Реферат: Тесно связана с историей своей страны, с древней мифологией, с историческими личностями и легендарными фигурами, с обычаями и традициями древнейшей цивилизации

Мастер Вэн


Лунный заяц в поэзии Востока


Китайская лирика во все времена была тесно связана с историей своей страны, с древней мифологией, с историческими личностями и легендарными фигурами, с обычаями и традициями древнейшей цивилизации. К примеру, о луне, пожалуй, пишут все поэты мира, но в европейских традициях тема луны – это, как правило, лирическая, любовная тема. В китайской поэзии луна – это повод поразмышлять о природе и об истории. А главный символ китайской луны – это лунный заяц, толкущий под коричным деревом жизни свое снадобье бессмертия яшмовым пестиком в агатовой ступке.

В китайской поэзии луна воспевается , начиная с древних народных песен из «Шицзин» и юэфу. Луна – символ Инь, женского начала, а с Инь начинается любая жизнь. Вот и великий Ли Бо посвятил самой луне немало чудных строк, в том числе и знаменитое стихотворение «Думы тихой ночью»:


^ У самой моей постели

Легла от луны дорожка.

А может быть, это иней? -

Я сам хорошо не знаю.

Я голову поднимаю -

Гляжу на луну в окошко.

Я голову опускаю -

И родину вспоминаю.


(Пер. А. Гитовича)


Поэты, как правило, даосы по природе своей, они отодвигали конфуцианский распорядок, буддийскую сосредоточенность, и уходили в бесконечный бессмертный мир чувств и переживаний. Даже , если они писали о природе или о битвах, они развеивали свою печаль о скоротечности жизни вином, но и вино скорее – было еще одной попыткой уйти на острова бессмертных, подняться на гору Куньлунь или устремиться к луне и лунному зайцу. Раскрепощаясь с помощью вина поэт сближается и с луной и с Небом, выходит за рамки ритуалов и церемоний. Кстати, уже не раз отмечалось, что в китайской поэзии вино не приводит к мыслям о сексе, о юных девах, о разгуле. Любовная лирика – это нечто совсем иное, если она и есть в китайской поэзии.





^ Рис. Лунный заяц с грибом бессмертия личжи

…………..

Как пишет автор предисловия к «Антологии китайской поэзии» «О том, что за строкой» И.Лисевич : « Для китайца в произведении истинной поэзии почти всегда есть подтекст, поэзия не может говорить прямо; образы должны воссоздаваться не в произведении, а в самом сердце читателя, повинуясь закону созвучия подобного; только тогда они не останутся чем-то внешним, посторонним для читателя, только тогда будут для него истинно живыми. Приемы скрытой ассоциации, внутреннего параллелизма всегда почитались наивысшей ступенью поэтичности, и материалом для них всегда служили образы природы. Чаще всего эти образы напоминали о неумолчном биении времени, приобщая читателя к его вечному движению, объединяя человека и мироздание. Бурное половодье и буйное цветенье трав - приметы радостной весны, холодная краса хризантемы и стаи тянущихся к югу диких гусей - привычные приметы тоскливой осени…

Древность для китайского поэта всегда источник благородных дум и устремлений; мысленно общаясь с ушедшими (которые лучше нынешних!), он как, бы испытывает духовное просветление и делится этой просветленностью с читателем. Прошлое уходит в своей грубо-зримой форме: нет тех людей, и рассыпались камни дворцов, но остается "чистый аромат"; впитывая его своим сердцем, поэт как бы восстанавливает прерванную связь времен. Вообще в строки старых китайских

мастеров надо вслушиваться очень внимательно - время неумолчно пульсирует в

них, пусть и едва слышимое порой за кажущейся безмятежностью и даже

идилличностью стиха. Думы о бренности всего земного будили в китайском поэте

стремление отрешиться от мирской суеты, приобщиться к вечному, особенно,

если он исповедовал учение Будды, и опять-таки уйти в горы, к чистой воде,

где сам он обретет чистоту, покой, избавление от страстей. Образ отшельника,

оставшегося "один на один" с "Великой Глыбой" мироздания, читатель не раз

встретит в строках пейзажных стихов, и это не просто дань "моде", привычный

литературный персонаж. Многие из старых поэтов в какой-то период своей жизни

действительно порывали с почти обязательной для образованного человека

китайского средневековья чиновничьей карьерой и посвящали себя

отшельничеству и поискам истины. Конфуцианство с его официозностью и

рационализмом и даосизм с его взлетом духовности нередко попеременно брали

верх в душевных устремлениях поэтов. Но свои лучшие произведения, особенно

то, что мы называем "пейзажной лирикой", они создавали благодаря второму,

благодаря своему слиянию с природой, освобождению от каждодневных пут

конфуцианских установлений, мертвящих душу "церемоний"…»

Обращение к древности было традиционно в китайской поэзии. Древность всегда мыслилась недостижимым идеалом, на который, однако же, следовало равняться. Если люди Европы ориентированы на настоящее и будущее, то взгляды китайцев были принципиально обращены к прошлому. В мифическом прошлом "золотого века" видели царство справедливости и всеобщего благоденствия, в творениях предшественников - нескудеющий источник возвышенных мыслей и чувств. Начиная с эпохи Шести династий появляется новая конкретная форма обращения к древности - подражания созданным в I в. - безымянным "древним стихам" с их темами: кратковременность жизни, непрочность человеческого существования и т. п.

^ Этот "жанр" мы найдем в творчестве множества поэтов…

В древней поэзии Китая можно найти почти все мифические загадочные образы неведомых животных и загадочных божеств. Тут тебе и дракон-свеча, мифический стражник Севера, с человеческим лицом, но без ног. Во рту у него всегда горели ярким огнем свечи, освещая всё вокруг. Тут и заоблачный, небесный петух, который жил на величайшем дереве, уходящем в небо у Восточного моря, и каждое утро возвещал зарю, на которую уже откликались все петухи земли. Тут и Белый олень, который мгновенно переносил через любые пространства даосских бессмертных, был символом желания «странствовать по беспредельности». Или женщина-акула, которая непрерывно "ткет шелк в родниковых покоях", подобно нашей святой Февронии, говорят, что она "построила свое жилище у висячих потоков".

^ Можно найти и волшебный небесный плот, и спящих драконов, и каменного кита, и яшмовый пруд, и дерево бессмертия. Но тут уже мы подбираемся к нашей заячьей теме…

……….




^ Рис. Лунные зайцы. Бронза. 19 век.


……..


Перекликается с лунной темой яшмовая, нефритовая тема. Яшме и нефриту, тоже посвящены сотни стихов. Дева-яшма - популярный образ китайской поэзии, восходящий еще к "Книге песен" ("Шицзин", III, II, 9). Сравнение девушки с яшмой, чаще с нефритом, говорило о ее чистоте, ибо, как к нефриту не пристанет никакая грязь, так не пристанет она к целомудренной женщине. В стихотворении о Деве-яшме можно было найти и другой смысл. Это сравнение подчеркивает идею быстротекущего времени, говорит о неоцененных достоинствах увядающей красавицы: уже вянут последние цветы, краснеют осенние

листья, холодная роса превращается в иней, а никто так и не оценил девичьей

чистоты (быть может, талантов автора?), не воздал ей привязанностью и

любовью, а жаркие летние дни уже ушли безвозвратно. А вот уже и « ...осень душистая во дворце на холодной луне» . - автор сравнивает увиденный им пейзаж со сказочным миром луны, где чудесный дворец феи Чань Э напоен ароматом корицы.

^ Поэт Ли Юй (937-978) тоже описывает лунный яшмовый дворец:


Прохладный вечер. Небо голубое.

Встает луна во всем великолепье.

Вновь о дворце из яшмы вспоминаю…

Ах, лунный свет, зачем ты Цинхуаю!


Я не буду прибегать к жесткой хронологии, выделяя прежде всего сюжетные линии стихов. В китайской поэзии с самых давних времен мы найдем всех Небесных владык и божеств, всех мифических животных, от могущественного дракона до небесного пса. В данной подборке прозвучат прежде всего стихи о лунном зайце.

………





^ Рис. Лунный заяц со старинной шёлковой одежды

………


Начну с замечательного поэта двенадцатого столетия Ли Пу.


Ли Пу


Душа Осиянная, в небе — Луна  

бесценным зерцалом висит.
Ни звука — среди облаков. Тишина  

божественным гимном звучит.
Осеннюю пору как раз пополам  

Луны колесо рассекло.
Попутчикам вечным её, облакам,  

на всей их дороге светло.
Усердного Зайца я тщусь отыскать,

—   скатился тот с месяца вниз;
В Трёхногую Жабу все пятна опять

во взоре усталом слились.
Волшебный наш Плот скоро примет волна,     

в руке моей — друга рука.
Пусть только прозрачной до самого дна     

^ Небесная станет Река.


Комментарии переводчика Б.Мещерякова


Стихотворение посвящено Празднику Середины Осени (кит. Чжунцю), который отмечается в Китае 15-го числа восьмого лунного месяца и посвящён завершению осенней страды. В праздничную ночь, люди выходят на улицу и любуются полной луной, стараясь разглядеть в пятнах на её поверхности очертания Яшмового Зайца или Трёхногой Жабы (см. коммент. ниже), загадывают пожелания на будущее, вспоминают родных и друзей, которые находятся вдали от родимых мест.

^ Осиянная Душа (кит. Хаопо) — один из поэтических эпитетов Луны. В древнем Китае считали, что человеческая душа возникает из лунного света.

... бесценным зерцалом (кит. баоцзин) — большое круглое зеркало из идеально отполированной бронзы могло стоить весьма недёшево. Сравнение Луны с зеркалом символизирует желание автора, созерцая Луну, заглянуть в своё будущее. В отличие от символики зеркала в европейской традиции (ср. кривое зеркало, зеркало тролля у Андерсена), в Китае всегда считалось, что зеркало способно показывать истинный облик вещей.

^ ... Луны колесо — сравнение полной Луны с колесом, катящимся по Облачной Дороге (кит. Юньцюй), довольно распространено в китайской поэз……….

После стихов Ли Бо обязательно надо дать стихотворение Ду Фу, современника и друга Ли Бо, величайшего поэта Китая периода «Расцвета Тан». Ду Фу (712-770) – родился в богатой и знатной семье, рос при дворе в роскоши и достатке, но после мятежа Ань Лу-шаня остался верен трону и бежал в Сычуань, где жил в нищете. Его стихи последнего периода полны горечи.

Но и Ду Фу , как бы между делом упомянул лунного зайца. Это подтверждает мою мысль, что лунный заяц был общенародной легендой, которую знали все, не надо было ничего объяснять. Скорее упоминанием о нём поясняли ту или иную мысль, как было у Ду Фу (пер. Л.Меньшикова):


«Я услышал рассказ войскового ревизора Ванна о том, что в ближайших горах живут два тетеревятника – черный и белый. Ловцы давно пытаются их поймать, но совершенно безуспешно. Ван полагает, что перья и когти у них не такие , как у других ястребов. Они боятся стужи,, но когда приходит весна, взмывают ввысь, чтобы не разогрелись крепкие их крылья. По мнению Ванна, осенью они становятся такими крошечными, что их нельзя увидеть. По просьбе Вана я воспел их в двух стихотворениях.

^ 1.

Летит – будто снег, сядет – словно нефрит

Осеннего чистого цвета.

Ему удивительных перьев не жаль

При дальних полётах по свету.

Когда он в полях – что заставит его

Утратить сердечные силы?

А рядом с людьми – что принудит его

Попасться в силки и в тенета?

Всю жизнь он охотится сам по себе,

И равных – он знает – не будет.

Есть сотни других – но ему не стерпеть

Позора захлопнутых клеток.

Как Пэн – до девятого неба взлетит,

Найдя там предел безопасный, -

Где зайцу в глубинах всех трёх его нор

Забот о спасении нету.


Пэн – легендарная птица, пролетающая за день десятки тысяч ли, превосходящая всех других птиц.

^ Девятое небо – высшее из небес в китайской космогонии.

Заяц – имеется в виду Лунный заяц, легендарное существо, живущее на Луне в полной безопасности , так как добраться до него с земли невозможно».





^ Рис. Маньчжурский заяц

…………….

Представлю и одно стихотворение Ли Хэ (Ли Чан-цзи) (790-816)(Пер. И.Лисевич). Ли Чан-цзи – поэт эпохи Тан, более известен под именем Ли Хэ .Талантливейший поэт умер совсем молодым, в 26 лет, успев написать 241 стихотворение. Его всегда тянуло к необычному, мистическому, чудесному. К новым формам стиха. Всегда ценил мифологические мотивы. Одно из его стихотворений называлось


^ Ли Пин играет на кунхоу


В глубокую осень на доски из Шу

Натянет он нити из У –

В Горах опустевших недвижные тучи

Спускаются ниже к нему.

Заплакали Девы Реки в бамбуках.

Су-нюй в безысходной печали,

Когда на кунхоу Ли Пина в столице

Мелодией струны звучали:

То слышно дробление яшмы в Куньшань,

То фениксов двух голоса,

То в них орхидеи смеются цветы,

То с лотосов льется роса.

Холодное солнце теплей засияло,

Согрело двенадцать ворот,

Растрогали двадцать три нити-струны

Владыку Небесных Высот.

Где плавленым камнем чинила Нюйва

Пробитый в борьбе небосвод,

Там треснуло небо дрожащее – дождь

Осенний сквозь трещины льет.

И грезится людям, что он на Шэньшань

Шэнь-нюй обучает играть.

Запрыгали рыбы, как встарь, по волнам,

Акулы пошли танцевать.

У веток коричного дерева стоя,

У Чжи не уснет от печали,

И нити косые летящей росы

На лунного зайца упали.


Ли Пин – музыкант танского времени

Доски из Шу – лучшее дерево для музыкальных инструментов (пров. Сычуань)

^ Нити из У – самые знаменитые шёлковые нити для струн изготовляют в У.

Девы Реки – жены легендарного государя Шуня (ХХ11 в. до н.э.), почитаемые как духи реки.

^ Куньшань (Куньлунь) – горы, где добывалась яшма, издававшая при дроблении мелодичный звук

Нюйва – сестра и жена легендарного императора Фуси (ХХХ в. до н.э.). В легенде говорится, что она расплавила камни и починила небо.

У Чжи или У Ган – бессмертный дровосек, наказанный за свою ревность тем, что должен рубить коричное дерево, растущее на луне, при этом дерево вновь восстанавливается.

^ Лунный заяц - - заяц, живущий на луне и толкущий там в ступе порошок бессмертия.

………


Обязательно надо было бы дать в подборке стихов знаменитые «Вопросы к небу», первого великого поэта Китая Цюй Юаня. Кроме «Вопросов к Небу» он написал знаменитую поэму "Лисао" ("Скорбь отрешенного") . Это величайшее творение поэта Цюй Юаня (340-278 гг. до н. э.) и самое крупное поэтическое произведение древнего Китая, какое мы знаем. Но с этой поэмой и лунным зайцем в нем произошла чудная детективная история.

Там, в замечательном переводе Ахматовой почему-то нет напрямую нашего лунного зайца, но есть и Чань Э, есть охотник И, и другие герои наших мифов. Почему у тонко чувствующей мифологию Анны Андреевны вдруг пропал при переводе лунный заяц мне еще предстоит разгадать. Чьим подстрочником она пользовалась? Тем более сам персонаж – лунный заяц – был поэтессе хорошо известен, вспомним её перевод корейского поэта Юн Сон до: «Если ж нет, пусть мне пошлет луна / Трав бессмертья, что готовит заяц…»





^ Рис. Заяц на лунном диске. Мастер неизвестен. 19 век. Резьба по кости. Прокрашивание

…………………


В серьезной монографии В.В.Евсюкова, посвященной анализу мировоззрения протокитайцев эпохи неолита «Мифология китайского неолита» (Новосибирск. «Наука» 1988) читаю: «Существует мнение , что лунная жаба чань упоминается и в известном памятнике древнекитайской литературы «Вопросы к Небу» знаменитого поэта древности Цюй Юаня (4 век до нашей эры). Общепринят следующий перевод соответствующего места из этого источника: «Благодаря чему (букв. «какой дэ» - В.Е.) ночное светило умирает, а затем возрождается? Благодаря чему заяц, который виден на нём, живет там?» Известный китайский филолог Вэнь Идо, отвергая традиционное (то есть народное – В.Б.) и классическое понимание этого места, в свое время выдвинул на сей счет оригинальную гипотезу: он предположил, что иероглифы «гу ту», которые , согласно их общепринятому толкованию, значат «лунный заяц», представляют собой древнее чтение слова «хама», имеющего в современном языке значение «лягушка». Затем , на его взгляд, хама превратилась в чань ту, поэтому и произошло расщепление одного названия на два, которые стали обозначать лягушку и зайца, живущих на луне. Более того этой лунной жабе В. Евсюков посвящает огромную главу в своей книге, зайца же больше нигде не упоминает. Вослед за Вэнь Идо Евсюков пишет : «В современном языке чань ту – поэтическое название луны, где чань – жаба, а ту – заяц. По сравнению с употребленным Цюй Юанем термином гу ту первый иероглиф заменен другим, а второй утратил детерминатив «трава»…» Просто какие-то хунвейбины филологические, или новые китайские фоменки появились. Так запросто выкидывают из древних книг не приглянувшихся им героев. Был заяц и нет зайца. Прямо как в нашей детской прибаутке: «Вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет…».

Древний поэт Цюй Юань, первый великий поэт Китая, в четвертом веке до нашей эры в своей великой поэме ясно пишет о лунном зайце, и никуда не делось его обозначение Гу Ту или Юэ Ту. И вдруг его лунный заяц исчезает из всех современных переводов «Вопросов к Небу». Его нет даже в знаменитом переводе Анны Ахматовой. Настоящий детектив, исчезновение мифологического древнейшего героя на глазах у всех из текста поэмы.

^ Вот место в переводе Анны Ахматовой:


Умерший месяц почему

Потом рождается опять?

Откуда родом лунный свет?

Иль всякий раз бывает он

Утробой зрелою луны

Для смерти заново рожден?


Это у русской поэтессы прекрасный перевод дословного: «Благодаря какому дэ ночное светило умирает, а затем возрождается?...». Но следующая фраза великого китайского поэта исчезает: «Благодаря чему заяц, который виден на нём, (на Луне – В.Б.) живёт там?» Исчез живой лунный заяц между строк великой русской поэтессы. Но также лунный заяц загадочно исчезает и в переводе А. Адалис , и в переводе М.Кравцовой, и в других переводах «Вопросов к Небу». Придется попросить перевести заново по древнему подстрочнику одного из моих поэтических друзей . Жаль, нет уже в живых Юрия Кузнецова, поэма как раз была бы ему по плечу.

^ Какой-то злой дух не желает упоминать о лунном зайце и заячьих бессмертных снадобьях, приготовленных для человечества.

Упоминание о лунном зайце есть абсолютно точно в «Вопросах к Небу» , существует задолго до самого первого упоминания о лунной жабе в «Хуайнаньцзы», но там же, (в «Хуайнаньцзы) дается отрицательная характеристика жабы : « Луна освещает всё, что находится под небом, и поедается жабой…». (Очевидно, имеются в виду лунные затмения). И почему-то нынче всех исследователей тянет прежде всего к жабе. С новомодных трактовок и в наших современных переводах и исследованиях «Вопросов к Небу» исчезло упоминание о лунном зайце. Так , увы, пишется любая, в том числе и мифологическая история. И я воскресаю из небытия осознанно забытого лунного страдальца. А «Вопросы к Небу» без лунного зайца оставим пока в покое.

^ Позже, уже в своем «Подражании «Вопросам к Небу» поэт третьего века н.э.

Фу Сюань (217—278), писал свое «Подражание «Вопросам к небу»:


«Кто живет на луне?

Там белый заяц толчет снадобье».

…….


У танского поэта Ли Шанъиня (813—858) в стихах «Посылаю вдаль» есть такие строки: «Чанъэ толчет лекарство и устали не знает. Яшмовая дева стрелы мечет и не хочет отдохнуть». У другого поэта, Чэнь Тао, в стихотворении «Хайчан глядит на луну» ска­зано: «Вдове (т. е. Чанъэ) должно быть холодно, толчет лекарство и грустит во тьме». Поэт говорит о тьме и печали: труд ее был нелегким. Так, по-видимому, сурово наказала ее фантазия древних за кражу снадобья и бегство на луну.

Имеются много стихов о лунном празднике. Чжан Цзюлин пишет, что "Над морем светлая луна поднимается, везде в людях этот момент отмечается" ( «Взор обращен на луну с думой о далеком»), а у Оуян Сю есть строки "Луна из-под верхушек ивы заглянет, люди на сумерки свиданье назначат" «Шэн-ча-цзы». Эти стихотворные строки дают живописное описание и изливают затаенные чувства при напоминании того или иного предмета, и поэтому передаются из поколения в поколение.


^ Есть несколько лунных стихотворений и в книге китайской поэзии в переводах Бориса Мещерякова


Ли Шанъинь (813 -- 858)
Иней под луной

Умолкли цикады, лишь слышен гусей улетающих крик.
И терем высокою крышей в нависшие тучи проник.
Циннюй и Чанъэ замерзают, все иней покрыл под луной.
Красавицы все выясняют, из двух кто прекрасней собой?

Комментарии переводчика


^ Циннюй -- богиня снега и инея, Чанъэ -- Лунная Дева (Богиня Луны). Все
стихотворение построено как одна развернутая метафора.



Цай Хуай (1012 -- 1067)
Праздник Фонарей

Гирлянды "яшмовых огней" к вершине горной поднялись.
На царский выезд посмотреть к воротам толпы собрались.
Не ради Праздника Луны Сын Неба выйдет из дворца,
Но общей радостью полны, согласно бьются все сердца.
С небес струится чистый свет, хоть ночь давно сменила день.
Дыханьем теплым мир согрет, весенняя приятна тень.
Пусть приумножатся блага, пускай пребудут навсегда,
И после этих сорока, монаршей милости года!

Комментарии переводчика

Праздник Фонарей (кит. Шанъюань) -- отмечался в ночь первого полнолуния
наступившего нового года. К этому дню в Китае изготовлялись бумажные фонари
самых различных форм и размеров.

... "яшмовых огней" -- т.е. праздничных фонарей.

... Праздника Луны -- праздник фонарей был традиционно посвящен ночному
светилу – Луне и её обитателю Лунному Зайцу Юэ Ту. .




Хун Цзяофань (1071 -- 1128)
Качели

Сиденье прилажено к двум изумрудным шнурам.
Прекрасная дева у терема мило резвится:
То красный подол, пух кружа, по земле волочится;
То лик чистой яшмы возносится ввысь к небесам.
Уж ей лепестков алый ливень власы унизал,
В зеленую дымку качели вонзаются косо.
Но дева устала и сходит в прохладные росы...
Неужто я Лунную Фею саму увидал?

Комментарии переводчика

Лунная Фея -- или Чанъэ -- жена Стрелка И. Легенда гласит, что она из женского
любопытства похитила у мужа и приняла пилюли бессмертия. Наказанием для
Чанъэ, теперь бессмертной, стала бессрочная ссылка на Луну. Здесь ее имя
используется как поэтическое сравнение.

^ Пер. Б.Мещеряков

…………….





Рис. Лунный заяц в современном Китае

……………..

Дадим заодно еще один перевод Анны Ахматовой корейского поэта , я рад, что на этот раз Анна Андреевна вспомнила и нашего лунного зайца.


Юн Сон До


Корейский поэт


Перевод Анны Ахматовой


Заблестела белая роса,

На небо взошла луна, сияя,

Надо лодку придержать, рыбак!

Королевский далеко дворец -

Там бы свету лунному струиться!

Ты плещи, весло мое, плещи!

Если ж нет, пусть мне пошлет луна

Трав бессмертья, что готовит заяц.


………….


Описывает в своих стихах (пер. А.Ахматовой) лунный дворец и его покои корейский поэт Чон Чхоль (Сонган). Он был самым значительным поэтом XVI в., оставивший семь томов сочинений на ханмуне (проза и стихи), около восьмидесяти сиджо и пять больших поэм —, принесших ему славу. Человек деятельный, увлекающийся и прямой, Чон Чхоль, несмотря на родство с королевской семьей, узнал горечь немилости и ссылки. По складу характера и таланта он был близок Ли Бо. Их творчество роднят размах, сходное отношение к природе и независимая жизненная позиция. И вот он пишет стихи о любви от имени девушки, вспоминая луну и Лунный дворец, где живет заяц с Чань Э.

Это лирические стихи о любви, написанные от лица девушки, но в древности на Востоке, говоря о любви, тоскуя о милом, вспоминают все древние сказания – и ларец из яшмы, и уток-неразлучниц, и покои Лунного дворца…


Чон Чхоль

Тоскую о Милом


На свет я родилась лишь потому,
Что мне предназначалось быть с тобою.
И разве в небесах о том не знали,
Что путь земной нам проходить вдвоем?
Лишь для тебя была я молодой,
Одну меня любил ты в целом мире.
Такой любви, как эта, не бывало,
И для нее сравненья не найти!
С тобой в покои Лунного дворца
Еще недавно мы входили вместе.
Так почему же старость я встречаю
Совсем одна, от милого вдали?
За что меня услали в мир людей
И всех небесных радостей лишили?
С тех уже три года миновало,
Как не расчесывала я волос,
Румян не доставала и белил;
К чему мне украшенья и наряды,
Когда, как снежные сугробы в поле,
Лежит в душе глубокая печаль?
Что бы ни делала – вздыхаю я,
Куда бы ни пошла – роняю слезы
И думаю: предел положен жизни,
А горю моему предела нет!
Минует время, как вода бежит,
И в свой черед приходит зной и стужа,
Зима идет за летом и окрестность
Свой облик изменяет на глазах.


2

Мне все вокруг о милом говорит,
Все будто отклик и воспоминанье.
Восточный теплый ветерок повеял,
Последние сугробы растопил.
На ранней сливе под моим окном
Покрылись ветви первыми цветами.
Зачем они так свежи и прекрасны?
И для кого благоуханье их?

В вечерних сумерках встает луна,
Ее лучи касаются подушки.
Я плачу и смеюсь: мне показалось,
Что это ты незримо в дом вошел.
Когда бы ветку сливы отломив,
Ее послала я тебе любимый,
Как прочитал бы ты письмо такое?
Что стал бы думать на него взглянув?


3
С деревьев вешний цвет уже опал,
И тень от них на землю опустилась.
За занавеской, на которой вышит
Цветущий лотос, я сижу одна.
Откинув занавеску, вновь смотрю
На ширму с нарисованным павлином.
Всегда ли время тянется так долго,
Когда скорбит о прошлом человек?

Отмерив золотою меркой шелк,
Крою его и подбираю нитки:
Хочу, чтоб пара уток-неразлучниц
Украсила твой праздничный халат.
Я в вышивке искусна и в шитье –
И глаз обрадует моя работа!
Кладу халат в ларец из белой яшмы,
Ларец укладываю на чиге.


Хотела бы послать его тебе –
Через высокие крутые горы,
Всегда затянутые облаками,
Где нет ни перевалов, ни дорог.
Кто мой подарок сможет отнести?
Кто десять тысяч ли пройти сумеет?
А если бы сама я одолела
Опасный этот путь, ты был бы рад?


4

Осенний иней выпал на поля.
С прощальным криком гуси улетели.
Поднявшись на последний ярус башни,
Через хрустальное окно смотрю.
Над темною горой взошла луна.
Полярная звезда стоит на небе,
Всегда прекрасная, как мой любимый, -
И слезы набегают на глаза!

Собрав в охапку свет луны и звезд,
К Палате Фениксов его отправлю,
Пусть яркими лучами воссияет
Над городом, где милый мой живет,
Чтоб все четыре стороны земли
Прозрачным этим светом озарились,
Чтоб на горах и в глубине ущелий,
Как в летний полдень стало вдруг светло!


5


Зима и на земле и в небесах,
И снег уже окрасил белым цветом
Окрестные поля холмы и рощи,
И реку Сяосян сковало льдом;
Не слышно голосов людских нигде,
Не видно птиц, летавших здесь недавно,
А если и нас похолодало –
Как холодно в Нефритовом Дворце!
Он мрачен и высок, в нем солнца нет –
Над ним оно, наверно, и не всходит…
К тебе сама широким опахалом
Я погнала бы вешнее тепло!


6

Малиновую юбку подоткнув
И аккуратно засучив до локтя
У темно-синей юбки рукава,
По рощице бамбуковой брожу,
Понять стараюсь, в чем моя вина?
День на исходе. Ночь продлится.
В дом воротясь, сижу я неподвижно,
О локоть подбородком опершись.
Придвинувшись поближе к фонарю,
Прикрытому светло-зеленым шелком,
Беру я в руки цитру, на которой
Из перламутра выложен узор…
Ложусь под одеяло, а на нем
Красуются две уточки, как прежде.
И ночь все не кончается, все длится.
И зябко мне и не приходит сон…

Всего двенадцать месяцев в году,
Но в каждом тридцать дней таких, как этот,
Где каждый час и каждое мгновенье
Исполнены печалью о тебе.
Она таится в сердце у меня,
Подобная неведомой болезни:
С ней совладать не мог бы и Бянь Цяо,
И от нее лекарства нет нигде!

О если б мне скорее умереть
И вновь родится бабочкою пестрой!
Порхала бы я солнечной порой
И с цветка на цветок в траве зеленой,
И над плащем пурпуровым твоим
Я вечно б крылышками трепетала
Тебя овеивая ароматом…
А ты бы и не знал, что это я!


^ Нашел я стихотворение неизвестного автора древнего Китая:


В Древнем Китае,
Соблюдая
Порядок и обычаи тысячелетней старины,
В пору цветения,
Сидя в беседке на берегу пруда,
Любовались цветами дерева гуйхуа
и вдыхали
их слабый, но мягкий, чистый и сладкий аромат.
А потом собирали и сушили незрелые плоды.

В день Праздника середины осени,
На смутном лике Луны
Любуясь, различали
Контуры нефритового дворца
Богини Чан Э:
Перед ним с лунного дерева гуйхуа
Стекает сладости аромат.
Лунный заяц под ним сидит
И старательно в ступе толчет
Кору,
Готовя бессмертия эликсир.

………


В переводе Л.Эйдлина опубликованы девятнадцать замечательных стихов эпохи Хань (3 век до н.э.) в одном из них мы встречаем и нашего родного лунного зайца. В те времена никому не надо было объяснять, что жаба с зайцем символизируют луну "Девятнадцать древних стихотворений" выбраны Сяо Туном (501-531) и под этим названием помещены в его антологии "Вэньсюань" ("Литературный изборник"). Написаны они, по-видимому, не ранее I в. Имена их авторов остались неизвестными.

^ СЕМНАДЦАТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ


С приходом зимы

наступила пора холодов,

А северный ветер -

он пронизывает насквозь.


От многих печалей

узнала длину ночей,

Без устали глядя

на толпы небесных светил:


Три раза пять дней -

и сияет луны полный круг,

Четырежды пять -

"жаба" с "зайцем" идут на ущерб...


Однажды к нам гость

из далеких прибыл краев

И передал мне

привезенное им письмо.


В начале письма -

как тоскует по мне давно,

И далее все -

как мы долго в разлуке с ним.


Письмо положила

в рукав и ношу с собой.

Три года прошло,

а не стерлись эти слова...


Что сердце одно

любит преданно на всю жизнь,

Боюсь, господин,

неизвестно тебе о том.


Три раза пять дней - и сияет луны полный круг. // Четырежды пять -

"жаба" с "зайцем" идут на ущерб... - В пятнадцатый день месяца наступает

полнолуние. С двадцатого дня луна идет на ущерб. "Жаба" с "зайцем"

символизируют луну. По народному поверью, на луне живут жаба и яшмовый заяц,

толкущий снадобье бессмертия. В жабу превратилась Хэнъэ (или Чанъэ),

жена мифического стрелка Хоуи, проглотившая хранившееся у него лекарство

бессмертия и улетевшая на луну.


А это стихотворение о лунном коричном дереве бессмертия , и написано оно , конечно, поэтессой (пер. М.Басманова).


^ ЛИ ЦИНЧЖАО

 

На переломные годы в истории династии Сун, связанные с военными бедствиями, пришлась жизнь Ли Цинчжао (1084-1151), создававшей прекрасные цы. Она выросла в семье крупного государственного деятеля и известного в свое время литератора, много и успешно училась. В двадцать лет вышла замуж за юношу, увлеченного искусством, и была с ним счастлива. Тонкое понимание красоты природы, радостное упоение жизнью, восприимчивость к прелести художественных и поэтических творений определяли лирическое содержание и эмоциональную окраску ранних стихов. Ее произведениям присущи задушевность и искренность, разнообразие поэтических интонаций.


………


ГУЙХУА

В своем неярком палевом уборе
Ты — кроткое и нежное созданье.
Пускай в тени ты держишься, но всюду
Разносится твое благоуханье.

Зачем тебе цвет голубого неба
И в час цветенья роскошь ярких красок!
Среди цветов, растущих в Поднебесной,
Считаешься ты первой не напрасно.

Ревнует мэйхуа
И хризантема
Вздыхает, недовольная судьбою,
Когда в беседке
В Праздник полнолунья
Все восхищаются одной тобою.

Наверное, не очень понимали

^ И чувствовали красоту поэты,
Раз незамеченною ты осталась
И не была до сей поры воспета.


………


Стихи поэтов Древнего Востока я закончу моим любимым произведением шестого Далай-ламы, тибетского Франсуа Вийона или Сергея Есенина, тончайшего лирика Цаньянг Гьяцо ( 1683-1706), любителя поэзии, вина и женщин, за что и был смещен с поста Далай-ламы, отправлен в ссылку в Китай и там отравлен (Пер. с тибетского А.В.Зорина):


^ Песни Шестого Далай-ламы

……

Полпути прошедший,

Диск луны сияет,

К истеченью жизни

Близок лунный заяц


По представлению ряда восточных народов. Луна является местом обитания мифического зайца (вследствие того, что на ней есть пятно, по форме напоминающее очертания зайца) -символа плодородия. В то же время полнолуние обещает сча­стье, в том числе в любовной сфере. Таким образом, скрытый смысл песни состоит в горечи автора по поводу окончания любовного романа, хотя, казалось бы, всё должно быть на­оборот.


-------


Подстрочник:


[Сегодня], кажется,

Великий день — пятнадцатое число месяца.

Заяц посреди луны

Исчерпал (дни своей] жизни.


………..


А вот несколько хокку (японских трёхстиший) о луне:

Исса

Вот выплыла луна,
И самый мелкий кустик
На праздник приглашён.

Басё

В небе такая луна,
Словно дерево спилено под корень:
Белеет свежий срез.

«Однажды в пути Басе проходил по одному уезду и слагал по дороге хокку. Было полнолуние. Все небо было залито светом, так что было светлее, чем днем. Было так светло, что Басе не стал искать гостиницы, а продолжал свой путь. В одной деревне он набрел на группу людей, которые расположились на свежем воздухе за сакэ и закуской и наслаждались луной. Басе остановился и стал наблюдать. Они как раз принялись слагать хокку, и Басе, весьма обрадованный тем, что „искусство изящного" процветает даже в такой глуши, продолжал прислушиваться, как вдруг один простоватый парень из этой компании заметил его и воскликнул: „Вон стоит монах, пилигрим с виду. Может быть, это нищенствующий монах, но все же позовем его, пусть присоединится к нам!" Все думали, что это будет очень забавно. Басе не мог отказаться, присоединился к ним и занял самое скромное место. Тогда простоватый парень сказал ему: „Каждый из нас должен сложить стих о полной луне. Сложи и ты что-нибудь". Басе стал отнекиваться. Он, мол, скромный деревенский житель. Как он смеет посягать на участие в развлечениях уважаемого общества? Он просил, чтобы его великодушно уволили. Но все закричали: „Нет, нет! Мы не можем тебя уволить; ты должен сложить, по крайней мере, одно хокку, худо ли, хорошо ли". Они так приставали, что он, наконец, сдался. Улыбнулся, скрестил руки и, обернувшись к ведущему запись, сказал: „Так и быть, одно хокку я сложу".

Новолуние...

„Новолуние? Вздор! Какой глупец этот монах! - крикнул один.- Ведь хокку должно быть о полнолунии". „Оставьте его,- возразил другой.- Тем забавней". Они обступили Басе и стали подсмеиваться. Басе не смутился и досказал:

Новолуние!
С той поры я ждал - и вот
В нынешнюю ночь...

Все были поражены. Усевшись на места, они сказали: „Не может быть, чтобы вы были обыкновенный монах, раз вы слагаете такие хокку! Позвольте узнать ваше имя?" Басе с улыбкой ответил: „Меня зовут Басе"...»

…

^ Японский поэт ФУДЗИВАРА  САДАИЭ  (ТЭЙКА,  1162-1241) пишет в своем стихотворении:


Живу я в селенье
кацура --лунного дерева
под предвечным небом --
и лишь о сиянии вашей милости
молю ныне, как свет луны... (Пер. А.А. Долин)

Кацура -- камфарный лавр, дерево, растущее, согласно китайской мифологической традиции, на луне.


…………………..


Произведения вьетнамских, корейских, тибетских и японских поэтов и писателей д