Реферат: Усыновление и мир маленького ребенка

Усыновление и мир маленького ребенка

(Adoption and the World of the Young Child)

Мэри Уоткинс, Сьюзен Фишер (Mary Watkins and Susan Fisher) - “Talking with Young Children about Adoption”, Ch. 7, USA, 1993


В нашей родительской жизни нас ожидает огромное количество самых разных разговоров с ребенком - волнующих и удивительных, приводящих в замешательство и заставляющих хохотать. Кроме того, множество мыслей остается у малыша в голове, мыслей о том, как он видит мир и свое место в нем. Ребенок спрашивает нас о солнце и звездах, о своих мечтах, о смерти, о доброте и подлости. Порой он начинает разговор с помощью действия, вопроса, элемента игры, а мы реагируем словами или игрой. Беседуя с малышом о том, что его волнует, отвечая на его вопросы, мы выстраиваем для него версию нашей реальности, которую, мы надеемся, он сможет понять. Потом мы отступаем в сторону и слушаем, как причудливо трансформировалась наша история в голове ребенка и как она вписалась в его мир. Мы можем кое-что исправить, добавить новые детали или начать все заново. Затем приходит время рассказать продолжение истории. Но мы не только говорим, мы слушаем. Это позволяет нам сформировать интуитивное представление о том, что малыш понимает, а что еще нет. Слушая ребенка, мы намечаем тему следующего разговора, его эмоциональный настрой, мы видим мир глазами ребенка.

Разговоры об усыновлении не отличаются от разговоров на другие серьезные темы, с которыми родители и дети сталкиваются в жизни. Усыновление - это реальность, в которой живет семья, реальность, вызывающая у членов семьи определенные мысли и чувства, которыми они делятся друг с другом. Беседуя с ребенком, например, о сексе, мы не претендуем на то, что владеем самой полной информацией. Мы просто хотим создать атмосферу, в которой ребенок сможет рассказать, что его интересует, и дать на его вопросы такие ответы, которые удовлетворят его на данном этапе развития. То же самое касается и разговоров об усыновлении. Чтобы достичь своей цели, нам нужно постараться услышать, о чем в действительности спрашивает ребенок, и помочь ему правильно сформулировать вопрос. В то же время нужно остерегаться ошибок в поведении: не приписывать ребенку своего взрослого представления о предмете разговора, не ошеломить его своей инициативой и не навязывать ему свою точку зрения относительно того, о чем в данный момент нужно говорить и что он должен понять. (Помните историю, когда малыш спросил у отца, откуда он появился? Отец совершил энциклопедический экскурс в мир птиц и пчел. Когда он закончил свою лекцию, ребенок заметил: «Ой, пап, я только хотел узнать - я из Нью-Йорка или из Филадельфии»). Приемные родители, обеспокоенные необходимостью рассказать ребенку о его статусе, часто предлагают ему свою, взрослую картину усыновления, которая интересует его очень мало, не говоря уж о том, что малыш еще не в состоянии воспринять ее, и поэтому эта версия зачастую поражает своей неуместностью.

Когда мы говорим с ребенком об усыновлении на доступном ему языке, так, что он в состоянии понять и осознать все то, о чем мы рассказываем, когда мы уступаем ему инициативу, факт усыновления становится неотъемлемой частью его представления о себе. Злободневный вопрос, когда нужно сообщать ребенку об усыновлении, просто исчезает, поскольку мы живем в мире, где усыновление присутствует с самого начала: ребенок слышит различные версии, которые мы предлагаем ему в соответствии с уровнем его развития, а мы, со своей стороны, вслушиваемся в его игры, его комментарии, его вопросы, они рассказывают нам, как он осмысливает свой приемный статус и что его интересует.

Большинство маленьких детей стараются прекратить беседу сразу же, как только они узнали то, что им нужно было узнать. Их внимание просто переключается на другой предмет. Многие дети - герои приведенных в четвертой главе историй - демонстрировали подобное проворство, сначала давая родителям понять, что им нужно поговорить об усыновлении, а затем, удовлетворив свое любопытство, подавали недвусмысленные сигналы, свидетельствующие о том, что беседа окончена. Одна женщина рассказала о своем четырехлетнем сыне: «Он прямо сказал мне, что больше не хочет говорить на эту тему, а когда захочет, то даст мне знать». У родителей сдержанных, спокойных малышей такой оборот событий может вызвать беспокойство, но подобное поведение характерно для маленьких детей независимо от ситуации.

Иногда касающиеся усыновления мысли ребенка шокируют нас или поселяют в сердце тревогу. Нам может показаться даже, что его замечания или вопросы, их настойчивая повторяемость являются признаком патологии. Поскольку не существует достоверных работ, описывающих, что маленькие дети думают об усыновлении, как они воспринимают его и как выражают свои чувства по этому поводу, родители и врачи склонны сразу поставить диагноз, вместо того, чтобы постараться поддержать понятное и здоровое любопытство детей, интересующихся своими корнями и своей семьей, пытающихся сформировать представление о самих себе. Задача приемных родителей - не просто сообщить ребенку, что он усыновлен, а дозировать информацию по мере того, как он взрослеет. Мы должны научиться слушать ребенка, так мы сможем понять, как он переживает усыновление и что оно значит для него в тот или иной момент жизни. Разговор об усыновлении включает в себя двух участников, различающихся не только уровнем развития, но и отношением к этому событию.

Для написания данной главы мы использовали материалы нашего последнего исследования и анализ историй, представленных в главе 4. Наша цель - показать детский взгляд на усыновление. По возможности мы будем цитировать самих детей, чтобы дать вам четкое представление о том, какими словами они оперируют.
^ Уровни понимания усыновления
Исследование, проведенное Д.Бродзински и его коллегами в Rutgers Adoption Project (Бродзински, Сингер, Брэфф, 1984 (Brodzinsky, Singer, Braff, 1984); Бродзински, Шехтер, Бродзински (Brodzinsky, Schechter and Brodzinsky, 1986)) поможет приемным родителям понять, что если маленькие дети рассуждают об усыновлении, они говорят совсем не о том, что подразумевают под этим словом взрослые, а именно: утвержденные законом, постоянные отношения между родителем и ребенком, возникшие благодаря желанию и намерению биологических родителей передать свои права и ответственность по воспитанию ребенка, а также благодаря намерению и желанию приемных родителей взять эти права и ответственность на себя. Отметим, что это определение, упоминая о намерениях и желаниях приемных и биологических родителей, умалчивает о ребенке. Чтобы малыш смог понять нашу «взрослую» концепцию усыновления, у него должны сформироваться некоторые знания о «рождении и репродукции, распределении ролей в семье и семейных отношениях и ценностях, межличностных мотивах и функционировании социальных институтов» (Бродзински, Сингер, Брэфф, 1948, стр. 877). Поскольку полное понимание усыновления подразумевает наличие этих обширных знаний, маленькие дети оказываются неспособными понять взрослый взгляд на усыновление, точно так же, как и их сверстники из биологических семей.

Может случиться, что приемные дети научатся оперировать терминами, связанным с усыновлением, раньше, чем биологические, но понятия «усыновление» и «рождение» все еще объединены и перепутаны в голове ребенка. Проведенное Д.Бродзински исследование показывает, что приемные матери склонны переоценивать знания своих детей об усыновлении. Ученый предостерегает родителей от преждевременного закрытия этой темы, ибо, если ребенок может сказать слово «усыновление», это вовсе не означает, что он в состоянии понять, что это такое.

На основе анализа интервью с приемными и биологическими детьми в возрасте от четырех до тринадцати лет, Д.Бродзински, Л.Сингер и А.Брэфф (Brodzinsky, Singer, Braff, 1984) выделили шесть уровней понимания усыновления. Между уровнем понимания и возрастом нет однозначного соответствия, но описанная последовательность справедлива для каждого ребенка. Кроме того, после ознакомления с приведенными ниже выкладками родителям будет легче оценить, что может понять ребенок, находящийся на определенной стадии развития, а чего он понять не в состоянии.

Уровень 0. «Дети демонстрируют полное непонимание усыновления». Это утверждение относится в первую очередь к малышам четырех-пяти лет, но и к некоторым шести- семилетним детям.

Уровень 1. «Дети не могут объяснить разницу между усыновлением и рождением. Они путают эти понятия». Это утверждение относится к детям четырех-семи лет. Например, шестилетний мальчик весело спросил своих родителей: «А папа выращивал семена до или после того, как вы усыновили меня?»

Уровень 2. «Дети четко дифференцируют понятия «усыновление» и «рождение», как альтернативные способы получения родительского статуса, они сознают, что отношения в приемной семье постоянны, но не понимают, почему это так. В лучшем случае, обосновывая неизменную природу отношений между детьми и родителями, они опираются на веру (мама сказала мне) или говорят о принадлежности (ребенок принадлежит теперь другим родителям). Этот уровень понимания характерен для детей от четырех до тринадцати лет (но преимущественно для шести- семилетних).

Уровень 3. «Дети различают понятия «усыновление» и «рождение», но не уверены в постоянстве отношений между приемными родителями и детьми. По их мнению, биологические родители в будущем могут потребовать ребенка обратно». И снова, в каждой возрастной группе (с четырех до тринадцати лет) были дети, демонстрировавшие этот уровень понимания, однако в наибольшей степени он свойственен шести- девятилетним детям.

Уровень 4. «Описывая отношения в приемной семье, дети упоминают юридический аспект, утверждая, что именно он придает отношениям постоянство. Особенно часто они говорят о «подписании бумаг» или ссылаются на такие авторитеты, как судья, юрист, доктор или социальный работник». Этот уровень характерен для детей от шести до тринадцати лет, но чаще подобные ответы встречались у детей старшего возраста.

Уровень 5. «Отношения в приемной семье характеризуются как постоянные, включающие законную передачу прав и обязанностей по воспитанию ребенка от биологических к приемным родителям». Этот уровень демонстрировали дети восьми - тринадцати лет, в особенности двенадцати- тринадцатилетние.

Мы специально указывали возраст детей, дабы еще раз подчеркнуть, что между ним и уровнем понимания нет четкой корреляции, и нельзя точно вычислить, исходя из того, сколько ребенку лет, что он в состоянии понять об усыновлении, а что ему еще неподвластно. Исключения есть в обоих направлениях. Кроме того, в этом исследовании не принимали участие двух- трехлетние малыши. Поскольку дети трех - четырех лет оказались в различных группах, вероятнее всего, двух - трехлетки также продемонстрируют разные результаты.

Д.Бродзински и его коллеги также изучили, что думают дети о мотивах, побудивших приемных родителей усыновить их, и о причинах, по которым от них отказались кровные отец и мать. Большинство маленьких детей, способных сделать свои предположения, говорили, что их родители хотели иметь ребенка, чтобы заботиться о нем и любить его. «Старшие дети в качестве основных мотивов для усыновления приводили бесплодие, планирование семьи, удовлетворение потребностей детей и их благополучие» (Бродзински, Сингер, Брэфф, 1984, стр. 876).

В целом же, у детей контрольной группы наибольшие затруднения вызвал вопрос о причинах, побудивших биологических родителей отдать своего ребенка на усыновление. Дети от четырех до семи лет основными мотивами считали, в первую очередь, отрицательные черты ребенка; кроме этого, упоминался также недостаток средств и времени, не позволяющий кровным родителям заботиться о малыше. Старшие дети чаще говорили о финансовых проблемах, добавляя такие факторы, как незаконнорожденность, родительскую незрелость, семейную дисгармонию и смерть родителей.

Как и все детские представления об усыновлении, представление о третьей стороне, вовлеченной в этот процесс - юристах, агентствах, социальных работниках, фостерских родителях - вначале отсутствовало, затем было расплывчато и общо, и, наконец, обретало более конкретные формы. Когда дети впервые сталкиваются с представителями этой стороны, они кажутся им пассивными посредниками, не имеющими своей функции. (Средний возраст детей с подобным рудиментарным представлением составил восемь лет и два месяца). Спустя некоторое время дети считают, что третьи лица активно пытаются пойти навстречу потребностям приемных родителей. И только в среднем в одиннадцать лет и одиннадцать месяцев они действительно начинают понимать, что агентство - это посредник, который защищает права и благополучие как детей, так и взрослых (Бродзински, Шехтер, Бродзински, 1986, стр. 215-216).
^ Ранняя эволюция в понимании усыновления
Оба исследования, а также опрос людей, выросших в приемных семьях, подтверждают важность разговоров на тему усыновлении в детстве и подростковом возрасте. По мере взросления ребенок начинает понимать различные аспекты усыновления во всей их сложности. (Это, конечно, справедливо не только по отношению к усыновлению, но и к таким понятиям, как любовь, демократия, смерть, ответственность). Родители должны наблюдать, как меняется сознание ребенка, чтобы понять, когда он хочет и может понять то, что еще несколько месяцев назад не представляло для него интереса. Родителям нужно обращать внимание не только на то, как представление ребенка приближается к взрослому пониманию усыновления, но и на возможные отклонения. Эти отклонения являются не просто ошибками, требующими исправления, но и выражением того, как усыновление переживается конкретным ребенком. Поэтому расхождения должны быть приняты и осмыслены.

Мы с должным вниманием изучили истории, приведенным в главе 4 этой книги. Памятуя об открытиях, сделанных Д.Бродзински и его коллегами, а именно о том, что детское понимание усыновления отличается от взрослого, мы постарались выяснить, как дети переживают усыновление и приходят к более комплексному пониманию межличностных отношений - сначала с родителями, а затем с братьями, сестрами и сверстниками. Как различные представления об усыновлении появляются и эволюционируют в семьях? Какими путями дети приближаются к взрослому пониманию усыновления?

Высказывания маленьких детей похожи на разговоры взрослых в том смысле, что малыши открывают только малую часть своих мыслей, и единственное, что мы можем увидеть, так это факт, что усыновление имеет множество интерпретаций. Более того, мысль маленького ребенка, выраженная эмоционально и образно, часто искажается взрослыми в целом и учеными в частности. Так, Пиаже, известнейший теоретик когнитивного развития ребенка, поместил на вершину когнитивного развития ученого, а не поэта (Уоткинс (Watkins), 1986). Мы ждем от наших детей логического мышления ученого, часто оставляя без внимания, на наш взгляд незначимые или, по меньшей мере, просто остроумные высказывания, которые кажутся нам нелогичными. Д.Бродзински, изучая вопрос, как мысль ребенка начинает приближаться к мысли взрослого, также стоял на позициях Пиаже. Мы же при анализе материала постарались сфокусировать свое внимание не столько на путанице в детских мыслях, сколько на конкретных чувствах, выражаемых словами и образами, которые свидетельствовали о том, что усыновление воспринимается как жизненный опыт, а не как абстрактное понятие.

В приложении Б мы приводим список всех детских реплик, которые, по мнению родителей, имеют отношение к усыновлению. Список приводится в хронологическом порядке, не содержит тематической интерпретации или комментариев, поэтому наши читатели имеют возможность сформировать свое собственное впечатление, основываясь исключительно на высказываниях детей. В данной главе мы представляем тематический анализ этого материала, пытаясь выявить отношение ребенка к усыновлению и его понимание этого явления.1

Из предложенных историй становится ясно, что факт усыновления является своеобразной линзой, сквозь которую ребенок, особенно в критические периоды своей жизни, воспринимает многие естественные вопросы развития, возникающие по мере его взросления в семье. Конфликты и проблемы, открытия и радости жизни оцениваются приемным ребенком, как правило, в свете его статуса. Усыновители часто упускают из виду тот факт, что сверстники их сына или дочери, растущие в биологических семьях, сталкиваются с теми же проблемами и ведут те же битвы, но все это происходит на другом поле боя, не на фронте усыновления, говоря метафорически. По этой причине мы поместим разговоры об усыновлении в контекст обычных тем, интересующих ребенка, осознавая, что эта тема часто возникает в связи с другими естественными для ребенка вопросами.
^ Создание подходящей обстановки для начала разговора
Одно из наиболее неоспоримых «открытий», которое нам удалось сделать, заключается в том, что разговоры об усыновлении зачастую начинаются как бы походя, в паузах между другими делами: в машине, перед сном, на прогулках. В таких ситуациях мысли ребенка спокойно блуждают, взгляд не сосредоточен на одном предмете, а родители меньше отвлекаются на свои дела (по мнению ребенка). В числе других ситуаций, когда ребенок свободнее выражает свое любопытство по поводу усыновления, можно назвать ролевые игры, требующие воображения, каникулы, вечерние купания, или просто посиделки с родителями, вернувшимися с работы. Некоторые усыновители замечали, что, как только машина трогалась с места или они заходили в парк, ребенок начинал говорить, как будто попадание в определенную обстановку служило для него приглашением завести разговор на интересующую тему. Пользуясь положением родителей, мы можем без слов создать или спровоцировать ситуации, которые помогут нашим детям поделиться своими чувствами и мыслями о важных для них вещах, в том числе и об усыновлении.

Мы обнаружили поразительные различия в том, как дети и взрослые относятся к разговорам об усыновлении и участвуют них. Дети выражают свои чувства обрывочно, их эмоции прорываются как лава из кратера вулкана. Кажется, что вопрос возникает ниоткуда. Дети могут быть возбуждены, расстроены, любопытны, веселы. Вы говорите. Они говорят. И все. Они сияют. Родители размышляют о происшедшем и беспокоятся о возможных последствиях, заглядывая далеко вперед. Встревоженные, они могут мысленно возвращаться к этому разговору снова и снова, но ребенок даже не вспоминает о нем. Беседа окончена и отложилась в дальнем уголке памяти. Взрослые, которые неделю чувствовали себя выбитыми из колеи, не в силах понять, как ребенок может справиться с таким эмоциональным потрясением так быстро и без последствий. Но он может.
^ Мир как семья: Дети и их игры
Прежде чем между вами и вашим ребенком начнется бесконечный диалог, где первым словом всех детских реплик будет «почему», малыш своими играми подскажет вам, о чем он думает и что его беспокоит. Начиная примерно с двух лет, ребенок создает целый мир внутри семьи. Кучка листьев, группа ягнят, пальцы на руке, все становится для папы и мамы говорящими символами, сообщающими о внутреннем мире их чада. Когда вы читаете ребенку сказку, вас поражает, как он превращает все группы одушевленных и неодушевленных предметов в самую главную для него общность - в семью. Так что впервые статус приемного ребенка осознается малышом именно в свете этой почти навязчивой мысли о семье. Маленькие дети, как может показаться, полностью поглощенные мыслью об усыновлении, на самом деле сильно сконцентрированы на своей семье, что естественно для их возраста. Поскольку их семейная история включает в себя усыновление, они возвращаются к этой теме снова и снова, как и ко всем детским вопросам, таким как «Откуда я взялся?»

Многие детские игры так или иначе связаны с заботой о животных и детях. В раннем детстве ребенок воображает себя объектом заботы. Постепенно он переходит от роли опекаемого к роли опекуна, например, мамы или папы: он готовит еду для пупса, ухаживает за кроликом, катает куклу в коляске. Ребенок своей игрой утверждает, что он способен вернуть заботу, которую получает (Лоув (Lowe), 1975). Конечно, мальчики предпочитают строить дома и башни, перевозить грузы или устраивать автомобильные аварии, но даже самый отчаянный дошкольник порой рассказывает выдуманные им истории, где он сам фигурирует в качестве героя, вступающего в борьбу с разнообразными чудищами. В этих сюжетах всегда есть место таким понятиям как привязанность и отверженность, агрессия и самоконтроль, забота, любовь и воспитание - то есть темам, присущим играм девочек.

Игра в дочки-матери, предшествующая вопросам о том, откуда берутся дети, закладывает фундамент для понимания отношений в приемной семье. Ребенок может вообразить, что он маленький кролик, заблудившийся в темном лесу, которого случайно нашли добрые люди. Они полюбили его и взяли к себе жить. Создает ли ребенок сценарий усыновления? Трудно сказать. Но мы знаем наверняка, что наша реакция на эту игру, то, насколько мы включаемся в нее, с какой теплотой мы принимаем этого бедного кролика в свою семью, - все наши действия помогают малышу, начинающему осмыслять свой собственный опыт усыновления. Мы отвлекаемся от дел, садимся на пол, чтобы погладить кролика по головке, сочувствуем его одиночеству и грусти, разделяем его радость от того, что его нашли, предлагаем кролику свой дом - такое поведение взрослых вселяет в ребенка уверенность в том, что в мире, где он живет, потребности маленьких удовлетворяются, им рады и о них заботятся с готовностью и теплотой, и никогда не бросают в беде.
^ Игра поможет выразить чувства
Игра ребенка - это не только язык, который нужно расшифровать, это целый мир, куда нам необходимо войти и который надо разделить с малышом. Мы позволяем ребенку выражать свои мысли, в ответ делимся с ним своими мыслями и чувствами, с помощью игры мы можем передать ему свою любовь.

Наблюдая за игрой, мы следим за тем, как ребенок осмысляет тему усыновления, возникающую во многих знакомых ему сказках - уход из дома Дамбо и его дружба с мышкой Тимоти; дружба Шарлоты и поросенка Вильбора, его забота о ее детях после ее смерти; тяжелая жизнь Золушки в доме у мачехи; взаимное «усыновление» Белоснежки и семи гномов. Наиболее волнующие ребенка элементы сказок переходят в его игру и там находят свое выражение. Эти темы помогают ему освоить свой собственный опыт, противоречия, вопросы, способствуют развитию понимания и разрешению конфликтов.

Родителям не нужно прерывать игру, не нужно вмешиваться в нее, чтобы сделать более реалистичной. Игра, как сон, в котором элементы повседневной жизни перемешаны с событиями, которых никогда не было - все это символически выражает сиюминутное эмоциональное состояние и опыт ребенка. Хотя игры и сны отступают от действительности, они являются отражением эмоциональной реальности. Ребенку, который снова и снова воображает, как он сидит в животике у мамы, не нужно каждый раз напоминать, что этого никогда не было. Возможно, он старается выразить свои чувства или пытается сказать, что хочет быть ближе к вам. Однажды он получил разрешение на подобные вымышленные переживания, теперь он развивает игру. Эта игра вовсе не означает, будто малыш не понял ваших слов о том, что вы не носили его в животе, также как ее отсутствие не означает, что он осознает свой приемный статус.

Некоторые родители (и это отражено в историях из главы 4) иногда находятся в замешательстве, не зная, участвовать или нет в предложенной ребенком игре. В основном это касается игр с сюжетами, не соответствующими действительности: ребенок в животе у приемной мамы, мама взяла из приюта не того малыша, биологические родители умерли. Усыновители как будто боятся, что их участие превратит игру в реальную действительность. Но ребенок знает, что в игре можно отступать от правды, и он дает своей фантазии полную свободу, а родители тем временем могут узнать, что тревожит их малыша, получившего в свое распоряжение целый театр для выражения своих чувств в кругу близких и любящих людей.

Посмотрим, как все вышеописанное выглядит в реальном игровом эпизоде. В тот день Лаура (3г.4мес.) увидела на ферме свинью, кормящую своих новорожденных поросят. Сначала девочка вообразила, будто она - маленький поросенок, заблудившийся в лесу, которого нашла случайно проходившая мимо женщина. Она предложила роль женщины своей приемной матери и крестной матери своей сестры, Франсин. После того, как поросенок был найден, он попросился жить в дом своей спасительницы. Этот момент проигрывался снова и снова. Затем Лаура предложила своей младшей сестре (2г.4мес.) тоже быть поросенком, и захотела, чтобы мама-свинка (Франсин) покормила их обеих грудью. Приемная мать Лауры описывает, что произошло дальше:

Затем Лаура рассказала мне о роли, которую она придумала для меня. Она предложила мне забрать ее у мамы-свинки и оставить жить в своем доме. Мне показалось, что она хочет обыграть тему двух опекунов: одна мама тебя кормит грудью, а у другой ты живешь. Поскольку я никогда не заводила разговор о ее биологической матери, я была искренне удивлена игрой ее воображения.

Я обратилась к маме-свинке и сказала, что ее дочка хочет пойти жить ко мне. От себя я добавила, что буду очень хорошо о ней заботиться. Франсин спросила: «Ты обещаешь?» Я пообещала.

Иными словами, мама и ее подруга включились в предложенную Лаурой игру. Женщины внесли в нее и свою точку зрения: когда ты берешь на воспитание ребенка, ты обещаешь его матери, что будешь хорошо о нем заботиться.

Лаура, светясь от счастья, отправилась жить ко второй маме. Она заставляла нас проигрывать сюжет снова и снова, с самого начала, включая и сцену кормления грудью.

Я решила дать двум мамам имена и сказала, что мама-свинка (Франсин) - это кровная мама, а я буду мамой, с которой Лаура будет постоянно жить. Лауре понравился такой оборот событий, он заинтересовал ее. Затем, после того, как мы сыграли в эту игру еще раз, она попросила меня «отшлепать» ее. Сначала я воспротивилась: «Я твоя мама и никогда не буду тебя шлепать. К тому же я обещала твоей кровной маме, что буду хорошо с тобой обращаться». Но Лаура настояла, и я вынуждена была подчиниться.

Заметьте, что ребенок принимает одни предложенные взрослыми детали, и отвергает другие, не вписывающиеся в его собственное представление.

Я крепко взяла Лауру за руку и сказала: «Ата-та!» Она залилась слезами и бросилась обратно к маме-свинке, которая ринулась на ее защиту.

Потом Лаура спросила маму-свинку, может ли она опять пойти жить ко мне. Мама-свинка потребовала, чтобы я снова пообещала, что не причиню вреда ее дочке. Я дала слово. Лаура с радостью и совсем без сожаления пошла ко мне. Затем она заявила, что я должна снова отшлепать ее. Я подчинилась ее воле еще раз, желая посмотреть, к чему это приведет. Снова вмешалась мама-свинка. Я извинилась и пообещала больше не шлепать девочку. Она опять с радостью пошла ко мне жить, довольная тем, что первая мама контролирует действия второй. Почувствовав себя защищенной, Лаура переключилась на другие игры.

Мать Лауры и крестная Франсин последовали за девочкой в ее игре и позволили ей выбирать между кровной матерью и тем человеком, с которым она хотела жить. При этом контакт с биологической матерью не прерывался, она контролировала, действительно ли о ее малыше-поросенке хорошо заботятся. Поросенку же была предоставлена свобода, он уходил от одной женщины к другой в соответствии со своими желаниями. Приемная мать внесла в игру свои представления, хотя и позволила Лауре не согласиться с ними. Взрослые, играя вместе с детьми, терпеливо произносят выдуманные для них ребенком реплики, проигрывают эпизоды снова и снова, пока малыш не будет удовлетворен и игра ему не надоест. Независимо от того, считаем ли мы, что ребенок демонстрирует свой взгляд на усыновление или что он находится на предпонятийном уровне восприятия, можно сказать с определенностью, что он проживает судьбу маленького существа, у которого есть несколько опекунов, и проработка этой ситуации закладывает у малыша базу для позитивного эмоционального восприятия усыновления.

Родитель, способный включиться в игру, предлагаемую ребенком, станет его ближайшим другом, с которым малыш с радостью поделится своим миром. «Включиться» - значит видеть в ребенке автора и режиссера игры, в которую ни вы, ни он не играли раньше. Он распределяет роли. Мы спрашиваем его, что должна делать кукла или другая игрушка. Мы играем с воодушевлением, но всегда готовы к тому, что режиссер внесет поправки в наши действия или эмоциональный настрой. Мы учим свои роли наизусть, уточняем текст («Что должна сказать мама?») и готовы повторять снова и снова свои слова, пока наш маленький компаньон не убедится в том, что он выразил все, что хотел, и удовлетворил все свои потребности.

Мать пятилетней девочки заметила, странную вещь: что бы она ни делала, дочь всегда оставалась недовольна. Однажды вечером девочка никак не могла уснуть и мама предложила ей поиграть, в надежде, что тревога и раздражение дочери найдет свое выражение в игре. Женщина рассказала, что случилось спустя несколько часов:

Она дала мне куклу и сказала, что это злая и подлая женщина, а себе взяла двух других кукол: маму и дочку… Они жили вместе, были счастливы, играли вместе в игрушки, ходили гулять. Подлая, злая женщина, у которой не было детей,… однажды пришла и похитила девочку, сказав, что теперь она принадлежит ей. Маленькая девочка (кукла) плакала: «Если бы не ты, я была бы сейчас с моей настоящей мамочкой!»

Когда я услышала это, я сказала: «Неудивительно, что ты так злишься на меня!» Я предположила, что дочка ведет себя так агрессивно, потому что думает, что если бы не я, она жила бы сейчас у биологической мамы, и ее не терзали бы вопросы, кто ее мать и почему она ее бросила. И дочка сказала: «Да, если бы не ты, я была бы с ней. Ты пришла и забрала меня».

Игра и задушевный разговор обнажили проблемы, с которыми ребенок пытался бороться самостоятельно. Теперь усыновительница могла объяснить, что биологическая мама приняла решение отказаться от ребенка еще до того, как он родился, что она в любом случае не растила бы свою дочь сама, и что если бы девочка не попала в эту семью, ее бы удочерили другие люди.

С пониманием относясь к играм, поощряя их и принимая в них участие, мы получаем представление о тревогах, желаниях, и меняющихся чувствах своих детей. Процесс, как правило, развивается постепенно, увлекает и таит в себе сюрпризы.
^ Дошкольник и его интерес к истории усыновления
Мысли дошкольника, его игры и разговоры выдают его интерес к вопросу о том, кто он и откуда появился. В игре воображение переносит ребенка как в прошлое, так и в будущее: он представляет, как он был в животике у мамы, как родился, как был маленьким, придумывает, на ком он женится, каким он будет, когда вырастет. Похоже, что в три года, малыш, вооруженный новыми коммуникативными возможностями, совершает шаг вперед в своем самосознании. И приемный статус вызывает у него такое же любопытство, как и другие факты, которые он узнает о себе в этот период жизни. Вот как сформулировал эту мысль один из родителей: «Майкл начал задавать вопросы об усыновлении в три с половиной года, но это было время, когда он стал спрашивать обо всем на свете».

Приемный ребенок горячо интересуется своей историей: в каком городе он родился, когда его впервые увидели родители, как они добирались до того места, где он жил, как он выглядел, и, позднее, что они почувствовали при первой встрече. История усыновления, в том виде, в котором ее рассказывают впервые, должна нести в себе всю теплоту, все восхищение и всю радость, которые присутствуют обычно в любой истории рождения, потому что для приемных родителей день усыновления - это день, когда сбылась их самая заветная мечта. Ребенок вновь и вновь просит родителей проиграть или рассказать историю усыновления, до тех пор, пока он не зафиксирует в своей памяти мельчайшие детали, но, кроме того, он снова и снова переживает радостный и наполненный любовью момент своего появления в новой семье. Однако историю усыновления нельзя использовать в качестве замены истории рождения, которая потребуется малышу немного позднее, когда он на улице начнет обращать внимание на беременных женщин и будет спрашивать о том дне, когда он, как и все мы, чудесным образом вошел в этот мир.

Историю усыновления не нужно романтизировать, привнося в нее мотив «выбранного ребенка». Реальность такова, что у многих усыновителей в наше время нет возможности выбора. А если и есть, то ощущение собственной избранности может доставить ребенку психологический дискомфорт. Ведь если бы он был недостаточно хорош или просто ничем не выделялся из остальных, его могли бы и не выбрать. Родителям лучше дать ребенку почувствовать, что они просто созданы друг для друга, и не выдвигать никаких требований, касающихся поведения ребенка и его личностных качеств.

Теплота и открытость, с которой мы рассказываем ребенку о его усыновлении, станут свидетельством того, что нам интересна его история, что мы с удовольствием ответим на его вопросы и постараемся рассеять его тревоги, и, безусловно, что мы ценим его любопытство. После того, как ребенок выслушает рассказ о дне своего появления в новой семье, ему станет ясно: «усыновление» - что бы это слово ни значило для него - было очень счастливым событием в жизни его родителей. Рассматривая семейный альбом, рассказывая о первой встрече с малышом, повторяя эту историю опять и опять, как любимую сказку, вы создаете маленький мир, объединяющий вас и ребенка, точно так же, как биологическая мама создает такой мир, рассказывая малышу о своей беременности, поездке в роддом и первом свидании с малюткой.

Многие родители отмечают, что их детям очень нравилось слушать историю своего усыновления. Ведь, по сути дела, это счастливый, наполненный радостью рассказ о ребенке, который стал воплощением родительской мечты, рассказ о его появлении в любящей и заботливой семье.2 По мере того, как история усыновления рассказывается снова и снова, проигрывается вновь и вновь, родители начинают вплетать в повествование более сложные и неоднозначные подробности. Это ведь тоже жизнь ребенка. Дети от двух до десяти лет просят родителей рассказать историю усыновления и вставляют в нее свой собственный взгляд. Старшие дети иногда используют этот рассказ как повод для того, чтобы задать более сложные вопросы о своем рождении и биологических родителях.

Например, после переосмысления начального варианта истории усыновления дети предложили родителям следующие темы:

Малыш удивляет и радует родителей рассказом о том, что он появился в их жизни, как маленький кролик (2 г.).

Детеныш животного, о котором заботятся после смерти его мамы (2г.6мес, 2г.9мес).

Кто-то пытается забрать малыша у его матери (2г.9мес, 2г.11мес.).

Ребенок спрашивает, грустно ли было его приемной матери, когда она приехала за ним в Индию (3г.2мес.).

Ребенок, усыновленный в восемь месяцев, спрашивает, боялся ли он вначале свою приемную маму (3г.2мес.).

Малыш обыгрывает возможность, что приемная мама выбрала в приюте не того ребенка (3г.4мес.)

В игре ребенок спрашивает кровную маму, можно ли ему жить у другой мамы. А если он окажется в опасности, кровная мама вмешается и затем опять вернет его второй маме (3г.4мес.).

Ребенок интересуется, сколько лет было его биологической матери и почему она отказалась от него. Он говорит, что любит ее и хочет увидеть (5 лет).

Ребенок простит повторить историю еще раз, впервые в присутствии отца. Затем он добавляет: «Если бы кто-нибудь попытался забрать тебя (приемную маму) у меня, ты (приемный отец) убил бы его». Ребенок также спрашивает, как он выглядел, когда усыновители увидели его впервые, что они чувствовали, были ли они счастливы, какие у него были глаза (7лет,11мес.).
^ «А я был у тебя в животике?»: История рождения и история усыновления
Все дети трех-четырех лет очень увлечены вопросом, как делаются разные вещи и, больше всего, откуда возник