Реферат: 2- james mellaart earliest Civilisations of the Near East London. Thames and Hudson. 1965 «неолитическая революция» и ее памятники

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ

ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ


Дж. Мелларт


ДРЕВНЕЙШИЕ

ЦИВИЛИЗАЦИИ

БЛИЖНЕГО

ВОСТОКА


ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

МОСКВА 1982


-2-

JAMES MELLAART

Earliest Civilisations of the Near East

London. Thames and Hudson. 1965


«НЕОЛИТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» И ЕЕ ПАМЯТНИКИ


Редакционная коллегия

К. 3. АШРАФЯН, Г. М. БАУЭР, Г. М. БОНГАРД-ЛЕВИН,

Р. В. ВЯТКИН, Э. А. ГРАНТОВСКИИ, И. М. ДЬЯКОНОВ,

И. С. КЛОЧКОВ (отв. секретарь), С. С. ЦЕЛЬНИКЕР

Перевод с английского и комментарий Е. В. АНТОНОВОЙ

Ответственный редактор Н. Я. МЕРПЕРТ


^ Мелларт Дж. М 47 Древнейшие цивилизации Ближнего Востока.


Пер. с англ. и комментарий Е. В. Антоновой. Пре-дисл. Н. Я. Мерперта. Изд-во «Наука».


Главная ре­дакция восточной литературы. М., 1982 («По следам исчезнувших культур Востока»).


В книге Дж. Мелларта, одного из крупнейших специали­стов по археологии Передней Азии; освещается важнейший этап в истории древнего Востока и всего человечества — период так называемой неолитической революции. Книга впервые пе­реводится на русский язык. Научная ценность издания возра­стает благодаря подробному комментарию переводчика.


Перевод на русский язык, предисловие и комментарий: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1982.


-3-

^ «НЕОЛИТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» И ЕЕ ПАМЯТНИКИ

Важнейший этап в истории человечества, в значительной мере определивший все ее дальнейшее развитие,— переход от присваиваю­щей охотничье-рыболовческой и собирательской экономики к произ­водящему хозяйству, развитие и распространение основных его форм. Эти процессы знаменовали начало нового периода древнейшей исто­рии, принципиально отличного от сотен тысячелетий предшествующей эволюции. Они явились переломными как в сфере производства, так и во всех иных областях жизни древнего общества. Обобщая периоди­зацию Л. Моргана, Ф. Энгельс именно эти процессы положил в ос­нову своей знаменитой схемы, выделив два основных периода исто­рии первобытного общества — дикость и варварство. «Дикость,— писал Ф. Энгельс,— период преимущественного присвоения готовых продуктов природы; искусственно созданные человеком продукты служат главным образом вспомогательными орудиями такого при­своения. Варварство — период введения скотоводства и земледелия, период овладения методами увеличения производства продуктов при­роды с помощью человеческой деятельности» '.

Накопление археологических материалов, особенно после второй мировой войны, полностью подтвердило справедливость этой перио­дизации, заставило ряд крупных западных исследователей обратить особое внимание на ее принцип. Так, видный английский архео­лог Вир Гордон Чайлд подчеркнул историческое значение перехода от присваивающей экономики к производящей и дал ему наимено­вание «неолитической революции». Известный американский иссле­дователь Ближнего Востока Роберт Брейдвуд разделил древнейшую историю на эпоху присвоения пищи и эпоху производства пищи и вы­делил в последней ряд этапов. Фактически он воспринял положения Ф. Энгельса, применив их к новым археологическим материалам. В конце 60-х — 70-х годах объем материала еще возрос, что снова вызвало необходимость в его осмыслении. «Моделирование» путей становления земледелия и скотоводства осуществляется на основе разностороннего анализа материала, в котором помимо археологов


1 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства.— К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 21, с. 33.


-4-

принимают участие палеогеографы и палеозоологи, антропологи и палеоботаники. Все концепции, предлагаемые сейчас не только со­ветскими, но и английскими, американскими, французскими, датскими и другими исследователями, строятся на основе признания важности для всей истории человечества перехода от присваивающей к произ­водящей экономике.

Община собирателей, охотников и рыболовов даже в условиях максимально благоприятного природного окружения твердо ограни­чена в своей численности и производственных возможностях. Она может совершенствоваться в использовании природных ресурсов. В благоприятных экологических ситуациях (морские побережья, районы обитания стадных животных) возможно даже существование долговременных поселений. Но умножить то, что дает природа, до­биться качественного изменения природных ресурсов, привести их в соответствие с потребностями численно возрастающих коллективов — этого община охотников и собирателей не может. Этим объясняется медленный рост населения в эпоху присваивающего хозяйства. Чело­век мог жить только в областях естественного распространения необ­ходимых ему животных и растений. Воздействовать на них, способ­ствовать их распространению на новые территории, акклиматизиро­вать их в первоначально несвойственных им условиях он не мог. Это ограничивало возможности расселения самого человека, вследст­вие чего была велика разобщенность коллективов, между ними отсутствовал регулярный обмен, была невозможна специализация. Примитивность и разнообразие форм хозяйства, необходимость по­стоянного участия значительной доли коллективов в добывании • («присвоении») пищи обусловливали ограниченность не только воз­можностей, но и потребностей человека. Узость производственной базы, полная зависимость от естественных условий и их превратно­стей сдерживали развитие общества в целом, во всех его про­явлениях.

Коренные изменения в жизни общества наступили с переходом к производящему хозяйству. Мы вправе говорить о революционном характере этого процесса, вправе согласиться с В. Г. Чайлдом, опре­делившим его как «первую революцию, которая трансформировала человеческую экономику, Дала человеку контроль над его собственным запасом пищи». Человек стал производить пищу, постоянно совер­шенствовать это производство, расширять его масштабы. В этих условиях неизмеримо возросли возможности человека и расширилась сфера его деятельности, одно за другим исчезли ограничения пред­шествующего периода.

Резко изменился темп роста народонаселения. Весьма показа­тельны здесь материалы некоторых специальных демографических


-5-

исследований. Американский биолог Эдуард Дивей, широко исполь­зовав археологические и этнографические данные, попытался ориен­тировочно определить численность и плотность населения ойкумены до перехода к производящим формам хозяйства и в период «неоли­тической революции». Он пришел к заключению, что если раньше на протяжении десятков тысячелетий темп роста народонаселения был весьма незначительным, то примерно за одно тысячелетие «неолити­ческой революции» население ойкумены возросло более чем в 16 раз, превысив 80 млн. человек, а плотность его в древнейших очагах возросла в 2,5 раза и достигла 1 человека на 1 кв. км.

Рост численности и плотности был непосредственным результа­том перехода к производящему хозяйству. Не менее значительны были и другие явления, обусловленные этим процессом. Искусствен­ное распространение культивированных растений и одомашненных животных на территориях, отличных от естественной прародины их предков, позволило на новых принципах расширить границы ойку­мены. Непрестанно возраставшие потребности производящего хозяй­ства значительно расширили сферу человеческой деятельности, вызвали появление ее новых направлений, сделали жизненно необхо­димыми регулярные связи между отдельными коллективами. Позна­ние явлений природы, циклов жизни растений, их роста и созревания, попытки объяснить их обусловили новый этап в развитии мышления и различных областей культуры, археологически фиксируемых преж­де всего в сфере изобразительного искусства. Стало иным само рас­пределение времени наших далеких предков: развитие производя­щей экономики уже не требовало постоянного участия большинства дееспособных членов человеческих коллективов в производстве пищи! Значительный фонд времени был освобожден для развития других отраслей производства и культуры.

Следствием формирования производящего хозяйства явилось появление регулярного прибавочного продукта, а значит, и возмож­ности его концентрации в руках отдельных родов и семей. А это вело к далеко идущим социальным последствиям, знаменовавшим первые ступени длительного процесса разложения первобытнооб­щинного строя.

Вместе с тем «неолитическая революция» обусловила заметную неравномерность дальнейшего развития различных районов ойку­мены. Ведь переход к производящему хозяйству был возможен лишь там, где имелся необходимый для этого процесса природный фон, т. е. в центрах распространения диких предков культурных растений и домашних животных. Определение этих центров и выяв­ление, их роли в истории человечества в большой мере связано с исследованиями Н. И. Вавилова. Великий биолог выделил ряд центров


-6-

происхождения культурных растений, бывших в то же время очагами возникновения земледельческой культуры. Пять таких центров были намечены им в горных тропических и субтропических областях Старого Света — от Балкан до Юго-Восточной Азии, два — в подобных же областях Южной Мексики и Перу. «В сущности,— писал Н. И. Вавилов,— только узкая полоса суши земного шара сыграла основную роль в развитии земледелия». Дальнейшие иссле­дования полностью подтвердили как общие выводы Н. И. Вавилова, так и выделение им конкретных раннеземледельческих очагов.

Среди последних особое внимание ученых заслуженно привле­кает, Юго-западноазиатский очаг, охватывавший предгорья и речные долины Палестины, Ливана, Сирии, Южной Турции, Северной Месо­потамии и уходящий далее на восток, в области Ирана и юга Сред­ней Азии. С этим очагом связаны происхождение важнейшей из земледельческих культур — пшеницы — и одомашнивание ряда основ­ных видов животных. Здесь сформировались древнейшие центры производящего хозяйства, а позднее — первые цивилизации Старого Света. У археологов эта территория получила романтическое наиме­нование «полумесяц плодородных земель». Именно здесь сделаны наиболее значительные открытия раннеземледельческих поселений и прослежены последовательные этапы формирования производящей экономики.

Эти открытия и являются предметом анализа автора предла­гаемой вниманию читателей книги, известного английского археолога Дж. Мелларта. Ему посчастливилось быть участником раскопок и первооткрывателем важнейших древнеземледельческих памятников Палестины и Турции. Дж. Мелларт принимал участие в раскопках Иерихона и Бейджисултана — памятника энеолита и бронзового века в Западной Турции 2. Сенсационными явились его раскопки двух неолитических поселений в Южной Анатолии — Чатал Хюкжа и Хаджилара,— результаты которых коренным образом изменили наши представления об уровне развития людей эпохи неолита 3. Он много и плодотворно работал и продолжает работать над вопросами раз­вития древнейших земледельческих культур Ближнего Востока, и в первую очередь, конечно, Турции 4.


2 S. L 1 о у d, J. М е 11 а а г t. Beycesultan. L., 1962.

3 J. M e 11 a a r t. Catal Hiiytik. A Neolithic Town in Anatolia. L., 1967; он же. Excavations at Hacilar. Vol. 1—2. Edinburgh, 1970.

4 См. работы Дж. Мелларта: Anatolia before С. 4000 В. С. and С. 2300—1750 B.C. The Cambridge Ancient History. Vol. 1. Cambrid­ge, 1964; The Earliest Settlements in Western Asia. From the IX to the End of the V Millenium B.C. Vol. 1. Cambridge, 1967; The Chal-colithic and Early Bronze Ages in the Near East and Anatolia. Beirut, 1966; The Neolithic of the Near East. L., 1975.


-7-

«Древнейшие цивилизации Ближнего Востока» — книга, пред­ставляющая интерес как первая сводка достижений ближневосточной археологии, суммирующая разрозненный и неравномерно опублико­ванный материал. Ценность ее и в том, что она принадлежит перу не только полевого исследователя, но и вдумчивого ученого, по­нимающего необходимость осмысления, всестороннего анализа специфического исторического источника — археологического мате­риала.

Автор стремился включить в эту небольшую работу все важней­шие памятники. Характерно, что впервые в западной литературе он рассматривает древнейшую земледельческую культуру на террито­рии нашей страны — джейтунскую. Почти каждый полевой сезон вносит коррективы в намеченные исследователями картины станов­ления и развития земледельческо-скотоводческих культур. После выхода в свет «Древнейших цивилизаций...» в разных районах Ближ­него Востока был сделан ряд важных открытий, несколько изменив­ших в отдельных случаях гипотезы автора. При переводе книги на русский язык эти данные были учтены и приведены в коммен­тарии. Работа Дж. Мелларта — не только компетентное, но и по­пулярное исследование, заслуживающее внимания советских чита­телей.

Не останавливаясь здесь на некоторых неточностях и преж­девременных выводах, естественных для области столь быстро раз­вивающихся исследований, обратимся к двум положениям автора, вызывающим решительное несогласие.

Первое — склонность Дж. Мелларта именовать более или менее устойчивые комплексы предметов материальной культуры, происхо­дящие с древнеземледельческих поселений, цивилизациями. В совет­ской науке принято марксистское определение цивилизации как этапа, на котором достигает расцвета общественное разделение труда и обмен, существует развитое товарное производство и фор­мируется классовое общество. Применение этого термина к перво­бытной эпохе приводит к его размыванию и утрате им исторического значения. Характерно, что и западные исследователи избегают, как правило, применять его в таком контексте.

То же увлечение Дж. Мелларта неоправданно «завышенными» определениями для характеристики неожиданно крупных достиже­ний неолитических обитателей Востока звучит и в употреблении понятия «город» (или «городок» — town). Так он называет Чатал Хююк, считая, что для этого достаточно наличия в поселении свя­тилищ и храмов, мастерских, существования производящего хозяй­ства и обмена. Поселения типа Чатал Хююка, по его мнению, ближе к городам, чем к деревням, и потому, что они были центрами жизни округи.


-8-

В то же время такой общепризнанный индикатор сложения городской цивилизации и государства, как письменность, он считает второстепенным признаком.

Город — это порождение целой системы явлений в экономиче-ткой и сециальной жизни общества, он появляется только после формирования государства и сложения классов. Города — центры ремесла и торговли, средоточие политической власти. Археологиче­скими показателями существования городов являются общественные сооружения, связанные с административными функциями города, социальное расслоение, документируемое структурой самого поселе­ния и неравенством погребального обряда его обитателей, наконец, письменность. Для определения города, как и для характеристики цивилизации, недостаточно опираться на некоторые, пусть яркие и выразительные признаки. Необходимо принимать во внимание совокупность явлений, учитывать данные не одного поселения, а ситуацию его существования в целом. Вероятно, дальнейшие исследования позволят с большей четкостью выявить характер таких поселений, как Чатал Хююк, определить их место среди современных им, но более мелких и не обладающих столь сложной материаль­ной культурой.

• • •

Одна из важнейших областей «полумесяца плодородных зе­мель» — междуречье Тигра и Евфрата с прилегающими к нему тер­риториями. Целенаправленные исследования последних десятилетий позволяют наметить основные этапы развития древнейшей Месопо­тамии, обусловившего развитие цивилизации. В этих исследованиях принимали участие и советские археологи. Эволюция Месопотамии представляет особую важность, потому что в ней этапы представле­ны без серьезных лакун, существует преемственность ряда традиций, четко отражена как основная линия внутреннего развития, так и внешние влияния и привнесения.

В конце IV тысячелетия до н. э. в Месопотамии сложилась шумерская (урукская) цивилизация — древнейшая из первоначаль­ных цивилизаций, сложение которых явилось результатом внутренних процессов и не было осложнено решающими влияниями из более развитых соседних областей. Основу такого процесса составило экономическое развитие, обусловленное переходом к производящим формам экономики.

Сложение древнейшей цивилизации Месопотамии представляет особый исторический интерес как из-за ее хронологического приори­тета среди прочих первоначальных цивилизаций, так и благодаря


-9-

особой четкости, комплексности и последовательности проявления ее показателей (высокоразвитое ирригационное земледелие, специали­зированное ремесло, активная торговля, города, монументальные храмы, письменность). Эти показатели приобретают особую яркость в первое тысячелетие ее существования. В III тысячелетии до н. э. складываются города-государства, религиозные центры, развивается далекая «международная» торговля. Прогресс в экономической и культурной областях ощущается как в материальных памятниках (достаточно вспомнить предметы, найденные в «царском» некрополе Ура), так и в духовной сфере: в это время складываются такие величественные произведения, как эпос о Гильгамеше. Что же послужило источником всего этого?

На протяжении всей древней истории Месопотамии ее эконо­мическую основу составляло земледелие. Северная, предгорная часть Двуречья входила в зону распространения диких предков основных видов домашних растений, являясь сердцем «полумесяца плодород­ных земель». В этих же районах, охватывающих как предгорья и горы, так и Ассирийскую степь, были широко распространены и дикие предки домашних животных. В самом процессе сложения производящего хозяйства очень рано наметились две линии, связан­ные с определяющей ролью земледелия или скотоводства при по­стоянном их сочетании. Для основной, равнинной части Двуречья земледельческая линия является экологически и исторически обуслов­ленной.

Важным фактором была здесь возможность спуска древнейших земледельцев с предгорий в аллювиальную долину с ее потенциально безграничным плодородием. Это привело к огромному возрастанию посевных площадей, что увеличило экономическую эффективность земледелия. Вместе с тем этот процесс предопределил появление новых потребностей, сыгравших значительную роль в дальнейшем экономическом и социальном развитии. Выход за пределы естествен­но орошаемых земель в аридную зону обусловил появление и услож­нение ирригации, с чем связана необходимость объединения значи­тельных масс населения и контроля над большими территориями. Неуклонно возрастающие потребности в различных материалах и орудиях производства вызвали создание и развитие системы ре­гулярных связей. Определяющую роль в этом сыграл негативный фактор: огромные возможности сельского хозяйства Месопотамии сочетались с почти полным отсутствием здесь собственных необходи­мых материалов — высококачественного кремня, обсидиана, строи­тельного камня, металлов, дерева.

Сейчас намечаются три фазы развития древнейшего земледелия Месопотамии. Первая охватывает IX—VIII тысячелетия до н. э.


-10-

Она начинается с первых регулярных попыток доместикации расте­ний и животных и завершается формированием первых долговре­менных земледельческих поселков. Они располагаются еще непосред­ственно в зоне распространения предков доместицированных позже растений и животных, главным образом на ее периферии, в пред­горьях, где годовые осадки достигают 1000 мм. Основные памят­ники первой фазы —Карим Шахир, Зави Чеми Шанидар, Гандж Даре-Е. Выращивание злаков, видимо, еще не началось, но несом­ненна интенсификация собирательства. Свидетельства этого — лезвия серпов, растиральные камни, ямы-хранилища. На поселениях воз­растает число костей в дальнейшем доместицированных животных, а в отдельных случаях возможен уже и сам процесс одомашнива­ния. Наряду с открытыми поселками, состоящими из легких жилищ типа шалашей, появляются первые телли (Малефаат) из многослой­ных напластований сырцовых построек.

В это время находится в расцвете каменная индустрия, а по­явление обсидиана свидетельствует об установлении связей с его источниками, достаточно удаленными от рассматриваемых областей. Главный из них находился в районе вулкана Немрут Даг, на Армян­ском нагорье.

В течение второй фазы (VII тысячелетие до н. э.) уже были одомашнены злаки. Наиболее распространена эммеровая пшеница. Наряду с диким эммером встречены формы, представляющие ступени «генетического перехода», а также уже полностью доместицирован-ные; то же следует сказать о ячмене. Одомашнены овца, коза, собака, возможно, свинья. Поселки этого времени располагаются еще в той же зоне, что и в предшествующий период. Основные па­мятники в Загросе — Джармо, Тепе Гуран, Тепе Сараб, Гандж Даре-D, на границе аллювиальной долины — Али Кош, Тамархан, в Синджарской долине — Телль Магзалия. Архитектура уже доста­точно развита; на некоторых поселениях существовали фортифика­ционные системы. Значительная долговременность поселков приво­дит уже к образованию больших теллей (Телль Магзалия). Их ниж­ние горизонты бескерамичны, в верхних появляется керамика. Обсидиан и металл свидетельствуют о дальнейшем развитии дальних связей: отдельные металлические изделия известны еще в докера-мических слоях Телль Магзалии.

Хотя сохраняется хозяйственная замкнутость поселений, в это время формируются уже их группы.

Третья фаза (конец VII—V тысячелетие до н. э.) ознаменована завершением процесса доместикации растений и формированием полного (кроме лошади и верблюда) стада домашних животных. Земледельцы широко расселяются по равнине вначале в северной


-11-

ее части, в зоне естественного орошения: такова культура Телль Сотто, обнаруженная в Синджарской долине нашими археологами. Затем происходит выход за пределы этой зоны, что потребовало создания простых ирригационных систем. К таким памятникам от­носятся поселения хассунской, самаррской и халафской культур. В конце фазы начинается освоение южной части Двуречья, что об­наружено раскопками в Эриду.

В этот период достигает расцвета общинное ремесло, резко активизируются внешние и внутренние связи, в результате которых поступает обсидиан, металлы, бирюза и пр. Явный рост прибавоч­ного продукта предполагает возможность концентрации его в руках отдельных семей. Взаимосвязанные и уже дифференцированные поселения образуют группы, в которых к концу фазы выделяются «протогородские» центры.

Дальнейшее развитие ирригации в конце IV тысячелетия до н. э. привело к регулярному освоению и заселению основных районов долины Месопотамии, а тесное взаимодействие между высокораз­витыми культурными группами обусловило создание первой общно­сти, охватившей значительную часть Двуречья,—так называемой убейдской культуры. Ныне намечаются ступени этого процесса. На ранних ступенях особую роль играют южные центры, где в районе дельты Тигра и Евфрата был наибольшим экономический эффект ирригации. Отсюда происходит активное расселение по са­мым различным направлениям.

Связи охватывают огромные территории Ближнего и Среднего Востока. Растет благосостояние отдельных общин, появляются первые золотые изделия (убейдский слой Ура). Возникают религиоз­ные центры с прочными, сформировавшимися традициями.

Дальнейшее экономически обусловленное взаимодействие с прочими группами населения Двуречья приводит к определенной культурной нивелировке и созданию убейдской общности, сыграв­шей, в свою очередь, значительную роль в процессе сложения урукской (шумерской) цивилизации.

^ Н. Я. Мерперт


-12-

ВВЕДЕНИЕ

За пять лет, прошедших со времени написания мною главы в книге «Заря цивилизации»1, археологические ис­следования на Ближнем Востоке достигли такого раз­маха, что многое в этой главе устарело. Для публика­ции настоящей работы эту главу следовало не только расширить, но и полностью переделать.

Проблема перехода человека к производству пищи и к цивилизованному состоянию является в последние годы объектом интенсивных полевых исследований; многие раскопки все еще продолжаются, и их материа­лы известны только по предварительным сообщениям... Центром новых исследований стал Западный Иран. Но­вые открытия в Туркестане 1а расширили наши сведе­ния о более восточных районах, сделаны многочислен­ные находки и в Сирии, Ливане и Палестине. Новые важные данные получены во время работ на острове Крит, в Греции и Македонии, но, пожалуй, наиболее эффектные находки сделаны в Анатолии.

Несмотря на то что многие раскопки еще не завер­шены, уже появился ряд публикаций. Вышел с большим опозданием том, посвященный Амуку, но он малодосту­пен из-за высокой цены, а содержание его не вносит много нового в наши представления о ранних периодах истории, рассмотрению которых посвящена настоящая работа. Такие важные памятники, как Иерихон и Джар-мо, до сих пор не опубликованы, а предварительные сообщения об их раскопках также содержат немного новых данных. В прошлом не уделялось должного вни­мания исследованию природной среды и помощь ученых-естественников носила случайный характер. Сейчас несколько богатейших «научных»2 экспедиций принялись за устранение этого упущения, но в резуль­тате несоответствий между -теориями, основанными на скудном фактическом материале, интересующие архео­логов задачи почти исчезли из поля их зрения.


-13-

Археология имеет (или должна иметь) целью следу­ющее: определение границ данной культуры, выделение ее наиболее перспективного памятника, его раскопки по возможности строго горизонтальными пластами и по­следнее —по порядку, но не по значению — публикацию и интерпретацию фактов. Для нас не будут иметь ника­кой ценности исследования археолога, если мы не смо­жем определить дату памятника; его археологическое значение не может быть определено, если при раскопках закладывают шурфы или роют траншеи, а установлен­ная типологическим методом последовательность куль­тур останется гипотетической до тех пор, пока она не будет подкреплена наблюдениями над стратиграфией.

Радиокарбонные даты (или, как их предпочитают называть скептики, «определения») получены для мно­гих памятников, но они редко образуют серии, и, хотя часто результаты радиокарбонного анализа бывают удачны, все же существуют удивительные несоответст­вия между датами, определяемыми по образцам из только что раскопанного памятника и по отобранным позже, или между датами образцов из траншей и дата­ми музейных экспонатов. Загрязнение образцов в по­следних случаях часто приводит к омоложению дат.

Нарисованная в этой книге картина — одна из воз­можных: мнения часто меняются, и время прочно уста­новленной интерпретации фактов еще не пришло. Для реконструкции линии культурного развития Ближнего Востока в этот важный период необходим значительно больший материал.

Настоящая книга — нечто вроде отчета, основанного на результатах исследований, проводившихся до конца 1963 г., а также на сообщениях, публикациях и инфор­мации, полученной от многочисленных коллег, перед которыми автор находится в неоплатном долгу за их помощь и сотрудничество при подготовке этой книги.


-14-

Глава 1

^ МЕЗОЛИТИЧЕСКИЕ КУЛЬТУРЫ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА

(X тысячелетие до н. э.)

Несмотря на то что нам малоизвестны природные условия Ближнего Востока в конце позднеледникового периода (X тысячелетие до н. э.), несомненно, можно считать, что климат в этой теплой зоне был менее суро­вым, чем в Европе. Тем не менее недавними исследова­ниями установлено наличие перерыва в заселении пе­щер горных районов Курдистана, Анатолии и Ливана, а также уменьшение численности населения между XXV и X тысячелетиями до н. э. Возможно, что около начала X тысячелетия до н. э. некоторые районы Анато­лии были охвачены местными оледенениями, но во вре­мя археологических исследований их следы не обнару­жены.

В Европе отступление ледников к северу вызвало постепенное исчезновение больших стад травоядных животных; палеолитический человек стал охотиться на менее многочисленных и более подвижных зверей —оле­ней, диких кабанов и различных мелких зверьков. Люди приспосабливались к новым условиям различными спо­собами, создавая культуры, известные под названием «мезолитических». Они продолжали оставаться собира­телями: добывали пищу охотой, рыбной ловлей, сбором фруктов, ягод, орехов и съедобных растений. Была при­ручена собака, ставшая помощником охотника. Сущест­вование мезолитических культур в Западной Европе прослеживается на протяжении свыше 6000 лет, пример­но от X до IV тысячелетия до н. э., а во многих районах этот период продолжался еще дольше. В конце концов на смену мезолитическим постепенно пришли культуры, носители которых занимались примитивным земледели-


-15-


Синхронистическая таблица. РК — расписная керамика.


-16-

ем и одомашниванием животных. Эти два новых спосо­ба добычи и сохранения пищи не были изобретением европейцев, так как предки овцы, козы и свиньи, пше­ницы и ячменя не встречались в Европе. Центр проис­хождения земледелия и скотоводства следует искать там, где эти злаки и животные встречаются в диком со­стоянии, т. е. на Ближнем Востоке. Овцы и козы, дикие быки и свиньи были законными обитателями обильно орошаемых нагорий, окаймляющих Сирийскую пусты­ню, и горных плато Анатолии и Ирана. Дикие предки пшеницы и ячменя тоже произрастали в предгорьях, предпочитая высоту 600—900 м над уровнем моря. Одна из двух основных разновидностей пшеницы, известных в древности,— однозернянка — в диком состоянии была распространена от Балкан до Западного Ирана; вторая разновидность — эммер — произрастала, с одной сторо­ны, в Северной Месопотамии, Восточной Турции и Ира­не, а с другой — в Южной Сирии, Палестине и Иорда­нии. Ячмень был распространен на той же территории — от Анатолии до Афганистана и от Закавказья до Ара­вии. Следует отметить, что ни этих злаков, ни диких овец и коз нет в Египте.

Наши данные о климате этого периода скудны,, но существование на обширных, ныне безлесных и покры­тых травой пространствах густых лесов и рощ позволя­ет предположить, что осадки выпадали здесь в несколь­ко большем количестве3. В других отношениях природа Ближнего Востока 10 000 лет назад, видимо, не отли­чалась от современной. Именно в этих условиях, столь отличных от современных им европейских, происходили быстрые изменения: было открыто земледелие и приру­чение животных; эти достижения в свете современных научных данных должны рассматриваться как фунда­мент человеческой цивилизации.

Доисторический период, о котором пойдет речь в этой книге, охватывает более 6000 лет—от начала ме­золита (X тысячелетие до н. э.) до возникновения пер-■вых письменных цивилизаций в Египте и Месопотамии (ок. 3500 г. до н. э.). В рассматриваемый нами период письменности не существовало, и мы не знаем не только того, как эти многочисленные народы называли себя, но даже и языков, на которых они говорили. Составить некоторое представление об их внешнем облике можно


-17-

Карта 1.


-18-

путем изучения их скелетов. Все они были людьми со­временного типа (Homo sapiens); различаются по край­ней мере два расовых типа: грацильный протосредизем-номорский и более массивный евроафриканский. Пред­ставители и того и другого были долихоцефалами.

Этот период можно разделить на несколько фаз, про­должительность которых варьирует в разных районах:

Мезолит (часто именуемый «финальным верхним палеолитом»), —

X тысячелетие до н. э.

Протонеолит (вместо «мезолита») — IX—VIII тысячелетия до н.э.

Неолит — VII—середина VI тысячелетия

до н.э.

Ранний халколит —вторая половина VI тысячеле-

тия до н.э.

Средний халколит — V тысячелетие до н.э.

Поздний халколит — первая половина VI тысячеле-

тия до н.э. (или позднее).

Применяем здесь условную терминологию, хотя сами по себе термины значат мало. С экономической точки зрения мезолит представляет последний период интенсифицированного собирательст­ва. Термин «протонеолит» указывает на приближение «неолитической революции» — периода перехода от присвоения к производству пищи. К неолитическому времени полностью установились земледелие и ското­водство, а в течение следующих периодов наряду с тра­диционными каменными орудиями входят в употребле­ние металлические орудия и оружие. Этим была зало­жена основа перехода к раннему бронзовому веку (вторая половина IV тысячелетия до н. э.).

Следует подчеркнуть, что культурное развитие в разных районах не было равномерным: одни развива­лись быстрее, другие медленнее. Даже сейчас в мире существуют коллективы, которые сохраняют палеолити­ческую или мезолитическую экономику; рядом с нами обитают, в сущности, неолитические народы. Такое же положение существовало и в прошлом, но нигде разли­чие между оседлыми земледельцами и кочевниками-скотоводами не было столь ярко выраженным, как в Азии.

Последние исследования ясно показали, что цивили­зация зародилась не в одном районе Ближнего Востока и оттуда распространилась на другие территории. На­против, ныне известны по крайней мере три (а может


-19-

быть, и больше) центра зарождения цивилизации: за­падные склоны и долины гор Загроса, холмистые райо­ны «Турецкой Месопотамии» и юг Анатолийского плато. К концу ледникового периода, около 12 000 лет назад, на Ближнем и Среднем Востоке обитали группы людей, хозяйство которых продолжало оставаться присваиваю­щим. Появились в это время и новые орудия, например мелкие кремневые — микролиты, часто геометрической формы. Они, очевидно, вставлялись в костяные или деревянные основы, образуя составные орудия. Много­численные мелкие наконечники указывают на то, что население пользовалось луком и стрелами — это было важным достижением в технике охоты. Характер куль­турных остатков в пещерах, навесах и на открытых по­селениях говорит о том, что собирательство стало более интенсивным. Возможно, что объединения пришельцев были более крупными и лучше организованными, чем их предшественников. Однако у них не обнаружено ни зернотерок, ни курантов, которые обычно являются по­казателями употребления в пищу злаков. Новое населе­ние не оставило после себя никаких произведений искус­ства, которые указывали бы на наличие досуга и на то, что люди освободились от постоянных забот о пище. Эти группы мезолитических людей с их специализи­рованными орудиями, видимо, были потомками верхне­палеолитических охотников, однако только в одном пункте — в Зарзи, в горах Загроса,— найдены материа­лы, позволяющие говорить о приходе носителей этой культуры с севера — может быть из русских степей, из-за Кавказа. Хотя это лишь предположение, но связи с территориями к северу и западу от оз. Ван прослежи­ваются по периодическому использованию обсидиана (черного вулканического стекла, залежи которого име­ются на этих территориях). Богатейший памятник этой культуры — Шанидар (слой В2), расположенный не­сколько южнее турецкой границы, дал радиокарбонную дату — X тысячелетие до н. э., возможно, что эта куль­тура завершилась около начала IX тысячелетия до н. э. Далее к востоку, в пещерах Белт, Хоту, у Каспия, и в пещере Джебел, в Западном Туркестане, найдена сходная мезолитическая культура рыболовов и охотни­ков на газелей.


-20-

В Палестине и Ливане локализуются другие куль­туры—Кебара и сходная с ней небекийская, обнару­женные на восточных склонах Антиливана, к северу от Дамаска. Эти культуры имеют другое происхождение, чем культура Зарзи, так как инвентарь их не полно­стью микролитический; он имеет некоторые аналогии в другой мезолитической культуре — Белбаши,— располо­женной на средиземноморском берегу Анатолии, юго-западнее Антальи. Однако инвентарь последней более разнообразен, он включает черешковые наконечники стрел и имеет свои особенности. В культу