Реферат: Название: Приманка

Псевдоним автора: Алина

К иллюстрации №4

Название: Приманка


В душном полумраке малого зала было сыро и пахло плесенью. Но в скупом жёлтом свете десятка свечей в литых бронзовых канделябрах комната выглядела роскошно. Тяжёлые атласные занавеси с вытканной золотом по краям каймой прикрывали наглухо закрытые высокие окна. В чёрном зеркале мраморного пола отражались строгие очертания колон, баснословно дорогой старинной мебели, искусно украшенной позолотой, и огромного камина, которым давно не пользовались. Хозяин и его немногочисленные гости не нуждались в тепле жаркого пламени.

Томас Малкавиен откинул полу длинного бархатного плаща с высоким стоячим воротником и в раздражении принялся шагать по комнате. Алая мантия епископов клана Малкавиен мягкими складками спадала с его плеч и стелилась по полу. Епископ! Губы Томаса приоткрылись в горькой улыбке. Непризнанный, изгнанный из собственного клана и всеми позабытый епископ. Пока позабытый. Осталось совсем немного, и он вновь напомнит о себе Тайному Городу, погрязшему в пустой суете и нескончаемых распрях между великими домами.

Впрочем, если рассуждать беспристрастно, законность избрания Томаса на должность епископа выглядела весьма сомнительной, что он сам прекрасно знал и даже частенько иронически посмеивался по этому поводу, конечно же, посмеивался наедине с собой. Жалкой горстке подвластных Томасу Малкавиену масанов нечего знать, о чём действительно думает их епископ! С них достаточно и слепой веры в его счастливую звезду и будущее величие. Яркие губы на узком бледном лице с безупречно правильными тонкими чертами изогнулись в высокомерной улыбке, в светлых глазах с необычно широкими зрачками вспыхнул огонь.

Лет семьдесят назад в разгар одной из последних человских войн, охватившей три материка, появились слухи об очередном пророчестве оракула, пророчестве, представленном рядом символов, запутанном, непонятном и, тем не менее, зловещем. Якобы в семье масанов должен появиться вождь, способный бросить вызов самым могущественным магам Тайного Города. От рождения он будет обладать особенно сильной традиционной магией крови, а, став взрослым, овладеет тайнами колдовства древней расы, объединит масанов и сделает их господствующей расой. Попытка навов скрыть пророчество провалилась, и Тайный Город во всю принялся обсуждать неприятную новость. Пророчество взбудоражило и масанов Камарилла, и масанов Саббат.

Гибли миллионы челов, масаны Саббат пировали. Опьянённые изобилием крови, они подняли головы и наводнили города Европы. Пророчество появилось в подходящий момент. Новость о собственном великом маге, произвела в Саббат эффект взорвавшейся бомбы. Многие масаны поверили пророчеству и с нетерпением ждали появления вождя.

Тайный Город действовал быстро и решительно, как всегда. Последовал новый поход очищения, и многие в Саббат погибли, остальные превратились в разрозненные кланы и вернулись на свои территории. Великий маг так и не появился. Лишь самые упрямые в семье сохранили веру в пророчество.

Томас Малкавиен родился в Тайном Городе, когда война подходила к концу. Его отец участвовал в походе очищения, мать Томаса стала его трофеем. Регина Малкавиен была внучкой последнего истинного кардинала Малкавиен, обладавшего бесценным сокровищем и источником могущества клана – Мёртвой Розой, бесследно исчезнувшей после гибели владельца. Регина Малкавиен отличалась редкой чарующей красотой, гордостью, замкнутым нравом и внезапными приступами бешеной ярости. Однажды во время одного из них Томас едва не сделался жертвой собственной матери. А когда Томасу исполнилось десять, Регина в помутнении рассудка выбежала наружу на лучи полуденного солнца и погибла.

Нельзя сказать, что сын тяжело переживал потерю матери. Но кое-какие воспоминания врезались в его память навсегда. Перед приступом безумия Регина делалась задумчивой и спокойной. Поначалу она долго вглядывалась в узкий кусочек пространства прямо перед собой, затем тихим голосом принималась бормотать неразборчивые фразы. Понемногу фразы превращались в предложения, и Томас вслушивался в слова матери. Воспоминания Регины мешались с её мыслями. Она рассказывала о семье, погибших родителях и брате. А когда она начинала говорить об отце старом Реджинальде Малкавиене, глаза её становились больше, в широких зрачках загоралось чёрное пламя, в трансе речь женщины звучала громко и внятно. Затем Регина гордо расправляла спину, начинала кричать и впадала в неистовство.

Именно короткие рассказы матери об истинном кардинале Малкавиен заставили подросшего Томаса гордиться собой, стремиться к власти и славе. Мальчишкой в мечтах он представлял себя истинным кардиналом с Мёртвой Розой на плече, в собственном богатом воображении Томас видел, словно наяву, как оживает чёрный бриллиант, распускаются лепестки Розы, вдыхал дивный пьянящий аромат цветка и чувствовал, как в его венах бурлит кровь, наполненная дикой необузданной мощью артефакта.

Томас выделялся среди сверстников сильной волей и особенно хорошо развитыми способностями к магии крови. К двадцати годам он обладал немалым авторитетом в семье и слыл более сумасшедшим, чем другие представители клана Малкавиен, его боялись и уважали. Нет, Томас не страдал приступами безумной ярости, более того, он никогда не терял контроля над разумом. И, тем не менее, он внушал безотчётный панический страх. Взгляд таких же, как у Регины светло серых холодных глаз заставлял испытывать в его присутствии напряжение и желание опустить перед ним голову. Возможно, то была пустота тёмной бездны, живущая в молодом масане, пустота, алчущая поглотить всё и вся, и оттого опасная и пугающая. Иногда во время беседы Томас вдруг забывал о собеседниках и уходил в себя. Он замирал, и пустота в нём выглядывала наружу, будто искала жертву.

Другой весьма редкой для Малкавиенов особенностью Томаса оказалась страсть к ученью. Он неделями пропадал в архивах, читал книги по магии и истории. И никто не удивился, когда пошли разговоры о том, что именно Томас может стать тем самым великим магом из пророчества. Вскоре вокруг него собралась группа преданных сторонников, а, спустя некоторое время, Томас и сам поверил в своё предназначение. Навы заметили зреющий заговор и встревожились. Осознавая опасность создавшегося положения, Томас и его сторонники бежали.

Внезапно масан остановился и замер. Только обладатель необыкновенно тонкого слуха мог услышать, как внизу отворилась дверь, и гость неуверенно замер на пороге. Спустя минуту, раздались осторожные лёгкие шаги, без сомнения, принадлежавшие очень молодому человеку полному нерастраченных сил юности. Масан чуть заметно вздрогнул, и выражение его лица вдруг сделалось мягким и задумчивым, остатки гнева бесследно исчезли.

Он успокоился и уселся на высокое кресло посреди комнаты, обитое потёртым красным бархатом. Кресло, не без умысла установленное на тёмно-бордовом ковре, напоминало трон. Когда епископ Малкавиен желал подчеркнуть собственное значительное положение в семье, он принимал посетителей, восседая на импровизированном троне. И вассалы, союзники, явные и скрытые враги видели в Томасе Малкавиене вождя, чей дух крепок, не смотря на череду политических неудач и злой рок, преследующий епископа. Этот посетитель не был ни вассалом, ни союзником, ни врагом.

Шаги замерли у входа в зал. Масан пару минут прислушивался к учащённому дыханию гостя, после чего нажал скрытую пружину под креслом, и дверь отварилась. Юноша лет семнадцати испуганно подался назад. Но стоило ему поглядеть на епископа, как страх, застывший в огромных чёрных глазах сменился обожанием и преданностью, длинные ресницы затрепетали, на матовой почти прозрачной коже проступил румянец.

Юноша подошёл к креслу Томаса и опустился на колени. Тонкая шея изящно изогнулась, мальчик откинул прядь прямых чёрных волос с лица и страстно коснулся губами руки масана. Жар сухих губ юноши заставил епископа затрепетать от невыразимой нежности.

– Зачем ты сюда пришёл, мальчик? Разве я не приказал тебе не приближаться ко мне? – негромко спросил он. – Ты ведь знаешь, кто я!

– Знаю, господин, – прошептал гость. – Но я не мог поступить иначе! – В голосе юноши прозвучало отчаяние. – Жить и не видеть вас выше моих сил.

– Глупец! – Губы Томаса изогнулись в усмешке.

– Прошу вас, господин, не прогоняйте меня, оставьте меня подле вас или выпейте мою кровь и сделайте меня подобным вам!

– Твою кровь я выпью, но проблема в том, мой мальчик, что вместе с ней я отниму твою жизнь и ничего не дам взамен! – Томас зло рассмеялся. Неразумные человские суеверия. Они до сих пор верят, что вампиры, выпив кровь чела и подарив умирающему глоток своей, дадут существу другой расы новую вечную жизнь! Не желание ли заполучить бессмертие привело к нему мальчишку? Но, заглянув в доверчивые глаза юноши, масан отогнал навязчивую мысль, как абсолютно неправдоподобную.

В прошлом месяце тёплой весенней ночью сытый и умиротворённый Томас возвращался домой по узким улочкам старого Толедо. Сладкая кровь молодой спортивной американской туристки успокоила расшалившиеся нервы, заставила масана расслабиться, и приятная лёгкая сонливость затуманила голову. Видно поэтому Томас не почувствовал, как ловкая рука карманника вытащила его кошелёк. Но вор не знал, с кем имеет дело. Реакция масана оказалась мгновенной, и мальчишка, попытавшийся его обокрасть, беспомощно задёргался прижатый к стене.

Томас ослабил хватку, с любопытством разглядывая пойманного вора. Юноша смахивал на смазливую переодетую девчонку. Хрупкая гибкая фигура, длинные тёмные волосы, потрёпанная, как у цыганёнка одежда. Но чёрные глаза смотрели бесстрашно и дерзко, а губы упрямо сжимались. Мальчишка показался Томасу занятным. Было в нём нечто притягательное. Контраст слабости и безрассудной смелости? Скрытая страстность и цельность натуры? А, может быть, утраченная масанами безвозвратно радость жизни во всей её полноте? В общем, Томас увидел в человском мальчишке нечто такое, что поразило его, нечто, что могло бы заполнить тёмную пустоту внутри, которая с каждым прожитым годом мучила епископа сильнее и сильнее, вызывая приступы глухой тоски.

Юноша перестал вырываться. Непритворное любопытство, удивление, а затем искреннее восхищение промелькнули в его глазах. Томас почувствовал, как напряглись мышцы под тонкой кожей мальчика. Вдобавок от юного чела исходило невыразимое очарование, запах чистоты и свежести. Масан склонился над жертвой, собираясь высушить юношу, но Томаса остановила неожиданно нахлынувшая слабость. Епископ по непонятной причине вдруг почувствовал, что не хочет убивать мальчишку. Масан отбросил юношу в сторону и быстро ушёл прочь.

С той ночи епископ Малкавиен часто замечал, как юноша наблюдает за ним издалека, молча таится за углом, провожает масана влюблёнными глазами. Поначалу Томас находил это забавным, но, спустя неделю, епископу надоело слепое обожание потенциальной пищи. Он подозвал к себе мальчишку и приказал ему не попадаться у него на дороге, если тому дорога жизнь. Юноша исчез. Но вскоре к собственному удивлению Томас понял, он скучает по юному челу.

Мальчик осторожно взял руку епископа и прижался к ней щекой. Масан ощутил живительное тепло юноши, и кровь быстрее побежала по жилам. Близость хорошей пищи вызвала голодный спазм в желудке. Мальчишка сам выбрал свою судьбу. Томас уже предвкушал восхитительный вкус его крови во рту. Но инстинкт опять заставил масана остановиться. Словно кто-то закричал в сознании епископа, предостерегая от неминуемой беды. И Томас почувствовал слабый запах Мёртвой Розы, которую никогда не видел. Веки сделались тяжёлыми, а аромат невидимого артефакта усилился. Епископ наслаждался каждым вздохом, тело наполнялось силой, а мысли и воспоминания понеслись стремительным потоком.

После пятидесяти лет скитаний удача всё-таки улыбнулась непризнанному епископу. Масан осматривал развалины древнего храма, позабытого на столетия среди тропического леса Южной Америки, как неожиданно почувствовал едва уловимый запах крови и догадался: он приблизился к чему-то необычному, близкому по своей природе масанам. Сквозь густые заросли Томас разглядел грубо вытесанную каменную статуя бога и высокий жертвенник у её ног. Масан с восторгом разглядывал идола, упиваясь грозным выражением свирепого лика, ощущая ненасытную жажду крови, исходившую от божества.

Повинуясь интуиции, Томас содрал рыжую растительность, покрывавшую жертвенник, и увидел высеченные на камне иероглифы. Десять лет ушло на их исследование. Кого считали богом строители храма? Немыслимо старое существо явно принадлежало к неизвестной расе, и кровь была его пищей. Томас не сомневался, то был кто-то похожий масанов, тот, кто пришёл в этот мир тысячелетия назад, покорил полудиких челов и сделался их богом.

Исследования привели Томаса в Толедо, где он обнаружил в подвале под монастырём на окраине города каменные таблицы со знакомыми иероглифами, копиями иероглифов с жертвенника в храме, и записи на старом испанском языке, датированные началом семнадцатого века. Незнакомец описывал Кровавого Бога и религиозные ритуалы, которые проводили в храме жрецы. Томас попытался повторить действия жрецов. Едва капля свежей крови жертвы попала на одну из таблиц, иероглифы ожили, и смысл написанного проник в разум Томаса. Тогда он убедился в правдивости пророчества окончательно. Непризнанный епископ понял, он находится в нескольких шагах от цели. И ему дано познать колдовство Кровавого Бога.

– Вы прогоните меня, мой господин? – искреннее отчаяние в голосе юноше заставило Томаса очнуться. Губы епископа раздвинулись в рассеянной улыбке.

– Не стоит торопить конец, мальчик.

Дрожащей от волнения рукой юноша неловко откинул волосы с шеи и склонил голову перед масаном. – Моя жизнь ваша.

Мальчишка выглядел трогательным и беззащитным в своей неискушённости. Подобную фатальную страсть и готовность к самопожертвованию епископ встретил впервые. Причём молодой чел не казался наивным глупцом. И Томас вновь почувствовал голод. Инстинкт самозащиты масана опять попытался его остановить, но искушение оказалось сильнее. Нечто тихо и убедительно нашёптывало Томасу, что кровь мальчишки на какое-то время заполнит разрушающую масана пустоту. Жертва, трепетавшая в ожидании у ног епископа, выглядела особенно соблазнительно. И острые иглы нетерпеливо вонзились в шею юноши.

Мальчишка судорожно вздохнул в последний раз, черты прекрасного лица застыли и заострились. Томас на миг блаженно прикрыл глаза. Но что-то пошло не так. Сердце епископа билось ровно и медленно, слишком медленно, каждый последующий его удар оказывался слабее предыдущего. Закружилась голова, и ледяной холод сковал ноги. Яд, таившийся в крови юноши, быстро распространялся по телу масана. Смерть, как пылкая любовница манила и дразнила, звала в мир вечного покоя. Пустота в душе Томаса выросла до невероятных размеров, поглощая его сущность размеренно и алчно.


***

Брат Барвинус поспешно щёлкнул тумблером, отключая яркую лампу дневного света, и плотно закрыл дверь в лабораторию, где мерно гудела сложная установка, автоматически переносившая данные в память компьютера.

– Какая честь, комиссар! Прошу вас, осторожнее, может сработать охранная система. – Эрлиец махнул рукой, приглашая Сантьягу следовать за собой. Белый халат, небрежно застёгнутый на две средние пуговицы, мешком висел на длинной невероятно худой фигуре брата Барвинуса. Двигался эрлиец очень быстро, ловко обходя прикрытые ящики с новым оборудованием, расставленные вдоль стен в коридоре.

В кабинете брат Барвинус усадил комиссара в широкое кожаное кресло, сбросив с него коробку из-под крекеров и какие-то бумаги. Сантьяга брезгливо приподнял брови, разглядывая бардак в кабинете учёного.

Эрлиец был давно знаком с комиссаром Тёмного Двора и мгновенно оценил ситуацию в свою пользу. Сантьяга удобно устроившись в кресле, равнодушно рассматривал фривольную картинку на стене напротив. Прищурившись, брат Барвинус довольно хмыкнул: – Дело, я полагаю, завершилось удачно?

Нав кивнул и достал чек. Эрлиец, разглядев сумму, написанную чётким подчерком комиссара, просиял от удовольствия.

– Серьёзная оказалась работка, хлопотливая. Сколько времени понадобилось, чтобы подобрать нужную комбинацию генов, а ускоренная программа роста клона! Впервые пришлось наблюдать настолько сильный дар выживания! Реджинальд Малкавиен обладал похожим талантом, но до внука ему далеко.

– Томас инстинктивно чувствовал малейшую угрозу, все ранее испытанные способы остановить его не принесли результата, – согласился комиссар.

– Да, потенциал у него был немалый. И приманку он проглотил не сразу. Отличную, нужно заметить, приманку, наделённую почти настоящей душой, способной очаровать даже масана! – улыбнулся эрлиейц. – Пожалуй, год, другой и Томас Малкавиен овладел бы магией Кровавого Бога, а потом начал войну. Большинство масанов такие, только отпусти поводок и дай им почувствовать силу!

Сантьяга пожал плечами, не считая нужным комментировать слова брата Барвинуса, и протянул эрлийцу небольшой контейнер из лёгкого серебристого металла:

– У меня ещё одна просьба. Здесь полный набор генов Томаса Малкавиена и его деда. Нельзя ли найти причину их неуязвимости?

– То есть, выделить в концентрированном виде талант к выживанию? – рассмеялся брат Барвинус. – Впрочем, идейка любопытная! Почему не попытаться?

– Попытайтесь, – мягко произнёс Сантьяга.

Дверь за навом захлопнулась. Брат Барвинус осторожно поместил контейнер в специально оборудованный сейф и, задумчиво подошёл к компьютеру: – А почему бы и нет? – пробормотал эрлиец. Пара заслуживающих внимания идей уже крутились в его голове.