абстрагироваться тоже требует развития. Мышление шкандыбает на костылях за практикой, действительностью. Доказательство древнего грека есть не что иное, как «ПЕРЕХОД (противоположностей. Авт.) от одного к другому, а   э т о  с а ­м о е в а ж н о е»[9.128]. Древние греки разрешают кризис позна­ния, но их решение ещё не осознаётся до основания и несёт собой существенный отпечаток этого кризиса до наших дней.

Карл Маркс скрупулёзно ищет прыжок, "«скачок из обыкновенной алгебры… в алгебру переменных»"[20.19] и… не находит.

Почему?

Потому, «что переход(а) от элементарной математики к математике переменных величин»[20.6] нет в природе, ибо элементарная матема­тика никогда не прибегала к помощи формальной логики, скрытно, тайно она всегда пользовалась только принципом диалектики. До от­крытия дифференциального исчисления движение, диалектика, проти­воречие и его разрешение в элементарной математике «прикрито про­стотой»[9.127]. Но всё тайное становится явным. Уже обезьяна, хватая первопалку для устранения препятствия на своём пути к це­ли, проделывает дифференциальное исчисление. Дифференциальное ис­числение и есть не что иное, как суть «перв(ый) кам(ень)… пер­в(ая) палк(а)»[11.195], а суть "«то, что есть первое в науке, должно было оказаться и исторически первым»"[9.95].

Какова природа апорий Зенона?

Ещё не схвачена сущность движения.

А что значит двигаться?

"«Двигаться же означает быть в этом месте, и в то же время не быть в нём»"[9.232], — это и есть основной закон Большой Логики.

Рассмотрим апорию Зенона «Ахилл и черепаха».

«Ахилл не догонит черепахи. „Сначала 1/2 и т. д. без конца. Аристотель отвечает: догонит, если ему позволят “перейти гра­ницу»… И Гегель: «Этот ответ правилен, содержит в себе всё»"[9.231- 232].

О какой «границе» здесь идёт речь?

Речь идёт о категорическом запрете основным законом формальной логики. Именно основной закон формальной логики категорически запрещает движение, не допускает противоречия. Ведь «двигаться оз­начает быть в этом месте, и в то же время не быть в нём». А это суть противоречие, а если «имеется противоречие, то очевидно, что один и тот же человек не может в одно и то же время»[8.125] «быть в этом месте, и… не быть в нём»[9.232].

И кто же позволяет «перейти границу»?

Гений!

Когда мы спрашиваем себя, догонит ли Ахилл черепаху, то в это же время мы незаметно для себя мгновенно, мысленно переносимся на место черепахи (т. е. Ахилл уже догнал черепаху). (Черт.5).
<img width=«504» height=«30» src=«ref-1_277130765-1224.coolpic» v:shapes="_x0000_s1028 _x0000_s1029">     продолжение
--PAGE_BREAK--


<img width=«15» height=«15» src=«ref-1_277131989-251.coolpic» v:shapes="_x0000_s1030"><img width=«514» height=«2» src=«ref-1_277132240-172.coolpic» v:shapes="_x0000_s1026">     А                                                                                                                                  Ч

Черт.5

Мы же продолжаем: «Ахилл не догонит черепахи». «Движущийся к цели должен сначала пройти половину пути к ней. А от этой полови­ны сначала её половину и т. д. без конца»[9.230](Черт.6).
<img width=«223» height=«25» src=«ref-1_277132412-891.coolpic» v:shapes="_x0000_s1048 _x0000_s1050 _x0000_s1052 _x0000_s1053 _x0000_s1054 _x0000_s1055 _x0000_s1056 _x0000_s1057">


<img width=«2» height=«25» src=«ref-1_277133303-159.coolpic» v:shapes="_x0000_s1058"><img width=«3» height=«21» src=«ref-1_277133462-157.coolpic» v:shapes="_x0000_s1045"><img width=«3» height=«21» src=«ref-1_277133619-161.coolpic» v:shapes="_x0000_s1035"><img width=«2» height=«21» src=«ref-1_277133780-155.coolpic» v:shapes="_x0000_s1034"><img width=«2» height=«21» src=«ref-1_277133935-156.coolpic» v:shapes="_x0000_s1033"><img width=«2» height=«21» src=«ref-1_277134091-159.coolpic» v:shapes="_x0000_s1032"><img width=«2» height=«21» src=«ref-1_277134250-159.coolpic» v:shapes="_x0000_s1031"><img width=«514» height=«2» src=«ref-1_277132240-172.coolpic» v:shapes="_x0000_s1027">     А                                                                                                                                  Ч

<img width=«15» height=«15» src=«ref-1_277134581-238.coolpic» v:shapes="_x0000_s1042"> <img width=«495» height=«22» src=«ref-1_277134819-1186.coolpic» v:shapes="_x0000_s1036 _x0000_s1039">




Черт.6

Обратим внимание, что Ахилл не только не догоняет черепаху, а наоборот, убегает от неё к 1/2, а от 1/2 к 1/4, а от 1/4 к 1/8 и т. д., бежит к старту и не в силах добежать до него (Черт.6).

Ахилл незаметно для нас позволил себе «перейти границу», тогда как мы ему категорически запрещаем делать это. Вот и получается апория Зенона, суть движения наизнанку. Ахилл здесь (на старте) одновременно там (рядом с черепахой), мы же не находим его ни здесь, ни там. Мы пытаемся чувственно представить суть движения, но «представление не может схватить движения в  ц е л о м  (по су­ти. Авт.)… а мышление схватывает и должно схватить»[9.209]. "«Поэтому не следует удовлетворятся чувственной достоверностью, а необходимо понимать»"[9.230].

Ведь как чувственно мы представляем себе движение?

«Движение есть нахождение тела в данный момент в данном месте, в другой, следующий, момент в другом месте...

...(1) Оно (представление. Авт.) описывает результат движения, а не само движение; (2) оно не показывает, не содержит в себе возможности движения; (3) оно изображает движение как сумму, связь состояний покоя, т. е. (диалектическое) противоречие им не не устранено, а лишь прикрыто, отодвинуто, заслонено, занавешено (точь-в-точь математическое доказательство теоремы Пифагора. Авт.)»[9.232].

Что существенного для познания дал Гегель?

Метод познания!

"… Революционная сторона его философии, диалектический метод. Но этот метод в его гегелевской форме был непригоден. У Гегеля диалектика есть саморазвитие понятия. Абсолютное понятие не только существует — неизвестно где (Гегель не обременял себя вопросом о природе мышления, понятия. Авт.) — от века, но и составляет истинную, живую душу всего существующего мира… Надо было устра­нить это идеологическое извращение. Вернувшись к материалистической точке зрения, мы снова увидели в человеческих понятиях отображения действительных вещей, вместо того чтобы в действительных вещах видеть отображения тех или иных ступеней абсолютного понятия. Диалектика сводилась этим к науке об общих законах движения как внешнего мира, так и человеческого мышления: два ряда законов, которые по сути дела тождественны..."[28.300-302].

«Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, иде­альное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней»[11.21].

"… Идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней".

Но как материальное пересаживается в человеческую голову?

Как материальное преобразуется в человеческой голове?

Что есть идеальное? Что есть мышление?

В общем и целом Гегель, а затем существенно глубже Карл Маркс нашли ответ на труднейший вопрос. Теперь задача стоит в том, что­бы раскрыть их фундаментальное открытие в конкретной форме. Но чтобы решить уже эту задачу, прежде необходимо усвоить этот диа­лектический метод. Увы. Для ученых и философов диалектический ме­тод и после Гегеля и Карла Маркса остается неподъемной железобетонной лестницей.

Почему?

Потому что ученые (и не только математики, психологи) и фило­софы не могут "«перейти границу»"[9.231] категорического запрета законов формальной логики. В этом суть!

И.Павлов в физиологии и Л.Выготский в психологии делают фунда­ментальные открытия, которые окончательно взрывают основу метафи­зики и фактически рождается «одна наука»[25.596]. К сожалению, сами открыватели так и не осознали глубины своих открытий. Ни И. Павлов, ни Л.Выготский не смогли "«перейти границу»"[9.231].

Вот как Л.С.Выготский видит сущность своего открытия «инстру­ментального метода в психологии»:

«7. Искусственные (инструментальные) акты не следует представ­лять себе как сверхъестественные или надъестественные, строящиеся по каким-то новым, особым законам. Искусственные акты суть те же естественные, они могут быть без остатка, до самого конца разло­жены и сведены к этим последним, как любая машина (или техничес­кое орудие) может быть без остатка разложена на систему естественных сил и процессов.

Искусственной является комбинация (конструкция) и направлен­ность, замещение и использование этих естественных процессов. От­ношение инструментальных и естественных процессов может быть поя­снено следующей схемой — треугольником (рис. 7).

<img width=»220" height=«3» src=«ref-1_277136005-171.coolpic» v:shapes="_x0000_s1046"><img width=«116» height=«97» src=«ref-1_277136176-559.coolpic» v:shapes="_x0000_s1043"><img width=«107» height=«97» src=«ref-1_277136735-833.coolpic» v:shapes="_x0000_s1040">А                                                               В
Х

Рис. 7

При естественном запоминании устанавливается прямая ассоциати­вная (условно­реф­лекторная) связь А — В (здесь существенная ого­ворка Льва Семеновича, ибо прямая, непосредственная связь не есть условная, окольная, опосредственная. Авт.) между двумя стимулами А — В; при искусственном мнемотехническом запоминании того же впечатления при помощи психологического орудия Х (узелок на плат­ке, мнемическая схема) вместо этой прямой связи А — В устанавли­ваются две новые: А — Х и Х — В; каждая из них является таким же естественным условнорефлекторным процессом, обусловленным свойст­вами мозговой ткани, как и связь А — В; новым, искусственным, инструментальным является факт замещения одной связи А — В дву­мя: А — Х и Х — В, — ведущими к тому же результату, но другим пу­тем; новым является искусственное направление, данное посредством инструмента естественному процессу замыкания условной связи, т. е. активное использование естественных свойств мозговой ткани.

8. Этой схемой поясняется сущность инстументального метода и своеобразие устанавливаемой им точки зрения на поведение и его развитие. Метод этот не отрицает ни одного естественнонаучного метода..."[29.104-105].

"… Новым, искусственным, инструментальным является факт заме­щения одной связи   А — В двумя: А — Х   и   Х — В, — ведущими к тому же результату, но другим путем..."

А если результат один и тот же, то к чему тогда непосредствен­ный (короткий) путь замещать опосредственным (длинным)?

«11. Включение орудия в процесс поведения… отменяет и делает ненужным целый ряд естественных процессов...»[29.105], т. е. существенно облегчает; теперь нет нужды нести непосредственно ту  или иную вещь, достаточно эту  вещь превратить в «узелок  на платке», или в некий звук, этот узелок, или звук, вызовет то же самое по­ведение, реакцию, что и сама вещь.

Но ведь это чудо!!

Как звук может вызвать реакцию, которую вызывает только мате­риальный предмет, вещь!?

Разве возможно ощущать предмет в его отсутствии?

А если возможно, не есть ли это психическая болезнь?

Л.С.Выготский далеко не случайно предусмотрительно предупреж­дает нас в том, что «искусственные (инструментальные) акты не следует представлять себе как сверхъестественные или надъестест­венные, строящиеся по каким-то новым, особым законам»[29.104]. Не будем забывать, что Льва Семеновича угораздило сделать открытие во время, когда балом правили «новы(е) „марксист(ы)“»[30.395].

Открытие Л.Выготского  опирается  на  фундаментальное открытие И.Павлова. Но и И.Павлову приходится постоянно подчеркивать, что «работа все время держится на прочном, материально-фактическом фундаменте, как во всем остальном естествознании...»[31.179]. Какова же сущность открытий  И.Павлова и Л.Выготского, коли им приходится клятвенно заверять «новых „марксистов“» в пристойности этих открытий, законов?

А сущность открытий И.Павлова и Л.Выготского такова:

"«Н е т» (курсив Гегеля) «ничего… ни в природе, ни в духе, ни где бы то ни было, что не содержало бы вместе и непосредствен­ности и опосредствования»(Гегель)"[9.92].

Эту то сущность и поясняет Л.Выготский «схемой — треугольни­ком»[29.104], где А — В суть непосредственность (ощущение, чув­ства), а А — Х и Х — В суть окольность, опосредствование (ору­дие) (смотрите рис. 7).

И.Павлов открыл природу условного рефлекса. Л.С.Выготский от­крыл сущность условного рефлекса, cущность орудия, мысли, тем са­мым ставит психологию на научную основу.

В чём «опасность» открытий И.Павлова и Л.Выготского?

Да в том,  что они взрывают  основной закон формальной  логики! И.Павлов даже в заглавии своего основного труда подчёркивает «объективность изучения». Взгляните на треугольник mnR (рис. 4) и на “треугольник” Л.Выготского (рис. 7). Суть один и тот же треугольник. Магический треугольник! Где прямая равна  ломаной её замыкающей, точнее, в этом треугольнике прямая равна одновременно не равна ломаной её замыкающей. Этот пульсирующий, живой тругольник есть суть момент разрешения противоречия, в решение той или иной задачи он “прикрыт простотой” [9.127]. Сущность данного треугольника — суть Большая Логика, её принцип.

Открытия в математике (Ньютон, Лейбниц, К.Маркс), философии, логике (Гегель, К.Маркс), истории (Л.Морган, К.Маркс), политичес­кой экономии (К.Маркс), биологии (Ч.Дарвин), химии (Д.Менделеев), физиологии (И.Павлов), психологии (Л.Выготский) являются фунда­ментальными и рождают «единую науку», взрывая основной закон фор­мальной логики, последний оплот духа аристократии, бюрократии. «То, что отвергает наука… то не должно больше существовать и в жизни» (Ф.Энгельс, ПСС, т.41, стр.407). Далее наука развивается как единая наука.

«Без Гегеля, конечно, обойтись невозможно, и притом нужно время, чтобы его переварить»[24.176].

Сегодня человечество погрязло в социальных, научных, экономи­ческих, технических, экологических, культурных и прочих кризисах. Хозяйствование давно превратилось в единое мировое. Соответствен­но этому требуется и подход. Но подход, мышление остаются прежни­ми, выражающие частнособственнические интересы, т. е. мышление давно не отвечает действительности.

«На вопрос, смогут ли после мировой социалистической революции все страны жить в мире, Троцкий ответил, что считает это „абсо­лютно возможным“. Конкретизируя эту мысль, он сказал: „Учёные, инженеры и лидеры профсоюзов соберутся на мировую конференцию и установят там, что мы имеем и в чём нуждаемся, каковы производи­тельные силы, природные ресурсы и творческие способности челове­чества… Они начнут решать эти вопросы осмотрительно, с помощью плана, а не войны“»[34.369].

Ядро партии рабочих, стоящее на принципе творческого коллекти­ва, жизненна и продуктивна. Рабочая партия, сошедшая с принципа творческого коллектива, неминуемо перерождается в бюрократическое ведомство, аппарат, уничтожающий революционные ростки.

«Как свидетельствуют документы, в этой борьбе Ленин в целом принял сторону Троцкого. Однако в эти месяцы Ленин был не только болен и оторван от дел, но и растерян. В последние недели жизни он безуспешно пытался спасти созданную им систему, который не мог управлять никто, кроме него самого, и понимая это, уже в полном отчаянии написал свои последние статьи, которые Политбюро дружно решило проигнорировать, если и не формально, то по существу»[35. 7-8].

Насколько отвечают действительности эти слова?

Так или иначе, перед нами стоит жгучий вопрос. Как система Ле­нин — Троцкий — Чаянов — Вавилов и К°перерождается в систему И.Сталин — Ворошилов — Вышинский — Лысенко и К°? Какие же «только объективные» факторы отстроняют хирургов революции, освобождая место для мясников? Какие же экономические законы вдруг повязали по рукам и ногам партию Ленина, что «Политбюро дружно решило про­игнорировать последние статьи Ленина»? И как это Ленин и Троцкий, интеллектуально на порядок стоящие над И.Сталиным, упускают эти экономические законы, а И.Сталин схватывает их и успешно ими ру­ководствуется? Как гений Н.Вавилова упускает истину, а бездарный Т.Лысенко хватает истину и возглавляет советскую науку? Какие экономические законы нашёптывают И.Сталину убить Л.Троцкого, Бу­дённому шепнули убить Тухачевского, от Лысенко требуют убить Ва­вилова? И почему Ленин не расстреливал свою гвардию, почему её расстрелял именно И.Сталин? И почему реформа партии, начатая Ле­ниным, уже была обречена на провал? И как это Ленину удалось соз­дать «систему, которой не мог управлять никто, кроме него само­го»? Почему «никто, кроме него»? Система Ленина, успешно решавшая задачи пролетарской революции, вдруг стала сдавать сбой? Почему? Потому, что Октябрь не есть начало пролетарской революции, а есть буржуазная революция? Чем же тогда руководствовался Ленин при анализе природы и сути Октября? Ленин не был марксистом? Или «марксизм является религией» (Г.Норт)? Выходит М.Бакунин основа­тельно прав против К.Маркса, а Плеханов прав против Ленина? Тогда действительно, зачем мучиться усваивать логику Гегеля, когда и так всё очевидно!

Знакомясь с теориями «новых „марксистов“», невольно рождаются сотни вопросов, ибо «возникала удивительная путаница»[30.395]. Все теории «новых „марксистов“» сходятся в одном: сталинщина яв­ляется экономически необходимой, субъективный фактор не может влиять на экономику. Заставить, принудить «новых „марксистов“» к изучению истории, к поиску фактов практически невозможно. А зачем им факты, коли для них «истина не в фактах» (В.Пихорович), коли они имеют «свои концепции», «новые понятия», в которых действи­тельность «отражается» как в зеркале.

А ведь именно «новые „марксисты“» сегодня правят балом в рабо­чем движении. Кризис революционного руководства.

Разумному ведению дел общества существенно затрудняет фурий частного (личного!) интереса, низменных страстей.

Сколько ещё раз действительности потребуется столкнуть людей лбами, чтобы родился Интернационал с ядром творческого коллекти­ва для решения мировых проблем?

В своё время Карл Маркс в конце предисловия «Капитала» писал: «Кризис опять надвигается, хотя находится ещё в своей начальной стадии, и благодаря разносторонности и интенсивности своего дейс­твия он вдолбит диалектику даже в головы выскочек новой священной прусско-германской империи»[11.22].

Но нет более консервативного, чем мышление. Революционные потря­сения так и не смогли «вдолбить диалектику» даже в головы профес­сиональных революционеров. Сегодня рабочее движение распылено «новыми „марксистами“» до основания. А что говорить об учёных? На костёр они не спешат. Не сгорают они и от стыда. Таково требо­вание их занимаемого места и звания. Философы и учёные выполняют волю буржуа и бюрократии. Смелости мысли, революционности от учё­ных, философов ждать уже не приходится.

«Новые „марксисты“» (профессиональные революционеры) из марксиз­ма для себя берут одну сторону: экономические законы прежде все­го. Далее по логике «нового „марксиста“» следует — коли экономика это всё, следовательно, остальное ничто. Ни политическая власть, ни правовые формы, ни государственный строй и т. п. ни какого влияния на экономику не оказывают. «Только объективное»! Субъек­тивное ничто.

Тогда зачем «новые „марксисты“» так озабочены политической властью?

«К чему же мы тогда боремся за политическую диктатуру пролета­риата, если политическая власть экономически бессильна? Насилие (то есть государственная власть) — это тоже экономическая сила!..

Чего всем этим господам не хватает, так это диалектики. Они по­стоянно видят только здесь причину, там — следствие. Они не ви­дят, что это пустая абстракция, что в действительном мире такие метафизические полярные противоположности существуют только во время кризисов, что весь великий ход развития происходит в форме взаимодействия (хотя взаимодействующие силы очень неравны: эконо­мическое движение среди них является самым сильным, решающим), что здесь нет ничего абсолютного, а всё относительно. Для них Ге­геля не существовало»[33.420-421].

Мы не исключаем ни объективного, ни субъективного факторов в пе­рерождении, в превращении партии Ленина в бюрократический аппа­рат. Более того, мы рассматриваем взаимодействие этих факторов, чтобы уловить те гирьки, которые и дали перевес в сторону сполза­ния партии с марксизма. И мы видим, что этими «гирьками» оказа­лась авторитетнейшая партийная верхушка, имеющая в определённое время (осень 1923 года) в своих руках рычаги политической власти, которыми она воспользовалась в личных интересах, игнорируя инте­ресы Октября (фактически предают его идейность). Речь идёт о Бу­харине, Зиновьеве, Каменеве и К°.

Бывают моменты, когда на направление течения влияют не Ленины, Троцкие и Сталины, а Бухарины, Зиновьевы и Каменевы. «Бывают эпо­хи, когда Маркс с Энгельсом не могут подстегнуть историческое развитие ни на вершок вперёд; бывают эпохи, когда люди много меньшего размера, стоящие у руля, могут задержать развитие между­народной революции на ряд лет»[41.134].

Серьёзный же анализ бонапартизма (сталинщины) идёт в разрез те­орий «новых „марксистов“».

«Расходясь с Марксом по принципиальным вопросам в оценке тен­денций социального развития, М.А.Бакунин тем не менее дал схожий взгляд на бонапартизм, считая, что он „не является по сути ни принципом, ни политическим течением, не вызван каким-либо интере­сом в экономическом и политическом развитии страны. Просто-напро­сто… банда разбойников, воспользовавшись глубокими разногласия­ми между классами французского общества, ночной порой внезапно и дерзко овладела Францией и, захватив власть, удерживала её двад­цать лет… У него есть лишь одно средство, но очень сильное: коррупция, которая, впрочем, изобретена не Бонапартом, но получе­на им как историческое наследие, — единственное, которым Бонапарт сумел воспользоваться и продуктом которого стал сам“. Под корруп­цией Бакунин понимает полное безразличие индивида к общественной пользе и солидарность исключительно личной выгоды. Это и состав­ляет питательную почву бонапартизма на любой национальной терри­тории и с различной социальной атмосферой. ХХ в. предоставил воз­можность проявить многие его модернизированные варианты»[36.33- 34].

И всё же «порча» партии Ленина произошла по «вине» законов, но не экономических, как об этом фатально настаивают теории «новых „марксистов“», а по законам творческого коллектива.

На наш болезненный вопрос много света  проливает анализ школы Г.С.Альтшуллера творческих коллективов, хотя они и предупреждают нас: «Мы не берёмся гарантировать их стопроцентную повторяемость при распаде политических, художественных, более того — даже при распаде других научных и технических школ»[37.366].

Распад партии Ленина мы рассматриваем как классический пример распада творческой группы.

«Несколько подробнее о причинах „порчи“:...

4. Тяжёлые условия труда приводят к тому, что учеников в школу набирают без конкурсного „вступительного экзамена“. Не по принци­пу „кто больше подходит“, не из тех, у кого есть нужный потенциал знаний, культуры, возможностей, способностей работать, а из доб­ровольцев, согласившихся „вкалывать“ практически даром. Необходи­мые вклады труда и, как следствие, новая творческая продукция — лучшие критерии, которые со временем сами рассортируют вновь при­бывших. А это значит, что В ШКОЛУ ОТКРЫТ ДОСТУП И ДЛЯ СЛУЧАЙНЫХ ЛЮДЕЙ, которые легко могут отойти от дел или даже стать его вра­гами.    продолжение
--PAGE_BREAK--