Реферат: Феминизм 3

Введение

Каждый исторический период в развитии науки характеризуется доми­нирующими образцами формирования научных обобщений, гипотез и вы­водов, а также набором определенных методов научных исследований. На­копление «критической массы» исследовательских вопросов, которые не в состоянии решить имеющаяся методология, заставляет научное сообщес­тво обращаться к инновационным средствам проведения научных поисков, что в итоге приводит к формированию качественно нового взгляда на про­цессы познания действительности, институционализации новых принци­пов проведения исследования, то есть к формированию новой научной ме­тодологии. Научная методология изменяется в соответствии с изменения­ми научных парадигм. Во второй половине XX века стало очевидным, что методология, основанная на доминирующих образцах интерпретации дей­ствительности, обречена на продуцирование неадекватного знания. Тогда же начался интенсивный поиск новых методологических оснований. Этот процесс обусловил появление и развитие этнометодологии, постмодерниз­ма, социального конструктивизма, гендерной и феминистической методо­логий. Но только гендерная методология сделала возможным различение множественных социальных опытов носителей разных тендеров, прежде рассматривавшихся как идентичные, а также позволила заглянуть в специ­фические социальные сферы бытия, представленные миноритарными жизненными практиками. Современная феминистическая методология вос­пользовалась достижениями упомянутых выше методологий и обеспечила возможность представить в науке женские жизненные опыты, практики и их осмысление. Феминистическая методология не является однородной, а значит, требует специального объяснения.

Цель работы изучить феминистическую методологию в исследовании социально-экономических и политических процессов.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

— рассмотреть общую характеристику феминизма;

-изучить развитие феминистической методологии в социально-экономических исследованиях;

Основная задача заключается в освещении практики применения феми­нистической методологии к изучению стилей жизни на примере конкретно­го социологического исследования, а также в обобщении рекомендаций для дальнейшего внедрения феминистической методологии.

Мировая феминистская мысль, теория и практика женского движения к концу XX века стали вполне самостоятельным и оригинальным способом восприятия и объяснения мира. Однако по сравнению с иными направлениями современной культуры, пожалуй, только этому теоретическому направлению присуща одна специфическая характеристика: к феминизму нигде не относятся равнодушно, его оценки широко варьируются в диапазоне от самого резкого неприятия до восторженного поклонения у представителей различных социальных групп.

В самом широком смысле феминизм – это активное желание женщин изменить свое положение в обществе.[1] Феминистская картина мира в основном включает в себя следующие моменты:

– неприятие существования в семье и обществе строго закрепленных мужских и женских ролей;

– осуждение разделения сфер общественной жизни на мужские и женские;

– принятие такого идеала женщины, главными характеристиками которого являются энергичность, активность, уверенность в себе, стремление к свободе и независимости, деятельность в различных сферах общественной жизни;

– взгляд, согласно которому высокую ценность для женщины имеют профессиональные достижения, карьера, стремление к самореализации;

– предпочтение таких семейных отношений, которые не обязывают женщину всю себя отдавать заботе о других;

– взгляд на воспитание детей, согласно которому общество должно максимально стремиться к равному участию отцов и матерей в жизни ребенка, а также создавать условия для хорошей организации занятости детей вне дома;

– осуждение отношения к женщине как к объекту сексуального угнетения;

– неприятие двойных стандартов общественной морали в оценке поведения мужчин и женщин в различных сферах жизни;

– убеждение в необходимости глубокого осознания женщинами своего подчиненного положения, желание перемен в общественной роли женщин и понимание важности практических действий в этом направлении.[2]

На протяжении нескольких десятилетий дискуссии как по поводу феминизма в целом, так и внутри самого этого направления продолжаются с неослабевающей силой, свидетельством чего является поток публикаций теоретического и научно-популярного характера. Женское движение и феминистская теоретическая мысль фактически с момента своего возникновения и до сих пор развиваются достаточно автономно, реализуя различные – практические либо объяснительные – цели.

Глава 1. История развития феминизма.

1.1. Общая характеристика мировой феминистической мысли

Само слово «feminisme» (от латинского femina — женщина) придумал французский теоретик социализма Шарль Фурье в начале XIX века. Он писал о "феминистке", «новой женщине», которая изменит общественную жизнь и в то же время сама изменится в обществе, основанном на ассоциации и взаимности. Фурье был убежден, что «расширение прав женщин — это главный источник социального прогресса».[3] Изобретенный термин употреблялся им самим же на французском языке. Использование слова "феминизм" для описания идеологии равноправия женщин в обществе известно, согласно англо-американским историкам, с 1894 г. К началу XX в. термин "феминизм" используется борцами за женские права не только в США, Великобритании и других странах Западной Европы, но также в менее промышленно развитых странах, таких как Россия, Япония, Индия, Египет, Турция, Аргентина. Хотя в «Толковом словаре живого русского языка» Владимира Даля в 1882 г. не было статьи об этом понятии, но хорошо известно, что российское общество в конце XIX — начале XX вв. называло "феминизмом" стремление женщин из образованных (чаще всего, буржуазных) слоев общества самостоятельно и организованно добиваться признания своих прав в обществе.[4]

Точкой отсчета времени возникновения идей, излагаемых в феминистских работах и реализуемых в практике женского движения, принято считать “Декларацию прав женщины и гражданки” француженки Олимпии де Гуж, датируемую 1792 годом. Но эта первая попытка реализации феминистских идей на практике окончилась весьма печально: возникшие женские организации достаточно быстро запретил Конвент, а их вдохновительница Олимпия де Гуж была казнена. Интересно, что в том же 1792 году в Англии вышла книга Мэри Уолстоукрафт “О подчинении женщины”, а в Германии этой же датой обозначен выход работы Теодора фон Гиппеля “Об улучшении гражданского положения женщин”[5]. Таким образом, уже к концу XVIII века “манифесты” грядущего феминизма были обрисованы в его будущих идейных европейских центрах: Франции, Англии и Германии. Этот “первый феминизм” возник не столько как теория, сколько как движение против социально-экономической дискриминации женщин; и в начале XX века, добившись своих основных целей: получения женщинами в Европе и США избирательных прав, а также роста их профессиональной занятости, – он фактически сошел с исторической арены, что, однако, не означает исчезновения женского движения как такового.[6]

1.2. Феминизм в XX веке.

Подъем феминистского движения в Европе и США во второй половине XX столетия напрямую связан с достижениями научно-технического процесса: у женщин в результате внедрения в повседневную жизнь многочисленных технических изобретений появилось больше свободного времени, чтобы поразмышлять о своих проблемах, а затем воплотить результаты этих размышлений в практику женского движения. Таким образом, практическая ветвь феминизма причинно обусловлена научно-техническими достижениями, причем именно в быту, промышленно развитых стран. В совокупности с ментальными установками европейцев на индивидуальную свободу и возник некий “сплав”, получивший название феминистского движения.

«Вторая волна» относится к периоду феминистской деятельности с начала 1960-х до конца 1980-х годов. Исследователь Имельда Велехан предположила, что «вторая волна» была продолжением предыдущей фазы феминизма, включающей суфражисток в Великобритании и США. «Вторая волна» феминизма продолжает свое существование и сейчас и сосуществует с тем, что называют «третьей волной» феминизма. Исследователь Эстела Фридман, сравнивая первую и вторую «волны» феминизма, говорит, что «первая волна» сосредотачивалась на таких вопросах, как избирательное право, в то время как «вторая волна» в основном касалась других вопросов равенства — таких, как ликвидация дискриминации.[7]

Феминистская активистка и публицист Кэрол Ханиш придумала лозунг «Личное — это политическое» («The Personal is Political»), который стал ассоциироваться со «второй волной». Феминистки «второй волны» понимали, что различные формы культурного и политического неравенства женщин неразрывно связаны между собой. Они призывали женщин оснознать, что отдельные аспекты их личной жизни глубоко политизированы и являются отражением сексистских властных структур.

Фраза «освобождение женщин» (Women’s Liberation) впервые была использована в Соединенных Штатах в 1964 году, а в печати впервые появилась в 1966 году К 1968 году её начинают использовать применительно ко всему женскому движению. Одним из самых активных критиков женского освободительного движения стала афроамериканская феминистка и интеллектуал Глория Джейн Уоткинс (писавшая под псевдонимом «bell hooks»), автор книги «Феминисткая теория от окраины к центру» («Feminist theory from margin to center»), вышедшей в 1984 году[8] .

Бетти Фридан в своей книге «Загадка женственности» («The Feminine Mystique», 1963) подвергла критике идею о том, что женщины могут реализовать себя только в сфере домашнего хозяйства и воспитания детей. Как сказано в некрологе Фридан, опубликованном в журнале «The New York Times» в 2006 году, «Загадка женственности» «дала начальный импульс современному женскому движению в 1963 году и в результате навсегда изменила структуру общества в Соединенных Штатах и других странах мира» и «многими рассматривается как одна из наиболее влиятельных публицистических книг XX века».[9]

Фридан считала, что роль домашней хозяйки и воспитательницы детей была навязана женщине посредством создания т. н. «загадки женственности». Она отмечала, что псевдонаучные теории, женские журналы и рекламная индустрия «научили, что женщинам, обладающим истинной женственностью, не нужна карьера, им не нужно высшее образование и политические права — одним словом, им не нужны независимость и возможности, за которые когда-то боролись феминистки. Всё, что от них требуется, — это с раннего девичества посвятить себя поискам мужа и рождению детей».

Важное развитие феминистская теория в период «второй волны» получила во Франции. По сравнению с разработками в США и Великобритании французский феминизм отличается более философским и литературным подходом. В работах этого направления можно отметить экспрессивность и метафоричность. Французский феминизм мало внимания уделяет политическим идеологиям и сосредотачивается на теориях «тела». К нему относятся не только французские писатели, но и те, кто работал в основном во Франции и в рамках французской традиции, например, Юлия Кристева и Браха Эттингер[10] .

Французский автор и философ Симона Де-Бовуар в настоящее время наиболее известна своими метафизическими романами «Гостья» (L’Invitée, 1943) и «Мандарины» (Les Mandarins, 1954), а также написанным в 1949 году трактатом «Второй пол», в котором она даёт детальный анализ угнетения женщин и который является ключевой работой современного феминизма. Эта работу можно отнести к феминистскому экзистенциализму. Являясь экзистенциалисткой, Бовуар принимает тезис Сартра о том, что «существование предшествует сущности», из чего следует, что «женщиной не рождаются, ею становятся». В её анализе основное внимание уделяется «Женщине» (социальному конструкту) как «Другому» — именно это Бовуар определяет в качестве основы женского угнетения. Она утверждает, что женщина исторически считается девиантной и ненормальной, что даже Мэри Уолстонкрафт считала мужчин идеалом, к которому женщины должны стремиться. По мнению Бовуар, чтобы феминизм мог двигаться вперёд, такие представления должны уйти в прошлое[11] .

1.3. Генезис феминистической методологии.

Первой широко известной книгой второй волны феминизма считается «Второй пол» (1949) Симоны Де-Бовуар, уже упомянутой мной выше, хотя пик всеобщего распростране­ния академического феминизма как типа научного мышления приходится на 1980-е годы. Фундаментом академического феминизма выступает сосре­доточение на женских опытах жизнедеятельности как отличных от муж­ских. Однако наряду с этим академический феминизм интересует измене­ние эпистемологии, методологии и методов наук. Российские социоло­ги-феминистки Елена Здравомыслова и Анна Темкина описывают четыре феминистических эпистемологических типа[12]. Кратко охарактеризуем каждый тип.

В 1970-х зарождается феминистический эмпиризм. Это направление ориентировано на интеграцию женской проблематики в существующие со­циологические методологии путем введения «женской темы» в традицион­ные сферы исследования, а также внедрения исследований специфически женских опытов. К течению феминистического эмпиризма относится во­влечение женщин-исследовательниц в исследовательские команды[13] .

В 1980-х годах благодаря усилиям Сандры Хардинг, Дороти Смит, Ненси Хартсок и др. формируется феминистический позиционный подход. Исследовательницы этого направления убеждены в преимуществах жен­ской позиции в процессе исследования женской идентичности. Основопо­ложной для этого направления становится сфера общего женского опыта как опыта сопротивления, страданий и дискриминации. Женская точка зре­ния проявляется в позиции исследовательницы и других женщин, опыты которых она изучает[14] .

Социально-конструктивистская феминистическая эпистемологи я, тре­тий тип феминистической эпистемологии, опирается на идею сконструиро­ванное мира социальных отношений. Представительницы этого подхода первыми приступили к анализу процесса «формирования тендера» в резуль­тате повседневных взаимодействий. Характерными представительницами этого направления являются К. Вест и Д.Зимерман. На основе переосмысле­ния тендерных конструктов феминистки-конструктивистки пришли к вы­воду о множественности женских опытов в коллективном опыте женщин и подчеркивают необходимость научиться прислушиваться и учитывать каж­дый индивидуальный опыт женщины.

Феминистический постмодернизм — это явление 1990-х. Сторонницы этого направления заимствуют классические концепции постмодернизма, переосмысливая, развивая и трансформируя их. Постмодернистки утвер­ждают, что всякое знание несет на себе отпечаток ценностей и интересов по­знающих. Поэтому любое знание заангажированно и представляет собой ме­ханизм воспроизвовства власти. Главной задачей феминистического иссле­дования представительницы этого направления (Джудит Батлер, Элен Сик-су, Люси Иригаре) считают деконструкцию категорий тендерного порядка. Феминизм не претендует на «истинность в последней инстанции». Целью на­учного феминизма является формулировка альтернативного взгляда на сущ­ность социальных явлений и структур, исследование и выяснение социаль­ной ситуации, деконструкция табу и андроцентрированной реальности[15] .

Феминистические исследования — это саморефлексивный процесс. Маргарет Айхлер в 1980 году издает книгу «Двойной стандарт» («The Double Standard»), в которой формулирует первую феминистическую критику со­циальных феминистических исследований[16]. В 1988 году выходит еще одна книга Маргарет Айхлер «Несексистские исследовательские методы: практи­ческое руководство» («Nonsexist Research Methods: A Practical Guide»). На­мереваясь проиллюстрировать такие методы, Маргрет выделяет семь про­блем традиционных социальных исследований: андроцентризм, чрезмер­ное обобщение и упрощение, тендерная нечувствительность, двойной стан­дарт, принятие традиционных половых ролей, ориентация на семью и поло­вая дихотомия[17] .

Исследовательницы Г.Боулс и Р.Кляйн в начале 1980-х утверждали, что только качественное исследование (в отличие от количественного), которое ориентировано на реализацию соответствующих мер по результатам и опи­рается на рефлексию женских опытов, можно считать феминистическим[18] .

Переосмысление процессов и процедур формулирования социального знания результировалось в работе С.Кирби и К.Маккен «Опыт, исследования и социальные изменения: методы с периферии» («Experience, Research and Social Change: Methods from the Margins»). Исследовательницы обеспокоены тем фактом, что большинство людей отстранены от механизмов продуциро­вания знания, и предлагают собственную модель феминистических исследо­ваний, акцентируя необходимость формулировать и использовать собствен­ные знания и проводить исследования с позиций собственного опыта[19] .

В сборнике социологических феминистических трудов, изданном в 1988 году в США, утверждается, что язык является чрезвычайно сильным сред­ством, поэтому женщины должны контролировать этот аспект отношений власти.

Мегги Хамм в «Словаре феминистической теории» подвергает серьез­ной критике категорию «научной объективности», поскольку считает, что современное использование этой категории отягощено патриархатной це­лесообразностью «объективного для мужчин», чаще «необходимого в качес­тве объективного»[20] .

Марджори Девулт в книге «Говорить и слушать с позиции женщин: Фе­министские стратегии интервьюирования и анализа» («Talking and Liste­ning from Women's Standpoint: Feminist Strategies for Interviewing and Analysis») описывает технику, свойственную феминистическим качественным исследованиям, а именно «выслушивание». Выслушивание — это стремле­ние понять значения, скрытые за словами. Недооценивание техники «вы­слушивания» в традиционной науки склонило феминисток к мысли о намеренном уклонении от распространения отличных точек зрения. В про­тивовес этому существует непосредственная заинтересованность контро­лирующих знание в распространении собственного мнения для обеспече­ния отношений господства и подчинения. Исследователи всегда находятся в ситуации доминирования, поскольку обладают монополией на знание. Они распространяют власть путем контроля за ситуацией исследования, постановки вопросов, фиксирования ответов, анализа данных, формули­ровки выводов и рекомендаций[21] .

Характерным эффектом влияния феминизма в исследованиях стало

пе­реоткрытие и переосмысление качественной методологии, которую ныне называют «качественной феминистической методологией». Чикагская шко­ла, которая в 1920—1930-х годах возобновила исследовательский интерес к качественным методам и первой начала массовое изучение альтернативных стилей жизни, тем не менее еще довольно долго оставалась нечувствитель­ной к изучению женских стилей и опытов.

1.4. Развитие феминистических исследований

Развитие феминистических исследований определенным образом связано с кризисом традиционной методологии. «Распредмечива­нием науки», «концом социологии», «методологической кашей» называют некоторые национальные патриархи современный междисцип­линарный социологический подход, отмечает Павел Романов[22]. Между тем критика инновационного социологического мышления — явление не новое. В середине XX века, когда интерпретативная социология только на­бирала обороты, профанаторами социологии считали этнометодологов. Тогда их научные теории воспринимали как фальсификативные, сегодня — как фундаментальные для понимания социальных структур и социальных отношений. Феминистические исследователи приложили немало усилий для формирования междисциплинарного подхода. Для наук междисциплинарный подход стал новым адекватным способом ис­следования и обобщения информации о социальной действительности. Развитие междисциплинарного подхода стало возможным наряду с внедре­нием качественных социологических исследований.

Наука требует знаний не только о фактах действительности, но и об их причинах. Адекватный метод поиска причин предлагает качественная фе­министическая социология. Критическая оценка традиционной качествен­ной науки обобщается до критики репродукции субъект-объектного подхода, критики уклонения от тендерных репрезентаций субъектности тех, кто проводит исследования, отсутствия женских текстов и жизненных историй, явной склонности к позитивизму[23] .

В свою очередь феминистические начала как принципы познания, меж­дисциплинарный подход и качественные методы составляют фундамент со­временной феминистической методологии. Формирование такой методологии было обусловлено необходимостью переосмыслить со­циальные взаимодействия, обусловленные кризисом общественного сознания после Второй мировой войны. Социологическое знание требовало множественных источников информации о социальных опытах и индиви­дуальных смыслах. Кризис общественного сознания, который коррелиро­вал с кризисом социогуманитарных наук, заставил научные сообщества сосредоточиться на поиске нового метода изучения социальной действи­тельности.

Возникновение академического феминизма, феминистической пара­дигмы и феминистической методологии — это один из результатов научной революции в Куновском смысле. Меняется содержание социальных наук, прежде всего ответ на вопрос, что следует считать социальным фактом. Однако этот вопрос политический. По мнению Куна, решающую роль в утверждении научных парадигм играют вненаучные факторы — конкурен­ция научных сообществ и реальный социальный контекст. Очевидно, в этом состоят причины отрицания в современной российской социальной науке феми­нистических практик и их осмысления.

Феминистическая критика господствующей социологической методо­логии рассматривает процедуру проведения социологических исследова­ний как «подбора фактов» наблюдения под исследовательские гипотезы. Позже социологическая «правда» утверждается в ходе организованных дис­куссий. Такой консенсус определяет, что относится и что не относится к знанию. В рамках научного взаимо-действия все осуществляется в соот­ветствии с установленными процедурами и правилами. «Патриархи» социо­логии решают, насколько феномен, предложение, открытие отвечают уров­ню научных знаний.

Хотя вопрос «правильного выбора» в научной дискуссии не нов. Социо­логия всегда пребывала в похожем контексте. Основатель функционалистской социологии Питирим Сорокин так вербализировал эту проблему в своих лекциях: «Сколько социологов — столько социологии»[24]. Стоит при­слушаться к одному из «отцов»: феминистическая социология имеет право на признание со стороны российского социологического сообщества.

Кризис национальной социологии — это результат репродуцирования рутинных социологических практик, отказа от инновационного мышления, опоры на шаблон и капиталы: экономический, политический и, прежде все­го, символьный. Социальные ученые считают себя говорящими фундамен­тальные вещи, пишут Меган Хуг и Хьюстон Вуд[25] .

Исследования, которые проводятся вне рамок диссертаций, выполняют преимущественно студенты или другие интервьюеры, не входящие в иссле­довательскую команду. Именно они «выходят в поле». Но даже минималь­ный контакт их с повседневным миром опосредован техническими инстру­ментами — экспериментом, интервью, опросом. Социологи предполагают, что таким образом контакт с повседневностью будет упорядочен, и нередко считают, что «настоящая работа» начинается после возвращения в офисы.

Традиционная «количественная школа» в социологии ориентирована на то, чтобы задавать вопросы респондентам. Вопросы социологического ин­струментария в количественном исследовании заведомо определены и отра­жают реальность их авторов. Ожидается, что респонденты угадают знаки, за­шифрованные в вопросах анкеты. Кроме того, авторов в социологическом ис­следовании, как правило, больше одного. Поэтому уже сам социологический инструментарий оказывается отягощенным множественными социальными реальностями, интерпретациями и идентичностями авторов исследования.

В массовое поле выходят не авторы социологических программ, а зна­чит, добытые полевые данные получены сквозь призму «добавленных со­знаний» интервьюеров[26] .

Созданием электронных массивов данных занимается третья группа людей, привлеченных к проведению социологического исследования. Груп­па кодировщиков не является однородной. Ее задача заключается в проде­лывании очередных манипуляций с «объективными данными». Даже поми­мо случайных ошибок введения данных закрадывается системная ошибка интерпретаций и соотнесений ответов респондентов на открытые и полуот­крытые вопросы анкеты. Поскольку над введением данных работает группа кодировщиков, понятно, что конечный результат — электронный массив данных — содержит отражение переплетенных идентичностей и выборов.

Последний этап социологического исследования — анализ и интерпрета­ция полученной информации. Массив социологических данных в своем но­вообразованном виде с личностными вкладами участников проведения соци­ологического исследования попадает, как правило, к разработчикам социоло­гической программы. Они проводят обработку и обобщение результатов ис­следования. Обратите внимание, что эмпирические индикаторы считаются свидетельствами «факторов» и «причин», никогда непосредственно не наблю­давшихся в ситуации сбора данных. Удивительно, как в таких условиях про­цесс массовых социологических исследований претендует на достоверность? Эмпирический индикатор — это лишь видимый знак того, что существуют некие невидимые характеристики человека или группы. Традиционная сексистская методология в социологии делает невозможным непосредственное измерение актуальных социальных явлений. Более того, подобные дескрип­ции основаны на многоуровневой прогрессии с возрастанием абстрагирова­ния от реальной жизни социальных субъектов[27] .

В отличие от этого наблюдение реальных действий людей способствует разработке научных понятий, касающихся текущим процессов в социаль­ной реальности. Эти понятия Хоманс называет «абстракциями первого ря­да» для обозначения наблюдений «одного класса». Хоманс критикует социо­логов за ориентацию на «абстракции второго ряда», то есть наблюдений «не­скольких классов» одновременно. Например, статус и роль постоянно ис­пользуются социологами для описания социальной структуры, однако по­нятно, что невозможно непосредственно наблюдать статус и роль. «Статус» и «роль» — это абстрактные имена, охватывающие многочисленные типы и классы случаев в социальных группах. Поэтому Хоманс предлагает социо­логам оставить умные слова социальной науки и снизойти до уровня непос­редственного наблюдения, основанного на здравом смысле. После этого можно снова подняться, имея надежные ступени, пишет Хоманс.[28]

Систематизации всегда представляют собой исследовательские конст­рукции. Исследовательская конструкция — это всего лишь отдельная мо­дель реальности, отраженной сквозь призму субъективного восприятия и знакомства с действительностью автора модели. Поэтому кризис науки всегда субъективен. Кризис науки не существует вне его осознания. Только осознание кризиса социологического метода позволяет интенсифициро­вать проведение исследований с целью развития нового познавательного метода (или методов) в социологии, основу которого заложили феминисти­ческие исследования.

Глава 2. Феминистическая методология в исследованиях стиля жизни.

2.1. Опыт феминистического эмпирического изучения стилей жизни.

Не прекращается научная дискуссия о том, как определять содержание социальной категории «стиль жизни». Дискуссия разворачивается на пересечении общенаучных подходов и социологических парадигм, в стол­кновении разнородных мировоззренческих позиций. Стиль жизни опреде­ляют как способ оперирования индивидов в социальном мире, как индиви­дуальный или массовый способ потребления, как механизм приспособле­ния к социальным условиям или как личностно-психологическую над­стройку над образом жизни. Каждое конкретное теоретическое толкование категории «стиль жизни» требует применения специфического методологи­ческого подхода к эмпирическому изучению проявлений стиля жизни как социального явления. Предлагаю использовать потенциал феминистичес­кой методологии.

«Стилями жизни» называют обобщенные повседневные социальные практики людей и групп. Повседневное участие человека в социальных

взаимодействиях способствует переосмыслению социальной информации и со­циальных опытов. Переосмысление вовлекается в процессы формирования повседневных социальных практик, в итоге стили жизни индивидов и групп изменяются. Изменение стилей жизни происходит непрерывно. Каждый новый фрагмент социального опыта смещает векторы социальных взаимодействий человека, влияет на социальные оценки индивида, способы его пове­дения и мышления. Социальные взаимодействия и опыты их переосмысле­ния формируют специфические социальные практики, которые я и называю «стилями жизни». Углубление в процессы и формы развертывания стилей жизни делает возможным качественная феминистическая методология.

Для изучения многообразия проявлений стилей жизни феминистичес­кая методология рекомендует применять неструктурированные или полуструктурированные глубинные биографические интервью. Энн Уокли назы­вает интервью «инструментом социологии для женщин». Для проведения исследования методом глубинных интервью составляют программу социо­логического исследования согласно требованиям качественной науки. Главным из них является четкое понимание того, каким образом будет проводиться исследование, то есть осознание исследовательских страте­гий — понимание цели исследования, определение логики исследования, выбор методов и формулирование структурных вопросов. Важная особен­ность феминистических качественных исследований — предотвращение выдвижения гипотез о причинах или условия тех или иных социальных опытов. Традиционный способ выдвижения гипотез в количественном ис­следовании вытесняет новая форма структурных вопросов качественного феминистического исследования.

Одно из отличий качественного исследования от количественного со­стоит в том, чтобы избежать массовости. Для проведения качественного ис­следования выделяют определенную социальную группу, воображаемую или реальную, для которой составляют сценарий интервью, определяют ис­следовательские стратегии. Каждую группу, попадающую в фокус качест­венного исследования, изучают касающимися ее социальных опытов прие­мами. Конечно, изучать группы женщин и мужчин, молодежи и пожилых людей, детей и родителей, ученых и рабочих, администрацию учебных заве­дений, преподавательский состав и студенчество, беспризорных, проститу­ток, одиноких матерей, инвалидов, культурные и языковые меньшинства, сельское и городское население, лиц с альтернативными сексуальными практиками, содержащихся в пенитенциарных учреждениях, государствен­ных служащих и предпринимателей, художниц и художников мы будем на основании разных исследовательских стратегий.

Для характеристики возможностей качественной феминистической ме­тодологии приведу пример исследования «Стили жизни молодежи», прове­денного в 2003 году[29]. Целевая группа исследования определялась как молодежь женского и мужского тендеров, проживающая на территории России и представляющая возрастную когорту 18-28 лет. Предметом ис­следования выступало проявление стилей жизни целевой группы в дискур­сивных практиках. Целью исследования было выяснение характеристик дискурсивных проявлений стилей жизни целевой группы исследования. К основным задачам исследования относились разработка и применение ген-дерночувствительного инструментария исследования и гендерновзвешенных подходов к анализу данных.

Для формулировки программы эмпирического исследования автор со­отнес свой подход с идеями, высказанными в коллективной монографии «Стиль жизни личности. Теоретические и методологические проблемы»[30]. В этой монографии авторы выделяют три показателя, согласно которым осуществляется социологическая оценка стилей жизни. Речь идет о:

1) иде­альных или желаемых стилях жизни; 2) реальных стилях жизни, то есть осу­ществляемых в повседневной жизни; 3) нормативных стилях жизни,
отве­чающих общественным требованиям к социальному поведению.
В частнос­ти, Е.Головаха и Н.Панина формулируют понятие «идеальный стиль жиз­ни», рассматривая его в соотнесении с реальным стилем жизни[31]. На основе показателя нормативности было выделено понятие «двойной стиль жизнь», проявляющийся в противоречии между демонстрируемой жизнью и скрытой, поскольку социально осуждаемой. Исследование стилей жизни молодежи, проведенное автором, также было сосредоточено на выяснении долей нормативного, идеального и реального в композициях стилей жизни.

Сценарий интервью разделялся на четыре основных блока: «жизненные циклы», «референтные группы», «жизненные ценности и мотивации», а также «социальные институты и социальные организации». Цель такого разделе­ния заключается в достижении максимальной репрезентативности стилеформирующих факторов, в отражении максимально возможного поля лич­ностных рефлексий, системном раскрытии всех сфер жизнедеятельности человека, обеспечении плюралистичности исследовательского взгляда.

Основу любого биографического исследования составляет определение периодизации жизни. Для выбранной целевой группы исследования были определены наиболее существенные жизненные циклы: детство (младенчест­во), подростковый возраст, молодость, взрослость. Понятно, что младенчест­во не может быть осознаваемым биографическим периодом, однако может послужить нерефлексивным определяющим фактором в формировании со­циальных мотиваций и навыков поведения. Период младенчества изучался путем постановки ретроспективных вопросов относительно биографических рассказов родителей и других взрослых, касающихся младенческого периода респондента, а также путем постановки вопросов о жизненных практиках ро­дителей или других соответствующих взрослых в период младенчества рес­пондента. Подростковый возраст связывается в исследовании с процессами школьной социализации, а также с осуществлением первых личностных вы­боров и осознанием принадлежности к конкретным социальным группам, в частности группе ровесников. Период молодости — это время получения спе­циального образования. Существенным оказывается влияние этого периода на переосмысление ценностных ориентации. Взрослость — это период перво­го места трудоустройства и первых попыток реализации карьерных планов, период создания собственной семьи.

Влияние референтных групп составляет один из главных механизмов формирования стилей жизни. В зависимости от интересов исследования были образованы четыре референтных группы: «друзья», «родители», «колле­ги», «звезды». На основании анализа результатов исследования прослежива­ется характерное различение между «друзьями» и «знакомыми». «Знакомые» — это в основном коллеги, хотя и не всегда. «Друзьями» иногда оказываются родители. «Дружба» определяется как преобладающее позитивное эмоцио­нальное отношение. «Звезды» в исследовании репрезентировали «символи­ческих других», эталоны для подражания. Референтная группа «звезд» не ограничивалась сферами политики, бизнеса, спорта, искусства, религии.

Следующий блок вопросов касался жизненных ценностей и мотиваций. В сценарии интервью автор старался предусмотреть весь возможный спектр социальных ценностей и мотиваций. Во время интервью, однако, акцентиро­вались преимущественно те вопросы, в которых респонденты считались со­циально компетентными, то есть проявляли способность обосновать свои суждения или обобщить широкий социальный контекст. Среди показателей жизненных ценностей и мотиваций были выделены следующие: благотвори­тельность (ориентация на благотворительность, участие в благотворитель­ной деятельности); вера (оценка веры как общей жизненной ориентации, а также религиозная вера как практикование культов); власть (отношение к власти как к ресурсу, наделенность властью, осуществление практик влас­тного распоряжения); собственность (оценка собственности, отношения со­бственности); деньги (ориентации на источники их получения, способы рас­ходования, сбережения, «философия денег»); девиантное поведение (опреде­лялась оценка собственного поведения как «девиантного», резонирование с нормами; под девиантным поведением в рамках исследования также понимались вредные привычки); делинквентное поведение (оценка проявлений делинквентного поведения в обществе, опыт собственных делинквентных дей­ствий); опыт насилия (насильственные действия, непосредственно направ­ленные против данного лица, наблюдение за проявлениями насильственных действий, осмысление насильственного поведения, «комплекс жертвы»); де­ти (оценка социального статуса детей как социальных агентов, ориентации на будущее детей); досуг (способы проведения досуга, легитимации практик до­суга); опыт (оценка опыта как социального капитала, знание как опыт); экология (ориентации на здоровье и «экологическое поведение»); шутки (отношение к шуткам, содержание шу­ток); женскость (конструирование, оценка, визуальные и вербальные прояв­ления); конформность (большинство, меньшинство, популярный дискурс, общественное мнение); искусство (ориентации, вовлеченность, предпочте­ния, влияния, определение содержаний); мода (ориентации, подражание); мечты (содержание, источники); мужество (конструирование, оценка, визу­альные и вербальные проявления); нормы (законность, традиционность); партнерство (дружба, любовь); престиж (ориентации, способы конструиро­вания, распределение затрат, символическая нагрузка); пространство (част­ное, публичное, природное, технологическое, социокультурное); свободы (содержание, практики осуществления), секс (оценка, символы, значение, чувства, эротика, порнография, проституция); вкус (конструирование, оцен­ка); потребление (приобретение, желания, перераспределение); стиль (пони­мание, знаки); страхи (тревоги); время (личное, общественное, историчес­кое). Исследовательская ориентация на неисчерпаемый список жизненных ценностей и мотиваций, влияющих на определение жизненных практик лю­дей и осуществление поведенческих выборов, позволила более полно отра­зить процессы формирования стилей жизни индивида.

Четвертый блок вопросов, содержащихся в исследовании «Стили жиз­ни молодежи», представляют оценки влияний социальных институтов и со­циальных организаций. Основной задачей этого блока вопросов было выяс­нение влияний социальных институтов и социальных организаций на фор­мирование стилей жизни молодежи. Среди дополнительных задач намече­ны такие: обратить внимание на процессы трансформации социальных ин­ститутов и социальных организаций, изменения их форм, функций и леги­тимации, а также на влияние названных трансформационных процессов на формирование стилей жизни. Среди социальных институтов и социальных организаций были выделены: армия, отцовство, бизнес (предприниматель­ство), общественные объединения (функциональнисть, целесообразность, участие), государство, закон (знание, оценка, ориентации), СМК (наряду с другим выделены привычки и ориентации на Интернет и мобильную связь), образование (школа, университет), политика (глобализация, бед­ность), религия, семья, судопроизводство (правозащита), церковь, брак.

Предложенный подход к изучению стилей жизни позволил максималь­но привлечь к описанию и анализу в исследовании многообразие проявле­ний стилей жизни молодых женщин и мужчин, а также избежать «проблемы предполагания». Свободный разговор был направлен на получение откро­венных индивидуальных оценок и суждений. Исследование имело целью поиск и раскрытие индивидуальных смыслов, которые определяют вер­бальные и практические действия людей. Многие исследовательские сте­реотипы, усвоенные благодаря ознакомлению с социологической литерату­рой и повседневному опыту, удалось преодолеть в ходе проведения интер­вью. Данное исследование представляет собой первую попытку в нацио­нальной науки ввести качественные методы в изучение стилей жизни, а также переосмыслить полученное знание с позиций феминистической па­радигмы в социальной науке. Часть результатов исследования отражена в статье «Стратегии социальной работы с молодыми женщинами»[32].

2.2. Феминистические подходы к интерпретации социологической информации

Важным этапом осуществления феминистического исследования сти­лей жизни является интерпретация полученных данных. По классифика­ции М.Вебера, интерпретативное понимание состоит из двух этапов. Пер­вый этап охватывает «понимание того, что наблюдается непосредственно», то есть типичные количественные позитивистские исследования. Второй этап, «объяснительное наблюдение», характеризуется направленностью на понимание смыслов, которые человек вкладывает в собственные практи­ческие или вербальные действия. Индивидуальные смыслы фиксируются и интерпретируются в качественном исследовании.

Актуальной для внедрения инновационной практики построения со­циологических интерпретаций с позиций феминистической методологии представляется позиция Новой критики Суламифь Рейнгарц, согласно ко­торой читательницы и читатели конструируют содержание текста исходя из собственных контекстов. Метод Новой критики требует углубления в из­учение жизненных практик респондентов, а не простого фиксирования их ответов. Этим методом воспользовалась и я при анализе результатов собст­венного исследования.

Феминистическая методология определяет два уровня субъективных значений: субъективные значения респондента и субъективные значения исследователя. Респонденты кодируют информацию в собственных кодах (внутренних символьных содержаниях), исследователи расшифровыва­ют — в собственных значениях. Социальный контекст структурирует пер­вичное видение предмета исследования, а также возможности его обобщен­ного анализа. Критическое исследовательское суждение формируется в сравнении с позицией имеющегося социального знания. Задача феминис­тического исследования — изучение совокупности имеющихся социальных практик и прогнозирование будущих процессов институционализации и трансформации с позиций феминистической парадигмы с применением феминистической методологии.

Феминистическое исследование проводят исследователи, придержива­ющиеся феминистических позиций. Крайне важны тут гармоническое соот­несение личностных ценностей исследователя и методов феминистическо­го исследования. Успех феминистических исследований обеспечивают ис­пользование адекватных проблеме и целевой группе методов проведения исследования и плюралистические исследовательские интерпретации.

Присутствие субъектных позиций исследователя и респондента в феми­нистическом исследовании играет определяющую роль. Уважение к субъ­ектной позиции респондента определяется тем, что феминистическое ис­следование не ограничивает пространство субъективных интерпретаций респондентов формализованными рамками социологического инструмен­тария. Вместе с тем субъектная позиция исследователя выражается в проек­ции личностного опыта в исследовании. Отличительная особенность феми­нистических исследований заключается в признании и привлечении субъ­ективности исследовательницы и исследователя к организации и проведению исследования. Так формируется «новая мораль исследования» — феми­нистическая мораль, когда исследовательница-феминистка и исследова­тель-феминист ориентированы на установление неиерархических и откры­тых отношений, а также готовы выражать собственную идентичность в про­цессе исследования.

Как отмечает Суламифь Рейнгарц, рефлексивное отношение к процессу исследования — от формулировки проблемы до изложения результатов — определяет психологические вопросы (почему я начала это исследование?) и проблемы контекста (к каким межличностным или структурным послед­ствиям приведет исследование?)[33]. Феминистическая методология под­черкивает рефлексивное отношение к пониманию контекстов.

«Блуждание» — это еще один феминистический метод изучения социаль­ной реальности, социальных опытов и смыслов других людей, а также инди­видуальных смыслов исследовательницы. Быть исследовательницей-путе­шественницей означает обладание «своим я» и обладание своим телом, отказ от голоса «бестелесной объективности» и помещения себя в пространство и время. Автор теории «номадичной идентичности» Рози Брайдотти доказыва­ет, что номадичная идентичность исследует создание сочетаний, объедине­ний, коалиций и взаимосвязей[34]. Блуждание — это путешествие по миру и в мыслях, это смена места, это путь к новому опыту, к новому осмыслению.

Отказ от метанарративов представляет собой сознательную позицию исследовательницы в плане понимания ограниченности любого знания. Исследовательница ищет ответы на вопросы, с помощью которых объясня­ет фрагмент социальной реальности, конкретное явление, факт, ситуацию. Отказ от метанарративов сопровождается избеганием бинарных оппози­ций, исследовательский поиск направлен на конструирование плюральных содержаний множественных структур.

Феминистические качественные исследования углубляются в уникаль­ные индивидуальные опыты, которые обычно невозможно проверить или повторить. Поэтому основная ориентация феминистических исследований направлена на валидизацию субъективного опыта женщин. Это достигается путем переосмысления основ научных методологий, разработки и внедре­ния новых методов, переосмысления цели научных исследований и задач науки, пересмотра мировоззренческих оснований деятельности научного сообщества. Женский опыт осмысливается как неоднородный и поливари­антный. Признается общая социальная компетентность женщин как носи­тельниц уникальных социальных опытов. Задачей феминистического ис­следования становится реконструкция тендерных отношений в разных кон­текстах с использованием различных систем репрезентаций. Феминисти­ческие исследования призваны освещать субъективный опыт всех женщин и каждой в отдельности.

По мере развития феминистической эпистемологии становится понят­ным, что социальные позиции и опыты женщин различаются по классовым, расовым, возрастным, профессиональным, образовательным, сексуальным и прочим признакам. Эти социальные признаки влияют на формирование локальных коллективных женских опытов. Отказываясь от общей катего­рии «женщины», социальные конструктивисткти предлагают фокусировать исследовательское внимание на конкретных опытах, например, успешных женщин, одиноких матерей, лесбиянок и др. Феминистическая социология расширяет предмет социологических исследований. В исследовательский фокус попадают новые, не изучавшиеся ранее опыты и практики — чувства, беременность, женская сексуальность.

Феминистическое качественное исследование предотвращает ошибку обобщения, которую Э.Богардус называет «партикуляристской ошибкой»[35]. Партикуляристская ошибка заключается в том, что характеристики одно­го или нескольких индивидов в группе либо категории обобщают до характе­ристик всей группы или категории. Партикуляристские ошибки Богардус от­носит к стереотипным. В качестве примера партикуляристской ошибки мож­но назвать определения «женской работы» или «мужской ответственности».

Союзницей партикуляристской ошибки Богардус считает «ошибку группирования». Ошибка группирования возникает тогда, когда человека оценивают на основании реальных или вероятных моделей, типичных ха­рактеристик или поведения определенной категории или группы. Персо­нальные характеристики человека при этом не учитываются. Например, «ты как все» или «они хуже нас».

В свое время Георг Зиммель отмечал, что дискуссии о женщинах опери­руют понятиями, так или иначе связанными с мужчинами в смысле реаль­ного, идеального или ценностного критериев. Женщин реферируют к муж­чинам, а женское — к мужскому. Однако «мужчины и женщины по-разному реагируют на одну и ту же социальную реальность», — подчеркивает Влади­мир Ядов[36]. Поэтому сведение женского опыта к мужскому является социологически необоснованным. Роберта Голдберг подвергает сомнению достоверность подхода, при котором жене приписывают социальный класс ее мужа, поскольку женщина может иметь иное классовое сознание.

Феминистская эпистемология — это фундамент созидания женской мо­дели социальности и женской социальной истории. Элен Сиксу настаивает на технике «мятежного письма», выражающейся в описании себя. Самоопи­сание позволяет женщинам осуществить необходимый прорыв в понима­нии женской социальности и изменить ход собственной истории. Цель та­кого письма — отрицание «всегосподствующего логоса» и формирование новой логики, альтернативной фаллогоцентрическому монологизму. Фе­министическая эпистемология дает возможность переосмыслить весь жен­ский род, во всех его формах и всех стадиях телесности.

Поскольку публичный язык, в частности язык научных дискурсов, не рассчитан на женские опыты, женщинам приходится переводить свои опы­ты на чужой язык или искать альтернативные пути самовыражения и са­мопроявления. Для преодоления этой исторической тенденции важное зна­чение имеют полевые исследования женских социальных опытов, в резуль­тате которых повседневный язык женщин переносится в научные дискурсы. Признание научной легитимности повседневного языка женщин представ­ляет собой очередную задачу. Задача современной феминистической методологии заключается в развитии феминистического языка и терминологии и формировании собственного женского научного стиля.

Это задачи разрешаются благодаря способности женщин к «выслушива­нию». В своих работах феминистки обосновывают способность женщин к эффективной коммуникации[37], что обеспечивает успешность примене­ния метода интервью. Рекомендацией к проведению феминистических ис­следований является соответствие пола исследовательницы и респондентки (исследователя и респондента) в ходе проведения интервью. Соотве­тствие пола позволяет снизить «желательность» ответов. Зависимость отве­тов респондентов от пола тех, кто проводит исследование, была названа рес­пондентами в исследовании «Стили жизни молодежи» изменяющей содер­жание высказываний. Помимо этого, Робин Лакофф утверждает, что в 10-летнем возрасте, когда происходит распределение на однополые группы ровесников, уже имеют место различения двух языков — женского и муж­ского. Поэтому необходимо, чтобы общение между исследовательницей и респонденткой (исследователем и респондентом) осуществлялось на одном языке. Общий язык исследовательницы и респондентки (исследователя и респондента) обеспечивает адекватное научное осмысление. Углубленное изучение этого вопроса является дальнейшей задачей.

Следует помнить, что всякое научное объяснение правильно только в рамках определенной системы интерпретаций, напоминает Ирина Девятко[38]. Саморефлексивная феминистическая методология признает этот принцип как исходный в осуществлении социологического анализа.

Заключение

Феминистическая методология представляет организо­ванную по определенным принципам стратегию применения методов, про­цедур и приемов подготовки и проведения социологических исследований, а также анализа и представления полученных социологических фактов.

Важную роль в подтверждении валидности социологического знания играет постоянное соотнесение научных дискурсов с повседневными прак­тиками. Феминистическая методология обобщает критерий адекватности знания путем формулирования новых индикаторов, связанных с повседнев­ными практиками жизни всех действующих субъекток и субъектов, уделяя особое внимание «невидимым группам».

Особенности изучения стилей жизни средствами феминистической ме­тодологии дают возможность отразить в результатах исследований гендерночувствительный субъективный опыт. Разговор с респондентами происходит на одном языке, что делает возможным понимание жизненных кон­текстов и опытов. Изучение стилей жизни с помощью феминистической ме­тодологии способствует избежанию субъективной оценки, углублению в немассовый опыт, пониманию выборов стилей жизни и стилеформирующих факторов. Феминистическая методология впервые в социальной науке ак­центирует женские социальные опыты и женские стили жизни. Феминис­тическая методология предполагает гибкое понимание «маскулинного» и «фемининного», поскольку благодаря феминистической методологии дос­тигается выход за пределы дихотомии мужского—женского и поэтому мож­но видеть, признавать и изучать другие тендерные идентичности. Феминис­тическая методология ориентирована на изучение межличностных влия­ний в формировании стилей жизни, а также на определение уровня осозна­ния этих влияний.

Феминистическая методология делает возможным освещение основ­ных черт стилей жизни и стилеформирующих факторов, не предусмотрен­ных исследовательской программой, описание и обозначение стиля жизни голосами респонденток и респондентов. Из­бегает проблемы позитивной и негативной модальности стилей жизни. По­нимание «социальных отклонений» неотъемлемо от понимания социаль­ных опытов и структурных позиций. Анализ стилей жизни опирается на изучение семейной истории. Наконец, феминистическая методология позволяет сопоставлять традиционно несопоставимые вещи, что ведет к углубленному и плюралистическому пониманию социальных процессов, явлений и тенденций социальной реальности.

Использованная литература

1. Айвазова С. Г. К истории феминизма // Общественные науки и современность. 2002. № 6

2. Айвазова С. Г. Феминистические исследования // Общественные науки и современность. 2004. № 1

3. Ахмедшина Ф. Основные направления феминистской теории. М. 2006.

4. Брайсон В. Политическая теория феминизма. Пер. с англ. О. Липовской и Т. Липовской. М.: Идея- Пресс, 2004.

5. Брайсон В… Либерализм: ведущее феминистское направление XIX века. — М.: «Идея-Пресс», 2001.

6. Вилдинг Ф. Чудовищная семейная жизнь. М. 2007.

7. Женское движение в контексте истории. М., 1999.

8. Девятко И. Модели объяснения и логика социологического исследования. — М., 2006.

9. Дойл. Р. Мужской манифест. Здравый подход к проблемам пола. Философия и политика Мужского Движения. М. 2005.

10. Заявление «чёрных» феминистов. М. 1974.

11. Здравомыслова Е., Темкина А. Феминистская критика эпистемологических осно­ваний социологии: перспективы социологии тендерных отношений // Учебник. — Харьков, 2001.

12. Клименкова Т. Феминистские стратегии интервьюирования и анализа данных. По страницам статьи М.Девулт // Возможности использования качественной методоло­гии в Гендерных исследованиях: Материалы семинаров / Под ред. М.Малышева. — М., 1997.

13. Коллонтай А… Женщина-работница в современном обществе. — В книге: Феминизм в общественной мысли и литературе. — М.: «Грифон», 2006.

14. Никонов А. П. Конец феминизма или Чем женщина отличается от человека. //

15. Рейнхарц С. Фиминистское мультиметодное исследование // Введение в Гендер­ные исследования: Хрестоматия. Харьков; СПб., 2001. Ч. 2. С. 364-385.

16. Романов П.В. Микроуровень социальной реальности. Возможности междисцип­линарного подхода // Социологические исследования. 2002.
№ 3. С. 28-33.

17. С. Де- Бовуар. Второй пол. – М.1949.

18. Сироткина. И. Критика феминизма. // Социологические исследования. 2002. № 3. С. 28-33.

19. Соммерс К… Феминизм в цифрах. – М. 1987.

20. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. — М., 1992.

21. Стиль жизни личности. Теоретические и методологические проблемы. — К., 2004.

22. Ушакин С. Пол как идеологический продукт: о некоторых направлениях в российском феминизме// Человек, 1997. № 2.

23. Шалаева К. Стратегии социальной работы с молодыми женщинами // Социальная робота. — 2003. — № 4. — С. 109-119.

24. Шиффер Р. Феминизм, Благородная Ложь // «Фри Инквайер», 1995.

25. Фридан Б. Загадка женственности. — М., 1994. — Сс. 44—50

26. Ханиш К… Личное — это политическое. – М. 1969

27. Энгельс Ф… Происхождение семьи, частной собственности и государства. — Глава 9. Варварство и цивилизация. — В книге: К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения. Т. 3. — М.: Госполитиздат, 1981.

28. Эренрайх Б… Что такое социалистический феминизм?.- М., 1976.

29. Ядов В.А. Стратегия социологического исследования: описание, объяснение, по­нимание социальной реальности. — М., 1998.

[1] Феминизм в общественной мысли и литературе. — М.: «Грифон», 2006. — С. 76

[2] Водопьянова Е.В. «Европейский феминизм: идеи и движения». Постоянный адрес статьи в сети Интернет: europe.rsuh.ru/journal/journal4.2000/6.htm

[3] Айвазова С. Г. К истории феминизма // Общественные науки и современность. 2002. № 6 с.43

[4] См.: Коллонтай А.М. Избранные статьи и речи. М.,1972. С.61

[5] Феминизм в общественной мысли и литературе. — М.: «Грифон», 2006. — С. 79

[6] Успенская В. И. Суфражизм в истории феминизма // Женщины в социальной истории России. Тверь, 1997. C. 70-80.

[7] Айвазова С. Г. К истории феминизма // Общественные науки и современность. 2002. № 6 с. 67

[8] Соммерс К… Феминизм в цифрах. – М. 1987. с. 12

[9] Айвазова С. Г. К истории феминизма // Общественные науки и современность. 2002. № 6 с.48

[10] Айвазова С. Г. К истории феминизма // Общественные науки и современность. 2002. № 6 с.49

[11] Айвазова С. Г. К истории феминизма // Общественные науки и современность. 2002. № 6 с.51

[12] Здравомыслова Е., Темкина А. Феминистская критика эпистемологических осно­ваний социологии: перспективы социологии тендерных отношений // Учебник по тен­ дерным исследованиям. — Харьков, 2001.

[13] Там же с. 34

[14] Здравомыслова Е., Темкина А. Феминистская критика эпистемологических осно­ваний социологии: перспективы социологии тендерных отношений // Учебник по тен­ дерным исследованиям. — Харьков, 2001с.67

[15] Здравомыслова Е., Темкина А. Феминистская критика эпистемологических осно­ваний социологии: перспективы социологии тендерных отношений // Учебник по тен­ дерным исследованиям. — Харьков, 2001. с. 68

[16] Айвазова С. Г. Феминистические исследования // Общественные науки и современность. 2004. № 1 с. 18

[17] Айвазова С. Г. Феминистические исследования // Общественные науки и современность. 2004. № 1 с. 18

[18] Там же с. 19

[19] Там же

[20] Айвазова С. Г. Феминистические исследования // Общественные науки и современность. 2004. № 1 с. 22

[21] Там же с. 23

[22] Романов П.В. Микроуровень социальной реальности. Возможности междисцип­линарного подхода // Социологические исследования. — 2002. — № 3. — С. 28-33

[23] Клименкова Т. Феминистские стратегии интервьюирования и анализа данных. По страницам статьи М.Девулт // Возможности использования качественной методоло­гии в тендерных исследованиях: Материалы семинаров / Под ред. М.Малышева. — М., 1997. с. 54

[24] Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. — М., 1992.

[25] Стиль жизни личности. Теоретические и методологические проблемы. — М., 2004.

[26] Клименкова Т. Феминистские стратегии интервьюирования и анализа данных. По страницам статьи М.Девулт // Возможности использования качественной методоло­гии в тендерных исследованиях: Материалы семинаров / Под ред. М.Малышева. — М., 1997. с. 57

[27] Стиль жизни личности. Теоретические и методологические проблемы. — М., 2004.с.29

[28] Стиль жизни личности. Теоретические и методологические проблемы. — М., 2004.с.29

[29] Стиль жизни личности. Теоретические и методологические проблемы. —М., 2004.

[30] Стиль жизни личности. Теоретические и методологические проблемы. —М., 2004.

[31] Стиль жизни личности. Теоретические и методологические проблемы. —М., 2004.с. 268

[32] Шалаева К. Стратегии социальной работы с молодыми женщинами // Социальная робота. — 2003. — № 4. — С. 109-119.

[33] Рейнхарц С. Фиминистское мультиметодное исследование // Введение в тендер­ные исследования: Хрестоматия. — Харьков; СПб., 2001. — Ч. 2. — С. 364-385.

[34] Там же С. 364-385.

[35] Брайсон В… Либерализм: ведущее феминистское направление XIX века. — М.: «Идея-Пресс», 2001. с. 54

[36] Ядов В.А. Стратегия социологического исследования: описание, объяснение, по­нимание социальной реальности. — М., 1998.

[37] Клименкова Т. Феминистские стратегии интервьюирования и анализа данных. По страницам статьи М.Девулт // Возможности использования качественной методоло­гии в тендерных исследованиях: Материалы семинаров / Под ред. М.Малышева. — М., 1997.

[38] ДевяткоИ. Модели объяснения и логика социологического исследования. — М., 2006. С. 24