Реферат: К. М. Ячменихин "Аракчеевщина": историографические мифы

К.М. Ячменихин


"Аракчеевщина": историографические мифы

Сразу оговоримся, что термин "аракчеевщина" мы употребляем достаточно условно в силу его ненаучной вульгарности. Так уж сложилось в отечественной и зарубежной историографии, что термины "пугачевщина", "разинщина" как бы ушли в небытие, в то время как термины "бироновщина", "аракчеевщина" продолжают использоваться в научном лексиконе. Полагаем, что они могут употребляться в обиходной речи среди непрофессионалов как синоним фаворитизма, но ни в коем случае не должны использоваться в научном лексиконе, поскольку не могут, по мнению С.В. Мироненко1, сводиться к конкретным проявлениям реакции, как это иногда делается.

Историография истории России конца ХVIII - первой четверти ХIХ в. так или иначе должна была упоминать имя графа Алексея Андреевича Аракчеева (1769 - 1834) в силу его исключительного служебного положения, а также своеобразных и во многом загадочных взаимоотношений с императором Александром I, который, по мнению многих исследователей, являлся полной его противоположностью.

Единодушие оценок как дореволюционной, так и советской историографий в отношении исторической роли Аракчеева кроется в том, что они в качестве источников использовали преимущественно материалы личного происхождения: мемуары, дневники, записки, письма и т.д.2, которые по своему характеру являются крайне субъективными. В органическом сочетании с источниками других видов они дают блестящие результаты. Использованные в отрыве от них, они крайне искажают исторические реалии. Необходимо также учитывать и методику критики этих источников. Подходы романтиков и позитивистов к этому виду источников достаточно прямолинейны и сводятся к утверждению, что исторический факт уже сам по себе заключен в источнике, а задача исследователя - извлечь его и донести до читателя в неискаженном виде. По такому же пути пошла и марксистская историография, которая сознательно восприняла практически весь методологический арсенал отчаянно критикуемого ею позитивизма. Мало того, обличая самодержавие, ей было выгодно иметь такое пугало как Аракчеев, поэтому все его негативные характеристики благополучно перекочевали в марксистскую историографию. Собственных же разысканий в этой области она не вела.

И только методологические новации "новой исторической науки", основанные на принципе - "без исследователя не существует и источника", позволили по-новому, неупрежденно взглянуть на проблему "аракчеевщины"3.

Многие публикации мемуарного типа появляются в исторической периодике в 60-70-е гг. ХIХ в., отмеченные знаком либерализации многих сторон жизни в стране. Некоторые из современников Аракчеева были в это время еще живы и постарались резко контрастировать его образ и деяния с переживаемой эпохой. Необходимо также учитывать, что Аракчеев был гением административного управления, и главным средством в достижении результата считал исполнительскую дисциплину, что для русского менталитета во все времена было притчей во языцех. Это также не могло не сказаться на мнении о нем современников.

Главное же обвинение исследователей заключается в реакционности практически всех его действий. Сразу же возникает вопрос: если Александр I считается чуть ли не отцом российского правительственного либерализма, то как действия его ближайшего и доверенного сподвижника являются обскурантистскими и реакционными? В связи с радикальными изменениями историографических парадигм (проблематики, методологии, концепций), произошедшими в отечественной историографии в последние полтора десятилетия, существует реальная опасность замены одних исторических мифов другими, это можно наблюдать по книжным полкам. Поэтому, очень хотелось бы избежать необоснованных радикальных пересмотров оценок отдельных исторических личностей. Это касается и А.А. Аракчеева.

Наша задача заключается в корректировке уже существующих концепций, но только с учетом нового источникового материала и более научных теоретико-методологических концепций, которые не сводятся к объяснению исторического прошлого через детерминанту какого-то одного фактора толи объективного, толи субъективного характера.

Нами уже высказывалось предложение пересмотреть идеологические взгляды Аракчеева и отнести его не к реакционерам, а к консерваторам4. Новейшие исследования подтверждают эту точку зрения, хотя, например, В.Я. Гросул и полагает, что его идеологию необходимо квалифицировать как реакционный консерватизм5. При этом не приводится ни одного довода в пользу этой точки зрения. В известных случаях с М.Л. Магницким и Д.П. Руничем это не составило труда, в случае же с Аракчеевым даже такой "ударный" сюжет как руководство печально известными военными поселениями отсутствует. И не зря. В этом мы убедимся чуть позже.

Можно согласиться с терминами "прогрессивный" и "централистский" консерватизм, но вот понятие "реакционный", которое является по своей сути антиподом всего нового и прогрессивного, т.е. развития, как бы трудно соединяется с идеологией, исповедующей достаточно медленную, но все-таки эволюцию. Над названием крайне правого консерватизма необходимо подумать. В свою очередь мы могли бы предложить понятие "охранительный консерватизм", хотя оно весьма многоаспектно.

А.А. Аракчеев родился в мелкопоместной дворянской семье. Эти слои российского дворянства всегда отличались достаточной консервативностью идеологии и патриархальностью быта. Детские годы не могли не наложить отпечаток на сознание будущего государственного деятеля. Сказался также и круг чтения6. Годы учебы в артиллерийском и инженерном шляхетском корпусе, а также служба в гатчинских войсках Павла Петровича только укрепили его консервативные взгляды. Относительно этого периода карьеры Аракчеева возникает вопрос: можно ли его считать временщиком или фаворитом (в буквальном смысле этого слова) царствования Павла І. В этот период Аракчеев занимает достаточно скромные должности коменданта С.-Петербурга, командира сводного гренадерского батальона лейб-гвардии Преображенского полка, оберквартирмейстера армии, инспектора артиллерии. Да, Аракчеев почти постоянно находился при особе императора, был ему лично и искренне предан, но на государственную политику его влияние было мизерным. Реальные рычаги воздействия на императора находились в руках А.А. Безбородко, И.П. Кутайсова и Ф.В. Ростопчина.

Это были все-таки годы становления Аракчеева как государственного деятеля и хозяйственника. Многие методы преобразования армейской артиллерии, обучения личного состава, формирования отдельных подразделений были заимствованы им именно из гатчинской артиллерии, организатором которой был Павел Петрович, и тактико-технические данные которой превосходили организацию остальной полевой артиллерии русской армии. В чем же здесь реакционность? Большинство приемов хозяйственной деятельности в Грузинском имении (подарено Павлом І в декабре 1796 г., насчитывало около 2 тыс.душ) были также заимствованы им из Гатчинского имения Павла Петровича, а затем достаточно творчески развиты. За всю жизнь Аракчеев приобрел только 6 душ дворовых и ни одного крестьянина на вывод или с землей. Отмечаются случаи, когда он давал им вольную7. В его имении практически не использовались барщинные работы (только в виде наказания на строительных работах в самой усадьбе и в парке), замененные оброком.

Достаточно наглядным примером того, что он не был приверженцем только традиционного уклада жизни является его постоянное стремление всячески "вестернизировать" условия труда и быта как в самом имении, так и в деревнях: регулярная застройка; дороги с твердым покрытием, соединявшие все 30 деревень имения; чистые широкие улицы, освещавшиеся в ночное время; просторные опрятные дома и надворные постройки крестьян, крытые тесом, а в самом Грузино - железом; бесплатный лазарет; заемный банк и т.д. Несколько десятков крестьянских семей занимались оптовой торговлей, были весьма состоятельными (годовые обороты составляли до 5 - 10 тыс. руб.) и приносили достаточно большой оброк владельцу.

Аракчеев делал ставку на среднее и зажиточное крестьянство, всячески его поддерживал и поощрял. Это обусловило очень малый процент недоимщиков, долги которых, как правило, списывались, а государственные подати уплачивал сам владелец. Во многом успешная хозяйственная деятельность имения (ежегодный доход составлял до 90 - 100 тыс. руб, при этом оброк составлял только треть8) была обусловлена четкими действиями вотчинной администрации, а также новациями самого Аракчеева. В чем же здесь реакционность?

Аракчеев не был противником крепостного права и рассматривал его в большей степени как средство попечительства просвещенного дворянства над непросвещенной массой крестьянства. Это было средство организации правильного и гармоничного государства, в котором исключены анархия и произвол. Но будучи в струе либеральных устремлений Александра I, принял активное участие в разработке законопроектов освобождения крестьян (1817 - 1818), что достаточно подробно освещено в отечественной и зарубежной историографии9. Заметим только, что именно Аракчеев впервые предложил освобождать крестьян с землей, что и было реализовано в ходе реформы 1861 г. При этом, напомним, он предлагал государству выкупать крестьян и землю, реформа же 1861 г. возлагала это на плечи самих крестьян.

В полном соответствии с теорией "попечительства" он относился к своим крепостным крестьянам. Он мог строго наказывать за неблаговидные поступки, но при этом часто и щедро поощрял крестьян и дворовых. В целом эти отношения мало чем отличались от отношений в имениях других помещиков, которые старались вникать в управление своими владениями. Что же тогда поставить ему в вину в данном вопросе? Регламентацию и контроль всей жизни крестьян? Учитывая ментальность российского крестьянства, сам дух эпохи, давайте предложим иные способы достижения надлежащих санитарно-гигиенических норм в домах, улучшения здоровья (запрещение пьянства, насильственная прививка оспы) и т.д. Все это вызывало ропот и проявление недовольства. Человеку не нравится, когда вмешиваются в устоявшийся уклад жизни. Но недаром говорится, что хорошее лучше видится издалека. Спустя несколько десятилетий после смерти графа, бывшие его крепостные крестьяне, после пребывания в государственном ведомстве, с благодарностью отзывались о таких методах воздействия своего хозяина. Необходимо также учитывать, что Аракчеев действовал подобным образом не только из гуманных побуждений, но и для сохранения и приумножения количества полноценных рабочих рук.

Еще несколько сюжетов из бытовой жизни графа Аракчеева, где также реализуются те или иные идеологические установки. Вначале об отношении к институту семьи и брака. Как истинный консерватор он должен был бы вести аскетический, уравновешенный образ этой части жизни, которая, как известно, находилась под тщательным наблюдением церкви. Но общеизвестно, что вплоть до последних лет жизни он крайне неравнодушно относился к женщинам, его столовые сервизы были украшены весьма недвусмысленными картинками, а библиотека содержала множество книг весьма пикантного содержания, которые были запрещены цензурой10. Более 25 лет прожил с любовницей - Настасьей Минкиной, которую убили дворовые люди в сентябре 1825 г., и смерть которой он очень тяжело переживал. Он не делал большого секрета из их отношений (об этом знал весь придворный свет и сам император) и, по большому счету, она была ему больше, чем любовница и составляла значительную долю его частной жизни. Аракчеев воспитывал их (?) сына - Михаила Шумского и дал ему блестящее образование (закончил пажеский корпус) и создал возможности продвижения по службе. К сожалению, последний весьма быстро спился и Аракчеев отказался от него. Брак с Натальей Хомутовой (февраль 1805 г.)11 был очень неудачным и вскоре практически распался, хотя супруги формально в разводе не были. Все это мало похоже на реализацию чисто консервативных установок.

Можно возразить, что в личной жизни многие исповедуют одно, поскольку она во многом остается потаенной от широкого общественного мнения, а в публичных действиях - совершенно иное. Давайте обратимся к государственной деятельности Аракчеева времен Александра І.

Всю жизнь он был подлинным монархистом и сторонником крепостного права. Это не вызывает сомнения, и с этой точки зрения - он типичный консерватор. Но, согласитесь, трудно одновременно быть суперприближенным царя-либерала и монархистом-реакционером. Факты как раз и свидетельствуют, что такое сочетание трудно реализуемо.

Аракчеев был возвращен из Грузинской ссылки в мае 1803 г., куда его отправил Павел I в 1799 г., и назначен на должность инспектора артиллерии. Его деятельность на этом посту достаточно хорошо исследована12 и не требует дополнительных комментариев. Единственным из современных авторов, который отказывает Аракчееву в заслугах перед русской армией, является Н.А. Троицкий, который все лавры в деле подготовки вооруженных сил России к Отечественной войне 1812 г. отдает М.Б. Барклаю де Толли13.

Что-же касается взаимоотношений с представителями высших кругов власти. Достаточно ровные отношения сложились у Аракчеева-реакционера со Сперанским-либералом. Он никогда не был замечен в интригах против него и был посвящен в основные положения разрабатываемого им проекта преобразования государственного устройства страны.

Разногласия и обида, возникшие в конце 1809 г. между Аракчеевым с одной стороны, и Александром І и Сперанским - с другой, были продиктованы исключительно тем, что его не пригласили на ознакомительные чтения проекта Сперанского. Конфликт был достаточно быстро разрешен, и Аракчеев занял пост главы департамента военных дел вновь созданного Государственного совета с правом доклада у государя, что делало его выше военного министра. Необходимо также отметить, что он старался не примыкать ни к каким придворным группировкам и партиям, но, используя свое положение доверенного лица императора, как бы возвышаться "над схваткой".

Теперь о самом остром и болезненном вопросе в государственной карьере Аракчеева - руководстве военными поселениями. Многие мемуаристы, а затем и Н.К. Шильдер (очень не любил Аракчеева) утверждали, что последний был вначале противником создания военных поселений14. При этом, ссылки на какие-либо документальные материалы отсутствовали. Недавно нам удалось именно документально доказать, что дело обстояло именно таким образом и Аракчеев предлагал совершенно иные методы комплектования, управления и дислоцирования армии15. Но поскольку вопрос был решен императором в пользу нового института и его руководителем был назначен Аракчеев, то в силу своих убеждений и установок последний упорно реализовывал эту весьма фантастическую идею в жизнь.

Несколько общих замечаний об этом государственном институте. Идея эта была не нова и была уже реализована в виде гранчарских поселений на австрийско-турецкой границе, в виде "индельты" в Швеции и ландвера в Пруссии. Некоторые исследователи склонны видеть прообраз военных поселений в казачьих формированиях. На сегодняшний день этот вопрос остается открытым. Благотворительность идеи императора заключалась в том, чтобы дать военным оседлость и воссоединить их с семьями. Экономическая составляющая заключалась в том, чтобы резко сократить расходы на содержание армии; военная - прикрыть западные границы сплошной полосой военных поселений; политическая - сохранить большую армию при сохранении крепостного права; социальная - ликвидировать рекрутские наборы и не лишать помещиков рабочих рук.

Утопизм идеи заключался в попытке соединить два сословия в одном - служилое и тяглое16. Заметим попутно, что такая политика в поселениях продолжалась только до 1826 г., когда новый император приказал отделить поселенную (хозяйственную) часть от строевой и поселяне-хозяева прекратили заниматься военной подготовкой.

Теперь по поводу реакционных методов руководства военными поселениями реакционером Аракчеевым. Многие стороны хозяйственной и бытовой жизни поселений (особенно Новгородских) совпадают с моделью Грузинской вотчины Аракчеева и свидетельствуют о попытках вестернизации (теперь уже в широких масштабах) российской действительности. Среди новаций хозяйственной и бытовой жизни военных поселений отметим лишь наиболее существенные: регулярную застройку ротных поселков и штабных комплексов (архитекторы В.П. Стасов, Л. Руско, Ф.И. Демерцов) ; хорошо развитую транспортную сеть, в том числе и регулярное движение пассажирских пароходов по оз. Ильмень и р. Волхов, а также пассажирских дилижансов по округам 1-й гренадерской дивизии в Новгородской губ.; функционирование ряда паровых лесопильных и мукомольных заводов; развитие сети конских заводов (особенно в округах кавалерии) и заводов рогатого скота; внедрение многопольных севооборотов; обучение поселян-хозяев передовым приемам агротехники (приглашение английского агронома И. Гуллета, расселение в округах поселений прусских колонистов, внедрение травосеяния и т.д.); открытие агротехнических и ветеринарных школ; развитие медицинского обслуживания; функционирование развитой сети школ военных кантонистов17 и т.д.

Все это свидетельствовало о коренных преобразованиях в регионах, где дислоцировались округа военных поселений, причем именно в сторону вестернизации18, что не могло не встречать упорного сопротивления со стороны значительной части населения, придерживающейся традиционных форм жизни. Плюс методы внедрения этих новаций, которые были чисто российскими, т.е. зачастую исключительно насильственными.

Большинство исследователей истории военных поселений полагают, что они были выгодными в экономическом отношении (особенно округа кавалерии), что и предопределило их существование вплоть до конца 1850-х годов19. Именно эти, достаточно известные в историографии факты, и не позволили, как нам кажется, авторам монографии "Русский консерватизм ХIХ столетия" оперировать фактором военных поселений в качестве доказательств реакционности курса Александра I после Отечественной войны 1812 г.

И последнее. О реакционности мер Аракчеева в области кадровой политики. Чего действительно не терпел Аракчеев, так это чрезмерного влияния кого-либо на Александра I, хотя пример со Сперанским и позволяет говорить об условности этого нетерпения. Как правило, в историографии в пассив Аракчееву записываются кадровые перестановки в правительстве последних пяти лет правления Александра I. Приведем несколько произвольных примеров. Начальник Главного штаба П.М. Волконский был заменен И.И. Дибичем, которого в советской историографии долгое время считали весьма посредственным военачальником и государственным деятелем. Возможно в этом и есть доля истины (полных кавалеров ордена Святого Георгия за всю историю русской армии было всего четверо в т.ч. и Дибич), но по своим, особенно военным способностям, он все-таки превосходил своего предшественника. О фигуре Е.Ф. Канкрина, который не без помощи Аракчеева стал министром финансов, говорить вообще не приходится. В перерождении же М.Л. Магницкого и Д.П. Рунича доля его вины должна быть признана незначительной. В пользу его крайней консервативности свидетельствует его дружба с архимандритом Юрьевского монастыря Фотием, который был отчаянным противником мистицизма и библейских обществ - детища А.Н. Голицына.

Будучи гением бюрократии, обладая огромной работоспособностью (по 16 - 18 часов), Аракчеев требовал того же от подчиненных. На особом его контроле находились так называемые "неразрешенные дела", исполнения которых он требовал неукоснительно, невзирая на занимаемые должности. В управленческой системе это воспринималось как чрезмерное давление и вызывало всяческое недовольство. Отмечаются случаи, когда Аракчеев достаточно сурово наказывал чиновников и офицеров (вплоть до ареста с прибыванием в крепости), но только за серьезные проступки. Просматривая множество аудиторских дел, конфирмованных лично им, мы не обнаружили сколько-нибудь суровых приговоров в отношении нижних чинов, за исключением участников открытых бунтов и неповиновений.

Все это, как нам кажется, свидетельствует в пользу того, что термин "аракчеевщина" как синоним реакционности - достаточно искусственно созданный, и в большей степени выдает желаемое за действительное. Не собираясь идеализировать нашего героя, предлагаем окончательно отказаться от употребления этого термина в научной литературе, а самого Аракчеева рассматривать как консервативного политика безо всякого реакционного налета.

В конце жизни Аракчеев составил завещание на 50 тыс. руб. для написания подробной истории царствования Александра I к столетию со дня его смерти. Прекрасно осознавая, что будущий историк не сможет обойти его персону, он надеялся, что потомки более справедливо оценят и его заслуги перед страной. Процесс этот затянулся на долгие годы и начал решаться только в последнее время. Но лучше поздно, чем никогда.


1 Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале ХIХ в. - М., 1989. - С. 222.

2 Жиркевич И.С. Записки // Русская старина. - 1874. - № 4. - С. 224 - 241; Марченко В.Р. Автобиографическая записка // Русская старина. - 1896. - № 3. - С. 484 - 493; Шениг Н.И. Воспоминания // Русский архив. - 1880. - Кн. 3. - С. 306 - 311; 314 - 315; 321 -325; Брадке Е.Ф. Автобиографические записки // Русский архив. - 1875. - № 1. - С. 36 - 53; Европеус И.И. Воспоминания о службе и военных поселениях и об отношениях к графу Аракчееву // Русская старина. - 1872. - № 4. - С. 225 - 242; № 11. - С. 547 - 558; Измайлов К.А. Граф Алексей Андреевич Аракчеев // Русская старина. - 1881. - № 9. - С. 201 - 208; Вяземский П.А. По поводу записок графа Зенфта // Полн.собр.соч.: в 12 т. - СПб., 1882. - Т. 7. - С. 449 - 464.

3 Томсинов В.А. Временщик (А.А. Аракчеев). - М., 1996; Федоров В.А. М.М. Сперанский и А.А.Аракчеев. - М., 1997; Ячменихин К.М. Алексей Андреевич Аракчеев // Российские консерваторы. - М., 1997. - С. 17 - 62.

4 Ячменихин К.М. Военные поселения в России (Административно-хозяйственная структура). - Диссертация на соискание ученой степени докт.ист.наук. - М., 1993. - С. 170 - 207.

5 Гросул В.Я., Итенберг Г.С., Твардовская В.А., Шацилло К.Ф., Эймонтова Р.Г. Русский консерватизм ХIХ столетия. Идеология и практика. - М., 2000. - С. 420.

6 Ячменихин К. Библиотека "фрунтового солдата". - 1999. - № 1. - С. 105 - 112.

7 Российский государственный военно-исторический архив. - Ф. 154. - Оп. 1. - Д. 218. - Л. 4 - 5 об.; Д. 326. - Л. 1 - 2 об.

8 Там же. - Д. 215. - Л. 4 - 7; Д. 270. - Л. 1 - 14, 44 об. - 68.

9 Предтеченский А.В. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти ХIХ в. - М. - Л., 1957. - С. 347 - 348; Мироненко С.В. Указ.соч. - С. 100 - 104; Федоров В.А. Указ.соч. - С. 187 - 189;

10 Ячменихин К. Библиотека "фрунтового солдата".. - С. 109.

11 Он же. Алексей Андреевич Аракчеев... - С. 52.

12 Потоцкий П. История гвардейской артиллерии. - СПб., 1896; Томсинов В.А. Указ.соч. - С.91 - 96; Ячменихин К.М. Алексей Андреевич Аракчеев... - С. 35 - 36.

13 Троицкий Н.А. Фельдмаршал Кутузов: мифы и факты. - М., 2002. - С. 132.

14 Шильдер Н.К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. - СПб., 1893. - Т. IV. - С. 321.

15 Ячменихин К.М. "Во внимании к пользам государственным" (Записка графа Аракчеева Александру I о реформе армии. 1815 г.) // Исторический архив. - 2000. - № 6. - С. 4 - 20.

16 Лапин В.В. Новгородские военные поселения (к вопросу о процессе вестернизации в России) // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. - Новгород, 1992. - С. 60 - 62.

17 Ячменихин В.К. Подготовка армейского резерва в военных поселениях // Україна і Росія в панорамі століть. Збірка наукових праць на пошану професора К.М. Ячменіхіна. - Чернігів, 1998. - С. 151 - 163.

18 Кандаурова Т.Н. Институт военных поселений в оценке иностранцев: социокультурный аспект // Россия и внешний мир: диалог культур. - М., 1997. - С. 130 - 148; Лапин В.В. Указ.соч.

19 Кондаурова Т.Н. Экономическая система округов военных поселений кавалерии (Статистический анализ массовых источников) // Круг идей: традиции и тенденции исторической информатики. - М., 1997. - С. 175 - 182; Ячменихин К.М. Экономический потенциал военных поселений в России // Вопросы истории. - 1997. - № 2. - С. 34 - 48.


Ячменихин Константин Михайлович - заведующий кафедрой всемирной истории Черниговского государственного педуниверситета им. Т.Г. Шевченко, доктор исторических наук, професор