Реферат: План лидийского царя Противостояние

Содержание


Введение………………………………………………………. 1

Вавилон……………………………………………………….. 2

Свободные племена.………………………………………… 34

План лидийского царя………………………………………..71

Противостояние…..…………………………………………104

Послесловие………………………………………………….141




«Как быстротечно время! Оно изглаживает

из памяти людей славные деяния великих предков»


^ Геродот (V в. до н.э.)


Введение


Уважаемый читатель!


История, которую я хочу тебе рассказать случилась очень давно. Так давно, что её помнит только вольный ветер, дующий из года в год в прикаспийских степях, да седые скалы, свысока наблюдающие за окружающим миром…

Если взглянуть вглубь веков, то увидишь, как поднимались из небытия одни государства и низвергались в пучину забвения другие. Где сейчас империя Ахаменидов? Или государство Александра Македонского? Или Великий Рим, Византия? Всех их засыпали пески времени, а на смену им пришли другие, чтобы в свою очередь тоже уйти с арены мировой истории… Так и мы когда-то уйдём, уступив место новым государствам, о существование которых сейчас даже не подозреваем…

…Перед тобой первая книга из трилогии, посвящённой становлению, расцвету и упадку Персидской империи. На протяжении всей своей истории персидские цари постоянно сталкивались с ордами диких кочевников, тревоживших их границы. В конечном итоге они привели к ослаблению державы Ахаменидов и к её упадку.

Эта история о персидском царе Кире и массагетской царице Томирис. Она случилось в 529 году до н.э. и закончилось гибелью одного из них. Основным источником для написания этого романа был Геродот, который жил спустя сто лет после описываемых событий. В своей «Истории» он наиболее полно воссоздал ту эпоху, о которой пойдёт речь в романе.

В нашей советской и постсоветской литературе образ скифа слишком идеализирован, и правду редко удаётся отделить от вымысла. Но если основываться на трудах известных историков древности, то видишь, что наши предки были далеки от совершенства. Своими набегами скифы-массагеты и родственные им племена, постоянно держали в страхе все окрестные государства и при этом отличались особой жестокостью. Эти случаи достаточно описаны у того же Геродота, и у Ксенофонта, древнегреческих историков и романистов. Хотя чего мы хотим от жестокого века, в котором они жили…


Приятного чтения. Автор


«Говорит Господь помазаннику Своему Киру:

Я держу тебя за правую руку,

чтобы покорить народы,

и снять поясы с чресл царей,

чтоб отворялись для тебя двери,

и ворота не затворялись»

Книга пророка Исаии.


Часть 1

Вавилон

539 год до н.э.


Вавилон, древняя столица Вавилонии, которая включала в себя почти всю Месопотамию, Сирию, Финикию, Палестину, часть Аравийского полуострова и Восточную Киликию - замер в ожидании погромов. Обезлюдили шумные до этого базары. Торговцы спешно позакрывали лавки и попрятались в глубине своих подворий, вознося молитвы богам, чтобы те отвратил от них беду. Огромный город сразу, как-то мгновенно, опустел. Ещё вчера на улицах было не протолкнуться от разноплеменного народа, а сегодня только ветер гонял по каменным мостовым мелкий песок. Босоногие, вечно любопытные мальчишки, выглядывали из-за домов и смотрели вслед чужим воинам, а потом уносились прочь, и прятались за подолами своих матерей… Город замер в ожидании.

Жители корили себя что пошли на поводу у царя Набонида и повели себя неблагоразумно - оказав сопротивление царю персов Киру, из рода Ахеменидов. Царю, который до этого усмирил непокорных лидийцев и взял их царя Креза в плен. Сейчас он в повозке следовал за войском Кира, и царь царей соизволял, время от времени, беседовать с ним и даже, иногда, прислушивался к его советам… Вслед за лидийцами изъявили покорность персам и милитяне. А затем и остальные греческие города были взяты один за другим самим Киром, или же его военачальником Гарпагом, за проявленную преданность назначенный сатрапом Лидии. Постепенно в состав, набиравшей силы, державы Ахеменидов вошли Дрангиана, Маргиана, Хорезм, Согдиана, Бактрия, Гедросия, Арахосия и Гандахара.

После длительной осады Кир, наконец, овладел неприступным Вавилоном. Когда он, в окружении телохранителей, через одни из многочисленных ворот, въехал в город, гордость наполняла всё существо уже немолодого правителя. Копыта коней поднимали пыль на опустевших улочках старого города и царь, с любопытством, оглядывал это детище легендарного царя Навуходоносора, ни мало приложившего сил и умения, чтобы превратить город в непреступную крепость.

Все удивляло его. Двухэтажные и трехэтажные дома, теснившиеся по сторонам, - он еще никогда не видел таких, тяжелые медные ворота, множество самых различных храмов. Царь пожелал узнать, сколько их. Жрецы с готовностью ответили, чем поразили царя:

-Храмов великих богов у нас пятьдесят три. Также пятьдесят святилищ царя богов Мардука. Ещё триста святилищ земных божеств, и шестьсот святилищ небесных божеств, да сто восемьдесят алтарей Нергал и Адада и двенадцать других алтарей

У каждого из храмов царь велел поставить по часовому, чтобы оградить их от случайного разграбления. Мудрый царь знал - ни что так не может снискать почитания, как уважение к чужой религии.

После взятия города, Кир проявил благоразумие и воинов, дабы не соблазнять их видом такого богатства, оставил за городскими стенами. Сам он въехал в город через пламенеющие под солнцем ворота богини Иштар, только во главе 10 000 «бессмертных», своих личных телохранителей и со свитой, состоящей из высших и ближайших царских военных сановников. Все они были Пасаргадами и вели свои роды из того же племени, что и их повелитель. А что может связать теснее, чем родственные и племенные узы?… Только окружив себя тесным кольцом «бессмертных», царь чувствовал, что находится в безопасности.

Овладев городом, персы отыскали спрятавшегося на женской половине огромного дворца царевича Бэлшаррууцура, и в назидание вавилонянам казнили на центральной площади. Он осмелился выступить с вавилонским войском против царя царей, но был на голову разбит под стенами города. Хотели так же расправиться и с престарелым Набонидом, царём Вавилонии, но в последний момент Кир передумал и решил обойтись с ним милостиво, чем снискал любовь и уважение жителей Вавилона, хотя они и недолюбливали своего царя. Мало что соображавшему, безумному старику с трясущимися то ли от старости, то ли от страха руками - сохранили жизнь и только удалили из Вавилонии, назначив сатрапом в далёкой Кармании. Вдобавок ко всему персидский царь велел вернуть обратно идолов богов, вывезенных Набонидом из храмов покоренных городов. Многие храмы, разрушенные ассирийцами и вавилонянами, были восстановлены обратно. Местная вавилонская знать в основном сохранила все свои привилегии и не переставала на каждом углу восхвалять персидского царя. Величая его не иначе, как только царём царей.

Поражённый красотой этого города Кир решил сделать его столицей всего своего царства. А именовать себя отныне велел не иначе как: «Я, Кир, царь народов, великий царь, могучий царь, царь Вавилона, царь четырех стран света». После падения Вавилонии все страны, расположенные к западу от нее до границ с Египтом добровольно подчинились персам. Кир разослал во все стороны малые отряды и постепенно установил свой контроль над частью Аравийского полуострова, захваченной до этого Набонидом.

Чтобы окончательно закрепить свои победы и доказать что Вавилон навсегда становится частью государства Ахеменидов Кир назначил своего старшего сына, рождённого от милетской княжны Камбиса, царём Вавилона и своим наследником...

...Три недели войско отдыхало, наслаждаясь плодами победы. Жители Вавилона в награду за то, что город был ограждён от разорения, каждый день устраивали пиршества для воинов. Столы ломились от всевозможных яств, до этого невиданных персами и мидянами, составляющими основной костяк армии и они постепенно теряли свой воинственный пыл, покорённые гостеприимством вавилонян.

В один из дней ко дворцу, где расположился Кир со своим сыном и ближайшими сановниками, подошла делегация жрецов. Убеленные сединами старцы робко вступили под своды дворца Навуходоносора и замерли, гадая, как встретит их появление новый владыка. Они со страхом смотрели на грозных воинов, обступивших их со всех сторон и на блики солнечных зайчиков, игравших на их копьях.

Невысокий, сухонький Херасмия, бывший визирем при царском дворе и одетый в кандий с широкими рукавами, провёл их в царские покои. И жрецы, наконец, смогли лицезреть владыку государства, простёршего свои пределы от Средней Азии и до Средиземного моря.

Кир сидел на троне, окружённый свитой и, слегка прищурившись, смотрел на жрецов. Рыжая хна скрывала густую седину в его короткой кудрявой бороде, завитой по ассирийскому обычаю. Пурпурная мантия и штаны ярко-красного цвета, были расшиты золотыми изображениями соколов и ястребов — птиц, посвященных высшему божеству Ормузду. На голове красовался символ царской власти - «митра», имеющая форму расширяющегося цилиндра с округлым верхом, так же украшенный золотом и драгоценными камнями. В руке царь сжимал золотой скипетр в виде посоха. Запястья охватили рубиновые браслеты, а на груди был укреплён массивный золотой диск, символизирующий солнце. По краям резного, золотого трона застыли с опахалами в руках, наподобие статуй, два чёрнокожих гиганта-нубийца, опять же в золотых, набедренных повязках.

Вокруг трона стояли приближенные царя, шесть знатных персов и мидян, единственных, кто имел право входить в покои царя в любое время суток, его личных Амеша Спента (духовных царей у трона Всевышнего -Ахурамазды)

Охватывая трон полукругом, расположились восемь лучников из десятитысячного отряда – личной гвардии Кира

От всего этого великолепия у жрецов закружились головы, но они не стали падать ниц, как это делали в других землях, а только немного наклонили головы. Негоже служителям небесных богов преклонять колени перед земными владыками... Самообладание вернулось к жрецам и старший, самый древний из пришедших, откашлявшись, начал свою речь, перечисляя вины несчастного Набонида:

-Слабый был поставлен властвовать над нашей страной... Боги, жившие в них, оставили свои жилища из-за гнева за их перенесение в Вавилон… Кира, царя Аншана, воззвал он по имени и призвал его ко владычеству над вселенной… Мардук, великий владыка, защитник людей своих, радостно воззрел на его благословенные деяния и его праведное сердце и повелел ему шествовать к своему граду Вавилону, дал ему направить свой путь к Вавилону, сопутствуя ему как друг и товарищ. Его широко растянувшиеся войска, неисчислимые, подобно воде реки, шли вооруженные с ним. Без боя и битвы дал он ему вступить в Вавилон и пощадил свой град от утеснения. Набонида, царя, не почитавшего его, Мардука, он предал в его руки...

Царь, слушая переводчика, позволил себе немного улыбнуться. Он был слишком умён, чтобы поддаваться лести, и оставался абсолютно равнодушен к ней, понимая, что за льстивыми словами, может скрываться что угодно. Жрецы, увидев улыбку царя, приняли это за добрый знак и продолжали восхвалять царя. Кир терпеливо дождался окончания напыщенной речи, милостиво наклонил голову и дал знак визирю зачитать ответный манифест, заготовленный заранее. Херасмия с полупоклоном взял с золотого подноса свёрнутый в трубочку папирус, скрепленный царской печатью, приложил в знак почтения к своему лбу, осторожно развернул и принялся читать, немного растягивая слова:

-Я — Кир, царь мира, великий царь, могучий царь, царь Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь четырех стран, сын Камбиса, великого царя, царя города Аншана, внук Кира, великого царя, царя города Аншана, потомок Теиспа, великого царя, царя города Аншана...

«Пусть у жрецов, а значит и у простого люда, создастся впечатление, - думал царь, слушая визиря, – что их завоевал действительно потомок великих царей, а не сын перса Камбиза из ни кому не известного племени Пасаргад... Потешим их самолюбие и прибавим себе почитания...

...-Когда я мирно вошел в Вавилон и при ликовании и веселии во дворце царей занял царское жилище, Мардук, великий владыка, склонил ко мне благородное сердце жителей Вавилона за то, что я ежедневно помышлял о его почитании. Мои многочисленные войска мирно вступили в Вавилон. Во весь Шумер и Аккад я не допустил врага...

Манифест был длинным и, составляя его, Кир пытался умилостивить народы, которые подвёл под свою руку. Чтобы приняли они его приход как должное, а не искали бы других царей и царств, и не сеяли смуты и разорения в его государстве, и не пытались свергнуть его, Кира. Он был уверен, что только тогда наступит благоденствие среди покорённых им народов, когда уйдёт из сердца людей страх за завтрашний день. Он слишком часто видел, как рушились царства, державшиеся на одном страхе и угнетении, и не желал повторять ошибки прошлых правителей... Разве Вавилон не пример этому?... Он принял все титулы и звания, которыми нарекли его жрецы и старцы ушли от него умиротворённые. Кир знал - теперь слава о его великодушие и уме, разнесётся по всем землям бывшей Вавилонии.

Царь почувствовал жгучее желание побыть одному, наедине со своими мыслями. Мановением руки он отпустил всех, кто находился в тронном зале и, шурша одеждами, пятясь, они оставили его одного. Следом, неслышно, вышли телохранители, и Кир остался только с двумя стражниками. Царь облокотился на спинку трона, задумался. Под журчание небольшого фонтана, мысли неторопливо текли в голове.

«Путь на Египет открыт. Ещё немного и древняя столица фараонов вольётся в мою державу, а с ним и все обширные земли... Одни боги знают, как долго я шёл к этому. Семь лет готовилось вторжение в Вавилон, и вот я здесь, в сердце Азии... Раньше, на земле, существовало четыре великие державы - Мидия, Лидия, Вавилон и Египет. Первой пала под натиском моих воинов Мидия. Затем настал черёд Лидии, с их заносчивым и умным царём Крезом... Теперь Вавилон, эти «Врата бога». Со взятием древнего города только Египет остаётся на моём пути».

От долгого сидения в одном положении затекли ноги. Кир встал, прихрамывая, прошёл по залу, любуясь тончайшей золотой резьбой на стенах.

«Чтобы идти дальше, надо обезопасить свои восточные границы. Каждый житель в моей державе должен знать и помнить, что он Кир, царь царей и владыка вселенной заботится о его благополучии. Только тогда не оскудеют многочисленные стада и житницы будут всегда полны провианта... Для этого, в первую очередь надо приструнить диких скифов-массагетов, расселившихся за рекой Аракс. Этих необузданных варваров, появившихся не известно откуда, и налетающих как смерч из своих пределов...

Кир вспомнил истории, слышанные им в детстве. Когда его дед был ещё совсем маленьким и Мидией правил прадед, Киаксар. Тогда на их родину несметными полчищами нахлынули скифы. Мидяне пробовали защищаться, но скифы покорили их и, в конечном итоге, завладели всей Азией. Варвары хозяйничали двадцать восемь лет. Своим буйством и разбоями они разорили и опустошили мидийскую землю. Целые города и селения опустели, напоминая гигантские кладбища. Страх об этом завоевание ещё долго жил среди мидян. Даже после того, как они сбросили ненавистное иго, народ передавал из уст в уста невероятные истории о диких кочевниках, в звериных шкурах. Наконец настало время наказать их за то давнее унижение...

«... В Вавилоне я всего год, но уже пришло не менее десятка донесений о нападении массагетов на приграничные поселения. Царские шпионы, в обязанности которых входит сбор информации не только о вероятном противнике, но и всевозможных слухов, начиная от базарных и, кончая нетрезвой болтовнёй купцов, стали доносить, что на базарах и вокруг Вавилона, где жил простой люд, начали поговаривать о том, что Кир не способен защитить границы своего государства. Что я уже одряхлел и не такой как в молодости... Пора, пора положить этому конец. А значит - новый поход»!

Так думал царь царей, медленно переходя из одной комнаты в другую огромного дворца. Стража неслышно, словно тень, двигалась за повелителем...

...Время шло. Ещё пять лет потребовалось Киру, чтобы окончательно усмирить окрестные государства и подготовиться к походу на скифов-массагетов. И всё это время он занимался обустройством огромной империи.

Наконец, был отдан приказ о выступлении. Войска, повинуясь сердитым окрикам своих военачальников, начали строиться в боевые порядки. Племя к племени, клан к клану. Стычек между разноплеменными союзами почти не было, а если и случались, то тут же строго пресекались вождями. С которых, в свою очередь, очень жёстко спрашивал сам царь. За ослушание было только одно наказание – смерть. Кир хотел, чтобы его войско не походило на разноплеменной сброд, а напоминало стиснутый кулак, где все пальцы были за одно и подчинялись единой его воле.

Перед дальним походом Кир, как это делал всегда, провёл смотр своему войску. Окружённый большой свитой приближённых, царь расположился на правом берегу Евфрата, на высоком холме, на расстоянии примерно тысячи локтей от города. У подножия холма, на равном удалении друг от друга, стояли «бессмертные», оберегая покой владыки.

Кир с высоты смотрел на проходивших внизу воинов, и внутренняя гордость наполняла царя. Когда персы, под его началом подняли восстание против царя Астиага и сбросили иго мидян, они представляли собой немногочисленный народ, селившийся по горным ущельям и плативший дань сначала ассирийцам, а потом мидянам. Потребовалось пятнадцать долгих лет непрерывных походов, чтобы эти вчерашние пастухи завоевали для него полмира. Войско было его детищем и Кир не жалел сил и золота для его наилучшего устроения. По сигналу царя царей разнузданная орда за один день могла слиться в монолитный кулак и ударить туда, куда указывал владыка. Один Ахурамазда — творец неба, земли и человека, знает, сколько сил и хитрости ему пришлось приложить, чтобы сделать из полудиких кочевников первоклассных воинов.

Первым у подножия холма появился знаменосец на коне, под золоченой попоной. Высоко над головой он поднимал знамя, на котором был изображён золотой орёл – священная птица персов и военный знак рода Ахеменидов. Через мгновение пошли войска, и свита царя внутренне напряглась и подобралась. Они знали, что от всевидящего ока Кира не могла укрыться ни одна небрежность. Если такое случалось, то тогда пощады не жди.

Вначале стройными рядами прошла пехота, разделённая на ровные отряды по тысячи человек в каждом. Десять отрядов, в свою очередь, составляли полк. За ними сотрясала землю тяжёлая пехота, вооружённая ассирийскими булавами, топорами и секирами прошествовала ведомая своими командирами. Затем прошла лёгкая пехота, с обнажёнными мечами и луками, основным оружием персидской пехоты. Некоторые отряды шли с длинными, не менее двух локтей, копьями. У каждого полка был свой щит, отличимый от другого по форме и цвету. Последними прошли пращники, набранные из простого народа. Одеты они были в кожаные панцири и фригийские шапки, закрывающие затылок и уши.

Ещё не улеглась пыль после тяжёлой поступи множества пеших людей, как перед царём показались конники, вооружённые луками и мечами, с закинутыми за спину большими округлыми щитами. Конница шла нескончаемым потоком и, казалось, ей не будет конца. А затем понеслись колесницы. В своё время Кир заменил их на более прочные, а воинов, которые ими управляли, велел одеть в доспехи. Они представляли собой грозную силу, и Кир помнил, какую сумятицу они внесли в войско вавилонян под началом пасынка Набонида, Бэлшаррууцура, когда они пытались отстоять свой город. Наматывая на свои острые серпы вражеских воинов, они заставили неразумных повернуть вспять и, тем принесли Киру победу. Земля гудела от тысяч и тысяч ног. Казалось, сам воздух был напоён бряцаньем оружия, ржанием лошадей и криками погонщиков колесниц...

...Только к вечеру, когда солнце уже наполовину исчезло в голубых водах Евфрата, последний солдат прошёл перед царём царей. Кир остался доволен увиденным, и свита вздохнула с облегчением, почувствовав доброе расположение царя. Среди приближённых стал раздаваться негромкий говорок и послышался лёгкий смех.

Царь встал и сказал, ни на кого не глядя:

-Я доволен... Завтра выступаем на массагетов. Я чувствую, что боги будут на нашей стороне, – он повернулся к одному из вельмож, замершему рядом. В знак почтения тот склонился в поклоне, обнажив седую голову. Царь только сейчас понял, что его верный Гарпаг уже очень стар. В своё время Гарпаг участвовал в пленении лидийского царя Креза и подчинил Киру Ионию и Карию, а затем взял в плен милетского тирана Гистиея, сына Лисагора. Но время быстротечно и оно добавляет немощи в некогда ещё крепких людей. Царь решил, что после похода на Египет отправит Гарпага к себе в Лидию, а на его место подберёт молодого. А пока решил не обижать и не расстраивать старика: - Гарпаг, проследи, чтобы войска вышли ещё до рассвета. И отправь вперёд разведчиков. Мы должны знать все передвижения этого дикого народа.

С этими словами Кир, сопровождаемый охраной, удалился в свой шатёр.

Солнце ещё не взошло, а войска, ведомые своим полководцем, оставили позади большой и шумный Вавилон и направились в сторону Аракса, полноводной реки расположенной на северо-востоке.

До неё было восемь дней пути. Она служила границей между завоёванной Киром Вавилонии и дикими племенами. Часть войска, в основном пехота, погрузилась на суда и по обоим рукавам Евфрата стала сплавляться вниз по течению. Сам Кир, оставив в Вавилоне почти весь двор, и взяв с собой только ближайших людей, отправился посуху. Он рассчитывал, что для усмирения диких кочевников не потребуется много времени и вскоре он должен вернуться обратно, в Вавилон. Здесь надо будет готовиться к новому походу – на Египет. Нехорошее предчувствие, последнее время, не оставлявшее царя, после смотра войска – схлынуло, исчезло без следа. Он опять был полон сил и решимости.

Через пять дней пехота присоединилась к основному войску, а облегчённые корабли под началом опытных флотоводцев отплыли дальше. Они должны были по протокам, соединяющие две великие реки, приплыть в условленную точку на Араксе и там соединиться с царскими войсками.

Ещё через день пути показались первые вражеские всадники. Одетые в шкуры, на не высоких лохматых лошадях, они появлялись, словно из-под земли на курганах по ходу движения персидского войска. Что-то злобно крича и потрясая нагайками, кочевники всё время маячили вдали, заставляя сторожевые дозоры не смыкать глаз ни днём, ни ночью и постоянно быть начеку. Стоило к ним приблизиться на полёт стрелы, кочевники разворачивались и исчезали среди бесчисленных барханов. Напоминая духов степей – неуловимых и зловещих. Вскоре они появлялись вновь и так повторялось раз за разом.

Сотник Араш ехал в центре конной тысячи, во главе своей сотни. Он происходил из племени Пасаргадов, из которого был сам царь, и сотник очень гордился этим. Самым сильным и жгучим его желанием было попасть в ряды «бессмертных» и стать телохранителем самого повелителя. Но того, что он был одного с ним племени – не достаточно. Столь высокую честь надо заслужить и Араш ждал удобного случая, желая проявить себя. Может тогда начальник личной охраны владыки заметит его усердие и порекомендует самому царю. А там… От переизбытка чувств Араш вздыхал и причмокивал губами, продолжая настороженно осматриваться по сторонам. Его сотня, вооружённая короткими мечами и луками, состояла в основном из лидийцев, но были в ней и мидяне, и милитяне, и даже два гордых ионянина, За короткий срок Араш сумел их сплотить, перемешав между собой. Вколотив в людей нагайкой, что среди них теперь нет ни мидян, ни лидийцев, ни представителей других народов. А все они являются воинами великого персидского царя Кира, из рода Ахеменидов. Араш видел, что так поступают другие командиры сотен и тысячей, и следовал их примеру.

Арашу, как и другим, не давали покоя конники на курганах. У него так и чесались руки, пустить коня в намёт и, распластавшись на спине полудикого животного, достать лук и посылать певучие стрелы, одну за другой, туда, где толпятся эти дикари… Араш даже скулы сжал так, что заскрипели зубы.

Он оглянулся по сторонам и увидел, что Мазарес, начальник тысячи, в которую входила его сотня, едва уловимо махнул позолоченной нагайкой. Жест был недвусмысленным и Араш, повинуясь приказу, подъехал ближе.

-Повелитель будет доволен, если один из этих, - нагайкой Мазарес показал на ближайший курган, - будет валяться в пыли у его ног. А того, кто это сделает, ждёт награда.

«Вот оно. Неужели…», - от нахлынувших чувств сердце у Араша готово было выпрыгнуть из груди.

-Я поручился за тебя… Не омрачай моих помыслов, не заставляй думать, что я ошибся в тебе, - Мазарес впервые посмотрел на сотника, - доставь одного из этих дикарей к шатру повелителя, и я тебя не забуду.

Араш не стал ничего говорить в ответ, а только приложил правую руку к груди и слегка наклонил голову. Затем, развернув коня, умчался к своей сотне.

Прошло немного времени и сотня, ведомая Арашем, рассыпавшись цепью, уже неслась туда, где гарцевали вражеские всадники. Правое и левое крыло немного опередило центр, где находился сам Араш, стараясь напасть с флангов и отрезать скифам путь к отступлению. Несмотря на бешеную скачку, Араш зорко следил за врагом. Расстояние быстро сокращалось, и вот они сблизились уже настолько, что могли достать друг друга стрелами. Араш почувствовал, как у уха тонко пропела стрела. На её звук он даже не оглянулся, а только ещё ниже прижался к крупу коня, стараясь слиться с верным животным. Конь, как будто почувствовав настроение хозяина, ещё сильнее убыстрил свой бег, стараясь вывезти себя и хозяина из-под обстрела. Краем уха Араш услышал как рядом, вскрикнув, слетел с коня один из его сотни. Стрелы скифов стали достигать цели, и уже целый рой нёсся навстречу персидской сотне. Одна из стрел чиркнула по шлему Араша и отскочила. Он внутренне возблагодарил богов, пообещав принести хорошую жертву, если выйдет из этой стычки живым. Персы тоже достали луки и на ходу, как их учили ещё с детства, стали посылать ответные стрелы. Трое скифов, поплатившись за свою неразумность, тут же свалились в траву. Варвары немного отступили, но обстрел приближающихся персов не прекратили. До кургана, на котором они были, оставалось совсем немного. Араш оглянулся назад. Ряды его сотни сильно поредели, и многие кони неслись по полю уже без седоков. Араш зло сплюнул и увидел как скифы, выпустив ещё по стреле, стали заворачивать коней.

«Пора», - решил он и резко, так что конь встал на дыбы, развернул лошадь и стал огибать курган, устремившись в небольшую лощину. Поредевший отряд ринулся следом.

Араш рассчитал всё верно, и появились они вовремя. Скифы только спустились с кургана и собирались уже пришпоривать коней, как перед ними, словно из-под земли, вырос персидский отряд. Скифский дозор был небольшим. Даже изрядно поредевший отряд Араша, превосходил его почти что вдвое. Но замешательство их было не долгим. Образовав круг, они обнажили короткие акинаки и приготовились умирать. Защищались кочевники отчаянно, понимая, что пощады не будет. Персы тоже им не уступали и яростно бились, мстя за товарищей, оставшихся лежать на поле. Они даже на мгновение забыли, что главной их задачей было захватить пленного, и уничтожали кочевников одного за другим.

Схватка была яростной и недолгой. Скифов осталось трое. Кони под ними пали и они, окровавленные, залитые своей и чужой кровью стояли, прижавшись, друг к другу спинами и ждали нападения. Вокруг были навалены тела убитых персов. Араш опустил окровавленный меч и, тяжело дыша, огляделся. Из его сотни, кинувшийся в этот набег, осталась едва ли половина, и это было горше всего. Скифы умели драться, и мало в чём уступали персам, с детства приученным к оружию. В этот момент Араш впервые понял, что возможно эта война будет тяжелой и долгой.

Скифы стояли, не спуская мутных взоров с круживших вокруг персов. Особенно среди них выделялся великан, умудрившийся в стычке не потерять кожаную шапку. Из-под неё выбивались седые космы, доказывая, что варвар уже немолод. В глазах великана явно читалось безумие. Двумя руками он сжимал огромный меч, не типичный для скифов, и всё норовил достать им персов, громко крича и скалясь.

Араш понял, что живым его взять не удастся. Да и не к чему это. Если он доставит двух других, то повелитель вполне будет доволен. А чтобы повязать этого дикаря, может потребоваться много крови. Недолго думая, он достал лук, прицелился и выпустил стрелу. Она поразила скифа прямо в глаз и он, не вскрикнув, рухнул под ноги своих товарищей. А потом в воздух, как змеи, взвились арканы, сплетённые из конского волоса. Мгновенно двое, оставшихся в живых кочевников, были обезоружены и связаны, а поле боя осталось за персами.

Араш слез с коня и с трудом передвигая затёкшие ноги, переваливаясь, подошёл к пленникам. Потрогал, крепко ли они связаны. Один попытался его укусить, и Араш засмеялся, довольно скаля зубы. Но вдруг резко оборвал смех и за подбородок поднял лицо пленного скифа. И очень удивился, когда увидел что это женщина.

В войске Кира тоже было много женщин, но они занимались своими женскими делами, а в мужские не лезли. Удел мужчины воевать, а женщины должны растить детей и заботиться о своём муже - воине. Араш в недоумении покачал головой. Что же это за враг такой, где даже женщины сражаются наравне с мужчинами?

Сидевший рядом молодой варвар попытался вскочить, но стоявший тут же Артембар был начеку. Он и ещё двое, подоспевшие к нему на помощь, навалились на скифа и подмяли того под себя. В воздухе замелькали руки и ноги. Скиф, хотя и был не высокого роста, но довольно жилистым. Персам пришлось попотеть, прежде чем они смогли его спеленать по рукам и ногам. Под конец Артембар огрел скифа рукояткой меча по затылку, и тот затих, перестав сопротивляться.

-Осторожнее, не убейте его, - крикнул Араш, опять садясь на коня. – Строптивые эти варвары... Свяжите покрепче и кидайте на коней. Надо ехать, а то другие дозоры могут появиться. От своих мы далеко оторвались, можем не успеть.

Пока занимались молодым варваром, про скифскую девчонку совершенно забыли. А она, каким-то образом сумев освободиться от пут, вскочила и бросилась бежать. Ей удалось убежать на расстояние не больше десяти локтей, прежде чем конные персы настигли её. Улюлюкая, они по кругу стали носиться вокруг, стегая беззащитную жертву нагайками. Она пыталась вырваться из круга и кидалась то в одну сторону, то в другую, но выхода не было. В конце концов, персам надоела такая забава и ионянин Тезарус, товарищ которого погиб в стычке, взмахнул мечом и одним ударом, как проделывал это не раз, отделил голову жертвы от туловища. Бросив окровавленный меч в ножны, он копьём подцепил голову. Подняв высоко трофей, он подскакал к Арашу и швырнул её ему под ноги. Командир наклонил голову, признавая быстроту и красоту, с которой это было сделано, и приказал:

-Всё, уходим.

Сказано это было вовремя. Из-за соседнего кургана появились конные скифы и, увидев персов, пустились вскачь. Опять началась бешеная скачка, только на этот раз уже персидскому отряду пришлось уходить от погони. По широкой тропе они проскакали среди курганов, и, наконец, вырвались в степь. Там, настёгивая усталых лошадей, помчались туда, где вдалеке шло персидское войско и где ждало спасение. Но у скифов лошади оказались посвежее и расстояние медленно, но сокращалось.

Араш скакал впереди, не выпуская из рук уздечки лошади, к которой надёжно был приторочен пленник. Из-за него Араш положил больше половины своего отряда, и терять столь ценный груз не хотел. За спиной, отстреливаясь из луков, скакали остатки его людей. Передние скифские всадники уже настигли тех, у кого лошади оказались не такими резвыми и завязались стычки. Араш, не оглядываясь, гнал лошадь вперёд, стараясь оторваться от преследования. В тот момент, когда ему стало казаться, что от погони не уйти, он заметил как навстречу по степи, рассыпавшись цепью, несутся всадники. Расстояние быстро сокращалось. По их одежде Араш, с облегчением, понял, что это люди из его тысячи. Он пришпорил коня и оглянулся. Скифы заметили опасность и, отстав, стали осыпать персов стрелами. Но большого урона им не принесли и через мгновение Араш и те из его людей, кому посчастливилось пережить эту вылазку, оказались среди конников Мазареса, своевременно отправленных им на выручку.

Настырных скифов отогнали дальше в степь. А Араш со своими людьми, окружённый тесным кольцом и сдерживая разгорячённых коней, присоединились, наконец, к войску. Проезжавшие мимо конники и завистью оглядывались на них. Завидуя их удаче и тому, что они наверняка получат похвалу из уст самого повелителя.

Гордый собой Араш спешился и, подойдя к пленнику, поднял за волосы его голову. Послышался стон. Удовлетворённо кивнув, он подошёл к Мазаресу и поклонился.

-Твоё поручение выполнено. Варвар доставлен и ждёт, чтобы предстать перед светлые очи повелителя, - и немного помолчав, добавил, - спасибо за помощь. Если бы не ты, то нам едва ли удалось уйти от погони.

-Воины великого царя Кира должны помогать друг другу… А ты я думаю, не забудешь меня, когда будешь стоять на страже у шатра повелителя, и каждый день лицезреть его. Быть может, при удобном случае, ты замолвишь слово и за Мазареса, - весёлые морщинки собрались у глаз Мазареса.

Араш снова поклонился и отошёл прочь. Он распорядился перенести пленника в повозку и не спускать глаз. Потом опять взобрался на коня и влился в ряды своей тысячи. Теперь все на его смотрели с почтением, и он сам чувствовал, что, возможно, вскоре в его судьбе произойдут перемены.

Вечером войско устроило привал. После долгого перехода люди с облегчением садились на нагретую землю, давая отдых усталым ногам. Запылали костры. Вечер был жарким, и огни костров плавились и сливались с пламенем зари, а в неподвижном душном воздухе висел густой запах дыма и жареного мяса. Над кострами на вертелах жарились туши баранов, быков, лошадей. Войско, выставив сторожевые посты, отдыхало...

Царь царей, в своём шатре, собрал совет из ближайших людей. Надо было решать, как поступить дальше и как провести эту войну так, чтобы обойтись по возможности малой кровью. В огромном шатре, из ярко-красной, расшитой золотом парчи, разместились все военные сановники согласно своим заслугам. Ближе всех к царю, на почётных местах, сидели особо приближённые и те, кого Кир хотел отметить в дальнейшем. Следом расселись военачальники рангом пониже.

Кир еще был крепок и силен и находился в зените своей мужской силы и славы. Но постоянная жизнь в походах давала о себе знать. Возле его глубоких, полных черного пламени глаз легли тени, на высоком лбу, над крутыми бровями появились морщины, а лицо потемнело и загрубело в битвах и походах…

-Через два дня пути, - негромко начал царь, - мы подойдём к реке Аракс. За ней находятся дикие племена, до этого ни разу не попадавшиеся нам на пути… Что мы знаем о них?

Гистасп и Гарпаг, сидевшие по правую и левую руку от царя, переглянулись. Всё время они соперничали между собой, стараясь заслужить расположение Кира. Эти два ближайших сподвижника царя, были с ним ещё с того времени, когда он только поднимал восстание против Мидии. Они участвовали в его походах и внесли равномерный вклад в расширение границ Персии. И хотя оба уже были убелёны сединами – соперничество меТиштрия – июль. Назван так по имени Небесного Всадника, отгоняющего от земли тьму, засуху и смерть, дарующего полям живительную влагу), передовые отряды упёрлись в водную гладь и остановились. Следом стали подходить всё новые и новые полки и постепенно весь берег, на протяжении многих тысяч локтей в обе стороны, был заполнен воинами. Безлюдная до э