Реферат: Булат Окуджава. Прелестные приключения


Начало формы
Булат Окуджава. Прелестные приключения
Рисунки П.Волковой


 




 

  



 

  


Я жил на берегу моря в белом доме. Уже несколько дней шли дожди, гудел ветер

и по морю гуляли высокие волны. С утра до вечера я высматривал в подзорную

трубу: нет ли приключений. Но какие же приключения в дождливую погоду?
Однако ветер постепенно успокоился, буря улеглась, снова засияло солнце, и ко мне вдруг заявился Крэг Кутенейский Баран.

  - Скучно жить одному, брат,- сказал он.- Давай жить вместе. Ты не будешь возражать, если я у тебя останусь?

  - Наоборот,- ответил я,- живи сколько хочешь. Ведь вместе мы скорее

найдем какое-нибудь приключение, и наша жизнь будет иметь смысл.

  - Ура! - крикнул Крэг и остался у меня. Так как вообще он жил в Кутенейских

горах, он сразу же устроился на моем шкафу.

  - Ах, как здесь хорошо! - воскликнул он.- Ну просто как в горах!

 Вдруг дверь отворилась, и в комнату вползла змея. Мы испугались.

  - Ссссссссс,- сказала она,- не бойтесь, я не кусаюсь, я добрая. Давайте жить вместе. Одной чертовски скучно. И мы ее оставили.

  И стали мы жить вместе. И вместе мечтали о разных приключениях.

  А должен вам сказать, что Наша Добрая Змея любила тепло и поэтому спала

на абажуре настольной лампы.

  Однажды я увидел сон, будто вышел из моря Морской Гридиг. Что это такое,

я не знаю, но это было ужасное страшидло. И вот будто это страшидло погналось

за мной, но тут появился Крэг Кутенейский Баран и спас меня.

  Утром я рассказал свой сон моим друзьям. Оказалось, что Крэг тоже видел во сне Морского Гридига, и Наша Добрая Змея тоже видела его...

  - Какой таинственный сон! - воскликнули мы шепотом.

  - Давайте поймаем его,- предложил Крэг.- Это будет прекрасное приключение.

Ура!

  И мы решили отправиться ловить Морского Гридига.


  


Это маленькое опасное приключение началось ночью. Мы спрятались на берегу за

большим камнем. Я смотрел в подзорную трубу. Крэг Кутенейский Баран караулил

сеть. Наша Добрая Змея светила фонариком.

  Вдруг из моря появился настоящий Морской Гридиг.

  - Бррррр,- сказал он.- А ведь холодно. Никак вода не нагреется. Как

это все надоело! Бррррррр.

  Не успел он все это выговорить, как мы выскочили из своей засады и накинули

на него сеть. Он дрожал и кричал.

  - Ага, боишься?!

  - Боюсь,- сказал Гридиг.

Мы понесли его домой. Вдруг он заплакал. - Мне холодно и страшно...

  - А почему ты хотел нас съесть?

  - Ой, что вы! - удивился он.- Я вообще не питаюсь мясной пищей. Вы с

ума сошли! Я добрый несчастный Гридиг. Я хочу к моей Гридиане.

  Мы принесли его домой. Оказалось, что он и в самом деле не ест мясо,

что любимое его блюдо - манная каша.

  Все вместе мы попили горячего чаю. Гридиг согрелся.

  - А вы мне нравитесь,- сказал он.- Я, пожалуй, у вас поживу.

  И мы его оставили. А так как он был Морской Гридиг, а не какой-нибудь

там еще, то он устроился в раковине умывальника, чтобы вода все время его поливала.


  


Однажды мы отправились гулять по ближайшим горам: я, Гридиг, Крэг и Наша Добрая

Змея.

  Вдруг перед нами возникла пропасть. Что было делать? Крэг Кутенейский

Баран разбежался и прыгнул. А нам что делать?

  Но Гридиг, хоть был морской, тоже, представьте себе, прыгнул.

 А нам что делать?

 Но Наша Добрая Змея тоже смогла перепрыгнуть через пропасть.

  А мне что делать? Я ведь не могу так прыгать. Неужели я останусь один,

а они отправятся дальше? Но мои друзья придумали вот что:


  


  И мне тоже удалось очутиться на другой стороне. Мы очень радовались,

что все обошлось так прекрасно. Это тоже было приключение. Маленькое, конечно, но все же приключение.


  


Однажды мы все сидели дома. Был сильный туман. Холод. Выходить никуда не хотелось.

Решили рассказывать, что с кем когда-нибудь случилось.

  И вот что рассказал Морской Гридиг.

  "Однажды я, как всегда, купался в синем море. Вдруг я увидел, что на

меня хочет напасть Медуза-Горгона. Что было делать? Но я не испугался,

потому что у меня всегда с собой оружие против этих противных медуз. Дело

в том, что Медуза-Горгона очень сильная, но глупая, а я хитрый.

И вот она раскрыла свою громадную пасть... Тут я выхватил иголку с ниткой

и раз, раз... Ее пасть была крепко сшита"...

  - Ха-ха-ха! - засмеялся я.- Где же ты взял под водой иголку?

  - Беееееее! - засмеялся Крэг.

  - Ссссссссс! - засмеялась Змея.

  - Не смейтесь,- сказал Гридиг.- Это правда, вот и все.

  А вот что рассказал Крэг Кутенейский Баран.

  "Однажды гулял я в Кутенейских горах. Вдруг вижу: подкрадывается ко

мне Одинокий Коварный Волк. Я решил над ним подшутить. Ведь я тоже очень

хитрый. Драться мне с ним не хотелось, а мою шутку он бы запомнил надолго.

  Я закричал и помчался как ветер. Волк кинулся за мной.

  - Ага! - крикнул он.- Ты от меня не уйдешь! Сейчас я тебя съем!

  Он уже почти догнал меня, когда я направился к глубокой пропасти.

  - Ага! - крикнул Волк.

И тут я прыгнул. Я очень легко перелетел через пропасть: ведь я очень ловкий,

а Одинокий Коварный Волк свалился вниз.

  Он бегал по дну пропасти, а вылезти не мог. Тогда он крикнул:

  - Спаси меня! Я больше никогда не буду. Я буду питаться только травой.

  Я опустил ему веревку. Он быстро полез по ней и, когда вылез, засмеялся

и сказал:

  - А ты и поверил, дурачок... Ты и вправду решил, что я буду питаться'травкой?

Очень мне нужна твоя глупая травка! Я люблю мясо! И я тебя сейчас съем!

  Он уже собрался снова на меня напасть, но я ведь очень ловкий. Я прыгнул

и очутился на другой стороне пропасти".

  - Где же ты взял веревку? - спросил Гридиг у Крэга.

  - Это мое дело,- с достоинством ответил Крэг Кутенейский Баран.


 

А вот что рассказала Наша Добрая Змея. "Однажды лежу я на пеньке, греюсь на солнышке и думаю что хочу. В общем, хочу, что хочу.

  Вдруг подходит ко мне Невыносимый Приставучий КаруД.

  Он говорит: - Что делаешь?

  Я говорю: - Что хочу, то и делаю.

  Он говорит: - А что хочешь?


 

  Я говорю: - А что сама хочу, то и хочу.

  Он говорит: - Нельзя хотеть, что сама хочешь, а надо хотеть, что все

хотят.

  Я говорю:

  - Сссссссс... Хочу, что хочу.



Он говорит: - Нельзя! Так не бывает.

  Я говорю: - Бывает... Ссссссс... Отойди...

  Он говорит: - Не отойду.

  Я говорю: - Ссссссссс!

  Он говорит: - Ой!

  Это я его укусила. И тут он убежал. И мне опять стало спокойно".

  - Так ему и надо,- сказал Гридиг из своего умывальника.

  - Так ему и надо,- сказал Крэг Кутенейский Баран -со своего шкафа.

  - Конечно,- сказала Наша Добрая Змея со вздохом.- Хотя кусать Кару Да

очень противно. И она заснула на своем теплом абажуре.


 

  





Когда наконец утихли бури, мы решили отправиться в настоящее путешествие, чтобы

встретиться с настоящими приключениями.

  Для этого мы приобрели удобный и быстроходный корабль, и все на нем

Устроились.

  Было прекрасное утро.

  Мы погрузили на корабль много всякой еды: для Нашей Доброй Змеи - ее

любимое лакомство - хлеб с маслом, для Крэга Кутенейского Барана - свежую

редиску, для Морского Гридига - сто банок консервов с манной кашей, а для

мен.я - сырники со сметаной.

  - Полный вперед! - скомандовал я, и наш прекрасный корабль легко пошел

вдоль берега.

  Было раннее утро, и все люди еще спали, и поэтому нас провожал Голубой Кит.


 




А еще нас провожала Белоснежная Морская Чайка.

  А еще нас провожал Веселый Морской Конек.

  Вдруг мы видим: на морском берегу стоит Одинокий Коварный Волк и горько

плачет.

  - Эй, Волк, чего плачешь?

  - Как же мне не плакать,- сказал Волк,- остаюсь я один, совсем один.

Сдохну со скуки.

  Мы пожалели Волка.

  - Давайте возьмем его с собой.

  - Возьмем! Возьмем! - закричали мои добрые друзья.- Эй, Волк, иди к

нам!

 -Нет,-

сказал Волк и снова заплакал.- Я очень люблю кусаться и рвать на клочки.

Это мой недостаток. Вы будете на меня обижаться...

  - Мы дадим тебе много сырников и редиски!

  - Очень мне нужны ваши глупые сырники и ваша отвратительная редиска!

- крикнул Волк и побежал в темный лес.


  

  Едва Коварный Волк скрылся в темном лесу, как наш корабль развернулся и направился

в открытое море. Все было хорошо, и каждый из нас делал что хотел:

  Морской Гридиг обливался морской водой, Наша Добрая Змея думала, о чем

сама хотела, Крэг Кутенейский Баран лез по парусу, и ему казалось, что

он гуляет по Кутенейским горам, а я варил обед на нашей корабельной печке.

Но вдруг подул сильный ветер. С каждой минутой он становился сильнее и

сильнее. Началась настоящая буря. Поднялись страшные волны. Наш прекрасный

корабль затрещал. Все полетело кувырком.

 Первой полетела кастрюля с супом. Суп, конечно, немедленно вылился прямо в глотку

двум здоровенным акулам, которые этому были очень рады.

  Потом ветер сорвал с корабля Морского Гридига и швырнул его в море.

Наша Добрая Змея кинулась спасать его, и они оба исчезли в бездонной морской

пучине. Тут раздался новый удар. Ветер понес Крэга. Что было делать? Я

вцепился ему в ноги, и мы полетели неизвестно куда.

  Полет наш продолжался очень долго, и наконец мы упали на какой-то таинственный

остров.

  - Ура! - крикнул Крэг, встряхиваясь.- Мы живы!

  Да, мы были живы, но наших друзей рядом с нами не было. Что могло с

ними случиться? И что ожидало нас на этом острове?


  


 Буря улеглась. Снова наступила тишина. Но новые опасности уже подстерегали нас.

Не успели мы с Крэ-гом подняться с земли, как земля задрожала, деревья

затрещали и два громадных противных великана вышли на поляну.

  Мы хотели убежать, но не тут-то было. Они схватили нас и крепко-накрепко

связали по рукам и ногам, а сами отправились, разводить большой костер.

  - Неужели нас будут жарить? - спросил Крэг с ужасом.

  - Конечно,- ответил я.- Мы пропали.

  На поляне заполыхал огромный костер. Первым великаны потащили Крэга.

Тут вдруг раздалось какое-то шипение, шум, кусты затрещали, и новое страшидло показалось

из лесу.

  - Ой! Ой! - закричали испуганные великаны и пустились наутек.

  - Ура! - закричал Крэг.- Да здравствует Гридиг! Действительно, это был

Морской Гридиг, а на шее у него пристроилась Наша Добрая Змея. Они освободили

нас от веревок. Вдруг я заметил, что Гридиг плачет.

  - Чего ты плачешь?

  - Очень боялся великанов,- сказал он сквозь слезы.

  - Как же ты решился напасть на них?

  - Надо было спасать вас.

  Мы радостно заплясали вокруг костра, пока он не угас, а после решили

отправиться к морю, чтобы посмотреть, а не уцелел ли наш славный корабль.


  


  Мы шли по острову целый день и целую ночь, но моря все не было. Вот как далеко занес нас ураган. Мы очень устали.

- Я не могу без воды,- сказал Гридиг,- я совсем высох.

- А я не могу больше ползти,- сказала Наша Добрая Змея,- я поцарапала

себе живот.

  - Что же нам делать? - сказал я.

 - Вот что,- сказал Крэг Кутенейский Баран,- садитесь на меня верхом.

Я сильный.

 Мы все уселись на Крэга, но скоро и он устал.

 - Что же нам делать? - воскликнули мы хором. В это время на дороге показались

два рыжих муравья.

  - Мы вам поможем,- сказали муравьи.

  Они взяли сухой листок, быстро и ловко приделали к нему колеса, сами

впряглись и позвали нас. Получилась прекрасная тележка. Мы уселись, и тележка

тронулась.

  - Ура! - закричал Крэг.

  Мы ехали еще целый день и еще целую ночь.

  Муравьи устали.

  - Ах,- сказала в дороге Стрекоза,- все хорошо, только

бы нам не встретить Шмеля.

  - А что? - спросили мы, затаив дыхание.

  - Это ужасно,- сказала Стрекоза.- Шмель страшный разбойник.

  - Ай-яй-яй,- сказал я.

  - Бееееееее,- сказал Крэг.

  - Ссссссссс,- сказала Змея.

  - Да перестаньте же галдеть,- крикнула Стрекоза.- Я же устану от этого!

  Мы замолчали, и в тишине услышали гудение. Большой Шмель гнался за нами

с пулеметом.


  




Шмель приближался к нам, а Стрекоза выбилась из сил... - Мне очень тяжело,- сказала

она,- я не могу быстрее.

  Шмель приближался.

  - Самое ужасное, что и на землю нельзя опуститься,- сказала она.- Мы

как раз пролетаем над царством отвратительных Железных Жуков.

  Шмель приблизился.

  - Сейчас он выстрелит! - крикнул я.- Берегитесь!

  - Ах, как это неприятно,- печально промолвила Стрекоза.

  И тут произошло чудо. Наша Добрая Змея быстрее молнии вытянулась и выхватила

пулемет у Шмеля.

  - Ура! - закричал Крэг.

  Пулемет застрочил, и Шмель упал на землю.

  - Ах, какие молодцы! - сказала Стрекоза слабым голосом.- Но я уже не

могу лететь. Сейчас мы упадем.

  - Если бы был парашют, мы бы прыгнули, и тебе стало бы легче,- сказал

Гридиг.

  - Ах, я совсем забыла! - крикнула Стрекоза.- У меня в багажнике как

раз четыре парашюта. Скорей! Море уже близко. Может быть, вам удастся спастись

от Железных Жуков!

Мы достали парашюты и попрыгали вниз со Стрекозы.

  Теперь пулемет был у меня в руках.

  Скоро мы благополучно опустились на землю.

  - Ура! - закричал Крэг.

  - Не кричи,- сказал я,- нас могут услышать. Бежим скорее к морю.

  - Какой я все-таки герой,- сказал Крэг.

  - Ссссссс,- сказала Змея,- не хвастайся раньше времени.

  Мы пробежали несколько шагов, раздвинули кусты, и перед -нами распахнулось

море.

  - Корабль! - закричал Крэг.




  Да, да, представьте себе, далеко на волнах покачивался наш прекрасный корабль.

- Как же мы на него попадем? - спросил Крэг.- Ведь я не умею плавать.

  - Очень просто,- засмеялся Гридиг.- Ждите меня, мои друзья.

  И он нырнул в море и быстро поплыл к кораблю, ведь он был Морским Гридигом.

  Не успели мы порадоваться, как услышали за спиной тяжелый грохот и увидели,

что на нас ползут неумолимые Железные Жуки.

  Они были перед нами, позади было море, отступать было некуда.


  


  Я вспомнил про пулемет и выстрелил, но Жуки только расхохотались: ведь

пули в пулемете были гороховые. А что Жукам - горох?

  - Беееееееее,- жалобно протянул Крэг.

  - Кричи ура! - сказала Змея.- Сссссссс.




Итак, значит, отступать было нам некуда - за нами колыхалось глубокое синее

море.

 Сейчас Жуки наползут и нас растопчут. Вон они какие: тяжелые и свирепые.

И тут мы услышали голос Гридига:

  - Бегите сюда! Скорее!

  Наш корабль стоял уже у самого берега.

  - Ура - закричал Крэг, и мы бросились на корабль.

  - Вперед! - скомандовал Гридиг. Корабль вздрогнул и помчался.

  - Вот вам! - крикнул я и плеснул в Жуков старый, невкусный суп.

  Жадные Жуки, конечно, сейчас же съели этот суп, и у них разболелись

животы.

А наш корабль весело мчался по синим волнам.

  Через несколько дней увидели мы впереди незнакомый. Сошли на берег. Трава была мягкая и

душистая. Мы улеглись в нее, и каждый стал думать, о чем он хочет: Гридиг

- о своей Гридиане, я - о своем доме, Крэг - о Кутеней-ских горах, а Наша

Добрая Змея - о теплом абажуре настольной лампы.

  Вдруг из темного леса вышел Невыносимый Приставучий КаруД.

  - Сссссссссс,- сказала Змея,- этого еще не хватало!

- Мне не нравится, что вы думаете каждый отдельно,- сказал КаруД,- и делаете

каждый, что он хочет, и хотите каждый, что он хочет. Не нравится мне это.

Вот и все!

  Тут он схватил нас и стал соединять.

- Вот теперь прекрасно! - обрадовался Невыносимый Приставучий Кару Д.-

Теперь вы все вместе будете делать одно и то же!

  Он засмеялся и крикнул:

  - А ну-ка думайте все про одно и то же!

  Но я опять подумал о своем доме, Гридиг - о Гридиане, Крэг Кутенейский

Баран - о Кутенейских горах, а Наша Добрая Змея - о теплом абажуре настольной

лампы.

  - Безобразие! - сказал Кару Д.- А ну-ка делайте все одно и то же!

  Змея кинулась за пролетавшим комаром, Крэг потянулся к молодой ромашке,

Гридиг рванулся к морю, а я двинулся к кораблю.

  И тут все развалилось.

  И мы быстрее ветра понеслись по поляне.

  - Куда же вы! - закричал Кару Д.


  


  


  Вдруг мы увидели громадного льва. Он сидел неподвижно на палубе и смотрел на

нас удивленными глазами, а по его носу преспокойно ползала муха.

  - Ой! - крикнул Крэг.

  - Ссссстрашно,- сказала Змея.

  - Ты кто? - спросил я.

  - Я Сидящий Фаянсовый Лев.

  - Зачем ты пришел на корабль?

  - Я убежал от Кару Да. Он заставляет меня делать, что он хочет, а я

хочу, что я сам хочу.

  - А ты нас не съешь? - спросил Крэг.

  - Ой, что вы! - сказал Лев.- Я же фаянсовый. Я даже мухи не обижу.

  - Эй вы! - крикнул с берега КаруД.- Отдайте мне Льва! Это мой Лев!

  - Не отдавайте меня,- сказал Лев.- Я устал. Я хочу с вами.

  И мы его не отдали.


  




  Прошло еще несколько дней, и наконец наше прекрасное путешествие окончилось. Наш

корабль подошел к берегу, и только он остановился, как из моря вышла Морская Гридиана и сказала Морскому Гридигу:

  - Я соскучилась по тебе. Где это ты так долго пропадал? Хоть бы прислал

телеграмму. Морской Гридиг покраснел немного и сказал, обернувшись к нам:

- Прощайте, друзья. Я очень полюбил вас, но мне уже пора вернуться.

  И они медленно погрузились в синее море.

  - А мне пора в Кутенейские горы,- сказал Крэг.- Ведь я не какой-нибудь

там простой Баран, а Кутенейский. Прощайте до следующего года!

  И он помчался по скользкой тропинке все выше и выше.

 - А я,- сказала мне Наша Добрая Змея,- остаюсь с тобой: ведь я не какая-нибудь

там обыкновенная Змея, а резиновая.

  - И я остаюсь, если вы позволите,- сказал Лев.- Ведь я Сидящий Фаянсовый

Лев и даже ходить не умею. Все сижу да сижу. И они остались.

  Если когда-нибудь вы попадете ко мне в гости, вы их сможете увидеть.

Безусловно.


    


  Ялта, 1968

^ Ю.Аракчеев Луна над пустыней Ферула и эремурус Часть 1. ^ ПИСЬМА, ТЕЛЕГРАММЫ...

В ответ на Ваше письмо сообщаю, что в середине апреля мы выезжаем на Сырдарью. Работать будем в среднем течении, в районе Ширик-Куль. Места малонаселенные. Я занимаюсь опылителями тугайных растений...

Георгий Федорович Колюх, начальник экспедиции Ташкентского музея природы.




В Средней Азии я еще никогда не бывал.

Мавзолеи и минареты... Самарканд, Бухара, Хива... Паранджи, пиалы, бесконечный чай в жару, верблюды... Река Сырдарья... Таинственный Ширик-Куль. Что это? «Куль»—значит «озеро», это я помнил по какой-то книжке. «Загадочное озеро Сары-Куль» — вот как она называлась! Может быть, в письме ошибка и мы поедем именно на Сары-Куль? Я самым тщательным образом изучал карты. Сары-Куль есть, верно. Только совсем не в районе реки Сырдарьи. А вот Ширик-Куля я не нашел нигде. Странно.

Опылители тугайных растений... Пчелы, наверное, бабочки. Тугаи — это какие-то типично азиатские заросли, кишащие кабанами и, кажется, тиграми...

Нечего, конечно, и говорить, что я мигом, не теряя ни минуты, написал ответ. Что обязательно постараюсь принять участие и буду ждать телеграммы.

Одно беспокоило: вдруг не придет телеграмма? Вдруг он забудет ее послать? Или на телеграфе что-нибудь случится?

Но телеграмма пришла. В ней было сказано, что экспедиция откладывается дней на десять — пятнадцать и будет опять телеграмма.

Я получил ее через две недели: «Экспедиция отъезжает 6 мая, вам нужно быть 5-го».

И лихорадочно принялся собираться.

Как журналисту мне приходилось ездить по разным местам, бывал я и в путешествиях. Но только не в пустыне. А тугаи, как выяснилось окончательно,— это заросли по берегам рек, текущих через пустыни...

Первым делом я купил себе дефицитные туристические ботинки. Правда, в книгах о путешествиях по Средней Азии было написано, что самое лучшее — кирзовые сапоги. Потому что змеи, запросто прокусывающие материю брюк, не могут прокусить сапожную кожу... Однако знакомый специалист-энтомолог, Дмитрий Викторович Панфилов, который, кстати, и дал мне адрес Георгия Федоровича, сказал, что ботинки сойдут.

— Только не вздумайте ходить по ночам — змеи в основном охотятся ночью...

— А какие змеи в тех местах водятся, Дмитрий Викторович? — спросил я, как бы между прочим.

— Кобра иногда встречается. Эфа. Щитомордник. Это — из ядовитых.

Из соответствующей литературы я уже знал, что укус всех трех, а особенно первых двух, смертелен.

— Может, все-таки лучше сапоги? — спросил я Дмитрия Викторовича.

— Лучше. Но жарко в них. Вот если бы вы достали брезентовые...

Брезентовых сапог я не достал.

Я узнал также, что в тех местах водятся каракурты, скорпионы, тарантулы, фаланги. Укус каракурта смертелен, остальных — очень болезнен. У фаланги, правда, нет ядовитых желез, но заразить ранку она может гниющими остатками пищи, которые подолгу сохраняются на ее челюстях. В этом случае трупный яд, проникая в кровь укушенного, может привести к самым печальным последствиям.

Долго думая об этом последнем, я пришел к мысли, что все равно от всего не убережешься. Чему быть, того не миновать. Так что, как говорится, была не была...

Хуже всего настраивали специальные книги и руководства. Описания симптомов после укусов ядовитых змей, пауков, насекомых были весьма выразительны. Однако читать все это было необходимо — для подготовки.

Я старался сохранять самообладание и оптимизм. Дело в том, что...

Когда было мне лет двенадцать, прочитал я однажды любопытную книгу. В ней рассказывалось, как мальчик и девочка забрались в лабораторию знакомого профессора и попробовали на вкус загадочный белый порошок. Потом сели на подоконник, болтая ногами, и тут... все вокруг них начало неудержимо расти...

Оказалось, что порошок был волшебным: съев его, мальчик и девочка начали уменьшаться и уменьшались до тех пор, пока не стали очень маленькими — такими крошечными, что запросто уместились на спине стрекозы, которая как раз опустилась около них на подоконник. Стрекоза унесла ребят в дремучие заросли на берегу ручья. И началось путешествие двух человечков в зеленой стране, населенной удивительными существами — муравьями, осами, бабочками, жуками. Книга называлась «Приключения Карика и Вали». Написал ее Ян Ларри.

Книга эта ошеломила меня и, наверное, как-то даже перестроила мой внутренний мир. А вернее наоборот: не перестроила, а вернула меня к тому, что я сам думал и чувствовал, но под влиянием каких-то внешних причин подвергал сомнению и забывал. Ведь еще в самом раннем детстве я очень любил странствовать весьма оригинальным способом. Лежал где-нибудь, например, на лесной поляне, смотрел в траву перед собой, и... Воображение следовало за каким-нибудь муравьем по хаосу толстенных травяных стволов, похожих на тропический бамбук, мимо раскидистых кустов земляники с трехлопастными, как у пальм, гигантскими листьями. И над головой висели, источая аромат, огромные спелые ягоды... Далее я мысленно попадал в полумрак муравейника — в этот многоэтажный дом с анфиладами комнат, галереями, пристройками, залами и подземельями... Иногда мне удавалось пожить в зеленых дебрях какого-нибудь куста или в душистом цветке, полетать на спине стрекозы или бабочки над бескрайним океаном трав или сесть на бронированную спину жужелицы и с головокружительной скоростью мчаться по лесной тропинке, усыпанной иголками-бревнами.

Потому, наверное, и подействовала на меня так сильно книга Ларри, что я понял: не один я увлекаюсь мысленными странствиями, не один я думаю и чувствую так, а значит...

Была и еще одна подобная книга. «Жизнь насекомых» французского естествоиспытателя Жана Анри Фабра. В школьные годы я перечитывал ее множество раз. Недавно перечитал снова. Нет, все-таки удивительно, как захватывает описание жизни пчел, ос, бембексов, сколий, жуков — этих многочисленных маленьких наших соседей, которыми большинство людей интересуется только в детстве, а потом безнадежно забывает об их существовании. Если, конечно, не занимается ими из чисто научных — практических — соображений.

И я купил зеркальный фотоаппарат «Зенит». И насадочные кольца. И цветную обратимую пленку.

Зарядив фотоаппарат, навинтив кольца, я вышел во двор старого московского дома. Это было 26 июня 1969 года. Я навсегда запомню столь знаменательный день.

Был вечер, и солнце стояло низко. Оно освещало бежевые, слегка полинявших от дождей стены нашего дома, уютный зеленый дворик и широкую асфальтовую полосу, рассекающую пополам заросли деревьев, кустарников и густой сочной травы с одуванчиками. Я шагнул в траву и наклонился, глядя в видоискатель.

По толстому зеленому стволу полз кто-то большой, красновато-коричневый. Неуклюжий и мощный, он напоминал рыцаря в медных доспехах. Он методично полз вверх, непрестанно шевеля усами, похожими на стальные плети. Со стебля «рыцарь» перебрался на пологий бугор листа. Бугор под ним закачался... На краю странное существо остановилось. Далеко внизу и во все стороны раскинулись необъятные джунгли, безбрежный зеленый океан. Куда теперь? С минуту «рыцарь» подумал, оставаясь в неподвижности — лишь усы его шевелились без остановки вверх, вниз, вправо, влево,— наконец лениво разломил свои доспехи на спине, выпростал из-под них тонкие прозрачные крылья и... полетел.

Я передвинул объектив. Полыхнуло желтым. Гигантская солнечная шапка цветка — множество желтых лилий, а на них, небрежно сминая шелковистые нежные лепестки, сосредоточенно копошится мохнатый зверь. Шерсть длинная, темно-рыжая, на спине —плоские слюдяные крылья, а глаза миндалевидные, блестящие, внимательные. По-хозяйски охватив топкими лапками несколько цветков сразу, зверь сует по очереди в каждую лилию короткий черный хобот. Голова его перепачкана желтым...

Я принялся исследовать окрестности, чувствуя себя как во сне.

В расплывчатом зеленом мареве по жилке листа ползло длинное изящное существо, неся на себе просторный, отливающий перламутром балахон крыльев. Оно двигалось медленно, грациозно кланяясь и вертя глазастой головой. Золотые глаза сверкали, посылая во все стороны изумрудно-бронзовые лучи... В просторной багряной чаше цветка суетился кто-то черный, пластмассовый. С высоты плюхнулся сразу на все шесть лап-шасси толстый лайнер и, поворочав в разные стороны головой, принялся вдруг умываться, как кошка чиститься...

Жук-пожарник, шмель, златоглазка, маленький черный жучок, обыкновенная муха... Всего-навсего.

Это опять было напоминание.

Потом я проявил пленку у знакомого фотографа, вставил диапозитивы в рамки, приспособил на столе проектор «Свет». Яркий, многоцветный мир Карика и Вали распахнулся передо мной на комнатной стене...

Лето прошло в постоянных волнениях.

Поведение ползающих, бегающих, прыгающих и летающих созданий иногда странным образом напоминает то, что я вижу в гораздо более крупном масштабе. Аналогий тьма. В конце концов я иногда стал даже путаться, с каким миром имею дело в данный момент — «микро» или «макро». Так у меня появилась галерея портретов: жук — Сева, кузнечик — Семен Петрович, бабочка — Клизавета Степановна, гусеница — Софи Лорен, златоглазка — Уланова... Однажды я вычитал известное изречение древнегреческого философа Анаксагора: «Все — во всем». И понял, что в моих наблюдениях нет ничего удивительного.

Тогда я принялся читать книги по биологии. Что же вы думаете? Аналогии подтверждаются...

Запомнилась фраза из одной книжки: «Какую бы форму жизни мы ни изучали — от вируса до мамонтова дерева,— мы изучаем самих себя». Может быть, все дело в этом?

Ну вот. Теперь, я думаю, вам ясно, почему никакие страхи перед встречей с ядовитейшими из паукообразных и пресмыкающихся не остановили бы меня от поездки не только в Среднюю Азию, но куда угодно.
^ ЗНОЙНЫЙ ТАШКЕНТ
5 мая утром я вылетел из Москвы.

В Ташкенте цвели пионы и розы, на лицах местных жителей в аэропорту уже утвердилась этакая типично летняя гримаса: «Жарко, но ничего не поделаешь». Было градусов тридцать в тени.

В открытых окнах троллейбуса замелькали пирамидальные тополи, домики, увитые виноградом, акации и дико изуродованные остовы каких-то деревьев. Оказалось — это тутовник. Его листьями здесь кормят гусениц тутового шелкопряда, выращивая коконы на дому...

Проехали центральные районы Ташкента. Вот и нужная мне остановка – конечная. В Музее природы меня должен ждать начальник будущей экспедиции Георгий Федорович Колюх. Итак, где он, Музей природы?

Об этом я и спросил проходящего мимо мужчину с черными усиками и в тюбетейке.

— Музей природы?— Мужчина долго разглядывал меня. Наконец почмокал губами и заявил:

— Так он сгорел.

— Как... сгорел?

У меня сердце упало. В воображении со страшной быстротой замелькали картины пожара. Недаром было столько писем и телеграмм, недаром экспедиция откладывалась: когда долго тянется — это плохой признак! Ох, и кошмарная, должно быть, картина была! Что же делать? Что с Георгием Федоровичем?..

— Сгорел, — повторил мужчина, с удовольствием, как мне показалось, наблюдая мою растерянность. И добавил:—Весь сгорел, начисто...— И языком поцокал: — Ц-ц-ц...

— Как же так? — спросил я, совершенно обескураженный.— Как же так? Ведь я только неделю назад телеграмму...

- Сгорел, - повторил мужчина.— Ничего не поделаешь.

- Ну, а где же он был-то? - спросил я все-таки, тревожно оглядываясь.

- А вон где был: прямо иди и налево. Стены остались. Живут там, спросишь. Рядом с базаром.

В полной растерянности я поплелся сначала прямо, а потом налево.

- Вот он, музей, - бойко ответила на мой вопрос бледнолицая женщина и махнула рукой в сторону мрачноватых серых стен без окон и дверей.

- Что он, разве сгорел? — спросил я.— Мне вот только сейчас сказали...

- Да, сгорел, весело сказала женщина.— В прошлом году еще. Не работает. Но там есть сотрудники, у них все узнаете.

В полном недоумении я заглянул в открытую дверь Г-образного одноэтажного здания, рядом с которым действительно чернел обгоревший скелет большого дома... В комнатке с огромными шкафами и коллекциями тропических бабочек на стенах мне показали рабочее место Георгия Федоровича Колюха. Так как начальника будущей экспедиции на месте не было, пришлось идти в административный отдел музея, который находился дальше по улице, напротив базара. В небольшом глухом дворике административного отдела, этаком испанском патио с окружающей его скрипучей деревянной галереей, цвели ярко-алые и желтоватые чайные розы. В воздухе плавали слои тончайшего аромата. Сгорело, как выяснилось, далеко не все.

Георгий Федорович оказался молодым — лет сорока — русоволосым мужчиной с ярко-голубыми глазами и уныло повисшими горьковскими усами. Он как-то странно, без особой приветливости посмотрел на меня — что, впрочем, я отнес на счет жары — и молча повел обратно, в комнату со шкафами и бабочками, где я только что был.

Сев за стол, на свое обычное рабочее место, он пригладил волосы, потрогал усы, откашлялся слегка и неожиданно тихим голосом, запинаясь, сказал:

— Понимаете... поездка откладывается на десять дней... Я вам дал телеграмму...

— На десять дней?! Как... Но ведь я же... Когда телеграмму?

— Сегодня,— уныло сказал Георгий Федорович.

— Как сегодня? Но ведь я рано утром вылетел, последний срок...

Георгий Федорович ничего не ответил. Он вяло отвернулся от меня и посмотрел в окно.

— С машиной у нас, понимаете... Машину чинят. Еще мотор не поставили. Розмарин... Она сгорела. Он ее своими силами...

Опять. Что же тут все горит? И что значит «розмарин»? Целых десять дней! Я молчал подавленно.

Начальник экспедиции тоже молчал и смотрел на меня с печалью. Потом он встал со стула и принялся открывать окно. Открыл первую раму.

— Вон, посмотрите,— сказал он, показывая на подоконник.

На подоконнике сидел великолепный экземпляр ночной бабочки виноградный бражник. Свежий, ничуть не потертый. Мощное, упрямое серебристо-белое тельце напоминало корпус реактивного самолета, розовато-серые узкие крылья, откинутые назад, довершали сходство. Это был привет, визитная карточка Средней Азии. Сердце мое забилось... Но как же тугаи? Неужели правда мы задерживаемся на десять дней? От расстройства я даже фотографировать не стал этот реактивный лайнер. Бражник с гудением взмыл с подоконника и исчез в душном пространстве музейного двора...

— Вы обедали? — спросил Георгий Федорович.— А то пойдемте. У нас здесь, напротив...

Постепенно кое-что прояснилось. Розмарин — это, оказывается, Розамат, шофер экспедиционной машины. Музей, а с ним и машина действительно сгорели во время прошлогоднего пожара, который возник из-за халатности ночного сторожи. Сгорела вся экспозиция, полностью. К счастью, остались фонды. Сейчас строится новое здание и разрабатывается проект новой, улучшенной экспозиции. А вообще музей основан в 1876 году как комплексный музей Туркестана — искусство, история, природа Средней Азии. Впоследствии от комплексного музея отделился Музей природы. Он был и остается крупнейшим и лучшим в Средней Азии. Фонды содержат более полумиллиона экземпляров одних только беспозвоночных. Коллекция тропических бабочек — одна из лучших в Союзе...

После обеда я увидел Розмарина на территории музея. Невысокого роста, черноволосый, очень подвижный и веселый человек в черном костюме — в такую-то жару! — пришел к Георгию Федоровичу просить денег на окраску машины.

— Через десять дней, раньше никак не получица! — ответил он на мой вопрос.

Я посмотрел на тощий газон и не увидел ничего, кроме десятка обыкновенных мух и непонятно как появившейся здесь потертой капустницы.

— А скорпионы здесь могут быть, Георгий Федорович?

— Могут. Только не в траве. Вы у себя в комнате на полу посмотрите...

Путь от медресе до Музея природы проходил по широкому бульвару, залитому ослепительным солнечным светом, слегка присыпанному микроскопически мелкой и легкой пылью, часто взлетающей вверх от малейшего ветра и придающей воздуху особенный колорит. Обычно в середине дня солнечная часть бульвара бывала пустынна, и не потому, что мало было народу, а потому, что люди старательно жались к теневой стороне, под сень деревьев, даже местные жители, уже загорелые, прокопченные солнцем, несмотря на то что настоящее лето еще только начиналось — май. На левой, теневой, стороне бульвара в медлительных сизо-голубых струях дыма от мангала с шипящими шашлыками виднелась вывеска, на которой привычными русскими буквами было написано: «Ошхона». С ударением на последнем слоге это слово означает «Столовая», ибо «ош» — по-узбекски «еда», «хона» — «комната». С правой, солнечной, стороны в тесном ряду магазинов и палаток заметнее всех был нежно звучащий призыв: «Едгурлик». Это журчащее слово, как выяснилось, означает: «Сувениры».

Посреди бульвара, на самом солнцепеке, рядом с кустами цветущих и благоухающих роз, сложив ноги по-турецки, зачем-то сидел загорелый до черноты, совершенно лысый, с блестящим, словно полированным, теменем бородатый узбек...

Далее начинался базар, Октябрьский рынок — нечто среднее между обычным городским рынком, которые теперь так похожи друг на друга, будь они в Мос
еще рефераты
Еще работы по разное