Реферат: работа на тему Особенности разговорной речи в газетных текстах

Курсовая работа

на тему

Особенности разговорной речи в газетных текстах

Выполнила студентка

* * *

Руководитель:

* * *

Мурманск

2004

Содержание

Введение… 3

Основная часть… 7

Лексика современной газеты… 7

Стилистическое использование фразеологических средств в языке газеты… 11

Наблюдение над синтаксисом языка газеты… 14

Заключение… 31

Список использованной литературы… 32

Введение

Средства массовой информации и пропаганды являются важ­нейшим орудием формирования и отражения общественного мне­нии, формирования мировоззрения. В публицистике, в средствах массовой информации и пропа­ганды все языковые средства служат, в конечном счете, задачам убеждения и агитации. В плане содержания и выражения средства массовой информа­ции и пропаганды являются сферой проявления публицистического стиля во всем многообразии его лексических, фразеологических, грамматических и стилистических ресурсов. Естественно поэтому, что за последнее время внимание исследователей было обращено на изучение лингвостилистической стороны публицистических жан­ров (газетных, радийных, телевизионных), без чего не может счи­таться полным рассмотрение их основных особенностей. Опублико­вано уже немало работ, посвященных этой актуальной проблеме.

Отмечается, что газета объединяет статьи, различающиеся как по жанровым, так и по стилевым признакам[1]. Однако общая система экстралингвистических факторов, определяющих специфику языка средств массовой информации, а также лингвистические исследования[2], позволяет говорить о существовании единого функционального стиля газеты. Рассматривая стилевую сторону языка газеты как целостную совокупность стилистико-функциональных явлений, В.Г. Костомаров выделяет единый стилистический конструктивный принцип газеты – диалектическое объединение ее ведущих признаков экспрессии и стандарта, понимаемых в широком смысле слова как оценочные и интеллектуализованные начала в противопоставлении друг другу[3]. Указанные признаки соотносятся с взаимодействием двух ведущих функций газеты; информационной и воздействующей, которые неравномерно распределяются по газетным жанрам и находятся в соответствии с двойственной природой газеты, призванной как информировать, так и убеждать, воздействовать.

Исследование языковых средств газеты свидетельствует о четком размежевании информационных и передовых статей по реализации двух названных функций. Первые по характеру использования языковых средств приближаются к научно-деловому стилю, обладая чертами фактологичности, документальности в передаче информации. Вторые имеют открыто оценочный, ярко публицистический характер и направлены на агитационное воздействие, по определенным параметрам сближаясь с художественной прозой.

Противопоставление информационных и передовых статей не означает, что в первых вообще отсутствует элемент экспрессивности, а вторые представляют собой сплошной поток экспрессивных речевых единиц, теоретический характер носит и противопоставление функций воздействия и сообщения (соответственно стилей «воздействия» и стилей «сообщения»[4] ). В широком коммуникативном плане эти две функции, с одной стороны, противопоставлены, с другой – сопоставлены, находятся во взаимодействии друг с другом.

Главным принципом публицистической речи, основой и осо­бенностью ее организации выступает ее «открытость», прямое, непосредственное выражение авторского «я». В публицистике авторское «я» высту­пает открыто (степень «открытости» обусловлена жанром и то­ном повествования), оно не отделено от читателя, не объективи­ровано, как в художественной литературе, где герои должны жить независимой от автора жизнью. Поэтому в публицистике громадное значение приобретает личность, индивидуальность пуб­лициста, богатство его чувств, мыслей, идей. Авторская позиция определяет принципиальное различие между художественной речью и публицистической.

Использование языковых средств в публицистике определяется во многом их социально-оценочными качест­вами и возможностями с точки зрения эффективного и целеуст­ремленного воздействия на массовую аудиторию. В других функциональных стилях проблема оценочности не имеет такого значения и такой остроты, как в публицистике. Не случайно поэтому репертуар оценочных средств публицистики ис­ключительно богат и разнообразен. Помимо собственно оценочной лексики в газетно-публицистической речи в функции оценки исполь­зуются разнообразные лексические разряды: разговорно-просто­речная лексика, книжные, высокие слова, архаизмы, специальная лексика в переносном значении и другие разряды. Активно исполь­зуются в газетно-публицистической речи и разнообразные словооб­разовательные и грамматические средства экспрессивно-оценочной окраски: разговорные конструкции, присоединительные, различ­ные эмоционально-оценочные предложения, многообразные средст­ва эмоционального (риторического) синтаксиса и др. Если же говорить в целом об экспрессив­ности публицистики, то она (экспрессивность), как и образность художественной литературы, имеет системный характер и не сво­дится к метафорам, сравнениям, эпитетам и т. д. Экспрессивно значимыми в публицистике оказываются все языковые средства, поскольку все они воплощают публицистическую идею. Вот поче­му в публицистике (как и в художественной литературе) столь важна проблема выбора точного и яркого, действенного и выра­зительного слова. Основу же системности экспрессивных средств публицистики составляет оценочность.

Будучи общеязыковой категорией, оценочность присуща всем стилям, по-разному проявляясь в каждом из них. Например, в язы­ке художественной литературы эта категория выступает, как правило, в форме эмоционально-чувственных образов; «в научной речи проявление индивидуального, оценочного… есть нечто допустимое, но ни в коей мере не органическое качество стиля»[5]; в публицистике же действие оценочности приобретает открытый, весьма интенсивный и всеохватывающий характер[6]. Газета непрерывно и постоянно ищет оценочные средства вы­ражения. Установка на оценочность изложения — одна из главных в языке газеты.

Отмеченные выше отличительные признаки газетно-публицистического стиля (социальная оценочность, коммуникативная об­щезначимость, особый характер экспрессивности) носят по пре­имуществу языковой характер, проявляются на уровне языка. Не меньшее значение для анализа газетно-публицистического сти­ля (как и любого другого) имеет характеристика речи, ее типов, структуры, особенностей и т. д.

На­стоящая работа является попыткой дать систематическое описа­ние современного состояния языка газеты с точки зрения употребления в нём элементов разговорной речи и особенностей этих элементов.

Основная часть

Лексика современной газеты

Описание лексики газетно-публицистического стиля, как и лю­бого другого стиля языка, представляет собой довольно трудную задачу. В функциональной стилистике методика анализа текста – одно из наиболее слабых звеньев. Лексикология не занимается, как правило, изучением лексики функциональных стилей, рассматривая категории общеязыковые. Достаточно точно положение в описыва­емой области отражает замечание авторов коллективной моногра­фии «Русская разговорная речь»: «Изучение собственно-разговор­ной лексики современного русского языка только-только начина­ется. До сих пор почти все исследования на эту тему строились на материале словарей и опирались на помету «разговорное» в них»[7] .

Изучение лексики функционального стиля (как и других его «уровней») требует особого подхода. Трудности связаны, прежде всего, с выбором единиц и категорий, необходимых для анализа лексики функционального стиля. Важно подчеркнуть, что лексиколо­гические понятия по самой своей природе слабо связаны с глубин­ными особенностями функциональных стилей, не предназначены для анализа и изучения последних. Они носят общеязыковой ха­рактер и призваны описывать процессы, происходящие в литера­турном языке в целом. Из разнообразных классификаций лексики для решения рассматриваемых задач «ближе» всего классифика­ция лексики по стилистической окраске. Однако и эта классифика­ция представляет значительный интерес в плане взаимодействия стилей, развития литературного языка. Но ее трудно использовать для описания лексики какого-либо стиля.

Каждый стиль языка, в соответствии с его экстра- и интралингвистическими особенностями, в соответствии со стоящими пе­ред ним в сфере общения задачами, производит собственную клас­сификацию, собственное перераспределение лексики литературного языка. При этом выделяемые в каждом стиле лексические пласты будут соответствовать основным функциям данного стиля. Эти функционально-стилевые пласты могут совпадать с некоторыми традиционными лексическими разрядами или объединять несколько таких разрядов (различных классификаций), но в любом случае на­званные пласты будут характерной принадлежностью данного стиля. Входящие в такой пласт различные традиционно выделяе­мые лексические разряды объединяются здесь по внутренним функционально-стилевым признакам, видоизменяются под действием внутристилевых факторов и выполняют одинаковые коммуника­тивные задачи. Таким образом, описать лексику функционального стиля — значит, прежде всего, определить его лексическую структу­ру, т. е. выделить лексические пласты, соответствующие основным функциям данного стиля.

Применительно к газетно-публицистическому стилю два основ­ных фактора, две главные задачи определяют формирование, раз­витие, структуру газетно-публицистической лексики — это сообще­ние, информация, с одной стороны, и пропаганда и агитация — с другой. Иначе говоря, газета нуждается в средствах выражения крайне разнообразных по тематике сообщений. Именно этим объяс­няются широчайший лексический диапазон газеты, внешняя пест­рота ее словаря. Газета пишет обо всем, что имеет общественный интерес.

В соответствии с названными выше факторами можно выделить несколько пластов газетной лексики.

Общественно-политическая лексика близка газете своей по­нятностью, доступностью, составляющей отличительную особен­ность ее и как терминологической сферы. Другая важная особенность газетной лексики заключается в ее социально-оценочном характере. В этом можно видеть и специфику общественно-политической терминоло­гии по сравнению с другими терминосферами (необщественных наук).

Таким образом, общественно-политическая лексика, многие единицы которой обладают оценочным характером, выражая ос­новные понятия, содержание, направление публицистики, не отли­чается от собственно-публицистической (газетной) лексики, вклю­чается в последнюю и может считаться своеобразной терминоло­гией публицистического стиля, языка газеты.

Общественно-политическая лексика составляет ядро газетного словаря, своеобразную терминологию газеты как в качественном отношении — с точки зрения важности, значимости выражаемых общественно-политическими словами понятий, а так­же их способности выражать социальную оценку этих понятий, так и в количественном отношении: общественно-политическая лексика составляет значительную долю в общем объеме лексики газеты.

Второй большой разряд газетной лексики — это оценочная лек­сика , один из наиболее важных и продуктивных разрядов газет­ного словаря, актуальность которого связана с важней­шими функциями газеты как коллективного пропагандиста и аги­татора, с острой потребностью газеты в средствах выражения, сов­мещающих в себе функции номинации и оценки. Пласт газетной оценочной лексики формируется из разных лексических разрядов: книжная, «высокая», устаревшая лексика, разговорные и просторечные слова, специальная лексика и др. Все эти разряды поставляют газете оценочные слова. Они, подвер­гаясь под действием внутренних факторов газетно-публицистического стиля своеобразной специализации, формируют единый в функциональном отношении газетный разряд. Многие из этих слов становятся характерной принадлежностью газетного словаря, при­обретая характер «газетизмов»[8], или своеобразных газетных терминов, регулярно и стабильно используемых в определенных рече­вых ситуациях для наименования определенных предметов, явле­ний, понятий.

Наличие в слове четко выраженной социальной оценки — важнейший критерий в отборе лексики для газеты. Кро­ме того, сам процесс развития газетной речи ведет к приобретению словом оценочной окраски. Газета как бы производит собственную классификацию, перераспределение лексики по стилистической ок­раске и значению, которые нередко не совпадают с общелитератур­ными.

Третий большой разряд — газетная неоценочная лексика — выделяется в соответствии с информативной функцией газеты. Этот разряд подразделяется на две группы. Первую составляют слова, обозначающие время и место и тесно связанные с необходимостью постоянно сообщать «где, когда, что» (или «кто»): день, меся, год. Эти слова условно можно назвать информативными. В эту же группу следует включить имена собственные и числительные. Наряду с характерной для газеты информативной лексикой информативную функцию выполняет и так называемая тематическая лексика. Речь идет об основной массе используемых в газете слов, состав которых текуч, подвижен и полностью определяется темой газетного материала или сообщения. Это, как правило, без­оценочная номинативно-употребляемая лексика, принадлежащая к самым разнообразным лексическим разрядам (по стилистической окраске преимущественно нейтральная и книжная, так как газетно-публицистическая речь — один из книжно-письменных стилей). Эта лексика не имеет фактически границ и неспецифична для га­зеты. Но именно она делает словарь газеты более разнообразным в количественном отношении, чем словарь любого писателя.

Вторую группу газетной неоценочной лексики составляют стро­евые слова — широко употребительная в газетной речи лексика, служащая для создания многочисленных устойчивых словосочета­ний нефразеологического типа. Назначение этих слов и оборотов — типизация, стандартизация газетного языка, что позволяет легко и оперативно оформить любое газетное сообщение. Это строевой ма­териал газетного языка С семантической точки зрения они обладают широким, слабодифференцированным значением и высо­кой сочетаемостью. Значение строевых слов конкретизируется в составе разнообразных устойчивых оборотов, характерной принад­лежности газетно-публицистической речи. Ср.: путь мира, идти по пути разрядки, вступить на путь обострения междуна­родной обстановки, избрать какой-либо путь и т.д.

Таким образом, газетную лексику составляют следующие раз­ряды:

1) концептуальная лексика;

2) газетная оценочная лексика, подразделяемая на позитивно- и негативнооценочную;

3) газетная неоценочная лексика, в которой выделяются группы информатив­ных и строевых слов.

Перечисленные разряды (именно в данном их наборе) — спе­цифическая принадлежность газетно-публицистического стиля: они не совпадают ни с одним лексическим разрядом другого стиля или с общеязыковыми разрядами. Само существование этих разря­дов — убедительное доказательство системной организации газет­но-публицистической лексики. Последняя представляет собой не случайный, хаотический набор слов, а совокупность разрядов, организованных в соответствии с определенными принципами и закономерностями, т. е. систему. Системный характер организации газетно-публицистической лексики проявляется и в формировании перечисленных лексических разрядов из определенных источников во взаимодействии с лексикой общелитературного языка.

Стилистическое использование фразеологических средств в языке газеты

Публицистический стиль речи имеет функцию сообщения , т. е. передаёт некоторое логическое содержание, и функцию воздействия, т.е. выражает волеизъявления, чувства, эмоции. Эта коммуникативная направленность и ориентация на максимальную, разнородную аудиторию создают ту структуру публицистического стиля, которая связана с использованием готовых стандартов, речевых штампов, словесных формул, языковых клише, различной фразеологии. Стандарты журналист берет из ограниченного объема тех средств, которые отобраны предшествующей газетной традицией.

Вопрос о стилистических функциях стандартов, пословиц и поговорок, фразеологических выражений различного типа, вступающих в публицистическом стиле в различные смысловые и стилистические отношения, сложный. Впервые проблему использования в языке газеты готовых оборотов речи поставил Г. О. Винокур. Пытаясь вскрыть закономерности их функционирования, ученый отмечал, что газета выполняет задания строго и элементарнокоммуникативные. Она лишена, как правило, художественной, поэтической функции, рассчитана на максимальное количество читателей и на нейтральную лингвистическую среду[9]. Это и дает основание говорить об использовании готовых конструкций, строящихся по определённому стандарту, и фразеологических оборотов, которые играют весьма существенную роль, так как при помощи их пишущий добивается определенной выразительности, создавая эмоционально-экспрессивную окраску текста. Изучение способов включения этих речевых средств в широкий контекст, а также приемов сочетания их с другими средствами языка представляет большой интерес для определения своеобразия языка газеты.

«В стилистику национального языка,— отмечает В. В. Виноградов,— входит не только система разных его стилей, но и совокупность разнообразных конструктивных форм и композиционных структур речи, вырабатывающихся в связи с развитием форм обще­ния. Сюда относятся не только типичные для эпохи формы и типы монологической и диалогической речи, но и речевые стандарты бытовых писем, делового документа и многие другие»[10]. Иными словами, языковые стандарты функционируют во всех стилях, и речь должна идти лишь об их целесообразном и эффективном использовании. Синтезируя элементы различных стилей, газета представляет литературное явление, проблемы которого решаются в связи с общими проблемами литературного языка, мастерства и культуры речи. Функционирование и взаимодействие различных стилистических средств в системе газетного языка, в том числе и устойчивых сочетаний, оправдано и мотивировано назначением самой газеты.

Современная газета стремится разрушить «книжность» изло­жения, придать ему экспрессивную окраску за счет изобразитель­но-выразительных элементов, в том числе и разговорных. Благодат­ный материал для реализации важного конструктивного принципа языка газеты — сочетания стандарта и экспрессии[11] — фразеоло­гические обороты, пословицы, поговорки, «крылатые» слова и вы­ражения. Они повышают выразительность изложения, его образ­ность и впечатляемость, одновременно выполняя «стандартную» функцию, выступая как готовые речевые образцы. Обладая комп­лексом функционально-стилистических качеств, они используются как постоянное «рабочее средство» в различных жанрах.

Журналист, употребляя фразеологизм с определенными стилистическими целями, стремится, чтобы он воспринимался на фоне контекста как необычное со­четание слов и привлекал к себе внимание. Фразеологизмы не только украшают речь, но и придают ей убедительность, они невольно запоминаются, благодаря чему впоследствии можно вспомнить и легко восстановить целое рассуждение. Эмоционально окрашенные фразеологизмы способны воздействовать на наши чувства, вызывать у нас разнообразные эмоции.

Журналист в поисках большей выразительности часто трансформирует фразеологизмы. В процессе обновления они получают неожиданный, непривычный вид, вызывая тем самым повышенную реакцию читателя. В этом, собственно, и заключается механизм выразительности фразеологических трансформаций как стилистиче­ского приема. Это один из простейших и доступных способов добиться ощутимого эффекта в материалах, которые рассчитаны на то, чтобы повлиять на большую читательскую аудиторию. Слова, перемещенные в иное окружение, в другой контекст, получают новые смысловые оттенки. Но, подвергаясь изменениям, они обязательно сохраняют соотнесенность с первоначальным, ис­ходным фразеологизмом. Это и обеспечивает им определенный стилистический эффект.

Трансформированная фразеология широко используется в качестве заголовков: «Хождение за три „дела"» (ср.: хождение за три моря), «Мал объект, да дорог» (ср.: мал золотник, да дорог) и т.п.

Своеобразие газетных жанров обусловливает различный выбор и различное стилистическое использование фразеологических сочетаний. Сущность стилистического эффекта, создаваемого фразеологическими оборотами, зависит не только от выразительности самих оборотов и их функционирования в контексте, но и от намеренного нарушения принятого выражения, создания противоречия между принятой системой выражения и данным приемом трансформации.

Наблюдение над синтаксисом языка газеты

Наряду с лексикой и фразеологией синтаксис является важнейшим стилеобразующим средством, тесно связанным с содержанием высказывания, жанром речи, ее направленностью и адресованностью. Отсюда богатство и разнообразие синтаксических конструкций, используемых в литературном языке, отсюда их динамическое развитие в нашу эпоху, обусловленное не только внутренними законами развития языка в его структурных частях, но и социально обусловленное, находящееся под постоянным влиянием экстралингвистических факторов. Особенно сильно это влияние сказывается на развитии газетной речи, в частности ее синтаксиса.

В связи с этим представляется уместным и целесообразным разграничить понятия «язык газеты» и «газетный язык».

Первый принципиально многостилен, так как на газетной полосе представлены все стили литературного языка: хроникальная информационная заметка пишется в деловом стиле; правительственные постановления, дипломатические акты и т. п., публикуемые в газете, связаны с официально-документальным стилем; экономический обзор, статистический анализ, статья, освещающая тот или иной аспект происходящего сейчас научно-технического прогресса, в языковом плане оформляются по нормам научного стиля. Одни жанры насквозь публицистичны (например, агитационно-пропагандистская статья), другие — «гибридны», сочетая в себе черты пуб­лицистического и литературно-художественного стилей (очерк, фельетон, памфлет), третьи — «разговорны» (интервью, репортаж), четвертые — беллетристичны (рассказ, стихи)[12]. Реализуя такие функции языка, как сообщение и воздействие, соединяя в себе средства информации и пропаганды, язык газеты не может за­мыкаться в рамки одного стиля.

Другое дело — газетный язык в том понимании, которое за ним закрепилось. Писать «газетным языком» — значит писать про­сто, деловито, экономно, широко используя речевые стандарты и клише. Таково требование, которое выдвигает природа одной из сторон газеты — информативность.

Язык газеты нельзя рассматривать изолированно от других разновидностей литературного языка в его письменной и устной форме. Язык газеты, ещё шире — язык публицистики, активно взаимодействует с другими стилями, испы­тывает на себе их влияние и сам, в свою очередь, интенсивно вли­яет на них. Эта связь сказывается, в частности, на синтаксической стороне речи.

Синтаксис языка газеты представляет собой сочетание книжного и разговорного.синтаксиса. «В процессе характерной для нашего времени демократизации литературного языка наблюдается, с одной стороны, упрочение конструкций разговорной речи в стилях книжно-литературных (прежде всего — в газетно-публицистическом) и, с другой стороны, широкое распространение в обиходно-разговорной речи конструкций, первоначально свойственных книжным стилям речи»[13] .

От книжных стилей синтаксис языка газеты заимствует сущую письменной речи нормативность, обработанность, от разговорного — формы и конструкции, характерные для устной речи.

Литературная монологическая речь не дает отступлений от нормы или дает их крайне мало. Диалогическая же разговорная речь, напротив, соткана из всяких изменений нормы. Можно сказать, что все изменения языка, которые потом проявляются и в монологической речи, куются и накопляются в кузнице разговорной речи»[14]. На газетной полосе уживаются развернутые синтаксические конструкции и предельно лаконическая «рубленая» фраза, книж­ные описательные обороты типа: «Собрание единогласно приняла постановление выдвинуть кандидатом...» (ср. «постановило выдви­нуть»; ср. также: принимать участие, вести борьбу, оказывать по­мощь, давать советы, брать на себя заботу, проявлять интерес, производить осмотр, подвергать анализу, делать предупреждение и т. п.[15] ) и разговорные формы типа удружить так удружить, возить не перевозить, взять да и уехать и т. п. Значительное влияние разговорной речи на язык газеты, в частности на синтаксис газетной речи, отмечалось неоднократно[16]. Причины этого разнообразны.

1. Разговорная речь является наиболее массовой формой языка как средства общения. «Говоримая» и слышимая речь явно преобладает над речью письменной по удельному весу, занимаемо­му в бюджете времени, отводимого носителями языка на речевое общение. По данным исследователя Рэнкина, на чтение в среднем мы отводим 16% этого времени, на восприятие звучащей речи — 45%, на говорение — 30%, на письмо — 9% [17]. Иными словами, звучащая речь (в значительной своей части разговорная) в количественном отношении втрое «влиятельнее» речи письменной.

2. Разговорная речь обладает таким несомненным достоинством, как краткость, лаконичность, обусловленная не только «эко­номным» использованием языковых средств в соответствии с «зако­ном экономии усилий», который, по мнению многих лингвистов, яв­ляется основным законом языкового развития вообще, но и широким использованием внеязыковых средств (например, в диалоге — мимика, жест, контекст ситуации и т. д.). В своей совокупности эти факторы порождают сжатость формы, емкость содержания фразы, реализуя общий для всех средств массовой информации и пропаганды лозунг: в единицу времени максимум информации. «С воздействием на литературный язык живой разговорной речи связаны также процессы, которые могут быть обобщенно определе­ны как процессы сжатия, стяжения, конденсации, опрощения синтаксических структур. Интенсивность протекания этих процессов в синтаксисе современного русского языка вызывается потребностью в лаконичных и в то же время наглядно-выразительных формулах высказывания — потребностью, усилившейся в наше время благо­даря убыстрению темпа жизни и активизации ее общественного начала»[18] .

3. Разговорная речь служит как бы противовесом книжному языку на страницах газеты. В своем развитии язык газеты отража­ет общие закономерности развития русского языка в современную эпоху. «Можно предположить, что языковое развитие в значитель­ной мере определяется противостоящими друг другу тенденция­ми — к регулярности (т.е. к большему автоматизму), с одной стороны, и к экспрессивности (т.е. разрушению автоматизма) — с другой»[19]. Таким образом, одна из характерных черт газетной ре­чи — антиномия речевых стереотипов и экспрессии, т.е. стремление к стандартизации речевых построений и стремление к их преодоле­нию, к ограничению использования языковых клише, превращаю­щихся в штампы.

В чем же конкретно сказывается влияние разговорной речи в сочетании с книжными элементами на синтаксис газетного языка?

В газетных (добавим, и журнальных публицистических) ма­териалах нередко встречается так называемая рубленая проза : короткие предложения, представляющие собой как бы мазки, из которых создается общая картина. Приведем два примера из пор­третного очерка И. Долгополова о Юрии Пименове:

Раннее утро. Уныло стоят трамваи. Нет тока. Темно… Серая, промозглая мгла. Москва пустынна. Улицы завалены снегом, сугробы. Голодно… Стены домов седые от инея. Квартиры давно не топят. В ходу печки самых неверо­ятных систем — буржуйки, колонки и прочие. Давно сломаны заборы. Дола­мывают пустые дома. Все идет в печку… Вывески с громкими фамилиями купцов напоминают о старом. Замоскворечье. Золотые кренделя, подобно флю­герам, скрипят на ветру. А в булочной очередь за хлебом… Трудные годы. Ог­ромным златоголовым сторожем старого высится над Москвой храм Спаси­теля (...)

… Взбудораженная бульдозерами земля. Сырая рыжая глина. Следы шин. Грязь. Шаткие доски… Мостки. Завтрашняя улица… Ее еще нет. Сегодня она больше напоминает овраг с крутыми откосами. Но новые дома уже выстрои­лись в ряд и явственно наметили перспективу будущего проспекта… Светлый серый день. Неяркий, как гобелен… Только что прошел дождь. Пейзаж будто умыт. Серебряный свежий свет льется с неба. Блестят огромные бетонные тру­бы, сваленные вдоль пути. Сверкают мокрые доски, по которым легко идет девушка в жемчужно-белом, почти воздушном платье-колокольчике — невеста. Невесомая, стройная. В белоснежных бальных туфельках идет по корявым, скользким мосткам. Рядом шагает шалый от счастья жених в черной парадной паре. Прижимая к груди букет, бережно поддерживая ее под руку… Запел гудок. Высоко, высоко в небо поднялись руки кранов. Вдали в голубой дымке тянутся к зениту вертикали больших труб… Над ними в сизом мареве плывет еле заметное облачко… Косогор… Детские коляски — желтые, лазоревые, синие. Рядом мамы. Дымит массивный асфальтовый каток, разравнивает черную пастилу асфальта… Спешат, еле поспевают за молодыми друзья, веселые, молодые, нарядные.

А вот отрывки, как бы инкрустированные в текст корреспонденции:

БАМ — стройка особенная. Ни одна еще великая стройка не начиналась столь оснащенной самой современной богатырской техникой и столь насыщенной инженерными силами...

БАМ не обеспечена только ровной, приятной погодой. Природа здесь сурова, рельеф тяжел, климат неласков. Но сибирячки искони привычны к этому.

Пишу эти строки… А за окном между тем куда-то вдаль уползли тяжелые тучи, светлые капли дождя медленно стекают с покатых крыш домов. В ушах звенит песенка, детский голосок (С. Сартаков, Под ясным небом).

Из разговорной речи пришли на газетную полосу различные эллиптические предложения — безглагольные фразы, характеризующиеся краткостью, энергичностью выражения, например,Туризм — для всех; Отряды — в путь; Лыжникам — хорошую базу.

В этих конструкциях, используемых преимущественно как заголовки, выделяется все наиболее важное и устраняется то, что с точки зрения информативности представляется избыточным: в тексте остаются части со значением субъекта, объекта, обстоятельства, отвечающие на вопросы кто — чему, что — кому, кому — что, кто — куда, что — куда, что — как и т. п. Подобные двучленные конструкции, с паузой между частями, независимо от места, занимаемого ими в тексте (заголовок, предшествующий тексту, или концовка, содержащая призыв, побуждение), подкупают своей лаконичностью, выразительностью, «лозунговым» характером.

Несколько по-другому построены весьма экономные заголовки, тоже распадающиеся на две части, но с иными отношениями между ними: первая часть называет общую проблему, место действия, лицо, а вторая содержит конкретизацию названного в первой ча­сти. Например:Экономическая реформа: опыт, проблемы, трудности; Москва: 1945 —1980; «Союз-12»: старт и финиш; Бажов: читатель и книголюб[20] .

К средствам экспрессивного синтаксиса относятся номинатив­ные предложения , т. е. предложения в форме именительного паде­жа (одного или с относящимися к нему словами), обозначающие бытие, наличие того, что названо этим именительным падежом.

В языке газеты номинативные предложения, обладающие ми­нимальной информативностью, обычно используются совместно с другими типами предложений: «Будучи лишены такого важного структурного элемента предложения, как глагол-сказуемое, номи­нативные предложения обычно нуждаются в опоре на соседние предложения, обладают своеобразной коммуникативной перспективой: они обычно предполагают наличие рядом других предложений, образующих повествовательную цепь, в которую они включа­ются в качестве одного из слагаемых»[21] .

Приведем пример подобного стилистического использования номинативных предложений в цити­рованном выше очерке Юрия Долгополова:

Запах дождя и горячего асфальта. Аромат фиалок и душное дыхание солярки. Снежная поземка на затемненной улице. Свежесть цветущего сада… Тишина и томление весны. Угар и грохот московского лета. Радость зимнего вечера, синего, манящего теплыми огнями окон. Прелесть осеннего утра, убран­ного каплями росы. Шелест новых платьев. Цокот каблучков по доскам, пере­кинутым через лужи… Первые звуки оркестра. Шепот притихшего зала. Пение ветра в лесах новостроек и смех девушек — штукатуров и маляров… Вздох актрисы и колдовской свет рампы… Звонок телефона, обещающий разлуку… Весь этот поток звуков, запахов, красок охватывает вас, когда вы входите в мир сложный и простой, полный поэзии и будничности, радостей и печали. Мир трепетного ощущения необыкновенности обыкновенной жизни, дарящий нам каждоминутно, каждодневно все новые открытия — мир творчества художника Юрия Пименова.

Широко используются в различных газетных жанрах так назы­ваемые сегментированные конструкции , или конструкции с «двой­ным обозначением», состоящие из двух частей: первая часть (сег­мент, т. е. отрезок), находящаяся в начале предложения или тек­ста и выраженная, как правило, именительным падежом существи­тельного или словосочетанием во главе с этой формой (именитель­ный темы, илиименительный представления, а также аналогичная конструкция), называет лицо или предмет, которые во второй час­ти (в последующем тексте) получают второе обозначение в форме местоимения.

Например: Земля. На ней никто не тронет… Лишь крепче прижимайся к ней (Симонов); Часы — и те здесь были па­лубные (Казакевич); Инициатива — вот чего нам больше всего не хватает (Нагибин).

Как показывают приведенные примеры, сегмент может образо­вать самостоятельное предложение, может входить в состав по­следующего предложения, но и в этом случае высказывание чле­нится на две части, которые разделяются паузой, что создает выразительность в устной речи.

Чтобы показать экспрессивность приема сегментации, проведем небольшой эксперимент, сопоставив три варианта одного и того же по содержанию предложения:

Кто такие индийские йоги? Кто они, индийские йоги? Индийские йоги. Кто они?

Нетрудно видеть, что наибольшей выразительностью обладает последний вариант: высказывание, расчлененное на две части, с разделительной паузой между ними, легче и доходчивее восприни­мается по этим частям, чем целиком.

Французский ученый Шарль Балли, введший в научный оби­ход понятие сегментации, так объясняет ее особенности, связанные с разговорной речью: «В самом деле, если письменный язык может представить высказывание мысли в форме органического и связно­го предложения, то потребность в быстром сообщении вынуждает представлять элементы высказывания, так сказать, в виде отдель­ных кусков с тем, чтобы их можно было переварить»[22] .

Сегментированные конструкции встречаются весьма часто в роли заголовков, например: Телевидение и книга: им рядом жить; Безнадзорность, что это такое?

В роли сегмента обычно выступает имя существительное в форме именительного падежа, в роли «второго обозначения» — ме­стоимение. Но может быть и наоборот, как показывает один из приведенных выше «экспериментальных» примеров (Кто они, ин­дийские йоги?), в котором существительное выступает в роли грам­матического приложения к местоимению 3-го лица. Выразитель­ность подобных конструкций, при условии отрыва существительно­го от местоимения, заключается в том, что местоимению придается «обещающее», «интригующее» значение[23].

Примеры из газет: Он встает в памяти, этот героический 45-й год; И вот они опять соб­рались здесь, посланцы стран всех континентов; Откуда она берет­ся, эта неиссякаемая энергия народа?

Смысловые и экспрессивные возможности сегментированных конструкций широко используются в газетной практике. Наблюда­ющийся в последнее время рост употребительности этих конструк­ций «тесно связан с общей для синтаксиса современных литератур­ных языков тенденцией к дроблению высказывания на отдельные части в целях более быстрого их восприятия. Расчленение выска­зывания — это вместе с тем его упрощение, «облегчение» его струк­туры. Расчлененное, разбитое на части высказывание, подаваемое как бы отдельными «порциями», лучше обслуживает потребности массовой коммуникации, чем громоздкие построения»[24] .

В различных стилях литературного языка, в различных публи­цистических жанрах широкое распространение получили в послед­нее время присоединительные конструкции , воспроизводящие уст­ную речь в ее живой непосредственности. Под присоединением по­нимается добавление к основному высказыванию дополнительных сообщений, пояснений, уточнений, возникающих в сознании не од­новременно с основной мыслью, а лишь после того, как она сфор­мировалась. Если при сочинительной связи (например, с помощью союза и ) «оба члена присутствуют в сознании, хотя бы в смутном виде, уже при самом начале высказывания», то при связи присое­динительной «второй элемент появляется в сознании лишь после первого или во время его высказывания»[25] .

Присоединение может быть бессоюзным или союзным, может осуществляться при помощи особых слов, с использованием паузы различной длительности (вплоть до разделительной паузы при позиционном отделении присоединяемой части), но в любом случае присоединительные конструкции несут на себе большую интонационно-смысловую и экспрессивную нагрузку. Приведем примеры:

Было тревожно, особенно по ночам (Фадеев); Новость всполошила всех присутствующих, даже Котельникова и начальника цеха (Кетлинская); В любом случае обращайся ко мне. В любую минуту (Чаковский); Не зря ли приехали-то? Да еще с узлами, с чемоданами (Коптяева).

В зависимости от особенностей того или иного газетного жанра присоединительные конструкции, обладающие большими коммуникативными, стилистическими и модальными возможностями, то повышают информативность высказывания, то усиливают его экспрессивность, то придают ему эмоционально-оценочный характер.

Особая выразительность присуща так называемой парцелля­ции , понимаемой как членение предложения, при котором содер­жание высказывания реализуется не в одной, а в двух или нескольких интонационно-смысловых речевых единицах, следующих одна за другой после разделительной паузы (после точки, вопроситель­ного или восклицательного знака).

Например: Когда мы говорим о слезах радости, с которыми встречает Красную Армию население освобожденных городов, это может показаться формулой. Но доктор Коровина плакала от радости. И Бабкин. И старый священник Говоров. И комсомолка Зоя. И тысячи, тысячи людей (Эренбург).

Как показывают этот пример и некоторые приведенные выше, парцеллируемые части (парцелляты) всегда находятся вне основного предложения, тогда как присоединительные конструкции могут быть и в рамках основного предложения, и за его пределами
(и последнем случае парцелляция и присоединение фактически сов­падают).

Парцелляция как сильное средство усиления выразительности, действенный стилистический прием, позволяющий актуализировать смысловую и экспрессивную стороны высказывания, находит широкое применение в разных газетных жанрах. Так, в одном и том же номере «Недели» находим тексты с парцелляцией в публицистической статье, в рецензии и во вводке.

Убежден: к четырем-пяти годам ребенку вовсе не обязательно уметь читать и писать. Но его уже пора научить чувствовать. Красоту. Радость узнавания. Прелесть игры воображения. А самое главное — чувствовать пружину взаимоотношений — и со сверстниками, и со старшими. Пружина — не что иное, как долг (А. Харчев. С чего начинается зрелость?).

Книга Виктора Шкловского называется просто и емко — «Эйзенштейн»… Её герой — время. И те, кто выбрал время ареной своей борьбы, кто поверил в него, увидел в нем свою судьбу… Шкловского интересует процесс. Сюжеты жизни и судьбы художника внутри процесса… Художники гордятся серьез­ностью своего искусства. Многозначностью, в которую вмещается целая жизнь… Вот о чем и хотел написать Виктор Шкловский. О длине пути. О вечной не­совместимости взгляда с горизонтами. О жажде чуда. О возможности абсолют­ного воплощения мечты и о невозможности жизни без мечты о невозможном. Это книга о серьезности. О расчетах века и их смелости. Колоссальной ответ­ственности художника. О том, что профессия измерена жизнью, судьбой и дол­гом. О том, что до самого главного не рукой подать. Еще идти, идти, идти… (А. Нилин. Герой — время).

В качестве парцеллята могут выступать различные синтакси­ческие элементы:

1. Член предложения, отсутствующий в основной части : Я бы хотела, чтоб осталось хоть крылышко. Для меня (Г. Николаева); За работу взялись дружно. Рабочие и инженеры. Они воевали. Ради мира на земле. Ради счастья всех людей (из газет).

2. Член предложения, распространяющий слово в основной части : Три молодые работницы часового завода прибежали после работы в редакцию. Взволнованные. Встревоженные (Сем. Нариньяни).

Иногда в парцеллируемой части повторяется соответствующее слово основной части: Ей просто хочется рассердить мать. Мать, которая устает, недоедает, мучается (Н. Ильина); Хотим мы или не хотим, но именно эти человеческие отношения и воспитывают. Вос­питывает прежде всего среда. Окружающая нас среда (из газет).

3. Член предложения, однородный по отношению к наличному в основной части : Ждали малоснежную зиму. И не угадали (Чаковский); Митрофанов усмехнулся, помешал кофе. Сощурился (Н. Ильина).

4. Самостоятельное предложение : На всех углах стоят фонари и горят полным накалом. И окна освещены (Симонов).

5. Придаточное предложение : В апреле не смогу — нужно кон­чить книгу, а осенью обязательно поеду. Если только сердце не подведет (Эренбург)[26] .

Важным синтаксическим средством повышения действенности газетного текста служит так называемое актуальное членение предложения , при котором способ включения нового предложения в текст обусловлен контекстом. Актуальное членение предложения исходит из движения мысли от известного, знакомого к неизвестному, новому. Это предопределяет порядок слов в предложении: на первое место ставится известное из предшествующего контекста («данное», тема, основа высказывания), на второе — другой компонент предложения, то ради чего оно создается («новое», рема, ядро высказывания)[27] .

Отмечая это обычное построение предложений в контексте, следует указать, что для актуализации (усиления действенности, адресованности, коммуникативной направленности) того или иного компонента предложения нередко нарушают указанную последовательность (тема — рема) и прибегают к инверсии, перестановке (рема — тема): на первый план выносят «новое» как наиболее важный элемент сообщения. Отсюда часто встречающееся в ин­формационных заметках начало: Больших успехов добились...; Очередную встречу на первенство страны по футболу провели… и т. п. Приведем несколько примеров из газет:

Около 30 тысяч квадратных метров жилья получили в канун Первомая трудящиеся Павлодарской области; 100-миллионную тонну каменного угля добыли шахтеры Валбжихского угольного бассейна (Вроцлавское воеводство) за годы народной власти; На 9,1 процента сократилось промышленное производ­ство в Италии в декабре прошлого года по сравнению с декабрем этого года.

Из разговорной речи пришло в язык газеты более свободное, чем в книжной, кодифицированной речи, синтаксическое управление .

Здесь можно отметить смешение предлогов, например: Совет Безопасности собрался на заседание для рассмотрения жалобы АРЕ о новых провокациях израильской военщины (из газет) — Вместо жалобы на...

В исследованиях уже отмечалась «агрессивность» предлога по , его широкое использование в различных именных конструк­циях [28]: комиссия по.., переговоры по.., работы по.., совещание по.., соревнования по.., даже отзыв по диссертации, показатели по ис­пользованию электроэнергии (из газет). Ср. также в газетных текстах: Делегация получила ответы по интересующим ее вопросам и т. д. Нетрудно видеть, что авторы подоб­ных текстов слишком расширительно понимают синонимику пред­логов.

Тенденцией к «экономии» можно объяснить замену предлож­ных конструкций беспредложными в сочетаниях типа: высотой в 2400 метров — высотой 2400 метров, шириной в 3 метра — шири­ной 3 метра, глубиной в 15 метров — глубиной 15 метров, длиной в 2 километра — длиной 2 километра, ценой в 10 рублей — ценой 10 рублей, стоимостью в 300 рублей — стоимостью 300 рублей, гру­зоподъемностью в 10 тысяч тонн — грузоподъемностью 10 тысяч тонн, со скоростью в 60 километров в час — со скоростью 60 ки­лометров в час и т. п.[29]. Такие конструкции возникали не только в разговорной речи, но и в языке техники, тоже стремящемся к экономии выражения.

С точки зрения нормативной грамматики изъятие в этих кон­струкциях предлога в неправомерно: ведь количественно-именное сочетание стоит в форме винительного падежа (ср.: длиной в од­ну милю, стоимостью в одну тысячу рублей), а винительный па­деж без предлога возможен только при переходных глаголах, чего в рассматриваемом случае нет. Но… выход найден: связь управ­ления заменена здесь связью примыкания.

Из области синтаксического согласования отметим широкое распространение в языке газеты «согласования по смыслу» сказу­емого с подлежащим .

Этот термин обычно используется для указания «на употреб­ление глагольной формы множественного числа в тех случаях, когда действие приписывается собирательному лицу, реже пред­мету, облеченному в форму имени существительного единственно­го числа (например, при словах большинство, меньшинство, часть, масса) с родительным падежом множественного числа и др.; ср.: большинство сотрудников решили и т. п.»[30]. Основанием для та­кого «разрыва» между формой числа сказуемого и подлежащего служит то, что «в этих случаях форма множественного числа глагола, как бы независимо от формы «подлежащего», непосред­ственно обозначает количество деятелей. Она прямо относится к реальному действию и его производителям. Она согласована с лексическим значением «подлежащего». Согласования же с фор­мой существительного, выражающего субъект действия, не про­исходит»[31]. Таким образом, здесь имеется в виду случай согласо­вания сказуемого с подлежащим, выраженным собирательным существительным с количественным значением (обычно в сочетании с родительным падежом имени существительного, субстантивированного прилагательного или причастия, местоимения). В языке газеты в последнее время заметно выявилась тенден­ции к смысловому согласованию в рассматриваемом случае. Например:

Ещё недавно большинство представленных на конференции стран были бесправными колониями; Часть его интимных друзей шлют ему приветы из тюрьмы, где отбывают наказание.

Аналогичные условия согласования по смыслу находим при подлежащих, выраженных количественно-именными сочетаниями, т.е. сочетаниями числительного с родительным падежом существительного (так называемый счетный оборот). Явно наметившуюся тенденцию к смысловому согласованию можно показать на примере предложений, в которых в составе подлежащего имеются слова сколько, много, мало. Л. А. Булаховский отмечал, что «при сколько, много обязательно единственное число»[32]. Аналогичное указание содержится в академической «Грамматике...», в которой находим особое примечание: «Употребление в форме множественного числа сказуемого при подлежащем, включающем в свой состав мало, много, имеет просторечный оттенок»[33] .

Однако в настоящее время постановка сказуемого во множественном числе в рассматриваемом случае — далеко не редкое явление. Приведем примеры:

В Российской Федерации много детей различных национальностей обучались на родном языке; Немало советских писателей, артистов, начинающих ученых обязаны Евгению Викторовичу Тарле помощью, теплым участием в их творческих замыслах и делах.

Не менее заметно проявляется тенденция к согласованию по смыслу в тех случаях, когда подлежащее выражено количественно-именным сочетанием со значением приблизительности. В исследованиях по данному вопросу отмечается в качестве литературной нормы постановка сказуемого в форме единственного числа[34]. Однако в практике печати преобладает согласование по смыслу, независимо от того, как выражена категория приблизительности — лексически (при помощи слов более, менее, свыше, около и т. п.) или грамматически (порядком слов — постпозицией числительного). Приведем примеры:

Приступили к занятиям более 1700 студентов Московского вечернего ма­шиностроительного института. От двух с половиной до трех миллионов человек посещают Московский зоопарк ежегодно. При раскопках в Мерве вскрыто семь небольших производственных помещений, в каждом из которых некогда работали по 2—3 человека. Свыше восьми тысяч зрителей с трибун пражского Зимнего стадиона с интересом следили за выступлениями сильнейших фигуристов страны.

Согласование по смыслу встречается иногда в предложениях, в которых при подлежащем имеется приложение. Как известно, общее правило гласит, что сказуемое согласуется не с приложением, а с подлежащим. Однако и в этом случае встречается смыс­ловое согласование, например: Согласитесь, что только величайшее искусство — музыка — способна коснуться глубины души (Горький),

Сюда примыкают случаи согласования сказуемого с пояснительными или уточняющими словами, например:

Из всех родственников только один человек, а именно восьмидесятилет­няя Мишина бабушка, продолжала держать сторону бедной Клавы (Сем. Нариньяни).

Явно сказывается тенденция к согласованию по смыслу в тех случаях, когда подлежащим является имя существительное муж­ского рода, обозначающее должность, профессию и т. п., а речь идет о женщине. По этому поводу В. В. Виноградов отмечал следующее: «В применении к лицу глагольная форма 3-го лица час­то «согласуется» не столько с родовой формой имени существи­тельного, сколько с полом обозначаемого им действующего лица. Например, в современном разговорном языке: Ди­ректор заявила на собрании; Агроном уехала в колхоз и т. п.»[35] .

Эта форма смыслового согласования из разговорной речи ши­роко проникла в практику печати, например:

Автор диссертации практически разрешила и тео­ретически обосновала кардинальные проблемы; На одной из остановок кондуктор объ­явила..; Главный инженер разговаривала с рабочими, с техника­ми; Лектор не разграничила и не раскрыла..; Секретарь любезно сказала (из газет).

В подобных случаях возможно уже говорить о формировании новой группы имен существительных «общего» рода.

Рассмотренные факты дают основание сделать вывод о том, что согласование по смыслу — явление, широко распространенное в современном русском языке, особенно в тех стилях, которые ме­нее связаны строгими канонами традиционных литературных норм, что служит проявлением общей тенденции к большему оттенению смысловой стороны речи, при сохранении единства формы и содержания в языке.

В языке газеты могут отображаться синтаксические особенности устно-разговорной речи. Мы не будем подробно рассматривать этот вопрос, так как эти особенности могут быть использованы только в целях стилизации в газетных жанрах, включающих в качестве конструктивного элемента прямую речь. Имеются в виду простые и сложные предложения, построенные по моделям, не свойственным письменным стилям.

Сюда относятся, например, такие предложения обиходно-повседневной речи: А которое в бутылках, оно сегодняшнее?[36] Ту, которую ты брал чашку, я ее не видела. Вы не знаете, большой словарь литературного языка, какой сейчас том идет? А где эта чашка, ты мне говорила? Ты руки вымыл с улицы пришел? Надень кофту, там висит которая.

Язык газеты, связанный с письменными стилями литературного языка, опирающимися на нормативную грамматику, не допускает использования подобных построений без специального стилистического задания.

Заключение

Таким образом, в газете сосуществуют два качественно различных функциональных единства: тексты передовых статей, ориентированные на социальное воздействие, и тексты информационных сообщений, направленные на передачу однозначной интеллектуальной информации. Представляется, однако, что отмечаемая особенность свидетельствует не столько о разностильности языка газеты, сколько о его экстралингвистически «запрограммированной» полифункциональности, направленной в конечном счете на достижение единого эффекта воздействия. Своеобразным источником создания экспрессии служит противопоставление экспрессивно маркированного языка передовых статей на фоне нейтрального языка информационных сообщений. Следовательно, принцип диалектического объединения оценочных и интеллектуализованных начал и взаимодействие информационной и воздействующей функций в стиле газеты реализуется в данном случае за счет языковых средств двух описанных выше разнородных (функционально и жанрово) текстовых массивов.

В газетных текстах часто обнаруживаются элементы разговорной речи, которые способствуют усилению воздействия материалов статей на читательскую аудиторию. В данной работе подробно рассмотрены и проанализированы следующие элементы: рубленая проза, разнообразные эллиптические и номинативные предложения, сегментированные и присоединительные конструкции (в том числе — парцелляции), актуальное членение предложения, своеобразное (более свободное) лексическое управление, особенности синтаксического согласования – согласование по смыслу сказуемого с подлежащим. Каждый из этих элементов и вся их совокупность в целом помогают реализовать основные функции газеты: информативную и агитационную.

Список использованной литературы

1. Винокур Г.О. Культура языка. – М., 1929.

2. Забелин В.В. Стилевая специфика языка газеты // Общая стилистика: теоретические и прикладные аспекты. Сборник научных трудов. – Калинин, 1990.

3. Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. – М., 1971.

4. Кузнец М.Д., Скребнев Ю.М. Стилистика английского языка. – Л., 1960.

5. Солганик Г.П. Язык и стиль передовой статьи. – М., 1973.

6. Чаковская М.С. Текст как сообщение и воздействие. – М., 1986.

7. Язык и стиль средств массовой информации и пропаганды. – М., 1980.

[1] Кузнец М.Д., Скребнев Ю.М. Стилистика английского языка. – Л., 1960. С. 124.

[2] Там же.

[3] Там же. С. 89.

[4] Чаковская М.С. Текст как сообщение и воздействие. – М., 1986. С. 9.

[5] Разинкина Н.М. О возможности сосуществования эмоционального и логического в английской научной литературе XIX века. — В кн.: Стилистико-грамматические черты языка научной литературы. – М., 1970. С. 9.

[6] Прилюк Д. М. Публицистичность в журналистике.— «Вести. Моск. ун-та. Сер. 11. Журналистика», 1973, № 1. С. 11.

[7] Русская разговорная речь. Отв. ред. Е. А. Земская. М., 1973, с. 38.

[8] Толковые словари (преимущественно Толковый словарь русского языка под редакцией Д. Н. Ушакова) фиксируют такие слова, как газетные или публи­цистические, но делают это непоследовательно и неполно.

[9] Винокур Г.О. Культура языка. – М., 1929. С. 190.

[10] Виноградов В. В. Язык художественного произведения. // «Вопр. языкознания», 1954, № 5. С. 9.

[11] Костомаров В. Г. Русский язык на газетной полосе.

[12] Алексеев В. А. О некоторых особенностях публицистического функ­ционального стиля. — «Проблемы журналистики», вып. 2. – Л., 1973. С. 20.

[13] Иванчикова Е. А. О развитии синтаксиса русского языка в советскую эпоху // Развитие синтаксиса современного русского языка. – М., 1966. С. 4—5.

[14] Щерба Л. В. Современный русский литературный язык // Избр. работы по русскому языку. – М., 1957. С. 116.

[15] Мордвилко А. П. Очерки по русской фразеологии. – М., 1964. С. 67—114.

[16] Костомаров В. Г. Разговорные элементы в языке газеты. — «Русская речь», 1967, № 5; Шведова Н. Ю. О некоторых активных процессах в современном русском синтаксисе. (Наблюдения над языком газеты).— «Вопр. языкознания», 1964, № 2; Швец А. В, Разговорные конструкции в языке газеты. – Киев, 1971.

[17] «Вопр. психологии», 1963, № 3. С. 161.

[18] Иванчикова Е. А. Указ. соч. С. 14.

[19] Шмелев Д. Н. О семантических изменениях в современном русском языке. — В кн.: Развитие грамматики и лексики современного русского языка. – М., 1964. С. 16.

[20] Брагина А. А. Точки: две и… три.— «Русская речь», 1969, № 1.

[21] Морфология и синтаксис современного русского литературного языка. – М., 1968. с. 322 (автор раздела — А. С. Попов).

[22] Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. – М., 1955. С. 84.

[23] Булаховский Л. А. Русский литературный язык первой половины XIX века. – М., 1954. С. 450.

[24] Морфология и синтаксис современного русского литературного языка – М., 1986. С. 321 (автор раздела — А. С. Попов).

[25] Щерба Л. В. О частях речи в русском языке. // В кн.: Избр. работы по русскому языку. С. 80.

[26] Подробнее о присоединении и парцелляции см.: Иванчикова Е. А. Указ. соч. С. 11—14. Она же. — В кн.: Морфология и синтаксис современного русского литературного языка. С. 277—301; Швец А. В. Указ. соч. С. 25—44.

[27] Распопова И. П. Актуальное членение предложения. – Уфа, 1961.

[28] Шведова Н. Ю. Указ. соч. С. 5.

[29] Там же. С. 11—12.

[30] Виноградов В. В. Русский язык. – М., 1947. С. 474.

[31] Там же. С. 475.

[32] Булаховский Л. Л. Курс русского литературного языка. – Киев, 1949. С. 244.

[33] Грамматика русского языка. Т. II, ч. 1. – М., 1954. С. 507.

[34] Там же. С. 505.

[35] Виноградов В. В. Указ. соч. С. 476.

[36] Активное функционирование устно-разговорных синтаксических построений // Морфология и синтаксис современного русского литературного языка / Автор раздела — О. А. Лаптева.