Реферат: Привести к изменению как его поведения, так и других социальных установок, входящих в аттитюдную систему человека

привести к изменению как его поведения, так и других социальных установок, входящих в аттитюдную систему человека.

В ситуации социальных преобразований особую роль начинает иг­рать информационное влияние. Происходящее в обществе отражается в той информации, которую получает человек через средства массо­вой коммуникации или в непосредственном общении с другими людь­ми. Воздействие, оказываемое на людей, может иметь самые разнооб­разные формы — от ситуативного, стихийного до целенаправленно­го, организованного. При этом аттитюды адаптируют человека к получению им новой информации. Выполняя определенную функцию, социальные установки участвуют в упорядочении знаний об окружа­ющем мире, влияют на поиск, подбор и организацию информации, а также на ее воспроизведение [Андреева, 2000]. В результате информа­ционного влияния может происходить изменение убеждений, мне­ний и знаний человека, т.е. когнитивной составляющей установочной системы.

Одним из самых известных направлений эмпирических исследо­ваний изменения аттитюда являются исследования убеждающей ком­муникации, проводившиеся в 50-х годах в Йельском университете (США) и связанные с именами К. Ховланда и его коллег И. Джаниса, Г. Келли, М. Шерифа и др. Планируя свои эксперименты в рамках широко известной концепции процесса коммуникации, эти исследо­ватели продемонстрировали влияния на установки многочисленных характеристик самого источника информации (коммуникатора), со­держания сообщения и характеристик аудитории [см.: Богомолова, 1991; Гулевич, 1999]. При этом убеждающее сообщение трактовалось как стимул, а происходящее под его воздействием изменение соци­альной установки — как приобретенная реакция. Было показано, что между коммуникативными стимулами и изменяемыми социальными установками располагаются «имплицитные конструкты», играющие в процессе убеждающей коммуникации роль медиаторов. К ним могут быть отнесены: во-первых, убеждения самих реципиентов, во-вто­рых, предрасположенность реципиентов к принятию убеждающего воздействия и, наконец, факторы, опосредующие психологические процессы (внимание, понимание, принятие).

Проблема изменения аттитюда рассматривается и в современных когнитивных моделях убеждающей коммуникации. Наиболее извест­ными из них являются Вероятностная модель обработки информации Р. Петти и Дж. Качоппо [Petty, Cacioppo, 1986] и Эвристико-система-тичнеская модель Ш. Чейкен [Chaiken, 1987] (подробное описание этих подходов убеждающей коммуникации дается в главе 13 настоящего пособия). Отметим лишь, что в обеих моделях рассматриваются раз­личные способы переработки человеком поступающей информации, 170

и от того, каким путем осуществлена обработка информации, будут зависеть устойчивость и «прочность» изменения его аттитюдов.

Итак, изменение социальной установки может происходить в ре­зультате убеждающей коммуникации посредством изменения когни-ций. Например, в ходе убеждающей коммуникации (через средства массовой коммуникации) могут быть изменены установки человека на происходящие события или исторические факты, установки на известных политических деятелей и т.д.

Изучение изменения аттитюдов в социальной психологии связано не только с теориями убеждающей коммуникации, но и с так называ­емыми теориями когнитивного соответствия, созданными в 50-х годах XX столетия Ф. Хайдером, Т. Ньюкомом, Л. Фестингером, Ч. Осгудом и П. Танненбаумом [см.: Андреева, Богомолова, Петровская, 2001]. Их основной идеей является стремление человека к психологической согласованности своих когниций (убеждений, мнений, представле­ний о собственном поведении). Если, например, убеждения человека вступают в противоречие, он начинает испытывать напряжение и дис­комфорт. Для снятия этого неприятного состояния человек пытается установить согласованные и ненапряженные отношения между когни-циями, изменив некоторые из них. Таким образом, изменение установ­ки будет происходить именно тогда, когда когниций человека в ситуа­ции социального воздействия будут вступать в противоречие друг к другу. Через изменение «старых» установок возможно принятие новой информации, которая в свою очередь будет способствовать формиро­ванию аттитюдов, согласующихся с ней.

Есть и еще, на наш взгляд, немаловажное обстоятельство, в кото­ром также проявляется адаптивная направленность социальной уста­новки. Так, ситуация социальных изменений несет в себе необходи­мость постоянно делать новые выборы, будь то, например, новое место работы, проведение досуга или даже марка товара. Как известно, лю­бой выбор всегда сопровождается напряжением и даже стрессом, если он чрезвычайно значим для человека. В снятии возникающего напря­жение немаловажную роль играют социальные установки. Этот факт также детально был изучен в рамках теорий соответствия, а именно в теории когнитивного диссонанса Л. Фестингера.

Когнитивный диссонанс в данном случае происходит потому, что выбранная альтернатива редко бывает целиком положительной, а от­вергнутая — целиком отрицательной. Диссонантными когнициями выступают представления о негативных сторонах выбранной альтерна­тивы и позитивных сторонах отвергнутой. Более того, после осущест­вленного выбора наступает «фаза сожаления», во время которой обес­ценивается выбранная альтернатива, а отвергнутая кажется более привлекательной. Правда, эта фаза длится, как правило, недолго. За-

171

тем следует уменьшающая диссонанс переоценка решения, т.е. при­знание правильным первоначального решения. Что в этом случае де­лает человек? Люди начинают всяческими способами подтверждать успешность своего выбора, например, ищут информацию, подчерки­вающую правильность их решения, игнорируя негативную информа­цию. Эти действия соответственно могут уменьшить привлекательность отвергнутого объекта и (или) увеличить привлекательность выбран­ного, т.е. изменить аттитюды [Фестингер, 1999].

Было проведено множество исследований, касающихся осуществ­ления людьми самых разнообразных выборов. Например, в исследова­нии О. Френкеля и А. Дуба изучались политические выборы. Они фик­сировали, какие рейтинги избиратели присваивали политикам перед голосованием и сразу после него. В результате оценка, данная полити­кам уже проголосовавшими респондентами, была значительно выше той, которая была дана людьми перед голосованием [Гулевич, Безме-нова, 1999]. Эти эксперименты показывают, что, как только решение принято, человек начинает увеличивать значимость выбранного объекта за счет усиления позитивного аттитюда к данному объекту, оправды­вая тем самым целесообразность этого выбора и снимая диссонанс.

Итак, поступающая информация может оказывать влияние на когниции, изменяя установки или формируя новые, что в свою оче­редь ведет к адаптации поведения человека к новым социальным ус­ловиям. Когда же поступающая информация может оказать слишком негативное воздействие на личность, социальные установки «препят­ствуют» ее прохождению. Особенно это проявляется в случае, когда воспринимаемая информация затрагивает Я-концепцию человека — его «образ Я» или его самооценку. В условиях радикальных социальных изменений нередко возникают ситуации, в которых человек в силу различных обстоятельств (но, в первую очередь, в связи с предъявле­нием к нему новых социальных требований, новых социальных ожи­даний) не всегда может проявить свою успешность, тогда установки защищают его от негативных оценок, «переводя стрелку» на внешние обстоятельства. То есть человек может оправдать себя, например, че­рез формирование негативных аттитюдов к определенным социальным объектам, представляющим угрозу «Я» человека (будь то конкретные люди, происходящие социальные процессы или ситуативные обстоя­тельства жизни). При этом оправдание своих поступков и решений является мерой самозащиты, укрепляет чувство собственного досто­инства и самооценку [Steele, 1988]. Аттитюд, выполняя свою эго-за-щитную функцию, предохраняет человека от слишком сильных по­трясений, касающихся непосредственно его личности.

В аттитюдную систему человека кроме когниции входит аффек­тивная составляющая. Аффективные реакции, эмоции или чувства

172

отражают наши установки на уровне физического возбуждения (на­пример, переживание удовольствия, грусти и т.д.) [Зимбардо, Ляйп-пе, 2000. С. 46]. Этот компонент установочной системы играет особую роль в создании «знака» аттитюда, т.е. именно от аффективной со­ставляющей будет зависеть, какой будет социальная установка — «за» или «против» социального объекта. Это в свою очередь будет опреде­лять направленность поведения человека в отношении к другим лю­дям, событиям или социальным процессам, а следовательно, и воз­можность адаптации к новым социальным условиям.

Аффективные компоненты тесно взаимосвязаны в аттитюдной системе с когнитивными компонентами. Понимание соотношения эмоций и когниций представлено в различных подходах, одни из ко­торых признают первичность и, следовательно, большую значимость эмоций, другие — когнитивной сферы человека [Андреева, 2000]. Не останавливаясь подробно на освещении этого вопроса, необходимо еще раз подчеркнуть их тесную взаимосвязь, что особо важно для понимания процесса изменения социальных установок. Одной из осо­бенностей аттитюдов является то, что в них проявляется согласован­ность когниций с аффектами, т.е. реализуется так называемый прин­цип конгруэнтности настроения [Андреева, 2000; Перспективы соци­альной психологии, 2001]. В частности, этот принцип проявляется в том, что позитивное аффективное состояние приводит к более пози­тивным и оптимистичным социальным суждениям и, наоборот, нега­тивные аффекты вызывают пессимистические мысли. В модели А. Ай-зена, например, показано, что хорошее настроение управляет благо­приятными суждениями и активизирует позитивные аттитюды в отношении к другим людям, что в свою очередь будет отображать просоциальное поведение, вызванное позитивным настроением [Пер­спективы социальной психологии, 2001].

Этот факт может быть проиллюстрирован, в частности, экспери­ментом М. Розенберга [Rosenberg, 1960]. На первом этапе эксперимен­та он опрашивал белых американцев — участников исследования в отношении их аттитюдов к темнокожим, к расовой интеграции и в целом о взаимоотношениях белых и черных американцев. На втором этапе проводился гипноз, с помощью которого изменялся аффектив­ный компонент аттитюда. Например, если участник был прежде на­строен против интеграционной политики, то ему внушалось положи­тельное отношение к ней. Затем респондентов выводили из гипнотичес­кого транса и расспрашивали об их аттитюдах к неграм, к интеграции, к взаимодействию. Оказалось, что изменение одного только аффекта (эмоциональной компоненты) сопровождалось резкими переменами в когнициях. Например, человек, который первоначально был против интеграционной политики, приходил к убеждению, что интеграция

173

является абсолютно необходимой для того, чтобы уничтожить расо­вое неравенство, что она нужна для установления расовой гармонии, именно за это надо бороться и всячески поддерживать такую полити­ку. Эти изменения происходили в связи со стремлением уменьшить несоответствие аффекта и когниций.

Особым моментом в эксперименте Розенберга являлось то, что изменение аффектов в ходе гипноза происходило без поступлений каких бы то ни было новых когниций. То есть изменение именно аф­фекта приводило к изменению когниций. Этот процесс очень важен, так как многие аттитюды формируются (например, в детстве) внача­ле через сильные аффекты, не имея при этом каких-либо значимых когнитивных оснований. Лишь позже люди начинают «наполнять» уже сформированные аттитюды соответствующими когнициями, подтвер­ждать определенными фактами свое позитивное или негативное отно­шение (установку) к социальным объектам. Следует отметить и тот факт, что при прочих равных условиях изменить аффективный компонент го­раздо труднее, чем когнитивный. При этом уже сформированные соци­альные установки, основанные на недостаточной информации о со­циальном объекте, изменяются мало именно в силу превалирования аффективного компонента (например, аттитюды к общественным проблемам и событиям, о которых у человека не существует полной информации) [Kinder, Sears, 1985]. Таким образом, для адаптации к новым социальным условиям, для формирования новых положитель­ных установок или изменения старых необходимо позитивное инфор­мационное влияние.

Еще одним из механизмов формирования аттитюдов является уста­новление ассоциативных связей между структурными компонентами разных аттитюдов. Ассоциации «связывают» различные стимулы, по­являющиеся одновременно. Чаще всего такая связь происходит имен­но между аффективным (эмоциональным) компонентом одного ат-титюда с нейтральным социальным объектом вновь формируемого аттитюда. Например, если очень уважаемый ведущий телевидения (на которого существует позитивная установка) с удовольствием пред­ставляет нового, пока не известного нам человека, на «новичка» бу­дет сформирован позитивный аттитюд.

Факт переноса эмоционального отношения на другой социальный объект посредством ассоциативной связи был продемонстрирован в эксперименте И. Лоджа [Lorge, 1936]. Участвующим в его исследова­нии испытуемым предлагался ряд утверждений, авторство которых приписывалось различным политическим деятелям. Например, гово­рилось, что высказывание «Я уверен, что небольшой бунт никогда не повредит» принадлежит знаменитому американскому политическому деятелю, автору проекта Декларации независимости Томасу Джеф-174

ферсону. Респондентов просили высказать степень согласия с каждым из предложенных утверждений. Затем их просили ответить, насколько они ценят каждого из политических деятелей, чьи цитаты им предъяв­лялись.

На втором этапе эксперимента испытуемым вновь давались для оценки те же высказывания, но при этом их авторство приписывалось совсем другим политикам. Приведенное высказывание принадлежало на сей раз не Т. Джефферсону, а В. И. Ленину. Было обнаружено, что позитивную оценку утверждениям испытуемые давали в зависимости от того, кто выступал автором цитаты. В то время как уже упоминав­шаяся и приписываемая Джефферсону цитата получила всеобщее одоб­рение, она полностью отвергалась, если ее авторство приписывалось Ленину. Кроме того, разница между двумя оценками одной и той же цитаты соотносилась с разницей в популярности этих двух политиков у испытуемых, участвующих в эксперименте.

Мы рассмотрели, как эмоциональный (аффективный) компонент аттитюдной системы может быть задействован в изменении или фор­мировании новых социальных установок человека — при непосред­ственном изменении самих аффектов или в случае ассоциативной связи аффективного компонента сильной установки с нейтральным атти-тюдом на другой объект. В последнем случае нейтральный аттитюд «заряжается» позитивными или негативными аффектами от социаль­ной установки, с которой и возникает ассоциативная связь.

Итак, изменение социальных установок может происходить при влиянии на когнитивные и аффективные компоненты аттитюдной сис­темы. Но и в случае реализации человеком определенного поведения (осуществления некоторых действий в отношении социального объек­та) возможно изменение аттитюда. То есть само поведение человека может влиять на его социальные установки, изменяя старые или фор­мируя новые. Как это происходит, может быть объяснено с помощью трех теорий — самопрезентации, теории когнитивного диссонанса и теории самовосприятия [Майерс, 1997].

Все люди испытывают необходимость производить на других оп­ределенное впечатление (самопрезентироваться) или, по выражению Д. Майерса, «занимаются управлением впечатлением» [Майерс, 1997]. В традиции американской социальной психологии самопрезентация является одной из форм социального поведения и рассматривается как проявление демонстративного поведения в межличностном об­щении. Необходимость самопрезентации зачастую обусловлена жела­нием людей достичь материального или социального успеха, избе­жать конфликта, добиться позитивного отношения к себе со стороны окружающих, что в свою очередь может позитивно сказаться на само­отношении человека.

175

Впервые анализ проблемы управления впечатлением о себе был сделан в концепции «социальной драматургии» Э. Гоффманом. В ней автор исходит из того, что человек в процессе социального взаимо­действия способен корректировать собственное поведение в соответ­ствии с ожиданиями другого с целью создания наиболее благоприят­ного впечатления о себе и достижения наибольшей выгоды от этого взаимодействия [Андреева, Богомолова, Петровская, 1978].

Однако самопрезентация относится к стремлению человека пред­ставить желаемый образ не только для других, но и для самого себя. Намеренно или ненамеренно люди извиняют, оправдывают или за­щищают себя, когда это необходимо, чтобы поддержать свою само­оценку и подтвердить свой образ «Я». При этом первоначальная само­подача обязывает человека придерживаться той линии поведения, которую он уже представил. Человек должен быть последовательным в своих действиях, что в свою очередь вынуждает его придерживаться определенных убеждений, мнений и оценок, т.е. вырабатывать атти-тюды, соответствующие поведению.

Одним из важнейших и значимых факторов самопрезентации яв­ляется социальный контекст, в котором она реализуется, т.е. социальные нормы и ценности, существующие в обществе, задают допустимые границы проявлений демонстративного поведения. Одновременно с этим управление впечатлением может быть подчинено нормативным предписаниям, составляющим основу социальной роли, которую ис­полняет человек.

Очень часто изначально заданное ролью поведение становится основанием для изменения убеждений и формирования новых уста­новок человека. В реальной жизни человек, изменяя свой социальный статус, зачастую вынужден изменять свои аттитюды для «поддержки» нового ролевого поведения.

Еще в 50-е годы XX в. социальный психолог И. Джанис приступил к важным исследованиям, посвященным проблеме изменения уста­новок под влиянием исполнения ролей. В первых исследованиях на эту тему изменение установок испытуемого при произнесения импрови­зированной речи в защиту позиции, к которой он первоначально от­носился негативно, сопоставлялось с изменением установок, произо­шедшим под влиянием прослушивания или чтения стенограммы уже подготовленной речи. Выяснилось, что в тех случаях, когда речь была импровизированной, когда испытуемые выстраивали ее сами, тен­денция к «потеплению» отношения к чужой и изначально неприемле­мой установке проявлялась ярче [Зимбардо, Ляйппе, 2000. С. 118].

Таким образом, с помощью исполнения чужой роли можно до­биться более терпимого отношения к противоположной точке зре­ния, поскольку в процессе ее проигрывания человеку часто прихо-

дится публично отстаивать мнение, с которым он был изначально не согласен. Возможность ролевого поведения вносить изменения, в част­ности, в аттитюды человека, активно используется в ролевой игре — одном из базовых методов социально-психологического тренинга [под­робнее см.: Жуков, Петровская, Растянников, 1990; Петровская, 1982; Петровская, 1989; Рудестам, 1999]. Как указывает У. Магуайр, ролевая игра, требующая от человека активного конструирования своей роли и импровизации, способна более эффективно изменять установки, чем пассивное восприятие убеждающих сообщений [McGuire, 1985].

Влияние ролевого поведения на человека может объясняться тем, что в процессе проигрывания, исполнения роли начинает действо­вать самоубеждение. Когда человек сам осознает свои мысли и чувства, они становятся более значимыми, более актуальными для него и луч­ше запоминаются [Зимбардо, Ляйппе, 2000].

Мы рассмотрели случаи, когда поведение человека строится ис­ходя из желания согласовывать свои действия с желанием других лю­дей (самопрезентация) или исходя из исполняемой им социальной роли. При этом осуществляемое поведение прямо или косвенно влия­ет на формирование соответствующих ему аттитюдов человека. Что же происходит в случае, если возникает расхождение между поведе­нием и социальной установкой, если действия и аттитюды не соот­ветствуют друг другу? Этот момент рассматривается и объясняется в уже знакомой нам теории когнитивного диссонанса Леона Фестинге-ра. «Сам Фестингер начинает изложение своей теории с такого рас­суждения: замечено, что люди стремятся к некоторой согласованнос­ти как желаемому внутреннему состоянию. Если возникает противо­речие между тем, что человек знает, и тем, что он делает, то это противоречие стремятся как-то объяснить и, скорее всего, предста­вить его как непротиворечие ради того, чтобы вновь достичь состоя­ния внутренней когнитивной согласованности» [Андреева, Богомо­лова, Петровская, 1978. С. 117].

В исследованиях изменения аттитюдов под влиянием поведения, проведенных в рамках теории когнитивного диссонанса, был выяв­лен эффект недостаточного оправдания. Изменение аттитюда как сред­ство уменьшения диссонанса может произойти, в частности, в тех случаях, когда человек утверждает что-то, во что сам не верит, или когда он совершает нечто противоречащее нравственным нормам или его представлению о себе. Подобные поступки могут приводить к из­менению аттитюдов, но при условии, что у человека нет внешнего оправдания его поведения и он вынужден обратиться к внутреннему оправданию (т.е. собственно к изменению своих аттитюдов). Изуче­нию эффекта недостаточного внешнего оправдания был посвящен эксперимент Л. Фестингера и Д. М. Карлсмит, проведенный ими в

177

1959 г. Участники эксперимента в течение 30 минут выполняли два скучных задания. В первом задании каждому из них давали большую доску с 48 ручками и просили повернуть их на 90°. Затем в течение 15 мин они должны были повторять эту операцию вновь и вновь. Во втором задании каждому участнику давали доску со штырьками и про­сили на каждый штырек надеть катушку. Потом все повторялось снова. Затем испытуемых просили (вместо якобы заболевшего ассистента) расписать молодой женщине, ожидавшей своей очереди для участия в эксперименте, только что проделанную ими работу как чрезвычайно интересную, приятную и полезную. Одним испытуемым за эту ложь было предложено по 20 долларов, другим — только по 1 доллару. После этого участники должны были оценить, насколько им понравилось за­дание, которое они ранее выполняли. Фестингер и Карлсмит предполо­жили, что плата в 1 доллар будет недостаточным внешним оправданием своей лжи для испытуемых, поэтому они будут уменьшать когнитив­ный диссонанс, что приведет к восприятию выполненных ими зада­ний как интересных. В то же время получение 20 долларов станет дос­таточным оправданием лжи и, соответственно, не приведет к измене­нию установок, т.е. эти испытуемые оценят задания как действительно скучные. Результаты подтвердили их предположения. Таким образом, «лгавшие» в отсутствие значительного внешнего оправдания на самом деле изменили свое отношение к заданиям [Майерс, 1997].

Итак, когнитивный диссонанс приводит к изменению аттитюдов чаще всего тогда, когда поведение человека расходится с его когни-циями (аттитюдами). В случае недостаточного внешнего оправдания человек обращается к самооправданию, что как раз и приводит к изменению первоначальных аттитюдов и к замене их на установки, поддерживающие осуществленное поведение. Однако существует еще одно объяснение, почему поведение определяет аттитюды человека.

Феномены, открытые теорией когнитивного диссонанса, пере­сматривались многими учеными, пытавшимися объяснить их с других концептуальных позиций. Одним из самых серьезных стал вызов, сде­ланный Д. Бемом. Он разработал теорию самовосприятия, поставив основной вопрос: как люди узнают о собственных аттитюдах и об ат-титюдах других людей? В теории утверждалось, что люди формируют суждения о собственных аттитюдах, равно как и о собственных пред­почтениях и личностных диспозициях, анализируя свое поведение. Точно так же они поступили бы, строя аналогичные суждения о дру­гих людях: через наблюдение за их действиями. В случае восприятия самого себя человек использует самоатрибуцию, т.е. «действователь», объясняя свое поведение, он может рассуждать атрибутивно, как бы с позиции наблюдателя поведения «действователя» [Зимбардо, Ляйп-пе, 2000].

178

Рассматривая знаменитый эксперимент Л. Фестингера и Дж. Карл­смит, Д. Бем не согласился с авторской интерпретацией результатов и заявил, что прежде всего респонденты, участвующие в этом экспери­менте, попытались выяснить, каковы же их действительные установ­ки. Бем считал, что испытуемые рассматривали всю ситуацию как бы со стороны, наблюдая и анализируя свои действия. Он предположил, что испытуемые вывели свои установки из собственного поведения. Можно ли представить себе людей, которые согласились врать, полу­чив 1 доллар? Скорее всего, эти люди, по мнению Бема, действи­тельно, были убеждены в том, что эксперимент, в котором они при­няли участие, был интересным. Короче говоря, рассуждение Бема состояло в следующем: многие из эффектов диссонанса являются ничем иным, как различными выводами, сделанными людьми в отношении своих аттитюдов и основанными на восприятии своего поведения.

В какой-то мере верность теории Бема подтверждают и экспери­менты, связанные с феноменом сверхмотивации. Теория самовоспри­ятия постулировала, что получение вознаграждения за что-либо будет снижать присущий этому занятию интерес, превращая его из удо­вольствия в работу. Это было доказано, в частности, в эксперименте М. Леппера. Детям предлагали отгадывать загадки. При этом одной группе пообещали за это вознаграждение, а другой — нет. По окончании эксперимента все дети получили подарки. Далее экспериментаторы в течение трех недель наблюдали за всеми детьми. Выяснилось, что дети, которым было обещано вознаграждение за отгадывание загадок, го­раздо реже обращались к этому занятию вновь, чем те, кто получил подарок просто так. Леппер сделал вывод, что оплата какой-либо де­ятельности приводит к снижению интереса, «превращает удовольствие в работу». Причем чем больше оплата, тем менее привлекательным кажется это занятие [Гулевич, Безменова, 1999].

Если обратиться к теории Бема, феномен сверхмотивации можно объяснить следующим образом. Вознаграждение за определенное по­ведение (а не за результат!) не дает возможности человеку осознать собственные аттитюды, поскольку осознается лишь внешний стимул (внешний контроль). В случае же отсутствия вознаграждения за совер­шенные действия (или при вознаграждении за результат) происходит осознание своих аттитюдов путем анализа собственного поведения. В то же время феномен сверхмотивации может быть объяснен и теорией когнитивного диссонанса: здесь вознаграждение просто становится внешним оправданием поведения, что не приводит к пробуждению интереса к самой деятельности, особенно в тех случаях, когда дея­тельность изначально расходилась с аттитюдами человека.

179

Надо сказать, что бурные споры между сторонниками теории дис­сонанса и самовосприятия шли в течение нескольких лет. Эти споры выглядели как конфликт между разными представлениями о природе человека: люди иррациональны и испытывают необходимость чувство­вать соответствие или они «наивные ученые», рационально взвешива­ющие альтернативные объяснения своего поведения [Fiske, Taylor, 1984].

Согласие может быть достигнуто, если признать каждую из тео­рий действующей только при разных условиях:

Если различие между поведением и аттитюдами велико, люди пытаются уменьшить диссонанс. Но если различие между поведением и аттитюдом небольшое, они будут понимать свои аттитюды исходя из поведения.

Эффект самовосприятия проявляется тогда, когда у человека отсутствует четко определенный аттитюд относительно какой-либо проблемы, например, потому что он редко сталкивается с подобны­ми явлениями или встречается с чем-то новым. Поэтому наблюдение за поведением дает ему возможность определить его причину, т.е. сфор­мировать соответствующий аттитюд.

Теория самовосприятия будет действовать скорее в ситуации небольшой значимости проблемы для человека [Гулевич, Безменова, 1999. С. 121].

Таким образом, процесс самовосприятия, сопровождающийся формированием аттитюдов, будет разворачиваться лишь тогда, когда наши установки слабы или не определены вовсе, кроме того, если отсутствует возможность приписать причины собственного поведения каким-либо ситуационным факторам или внешним обстоятельствам. В этом случае в ходе самоатрибуции человек начинает «осознавать» свои установки с целью нахождения причин или смысла своего пове­дения. То есть процесс самоатрибуции в данном случае служит для объяснения человеку его собственного поведения.

Итак, в ходе адаптации человека к социальным преобразованиям происходит изменение старых или формирование новых социальных установок. Это в свою очередь может привести к тому, что поведение человека начинает соответствовать новым требованиям, выдвигаемым к нему со стороны социума. Принятие новой действительности проис­ходит постепенно или сразу, в зависимости от того, насколько силь­ны прежние установки человека. Но так или иначе, необходимость соответствовать действительности, в частности, в ситуациях взаимо­действия людей с различными социальными объектами, приводит к изменениям в их диспозиционной системе, сначала, возможно, на

180

более низком уровне, затем на более высоком. Сформированные уста­новки и ценностные ориентации личности могут служить показате­лем ее адаптированное™ к новым условиям существования в разных социальных ситуациях.

Литература

Андреева Г. М. Психология социального познания. М., 2000.

Андреева Г. М, Богомолова Н. Н, Петровская Л. А. Зарубежная социальная психология XX столетия. М., 2001.

Белинская Е. П., Тихомандрицкая О. А. Социальная психология личности. М., 2001.

Богомолова Н. Н. Современные когнитивные модели убеждающей комму­никации/Мир психологии. 1999. № 3. С. 46-52.

Зимбардо Ф., Ляйппе М. Социальное влияние. М, 2000.

Гулевич О. А., Безменова И. К. Аттитюды и их взаимодействие с поведением.

М., 1999. Левкович В. П. Моральная регуляция поведения и активность личности//

Социальная психология личности. М., 1979. МайерсД. Социальная психология. Спб., 1997. С. 163-194. Перспективы социальной психологии М., 2001. Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности/Под

ред. В.А.Ядова. М., 1979. Смелзер Н. Социология. М., 1994. Социология в России/Под ред. В. А. Ядова. М., 1996. Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса. СПб., 1999. Шихирев Л. Н. Современная социальная психология США. М., 1979. Ядов В. А. О диспозиционной регуляции социального поведения личное-

ти//Методологические проблемы социальной психологии. М., 1975. Ajzen I., Fishbein M. Understanding attitudes and predicting social behavior. N.Y.,

1980. Kinder D. R., Sears D. O. Public opinion and political action//Handbook of social psychology. 3rd ed/Ed. By G. Lindzey, E. Aronson. Addison-Wesley, 1985. Vol. 2. P. 659-741.

^ ТРУДНОСТИ СОЦИАЛЬНОГО

ПОЗНАНИЯ: «ОБРАЗ МИРА»

ИЛИ РЕАЛЬНЫЙ МИР?

Социализация индивида предполагает освоение человеком со­циальной реальности, в которой он формируется и существует, что включает в себя процесс социального познания. Возрастание значи­мости этого процесса в условиях быстрых социальных изменений яви­лось одной из причин того акцента, который был сделан социальной психологией в конце XX столетия на когнитивные процессы. Вслед за возникновением целого ряда теорий, объединенных в рамках «когни-тивистского направления» [Андреева, Богомолова, Петровская, 2001], родилась особая ветвь социально-психологического знания, получив­шая название «психология социального познания». Хотя ориентация в окружающем мире всегда была потребностью человека, она резко возрастает — по крайней мере, по отношению к социальной реально­сти — в условиях радикальных изменений в мире. Бурный темп преоб­разований, развитие средств массовой коммуникации, информаци­онных технологий требуют от человека не только большей адаптации к социуму, но и умения «совладать» с новой ситуацией, т.е. оптими­зировать деятельность в ней. Все это предполагает более тщательный анализ познавательного процесса в той его части, которая касается познания социального мира обычным человеком [Андреева, 2000].

Специфика этого познания достаточно детально исследована в социальной психологии [Fiske, Taylor, 1984]. Основные моменты можно свести к следующему. Социальное познание есть всегда построение определенной картины мира, частью которого человек осознает себя, в котором он живет и действует. Иными словами, человек не просто фиксирует внешние связи и отношения, но реконструирует их, т.е. неизбежно строит образ окружающего его мира, или конструирует его. Под «конструированием» понимается приведение в систему ин­формации о мире, организация этой информации в связные структу­ры с целью постижения ее смысла. О специфике одного из видов социально-познавательной деятельности — познании другого челове-ка - хорошо сказано у Е. Малибруда: «Восприятие и понимание лю­дей скорее напоминает процесс создания картины художником или фильма режиссером, чем записывание на магнитофон или процесс фотографирования» [Малибруд, 1995].

182

Наиболее сложным процесс познания социального мира является в период его радикальных трансформаций. Общий вопрос социально­го познания — как соотносятся между собой реальный мир и мир, построенный (сконструированный) человеком, — становится здесь во главу угла. От ответа на него зависит успешность (или неуспеш­ность) человека совладать с изменениями, найти оптимальную стра­тегию своего поведения. В данном случае уместно напомнить извест­ную психологическую максиму: люди действуют в мире в соответ­ствии с тем, как они познают его, но они познают его в соответствии с тем, как они действуют в нем.

Прежде чем анализировать трудности взаимодействия двух этих феноменов в условиях социальных трансформаций, необходимо на­помнить еще некоторые важные характеристики процесса социально­го познания, а уж затем сопоставить их с соответствующими характе­ристиками актуальной социальной ситуации.

Инструментом конструирования мира является категоризация. В случае категоризации социальных объектов возникает множество спе­цифических проблем. Прежде всего, социальная категоризация — всегда двусторонний процесс: если речь идет о другом человеке, то «воспри­нимаемый» в тот же самый момент воспринимает и «воспринимаю­щего». При восприятии не только другого человека, но и любого со­циального явления, действия объект восприятия в большой степени изменчив ( что, в частности, зависит от изменения общих социальных условий), и поэтому процесс познания становится значительно более сложным по сравнению с процессом познания объектов физического мира. Строго говоря, как это отмечает польский исследователь П. Штомпка, социальная реальность вообще не может быть рассмотрена как статическое состояние; она есть динамический процесс, «она про­исходит, а не существует; она состоит из событий, а не из объектов» [Штомпка, 1996. С. 266].

Одной из особенностей социальной категоризации является так­же специфический характер признаков, на основании которых фор­мируется категория. Как известно, отнесение объекта к той или иной категории осуществляется при помощи признаков, которые диффе­ренцируют предметы, так что различия по данному признаку должны быть более значимы, чем сходства. Границы категорий обусловлены четкостью выбранных признаков. В случае социальной категоризации границы признаков значительно более размыты, особенно когда речь идет о достаточно широких категориях, обозначающих довольно аб­страктные явления или ценности («демократы», «экстремисты» и пр.). Отнесение объекта к какой-либо категории в таком случае сопровож­дается определенными трудностями.

183

Другая ч