Реферат: Энн Фарадей Посвящается Кэт

РАБОТА НАД СНОВИДЕНИЯМИ


Методы открытия творческой силы в сновидениях


Джереми Тейлор


Предисловие Энн Фарадей

Посвящается Кэт

СОДЕРЖАНИЕ


Глава 1. Зачем работать над сновидениями?

Глава 2. Работа над сновидениями и социальная ответственность

Глава 3. Как вспоминать сновидения: восемь основных советов

Глава 4. Дальнейшие соображения о восстановлении сновидений в памяти

Глава 5. Почему сновидения часто так сложно понять?

Глава 6. Семнадцать основных советов по самостоятельной работе над собственными сновидениями

^ Глава 7. Смерть в сновидениях

Глава 8. Двадцать один основной совет по работе над сновидениями в группе

Глава 9. Работа над сновидениями в группе

^ Глава 10. GATES и дальнейшая эволюция общественной работы над сновидениями

Глава 11. Работа над сновидениями в нетехнологических культурах

Глава 12. Некоторые элементы, всегда присутствующие в сновидениях

^ Глава 13. Секс в сновидениях

Глава 14. Встречи с архетипами во сне и наяву

Глава 15. Дары Гермеса и трансформация культуры

Глава 16. Осознанные сновидения и йога сновидений

Глава 17. Воспитание творческого импульса

^ ОТ АВТОРА


Я хотел бы выразить свою признательность Кетрин и Тристи Тейлор, Эдит Тейлор и Рите Баффет за их неизменное терпение, поддержку и искренность, Энн Фарадей и Джону Рей-Льюису за их продуманные и подробные отклики и критический анализ этой книги, и в особенности Энн за ее предисловие, Артуру Хастингсу за любезно предоставленный мне экземпляр диссертации Кантона Стюарта на соискание степени доктора психологии, Максину Кавано за мой первый опыт профессиональной работы над сновидениями, Доротее Романкив за мою первую возможность работы над сновидениями с людьми с полностью нарушенным психическим равновесием, Джону Ван Дамму, Джорджу Джонсону, Линде Паррингтон, Нику Кесслеру, Полу Карнсу, Кетрин Чайтсайд Тейлор, Мюррею Лендсмену, Орлоффу Миллеру, Джону и Пешиенс Ковал, Тилу Эвансу, Рону Куку, Йану и Сенди Кемерон, Хенку Бишоффу, Остин Фокс, Орвиллу Мерфи, Чарльзу и Энджи Кейл, Лесли Фидлеру, Бобу Кимбеллу, Бобу Форбсу, Кэрол Эдвардс, Джунелле Хансен, Полу Сойеру, Робу Айсесксу и Уейну Арсону за их мудрость и поддержку в трудные минуты, Ригу Бирну, Ларри Боадту и Кевину Линчу за их неоценимую поддержку в ходе публикации, Гулчер Вадья за ее мастерство и хорошее настроение, и всем людям, которые оказали мне честь, поделившись со мной своими сновидениями и подробностями из жизни наяву.

^ ДОКТОР ЭНН ФАРАДЕЙ


Энн Фарадей получила степень доктора философии в Лондонском университете за исследование клинических переменных, участвующих в восстановлении сновидений в памяти. Ее книга "Власть снов", впервые увидевшая свет в 1972 году, стала постоянным бестселлером и оказала одно из самых сильных влияний на движение по работе над сновидениями в англоязычном мире. Ее вторая книга, "Игра в сновидения", была впервые опубликована в 1976 году и также стала постоянным бестселлером. После публикации этих книг доктор Фарадей со своей семьей путешествовала по всему миру, и в настоящее время живет в Австралии.

КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ


Ни одного из живущих ныне сновидящих, кроме моей жены, моей дочери и меня лично, на страницах этой книги опознать невозможно. Я настоятельно просил бы моих студентов, друзей и клиентов, чьи сновидения я использовал для иллюстрации своих доводов, дочитать весь текст до конца, прежде чем отождествлять себя с процитированными сновидениями. Возможно, следующие далее комментарии будут такими, что сновидящему не захочется отождествлять себя с этими сновидениями.

Чувство доверия и безопасности является абсолютным и обязательным условием, когда делишься сновидениями с кем бы то ни было. Сновидящие и исследователи снов никогда не должны об этом забывать, им следует официально договариваться либо о соблюдении строгой конфиденциальности в работе над сновидениями, либо об "анонимности" ссылок на сновидения в отсутствии сновидящего. Я особенно благодарен многим людям, которые в отношении нашего опыта индивидуальной и групповой работы над сновидениями согласились на анонимность вместо строгой конфиденциальности.

Арабы правы — "без воды нет ничего".

Настоящая философия — не та, что провозглашает несомненное и классифицирует феномены; напротив, она распознает причины этих категорий и проясняет, насколько они произвольны.

^ Мишель Тево


ПРЕДИСЛОВИЕ


Джереми Тейлор — человек с призванием. Я поняла это при первой же нашей встрече в 1977 году в мастерской сновидений, которую я вела в Теологической семинарии Сан-Франциско. Когда он говорил о своей частной и профессиональной работе над сновидениями за прошедшее десятилетие в семейных группах, церквях, школах, колледжах, больницах, тюрьмах, а также о работе с взрослыми шизофрениками в приюте Берклиз Сент Джордж, вновь и вновь проявлялся особого рода энтузиазм. Джереми пришел к восприятию сновидений как открытия внутреннего творческого процесса, лежащего под всем нашим сознанием, процесса, в котором мы переступаем пределы конфликтов, угрожающих сегодня самому существованию жизни на нашей планете. Поэтому он смотрит на работу над сновидениями как на инструмент, не только помогающий отдельным людям достичь большего самопознания, но и способный изменить мир.

Сейчас он изложил свое видение в книге. На следующих далее страницах он описывает практические, обыденные приемы понимания сновидений, с обезоруживающей открытостью рисуя свой собственный опыт — но во всех случаях понимание, полученное из работы над сновидениями, он использует для освещения огромного социального, политического, международного, экологического и духовного кризиса нашего времени. Например, он настаивает на том, что обмен сновидениями не случайно стал стержнем борьбы неформальной ассоциации владельцев плавучих домов Сосалито против застройщиков. Их история приведена как только одна небольшая иллюстрация "власти сновидений" в действии для создания более доброго и гармоничного общественного порядка.

Так как это не книга по клинической психотерапии (хотя я бы настоятельно рекомендовала терапевтам найти время, чтобы прочесть ее), Джереми посвящает своей работе в приюте Сент Джордж совсем немного места, но он упоминает один урок этой работы, который, как мне кажется, показывает самую суть его видения. Десятилетиями в профессиональной и популярной литературе по психологии сновидений бытует мнение, что шизофреники видят только банальные, статичные и отрывочные сны. Джереми утверждает, что это клевета, выражающая и укрепляющая желание общества отвергнуть этих страдальцев как чуждых, недочеловеческих существ. Он подозревает, что интенсивное лечение, которому, как правило, подвергают шизофреников, оказывает замораживающий эффект на их жизнь в сновидениях, так как в приюте Сент Джордж, где врачи пытаются работать без контролирующих поведение наркотиков, он обнаружил, что даже самая презираемая и гонимая часть человеческой расы полноценно участвует в творческом процессе сновидения.

Расширяя этот принцип, Джереми видит в сновидениях целительную магию, в которой мы сегодня так нуждаемся, чтобы освободиться от расизма, сексуальной дискриминации и всех других форм тирании и эксплуатации, включая войну. Ведь разве все эти ужасы психологически не уходят корнями в отчуждение, из-за которого одна часть общества видит другую менее чем людьми, существами, недостойными той же степени уважения, которая оказывается себе? Даже разрушение человечеством окружающей среды, уверен Джереми, проистекает из нашего отречения от единства с всеобщей жизнью, что позволяет нам обращаться с ней как с "простой материей", которой нужно управлять и которую нужно контролировать.

Более того, такие направленные вовне акты насилия идут рука об руку с внутренним насилием над презираемыми и отвергаемыми частями нас самих, которых мы приучили себя бояться как чуждых нам. В работе же над сновидениями Джереми видит ключ к тому, чтобы "возлюбить врага" и внутри, и вовне, ибо сновидения открывают, что презираемое и пугающее "иное" на самом деле является вызовом нашей собственной ограниченности. Его цель на протяжении всей книги — показать, что, когда мы, прислушиваясь к нашим сновидениям и понимая их, устанавливаем сознательный контакт с нашими внутренними творческими ресурсами, страх и отчуждение уступают место развитию и состраданию.

Фактически Джереми видит работу над сновидениями как недостающее звено между вековым религиозным идеалом любви и его практической реализацией. Одна из особых надежд, которые я возлагаю на эту книгу, — что ее выслушают в церкви, которая до сих пор отвергает сновидения как бессмысленные блуждания или рассматриваетются только с точки зрения предсказания будущего. Более того, я уверена, что люди церкви смогут извлечь пользу как из стиля, так и из содержания книги. Когда я руководила мастерскими сновидений при церквях, я часто сталкивалась с сильным сдерживанием самораскрытия. Что же касается Джереми, то он, сам будучи священником, готов придать реальность своим отчетам о работе над сновидениями откровенными иллюстрациями ее воздействия на свою собственную личную жизнь. Мы становимся свидетелями процесса роста человеческого существа, наблюдая его "без прикрас", и открытость Джереми многое говорит в пользу его утверждения, что работа над сновидениями преодолевает иррациональные страхи, которые принуждают нас прятаться друг от друга.

Он также не боится спровоцировать интеллектуальную полемику, например, своим смелым утверждением, что каждое сновидение, даже крошечный его фрагмент, всегда имеет несколько уровней значения. Точнее, он убежден, что все великие теории сновидений прошлого содержат элемент истины, таким образом рекомендуя нам искать в каждом сновидении "фрейдистское" сексуальное значение, "адлерианское" значение борьбы за индивидуальность, "юнговское" архетипическое значение, "кейсовское" значение физического здоровья, "экзистенциалистское" раскрытие тревоги спящего о смерти, "физическое" значение для будущего и религиозное значение с точки зрения высших духовных реалий! И психологи, и непрофессионалы — и в особенности руководители групп сновидящих — вероятно, не захотят с этим согласиться, но я предполагаю, что мы неверно истолкуем точку зрения Джереми, если воспримем его подход как претензию на некую абстрактную метафизическую правду о сновидениях.

По существу это было бы определенно излишним, ибо это нельзя подтвердить или опровергнуть. Для Джереми этот подход представляется более актом уверенности, рабочей гипотезы, чтобы поощрять исследование каждого сновидения со всех возможных углов для того, чтобы увидеть, какие уроки оно может содержать, вместо ограничения его творческого потенциала догматической навязчивой идеей о единственном виде значения. Как он находит время дать возможность всем членам своих групп подобным образом работать над сновидениями— ума не приложу. Но принцип этот достаточно справедлив, поскольку не искушает людей, включая руководителей групп, думать, что они знают, что на самом деле значит чужое сновидение, независимо от того, может ли подтвердить это сновидящий.

Из многих талантов, которые Джереми приносит в работу над сновидениями, наверное, наиболее выдающейся — это мастерство поэта, и когда он принимает все великие теории сновидений прошлого и рекомендует нам применять их к каждому сновидению, он действительно поет хвалебную песнь безграничному потенциалу ума, видящего сновидения. Следуя тому же поэтическому принципу, он с огромным изобилием черпает из мифов и легенд всего мира примеры творческого процесса в человеческой эволюции на глобальном уровне. Необычной эту книгу делает то, что он связывает эти поэтические дары с "минутными частностями" повседневной жизни и современных социальных реалий. Наверное, этому он также научился у сновидений, которые всегда являются чрезвычайно специфическими по отношению к текущей жизни сновидящего, даже когда они проникают на предельные высоты и глубины всеобщего бытия.

Одни из наиболее известных из мировой литературы утверждений о сновидениях являются безжалостными обличениями сновидений же, и сделал их другой "Джереми"1 две тысячи лет назад, когда увидел своих иудейских соотечественников, обманутых мнимыми предсказателями судьбы, утверждавшими, что в эпоху кризиса видели во сне благоприятные предсказания. Если наш современный Джереми стремится создать оптимистическое впечатление о будущем во время гораздо большего кризиса, чем мог себе представить его библейский тезка, то это потому, что человечество сегодня имеет перспективу более правдивого, творческого использования сновидений. Эта книга является его свидетельством в пользу нового искусства работы над сновидениями, индивидуальной и коллективной задачи, в которой он видит одну из главных надежд на решение ужасающих проблем, которые стоят перед человечеством на этой критической стадии его эволюции. Я присоединяюсь к его настоятельному совету начать упражняться в этом искусстве сейчас, пока не стало слишком поздно.


Энн Фарадей,

Тамил Наду, Южная Индия

Ноябрь 1982 г.

Глава 1

^ ЗАЧЕМ РАБОТАТЬ НАД СНОВИДЕНИЯМИ?


Сновидение, которое не истолковано, подобно письму, которое не распечатано.

Талмуд


Последние четыреста лет или около того сновидения и сновидение были у западных интеллектуалов на очень плохом счету. Говоря в общем, образованные люди имели склонность гнать от себя сновидения, как нечто не имеющее значения или полностью бессмысленное. В лучшем случае сновидения рассматривались как странности — вторичное патологическое явление невроза — а в худшем в них видели "оккультный вздор" — бессмысленные продукты расстроенного обмена веществ, используемые некоторыми людьми в оправдание истерического самообмана.

В наше время научные исследования сделали многое, чтобы рассеять эти неверные представления. Начиная с публикации в 1955 году результатов оригинальных исследований Асеринского и Клейтмана, где объекты демонстрировали более или менее регулярные периоды быстрых движений глаз (БДГ) во время сна, и эти периоды были связаны со сновидением, многие исследователи независимо друг от друга неоднократно подтвердили, что все люди видят сны, независимо от того, помнят ли они после пробуждения испытанное ночью или нет. Таким образом, те, кто говорит "Мне никогда ничего не снится", на самом деле имеют в виду "Я обычно забываю пережитое мной в сновидениях".

В дальнейшем было показано, что быстрые движения глаз демонстрируют во сне все млекопитающие и сумчатые. Связь этого феномена со сновидением человеческих существ настолько явна, что сейчас стало общепринятым считать, что все млекопитающие и сумчатые видят сны. Все больше исследований проводится над другими животными, а также над растениями, демонстрирующими во время сна ритмические модели метаболической активности (и аналогичные циклические периоды сна), которые поразительно подобны моделям быстрого сна у более сложных организмов. Есть существенные причины полагать, что все живые существа могут пребывать в состоянии сновидения. Интересно отметить, что шаманы и мистики всех вероисповеданий и убеждений веками утверждали, что это так, и сейчас современная наука начала подтверждать это экспериментальным путем.

Эти исследования также свидетельствуют, что феномен сновидения должен иметь существенную эволюционную ценность, так как, несмотря на широкий спектр эволюционных выборов и адаптаций, совершенных млекопитающими и сумчатыми, нет ни одного вида, который предпочел бы не видеть сны. Эта связь между сновидением и эволюционным развитием сложных организмов настолько явна, что венгерский психиатр Шандор Ференши пришел к заключению, что состояние сновидения является "мастерской эволюции". Ференши предположил, что человеческие существа могли эволюционировать в большой степени потому, что наши предки сперва исследовали психобиологическое нововведение артикулированной речи в своих сновидениях.

Эти подтвержденные факты сами по себе были бы существенны для серьезного пересмотра отношения к сновидениям и сновидению, но когда мы совместим их с тем, что поразительно большое число культурных идей и научных новшеств, сформировавших наш современный мир, родились сперва как вдохновение во сне, становится очевидно, что сновидения и сновидение заслуживают нашего серьезного и пристального внимания.

Сновидения долгое время связывали с искусством и творческим вдохновением, и благодаря этой популярной ассоциации столь же драматичная и последовательная история вдохновленных сновидениями научных и технических открытий и новшеств оставалась в тени. Декарт первым сформулировал основное философское положение рационального эмпиризма, которое объединяет все развитие современной науки как результат яркого опыта в сновидениях. Кекуле, который пришел к тому, что молекулярная структура бензина имеет форму кольца, увидев во сне кусающую себя за хвост змею, однажды посоветовал своим коллегам по фундаментальным исследованиям: "Джентльмены, учитесь видеть сны!" Альберта Эйнштейна в конце жизни спросили, когда и где у него впервые возникла идея теории относительности, и он ответил, что не может вспомнить более ранних ассоциаций, чем сон, который видел в юности. Во сне он ехал на санях. Сани разгонялись, двигаясь быстрее и быстрее, покуда не достигли скорости света, и тогда звезды начали искажаться, превращаясь в удивительные узоры и принимая поразительные цвета, ослепляя его красотой и мощью своего превращения. Во многих отношениях, заключил он, всю его научную карьеру можно рассматривать как дальнейшую медитацию над этим сновидением.

Эти примеры не одиноки. Есть буквально сотни подобных случаев: Менделеев увидел во сне структуру периодической таблицы элементов в форме камерной музыки; Нильс Бор увидел во сне прелестный день на скачках и понял, что линии на беговой дорожке, между которыми следует бежать лошадям, суть аналоги постоянных и точных орбит, которым должны следовать электроны в их обращении вокруг атомных ядер (что привело к созданию квантовой теории и последующему получению Нобелевской премии); Луис Агассис увидел во сне очертания формы ископаемого в рамках еще не открытой жеоды; он же сформулировал единственный непреложный закон научного исследования: "Идите к Природе; берите факты в собственные руки и убеждайтесь сами..."

Моя любимая история о вдохновленном сновидениями техническом новшестве — история Элиаса Хоува, который в 1844 году изобрел швейную машину. Достигнув состояния нервного расстройства и истощения, пытаясь изобрести машину, которая могла бы шить, Хоув заснул за рабочим столом и увидел "кошмар". Во сне он спасался бегством от людоедов в африканских джунглях. Несмотря на неистовые усилия, он не смог скрыться от них. Они схватили его, связали и отвели назад в свою деревню, где бросили в огромный котел с водой, чтобы сварить живьем. Когда вода начала кипеть, путы ослабли, и ему удалось освободить руки. Он пытался выбраться из котла, но всякий раз, когда он хватался за край, аборигены острыми копьями сталкивали его назад.

Хоув очнулся от сна в состоянии некоторого беспокойства, но часть его разума, которая не была полностью поглощена эмоциями пережитого, сказала ему: "Странно, у всех этих копьев на острие было отверстие". Окончательно проснувшись, он внезапно осознал: "Отверстия на острие! Отверстия на острие! Вот оно!" Если вы переместите отверстие, через которое проходит нить, вниз на острие иглы (где это удобно для машины, отвлечясь от иглу как ручного инструмента с отверстием на тупом конце), тогда относительно несложно создать машину, которая будет проталкивать нить вниз через ткань, обматывать ее вокруг другой нити и опять вытаскивать ее, делая все это очень быстро и эффективно.

С того времени это стало основой конструкции всех швейных машин. Сегодня большинство людей одеты в одежду, состроченную машиной, которая была изобретена во сне. Сновидение Хоува и его творческое применение изменило общество, высвободив сдерживавшуюся энергию индустриальной революции (которая, до открытия Хоува, была застопорена, потому что даже с возникновением прядильных машин "Дженни" Картрайта и механических ткацких станков вся работа, необходимая для превращения материала в товары для продажи, была квалифицированным ручным трудом). С изобретением Хоува экономика производства освободилась от доиндустриальной, по сути средневековой формы, и сложилась социальная, техническо-индустриальная, экономическая и политическая ситуация, в которой мы живем по сей день.

Мы до сих пор развиваем импульс технологической индустриальной революции, начавшийся в той эре. Для меня история со сновидением Хоува является постоянным напоминанием о потенциальной коллективной преобразующей силе творческого импульса в общем и о ее проявлении в форме сновидений в частности.

Исследование роли таких вдохновляющих сновидений в формировании общества и мировой культуры с самых древних времен до наших дней ясно свидетельствует, что сновидения не являются ни бессмысленными, ни не имеющими значения. Начиная с рассвета письменной истории, и даже в более древние времена, сновидения служили первичным средством для человеческого творчества и самопознания. Сновидения также традиционно рассматривались как средство раскрытия "божественной воли" и связи с ней (независимо от религиозных убеждений, превалировавших в определенном обществе в конкретный исторический период). Все религии мира имеют древние традиции работы над сновидениями, вплетенные в их священные тексты и устную традицию. Анализ этих традиций и сравнение сновидений, известных из истории, с нашими сновидениями показывают, что сновидения говорят на универсальном языке метафор и символов.

Все люди видят сновидения по сути одинаковым образом, а поскольку сновидения видят все, энергия творческого импульса доступна каждому, кто находит время запоминать сновидения и работать над ними. Когда мы прилагаем усилия, чтобы запомнить и записать наши сновидения, изучить их и выразить их образы и энергию, это практически неизменно приводит к потрясающим озарениям, творческим идеям и более сознательному пониманию тревожащих нас эмоций.

Сновидение — универсальный человеческий феномен, объединяющий всех нас через границы и барьеры возраста, пола, расы, общественного класса, религиозных, политических и культурных воззрений, социальных и исторических условий, и даже глубоких умственных и эмоциональных расстройств. Я всегда был убежден, что большинство этих механизмов "дискриминации", разделения человеческого общества на "настоящих человеческих существ" с одной стороны и "не совсем человеческих существ" с другой являются приводящими к самообману предрассудками, которым надо всеми силами сопротивляться. Тем не менее, я считал, что есть по меньшей мере один признак, по которому можно провести такое разделение между "действительно человеческими существами" (с которыми я могу общаться и солидаризироваться) и "не совсем человеческими" (попытка установить связь и общаться с которыми была бы по сути бессмысленной и приводящей к обратным результатам), и этим признаком было наличие глубоких психологических нарушений. Однако, когда я начал работать с "хроническими и неизлечимыми" шизофрениками и аутистиками, я вскоре понял, что даже этот ощутимый барьер для человеческого общения в конечном счете иллюзорен.

На уровне сновидения мы все одинаковы. Сейчас я вижу, что это драматическое (для меня) понимание фактически является банальностью, выраженной в популярном мнении, что "сновидения безумны". За все годы моей работы я не смог найти никакого критерия, по которому сновидения людей с глубокими расстройствами можно было бы отличить от сновидений "нормальных" людей. Я подозреваю, что такое разделение возможно на основе сравнения серий сновидений, используя такие ключи к разгадке, как повторяющаяся обстановка и примеры относительной силы и деятельности "сновидящего эго" и т.д., но проводить такие разграничения на основе сравнения отдельных сновидений я считаю невозможным. Единственное существенное различие, которое я смог обнаружить между "сумасшедшими" и "нормальными" людьми за многие годы, состоит в том, что сумасшедшие в общем не способны и не желают (в различной степени и соотношениях) разделять состояние сновидения и состояние бодрствования так, как это делает преобладающая часть общества.

Даже после работы с людьми с наиболее глубокими психическими расстройствами и с аутистиками я убежден в своем выводе, что работа над сновидениями является необычайно эффективным методом облегчения внутренней трансформации чувств и мотивации и последующего изменения внешнего поведения. Последние пятнадцать лет я проводил работу над сновидениями с широким кругом лиц и групп в различных средах, включая церкви, школы, больницы, тюрьмы и психиатрические заведения. В каждом случае я не только наблюдал трудноуловимые и драматичные превращения характера и личности у людей, с которыми я работал, но также ощущал аналогичные развитие и изменения в своей собственной жизни. Сновидениям присуща преобразующая сила, и она может быть воспитана и развита уделением сознательного внимания сновидениям и работой над ними — одному либо в компании с другими.


Подведем итоги: ЗАЧЕМ РАБОТАТЬ НАД СНОВИДЕНИЯМИ?


Как показывают научные исследования, людей, не видящих сны, не бывает. Известны впечатляющие исторические сведения о том, как сновидения служили проводниками творческого вдохновения. Эти факты также свидетельствуют, что сновидения говорят на универсальном языке метафор и символов. Когда прилагаются усилия, чтобы запомнить, записать и изучить сновидения, это зачастую приводит к потрясающим озарениям и более сознательному пониманию тревожащих нас эмоций.

Глава 2

^ РАБОТА НАД СНОВИДЕНИЯМИ И СОЦИАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ


Личное является политическим, потому что изменения во внутренних властных отношениях нашей повседневной жизни необходимы для свободного мира. Политическое является личным, потому что мы нуждаемся во власти, которая определяла бы нашу жизнь.

^ Сью Негрин


Есть еще одно обвинение, которое благонамеренные мужчины и женщины часто предъявляют работе над сновидениями: она "созерцает собственный пуп" и является очередным оправданием безотвественного, эгоистичного ухода от реалий реальной жизни в "мир сновидений".

Мы живем в опасные времена. Литания наших коллективных болезней и несчастий заняла бы гораздо большую книгу, чем эта. Мы стоим перед опасностью всеобщего вымирания, вымирания не только человеческого рода, но и большинства других сложных организмов, с которыми мы делим эту планету, и эти ужасные опасности мы методично производили сами же для себя. Мы постоянно живем в тени ядерной, химической и биологической войны, технологических катастроф, индустриального экоцида, экономического коллапса, общественных раздоров и позиций ума и сердца, которые делают эти ужасы возможными. Действительно, наши коллективные условия столь угрожающи, что большинство людей предпочитает просто подавлять свою тревогу и чувство абсолютной беспомощности перед лицом этих проблем и не думать о них — но думать о них мы обязаны. Мы должны иметь мужество исследовать их и приложить свою лучшую и наиболее творческую энергию к задаче преобразования и решения этих проблем.

Чтобы попытаться начать сознательно смотреть на наши самые темные и самые пагубные индивидуальные и коллективные перспективы, разрешите предложить вам простое мысленное упражнение.

Представьте планету такой, какова она есть, но упрощенно, без человеческого присутствия. Представьте ритм ночи и дня, небо, облака и изменяющуюся погоду, бесконечное чередование приливов и отливов, течение потоков, сменяющие друг друга времена года, мириады существ и организмов, живущих в море, населяющих землю, летающих в воздухе — все существующее вместе в сплетении сложных, неуловимых, невидимых, беспристрастных сил природы — создавая вместе единую, искусную, развивающуюся экосистему, всю биосферу, свивающуюся в геологические и климатические эры за пределами периода жизни любого индивидуального организма.

В таком воображаемом мире даже боль и смерть теряют свое "зловещее" качество. Ритм жизни и смерти, драма хищника и жертвы, страдания индивидуальных существ, даже следование целых родов к вымиранию — все является стихийным и естественным, абсолютно невинным, ибо все это полностью бессознательно и поэтому неспособно ни на преднамеренность, ни на раскаяние. Здесь мы одновременно находимся в метафорическом "саду Эдема" и в биологических условиях, давших, как говорит современная наука, начало развитию человеческой жизни. Иронично, что при таком метафорическом согласии существует настолько желчная полемика между "эволюционистами" и "креационистами".

Тейлор де Шарден, исследуя множественные свидетельства биологической эволюции, всю свою жизнь пытался остаться верным как строгим требованиям научных исследований, так и своей глубочайшей интуиции религиозного значения. Он пришел к выводу (подобно индуистам и буддистам до него), что время является полезной иллюзией, и что "Бог" является предельной конечной точкой, в направлении которой наощупь движется эволюция (но так как время может восприниматься как в конечном счете иллюзорное, возможно думать обо всех событиях как о происходящих одновременно, и в этом смысле "Бог" может пониматься как существующий всегда, "в полноте времени", ведя эволюцию вперед в поступательно все более и более сознательные проявления Его/Ее/Их/Себя). Перед лицом идей такого рода бесконечные споры "эволюционизма" с "креационизмом" могут рассматриваться как то, чем они являются — как продукты предвзятых систем мысли и веры.

Представьте еще раз планету такой, какова она есть, но без присутствия человека. Из этого "мысленного эксперимента" (как называл такие усилия ума и воображения Эйнштейн) ясно, что в определенном смысле все, что является истинно "злым" (включая все ужасающие возможности глобального бедствия и личного несчастья, к которым мы себя привели) являются результатом человеческого сознания и человеческого вторжения в "естественный порядок". С этой точки зрения метафорически человеческое сознание само по себе является "первородным грехом", источником всех наших бед и несчастий.

Все мировые религии определяют "грех" как "отделение от Бога". В метафорическом смысле "отделение от Бога" может рассматриваться как модель отделения индивидуального человеческого сознания от широкого коллективного бессознания естественного мира. Это начальное условие существования видов и всех разумных человеческих существ. Действительно, сознание само по себе является единственным, что "отделяет" нас от наших первоначальных средств понимания и соединения с нашей средой. Когда иудаизм, христианство и ислам утверждают, что бедственное положение человечества является неизбежным следствием первородного греха, на определенном уровне это просто является указанием на кажущуюся отделенность человеческого сознания от коллективного бессознательного.

Наше бодрствующее, ясное, "объективное" человеческое сознание в лучшем случае частично и прерывисто. Даже в наши самые интеллектуально ясные и эмоционально возвышенные моменты наш опыт исчезает в область "бессознательного" одновременно во всех направлениях.

Разрешите предложить вам еще одно мысленное упражнение. Попробуйте осознавать настолько полно, насколько это возможно, все, что вы переживаете в этот конкретный момент. Попробуйте осознавать все ваши бессознательные физические процессы — ваше дыхание, переваривание пищи в вашем желудке и кишечном тракте, движение крови по венам, различные состояния напряжения вашей мускулатуры, ваши мысли, ваши эмоции, ваше зрительное восприятие этой страницы и окружающей обстановки, звуки вокруг вас, значения всех ощущений, постоянную тягу гравитации, ощущение воздуха возле вашего лица и в ваших легких. Попробуйте удержать это все внутри области сознательной осведомленности. Не важно, на что направлено ваше внимание, на границе осведомленности вы всегда будете иметь чувство, что есть нечто большее. Только потому, что наше сознание всегда частично, у нас есть чувство "отделенности", чувство того, что мы были "однажды отстранены" от гармоничного течения естественного мира. Именно в этом смысле сознательное самоощущение "однажды отделило" наших первых человеческих предков (Адама и Еву в ближневосточной традиции) от "рая" коллективно бессознательной природной жизни.

На другом, относительно метафорическом уровне, "изгнание из рая" также описывает травму рождения. Каждый из нас был однажды изгнан из рая материнского чрева в опыт отдельного, "грешного" существования и труда. С учетом этой биологической метафоры важно помнить, что мы все изгнаны из рая в рай. Естественный порядок, ритм, сила, нежность, красота, единство природного мира является само по себе ключевой метафорой религиозного образа сада Эдема. В этом немаловажном смысле сознание является изначальным отделением от бессознания, что позволяет нам посмотреть вокруг и осознать, что мы глубоко связаны со всем космосом, и что рай находится вокруг нас.

Современная наука свидетельствует о той же самой конечной взаимосвязанности. Как подчеркивает Карл Саган, все мы сделаны из "звездной пыли" — сами атомы наших тел были изначально созданы в горниле "большого взрыва", в чистых энергетических сердцах звезд, и наша исходная и тесная связь со всеми вещами распространяется даже за пределы планеты, в безбрежность межгалактического пространства.

Даже несмотря на то, что все несчастья, с которыми мы сталкиваемся, созданы нами же, мы, человеческие существа, вторгаемся в естественный порядок методами, которые одновременно являются хорошими и вредными, разрушающими и созидающими, равно злобными и альтруистическими, разумными и глупыми, творческими и косными. Именно таким образом я пришел к пониманию воспитания творческого импульса для самовыражения, развития и изменения как деятельности предельной моральной ценности и важности, без которой зло всегда будет угрожать нас сокрушить.

(В то же самое время это гораздо более серьезно и удивительно — по существу воспитание творческого импульса является метафорой игры, деятельностью, осуществляемой ради себя самой, ради удовольствия).

Именно в своей предвзятости мысли и опыта, состоящей в нашем представлении, что "мы все это знаем", мы пытаемся проводить абсолютные и окончательные различия между "нашими личными интересами" и интересами кого бы то и чего бы то ни было. Несомненно, это предвзятость того рода, который имеет в виду Йетс, говоря об ужасах современной жизни: "...лучшим недостает убежденности/а худшие полны страстной силы". Именно эта позиция предвзятости характеризует всю "страстную силу" нашего зла — фанатизма и лицемерия, глупости и жестокости. Противовесом позиции предвзятости, из которой исходит это зло, является позиция открытости новой мысли, опыту и пока еще незарожденной возможности, которая лежит в корне всей творческой деятельности (включая работу над сновидениями).

В менее творческие моменты мы упорствуем в заблуждении, что мы все это постигли, что мы можем проводить абсолютные разграничения между нашими собственными интересами и интересами "других" и планеты в целом. Мы действуем (или чаще не действуем) на основе этих предвзятых представлений, и затем впадаем в изумление и ужас, когда последствия этих действий/бездействий рикошетом ударяют в нас ироническими метафорами саморазрушения (что они всегда делают, потому что все на самом деле является взаимосвязанным как очевидным