Реферат: Заокская Духовная Академия реферат

Заокская Духовная Академия


Реферат


Православное богослужение


Работу выполнил: Ляху Роберт И.


Дата: 18.04.2002


Основные принципы и элементы богослужения в раннем монашестве


В монашеской традиции, с самого ее зарождения слова апостола Павла «Непрестанно молитесь» понимались буквально: в соответствии с ним был организован распорядок дня монахов. Этот распорядок включал участие в храмовом богослужении келейную личную молитву и «телесный труд», во Имя которого монаху не следовало прерывать внутреннее молитвенное предстояние Богу. Библейское выражение «ходить перед Богом» (Быт. 5:22; 6:9) и для монашеской традиции понималось в том смысле, что монах должен проводить жизнь, целиком, ориентированную на Бога, то есть пребывать в непрестанной памятовании о Боге и исполнении Его заповедей

Это основополагающее правило по-разному воплощалось в жизнь в каждом из трех типов монашеском, отшельническом, скитском и общежительном. Отшельники приходили в храм не часто: порой они Годами не покидали келию, и храмовое богослужение для них почти полностью заменялось келейной личной молитвой. Скитские монахи посещали храм раз или дав в неделю. В общежительных монастырях службы в храме были главной основой ежедневной молитвы; но никогда не заменяла молитва в келий.


Общежительные монастыри IV века также отличались один от другого количеством совершавшихся служб и их структурой. Египетские монашеские источники сообщают о двух основных ежедневных службах одной на рассвете и другой вечером; обе службы включали пение двенадцати псалмов. За пределами Египта, особенно в городских монастырях, монахи ус­воили некоторые элементы соборного богослужения, в частности, полследования утрени, вечерни, часов и по­вечерия. Палестинские и антиохийские источники упоминают семь служб: ночное псалмопение на рас­свете (полуночницу) и утреннюю молитву при восходе солнца (утреню), службы третьего, шестого и девятого часов, затем вечерню и псалмопение перед сном (повечерие). Василий Великий в наставлениях каппадокийским аскетам рекомендует совершать семь служб в день, буквально толкуя слова Псалма 118:164:

«Пусть вся жизнь будет временем молитвы. Одна­ко, поскольку для перемены необходимо прерывать усиленное псалмопение и преклонять колени, будем соблюдать те часы, которые как образец заповедали нам святые... И поскольку Давид говорит: Семи­кратно в день прославляю Тебя за суды правды Твоей, нам следует иметь это за правило и семь раз в день восхвалять Бога».

Это указание, очевидно, соответствовало практике, Уже принятой каппадокийскими общинами аскетов во времена Василия; позднее такая практика была подкреплена теорией «седмерицы» служб как основы пастырского богослужебного строя».

Главным литургическим текстом ранней Церкви была Псалтирь. Избранные псалмы легли в основу кг дои службы соборного чина (т.е. отдельные писали были выбраны для утрени, вечерни, часов и других служб). В монастырском чине этот принцип сочетал с практикой чтения всей Псалтири в течение недели. У некоторых авторов IV и V веков можно найти доказательства относительно структуры монашеского бог служения на христианском Востоке того времени. Т Василий Великий, описывая всенощное бдение в кападокийских обителях, указывает на то, что оно включало череду псалмов, которые пелись на два хора, также псалмы, которые возглашал один монах, остальные же отвечали ему. Иоанн Златоуст описывает монахов, которые поют «все единым гласом, составляли единый хор». Иоанн Кассиан Римлянин говорит о том, что для совершения службы двенадцати псалмов пение чередуется с безмолвной молитвой. Таким образом, пение, — как антифонное, так и об­щее, — одноголосное чтение с рефреном, исполняе­мым всей общиной, а также молчаливая молитва были главными элементами монашеского богослужения.

Хотя некоторые христианские гимны вошли в мона­стырские богослужебные уставы, ранние монахи, как правило, не одобряли развитую гимнографию и любому другому виду пения предпочитали псалмы. Гимнография соборного устава встречала даже открытое непри­ятие, особенно в среде отшельников. Египетский от­шельник Памво на вопрос, почему он не поет тропари и каноны, как это делают в александрийских прихо­дах, с усмешкой ответил: «Монахи не для того удали­лись в пустыню, чтобы выказывать себя перед Богом, изображать что-то, петь песни, составлять лики, раз­махивать руками и переминаться с ноги на ногу».

^ Монастырское богослужение в Константинополе
времен преподобного Симеона


На развитие городского монастырского богослужения всегда оказывал влияние соборный чин, но это влияние было особенно сильным в Константинополе. Здесь в монастырские службы вошли многие песнопения, заимствованные из чина Великой Церкви (Святой Софии) — главного собора византийской экуменой) Этот чин отличался особым великолепием и торжественностью благодаря частому присутствию императора и патриарха на соборных службах. Непосредственна влияние соборного устава на богослужение Студийского монастыря в Константинополе засвидетельствовав рядом заметок в Студийском Ипотипосисе, который входит к Феодору Студиту; Ипотипосис предписывает заменять обычные части монастырской службы «тем, что принято в Великой Церкви».

Другим фактором, оказавшим еще большее влияние на развитие монастырского богослужения в Констан­тинополе, был расцвет монашеской гимнографии в пе­риод с VI по ГХ век: этот расцвет связан с именами таких выдающихся гимнографов, как Роман Сладкопе­вец, Андрей Критский, Иоанн Дамаскин, Косма Маиумский, Феодор Студит и др. Их поэтические произ­ведения включались в богослужение Студийского мо­настыря и прочих константинопольских обителей на­ряду с псалмами, чтением из Писания и житий, а так­же древнехристианскими гимнами.

Таким образом, литургическая традиция константи­нопольских монастырей включала в себя богослужеб­ные элементы древних монастырских чинов, элементы соборного чина, а также поэтическое наследие прослав­ленных византийских гимнографов, среди которых было немало студитов. В основном структура ежедневного богослужения по Студийскому уставу соответствовала богослужебному уставу Великой Церкви, о чем свиде­тельствует следующая сравнительная таблица:

^ ВЕЧЕРНЕЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ

ВЕЧЕРНЕЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ
Великая Церковь Студийский устав
Псалом 140 с тропарем

Псалом 140 со стихирами

Вход Патриарха

(Вход) и «Свете тихий»

Прокимен

Прокимен и «Сподобь, Господи»

Три кратких антифона

Стихира и «Ныне отпущаеши»

Тропарь (трижды)

Тропарь Отпуст

^ УТРЕННЕЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ

УТРЕННЕЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ

Ночные псалмы

Шестопсалмие Гимн «Бог Господь и явися нам»

Антифоны и вход (в праздники)

Тропари

Тропарь (в праздники)

Кафизмы - и чтения

Псалом 50 с припевом

Псалом 50 Канон и чтения

Псалмы 148-150

Псалмы 148-150, стихиры

Славословие и Три святой Ектений, отпуст

Славословие и Трисвятое Тропари, ектений и отпуст







Студийский богослужебный устав отличается от ус­тава Великой Церкви тем, что в нем предусмотрены кафизмы, чтения, стихиры и каноны, которые вошли в студийское богослужение и заменили более древние элементы, такие как антифоны и тропари.

Ежедневный круг богослужения в обителях Кон­стантинополя соответствовал идее «седмерицы» и включал ночную службу, утреню с первым часом, третий, шестой и девятый часы, вечерню и повечерие. Можно сравнить указания в литургических памятни­ках студийской традиции с замечаниями Никиты Стифата в его «Житии Симеона» и различными упомина­ниями о богослужении в Словах самого Симеона. Так, описывая жизнь Симеона в монастыре святого Мамаса, Никита свидетельствует, что «в воскресенье и празд­ник келия видела его бодрствующим с вечера до ут­ра». Эта ремарка Никиты подтверждает, что в мона­стыре не совершались бдения даже по большим празд­никам. В будни Симеон вставал «в седьмом часу по полуночи» (т.е. около часу ночи) и шел в храм на пе­ние «утренних песней»; затем он при­сутствовал на утрени. По-видимому, под термином «утренние песни» подразумевается полунощница; утреня, возможно, следовала за ней. По окончании утрени был долгий перерыв: Симе­он мог провести некоторое время в келии, затем по­сидеть снаружи, после чего возвращался в келию, ). Эту службу не следует путать со всенощным бдением, которое существовало в па­лестинских обителях, но не было характерно для студийской традиции.


^ Православное богослужение


Как известно, одним из вопросов, поднимавшихся в ходе подготовки к Поместному Собору 1917—18 годов, был вопрос о богослужебном языке: проблема мало понятности богослужения стояла уже тогда очень остро. Архиепископ Алеутский и Северо-Американский Тихон (впоследствии Патриарх Всероссийский) писал в 1906 году: «Для Русской Церкви важно иметь новый славянский перевод богослужебных книг (теперешний устарел и во многих местах неправиль­ный), чем можно будет предупредить требования иных служить на русском обиходном языке». Другой ие­рарх, епископ Полоцкий Серафим, так говорил о не­обходимости улучшения славянского перевода бого­служения:

«В полемике с католичеством православные бого­словы всегда указывают на свое богослужение как на одно из преимуществ Православной Церкви вви­ду его особой назидательности. Однако на практике оно далеко не достигает той цели, для которой соз­дано благодатными носителями Православия. При­чина этого кроется, прежде всего, в его непонятности для большинства верующих. Ввиду этого необходимо, прежде всего, улучшить язык богослужения, сделать его более ясным и понятным в отдельных словах и конструкциях».

^ Православное богословие на рубеже столетий
«Пробное» издание литургических текстов на сла­вянском языке в новой редакции было сделано и изда­но малым тиражом незадолго до Поместного Собора 1917—18 годов, но так и не достигло большинства православных храмов. Дискуссия о богослужебном языке, развернувшаяся на Соборе, также осталась не­завершенной. Хорошо известны дальнейшие события:

«Попытки обновленцев русифицировать богослужение и неприятие этих попыток церковной общественно­стью. Подобные попытки и в наши дни решительно пресекаются церковным народом, стоящим на страже церковнославянского языка как оплота церковности».

Все это, однако, не снимает проблемы мало понятности церковнославянского языка, от решения кото­рой нам никуда не уйти. При всем том, что справедли­во говорится о необходимости сохранения церковно­славянского языка, очевидно и то, что богослужение призвано быть понятным; в противном случае оно те­ряет свою назидательную силу. В богослужебных тек­стах Православной Церкви содержится богатство бо­гословия и нравственного учения, которое должно быть доступно людям. Ведь очевидно, что в ту эпоху, когда создавались употребляемые и поныне византий­ские богослужебные тексты, они были понятны — ес­ли не всем, то, по крайней мере, людям культуры.

Вопрос отнюдь не сводится к переводу богослуже­ния на русский язык. Речь идет о гораздо более гло­бальной задаче, стоящей перед Русской Православной Церковью, в первую очередь перед ее богословами. Эту задачу ясно сформулировал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II:

«Славянский язык не для всех понятен: поэтому многими литургистами нашей Церкви давно уже ставится вопрос о переводе всего круга богослу­жебных текстов на русский. Однако попытки пере­вода богослужения на современный разговорный язык показали, что дело не исчерпывается только заменой одного словарного состава на другой, од­них грамматических форм на другие. Литургиче­ские тексты, употребляемые в Православной Церк­ви, являются наследием византийской древности:

даже переведенные на современный язык, они тре­буют от человека специальной подготовки... По­этому проблема непонятности богослужения не ис­черпывается только вопросами языка, которые, без­условно, должны ставиться и решаться. Перед нами более глобальная, поистине миссионерская зада­ча - научить людей понимать смысл богослуже­ния».

Одним из средств для выполнения этой миссионер­ской задачи является новая редакция славянского тек­ста богослужения. Дело, начатое накануне Поместного Собора 1917—18 годов, должно быть продолжено. Святейший Патриарх Алексий II по этому поводу го­ворит:

«...Мы должны думать о такой организации бого­служебной жизни Церкви, которая позволила бы оживить просветительский и миссионерский эле­мент этой жизни. В данной связи мы обратим осо­бое внимание на труд, начатый, но не завершенный Поместным Собором 1917—18 годов по упорядо­чению богослужебной практики, и доведем до кон­ца редактирование славянских богослужебных тек­стов, также начатое в нашей Церкви».

Воплотятся ли в жизнь эти слова главы Русской Пра­вославной Церкви?

Следует, очевидно, ставить вопрос о том, позволи­тельно ли хотя бы для каких-то частей богослужения (в частности, для Евангелия, Апостола, Псалтири) ис­пользовать русский язык. Поместный Собор 1917—18 годов на этот вопрос отвечал так:

«Славянский язык — основной язык нашего бого­служения. В целях приближения нашего церковно­го богослужения к пониманию простого народа признаются и права общерусского языка для бого­служения... Частичное применение общерусского языка в богослужении (чтение слова Божьего, от­дельные песнопения, молитвы, замена отдельных слов и речений и т. п.) для достижения более вразу­мительного понимания богослужения при одобре­нии его церковной властью желательно и в настоя­щее время».

При решении вопроса о чтении Псалтири на рус­ском языке неизбежно возникнет следующая труд­ность: синодальный перевод Псалтири, сделанный с еврейского, заметно отличается от славянского пере­вода, сделанного с греческого. Очевидно, что в случае решения о возможности богослужебного употребле­ния русской Псалтири, необходим перевод Псалтири на русский с греческого (наподобие перевода, сделан­ного в конце XIX века профессором Юнгеровым). На все эти вопросы нелегко ответить сейчас, в разгар борьбы с «неообновленчеством», когда ведется весь­ма острая полемика вокруг русификации богослуже­ния. Но рано или поздно на них придется отвечать.

Сейчас же первоочередной задачей является изда­ние специальных пособий, которые объясняли бы бо­гослужение на понятном, современном русском языке. Должен быть издан текст Божественной Литургии с параллельным русским переводом; аналогичным обра­зом следует издать тексты всенощного бдения, бого­служения главных христианских праздников, чинопоследования Крещения, Брака и других таинств. Эти тексты должны иметься в храмах в больших количест­вах, чтобы желающий узнать смысл богослужения мог следить за службой по книге.

Литургические тексты необходимо богословски ос­мыслить. Назрела необходимость в книгах, которые раскрывали бы догматическое значение православного богослужения, которые вводили бы православных ве­рующих в смысл церковных праздников.

Необходимы книги о церковных таинствах, напи­санные простым и доступным языком и содержащие объяснение чинопоследования таинств. Священники сталкиваются с парадоксальной ситуацией: поскольку желающих креститься по-прежнему очень много, вре­мени на продолжительную катехизацию нет, но книг, которые могли бы восполнить отсутствие такой катехизации, тоже нет. Наличие небольшой книги о таин­стве Крещения, в которой бы на двадцати страницах объяснялось, зачем надо креститься, а потом еще на двадцати раскрывался бы смысл чинопоследования таинства, значительно облегчил бы жизнь и приход­ским священникам, и тем, кто готовится к Крещению.

Таким образом, очевидно, что Церкви необходимо разработать стратегию просветительской, катехизаторской, миссионерской работы, которая сделала бы со­кровищницу православного богослужения доступной людям во всем ее объеме. Без этой стратегии немыс­лимо выполнение той «глобальной миссионерской за­дачи», о которой говорилСвятейшийПатриарх.

Библиография:

1. Диакон Андрей Кураев, Традиция, Догмат, Обряд.

2. Прот. Фома Хопко, Основы православия.

3. Иероманах Илларион (Алфеев), Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание.

4. Иероманах Илларион (Алфеев), Православное предание на рубеже столетий.

5. Интернет.