Реферат: Х. Х. Университет: между миром и мифом

Валиуллин Х.Х.


Университет: между миром и мифом


Университет как социальный феномен многогранен в своем проявлении и имеет различные проекции в пространстве реального (мира) и ирреального (мифа). В данной статье университет феноменологически пропускается сквозь призму атрибутивных э-мерностей и получаемый таким образом спектр трактуется автором как антропометричный. Последнее и дает основание дискурсивно позиционировать университет между миром и мифом. Стилистически статья носит эскизный характер.


Философия в эпоху законченной метафизики есть антропология.

^ М. Хайдеггер


Но ведь мир с его жизнью был бесконечно больше и богаче, чем представление, которое могли себе составить о нем касталийцы, он был полон становления, полон истории, полон попыток и вечно новых начал, он был, может быть, хаотичен, но он был родиной всех судеб, всех взлётов, всех искусств, всякой человечности…

Г. Гессе


Феноменологическая размерность такого сложного и одновременно важного социального института как университет непосредственно предопределяема многообразием качественных форм его реального проявления, реального отражения как материального и духовного мира. Эти отражения представляют собой объективные проекции на многие категориальные плоскости и оси, которые, в свою очередь, могут быть как конкретными, так и абстрактными, как градуируемыми, так и неградуируемыми.


В рамках данной статьи феномен университета аналитически пропускается сквозь призму имманентных подобным феноменам и попарно сгруппированных автором э-мерностей. как одних из наиболее очевидных, эксплицитных расширений университетского бытия (мира). Последний имеет свое ориентированное пространство с многочисленными градиентами, в том числе применительно к атрибутивным для университетского мира э–расширениям. И, как утверждал Спиноза: «чем более какая-либо вещь имеет реальности или бытия (esse), тем более присуще ей атрибутов».


Университетский мир представляется изоморфным общечеловеческому миру, т е. в данном случае антропометричным. Это обусловливаемо тем, что эти миры в фрактальном отношении синтезированы на общей 'элементной базе', первоэлемент или фрактал которой есть человек. Вопрос же «Кто синтезировал, кто сотворил эти миры?» — оставляем в контексте проводимого в данной статье анализа как вторичный. Более важным здесь видится то, насколько эти миры взаимогармоничны во всей своей многомерности, непротиворечивы по всему спектру миропроецирования.


И пытаясь редуцировать таинственный мир на простые и понятные его компоненты, прислушаемся к нему как Б. Грасиан в «Расшифрованном мире»: «Слыша слово "мир", воображаешь дивно стройную и совершенную совокупность всего сотворенного, и это правильно, ибо названием мир обязан своей красоте: ведь "мир" ─ это покой, порядок, стройность… Стало быть, мир ─ не что иное, как дом, сложенный и слаженный для человека самим Богом…». Правильный университет должен быть сложен и слажен по образу и подобию венца божьего творения, коим человек является.


С гессианско-грасианских позиций университет — это сложный мир, это одновременно и материальная система колледжей, школ, библиотек, музеев, лабораторий, и социальная система отношений между его персоналом и студентами, между университетом и обществом; это и культурная система этических и эстетических ценностей и целей; это также и экономически хозяйствующая система. Этот мир есть проекция идеи высшего образования на реальное человеческое пространство.1


С другой стороны, рассматривая университет как миф (в его лосевской интерпретации) желательно придерживаться понятий мифологических теорий, к которым относима и антропологическая теория. В мифологическом контексте анализ феномена университета ограничивается только критерием времени: по аналогии с мир-временем Валлерстайна в статье приводятся несколько тезисов относительно диспозиции университета в пространстве «миф-время». Если в отношении мира используется пространственно-метрическое, критериальное измерение, то мифологический контекст подвергается динамическому анализу, анализу во времени. Переход от кантианского к хайдеггеровскому миропониманию, переформатирование метафизического формата университетского мира в антропологический формат, а также подчеркивается диалектическая природа связи между миром и мифом – вот основная канва данной статьи.


Университет как мир, в котором проходят лучшие годы его будущих выпускников, и университет как миф, который сохраняется в памяти этих выпускников, из которых некоторые впоследствии сознательно избегают традиционных встреч выпускников, дабы не разрушить этот греющий их миф о берег текущей реальной жизни, не столкнуть образы университета во времени, университета тогдашнего и университета нынешнего. Все течет, все изменяется и время неумолимо превращает университет в добрый-добрый миф, который постепенно исчезает подобно улыбке чеширского кота.

Этимологичность / Эпистемологичность


Вначале было слово

Екклезиаст


— Там, за этими стенами, вас ждет иная жизнь, ждет тяжелая и неравная борьба за этот свет [идеальной правды]. Силы для этой борьбы вы почерпнете только здесь, у своей alma mater, милостивые государи, в этом universitas literae literarum!

Н.Г. Гарин-Михайловский. Студенты, 1895 г.


Предварительно рассмотрим несколько из относительно объективных определений университета, исторически разрозненных и идеологически разнящихся. Некоторые определения даны в оригинале с целью сохранения их семантического содержания.


Из приводимой ниже таблицы видно, что сталинская БСЭ, изданная почти одновременно с упоминаемым в ней же оксфордским словарем, определяет университет с неизменной идеологической марксистской подоплекой. Согласно этой БСЭ, слово «университет» впервые встречается в кодексе императора Феодосия, открывшего в 425 году высшую школу в Константинополе. Еще в древних Афинах (в 176 г. до хр. э.) были созданы первые высшие школы типа университета. Позднее в ранее Средневековье (XII — XIII века) в странах Западной Европе начинают повсеместно и быстро создаваться университеты. В первые ´университетские´ века преподавание целиком находилось в руках духовенства. Английские университеты первоначально были собранием студентов теологии, пришедших поучиться и найти истинные ценности у знаменитых духовных лиц.2 Г. Спенсер отмечает, что «В древней Мексике обучение совершалось в храмах. То же самое найдем мы и в Японии и в Бирме, и среди магометанских народов. Университет в Каире до сих пор еще помещается в мечети» [17, 386].


Таблица 1

Источник

Определение

В.В. Розанов


«круг всех наук», «… видимое, осязательное средоточие… идеальных стремлений,… новых порывов человеческого духа ввысь…»

D.S. Jordan

Стэнфорд, 1902.

^ True university is not a collection of colleges. It is not a cluster of professional schools. It is association of scholars

Э. Дюркгейм

«Сегодня мы привыкли думать об университете как об экономическом учреждении, которое легко определяется и специфически размещено, подобной одной школе, в которой различные преподаватели обучают сумме всеобщего человеческого знания»

БСЭ, 1933.

^ Universitas literarum — это совокупность наук. Университеты – классовые научно-учебные заведения… 3


The Concise Oxford Dictionary, third edition, Oxford, Clarendon Press, 1934.


University — educational institution, designed for instruction or examination or both of students in all or many of the more important branches of learning, conferring degrees in various faculties & often embodying colleges & similar institutions; members of this collectively; team, crew…

^ А Бирс

«Словарь сатаны»

(Академия) ─ 1) В древности — школа, где обучали морали и философии

2) теперь — школа, где обучают футболу


Webster Dictionary.

1989.

University — an institution of learning of the highest level, having a college of liberal arts and a program of graduate studies together with several professional schools and faculties, as of theology, law, medicine, engineering, etc. And authorized to confer degrees

С.И. Ожегов

Словарь  русского языка. 1990.

1. ВУЗ и одновременно научное учреждение с различными естественно-математическими и гуманитарными отделениями…3. (перенос.) Об источнике накопленных знаний, большого опыта.



Причастность первых прототипов университета к клерикальной системе предопределяют происхождение многих привычных ныне университетских терминов и понятий. Например, слово декан происходит от латинского decanus (десятник), которым в католических монастырях средневековья именовался старший над десятью монахами, позднее — старшее духовное лицо, стоявшее во главе капитула (коллегии духовенства). Слово лекция означало исполняемые речитативом отрывки из священного писания или жития святых, а слово кафедра (kathedra — греч. стул, кресло) — означало возвышение для проповедника, оратора и лишь позднее для лектора.


Относительно мрачная картина сотворения университетского мира делается более жизнерадостной вписыванием в нее колоритной фигуры вагантов (vagantes) — кочующих студентов, бурсаков, а также беглых монахов. Далекое от аскетических идеалов средневекового католицизма вольнодумие вагантской братии свидетельствует о том, что начиная с периода раннего средневековья даже в клерикальных кругах неизменно жил протест против ´аскетического изуверства, лицемерия и других пороков церкви и папского Рима´. Именно из застольных песен вагантов впоследствии сложился свой интернациональный студенческий гимн —«Gaudeamus igitur».


К середине XIV века в Европе существовало уже несколько десятков университетов, из них в Италии — не менее 14-и, во Франции — восемь, по семь — в Испании и Португалии, два — в Англии (Оксфорд и Кембридж) и только один — в Центральной Европе (Прага). Описывая характерные черты средневековых учебных заведений, Кенингсбергер отмечает [10, 265]: «…в XIII веке схоластика и университеты быстро распространились и могли предложить немногочисленной элите интеллектуальную жизнь, гораздо более богатую и разнообразную, чем прежняя. Особенно ценились теологические и юридические степени; но каждый студент в течение трех лет изучал семь "свободных искусств": грамматику, риторику, логику, арифметику, геометрию, музыку и астрономию».4 В.И Ленин позднее так отразил внутреннюю атмосферу этих заведений: «Полный отрыв от жизни, религиозность, зубрёжка, пассивность учеников, непререкаемый авторитет учителя, суровые телесные наказания — характеризуют черты феодальной школы» [ПСС. Т. XXII, С. 119].


Следует отметить, что первые аналоги университетов в Болонье, Париже и Оксфорде первоначально имели статус студий, studium generale. Применительно к эволюции университета вполне уместно рассмотреть (простите за каламбур) базовые элементы научной организации управления учебно-научной организацией. Теория университета Джона Ньюмена конца Х1Х века, представлявшая собой концепцию либерального университета, базируется на определении университета из его первичного наименования «studium generale» — «школа универсального обучения» и видит задачу университета в «сведении в одном месте множества людей со всех частей страны с целью обеспечения "свободной" циркуляции мысли "посредством личного общения"» [8, 38]. В начале ХХ века на арену выходит идеальная модель классического университета по Вильгельму фон Гумбольдту. Другая концепция, принадлежащая основателю институционализма Торнстейну Веблену, — это концепция идеального университета для общества бизнесменов — появляется на свет почти одновременно с предыдущими.


Этичность / Эстетичность


«…ни одна из нравственных добродетелей не врождена нам по природе».

Аристотель. Никомахова этика


Требования проявления этичности в стенах университета — с одной стороны, и эстетичности самих этих стен — с другой, есть неразрывные критерии ингерентности, системной согласованности университетского мира с остальным миром, как внешним, так и внутренним. Этика и эстетика комплиментарны, взаимодополняемы в общей системе образования и необходимость их культивирования отмечалась, как видно из эпиграфа к данной главе, еще самим Аристотелем. С его точки зрения нравственные добродетели должны быть объектом, предметом изучения5. И чем далее продвигается институт высшего образования, тем более он должен быть вовлечен в продвижение категорического императива Канта6.


Говоря о предназначении университетской этики, как нельзя уместной видится твердая позиция Зомбарта [9, 183]: «Мы должны … иметь дело только с этикой Закона у Фомы Аквинского. Основная идея этой этики — это рационализация жизни: вечный божественный закон мира и природы, закон разума, — имеет задачей устроение и упорядочивание чувственности, аффектов и страстей в направлении к цели разума. "Грехом в человеческой деятельности является то, что обращается против порядка разума"…». Ведущий университет Шотландии (этой, по мнению Зомбарта, ´цитадели пуританизма´) — Университет Глазго — славен своим выпускником Адамом Смитом, будущим основоположникам политэкономического классицизма. Позднее, уже студентом английского Оксфорда, Смит в 1759 году, задолго до своей трехтомной Природы богатства написал Теорию нравственных чувств. Не исключено, что такому первоначальному уклону великого эконома способствовало то, что лекционным занятиям он предпочитал самостоятельную работу с огромными архивами архитектурно великолепной Бодлеанской библиотеки. Смит видел в качестве самой опасной и сильной движущей силы морального и экономического поведения людей тщеславие последних, а не пристрастие к деньгам.7


Разговоры о проявлении этичности в стенах современных университетов можно начинать, скажем, с уровня политкорректности используемых в них учебников. Тексты последних содержат порой как бы случайные и безобидные в целом идеологические вкрапления. Например, учебник по финансовому менеджменту Ф. Дэвида содержит следующие фрагменты [21, 89]: «Преступность является самой динамичной отраслью в сегодняшней России…», и далее: «Преступные авторитеты России являются главной международной угрозой для США». Или в другом месте о русской культуре (21, 260): «Быть победителем в России означает быть объектом зависти и негодования, представителем элиты, а не масс. Персональные амбиции и успех часто наталкиваются на мщение или высмеивание».

Более того, встречаются и откровенные, неприкрытые от юных американских читателей шедевры демонстрирования национального тщеславия и чувства безоговорочного превосходства (21, 261): «Русские имеют огромную веру, доверие и уважение к американским товарам и услугам»8. В другом учебнике встречается более нейтральное [20, 610]: «For example, Moscow's Metropol Hotel is fully staffed with former FBI and KGB informants who instead of discovering national secrets now intercept faxes and other forms of communication to find corporate secrets»9.


С другой стороны, чтобы быть еще более объективным, приведем фрагменты, который ‘not to be read by students under 21 years old’ [20, 389]: «До обсуждения факторов риска, поговорим о позитивах России. Она имеет громадные природные ресурсы, в частности, нефти и золота. В России хорошо-образованное население — 98 процентов россиян грамотны (заметно выше, чем в США)…».10


Что касается наличия элементов этики в высшем британском образовании, то еще 70 лет назад Оксфорд (вкупе, разумеется, с Кембриджем) политкорректно признавался нами как «...хранитель традиций английского дворянства (джентри), …питомник для воспитания "джентльменов" в том специфическом смысле, какое придают этому слову высшие классы в Англии».11

А в настоящее время один из 39-ти колледжей этого Оксфорда готовит весьма специфичных джентльменов а la Джеймс Бонд [12]. Конечно, переходя от пассивного эстетствования и морализаторства к активному (и более того, агрессивному), можно бороться не только с чужеземными нравами, но с чуждыми идеологиями и взглядами иной природы посредством создания полиции нравов, оруэлловского Старшего брата или, скажем, создания засекреченных спецколледжей или спецкафедр типа персональной пинкертоники.


^ Oxford: рекордная жара 2003-го

не пожалела зелень газонов и фасадов


И может быть по причине подобной своей специфичности Оксфорд и не относим к местам, посещение которых сколь-нибудь да поощряемо в ряде случаев для российских преподавателей. Не настолько же воздух Бодлеанской библиотеки полон флюидов морализаторства — не все же после её посещения пишут сентиментальные трактаты [16]. Или само слово Оксфорд слишком размыто трактуемо? 12 К сожалению или к счастью, выражаясь устами Честертона, «легкий и самодовольный тон не подходит для разговора о тончайших достоинствах и тягчайших пороках наших университетов». И кому досадно, что «юнцы из Оксфорда резвятся потому, что Англия в глубине своей важной души любит резвых юнцов» [26, 82]? В глубине хотя важной, но души. Души доброй и старой, как сама Англия, доброй, но старой, (или - старой, но доброй).


В рассматриваемом здесь контексте спинозовская «этика, доказанная в геометрическом порядке» имеет потенциал быть трансформированной в этику, доказуемую в физическом или административном порядке. Помнится лет 25 назад на входе в учебный корпус родного ВУЗа автор этих строк был обязан демонстрировать (а порой и проверять у других) наличие второй обуви. Что же это было, и как это оценить четверть века спустя: по-булгаковски философски (как к таинственно исчезающим калошам проф. Преображенского) или по-честертоновски парадоксально (золотое правило этики — в том, что нет золотого правила) [26, 68]?13 Или это относимо к вопросам не эстетическим, а всего лишь к эпидемологическим?


Перефразируя Дюркгейма можно сказать, что высшее образование и нравственность примиряет высшее образование в сфере нравственности, ибо оно воспитывает в нас уважение к моральной действительности и в то же время дает нам средства улучшать ее. В Новой Англии Гарвард и другие колледжи были основаны для того, чтобы готовить безупречно честных министров и общественных деятелей с твердыми убеждениями (или по определению Т. Джефферсона, основателя Вирджинского университета, —«аристократов таланта и добродетели»). Видимо боясь отстать от велений исторического времени и осознавая рост влияния атеистических ценностей в список преподаваемых студентам дисциплин в дополнение к изучению Библии в 18-м веке добавляют философию нравственности [2, 64]


Безусловно, что далеко не все здравствующие ныне преподаватели будут возведены в сонм святых или хотя бы блаженных, поскольку они по природе своего происхождения и бытия «вполне земные существа». И если кому-то от имени Университета рекомендуется обратить особое внимание, скажем, на более корректное отношение и соблюдение этических норм при выполнении внутриуниверситетских и иных обязанностей, то не следует искать в этом ничего предосудительного. Этические нормы в большинстве своем не носят безотносительного характера, они соотносительны к религии, к месту и даже ко времени. Соотносимы они непосредственно и с теми, кто подобные рекомендации находит уместным и правомерным давать. Настоящее искусство соблюдения нравственности сводится (да не упрекнут автора в нравственном релятивизме) к правильному пониманию природы этой относительности, а также проявления презумпции, терпимости и иной формы толерантности.14

Эстетика как наука о созерцательном (неутилитарном) отношении человека к окружающей действительности, изучающая специфический опыт ее освоения, наука о гармонии человека с Универсумом имеет своими основными категориями понятия прекрасного (безобразного), возвышенного (низменного), трагического (комического), искусства, игры. «Идея всякого состояния, в которое тело человека приводится действием внешних тел, должна заключать в себе как природу человеческого тела, так и природу тела внешнего» - это высказывание Спинозы может быть отнесено применительно к эстетическим аспектам образовательного процесса. Здесь телом внешним может выступать университет. Можно говорить о внешней и внутренней эстетике — гармония университета с окружающей его средой, а также внутренняя гармония персонала со студенческой массой в рамках самого университета, в пределах его кампуса.15


В первом случае, скажем применительно к Оксфорду, трудно сказать в той же степени лаконично и эффектно, как изложено в рекламном проспекте Оксфорда как одной из исторических достопримечательностей Туманного Альбиона (автор опять же сознательно оставляет этот фрагмент без перевода):


Nestled between the rivers Thames, Iris and Cherwell, Oxford is a perfect balance between historical interests, beautiful landscapes and a modern and lively city centre.


Физический и духовный ландшафт должны гармонировать друг с другом, и если один из них красив, то это красота обязывающая, обязывающая быть красивым все, что окружает, соприкасается с этой красотой, фрактально кристаллизуется вокруг очага, островка прекрасного, чистого…. Чистая среда инкрустируется какой-либо жемчужиной, бриллиантом чистейшей воды. Красивый природный ландшафт генерирует архитектурно прекрасные здания университета, а те пополняются, оживают, одухотворяются учеными мужами с красивыми и благородными помыслами и устремлениями. «Гениальные самородки —  в древности Сократ,… у нас Ломоносов – пишет Розанов, — вот умы, которые не растерялись, не померкли, не запутались перед миром, но на его красоту смогли ответить соответствующей красотой своего духа…»[15, 240].


Во втором случае, в случае внутренней гармонии следует, видимо, начинать с формальной университетской атрибутики —эмблемы университета, его motto (девиз, лозунг), студенческой и преподавательской униформы (мантий), герба, гимна, — всего того, что ассоциативно способствовало бы однозначному распознаванию образа конкретного университета. Свой цвет и девиз (school color и motto) есть у всех университетов. Фирменный цвет Гарварда — малиновый (crimson),16 а лозунг,—  veritas (истина). Своеобразный и имеющий тенденцию к индивидуализации триколор университетов — голубое небо, зелень газонов и насаждений кампуса, а также цвет (и контуры) самих учебных корпусов, колледжей, школ ─ вот что бросается в глаза посетителям его кампусов и читателям его красочно иллюстрированных проспектов. Ассоциативность — вот залог эффективности и эффектности университетской рекламы, вот безошибочная черта университетского брэнда.


Архитектурный компонент все же довлеет над цветовым и ассоциативно напоминает о тех временах, когда университет (или его колледж) строился (или реставрировался). Наиболее примечательный проуниверситетский архитектурный стиль Запада — это, вероятно, готика. Этот стиль появился первоначально в 12 веке в северозападной Франции и позднее распространился по всей Западной Европе. Он характеризуется стрельчатыми арками и сводами, обилием каменной резьбы и скульптурных изображений, цветными окнами (витражами) а также преобладанием вертикальных, утончающихся архитектурных форм.17 Это пространство вертикальное, оно культивирует вертикаль, и заостренные, ввысь устремленные своды символизируют изначальную теологическую доминанту. В целом как символический язык готика передает смысловые параллели со средневековой схоластикой. Самобытность готики подчеркивается обилием скульптуры, обычно человеческих фигур, изваянных с почти классическим чувством идеализированного реализма [10, 270].


Архитектура университетов Новой Англии частично импортировала европейские стили, которые в конечном счете синтезировались в свой собственный колониальный стиль. Поэтому неудивительно, что Гарвард архитектурно напоминает Оксфорд, чего нельзя сказать о более позднем Стэнфорде, расположенном на другом американском побережье, в Калифорнии. в Пало Альто, (El Palo Alto —означает на испанском  высокое дерево). Именно такое дерево красуется на стампе Стенфордского университета. Кампус университета (называемый самими студентами ‘фермой’, поскольку ранее это была территория лошадиной фермы основателей университета - четы Стэнфордов) был спроектирован известным создателем нью-йорковского Центрального парка Ф. Олмстэдом.


Арки и своды из камней песочно-желтого цвета и краснокирпичного цвета крыш на фоне незабываемой синевы калифорнийского неба, 25 000 деревьев на общей площади в 8200 акров, более 70 скульптур, включая роденовские — вот содержимое стэнфордской панорамы. Своеобразный оазис высокой науки и культуры среди выжженных безжалостным солнцем просторов некогда долины Сердечной Услады (Heart’s Delight) , а ныне - Кремниевой Долины (Silicon Valley).


^ Stanford University: Это ли панорама мирового

центра компьютерных технологий?


Безусловно, чрезмерного эстетствования в университетской архитектуре настоящего времени не обнаруживается. В кампусах старинных университетов наблюдается стилевое столкновение времен — металлически-стеклянные корпуса новых корпусов, лабораторий, научных центров и технопарков потихоньку видоизменяют изначальный девственный ландшафт.


В контексте эстетичности можно было бы рассмотреть и критерий этажности\эпатажности. Например, сопоставив высотное здание МГУ как символ сталинского ампира, и Гуверовскую башню в Стенфорде как символ, скажем Великой депрессии или Американской Армии спасения, в обмен на продовольствие вывезшей из молодой Советской республики уникальные научно-исторические архивы, которые использовал в годы эмиграции нобелевский лауреат Солженицын.


Элитарность / Эгалитарность


Классовая школа не замыкается ни от кого, имеющего средства учиться…. Чем более культурно было буржуазное государство, тем более утонченно оно лгало, утверждая, что школа может стоять вне и политики и служить обществу в целом.

^ В.И. Ленин (Ульянов)18


Эгалитаризм есть проповедование, культивирование в обществе уравнительных идей и ценностей. Высшее образование в подобном контексте возможно представляет собой своеобразный краеугольный камень апробации подобных ценностей. Каким должно быть higher education — элитарным или эгалитарным, — споры вокруг этого вопроса не затухают. Множество позиций существует здесь и, видимо, имеет право еще долго существовать. Важен, баланс, золотая середина, которая, в свою очередь, должна быть подвижной в зависимости от существующих социально-политических, экономических и других обстоятельств.


В одних западноевропейских странах (Франция) наблюдается более эгалитарное высшее образование (и всей системы образования в целом), а в других странах — более элитарное (Англия, Германия). Остается непонятным, почему Фрэнсис Фукуяма видит в этом обстоятельстве элемент парадоксальности — «…один из парадоксов профессионального обучения в Германии…которая менее эгалитарна чем во Франции, США и Японии…» [22, 239]. Более социально ориентированные экономика и бюджетная политика — вот и весь ответ. Сравните структуру и уровень налогового бремени, скажем, французов и других европейских стран, и всё встанет на места свои. Ценности Великой французской революции не девальвировали и не остались голой фикцией, а экономически были воплощены в жизнь. Впрочем, ситуация в Германии постепенно конвергирует с параметрами общеевропейского пространства.

Честертон Г.К. в своем эссе «Оксфорд со стороны» подвергает резкой критике публикацию епископа Бирмингемского, утверждающего, что якобы «… социальная замкнутость аристократов сменяется в Оксфорде и Кембридже свободным соревнованием сословий» [26,83]. «Да, — иронизирует в ответ великий эссеист, — …там вовсю соревнуются кочегары, клерки, матросы, приказчики, бродяги, — словом, все те, кто составляет Англию …Оксфорд — это место, где делают людьми тех, кто без этого мог бы стать специалистом или тираном… Смешно и говорить о том, что в Оксфорде аристократ встречает все сословия… Сперва университеты отдают богатым; потом богатые заводят там традиции; потом хранят, а мы их за это хвалим» [26,84]..


Касаясь проблемы элитарности учебных заведений, Т. Веблен пишет о проблеме девальвации образовательных и научных ценностей капиталистического общества («Высшее образование в Америке») и создает модель «корпорации ученой аристократии». Позднее, уже в свою знаменитую книгу «Теория праздного класса» (1899), он включает 14-ую главу с названием «Высшее образование как выражение денежной культуры», где, в частности, высказывает весьма интересную мысль: «Когда увеличилась сумма систематизированных знаний, тут же возникло разделение, которое прослеживается с самого начала истории образования, — между эзотерическим и экзотерическим знанием …».


В понимании Веблена бизнесмен-руководитель университета — являлся, по его же собственному определению, «капитаном эрудиции», а финансист в промышленности — «капитаном индустрии» …[8]. Такая вот связь между элитарностью и эзотеричностью, эгалитарностью и экзотеричностью, такие вот институциональные барьеры вхождения в рынок образования.19.

Ваганты средневековья протестовали против сословной и иной формы дискриминации в системе обучения:

…^ Будет ныне учрежден

наш союз вагантов

для людей любых племен,

званий и талантов.


Позиция В.В. Розанова проводит связь между элитарностью и этичностью: «Мысль сделать образование "серьезным" через удаление от него неимущих, т.е. "несерьезных" классов, есть поэтому не только мысль безнравственная ….но и изумительная в своей наивности» [15,122]. Эгалитарность того или иного университета подкрепляется этническим фактором. Из 16 700 студентов английского Оксфорда в 2001 учебном году около 5 400 не были подданными United Kingdom (Объединенного Королевства), и этнически являлись представителями около 130 национальностей.


Студенты Вайденера собрались на земле Пенсильвании из 40 стран мира. Гордиться наличием диплома выпускника Колумбийского университета сегодня могут резиденты без малого двухсот стран! Что касается ведущих бизнес-школ, то в Гарвардской школе бизнеса обучается 34 % не американцев, в Стэнфордском и Колумбийском — по 29 %. Космополитичность бизнес-образования очевидна. География же преподавателей тоже содержит явный элемент этнического разнообразия.


^ Widener University: Азия, Европа, Африка, Америка…

или место встречи изменить нельзя.


Экологичность / Экономичность


И природа, и человек бесконечны; и по бесконечности своей как равномощные, могут быть взаимно частями друг друга…

П.А. Флоренский


Экологический императив функционально взаимосвязан с этическим и эстетическим требованиями в отношении природы, окружающей среды. Энвайронментализм применительно к университету есть не только концепция непротиворечивости последнего окружающей среде, не только принцип гармонической встроенности кампуса в окрестный природный ландшафт, это и принцип органически (биологически) безвредного ассимилирования в нём. Нравственность и красота учебного заведения относительно природы есть неотъемлемая компонента общей нравственности, корпоративной морали, этики. Учреждения высшего образования должны быть флагманами экологического движения - если не они, то кто же? Университеты должны быть эпицентрами изначальной бесконфликтности с природой.


В наше неспокойное время именно университеты должны быть образцом бережного отношения к природе, как пассивного так и активного. Внешне это, скажем, и зелень, наползающая на каменные стены учебных корпусов Оксфорда и Гарварда, и множество расставленных по всей территории кампуса разноцветных мусорных ящиков для отдельного recycling–а (переработки) естественных отходов бурного университетского бытия, и ранее упомянутые 25 000 деревьев на территории Стэнфорда. Хотя объем используемой студентами и преподавателями бумаги в учебном процессе никак не меньше, чем в лесообильной России. В подобном контексте интересно было бы определить, сколько в среднем кубов древесины уходит на один диплом о высшем образовании20.


Вопрос «^ Is Your University Environmentally Proactive?», задаваемый студентам в рамках курса «Стратегический менеджмент» [21], безусловно, очень актуален. И, конечно, не только с экологических позиций, но и экономических, поэтому далее вышеуказанный вопрос преломляется в следующем прагматическом направлении: «The profit in preserving the environment». Созданный при Оксфорде в 1990-м году Институт исследования окружающей среды (Environmental Change Institute, ECI) осуществляет мониторинг социальных и рыночных изменений, которые могут способствовать снижению уровня СО2 в атмосфере (carbon emission) с сегодняшних 2,6 тонн на одного человека до 0,2 тонн к 2100 году. Здесь и реальные цифры, и реальные сроки, хотя и не малые. ECI выступает основным поставщиком экологической информации, имеющим штат в 30 человек (в основном из т. н. high-calibre students).


Вновь возвращаясь в глубину веков, к истокам метафизики, мы находим в одноименной книге Аристотеля почти сакраментальную фразу «… к знанию стали стремиться ради понимания, а не ради какой-либо пользы». [1, Т. 1, 69]. Если высшее образование платное, то должен просматриваться утилитаристский подход, когда инвестиции в знания должны быть окупаемы, иметь точку окупаемости, т е. в данном случае университет — это мультипликатор вашего капитала, вашего человеческого капитала, тем более в век информатизации. Это фирма, штампующая специалистов узкого и широкого профиля, это и  инкубатор т. н. яйцеголовых (eggheaded), и питомник aristocrats through and through (аристократов до кончика пальцев).


Подобная ´штамповка´ как технологический процесс может достигать массового производства — ныне живущих выпускников Гарварда в мире насчитывается 270 тысяч человек - население среднего размера города! Без малого — половина американской столицы.21 Колумбийский университет выпестовал 254 647 ныне здравствующих во всех 50 штатах США и в 175 странах мира специалистов.


Современный крупный университет — это своеобразная транснациональная корпорация в сфере образовательных услуг. Учитывая все формы современного обучения (включая distance education) количество прямых и косвенных потребителей образовательных услуг отдельных университетов исчисляемо уже миллионами.22 И помимо выпуска готовых специалистов за стены и ворота университетов, можно организовать их поставку в пункты назначения, т. е., выражаясь терминами международной торговли, перейти от EXW к DDP.23 Причем риск контрафактной продукции должен быть минимизирован.


Взращивание гомункулуса — вот от чего предостерегает В.В. Розанов, «…^ Homunculi, которые с соблюдением всех парацельсовых правил …»[15, 80].Творческий дух, сreator spiritus – вот что исчезает в цепочке "Alma Mater — alumni", и продукт получается по-маркузиански одномерным.24 Но мерность трансферабельна, яблоко от яблони недалеко падает, и выпускники университетов формируются в традициях последних и в размерности аналогичной.


Если университет как мир имеет энную размерность, таковую же должны иметь и его выпускники, если первый раскрывается перед последним и осознается в должной мере (мерности). Василий Аксенов «В поисках грустного бэби» писал: «Если бы мне предложили угадать происхождение этого человека по его внешности, я, наверное, не долго бы думал, прежде чем сказать: Казанский университет» …. Отпечаток на всю жизнь, своя закалка, школа, стиль, имидж, внешность, ментальность, своя конфигурация, изоморфная университетской.25


Выпускник проектируется как чистый продукт, чистый во всех своих антропомерностях — этически, эстетически, экологически, экономически… . В проекте это Эn –Чистый (корректный, просвещенный) продукт26 — ЭnЧП, неспособный, по меньшей мере, нанести Эn —мерный вред соразмерным ему обществу и природе. Но должен ли университетский продукт быть киральной, кристальной чистоты, или рафинированным продуктом? Патриарх советской педагогики А. Макаренко имел свой взляд на технологию подготовки специалистов: «Человека нужно лепить, а не ковать». Причем, вероятно, лучше вручную.27 Это штучное производство. В настоящее время про-фордовский конвейерный формат индустриализации сменяется на про-гейтский компьютерный формат виртуализации.


С точки зрения экономической модели рыночн