Реферат: Политическое самоопределение России: проблемы выбора
<span EuropeExt",«sans-serif»">МИНИСТЕРСТВО СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВАРФ
<span EuropeExt",«sans-serif»">САМАРСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯСЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">Кафедра
<span EuropeExt",«sans-serif»">педагогики и психологии
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»; mso-ansi-language:EN-US">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">Реферат
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">Тема:“Политическое самоопределение России: проблемы выбора”
<span EuropeExt",«sans-serif»"><span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">Выполнил:студент И-
<span EuropeExt",«sans-serif»;mso-ansi-language:EN-US">V<span EuropeExt",«sans-serif»">-8<span EuropeExt",«sans-serif»">КухарьА.А.
<span EuropeExt",«sans-serif»">Принял:Болдашева Н.Г.
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">
<span EuropeExt",«sans-serif»">Кинель
<span EuropeExt",«sans-serif»"> 2003 г.<span Times New Roman",«serif»;mso-fareast-font-family: «Times New Roman»;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language: AR-SA;layout-grid-mode:line">«Самоопределение».Насколько правомерноупотребление этого понятия, обычно используемого при описаниинационально-государственных проблем, для характеристики политической ситуации всовременной России? Существуют разные подходы к исследованию политическогоразвития российского общества. На одном конце широкого спектра применяемыхметодов — самое общее, абстрактно-теоретическое, можно сказать, историософское видение отечественной истории, оценкиисторических судеб страны, базирующиеся на осмыслении ее геополитическогоположения, специфики политической культуры, особенностей менталитета народа иэлиты, а также той роли, которую она призвана сыграть в развитии человеческойцивилизации. На другом — ситуационный политический анализ, преследующий сиюминутныецели, в частности, в нынешний период — просчет возможных результатов предстоящихпарламентских, а затем и президентских выборов. В обоих случаях рассматриваемоепонятие мало что дает для постижения происходящего. Оно приобретает эвристическийсмысл лишь на крутых изломах истории, когда перед обществом встает проблема кардинальноговыбора и в повестку дня выдвигается смена самой парадигмы политическогоразвития.
Ссередины 1980-х годов Россия вступила в полосу глубокого реформирования фундаментальныхоснов своего общественного устройства. Уже второе десятилетие страна переживаетсистемный кризис, дестабилизировавший общество, потрясший его до основания,поставивший вопрос о принципиально новых политических ориентирах. Поиск средстви способов преодоления этого кризиса и перехода к иному качественномусостоянию превращает понятие «политическое самоопределение» в релевантныйинструмент познания глубинных тенденций, скрывающихся за турбулентнойдинамикой текущих событий. Российское общество оказалось как бы на развилке:вопрос о том, куда идти, стал для него поистине судьбоносным.
Внастоящее время Россия находится, возможно, на самом крутом вираже своейистории. Общество мучительно тяжело самоопределяется по отношению к новымреалиям и в мире, и в собственном развитии. До начала перемен, инициированныхгорбачевской перестройкой, вопрос о политическом самоопределении не возникал.Советский Союз воспринимался всеми как мощная супердержава,объединившая вокруг российского ядра народы с разными социо-культурнымии даже цивилизационными традициями. Несмотря на такоемногообразие, советское общество являло собой некую целостность, скрепленнуюединой государственностью, общностью социально-экономического строя, доминировавшейв общественном сознании социалистической идеологией, коллективистским образомжизни. При всем национально-этническом и социально-культурном плюрализме этопозволяло характеризовать население страны как единую историческую общность —советский народ. На мировой арене СССР представлял один из полюсов биполярноймеждународной системы.
В большинстве своем жителиСССР ощущали себя гражданами великого государства, имевшего вполне определенныйсоциальный строй и занимавшего вполне определенное место в мировом сообществе.Независимо от того, как люди относились к этому государству, какие давали ему философско-истори-чеекие, социально-политические инравственные оценки, и в самой стране, и в мире оно четко идентифицировалось суникальным обществом, претендовавшим на свой особый путь и в этом смыслевполне самоопределившимся как альтернатива капиталистическому.
Сначалом реформирования советского общества в эту определенность был внесен мощныйфермент брожения, давший толчок сомнениям и болезненным переоценкам. Попыткиудержать данный процесс в русле эволюционной смены ориентиров, более постепеннойи потому менее мучительной, не увенчались успехом. Восторжествовалконфронтационный принцип: «до основания, а затем...».Радикально-либеральный курс ранних 1990-х придал идентификационной ломкеразрушительный характер, ввергший общество в состояние неопределенности,граничившей с хаосом. Прежние оценочные стереотипы были разбиты, вводимые жестандарты, заимствованные преимущественно из чужого опыта, не выдерживалииспытания на прочность при соприкосновении с российской действительностью.Началось шараханье из стороны в сторону — от полного отрицания своего прошлогодо ностальгического желания вернуться в его объятия. Удержаться на стользыбкой почве было невозможно. Российское общество могло сохранить себя толькопутем выработки новых базовых оснований собственного существования и развития,т.е. путем нового политического самоопределения. Ему предстояло сделатьстратегический выбор и для этого ответить на целый ряд важнейших вопросов. Вчем заключаются национальные интересы России? Какой политический строй и какаяформа власти в наибольшей мере им соответствуют? Какими должны быть место ироль страны в глобализирующемся мировом сообществе?Какая социальная система обеспечит ее возрождение?
Позадиуже без малого два десятилетия перемен, а ответы на эти вопросы так и не найдены.Ни у одной из партий нет и убедительной стратегии политического развития. Всеэто наводит на мысль, что политическое самоопределение России — длительный,сложный и многомерный процесс. Общий вектор движения будет формироваться входе решения совокупности узловых политических проблем, каждая из которыхпотребует от власти и общества четкой позиции относительно направления и характерапредпринимаемых шагов. Накопленный политический опыт позволяет наметить лишьконтуры альтернатив, стоящих перед Россией. Более детальные прогнозы внынешней ситуации вряд ли оправданы вследствие глубокой анти-номичностироссийского общества.
Втрактовке И.Канта, антиномии — это утверждения, которые в равной степени логическидоказуемы и в то же время взаимоисключающи. В применении к социальной действительностиантиномичность указывает на особый тип противоречия,где каждая из противоположностей имеет одинаково прочное базовое основание вреальности. Противоречия-антиномии ведут к возникновению дилемм, не поддающихсяснятию в результате единожды сделанного выбора. Пока сохраняются глубинныеоснования контрнаправленных тенденций, анти-номичная дилемма вновь воспроизводится, требуяпостоянного подтверждения выбора. Российская действительность насыщенаподобными дилеммами: авторитаризм versusдемократия, гражданское общество versusкорпоративное, федерализм versusунитаризм, рынок versusгосударственная опека надэкономикой, постиндустриализм versusсырьевой анклав мировойэкономики, противостояние versusпартнерство на международной арене. Несмотря на принципиальную важность всех перечисленныхдилемм, России, на мой взгляд, необходимо самоопределиться прежде всего попервым трем из них.
Наполитическом уровне решающей представляется антиномия демократия — авторитаризм. Не будет преувеличением сказать, что всяроссийская политическая жизнь протекает в ее энергетическом поле, сдвигаясь ток одному, то к другому полюсу. Оглядываясьна историю российских преобразований, можно заметить, что пик смещения всторону демократии приходится, пожалуй, на 1980-е годы, на время утверждениягласности и формирования в стране публичной сферы. Именно тогда возник важнейшийинструмент демократического развития, который до сих пор остается стержнем ииндикатором демократизма в российском обществе. С появлением гласности ипубличности общество заговорило;
заговорив, оно стало размышлять, а затем идействовать. Без этого прорыва к демократии были бы невозможны последующиереформы в экономике и политической системе, приведшие к крушениюкоммунистического авторитаризма. Но потом маятник вновь качнулся в направленииавторитаризма. В русле радикально-либеральной политики сложился политический режим, воспроизводившийтипичные черты автократии.
Витоге политическая система нынешней России оказалась амбивалентной. С одной стороны,она вроде бы демократична, так как ей присущи ключевые признаки демократическогостроя: всеобщие выборы, разделение властей, двухпалатный парламент, многопартийность,свобода прессы, гласность, комплекс гражданских прав, местное самоуправление.С другой — эти атрибуты демократии во многом декоративны, придавлены и обесточены,поскольку Конституция РФ, принятая в 1993 г., закрепила общественный порядок,тяготеющий к самовластию.
Нельзясказать, что подобная амбивалентность свойственна только нашей стране. Она известнамногим государствам, освобождающимся от наследия авторитаризма. Однако у наспротиворечия между демократическими и авторитарными тенденциями проявляютсягораздо острее, чем где бы то ни было. Отчасти это объясняется историческими исоциокультурными особенностями России. Традициясамовластия пронизывает всю отечественную историю вплоть до 1917 г. Она былавоспроизведена в новом виде в советскую эпоху и вновь проросла впостперестроечных условиях. Среди главных причин ее устойчивости — слабое развитиегражданского общества и невысокий уровень массовой политической культуры. Обаэтих фактора препятствуют реальному воплощению в жизнь декларированных прав исвобод, облегчают узурпацию власти олигархическими игосударственно-бюрократическими элитными группами.
Пытаясьвнедрить в российское общество западную модель демократии, радикальные либералыне посчитались с тем, что данная модель формировалась столетиями, притом в совсеминой социокультурной среде. Следствием либерального«большевизма наизнанку» стал подрыв складывавшихся веками устоевобщественно-политической жизни страны: сильной государственности и коллективистскогосолидаризма, в какой-то мере компенсировавшегонеразвитость гражданского общества и личностного начала. В результате молодаяроссийская демократия оказалась крайне уязвимой для авторитарного«термидора». Резкий слом государственных институтов не сопровождалсяростом новых, демократических учреждений, что привело к потере управляемости иобесценению норм, регулирующих общественное поведение. Обрушились социальныениши, формировавшие привычные формы солидарности. В одночасье обнищавшие иутратившие ориентиры люди начали связывать свои надежды на социальнуюзащищенность и устойчивость существования, на обуздание криминальногобеспредела и восстановление национального достоинства не с развитием демократии,а с «сильной рукой». Поколебленная перестройкой вековая традициясамовластия обрела социальную почву для возрождения.
КонституцияРФ узаконила «перекос» государственной структуры в сторону президентскойвласти. Формально провозглашенный принцип разделения властей был по сути подмененгегемонией исполнительных органов, подчиненных главе государства. Парламент фактическиоказался лишен реальных рычагов власти и контрольных функций. Политическиепартии не получили официальных каналов влияния ни на состав правительства, нина процесс принятия решений. Средства массовой информации в своем большинствепопали под контроль олигархических групп и бюрократических клик, которыецинично использовали их в качестве орудия манипулирования общественным мнением.
Вместе с тем обнаружилось,что авторитарный «откат» не в состоянии полностью уничтожитьпотенциал демократии. Население страны не хочет расставаться с завоеваниямигорбачевских времен: с политической свободой, гласностью, плюрализмом. Нежелает оно отказываться и от плодов экономических реформ, развязавших частнуюинициативу. Правящая элита, будучи неоднородной, не смогла сплотиться наавтократической платформе. Формированию системы авторитарных институтовпомешали и противоречия между интересами столичной и региональных элит.
Некоторые важнейшиедемократические нормы, прежде всего свобода слова и выборность властныхорганов, уже стали для активного большинства граждан неотъемлемой характеристикойполитической жизни. Это свидетельствует о том, что российское обществовступило на путь, который в конечном счете может привести к превращениюдемократии в образ жизни.
Тем не менее всероссийскиевыборы 1999 — 2000 гг. показали, что население, уставшее от тягот жизни, отощущения перманентной опасности и отсутствия перспективы, от лицемерия иобманов со стороны власти и чиновников, проявляет возрастающую готовность доверитьсяхаризматическому лидеру, связывая с ним свои чаяния. Складывающаяся ситуацияво многом напоминает ту, которую М.Вебер называл «плебисцитарной демократией»:отчуждение государственной власти от общества, кризис доверия к политическойэлите выливаются в акт народного волеизъявления в пользу лидера, воспринимаемогов качестве национального символа и олицетворяющего упования на защиту порядка ибезопасности, обуздание произвола бюрократической власти. Высокий кредитдоверия президенту В.Путину вполне может быть интерпретирован как«рейтинг» разочарования властью и надежды на нормализацию сверхусистемы государственного управления жизнедеятельностью общества.
На выбор формы политическогосамоопределения России серьезно влияют и международные факторы. Глобализационные процессы, ограничивая суверенитет ивозможности государств, подтачивают фундамент национальных демократий истимулируют авторитарные тенденции — как в мировом масштабе, так и в отдельныхстранах. На старте третьего тысячелетия демократия сталкивается с серьезнымипроблемами. Исходя из этого, многие исследователи не исключают вероятностьтого, что мировому сообществу предстоит пройти в наступившем столетии черезфазу авторитарного развития. Под влиянием глобальных вызовов все большемучислу российских граждан начинает казаться убедительным аргумент о том, чтосильная авторитарная власть эффективнее защитит интересы страны на мировой арене.
Какиеметаморфозы могут произойти в описанном антиномичномпротивостоянии демократии и авторитаризма? В рамках исследовательского проекта«Россия в формирующейся глобальной системе», осуществленном в Горбачев-Фонде в 1998 — 2000 гг., были рассмотрены четырепотенциальных сценария политического развития российского общества на ближайшуюперспективу.
Сценарий первый:сохранение сложившейся в1990-е годы системы самовластия. Вероятность реализации подобного сценария вчистом виде сравнительно невелика. Не исключены, однако, попыткизаконсервировать самовластие в его более «цивилизованной» форме,свободной от крайностей самодурства и построенной на рационально и циничнопросчитанных технологиях манипулирования общественным сознанием.
Сценарий второй;восстановлениемодернизированной версии советской системы. При господствующих сегодня вобществе настроениях такой вариант представляется маловероятным. Вместе с темвозможен определенный возврат к советской практике по тем направлениям, гдевоздействие радикально-либеральных реформ на материальное исоциально-культурное положение граждан оказалось наиболее болезненным.
Сценарий третий:становление сильнойдемократии как альтернативы авторитаризму. К сожалению, такой поворот событий,открывающий путь для вовлечения большинства граждан в политический процесс,требует создания целого ряда предпосылок и потому реален лишь в отдаленной перспективе.Апатия и пассивность значительной части граждан, уровень их политическойкультуры, а также высокая результативность политики манипулирования ихсознанием и поведением делают шансы на осуществление его в обозримом будущемкрайне незначительными.
Сценарий четвертый',утверждение умеренноавторитарной власти, применяющей при необходимости жесткие меры для обеспеченияцелостности страны, мобилизации ресурсов общества во имя преодоления системногокризиса и поддержания международного статуса России. Этот вариант наиболее вероятен:его готово принять общество, уставшее от жизненных невзгод, криминала,неразберихи, безволия власти; в его пользу действует острая потребность вконсолидации политической элиты; к нему побуждает ущемление интересов России намеждународной арене.
Укреплениеослабленной российской государственности носит сегодня императивный характер. Альтернативаодна — полная потеря управляемости и распад общества под давлением локального, этнонационального, корпоративного, либертарногои других видов партикуляризма. Современный мир сталкивается с беспрецедентным«вызовом плюрализма». Не только у нас, но и в западных демократияхперспектива постмодернистского «плюрализма без границ» вызываеттревогу за целостность и стабильность общества. Эта тема стала предметомуглубленных теоретических изысканий. Тем более она актуальна для современнойРоссии, где публичная политика оказалась под прессом групповых и клановыхинтересов. В этих условиях ради сохранения и упрочения государственности какполитического механизма представления публичного интереса в качестве интересаобщества в целом приходится идти на такие ограничения политического плюрализма,которые по критериям развитых демократий выглядят антидемократическими. Однаков фазе становления демократии в трансформирующемся обществе они могут бытьисторически оправданы в качестве упорядочивающих мер. Это признают и многиезападные специалисты по России. Так, в частности, З.Бжезинский, оцениваяпроводимую В.Путаным политику усиления властной вертикали, указывает, что«ограничения на определенные аспекты той хаотичной свободы, которая утвердиласьна волне крушения советской системы», были вызваны потребностью ввосстановлении законности и порядка.
Надоиметь в виду, что истоки и измерения российского плюрализма существенно иные,нежели на Западе. Плюрализм и дробность интересов здесь не столько следствиепостиндустриальных тенденций, сколько результат экономического и духовногоупадка, повлекшего за собой разрушение всей системы социальных идентификаций исолидарностей. На этой почве и произрастает хаотичное многообразие интересов,чем-то напоминающее неупорядоченное броуновское движение, когда все частицыподвержены бесчисленным случайным воздействиям и потому постоянно меняют своеместоположение. За годы реформ перед нашими глазами прошла длинная чередапартий, неожиданно появлявшихся и столь же быстро исчезавших. Взгляды ипозиции индивидуальных участников этого политического калейдоскопа тоже стремительноменялись. Формировались причудливые политические комбинации. Создавались союзыи объединения-однодневки. Обыкновенные российские граждане, в большинстве своемвыбитые из привычных социальных ниш, были лишены возможности свободно(важнейшее условие демократии) определиться в этой системе (точнее, бессистемности)политического беспорядка.
Подобный политический плюрализм отнюдь неспособствует демократическому развитию общества. Напротив, он становитсяразрушителем мостов согласия и целостности социума. В такой экстраординарнойобстановке предотвратить сегментацию и распад политической системы можнотолько одним способом — поставив предел необузданному политическому плюрализму,введя его в рамки ответственной демократии. Как решить эту проблему, не порываяс демократическим курсом развития, который невозможен без политического плюрализма?Именно с этим вопросом и сталкивается сегодня российское общество, где после десятилетияразгула полуанархического плюрализма возникланеобходимость упорядочить хаос частных и групповых интересов в нормативныхграницах правового демократического государства.
Думается, что в политике нынешней российской властиприсутствуют и даже в какой-то мере срастаются два компонента: укреплениегосударственности и усиление авторитарных тенденций. Разделить эти двесоставляющие чрезвычайно трудно. Во всяком случае, в действиях Президента граньмежду ними ясно не просматривается. Тем не менее, выбор должен быть сделан. Обществоприближается к бифуркационной точке, когда надо будетопределиться: либо новый тур демократических перемен, либо ужесточениеавторитаризма. От этой точки власть может эволюционировать либо к сильнойдемократии, либо к неприкрытому авторитаризму. В каком направлении пойдет развитие,зависит от общей динамики политической жизни, от конфигурации сил наполитической арене, что, естественно, связано с решением всего комплексаэкономических и социальных проблем.
К сожалению, антиномичностьдилеммы демократия versusавторитаризм затрудняет выбор. Все больше признаков того, что движение к точке бифуркациизамедляется. Возникает некое неустойчивое равновесие, своего рода "бифуркационный застой". В любом случае есть немалооснований предполагать, что в вязкой трясине авторитарно-демократической антиномичности выбор пути политического развития Россииснова будет смазан, растянется по времени, распадется на чередующиеся этапыпрорывов к демократии, попятных шагов к авторитарной практике, застойныхстадий равновесия.
Подтолкнуть общество, «зависшее» междудемократией и авторитаризмом, к решающему выбору могла бы демократическаяэнергетика гражданского общества. Это позволило бы уравновесить усилениевертикали власти развитием системы горизонтальных сетевых связей гражданскихинститутов и объединений. Однако здесь мы сталкиваемся с другой антиномичной дилеммой:
гражданское общество versusсистема корпоративистскихотношений.
Горбачевская перестройкадала толчок формированию в России гражданского общества. Частные интересывысвободились из-под пресса государственной монополии на собственность,наметились главные линии их структурирования. Возникли многочисленныесамодеятельные организации, объединения, ассоциации, их деятельность получилавполне удовлетворительную нормативно-правовую базу.
Но,как показывает опыт того же Запада, для развития полноценного гражданского общества— носителя энергии общественной самодеятельности нужны многие десятилетия. ВРоссии оно пока очень хрупко и неустойчиво. Разобщенность превалирует надсолидарностью. Частные интересы аморфны, слабо кристаллизованы. Наемный трудплохо организован. Профессиональные союзы еще не обрели самостоятельности и неосвободились от патерна-листских иллюзий. Не сталиавторитетными выразителями общих интересов национального капитала и объединенияпредпринимателей и банкиров. В их политике и деятельности слишком великудельный вес корыстных расчетов соперничающих олигархических групп, действующихглавным образом в сфере финансов и сырьевых ресурсов.
Надоотметить, что рост влияния корпоративных интересов и организаций — общая чертасовременного мирового развития. Далеко не случайно XVIII Всемирный конгрессполитологов, состоявшийся в 2000 г. в Канаде, был посвящен обсуждению вопросао том, станет ли XXI в. началом тысячелетия корпоративизма. Повсюду в миренаблюдается усиление могущества и мобильности ТНК, которые нередко навязываютсвою волю правительствам, осуществляют диктат в мировой политике. Эти тенденциинесут в себе серьезнейшую угрозу перспективам демократии на планете.
Вовторой половине XX в. в ряде западных стран сложилась конструктивная практикакорпоративных переговоров между объединениями групповых интересов игосударственными институтами. В рамках согласительного процесса взаимныхконсультаций и обязательств частные интересы труда и капитала были подняты науровень прямого диалога с государством, что во многом способствовалодостижению общенационального согласия и политической стабильности, На такойбазе и сформировались европейские социальные государства. Конечно, подобнойформе корпоративизма тоже присущи определенные антидемократические черты(монополизация представительства интересов труда и капитала, дискриминациячастных интересов вне согласительного процесса и т.п.). В демократическихстранах эти черты или, по меньшей мере, их крайние проявления нейтрализуютсясистемой сдержек и противовесов, устанавливаемых развитым гражданскимобществом и правовым государством. Однако и там все чаще звучат голоса окризисе корпоративной модели трехстороннего сотрудничества, поскольку растущаямощь корпораций обеспечивает им все более явное превосходство в диалоге с национальнымгосударством и гражданским обществом.
ВРоссии же корпоративистские тенденции разрастаютсяпрактически беспрепятственно. Здесь нет социально-политической среды, котораямогла бы «облагородить» корпоративные нужды и вожделения, поставитьих в рамки демократического плюрализма интересов и взглядов. Коррупция,поразившая общество и охватившая по существу весь государственный аппарат,создала тепличную среду для государственно-бюрократического, криминально окрашенногокорпоративизма, олицетворяющего не публичные общественные потребности, акорыстные устремления политических кланов, "теневиков"и чиновников, связанных с мафиозными группами. Фактически в России речь идет опрямом противоборстве между нарождающейся демократией и олигархией. И еслипоследняя не будет оттеснена от пульта государственного управления и лишенавозможности непосредственно либо опосредованно навязывать обществу свою волю,то в стране восторжествует уродливый, паразитический корпоративизм,несовместимый с демократическим строем.
Нынешняявласть предпринимает некоторые шаги к тому, чтобы поставить всех предпринимателейв равные условия, ограничить политические амбиции олигархов, дать отпор коррупциии криминалу. Но достаточно ли проводимых мер, чтобы «цивилизовать»российский корпоративизм? Как бы то ни было, эти меры должны быть подкрепленысерьезной отработкой правовых механизмов отстаивания корпоративных интересов,а также ростом активности и влияния организаций гражданского общества. Пока жевыбор в рамках антиномии гражданские versusкорпоративные отношенияне менее сложен и труден, чем по оси демократия — авторитаризм.
Даже в зрелом гражданском обществе возникаютпротиворечия между собственно гражданскими и сугубо групповыми интересами.Ведь в фундаменте гражданских организаций лежат различного рода частныеинтересы, среди которых встречаются и такие, которые расходятся с интересамисоциума в целом и даже противостоят им. Иными словами, в гражданском обществевозникают очаги «частного эгоизма», отторгающие общественные началапубличной политики.
В данной связи можно сослаться на заключенияамериканского социолога Д.Белла, проанализировавшего деятельность Ассоциациисообществ по месту жительства (ResidentialCommunityAssociation), объединяющей свыше 50 млн. американцев. Цель Ассоциации— создание комфортных условий проживания (рекреационная испортивно-оздоровительная инфраструктура, бытовые удобства, охрана отпосторонних) в небольших микрорайонах, населенных состоятельными людьми. Врезультате на территории пригородов возникают благоустроенные социальныемини-сферы, замкнутые очаги благополучия, отгороженные от остальногонаселения. Более того, Ассоциация побуждает своих членов участвовать в публичныхделах лишь в меру собственных эгоистических устремлений, нередко в ущерб общественныминтересам, действовать не в качестве граждан, а в качестве «приватизированныхиндивидов». Тем самым утрачивается важнейшее свойство гражданскогообщества как источника демократической культуры и политического сознания.«Вместо того чтобы быть школой гражданской доблести и формированияприверженности общему благу, — констатирует Белл, — Ассоциация учит своихучастников действовать в оппозиции к интересам более широкого сообщества».
К слову сказать, «приватные мини-сферы»множатся и в современной России. Благоустроенные элитные зоны проживания новыхрусских отгорожены от «чужаков» высокими заборами и вооруженнойохраной. Трудно ожидать, чтобы их обитатели ревностно отстаивали общее благо игражданские интересы.
Структурирование частных интересов — необходимое, нонедостаточное условие развития гражданского общества. Мера зрелости последнегоопределяется тем, насколько частные интересы сопряжены с публичными. Если ворганизациях гражданского общества начинают доминировать частные эгоистическиеинтересы, то эти организации превращаются из гражданских в кор-поративистские,не способные выступать в качестве общественной основы демократического строя.О том, что гражданское общество не может сложиться на базе одних только частныхинтересов, писал еще Гегель. Гражданское сознание и ответственность рождаютсялишь в результате соединения «частного» с «публичным». Ночтобы добиться такого соединения, как справедливо указывал немецкий философ,«нужна борьба с частным интересом и страстями, трудная и продолжительнаядисциплина».
В нынешней России налицо явный приоритет групповых иклановых интересов над гражданскими, общенациональными. В связи со слабостьюличностного начала в политической жизни страны, а также с неразвитостью публичнойсферы как арены общественной рефлексии по поводу того, кто мы, куда идем и какнадо решать наши проблемы, сопряжения частных и публичных интересов непроисходит или же оно идет очень медленно.
Продвижение к зрелому гражданскому обществу требуетпреодоления ограниченности частных интересов. Россия сегодня находится лишь вначальной стадии борьбы с эгоистическими интересами корпоративного характера,пока преобладающими в ее социально-экономической и политической системе. Ключомк решению этой важнейшей проблемы, позволяющей сбалансировать полюса антиномиигражданского и корпоративного, могли бы стать всемерная поддержка и развитиепубличной сферы как открытого форума для диа-ппгяполитических и гоажданских сил. Еще одна ось политическогосамоопределения России проходит через антиномию унитарное государство versusфедерация.Следует отметить, что напротяжении большей части российской истории данной антиномии не существовало.Россия была унитарным государством имперского типа. Симптомы кризиса унитаризмапоявились лишь в начале XX в. В результате революции империя пала. Ленин,подобно большинству марксистов того времени, был сторонником унитарногогосударства. Но как крупный политик он понимал, что сохранить целостностьстраны на основе унитарных принципов невозможно. Тогда-то и родилась идеясоветской федерации. Однако в своем практическом воплощении (может быть, заисключением начального периода) вновь созданная федерация по сути оказаласьлишь разновидностью унитарного государства, жестко управляемого из центра.Иными словами, Россия фактически не имела опыта федеративного устройства.Поэтому ее политическая культура (менталитет, психология), а соответственно — иполитическая практика проникнуты духом унитаризма.
В годы брежневского застоя и особенно сразвертыванием горбачевской перестройки кризис унитарной системыгосударственного устройства и унита-ристскойидеологии приобрел острые формы. Именно он и питал идеи (равно как и иллюзии)«нового федерализма», наполняя реальным содержанием рассматриваемуюантиномию.
Реформы второй половины 1980-х годов открыливозможность создания в стране демократической федерации. Эта возможность былаупущена, и Советский Союз развалился. Между тем, стремясь заручитьсяподдержкой региональных элит, Президент Б.Ельцин провозгласил неограниченныйсуверенитет уже субъектов РФ и пошел на такое перераспределение полномочиймежду ними и Центром, которое крайне ослабило управленческую вертикаль ипоставило под вопрос само существование целостного Российского государства. Вряде регионов начали набирать силу центробежные тенденции, наиболее отчетливопроявившиеся в чеченском мятеже. Некоторые республики внесли в свои конституцииположения, противоречившие Основному Закону РФ, ограничили налоговые платежи вфедеральный бюджет, отказались проводить набор в армию. Острейшей проблемойстало правовое неравенство субъектов Федерации. Области, в особенностиэкономически мощные, требовали уравнять их правовой статус со статусомнациональных республик. Российская Федерация все больше приобретала черты конфедерации,несущей в себе зародыши распада.
В этой ситуации единственным способом сохранитьгосударственную целостность страны было восстановлениеадминистративно-политических рычагов централизованного управления. На решениеданной задачи и направлен нынешний курс В. Путина. Не подрывает ли онфедеративные начала государственного устройства? Разумеется, любаяцентрализация несет с собой «авторитарный соблазн», и не всякаявласть, тем более в стране с давними автократическими традициями, способнапротивостоять искушению. Поэтому укрепление государственной вертикали должносопровождаться созданием сбалансированной системы сдержек и противовесов как всамой власти (разделение полномочий), так и в обществе (развитие гражданскихинициатив и организаций).
Выше уже говорилось, что в политике путинской администрации гр