Реферат: И. К. Архипов Природа концепта и методы его изучения
"Концептуальный анализ языка: современные направления исследования". Сборник научных трудов ИЯ РАН, М.2007, С.33-42. И.К.АрхиповПрирода концепта и методы его изучения
Современное развитие направления мысли, которое называется «концептологией», с одной стороны, радует как проявление углубления интереса к самопознанию. С другой стороны, накатывается вал диссертаций, статей и выступлений на тему, которая иногда уже чисто внешне выглядит мелкой. Действительно, ее девальвация проявляется в том, что от западных границ России до восточных на всех уровнях – от студенческого до академического – звучит один и тот же мотив: концепт (имярек) в языке (имярек) в период (имярек) или истории языка.
А результат? Он сводится в общем случае к тому, что собственно лингвистическая часть исследования оказывается на поверку анализом лексических и прочих языковых средств, выражающих содержание, выводимое из мозаики соответствующих значений слов, использованных для объяснений. Работы, как правило, завершаются довольно банальными констатациями того, что каждому содержанию – свой набор средств выражения. Незамысловатость цели и простота исполнения приводят к положению в данной области нашей науки, которое директор Института языкознания РАН В.А.Виноградов в своем выступлении на Круглом столе по когнитологии в ноябре 2006 г. справедливо охарактеризовал как «щелканье семечек».
Эта ситуация возникла явно потому, что, с одной стороны, как носители конкретных языков, так и исследователи чувствуют, что в основе значений слов-синонимов, которыми они пользуются в поисках данного концепта, есть что-то неизменное, связанное с формой. С другой стороны, существует уверенность, что «копнуть поглубже», то есть искать прототипы, а не просто значения слов, входящих в соответствующую лексико-семантическую группу, можно с помощью проверенного компонентного и контекстуального анализа. Она, как правило, подкрепляется достаточно распространенным убеждением, что речь зеркально отражает систему языка и что слова - это формы материализованного сознания. Поэтому когда обращаются к новой задаче со старыми средствами, то очевидно мысль о вероятности несоответствия цели и результата исследования даже и не приходит в голову. Действительно, результаты компонентного анализа часто не вызывают сомнений, однако и понимание того, что «это мы уже проходили», тоже.
В 1995 году под моим руководством была защищена кандидатская диссертация Ю.С.Растворовой на тему «Ономасиологическое пространство «жилище»» (на материале истории английского языка) [Растворова 1995]. Помню, что в ту пору уже не хотелось изучать «лексико-семантическое поле» или «группу слов», означающих «жилище», а хотелось продвинуть идею (намекнуть на) о существовании некоего мыслимого пространства, которое предстоит номинации. Термин не закрепился, хотя по своей направленности он был «концептуальным» - от содержания к форме [Кубрякова 1981]. После защиты диссертации я продолжал размышлять о таинственной природе «ономасиологического пространства», однако в теоретическом плане результаты были вполне отрезвляющие – состоялась попытка исследования еще одного лексико-семантического поля или группы.
Закончив исследование «концептов» методами анализа лексико-семантического поля, авторы часто самокритично констатируют и «нечеткость» их границ и «неопределенность» содержания. При этом они уповают на то, что вот «в будущем…», «когда наша наука поумнеет, вот тогда…» и тому подобное.
Наша наука конечно «умнеет» с каждым новым поколением ученых, но в ходе этого процесса несомненно должны формироваться и более четкие представления от том, где проходят границы нашего познания, а также то, что они обусловлены биологической природой человека. Естественно, речь здесь идет о границах рационального, осмысленного познания. Что же касается интуитивного познания, познания всего тела, то оно прерывается только со смертью организма [Maтурaна: http://iph.ras.ru/˜imosk/Texts/BiologyofCognition].
Намек очевидно понятен – читателя приглашают к тайнам и таинствам человеческого бытия, выходящим из моды в нашем просвещенном и компьютеризированном мире. Но это может быть один из тех случаев, когда следует напомнить, что в наказание за незнание и/или нежелание знать, кто мы на самом деле, в своих научных изысканиях мы иногда ищем не там.
Данные исследований последних 20 лет указывают на то объективное обстоятельство, что внутренний мир человека, мир мыслей и языка, складывается под влиянием всех сигналов, поступающих в тело, и доступных рецепторам различных систем, а не только вербальных. Как показывает анализ А.А.Залевской проблем, механизмов семиозиса и соответствующей литературы, «…всё тело воспринимает, как открытый радар. Рефлексия - только аспект рационального сознания» (А.Менегетти); «психические и соматические паттерны, будучи результатом одних и тех же воздействий, по смыслу идентичны, психосоматические паттерны человека выступают как проявление единой, многоуровневой памяти человека, объединяющей моторную, эмоциональную, образную и словесно-логическую память» (Е.Э.Газарова); «в «живом знании»… слиты значение и смысл при взаимодействии чувственной и биодинамической ткани сознания, знания и переживаемого отношения к нему» (В.П.Зинченко) [Залевская 2006: 102].
Припомним также нашу уверенность или напротив неуверенность в правоте или несостоятельности высказываний, умозаключений и/или сопутствующих ощущений, что «прав или права, силен /сильна и поэтому могу, или наоборот». Или когда воспитанный человек, не задумываясь, встает, приветствуя уважаемое лицо, он принимает осознанное решение подняться с места? На такие вопросы обычно отвечают, что люди действуют подсознательно. Совершенно верно – ощущение, чувство уверенности или растерянности – это и есть «язык» «воплощенного, или распределенного сознания» Ср. Сознание помещается в теле – является, возможно, частью тела – но действует так, как если бы его телесное размещение было вероятностным условием, не влияющим на его главную функцию: обрабатывать информацию в процессе выработки символически закодированных решений символически сформулированных проблем [Лав 2006: 106; также 109, 115].
Это – проявления мира мыслей, специфика которых заключается в том, что все они или большинство не облечены в формы конкретного языка. Они соответствуют гипотезе о существовании доязыкового мышления, а также повседневным наблюдениям того, что человек «понимает, а объяснить не может», при появлении «необъяснимых предчувствий» и «внезапных озарений», которые иногда требуют много усилий и времени для объяснений.
Все это может стать ближе и понятней, если вспомнить, что развитию индивида (онтогенезу) предшествует внутриутробное развитие. А в нем отражается природа и цель всего познания – прежде всего для себя и с тем, чтобы адекватно ответить на сигналы («задачки»), поступающие извне. При этом критерием оценки собственных усилий является поведение других (среды). Но поскольку так поступают все поминутно и как само собой разумеющееся, то подобные главные, базовые мысли о «главном» никто ни с кем никогда не обсуждает (в нормальном состоянии). Они становятся результатом «духовного усилия человека в некоей абсолютной точке, в которую, когда в ней находятся, как бы стянуто всё. Она не делегируется (не является объектом сообщения или передачи – И.А.) и вне иерархии» [Сенокосов 1999: 217]. Все, что свершается за пределами непосредственного общения, становится тайной. Итак, концепты – это «тайны», которые знают все члены языкового коллектива по отдельности, потому что вырастают и обучаются в нем, и все знают, что остальные тоже знают.
Как отмечает В.З. Демьянков, изначально формы латинского глагола concipio передавали представление о процессе и результатах зачатия, принятия семени (причастие II conceptus – зачатый). Это сугубо интимное явление живого организма, бывшее и остающееся тайной до сих пор, оказалось связанным с тайной возникновения внутри организма базовых знаний о себе и мире. Со временем концепт был осмыслен и как внутреннее, интимное знание, в отличие от понятия, о котором люди договариваются и которое конструируют для того, чтобы иметь «общий язык» при обсуждении проблем. Концепты «существуют сами по себе, их люди реконструируют с той или иной степенью (не)уверенности. Концепты – то, что, видимо, «зачато», но в действительности чего мы можем убедиться только в результате реконструирующей «майевтической» процедуры» [Демьянков 2001: 35, 45].
Важно отметить, что хотя в результате применения такой процедуры, напоминающей действия повивальной бабки при рождении ребенка, возникают «недвусмысленные и единственные» концепты, существенную роль в их осмыслении, по мнению Р.Шенка, играют «окружающие концептуальные структуры, (которые) должны помогать преодолению неоднозначности и указывать, какие концептуальные структуры служат значением в данный момент» [цит. по Демьянков 2001: 44]. Из этого, а также с учетом специфики коммуникативных актов следует, что в качестве повивальной бабки выступают окружающие концептуальные структуры не только индивидуального сознания, выступающего в роли автора сообщения, но и такие же структуры, актуализирующиеся в нем, когда оно получает ответные сигналы от партнера/ов по тому же коммуникативному акту. Подобные процессы, проходящие на основе общей способности к познанию и корректируемые существующей в сознании системы концептов, формируют, изменяют концепты в течение жизни субъекта.
Однако все сказанное выше о «доязыковом» характере концептов следует рассматривать с учетом предположений, что все наши знания «упакованы» в языковые формы. Это – весьма многообещающая гипотеза, особенно в свете повседневных наблюдений того, как быстро и оперативно носители языка связывают смыслы с языковыми формами и диссоциируют их в условиях коммуникативного цейтнота в актах коммуникации [Архипов 2004]. Следовательно, упомянутые проявления «подсознательного уровня воплощенного сознания» требуют уточнения характера соотношения вербального и невербального мышления.
Странной также кажется напористость массового «наступления» на концепты, если сопоставить сложность их природы и наличие соответствующих научных кадров необходимой квалификации. Действительно, оказывается, для анализа всего 22 «констант русской культуры», отраженных в русском языке, нужно почти 1000 страниц [Степанов: 2001]. Не стремясь к однозначным формулировкам, автор использует неограниченно богатую палитру исторических, этимологических и художественных (литературных, изобразительных) средств. Подобная широта подхода и охвата материала явно определяется намерением подтолкнуть читателя к осознанию «своего концепта», который в практике вынужденно описывается словами – «концепты не привязаны к той или иной материальной форме – они парят над материальными формами» [С.5].
Сложности реконструкции концептов кроме того усугубляются объективной трудностью их изучения. Если исходить из материалистических позиций, то концепты, мысли и прочие идеальные сущности обретаются исключительно в сознаниях индивидов. Это обстоятельство оказывается объективным препятствием, поскольку человек в состоянии познавать окружающий его мир конкретных предметов, в доступной для него и адекватной для его выживания степени, только благодаря тому, что его сознание существует отдельно от них. Сознание эффективно делает свое дело потому, что оно «рассматривает» предметы с помощью органов чувств со стороны. При попытке сделать то же самое со своим собственным мышлением возникает невыполнимая задача «поместить всюду «самого себя»» [Калиниченко1999:157], то есть в двух, трех или больше точках одновременно. Созерцание «самого себя», то есть своих мыслей, со стороны, как известно, удается поэтам и прочим личностям с художественным воображением. Дальнейшее (пере)напряжение мозговой деятельности в этом направлении приводит к шизофрении. Следовательно, не надо быть расистом или излишним скептиком, чтобы понять, что задачи определения содержания концептов может оказаться по плечу достаточно узкому кругу специалистов в областях гуманитарного знания, служащего базой для развитого, достигающего уровня поэтического, творческого интуитивного мышления. Такой исследователь должен развить в себе умение «подглядывать» за работой мышления своего и окружающих, строя догадки о том, что есть еще за значениями слов. В подобных случаях он может быть вынужден выходить за рамки «объективного анализа» - контекстуального, компонентного, трансформационного и др. – и ставить себя под удар подобно Р.Ленекеру, сказавшему однажды: «Я знаю, что это так, но я не могу вам это объяснить» [Langacker, 1987:57].
Напротив, чтобы не делать этого, любители концептов пользуются тем же испытанным оружием. Это дает возможность многим из них продемонстрировать много нового и интересного в области семантики слов. Однако, используя методы, не соответствующие природе концептов, они оказываются далеки от цели описания этих ментальных единиц. Единственное, что им иногда удается – это «подглядеть» что-то в искомых сущностях через «дырочки» и «щелки», которыми и служат всегда значения слов – ведь их роль заключается лишь в создании намеков на то, что имеется в виду.
Кроме того, подобному «подглядыванию» нередко предшествуют (в главах, описывающих состояние и актуальность поставленной проблемы) нередко неполные и по существу недобросовестные анализы того, что сказано об изучаемом концепте в области философии, истории, религии, права, социологии, социальной и индивидуальной психологии, политологии, культурологии и прочих гуманитарных наук, и это, как правило, не столько вина, сколько беда исследователей. Это еще один результат неправильно выбранной цели. Действительно, зачем нужно изначально ставить лингвиста в условия, в которых он неизбежно превращается в неспециалиста, вынужденного останавливаться на проблемах и их аспектах, часто отрывочных, доступных для понимания неспециалистов и ограничиваться описанием их как прикладных к основному анализу.
Обратимся теперь к словарям, являющимся важным подспорьем. В первую очередь, это энциклопедические словари, которые, как может показаться, если не являются описаниями концептов, то во всяком случае содержат основные понятия о явлениях. Но проблема в данной ситуации заключается в том, что «люди о понятиях договариваются», а концепты вызревают сами и не выходят как таковые за пределы индивидуальных сознаний. Кроме того, в энциклопедических словарях не находит отражение специфика национальных стереотипов и представлений.
Что касается толковых словарей, то их целью неизменно является стремление отразить речь. Их, естественно, не интересуют мыслительные сущности, о которых никто не говорит. Тем не менее, они оказываются полезными в сопоставительных исследованиях, иллюстрируя особенности концептуализации и категоризации конкретными языками явлений действительности. (Ср. рус. рука –1) вся рука и 2) кисть руки и англ. arm – вся рука и hand- кисть руки. Далее, если в русском языке конкретные неодушевленные предметы «стоят» либо «лежат», и лишь немногие «сидят», то в кабардинском большинство их «сидит»).
Конечно, концепт концепту рознь. Ю.С.Степанов остановил свой выбор на концептах духовной жизни, то есть на «предметах» ненаблюдаемых и неосязаемых. Однако если обратиться к концептам материальной культуры, то определить представление (концепт), например, о молотке, окажется проще, так как, несмотря на интерес индивидуального сознания к каким-то особым свойствам предмета, можно будет установить гораздо больше его общих черт у разных людей.
Но есть «промежуточное» явление – язык. Его единицы – слова – двойственны по своей природе. С одной стороны, их материальные формы - предметы, а, с другой, их содержание – мысли, то есть не материальные «предметы». В этой ситуации концепт, «просвечивающий» во фразе: Доктор: Покажи мне язык, имеет общую природу с «молотком». Но заголовок раздела Язык в медицинском учебнике опирается на примерно тот же концепт, но подправленный необходимым усилием фантазии с тем, чтобы представить «язык вообще», не существующий нигде в природе, кроме как в головах людей. Однако, понятие в данной ситуации может быть неоднозначно, так как его содержанием может быть как указанное «язык вообще», так и «картинка» своего или чьего-либо языка в качестве образца.
И, наконец, во фразе ^ Лингвистика изучает язык для лингвиста за словом стоит его личностный концепт, который изменяется в течение всей его жизни и главным образом активной деятельности в качестве исследователя и/или преподавателя. Что касается обычного носителя языка, то его концепт, надо полагать, изменяется незначительно. Это очевидно можно проверить с помощью замеров в детстве, среднем возрасте и старости. Однако сам носитель не замечает подобных изменений, поскольку «язык» - еще одна из очевидных «тайн», которые «нормальные» люди (не-лингвисты) не обсуждают. Но, может быть, это не так. Может быть, можно установить значительные разбросы данных о деталях содержания концепта среди представителей сравниваемых возрастных групп носителей. Ядро же очевидно характеризуется стабильностью.
О «ядре» говорит и Ю.С.Степанов. Оно представляется ему центром, покрытым «социальными и ментальными оболочками», и вся «конструкция» напоминает ему шар [С.964]. Автор не дает его более развернутого описания или определения. Это замечание не следует воспринимать как упрек. Юрий Сергеевич явно имел какие-то свои цели, и, возможно, спецификацию «шара» читатель должен вывести для себя сам на основе анализа материала всей статьи. И поскольку недоступное ядро концепта продолжает «парить над материальными формами», обратимся к практике лингвистического анализа, а именно, к материальным формам слов, с которыми ассоциируются в нашем сознании мысли, которые мы хотим выразить, образуя значения.
В качестве метода анализа доступного материала можно, в частности, предложить продолжить исследования содержательных ядер слов, ассоциируемых с образами их материальных форм, лексических прототипов [Архипов 1998; Архипов 2000; Песина 1998; Песина 2005; Беляева 2001; Новиков 2001; Пушкарев 2001; Левчина 2003]. Будучи инвариантом семантической структуры многозначного слова, лексический прототип является ядром, цементирующим все ЛСВ, а также реальной основой актуализации каждого из них в ходе коммуникативного акта.
]
Литература
Архипов И.К. Проблемы языка и речи в свете прототипической семантики //Studia Linguistica №6. Проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков. СПБ. 1998 С.5-21
Архипов И.К. Стрела познания и стрела номинации //Язык. Глагол. Предложение. К 70-летию Г.Г.Сильницкого. Смоленск. 2000. С.38-51
Архипов И.К. Коммуникативный цейтнот и прототипическая семантика //Известия РГПУ им.А.И.Герцена. Научный журнал №4 (7), СПБ, 2004, С.75-85
Беляева Е.П. Прототипическая база семантики английских глаголов. Автореф.канд.дис. СПБ 2001
Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке//Вопросы филологии №4 2001. С.35-46
Залевская А.А. Проблема «тело-разум» в трактовке А.Дамазио //Studia Linguistica cognitivа. Вып. 1.Язык и познание. М. 2006 С. 82-104.
Калиниченко В.В. Об одной попытке «децентрализовать» Мераба Мамардашвили //Конгениальность мысли. О философе Мерабе Мамардашвили, М., 1999, С.:154-176
Кубрякова Е.С. Части речи в ономасиологическом освещении. М. 1981
Лав Н. Когниция и языковой миф //Studia Linguistica cognitivа. Вып. 1.Язык и познание. М. 2006 С. 105-134.
Левчина И.Б. Развитие семантической структуры синестезических прилагательных. Автореф.канд.дис. СПБ. 2003
Матурана У. Биология познания. http://iph.ras.ru/˜imosk/Texts/BiologyofCognition
Новиков Д.Н. Разграничение полисемии и омонимии в свете когнитивной лингвистики. Автореф.канд.дис. СПБ 2001
Песина С.А. Лексический прототип в семантической структуре слова. Автореф.канд.дис. СПБ. 1998
Песина С.А. Полисемия в когнитивном аспекте. СПБ. 2005
Пушкарев Е.А. Роль семантики словообразовательного суффикса в формировании лексических значений производных слов. Автореф.канд.дис. СПБ. 2001
Растворова Ю.С. Ономасиологическое пространство «жилище» (на материале истории английского языка) Автореф.канд.дис. СПБ.1995.
Сенокосов Ю.П. Насилие и структура радикальности //Конгениальность мысли. О философе Мерабе Мамардашвили, М. 1999. С.:208-219
Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. Изд.2. 2001. 990 с.
Langacker R.W. Foundations of Cognitive Grammar – Vol 1: Theoretical Рrerequisites – Stanford, 1987.
еще рефераты
Еще работы по разное
Реферат по разное
Нп «сибирская ассоциация консультантов»
17 Сентября 2013
Реферат по разное
Приказ № Озакреплении тем курсовых работ (проектов) за студентами специальности 080802 «Прикладная информатика»
17 Сентября 2013
Реферат по разное
Виды организационных структур (по типу департаментизации)
17 Сентября 2013
Реферат по разное
Тема игры : «Лесные чудеса»
17 Сентября 2013