Реферат: Мандариновая страна пьеса в двух частях герои: Ясон Муратидис

София Прокопиди


МАНДАРИНОВАЯ СТРАНА


ПЬЕСА В ДВУХ ЧАСТЯХ


Герои:


1.Ясон Муратидис – пятидесятилетний грек, импресарио. Ясон – понтийский (черноморский) грек, его предки в начале века бежали с территории Турции в Сухуми, позже, в 1922 году его дед выехал в Грецию на корабле, который прибыл за греками-беженцами. Ясон был в рядах коммунистов Греции, за свои идеи он отсидел в тюрьме в период правления черных полковников.

После распада СССР он привозит из Москвы в Грецию балетные труппы, которые ему обходятся дешево. На этот раз он организовал гастроли в Греции ансамбля кавказских танцев из Сухуми.

Ясон женат, но ему нравится Анна, и в знак своего расположения к ней он пригласил ее на работу вместе с дочерью, чтобы девочка заодно хорошо провела летние каникулы.


^ 2. Анна или Аня* Муратиди, тридцатипятилетняя репатриантка, гречанка из Сухуми. Она однофамилица Ясона, что послужило причиной их знакомства. Студенческие годы Аня провела в Москве, в Сухуми работала биологом-исследователем в обезьяньем питомнике Научно-исследовательского института патологической терапии Академии наук СССР.

В Грецию репатриировала в начале 1990 года со своей дочерью и родителями, в то время как ее муж остался в Сухуми, чтобы продать дом у моря. От него нет новостей уже два года. Анна не знает, чему верить, кто-то ей передал, что муж ее еще перед войной погиб в столкновениях и «разборках», но в то же время до нее дошли слухи, он находится в Москве с новой семьей...


^ 3. Мария Филонова, пятидесятилетняя деловая русская женщина. Живет и работает в качестве импресарио в Москве.


4. Владимир, шестидесятилетний абхазец – художественный руководитель ансамбля кавказского танца.


5. Венианор, солист ансамбля, во втором действии – министр культуры Абхазии.


6. Анастасия, владелица небольшой гостиницы-пансиона на острове Крит.


7. Димарх – мэр города (без имени), все его просто называют «мэр», по-гречески – «Димархе».


8. Эллада или Эля, двенадцатилетняя дочь Анны

(примечание автора: ^ На Кавказе греки в знак вечной ностальгии по Греции часто давали своим дочерям имя Эллада, в самой же Греции это имя забыто)

Во втором действии Эллада - уже 22-летняя студентка Московской консерватории.


^ 9.Патер Николаос, сорокапятилетний англичанин, филэллин, ставший православным священником.


10. Георгий (появляется во втором действии), тридцатилетний иммигрант из Сухуми, живет и работает на Крите.

11. Манана, еврейка, участница ансамбля.

12. Саса, абхазец, муж Мананы, танцор.

13. Тали, абхазка, танцовщица.

14. Гурам, грузин, танцор.

15. Леля, абхазка, танцовщица.

16. Первый музыкант, даули.

17. Второй музыкант, зурна.

18.Третий музыкант, аккордеон.


^ ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

Август 1992 года

Греция, остров Крит. Ансамбль кавказского танца, в Греции его называют, «Грузинский балет» из города Сухуми гастролирует по материковой и островной Греции в рамках ежегодного Летнего Фестиваля Искусств.


Действие первое

Сцена 1
Салон небольшой гостиницы-пансиона. Меблировка простая, дизайн говорит о хорошем вкусе хозяев. На стене висят картины – пейзажи острова и один меч – семейная реликвия, доставшаяся Анастасии от прадедов, участвовавших в национально-освободительном движении от османской тирании 1821 года.


Входят Ясон, Анна и Владимир
Ясон. Капитан остался очень довольным, еще бы! Подобного представления он никогда не видел на своем корабле! (Анне.) Переведи Владимиру, что его танцоры достойны многого! Звезды, великолепные профессионалы, и что важно, с ними можно работать, можно договориться. Браво, браво им! Вы знаете, что сорокаминутный концерт на палубе корабля нам принес хорошие дивиденды. Во-первых, заплатили за билеты на судно намного дешевле. А какую рекламу мы себе сделали – просто нет слов! Корабль переполнен туристами – все они на Крит едут и наши потенциальные зрители!
Анна (Владимиру). Вы, наверное, уже догадались: Ясон выражает полное удовлетворение вашими танцорами. Замечательные танцы, такие зажигательные, в них столько силы, энергии, они так возвышают зрителей. А какие сложные! Греки просто потрясены представлением вашего коллектива на палубе!

Ясон. Это тебе не просто фольклор, это – балет. Не сравнить с нашими народными танцами: топ-топ-топ. (Показывает движения танца.) Нет, все же не могу понять, как это ваши мужчины могут танцевать на кончиках пальцев ног?! Невероятно!

Владимир. Скажи Ясону, что мы готовы выдать всё… ради того, чтобы нам завоевать симпатии греков.

^ Анна. Ясон, Владимир готов на всё, чтобы завоевать греческого зрителя.


Сцена 2

Появляется Анастасия

Анастасия. Ну, дорогие мои! Наконец-то! Уж наслышана о вашем импровизированном концерте на корабельной палубе! Весь морской порт гудит: «Русские приехали на остров!»

^ Анна. Нет, они не русские, они с Грузии…

Анастасия (прерывает Анну). Какая разница! Все, кто из бывшего Советского Союза, для нас, греков – русские.

Ладно, ладно, давайте поговорим о вашем пребывании у меня. Знайте, каждый, кто отдыхал в моем пансионе, уезжает отсюда не туристом, а просто ... другом. Это значит, что все всегда сюда возвращаются.

Ясон. Не гостиница им нужна, а ты! Обаятельная, сладкая и просто красивая, а хозяйка какая!.. Сколько лет тебя знаю, – не меняешься. (Обнимает ее и целует крепко в рот, но по-дружески.)

Анастасия (вырывается из его объятий). Прекрати, дикий грек - понтиец. Ты не меняешься совсем, остаешься вулканом. А балет, что это такое? Новая мода? Хобби?



Ясон. Новый бизнес. Один из способов заработать деньги и не больше. Когда-то мечтал изменить мир, сделать его справедливым, так, чтобы не было бедных и богатых, чтобы искусство и культура главенствовали... чтобы, как говорил Платон, духовность стала бы мерилом человечности и счастья... Сегодня, как видишь, я продаю искусство, чтобы пополнить свои доходы.

Анастасия. Ладно тебе! Занимаешься тем, чем занимаются все … Не только ты, все мы стали другими! Деньги, деньги, деньги – они стали главной целью, и от этого никуда не деться. Кончилось время баррикад! Все в погоне за доходами... Но я все же стараюсь сопротивляться, насколько могу... Вот, занимаюсь общественными делами в городе. Это так, чтобы почувствовать себя нужной людям…

Ясон. Почувствовать себя нужной? Понятно… Так же и я хочу быть нужным и полезным, но теперь не занимаюсь филантропией, а просто-напросто стараюсь заработать больше денег. Знаешь, когда твой кошелек полон, становишься очень даже полезным и нужным человеком, просто необходимым человеком и очень даже любимым.


Сцена 3

Входят все на сцену. Разговаривают громко, слышны даули и смех..



Ясон. Тихо-тихо, послушайте меня внимательно. Мы остаемся здесь на четыре дня. Проведем два концерта, и потом нас ждут на острове Лесбос, в городе Митилини. Я вас очень прошу, используйте с пользой эти дни, так, чтобы заодно и отдохнуть, больше у нас не будет такой возможности. Нас ждут ежедневные переезды. Новые острова, новые города, день через день – концерты…

Владимир. Как цыгане кочуем!

Анна. (Ясону) Владимир жалуется, что впервые за всю жизнь его ансамбль проводит такие трудные гастроли… Столько переездов, как цыгане меняют места… не успевают отдохнуть, они очень устают от этого...

Ясон. Понятно, но объясни им, что это и есть обожаемая ими «Эллада», Греция, … как они называют ее. В этой стране, объясни им, чтобы зарабатывать, надо иметь цыганскую прыткость, и терпение, и безграничный оптимизм! Здесь как в таборе! Да и то, неудачно сравнил: в таборе действуют строгие законы, а у нас ... да что там говорить!

Анастасия. Здесь недалеко море, пляж. Всего в ста метрах, но у нас есть и бассейн. Завтрак мы подаем с семи до десяти утра… Не пропустите его! Оливки, оливковое масло, а также все виды варений и мармеладов – это моё производство...
Ясон. Анастасия, кроме концертов, которые мы проведем, и отдыха, который ты нам предоставляешь, нам надо еще срочно провести крестины. Окрестим артистов-танцоров. Найди нам хорошего священника! Нужны также и крестные отцы и матери. (Перечисляет.) Я, Анна, ты, если, конечно, хочешь… Надо набрать еще трех-четырех крестных отцов. Надо пригласить местных депутатов, представителей местной власти, журналистов, телеканалы...

Анастасия. Ты собираешься крестить танцоров?! Они что, разве не христиане?

Ясон. Да они сами не знают, кто они: христиане или мусульмане, атеисты ... Единственное, что они знают наверняка, что они - абхазцы, и как я понял, очень этим гордятся.
Анастасия. Есть у меня один священник. Англичанин, друг хороший.

^ Анна. Англичанин, а православного священника у вас нет?

Анастасия. Он и есть православный. Когда-то был художником и хиппи… уже много лет как находится на острове... Но скажи, почему тебе взбрело в голову устраивать крестины во время гастролей? Ты хотя бы их спросил, нравится ли им такая поспешность?

Анна. На острове Итаки мы вошли в древнюю церковь, и тогда танцоры – абхазцы – признались, что мечтают покреститься в Греции…. Ясон сразу же подхватил их... мечту… и решил быстро воплотить ее в жизнь...

Ясон. И тогда я подумал - ты меня знаешь! - я никогда не сижу, сложа руки. Подумал, что крестины мы незаметно, а, может быть, даже очень заметно, превратим в очень хорошую рекламную кампанию! Я им тут же обещал, что из Греции они уедут крещеными, теперь надо сдержать слово. (Смеется.)

Сцена 4.
Входят на сцену еще два музыканта и начинают медленно играть лезгинку. Венианор выходит на сцену и танцует, но так, без настроения. К нему присоединяется Ясон, но его движения неуклюжи: видно, что лезгинка – не родной ему танец...


^ Ясон (Владимиру, который ему хлопает). Берешь меня в ансамбль? Ну, как, получается?

В круг выходит Анна, она как истинная кавказская женщина, сухумчанка, танцует хорошо. Анна танцует танец девушки, которую добиваются два джигита: Ясон и Венианор.


Ясон бежит к стене и снимает кинжал – реликвию, и пытается в шутку с помощью оружия бороться за Анну с Венианором.


Анастасия. Ясон, Ясон! Умоляю, оставь кинжал! Он старинный, память от моего прапрадеда, еще со времен восстания...

Ясон. Успокойся, одним танцем не испорчу твою реликвию! (Прекращает танцевать, отдает кинжал в руки Анастасии.)

Я думал, что он не настоящий. (Рассматривает кинжал в руках у Анастасии.) Невероятно! Этим кинжалом твои предки отрубали головы туркам… (Усаживается на стул.) Сегодня нет необходимости в кинжалах… Одним взрывом можешь унести тысячи жизней… (Смеется, вскакивает со стула.) «Зито и элефтерия!» – Да здравствует свобода! (Сникает.) Твой кинжал, Анастасия, сегодня годится только для дизайна... Извини, если что-то не так сделал!


^ Вновь начинает танцевать, напевая мелодию лезгинки, музыканты подхватывают его мелодию.


Сцена 5

Вбегает взбудораженная Мария

Мария. Браво, Ясон, браво! Очень хорошо, очень хорошо. (Хлопает в ладоши.) А теперь пойдем, поговорим о «мани-мани». (Показывает «деньги».) И побыстрей, хочу успеть и на море. Надо позагорать, хочу почернеть. Непростительно будет вернуться в Москву без загара. Ах, Греция! Как здесь дышится хорошо и легко!

Ясон. Дорогая моя, сударыня моя, сюда вы не загорать приехали, а работать! «Карьёла», ты мне глазки не строй! (Зрителям.) К счастью, не понимает. (Ане.) Надеюсь, ты не переводишь ей всё, что я говорю.
Мария. Что Ясон говорит? Не понимаю слова «кар-ё-ла» (примечание: в переводе с греческого: легкая женщина). Красиво звучит. Это что такое?

Ясон. На греческом это слово означает, что ты – еще сладкая женщина, но.. я для тебя слишком стар! (Смеется.) Ладно, пойдем, рассчитаемся, отдам тебе любимые твои доллары. (Уходят в обнимку.)

Сцена 6

Появляется Эллада

Эллада. Мам, а когда у нас будет много денег, купишь мне пианино, ты ведь обещала!

Анна. Весь мир только о деньгах мечтает. Самая большая любовь и страсть – деньги, много денег! Раньше нас как бы это и не интересовало... ну, не очень. А теперь и я... ну вот постоянно думаю о деньгах…
Владимир. Деньги – это хорошо! Но не всегда.
Анна. Знаю, стыдно думать о деньгах. Не в них счастье. Но почему же все мы только о них и думаем? И как их хочется!

(Элладе) Ты знаешь, как я стараюсь зарабатывать. Как только накоплю, купим пианино. Обязательно! (Неожиданно вспоминает что-то, Владимиру.) Ах, да, совсем забыла, нас димарх, то есть мэр, приглашает на ужин. Весь коллектив приглашает.

Владимир. Отлично, пообщаемся с местным руководством.

^ Анна (говорит без охоты). Да, но у Ясона есть... маленькая просьба к вам. Даже не знаю, как это сказать, но он очень, очень просит вас выступить на приеме. Два-три танца всего...
Владимир (меняется в лице). Анечка, мы ведь артисты – профессионалы! Мы не танцуем в ресторанах! Пойми, мы танцевали на лучших сценах, в Париже, Нью-Йорке, Лондоне… во всем мире! Танцевали в лучших залах мира, в том числе, передай Ясону, и в театре Ирода в Афинах! И никогда мы не попрошайничали! (Но неожиданно поникает, понижает возвышенный тон.) Ну ладно, хорошо, выполним просьбу Ясона. У него есть доллары, а мы в них очень нуждаемся. Боже! Что стало с нами, с нашей страной?! Нас оставили на перепутье, и я не вижу горизонта, все в тумане...

^ Анна (обнимает Ясона по-дружески). Спасибо тебе. (Целует его в щеку.) Знаю ваш профессионализм, вашу историю. И Ясон знает, что вы лучшие в мире! Но пойми, он хочет доставить удовольствие мэру, который нам оплачивает проживание. Понимаешь?!
Владимир. Понимаю... Ты мне – я тебе... Известная формула жизни. И у нас так на Кавказе. Но знаешь, раньше были понятия, было уважение, а сегодня все идет с молотка!

^ Анна (меняет тему разговора). Владимир, ты ведь весь мир повидал, столько стран! И где же тебе понравилось больше всего?

Владимир. Везде хорошо. Когда в командировке, путешествуешь, всё везде тебе кажется удивительным. Везде люди очень отзывчивы. Вот у нас говорят, что самые гостеприимные – это кавказцы. Миф, придуманный нами же, кавказцами... После стольких поездок могу его оспорить: люди везде гостеприимны, достаточно самому быть человеком с открытым сердцем.


Анна. Вас везде ждали, вы были такими востребованными! Знаю, что кавказские танцы настолько динамичны и одновременно романтичны, что ваши концерты оставляли ну просто такое впечатление, такое!.. (Приближается к краю сцены.) В ваших танцах, как в жизни, есть всё: борьба, схватка, любовь, нежность...


Сцена 7

Возвращается Ясон.

Ясон. Владимир, докладываю: Мария получила гонорар, и сцена полностью готова. Все сделали, как ты просил, теперь танцоры не сломают себе ноги. (Анне.) Ты спросила его, есть у них другие проблемы? Завтра вечером на приеме мы должны всех поразить. Будет мэр со своей командой - весь муниципальный совет… Пусть знают, что Ясон не привозит им на гастроли кого попало! А вы что тут, о чем говорили?

^ Анна. Да так, спросила Владимира, в какой стране ему больше всего понравилось.

Ясон. Ну, что же он тебе ответил? Уверен, сказал: в Греции! Всем по сердцу наша маленькая старушка - страна!

Владимир. Греция – это прекрасная страна! Она как наша Абхазия: здесь море, солнце, горы, мандарины!..

^ Анна. Мандарины! У нас в саду они такие сладкие были и без косточек!


Действие второе
Сцена 1

Салон гостиницы. Звучит греческая музыка – стиль «рембетико». За объединенными столами все сидят рядом друг с другом. Анастасия танцует танец «зембетико».

^ Ясон (Владимиру). Как времена изменились. Знаешь, этот танец был чисто мужским, но, как видишь, сегодня он стал любимым танцем женщин. И они неплохо его танцуют! Вы - кавказцы - пока еще остаетесь преданны традициям. Мужчины остаются мужчинами… с кинжалами на поясе…

Мэр. И у нас есть герои. Настоящие мужчины… Око за око. Но мне об этом лучше не упоминать. (Говорит в полголоса Ясону.) Три недели тому назад в соседнем селе, в тридцати километрах отсюда, наши парни вытащили оружие. Защищали свою честь. Один убит наповал, другой – в тюрьме. У нас на Крите никогда не прекратятся вендетты. Неискоренимая традиция. А ведь уже в 21-ом веке живем! (Выпивает «раки».)

Ясон. Ваши вендетты – это баловство в сравнении с теми потрясениями, которые ожидаются в мире. (Владимиру.) Вы – кавказцы – гордые люди, а вот мы стали продажными...

Владимир (любуется танцем Анны). Аня прекрасно танцует! Молодец!

Ясон. Вижу, тебе нравится. Но ведь в твоем ансамбле с сорока танцорами, женщин всего десять, и все они танцуют, как невесты, уж очень скромно!

^ Мэр (поднимает рюмку, говорит на греческом). Айде, стин игия сас ! (На здоровье!) На имастэ кала оли! (Пусть будет всем хорошо!)

(Продолжает на русском.) Давайте выбросим в море пистолеты и кинжалы, пусть наступит мир в наших душах и во всем мире!

Владимир. Отличная раки, как наша... «чача» называется…

^ Мэр. Мы здесь, на острове, живем открыто и свободно, любим и уважаем друзей, хорошее вино, любим раки и женщин!

Владимир. И мы на Кавказе то же самое любим. За друга готовы и жизнь отдать. Друг – это самое главное.

Манана. Греция – красивая страна. Я здесь как дома, могла бы и остаться ... Все то же самое, только вот у вас больше апельсиновых рощ, а у нас больше мандариновых садов.

Анна. Наши мандарины украшали столы домов всего Советского Союза. Ясон, ты знаешь, что в Абхазии многие жители торговали мандаринами. Это был наш товар, наше богатство. Мой отец возил мандарины в Украину, на Север, в Москву…(Смеется.)

Нигде во всей стране не росли цитрусовые деревья, только у нас! Такие сочные, сладкие мандарины!


Во время разговора трио музыкантов начинают грузинскую балладу.


Владимир. Да, были времена, продавали и наш воздух, такой чистый и ароматный, наше жаркое, но ласковое солнце, наше море...

Анна. В Москве я проучилась в институте пять лет благодаря нашим мандаринам. Отец под Новый год привозил тонну мандаринов, продавал на базаре, и часть вырученных денег отдавал мне на учебу.


^ Ясон. Да что там говорить, ваше искусство – это тоже отличный товар! (Внимательно слушает музыкантов.) Отличная баллада!


Анна. В стране мандаринов жили… но сегодня меня совсем не тянет на мандарины, почему-то стали вызывать аллергию.

^ Эллада. Мам, лучше сказать в «мандариновой стране». Напоминает сказку…

Ясон (обнимает Анну). Эллада, твоя мать любит помечтать. Я даже беспокоюсь о том, как вы будете жить дальше.

^ Мэр (несколько опьяненный как от раки, так и от дружеской обстановки, музыки). Не знаю, когда прекратятся вендетты на нашем острове. Живем еще в диком прошлом, никакого прогресса! Человек не хочет меняться… Ну и пусть! Как ему будет угодно! А мы ведь только можем факты подтверждать, по-рас-суждать... а изменить что-либо – это нам не под силу! Это только Бог...

Все громче слышна баллада, песня заполняет пространство как в душах героев, так и в зрительном зале.


^ Действие третье
15 августа 1992. В Греции государственный православный праздник Успение Богородицы, а 14 августа в Абхазии началась война...


Сцена 1

На сцене Владимир, Ясон и Анна. Входит Манана.


Манана (Анне). Аня, там Мария плачет. С раннего утра, как ребенок, не могу ее успокоить. Слезы текут рекой, спрашиваю, в чем дело, не говорит….

^ Анна. Ну, конечно, схожу, посмотрю, в чем дело. (Выходит.)

Владимир. Мария – сильный человек, свой парень, мы знакомы с ней много лет. Она не плачет без причины. Что-то серьезное произошло! (Уходит и он.)

Ясон. Что случилась с нашей русской дамой? Вчера хохотала до слез, анекдоты рассказывала, выпила раки, правда, не в меру. Да у нее нет никаких проблем, она - крепкий орешек! Но надо сходить, узнать, в чем дело. (Уходит.)

Сцена 2

Возвращаются Мария и Анна. Анна идет к бару и открывает бутылку вина.

Мария. Извини, но мне надо выпить, расслабиться, что ли… Не знаю, что и сказать, с кем поговорить. Утром проснулась рано и неожиданно стала реветь. Представляешь, вся подушка – мокрая от слез. Если спросишь, что приснилось – не помню, о чем подумала – не знаю. В голове пусто, никаких мыслей и обид, но столько слез, столько слез, сама себе удивляюсь. Никогда так не плакала!

Анна. Слезы, говорила мне бабушка, – это злость, извини, конечно… Или обида, собираемая в душе годами. Поплакать – значит освободиться от всего этого... негативного.

Мария. Аня, ты - хороший человек, поэтому хочу, чтобы мы посидели так, вдвоем, без всех этих танцоров-артистов! Ты говоришь – это обида... Это так и есть: всю жизнь обиженная была, но не показывала никому - держалась геройски! А сегодня я уже больше не обижаюсь, но и не люблю никого. Даже внучка, Танюша – такая девочка славная! – А мне как бы и не в радость. Могу видеть, но могу и не видеть, не скучаю совсем!


^ Анна. Мария, может быть, тебя обидел кто-либо из ансамбля?


Мария. Да что ты! Кавказцы - большие дипломаты, зачем им меня, ту, которая им предоставила работу, обижать. Нет, нет у нас нормальные дружеские отношения.

С таким кризисом в стране и безработицей мне они готовы руки целовать, а не то чтобы обидеть... (^ Выпивает залпом фужер вина, начинает реветь.)

Все кончено. Я уже не человек, а кошелек, только и думаю о том, как пополнить его долларами! Все ради них, всё! Помнишь наши рублишки? Были они такие маленькие, серенькие, мы относились к ним с презрением... такими духовными представлялись, говорили, мол, нас деньги не интересуют. На самом деле нас просто не интересовали эти деньги - рубли, не имеющие ценность…

Моя зарплата сегодня уходит на помаду и на два-три выхода в кафе с подружками... (^ Встает и начинает ходить по сцене.)

Господину доллару - кланяемся до пола. (Делает низкий поклон, смеется.) Ты знаешь, когда мне Ясон вчера давал задаток, дал мне доллары в руки, сердце мое залилось таким сладким, таким нежным, я бы сказала даже – эротическим – ну, еще... не могут больше подобрать слов... таким вот теплом. Мне стало так хорошо! И я была счастлива! (Начинает реветь.) Стыдно подумать! Стыдно сказать кому, но ведь это сущая правда!

(Наливает вина.) Ты не пьешь совсем, а я вот - второй фужер. Но не подумай, я не алкоголичка, хотя могу выдержать любую попойку. Просто даже и не знаю, что со мной случилось сегодня. Как будто умерла и присутствую на своих же похоронах... Знаешь, мой муж – он режиссер, скорее всего – был режиссером. Сейчас внучку нянчит. Рассказывает ей пьесы вместо сказок. Я вообще-то не о том. Он всю нашу жизнь разъезжал по стране, все время отсутствовал, по пять-шесть месяцев в году. Владивосток, Магадан, Астрахань, Одесса, Тюмень. Режиссер-постановщик. И каждый раз – влюблялся!

Ты пойми, не просто увлекался, а... влюблялся, то есть изгонял меня из своего сердца, и на мое место ставил другую! И каждый раз мне об этом сообщал письменно, а иногда и живьем, глядя прямо мне в глаза, и прося всегда только одного, самого простого - человечного понимания, а значит и прощения... Марк – так его звали, был коренным москвичом. Породистым евреем, а я ведь простая деревенская русская девушка из сибирской глубинки...

Мы познакомились, это когда я приехала в столицу искать свою судьбу... Влюбились… Это было что-то такое! Но такие мы разные: он студент престижного театрального института, а я – бухгалтерской школы. Он – творческий человек, а я простая бухгалтерша. Поженились, и родилась у нас дочь.

Мне тогда было всего двадцать четыре, когда я осталась в Москве одна с ребенком, а Марк уехал куда-то на Урал ставить «Бесов» Достоевского. Через два месяца прислал письмо, в котором писал, что влюблен в актрису, исполняющую главную роль, и просит понять его и... простить. Нет-нет, он никогда не просил развода. Просил только понимания и прощения… (Рыдает.)

Я тогда не знала, куда деться. В Москве у меня никого не было. Как меняются времена и ситуации! Тогда, в сущности, я была одна среди чужих, но не чувствовала себя столь одинокой, как сегодня, когда у меня сотни друзей и знакомых в столице. Я не смогла его оставить, да куда, собственно, мне было уходить с ребенком на руках? А когда он вернулся, упал к моим ногам, плакал. Даже и не повернулся посмотреть на дочку, которая уже начала говорить первые слова. Неделю не отпускал меня из своих объятий и говорил, говорил, как... любит меня. (Плачет.)

И потом, спустя два года, когда история повторилась, в другом городе – в Сыктывкаре, с другой актрисой, исполнявшей главную роль, вот тогда подумала, что не выдержу. В конце - концов… опять выдержала... Сценарий был тот же.

Анна. Этот город с таким смешным названием – Сык-тыв-кар, я чуть было не посетила его однажды. У нас в Сухуми каждый год отдыхали четыре подруги, они были из этого города, и каждый раз приглашали к себе в гости. Два года тому назад собралась поехать к ним на Новый год, но не получилось, в этот год мы собирались в иммиграцию...

Мария. Я его опять приняла, выразила полное понимание... Простила. Знаешь, для меня многие города ассоциируются с катаклизмами моей семейной жизни. Сегодня часто, когда ссоримся, я ему напоминаю его любимых женщин по именам городов: Одесса, Астрахань, Сыктывкар... Он обижается, но ничего не говорит, а что ему сказать, он как мужчина кончился. Недееспособный режиссер, недееспособный муж, но зато хороший дедушка. Только дедушка… Такая пустая недееспособная жизнь...

Анна. Мария, не расстраивайся. Все изменится к лучшему, вот увидишь.

Мария. Да, но вот я тебе не рассказала, что потом неожиданно стала и я… влюбляться. Знаешь, а ведь у меня было много любовников. Разных. Умных, влиятельных… талантливых, но и толстых, глупых и бездарных... (Смеется.)

Мой Марк теперь уже не ставит пьесы, о нем просто забыли. Месяц тому назад хотел подзаработать денег и продать все наши сбережения – десять тысяч долларов. Но он их потерял в одно мгновение. А мы ведь копили их на квартиру. Десять тысяч – это одна двухкомнатная квартира в Москве, и в неплохом районе. (Истерически смеется.) Наш покупатель был обыкновенным мошенником, банальным аферистом. Он вместо рублей положил ему в портфель аккуратно вырезанные газетные бумажки… Марк никак не хотел верить в произошедшее, это был кошмарный сон наяву, он все пялился в портфель с кучей бумажек, а я боялась, как бы у него не случился разрыв сердца… Десять тысяч долларов, собранных один в один!... (Плачет.)

Анна. Хочешь, пойдем в церковь, тут рядом, свечку поставим. Сегодня в Греции большой праздник – День Панагии, матери Божьей… Сегодня все идут в церковь. Это очень большой праздник – праздник пятнадцатого августа.

^ Мария. Нет, нет. В церковь я не хочу. Это у вас большой праздник, а у нас

он потом будет, по старому стилю...

Анна. Да, но у тебя и имя - Мария! Сегодня - твой день! Это твой праздник. «Хроня полла, Мария» - это так у нас говорят... Долгих лет тебе, Мария!

^ Мария. Праздник, а я вот все плачу с утра и остановить слезы не могу.

Анна. А это Панагия тебе освобождает от обид. У тебя столько их накопилось!

Мария. Да, я знаю, что грешная, но не тянет меня в церковь, прости... ну просто ноги не идут туда… Вот когда будем крестить танцоров, вот тогда и свечку поставлю, попрошу Панагию о милостыни...


^ Сцена 2

Входят шумно все на сцену


Тали. Аня! Война, у нас война началась!!! Анна. Какая война?! Где? Что случилось?
Венианор. Вчера группа грузинских военных перешла Ингурский мост. В Сухуми ведутся уличные бои...

^ Тали. Ардзинба объявил мобилизацию всех абхазцев.

Венианор. Наконец-то! Вон она – война с Грузией! Я так и знал: без войны не обойдется. Нам надо срочно возвращаться, надо брать оружие! Конец гастролям! Да будет свободна Абхазия от Грузии!


^ Манана. Вайме, вайме! Я не верю. Господи, не допусти до зла!

Венианор. У меня там мама, братья. Мы должны срочно вернуться.

Манана. Не только у тебя есть мать. Подумай о моих детях, которые стали мишенью для двух враждующих сторон.

Леля (Анне). У нее муж – абхазец, она же сама грузинка. Это ужасно, нас постигла беда!

^ Все. Ясон! А где Ясон? Владимир! Где Владимир?


Сцена 3

Входят Ясон и Владимир


Ясон. Я не понимаю, почему ты не хочешь третьего концерта в Ираклио? Ведь я заплачу, заработаете больше долларов!

Владимир. Да все понятно, деньги - это хорошо, но все устанут. Чтобы принять такое решение, я должен спросить танцоров… (Смотрит на присутствующих и понимает: что-то произошло.)

Хочу спросить вас, хотите ли вы поработать и в городе Ираклио, это будет дополнительный концерт, но деньги получите как за...

Венианор. Большое представление уже началось, Владимир, и мы не знаем, когда оно закончится, и даже не знаем, что это будет по жанру: драма или трагедия.

^ Манана. Вайме! (Бежит к Владимиру, обнимает его.) У нас война, что нам делать?!

Владимир (Анне). Скажи Ясону, что я должен срочно связаться с Сухуми и Москвой. (Уходит.)

Венианор. Сухуми не отвечает, грузинский десант окружил город, и они рядом с российской границей, у реки Псоо. Полчаса тому назад разговаривал, но недолго... уже потом нельзя было поймать линию. Мой брат мобилизовался в абхазскую армию, надо и мне уезжать.


Ясон. Уезжать? И кто вам сказал, что ситуация настолько серьезная? Это, возможно, маленькое столкновение, взрыв… уже завтра все уляжется и встанет на свои места.

Венианор. Ничего не уляжется. Этого мы ждали годы. Никогда у нас не было хороших отношений с грузинами. Никогда. Они нас просто не любили. (Смотрит на Манану.) Прости, это не о тебе, ты знаешь, как тебя уважаю!

Манана. Почему это меня не касается? Я – грузинская еврейка и очень этим горжусь. Саша – абхазец, и никто: ни мои, ни его сторона не хотели нашей свадьбы. Никто! Даже детей наших не воспринимают как истинных внуков. С кем нам идти, на чью сторону вставать? А детям нашим с кем быть?!

^ Ясон. Анастасия, что говорят в греческих новостях?

Анастасия. Наши политологи представляют всё случившееся как очень серьезную ситуацию, возможно, с плохим концом и большими жертвами.

Ясон. Но и здесь мы не развлекаемся, работаем. Анна, передай всем, что до тех пор, пока не получим официальную информацию о положении в Сухуми, мы не станем принимать решение о прекращении гастролей.


Возвращается задумчивый и расстроенный Владимир.


Владимир. Мой друг в Москве не может найти сына, который вместе со своими друзьями отдыхал в родном их селе, в Очамчире. Телефон в их доме не отвечает, никто не поднимает трубку целый день, он очень боится, как бы ничего страшного не случилось...

Манана. Вайме, вайме! Мои дети там, что с ними будет?! (Рыдает, хватает то Владимира, то Ясона и умоляет их.) Не надо больше выступать, уедем по домам, там - дети. Я боюсь! Саша, ну я тебя прошу, ты ведь мужчина, скажи им, что так надо! Я тебя умоляю!


Сцена 4
^ Анна и Ясон

Ясон. Анна, надо что-то сделать, чтобы успокоить всех.

Анна. Как мне их успокоить, это не в моих силах, я ведь здесь просто переводчица.

Ясон. Ах, Анна, ты такая беспомощная! Связался же! Ты ведь их знаешь лучше меня, найди слова, подход, скажи им что-нибудь. Путь даже и не надеются, что я соглашусь прервать гастроли! Нас ждут на семи островах Греции... Ну, объясни им, наконец, что это в их же интересах. До конца августа завершим концерты, получат они свои доллары, заодно останутся в живых и поедут домой с полными карманами. Деньги сильнее оружия. Им будет с чем возвращаться домой.

^ Анна. Я постараюсь.

Ясон. Скажи мне, много греков жило в Сухуми?

Анна: Много. Мы уехали, успели. Отец мой чувствовал, что будет война. «В воздухе пахнет войной», - так и говорил. Вот уже три года, как в Абхазии было сильное напряжение, все разваливалось... Надо успеть выехать, говорил, потому что настанет момент, когда отсюда все будут бежать в лучшем случае с одним чемоданом в руке. А бабушка советовала подождать корабль из Эллады... Она еще помнит тот первый корабль: в 22-м году ее родители ждали корабль из Греции, чтобы он их забрал в Элладу... Но когда корабль прибыл, они не смогли уехать на нем, не было денег заплатить за билеты. Прошло шестьдесят лет, и она все еще ждала корабль, чтобы он увез ее в Грецию.


Издалека слышится меланхоличная кавказская мелодия из дудука.

Ясон. Вот, слышишь, играют, значит, все хорошо, успокоились. Наверное, Мария с ними поговорила. Она не потеряет возможность заработать денег... А ты знаешь, что мои предки тоже из Сухуми, но они успели в 22-м году выехать на том корабле. Дед мой - Савелий Муратиди - был торговцем табака, у него были золотые рубли. Богатым греком был… Они оставили все: дома, магазины, земли и уехали на землю обетованную!

А здесь, в Греции, все было так плохо! Беженцы, беднота, голод. В Сухуми мой дед имел в доме учителей для своих детей. Моя мать учила французский и играла на пианино. Он был скромным меценатом - содержал вместе с другими видными греками греческий театр. Видимо, от него я перенял любовь к искусству…. В Сухуми все его звали «господин Савелий Эвстафьевич Муратиди», а в Греции он стал бедным иммигрантом – понтийцем...

На прогулку по сухумскому бульвару он выходил в костюме... с бабочкой, там он засиживался с друзьями в греческих кофейнях, обсуждая разные события, но больше философски рассуждая о жизни... Все они умели истинно наслаждаться жизнью!

Любитель шампанского и женщин, он был еще и большим гулякой! И тут я похож на него! А чего же он достиг в Греции? На Родине? Денег не стало, и уже больше он не поднимал высоко головы, стал никем и ничем... Я единственный из всей семьи, кто поднялся и приобрел относительное состояние...

Анна. Но не забывай, если бы твой дед остался в Сухуми, то не жил бы лучше. В 43-м и 49-м годах всех греков собрали в вагоны и выслали в Сибирь или в Азию, других репрессировали... Греков сажали в тюрьмы, расстреливали ... Отправляли в Гулаг.

Ясон. Слышал про тюрьмы, но мне не верится. Я ведь коммунист, и считаю, что все, что не делали в СССР, было оправдано исторической необходимостью. (сердится) А люди… они надумали историй... СССР был страной справедливой. Меня так воспитала моя партия. Но, признаюсь, сегодня я уже не совсем коммунист, а больше капиталист, хотя по-прежнему плачу и еще отчисляю регулярно определенные суммы... и, естественно, голосую только за «Капа-Капа-Эпсилон» - за Коммунистическую партию Греции!


Анна. Моего деда по маме в тюрьме расстреляли в 37-м году. Причина была одна: он был греком и открыто верил в Бога, а не в Сталина. Ну и паспорт у него еще было греческий, никак не принимал советского гражданства... Так, многие умерли в тюрьмах, а те, кто выжил...

Знаешь, мой отец был семилетним мальчиком, когда их репрессировали, но радовался, так радовался тому, что с солдатами на грузовике поедет далеко от дома. Для сборов им дали срок 24 часа. Их выселяли в Северный Казахстан. И это было его первое путешествие в жизни. Все плакали, его мать – мая бабушка – рыдала, а потом стала разбивать оконные стекла дома, чтобы никто не поселился в нем. Это он помнит хорошо, и мне рассказывал, как стекла вдребезги падали на землю и вызывали в нем такой восторг, что он бегал вокруг дома и кричал от радости: «Солдаты нас повезут далеко на поезде, солдаты к нам пришли!» Пока не получил оплеуху от матери... На этот раз рука матери ему показалась намного тяжелей, чем обычно. От боли и обиды он начал рыдать, давиться от обиды слезами. Но мама его не приласкала, как это делала всегда. Она яростно продолжала разбивать стекла. Потом побежала в загон и безжалостно зарубила поросенка – мясо на дорогу... Обычно маленький Яннис прятался, когда забивали животных, ему всегда было жалко их ... и даже кур, которых резали на мясо. Но на этот раз он не спрятался, смотрел на убиение поросенка, на то, как засаливали мясо и сало, и ревел, пока не охрип. Ему казалось, что теперь он рыдает от боли и жалости к поросенку, но спустя годы, вспоминая этот эпизод, понял, что заранее проплакал всё то трагическое, что с ним произошло потом... И когда ему было трудно и больно, он уже никогда больше не плакал... Многие наши родственники остались в Сухуми, что