Реферат: Легенда, что зовется "каратэ" Часть 1

Каратэ

ЛЕГЕНДА, ЧТО ЗОВЕТСЯ "КАРАТЭ"
Часть 1



Окинавская тропа

      Сюда часто прибывают корабли из Китая. Сюда, откуда начался путь самого известного в мире боевого искусства — каратэ, чья истинная история, полная загадок и недоговоренностей, еще не написана. От китайских берегов остров Окинава расположен приблизительно на таком же расстоянии, как и от Японии. Неудивительно, что долгое время жители провинции Фуцзянь и особенно ее прибрежных районов считали остров "своим", имели много родственников на Окинаве, часто ездили к ним в гости и нередко принимали китайских жителей Окинавы у себя. Вообще, влияние китайской культуры ощущалось на этом острове значительно сильнее, чем японской — здесь поклонялись тем же народным богам, что и крестьяне в Фуцзяни или на Тайване. Например, одним из легендарных воинов, великим мастером владения оружием окинавская традиция считает именно китайского народного бога Ма-цзу. На народных лубочных картинках он изображался в виде яростного и могучего воина с двумя мечами в полном боевом облачении. Буддисты представляли его несколько иначе — у них он превратился в одно из воплощений (аватар) богини милосердия Гуаньинь. Ма-цзу поклонялись практически все жители Фуцзяни, Тайваня и Окинавы, тем самым единясь внутри мистического тела единого божества. По некоторым легендам он считается прародителем тех племен, которые когда-то много тысячелетий назад впервые появились на этой территории и дали начало всем южнокитайским монголоидам (именно они затем заселили, в частности, Австралию). И сегодня на небольшом гранитном острове Ицзу, что находиться в сотне километров от Фуцзяни, возвышается величественный храм бога Ма-цзу. Каждый год в конце апреля здесь устраивается грандиозное празднество в честь Ма-цзу, на которое съезжаются сотни паломников, в том числе и с Окинавы. Треск разрывающихся петард, ритуальные флаги, оживленные и возбужденные лица, — все это создает непередаваемый аромат восточной мистерии..Корабль медленно подходит к нехитрой пристани небольшого китайского островка Ицзу, что расположен не более чем в сотне километров от берегов Фуцзяни. Всякого путешественника, сходящего на этот берег, поражает мрачная неприступность местного гористого ландшафта, от которой даже в яркий солнечный день веет холодом. Да и сам остров — собственно огромная гранитная скала в море, которая была заселена переселенцами из Фуцзяни. Дело в том, что остров Ицзу лежит на полпути между Тайванем и Окинавой. И, возможно, именно через этот остров много веков назад следовали китайские переселенцы на Окинаву — люди, которым было суждено познакомить японцев с боевыми методами ушу и чье искусство спустя много веков превратилось сегодня во всемирно известное каратэ. Но вряд ли кто из скромных крестьян, что отчаливали от берегов родной Фуцзяни, предполагали будущее японское величие боевых искусств. Более того, ехали они, конечно же, в поисках более спокойно и богатой жизни, но отнюдь не преподавать боевые искусства. Многие из переселенцев просто бежали от маньчжуров, что вторглись в Китай в середине ХVII в. Удивителен характер китайцев — с одной стороны, неподдельная любовь к "отеческим гробам", стремление жить в тех местах, где захоронены их предки, где веет духом мудрецов древности, к которым китайцы возводят свой род, а с другой стороны, — извечная тяга к переселениям, подпитываемая иллюзиями того, что жизнь в дальних краях может быть значительно лучше. Переселенцы обращали свои взоры не столько на Окинаву, сколько на весь архипелаг Рюкю, к которому и принадлежит этот ныне знаменитый остров. Он не велик — длинная изогнутая змея островов, в ширину в некоторых местах не более четырех километров, растянулась в длину на восемьсот километров, одним своим концом подходя к китайскому острову Тайвань, а другим — упираясь в южную оконечность Японии. Окинава — остров непостоянный, большей частью он покрыт горами, где невозможно ни жить, ни выращивать сельскохозяйственные культуры, зато рядом встречаются живописнейшие уголки. В одном из таких благоприятных уголков на юге острова расположена столица Окинавы — город Наха. В конце ХVIII-ХIХ вв., когда и развернулись все события, связанные с нашим повествованием, Наха, равно как и несколько других поселений на Окинаве — Сюри, Томари представляли собой небольшие деревушки, население которых едва ли было больше нескольких тысяч человек. А сегодня Сюри и Томари слились в один город, став частью Наха. Вероятно, когда то в древности весь архипелаг Рюкю представлял собой мощную горную гряду, принадлежавшую части материка. Но эпохи оледенения, океанических разливов и размывов суши превратили эту гряду в ряд мелких островков, между которыми курсируют паромы, корабли и сотни небольших рыбацких суденышек. Местные легенды гласят, что Рюкю на самом деле не просто каменная гряда, но хребет морского исполина, который лежит на полпути между Китаем и Японией. С вертолета эти острова действительно напоминают огромное морское чудовище, "телом" или центральной частью которого является именно остров Окинава. По-японски "оки" — это "море", "нава — "цепь", "хребет", то есть название острова можно перевести как "морская цепь". И именно как гряда морских скал он воспринимался в древности.

       Узкая тропинка едва заметно идет вверх. Даже в знойный день, когда южные травы жухнут от жары, путник не испытывает неудобств — густые деревья надежно прикрывают его от лучей солнца. Дорога неровная и каменистая, равно как и вся местность. Иногда она выводит на открытую местность, и нам открывается прелестный пейзаж в классическом восточном стиле — буйвол, тянущий за собой плуг, на который всем телом навалился тщедушный хозяин, чьи ноги утопают в размытой глинистой почве, позади — идущие уступами поля, зеленые горные террасы с заливными лугами — все это на фоне могучих гор, утопающих в дымке. В конце концов, дорога выведет к какой-нибудь деревушке, а то и просто — к нескольким нехитрым домам, окруженных несколькими квадратами полей. То здесь, то там встречаются полузаброшенные кумирни с небольшим алтарем, посвященные местным духам и божествам. На алтаре иногда еще встретишь фигурку Будды и небольшие горшочки для благовоний — но никто их не трогает, ибо эти предметы священны и горе тому, кто осмелиться нечестным путем забрать их. Кажется, в эти полуразрушенные остроконечные каменные "домишки", куда с трудом может войти даже один человек, уже давным-давно никто не заглядывал. Но нет — вот в пустой кумирне догорают несколько курительных свечек перед полустертой иероглифической надписью на деревянных дощечках, покрытых облупившейся красной краской. Значит еще полчаса назад сюда зашел поклониться местному божеству какой-то путник, скорее всего, из ближайшей деревушки — даже на современной Окинаве духи всегда в почете. На этой дороге за целый час пути порой не увидишь ни одного человека, зато встречный, даже незнакомый тебе, вежливо раскланяется с тобой. Здесь простота и покой жизни, идущие "от века", встречаются с глубинной культурой души. Вежливость не помешает однако внимательно и несколько настороженно оглядеть незнакомца, а потом японец равнодушно опустит взгляд. Знакомые, встретясь на дороге, могут простоять в тени за разговорами "ни о чем", а точнее "о чем-то очень важном", целый час, ведь дорога — это еще и особый тип сообщительности, коммуникации людей, где один рад другому уже потому, что через несколько мгновений они разойдутся и никто никому не будет в тягость. Вот стоят два человека, соприкоснувшись краями широких соломенных шляп и поставив свою поклажу на землю, ведут беседу. Здесь все неторопливо, и кажется, сама история замедляет свои шаги на этой дороге, а время течет вспять, заставляя нас возвращаться к "следам предков" — именно так сотню лет назад беседовали предки современных японцев. И сегодня встречаясь друг с другом на дороге, они встречаются с собственной историей. Дорога дарует умелому путнику все — и общение с духами, и встречи с друзьями, и спокойные, благостные размышления. Впрочем, ничего примечательно здесь, кажется, нет, таких дорог сотни на юге Китая и в Японии. Может быть и не стоило так пристально вглядываться в мирный пейзаж вокруг, испытывать какой-то мистический трепет в тени деревьев, размышлять над суетностью и покоем вечной дороги? Но, нет — это особый путь. Именно по этой дороге когда-то ходил будущий основатель современного каратэ Фунакоси Гитин к своим первым учителям Анко Азато и Итосу, именно на эти камни ступала нога Мабуни Кэнва, именно в этих кумирнях совершали поклонения китайские мастера, что преподавали боевые искусства жителям острова. Этот маленький остров сегодня известен поклонникам каратэ всего мира. Этот остров, названный "колыбелью каратэ" — реальный и символический мост между боевыми искусствами Японии и Китая, именно здесь соприкоснулись две великие восточные культуры, здесь произошла встреча величайших мастеров тела и духа. Это — остров Окинава.

^ Первые запреты и первые боевые тренировки

       Существует традиционная версия, которую мы можем часто встретить практически во всех книгах по истории каратэ, о том, как впервые окинавцы начали изучать боевые искусства. Якобы стимулом к этому послужили запреты на ношение оружие и притеснение со стороны местных правителей. Посмотрим, насколько это верно. Одни относят начало этих событий к временам правителя Окинавы Сё Хаси (1429-1439), другие — к более поздней эпохе правителя Сё Сина (1477-1526). Считается, что именно тогда были изданы первые запреты на ношение местными жителями оружия. Эти запреты до нас не дошли, о них сохранились лишь какие-то глухие воспоминания в устной традиции. Причина таких запретов была, на первый взгляд, очевидна: местные правители страшно опасались мятежа. Правда, трудно предположить, что угроза исходила именно от местных жителей, состоявших в основном из мирных и незлобивых крестьян. И Сё Хаси, и его последователи боялись другого — как бы руководители крупных местных кланов, не подбив простолюдинов на восстание, не отобрали бы у них централизованную власть над Окинавой, которая только недавно пришла в руки к Сё Хаси. Сё Хаси был безусловно человеком неординарным, хотя крайне жестоким, а порой даже свирепым. Происходил он из коренных окинавцев и недолюбливал японских сёгунов, растущие амбиции которых грозили ему потерей власти над Окинавой. Правда, в ту пору для японских самураев Окинава еще не представляла большого интереса — они пока решали свои внутренние проблемы. В Японии царила эпоха Муромати (1333-1573), и сёгуны Асикага активно боролись с дружинами местных даймё, приближались т.н. "Годы войны" (Сэнгоку цзидай, 1467-1573), когда мелкие стычки и крупные сражения стали повседневностью для японских буси. Так что воинственным самураям было пока не до Окинавы. Тем не менее Сё Хаси усердно укреплял свою дружину, проявляя при этом порой чудеса дисциплинарной жесткости. Истории рассказывают, что однажды он сам пронзил мечом одного из лучших воинов своей гвардии лишь за то, что заметил какую-то неряшливость в его доспехах. Дисциплина его воинства держалась на страхе и почти мистическом поклонении Сё Хаси. Происходил он из центральной области Окинавы, так называемой Тюдзан (“Средняя гора”), и первоначально возглавлял один из местных кланов, от которого мало кто ждал конкуренции в борьбе за власть на острове. Вся Окинава была разделена между "большими домами" — то есть представителями крупных кланов, между которыми время от времени происходили мелкие стычки. Но амбиции Сё Хаси были велики, и роль поместного князька удовлетворить его не могла — он в течение нескольких лет сколачивал воинство, причем тренировал их почти так же, как тренировали профессиональных самураев. И вот, наконец, в 1429 году путем договоров, воин, запугиваний он впервые в истории Окинавы объединяет все три области этого острова: Хокусан (“Северная гора”), Нандзан (“Южная гора”) и свою вотчину Тюдзан (“Средняя гора”). Окончательной такую победу назвать было трудно — то здесь, то там на небольшом острове объявлялся какой-нибудь представитель богатого клана, раздавал крестьянам оружие и подбивал на восстание против Сё Хаси. Нельзя сказать, что правление Сё Хаси было особенно суровым или жестоким — это была обычная власть обычного мелкого восточного деспота. К тому же островное положение его территории, оторванность от материковой культуры создавали все условия для укрепления его авторитета. Налоги собирались прежние, повинности оставались теми же, но благодаря централизованной власти на острове крестьянину было уже трудно уклониться от своих обязанностей перед правителем. Естественно, что простой люд, способный выражать свои чувства в основном лишь в виде могучего разрушительного импульса, был способен полыхнуть в любой момент. И тогда Сё Хаси вводит самое естественное, что могло ему придти в голову — "кинбу" или запрет на ношение, хранение и изготовление оружия. Нельзя сказать, чтобы в этом он был оригинален. Такие запреты время от времени вводились в Китае, начиная с V в., а Окинава во времена Сё Хаси находилась формально под китайским протекторатом и во многом дублировала своего великого соседа. Правда, сразу оговорим два момента. Во-первых, ни в Китае, ни на Окинаве за соблюдением этих запретов никто строго не следил, не известно даже, был ли кто наказан за ношение оружия. Хроники об этом не упоминают, а дотошные историки окинавского боевого искусства при всем желании так и не смогли найти имена пострадавших от указа "кинбу", в равной степени как и мне не удалось обнаружить имена китайцев, пострадавших от этого запрета в Поднебесной империи. Этот запрет был скорее формой демонстрации воли единоличного правителя, неким магическим символом власти, нежели реально преследовал цель пресечь использование холодного оружия. К тому же, мало кто из крестьян действительно владел мечом или копьем. Мечи были страшно дороги, копья — не практичны, не будешь же с ними работать в поле и ходить по дорогам. К тому же, многие запреты на ношение оружия объяснялись не столько страхом перед восстанием, сколько тем, чтобы простолюдины не отвлекались от своих основных обязанностей. Воинские тренировки, требовавшие немало времени, были зарезервированы для особого, в общем-то немногочисленного на Окинаве слоя людей — в основном членов царской дружины. Во-вторых, обращу внимание, что закон "кинбу" касался лишь ношения и изготовления оружия, под которым понимались те виды оружия, которыми пользовались в то время профессиональные воины — мечи разной формы, копья, алебарды, клевцы, трезубцы. Например, о длинных крестьянских ножах речь не шла — это необходимый инструмент в обработке тростника. Также не оговаривались ручные мотыги, серпы, цепи, которые активно использовались в арсенале ушу на юге Китая и тренировки с которыми можно там в деревнях встретить и по сей день И самое главное — никакого запрета на занятия собственно боевыми искусствами не было, он никогда не вводился ни в истории Окинавы, ни в истории Китая или Японии. Начали ли простые крестьяне после запрета Сё Хаси упражняться в боевых искусствах — не известно. Утверждения о крестьянских занятиях различными методами боя — не более чем досужие выдумки современных авторов, ничем не подтвержденные. Да и зачем крестьянам надо было делать это, отвлекаясь от насущной необходимости кормить свои семьи? Жизнь их оставалась прежней, их мало кто притеснял, так как даже на маленькой Окинаве в ту эпоху плотность населения была не велика, и с грозной властью простолюдины напрямую почти не сталкивались, а все дела они решали через старост деревень и лидеров своих кланов. К тому же Сё Хаси и все правители из рода Сё были все же окинавцами, "родными", не в пример японцам, которые пришли на остров в конце ХVI в. уже как захватчики. А это действительно создавало угрозу для местных жителей. Может быть все началось именно тогда?

^ ЛЕГЕНДА, ЧТО ЗОВЕТСЯ "КАРАТЭ"
Часть 2



Окинавцы и японцы: миф о бойцах-простолюдинах

       Долгое время острова Рюкю, в состав которых и входит Окинава, спокойно жили как отдельное королевство. Протекторат Китая особо не мешал, ибо был чисто формальным, в частности, вот уже в течение несколько веков Окинава управлялась абсолютно самостоятельно. А вот с Японией отношения были напряженными, гордость и независимость маленького королевства вызывала раздражение у японских правителей. Наконец, их чаша терпения оказалась переполнена - королевство Рюкю отказалось поддерживать стратегические и авантюрные планы Тоэтоми Хидэёси, который решил развернуть, как оказалось впоследствии, крайне неудачную военную кампанию в Корее сначала в 1592, а потом в 1597-1598 гг. А значит королевство Рюкю оказалось едва ли не в состоянии войны с Японией, ибо формально его поведение рассматривалось как выступление на стороне Кореи. Угроза вторжения на Окинаву оказалась неминуемой, и вряд ли местные правители смогли бы что-нибудь противопоставить отлично подготовленному самурайскому войску кроме своей гордости. Но это бы мало помогло.

       Напомним, что в то время в Японии развернулась очередная междоусобная война между крупнейшими кланами. Победителем из нее выходит Токугава Иэясу, который становится новым сёгуном Японии. Новый сёгун решил расширить границы своего государства и к тому же раз и навсегда покончить с неясным положениям королевства Рюкю.

       Усмешка истории состояла в том, что может быть и не пришли бы тогда японцы на Окинаву, и там не начались активные занятия кэмпо, если бы Токугава знал, что делать с неким Симадзу Иэхисой. Симадзу Иэхиса принадлежал к известному клану Симадзу, который возглавлял южнояпонское княжество Сацума, выступившее в междоусобице против клана Токугавы. Провинция Сацума располагалась на крайней южной оконечности Кюсю, ее правители из клана Симадзу вели себя испокон веков крайне независимо, игнорируя власть сёгунов. Естественно, что тогдашний сёгун Тоэтоми Хидэеси не мог потерпеть такой ситуации, и в результате мощной военной кампании в провинции Сацума в 1587 г. "вольница" была прекращена.

       Княжество Сацума проиграло, а Симадзу счел за лучшее признать власть сёгунов - сначала Тоэтоми, а затем и Токугавы. Однако умный и расчетливый Токугава не очаровывался верноподаническими чувствами Симадзу - никто не знал, что на сердце у этого хитроумного самурая, к тому же тесно связанного с местными кланами ниндзя. Последнее вызывало особое беспокойство сёгуна. Напомним, что ниндзя из Сацумы, верно служившие Симадзу, прославились своим мастерством в использовании огнестрельного оружия, которое они переняли у португальцев, а также разнообразными западнями, в одну из которых попал лучший военачальник сёгуна Токугавы генерал И Наомаса. В результате раны, полученной от ниндзя из Сацумы, он скончался через несколько месяцев. И Токугава решает убрать Симадзу Иэхису подальше от политической жизни и посылает его на покорение Окинавы.

       Профессиональному воину Симацзу, долгие годы проведшему в стычках и поединках, такое предложение пришлось по нраву, к тому же он рассматривал это как отличный способ, скрывшись с глаз сёгуна, получить власть на целом острове. Он собирает флот, готовясь к большим сражениям и затяжной войне. Естественно, Симадзу знал реальные силы Окинавы, его ниндзя уже неоднократно докладывали ему об уровне подготовки местных воинов, но он, вероятно, решил специально обставить свой поход как предприятие крайне опасное - тем славнее могла бы показаться его победа. Корабли обиваются специальными металлическими щитами, защищающими их о "китайских пилюль" - особых пороховых бомб, поджигающих деревянные борта. И вот 5 апреля 1609 г. мощный флот в составе ста кораблей, на которых находилось около трех тысяч воинов, подходит берегам меленькой Окинавы. Все готовы к тяжелому сражению...

       Но к разочарования одних и счастью других практически никакого сражения не было. Рассказы о мощном воинстве Окинавы, о мудрости правителей из рода Сё оказались уже преданиями "старины глубокой". Простые окинавцы отнеслись к приходу самураев достаточно пассивно, решил защищаться лишь небольшой отряд, что засел за стенами столицы Наха. Но несколько залпов из пороховых длинноствольных ружей внесли такое смятение в ряды местного гарнизона, который ничего не знал об этом оружии, что защитники сочли за лучшее сдаться.

       Окинава была покорена практически без боя и стала частью Японии, хотя чисто психологически местные жители поданными японского правителя себя не считали. Правление клана Сацума сохранялось на острове вплоть до 1879 г., фактически - до буржуазной революции Мэйдзи 1868 г. Но и события годов Мэйдзи не вернули Окинаве хотя бы формальную независимость - остров стал японской префектурой и навсегда утратил былую самостоятельность.

       И все-таки Окинава еще долгое время не могла окончательно превратиться в составную часть японской империи. Окинавцы японцев недолюбливали, как не любит местный житель любого пришлого соседа, который "ест его хлеб и спит в его домах". Справедливости ради отметим, что Япония принесла сюда многие свои культурные достижения, как когда-то это сделали китайские переселенцы, что в общем-то не особенно изменило тихую жизнь патриархальной Окинавы.

       Все популярные версии возникновения каратэ сходятся на том, что именно после прихода японцев окинавцы стали активно заниматься кулачным искусством и разработали методы боя с подручными средствами - серпами, цепями, мотыгами, названные “кобудо”. Некоторые окинавцы обращались к китайским мастерам, проживающим на острове, с просьбой научить их защищать себя от самураев. Именно так, утверждает подавляющее число авторов, и родилась система окинава-тэ. Иллюстрации во многих популярных книжках рисуют нам, как простой, но натренированный крестьянин сбивает ногой в прыжке с коня могучего самурая или валит его ударом двойной цепи (нунтяку) по голове. Перед нами - картинки из героического прошлого окинавского крестьянства...

       Мы же позволим себе усомниться в их подвигах. Как были подготовлены самурая, мы уже знаем - ни один ниндзя, ни один простолюдин практически не мог в одиночку справиться с профессиональным воином, владевшим несколькими видами оружия, который всю жизнь с детства только тем и занимался, что готовил себя к бою. Самураи “захватчика” Окинавы Симадзу в течение почти столетия успешно противостояли сёгунским дружинам, доказав свое блестящее мастерство. Не забудем и то, что Симацзу располагал поддержкой профессиональных разведчиков, лазутчиков-синоби, о чем даже не смели мечтать местные "окинавские воины". Не сложно догадаться, что любая стычка с самураем вряд ли бы закончилась в пользу окинавского простолюдина.

       А вот еще один "некорректный вопрос" - известны ли нам реальные случаи затяжной борьбы между окинавцами и японцами? То что окинавцы не жаловали японцев - с этим поспорить сложно. Не любили - да, постоянно вели с ними борьбу - нет.

       Правда, известны указы, которые принимал японский сёгунат против хранения оружия. Один из таких указов, например, был принят в 1588 во времена правления Тоэтоми Хидэеси. Это положило начало целой компании, которая вошла в историю под названием "катана-гари" - "охота за мечами". Меч разрешалось носить лишь самураю, а все остальные были недостойны такого благородного оружия. Естественно, что эта кампания докатилась и до Окинавы. В Японии закрывались кузницы, изготавливать оружие разрешалось лишь по специальной лицензии. Все это, кстати, привело к резкому улучшению качества катан. Во многом "охота за мечами" была обусловлена не столько тем, что сёгунат боялся за стабильность государства, сколько тем, что необходимо было четко отделить благородных самураев от всех других сословий, тем более от "низкого простонародья". Именно с этого времени катана становится не просто оружием, сколько знаком самурайского отличия и доблести.

       Простолюдинам запрещалось носить не только мечи, но и любое другое боевое оружие: копья, трезубцы, малые мечи. Даже длинные и широкие ножи, используемые в хозяйстве и похожие на короткие мечи, выдавались под расписку, а потом собирались снова представителями властей.

       Указ о запрете на ношение и изготовление оружия был повторен на Окинаве в 1609 г. всего через три года после того, как на острове была установлена власть нового японского сёгуна Токугавы Иэясу. Это был символ прихода новой власти, которая утверждает свою силу в основном через запреты. Правда, в реальной жизни этот суровый закон никак не повлиял на окинавцев: крестьяне и так не носили никогда мечей, поэтому страшные запреты их мало волновали - неторопливая и в общем-то, мирная окинавская жизнь заметно отличалась от Японии с ее вечными междоусобицами.

^ Тодэ и окинава-тэ

       Прежде чем продолжить наш рассказ об истоках каратэ, постараемся определить, как же назывались боевые искусства на Окинаве. Обычно для обозначения того комплекса боевых искусств, который возник на Окинаве, использовалось несколько названий, которые обычно выступали по отношению друг к другу как полные синонимы: тодэ, окинава-тэ, а порой и просто "тэ" - "рука". В сущности, их нельзя назвать ни отдельными стилями, ни школами - все это не более чем местное обозначение боевых искусств. Однако обозначение весьма характерное, которое приоткроет нам завесу над происхождением окинавской боевой традиции.

       Итак, долгое время самым распространенным названием было тодэ - "Рука династии Тан". На уже не раз приходилось говорить, что именно культура китайской династии Тан (618-907) являлась в какой-то мере идеалом для Японии. Именно с той эпохой связывается приход в Японию из Китая классической культуры конфуцианства, каллиграфии, основных живописных школ, буддийских направлений, в том числе и первых дзэнских проповедников. Много веков подряд японская аристократия и самурайство копировала не только художественные формы, но даже одежды, придворные ритуалы, формы общения, что были приняты в эпоху Тан. Таким образом, классический Китай для Японии навсегда стал ассоциироваться именно с Танской династией. Естественно, что понятие "Тан" стало в какой-то мере синонимом понятия “Китай”. А значит и термин "танская рука" (тодэ) превратилось в собирательное название для всех видов окинавских боевых искусств, пришедших из Китая. Именно с Китаем связывали сами окинавцы свои школы боя. Отметим для себя эту подробность.

       А как же название окинава-тэ - "окинавская рука"? Что обозначало оно? Этот термин возник достаточно поздно, скорее всего, в 20-30-х гг. нашего века и его приход в наш лексикон связан со сложными политическими и нравственными проблемами, о которых нам еще предстоит подробный разговор. Здесь же лишь заметим, что после начала резкой конфронтации Японии и Китая, закончившейся войной 1937-45 гг., стало весьма небезопасно заниматься "танской" или "китайской рукой". И в качестве синонима пришло название окинава-тэ. Этот термин оказался удачным еще и по другой причине. Дело в том, что в японском чтении термин "тодэ" читался как "каратэ". Именно этой особенностью позже воспользовался Фунакоси Гитин заменив первый иероглиф "то" или "кара" ("Тан") на иероглиф, одинаковый по звучанию, который обозначал "пустой". Так родился термин, ныне известный во всем мире - "Пустая рука" или каратэ.

       Тотчас возникли чисто доктринальные споры, поскольку теперь японская "Пустая рука" и окинавская "Танская рука" звучали одинаково - каратэ, а различия между ними все усиливались. Поэтому традиционный термин "тодэ" ("каратэ") отошел назад, а вместо него стали говорить "окинава каратэ" или просто "окинава-тэ", давая понять, что речь идет именно об окинавской системе боя.

       Использовался на Окинаве и другой термин, который существовал и в Японии - кэмпо, дословно - "способы кулачного боя". Им обознались именно китайские боевые искусства, причем исключительно кулачный бой, к тому же сам термин является калькой с китайского понятия "цюаньфа". Правда, в популярной литературе можно встретить распространенную ошибку, когда под термином "кэмпо" подразумеваются все боевые искусства вообще - но это явная нелепица.

       Но когда же в реальности начали местные жители заниматься боевыми искусствами? Кто был их основными носителями - действительно ли, простые крестьяне, как утверждают многие версии?

       Вглядываясь в страницы истории Окинавы, мы без труда замечаем, что во второй половине ХVIII в. происходит настоящий "взрыв" в занятиях боевыми искусствами на острове, причем в подавляющем большинстве занимались именно китайским ушу, при этом никаких исконно местных стилей мы не замечаем. Но где же знаменитое окинава-тэ - местная окинавская боевая традиция? Еще раз замечу, что никаких местных, автохтонных окинавских или японских методов кулачного боя здесь не существовало. Под названием окинава-тэ, тодэ или каратэ фигурировали именно разновидности китайского ушу, которое со временем постепенно трансформировалось. Но где же истоки такого энтузиазма в занятиях окинавцами именно китайскими боевыми искусствами? Была ли в этом насущная, жизненная необходимость?

       Еще раз вернемся к распространенной версии, которую знает, наверное, любой поклонник каратэ. Мы привыкли считать, что окинавцы стали обучаться у переселенцев из Китая - мастеров ушу из чисто прагматических целей - они не имели права носить оружие и им было необходимо защищать себя от самураев голыми руками. Такое утверждение стало классическим практически во всех книгах об истоках каратэ и, кажется, в его истинности никто не сомневается. Но если мы посмотрим на тогдашнюю ситуацию на Окинаве изнутри культуры, а не как обычные западные исследователи, что раз и навсегда создают себе стереотипы и не желают их ломать, то далеко не все нам покажется таким очевидным...

       Итак, прежде всего, попытаемся выяснить - а нападали ли самураи на невооруженных жителей Окинавы именно в конце ХVIII века - то есть тогда, когда занятия боевыми искусствами стали наиболее активными. Вот факт, который немало удивит нас - таких нападений практически никогда не было! Равно как и не существовало и особых притеснений местных жителей. Более того, многие мастера тодэ той эпохи отнюдь не были простолюдинами, а принадлежали к достаточно зажиточному слою местных крестьян объединенных нередко в мощные общества взаимопомощи или общины.

       Так что явно не обидчики-самураи оказались причиной того, чтобы местные жители стали заниматься боевыми искусствами, равно как в этом не были "виноваты" и только китайцы. Необходимо было совместить все три слагаемых: окинавцев, японцев и китайцев. Безусловно, китайцы оказались истинными носителями традиции боевых искусств на Окинаве оказались китайцы, но именно самураи как "раздражающий фактор" способствовали тому, чтобы кэмпо вошло в повседневную жизнь обитателей острова.

       Кэмпо, так же как и в ушу в Китае, в народной среде Окинавы служило далеко не только целям самообороны. Такой взгляд на культуру, в общем-то, характерный для большинства книг по истории ушу и каратэ, сильно упрощает действительно положение вещей. Боевые искусства на Окинаве были способом самоидентификации, обретения психологической самостоятельности местными жителями по отношению к самураям. Проще говоря, нужен был некий "не японский культурный фактор", благодаря которому окинавцы смогли бы ощутить себя отличными от пришельцев. Ведь этнически окинавцы значительно ближе к японцам, нежели к китайцам. Хотя их язык и наполнен словами, пришедшими из Китая, говорят они все же на японском языке, а точнее на диалекте японского языка островов Рюкю. И здесь сразу же возникает вопрос - как отличить, дистанцировать себя от таких же японцев, как и ты сам?

       Но есть еще понятие культуры - ведь именно своей традицией, а, следовательно, стереотипами мышления, привычками, ценностными ориентациями могут отличаться люди, этнически очень похожие друг на друга и говорящие фактически на одном языке. Итак, речь идет о принадлежности к иному типу культурной традиции при совпадении этнических характеристик. История знает немало случаев, когда люди одной и той же нации, благодаря какому-то культурному фактору становились членами разных наций. Например, китайские мусульмане, будучи по своей крови, языку, внешнему виду неотличимыми от остальных китайцев, из-за религиозного фактора образуют абсолютно отдельную нацию хуэй. И таким этноразличительным фактором на Окинаве стали занятии боевыми искусствами. Благодаря знанию кэмпо, в которое не были посвящены самураи, окинавцы могли почувствовать свою психологическую самостоятельность, не случайно долгое время окинава-тэ никому не передавалось кроме коренных окинавцев. Этот неписаный запрет был нарушен лишь в начале ХХ века, когда ряд мастеров решил "поразить Японию" своей национальной традицией. Из этого и родилось японское каратэ.

       Сколько раз из уст поклонников каратэ можно услышать, что у его истоков стояли простые крестьяне, стремящиеся научиться защищать себя. Версия, безусловно, красивая и героическая. Не будем совсем отвергать чисто человеческое стремление, которое живет в каждом из нас, стать более могучим и неуязвимым - это чувство, безусловно, было одним из важнейших стимулов к занятиям боевыми искусствам. А не попытаться ли нам вспомнить имена этих "простых крестьян", кто учился защищать себя от самураев? Первые известные нам бойцы Сакугава и Мацумура Сокон (последний - основатель направления Сюри-тэ) были выходцами из зажиточных крестьянских семей и принадлежали к высшей деревенской элите, а Мацумура даже состоял на государственной службе. Один из самых известных наставников "отца каратэ" Фунакоси Итосу Анко (или Ясуцунэ) одно время специально курировал образование в школах Окинавы и непосредственно отвечал за преподавание тодэ в них, а значит был далеко не "простолюдином". Его лучший ученик Киян Тётоку (1870-1945) вообще вел свой род от бывшего правителя Окинавы. Ну а о создателях первых стилей каратэ стыдно говорить как о "простых крестьянах". Например, Фунакоси Гитин, создатель стиля Сётокан происходил из образованной семьи, его дед был преподавателем конфуцианства в школе, а отец - сборщиком налогов, сам же Гитин прекрасно знал китайскую литературу, занимался стихосложением в подражании древним китайским поэтам и каллиграфией. Создатель стиля Ситорю каратэ Мабуни Кэнва принадлежал к известному самурайскому роду. Создатель Годзюрю Мияги Тёдзюн был выходцем из благородной, хотя и обедневшей семьи.

       Как несложно заметить, тезис о занятиях тодэ простыми и необразованными крестьянами ради самозащиты здесь явно не подходит. Это просто один из мотивов "героического эпоса", который присущ мифологии японцев еще со времен легенды о Ямато. В реальности же все было менее броско и намного сложнее. И здесь мы должны понять саму суть контакта японской и китайской культур, местом


^ Окинавцы и китайцы

       Почему-то всегда считалось, что издревле на Окинаве существовали собственные виды местных боевых искусств. Но вот парадокс - тщательно штудируя исторические источники, мы не находим даже упоминаний о каких-то зачатках окинава-тэ или подобных ей видах боя! Безусловно, встречаются упоминания о драках и потасовках, о лихих бандитах (послЧасть 4



^ Первый окинавский мастер Мацумура

       Параллельно со школой Сакугавы формируется другая школа, оставившая более заметный след в боевой истории Окинавы, руководителем которой становиться Мацумура Сокон, чье имя также могло читаться как Сёкон, Сосюн, Соби или Мунэхидэ. Он и считается основателем одной из трех крупнейших окинавских школ боевых искусств Сюри-тэ. Точной даты его рождения история не сохранила, называют то 1792, то 1805, то 1809 года.

       Мацумура с детства хотел заниматься боевыми искусствами, благо в его родной деревне Сюри проживало немало китайских мастеров. Но обстоятельства не позволяли ему полностью отдаться любимому делу - его слишком занимала работа по хозяйству, так как