Реферат: Умозаключение это такая форма мышления, при которой из имеющихся посылок, из известных данных выводится новое знание. Это форма выводного знания
М. М. РОЗЕНТАЛЬ
ПРИНЦИПЫ
ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ
ЛОГИКИ
ГЛАВА VII
ПРОБЛЕМЫ ВЫВОДНОГО ЗНАНИЯ В ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ЛОГИКЕ
Сущность проблемы
Умозаключение — это такая форма мышления, при которой из имеющихся посылок, из известных данных выводится новое знание. Это — форма выводного знания. Оно представляет собой закономерную связь суждений, при помощи которой мы делаем определенные выводы о вещах. Умозаключение по своей структуре более сложная форма мышления, чем понятия и суждения. Но оно и по существу более сложная форма, ибо цель научного познания состоит в том, чтобы, оперируя всеми имеющимися в его распоряжении средствами, в том числе понятиями и суждениями, сделать определенные выводы о сущности явлений. Разумеется, было бы неправильно считать, что понятия и суждения, так сказать, абсолютно предшествуют умозаключениям. Действительный процесс познания не знает такого резкого разграничения. Все формы мышления неразрывно связаны и выступают по отношению друг к другу то как предшествующие, то как последующие. Научное понятие и суждение формулируется в результате большой цепи умозаключений, и наоборот, умозаключение получается из многих понятий и суждений. Об умозаключении как более сложной форме мышления по сравнению с понятиями и суждениями можно говорить не в историческом, генетическом, а в логическом плане, который заключается в том, что умозаключение — это форма выражения более сложных связей и отношений между вещами, В этом можно убедиться на рассмотрении того же главного вопроса познания — о соотношении единичного, особенного и всеобщего.
Цель познания состоит в том, чтобы единичное возвести во всеобщее, т. е. подвести единичное под закон, объяснить закономерность явлений, вскрыть их существенные свойства. Все формы мышления направлены на решение этой главной задачи познания, но каждая из них решает свою часть задачи. В понятии единичное и общее слиты воедино и существуют в нерасчлененном виде. Понятие отражает сущность массы единичных явлений, но само по себе оно недостаточно для раскрытия связи единичного и общего.
В суждении противоположность единичного и общего обнаруживается, раскрывается. Когда мы говорим: «электрон есть вид материи», то в этом суждении скрытая в понятии «электрон» противоположность превращается в открытую форму: единичное отделяется от общего и указывается, что единичное есть общее, электрон есть материя.
В умозаключении движение единичного и общего достигает новой, логически более сложной формы. Два суждения, представляющие собой исходные посылки силлогизма, соединяются так, чтобы получилось необходимо вытекающее из них заключение. Например, имеем два суждения: «Материя — объективная реальность, существующая независимо от сознания». «Электрон есть вид материи». В умозаключении эти два суждения связываются, в результате получается закономерный вывод о том, что «электрон есть объективная реальность, существующая независимо от сознания». Здесь, таким образом, единичное и общее путем опосредствования снова связываются в единство, но уже на высшей основе: в логике идет движение от нерасчлененного единства общего и единичного в понятии к расчленению их в суждении и восстановлении их единства в новой, высшей форме путем опосредствования в умозаключении. Значение умозаключения состоит в этом опосредствовании, т. е. в такой связи единичного и общего, которое вскрывает их единство, при том не внешнее, а внутреннее, закономерное единство явлений, их объективную связь. В приведенном примере умозаключения мы благодаря такому опосредствованию получаем определенный вывод, представляющий собой новое знание о предмете. В этом отношении мы и считаем умозаключение по сравнению с понятием и суждением относительно более сложной формой мышления.
Формальная логика, как известно, не исследует ни структуру умозаключений, ни их формы с точки зрения взаимоотношения и движения противоположностей единичного и общего. Им занимается диалектическая логика, однако сущность проблемы выводного знания в этой логике не в том, чтобы наполнить разработанную традиционной логикой форму умозаключения диалектическим содержанием. Поскольку диалектическая логика— это логика развития, изменения, включающая в себя признание диалектических противоположностей как источника развития, то важно выяснить, как эта главная сторона, суть диалектической логики, отражается на решении проблемы выводного знания. Исследование этого вопроса должно показать различие, существующее между формальной и диалектической логикой в трактовке проблем выводного знания. С этим главным вопросом связан ряд других вопросов: отражается ли сущность диалектической логики как логики развития на самой форме выводного знания, т. е. как на пути и способе исследования, ведущих к выводу, так и на форме выражения вывода; сказывается ли, далее, эта особенность диалектической логики на методах и способах доказательства истинности выводов; каковы критерии истинности выводов в диалектической логике, отличаются ли Они от критериев, которыми пользуется формальная логика, и т. д. Рассмотрением этих принципиальных вопросов мы здесь и ограничимся.
Указанные вопросы приобретают особенно большое значение потому, что противники диалектической логики Придают всякую возможность строить прочные выводы на основе принципа развития и изменения. Абсолютизируя ту форму выводного здания, которую исследует формальная логика, они не допускают и мысли о возможности выхода за эти узкие границы. Исходя из ложной предпосылки о том, что мышление текучими понятиями должно неизбежно нарушить элементарные логические законы, Э. Гартман, например, писал: «Бесконечнее или текучее мышление должно или отказаться от заключений или, если оно заключает, прийти к фальшивым выводам» (1).
Современная наука, как известно, оперирует текучими понятиями и тем не менее с их помощью она строит истинные, выводы о сущности вещей. Это значит, что научное знание, используя те возможности выводного знания, которые исследованы формальной логикой — не только традиционной, но и современной, значительно расширившей эти возможности, — идет дальше, раздвигает рамки формальной логики, становится и в этом вопросе на позиции диалектической логики. В тех же областях науки, где ее задача состоит в том, чтобы выразить динамичность, изменчивость явлений, правильный вывод возможен лишь при условии оперирования текучими понятиями и суждениями. Конечно, это не может не повлиять и на саму логическую структуру вывода, на весь процесс выводного знания. Рассмотрим этот вопрос подробнее.
Выводное знание о развивающихся и изменяющихся явлениях
Положение о том, что выводное знание невозможно получить из посылок, в которых выражено изменение! предметов, правильно лишь постольку, поскольку находимся в пределах формально-логического учения умозаключениях. Здесь действительно в основе всех форм выводов лежат закон тождества и другие законы формальной логики. Это объясняется тем, что здесь мы имеем дело преимущественно с совпадением или несовпадением мыслей по объему, по признакам, свойственным явлениям, принадлежащим или не принадлежащим к данному классу, по свойствам отношений. Если такое-то свойство присуще всем явлениям определенного класса, то оно присуще и каждому отдельному явлению принадлежащему этому классу, и наоборот. Таким тем мы делаем дедуктивное умозаключение. По признакам же, свойственным некоторым явлениям, мы делаем вывод о том, что они суть признаки всех других подобных же явлений (индуктивное умозаключение).
Как видно, в формальной логике принцип построения вывода основан на численном соотношении класса явлений и некоторых явлений. Формально-логичесхое умозаключение оперирует понятиями «все» и «некоторые». Если все металлы электропроводны, то и отдельные металлы должны обладать свойством электропроводности. Если различные металлы проводят электричество, то, очевидно, все металлы имеют это свойство. Основанием для такого подхода к выводам служит классификация явлений на виды, классы и т. п.
Принципы формальной логики лежат в основе и тех умозаключений, которые касаются отношений между предметами. Например, одно из логических свойств отношений состоит в том, что если а равно в, то в равно с; или «если Иванов поступил в университет одновременно с Петровым, то Петров вступил туда же одновременно с Ивановым» и т. п. Из истинности одного суждения об отношения можно умозаключить об истинности другого такого суждения. Логическим базисом такого рода выводов служат принципы тождества, непротиворечия и т. п.
Указанные формулы умозаключений отражают действительные отношения между вещами и постольку они имеют большое значение для познания объективного мира. Но эти правила построения выводов достаточны лишь тогда, когда мы отвлекаемся от развитая, изменения явлений, от перехода их из одного качественного состояния в другое. В этих пределах действительно важное значение имеют законы формальной логики, которые обеспечивают правильность выводов. Например, вывод о том, что медь электропроводна, будет правильным лишь при том условии, если это свойство отдельного металла тождественно свойству всего класса явлений, к которому примыкает это отдельное свойство, если нет противоречия между свойством отдельного предмета и свойством целого класса, если имеется в виду либо данное, либо иное свойство, а не и то и другое одновременно.
Если же в схему формально-логического умозаключения ввести момент развития, изменения, то мы сразу столкнемся с непреодолимыми в. этих рамках трудностями. Допустим, мы исходим из предпосылки, что свойства вида и свойства отдельной особи растений или животных тождественны. Когда мы распространим свойства вида на свойства отдельной особи, то тем самым закроется путь для познания изменчивости вида, ибо, как известно, изменение вида начинается обычно с того что отдельные особи, приспособляясь к изменениям среды, приобретают какие-то новые существенные признаки, которые не тождественны со свойствами вида в целом. Вид становится «единством противоположностей», тождеством в различии. Если эти новые свойства полезны для приспособления растений или животных к условиям их существования, то при благоприятных обстоятельствах. Передаваясь из поколения в поколение, они изменят вид в целом, превратят его в новое качество. Таков в общих чертах механизм развития органических видов. Понятно, что если мы попытаемся чисто] формальным путем вывести заключение об отдельной особи из свойств Общего вида, то как раз главного и существенного, т. е. приобретение отдельным организмом новых признаков, мы не постигнем.
Силлогизм и другие формы умозаключений, которые изучаются формальной логикой, отражают реальные отношения и связь вещей, но их сила преимущественно формальная, т. е. она основывается только на форме, но не на сущности связей тех предметов, из анализа которых делается вывод. Форма требует такого-то вывода, но когда мы исследуем сложные развивающиеся явления, то задача состоит в том, чтобы руководствоваться не формальным моментом, не формальной схемой, а познанием содержания явлений.
Маркс в «Теориях прибавочной стоимости», где наряду с научным анализом различных экономических систем дан и анализ применяемого в них метода, логики, Заметил по поводу метода Милля: «Милль был первым, придавшим теории Рикардо систематическую, хотя и! Довольно абстрактную, форму, к чему он стремится - это формально логическая последовательность. С него поэтому (курсив мой.—М. Р.) начинается разложение риккардианской школы» (2).
Следовательно, Маркс усматривает в «формально-логической последовательности» причину или одну причин разложения школы последователей Рикардо. В чем же здесь дело? Можно ли утверждать на основании этих слов, что Маркс был вообще против соблюдения правил формально-логической последовательности в процессе построения выводов? Конечно, Маркс был вовсе не против соблюдения элементарных правил логики в процессе всякого рассуждения. Смысл упрека Маркса в том, что с помощью простейших логических правил Милль пытался решать сложнейшие проблемы, где нужны иные подходы, иные логические принципы.
Что же Маркс конкретно имеет в виду под этой «логической последовательностью?» Поясним это на таком примере. На производство вина (этот пример принадлежит Рикардо) требуется затрата определенного труда. Этот труд определяет стоимость вина. Но если затем вино будет лежать в погребе в течение определенного количества лет, то за это время к тому труду, который затрачен на его производство, не прибавляется никакой или почти никакой труд, тем не менее выдержанное вино продается по цене, превышающей действительные затраты труда. Получается полное несоответствие с законом стоимости, а с логической точки зрения вопиющая непоследовательность вывода. В форме силлогизма это выглядело бы так.
^ Большая посылка: цена товаров согласно закону стоимости определяется количеством общественно необходимого труда, затраченного на его производство.
Малая посылка: выдержанное вино есть товар,
Вывод: цена этого вина определяется количеством труда, необходимого для его производства.
Но вывод этот явно противоречил реальному положению вещей, ибо вино продается по цене, значительно превышающей его действительную стоимость.
Рикардо видел, что реальное положение противоречит логике, и он честно указывал, что не может преодолеть этого затруднения. Но он твердо стоял на позициях теории стоимости, видя в подобных фактах какое-то исключение. Д. Милль же поступал так: если факты противоречат логике, то тем хуже для фактов. Он пошел по пути, ведущему к отрицанию закона стоимости, лишь бы сохранить логическую последовательность выводов, И вот здесь-то и играет отрицательную роль отмеченное Марксом стремление Милля и других вульгарных экономистов придать теории Рикардо характер формально логической последовательности. Эта «последовательность» состоит в том, что вывод чисто внешним образом, по правилам силлогизма, приводится в соответствие с исходными посылками. Рассуждение строится в плане формально логического заключения. Раз цены товаров по закону стоимости определяются трудом, затраченным на их производство, то этим определяется и цена такого товара, как выдержанное вино. Но так как это не согласуется с фактами, то Милль во имя мнимой последовательности чисто внешнего согласования закона стоимости с фактами заявляет, что время, в течение которого вино лежит в погребе, можно рассматривать как время, которое впитывает в себя труд. Таким образом, получалось, что время (не рабочее время, а время вообще) создает стоимость. Формально логическая последовательность привела к отрицанию закона стоимости. Поэтому же пути пошел и такой вульгаризатор политической экономии, как Мак-Куллох, который в еще большей мере разрушает научную теорию стоимости под тем же, как выражается Маркс, «видом ее усовершенствования до полной последовательности» (3).
В чем же конкретно здесь «вина» «формально логической последовательности»? Вернее было бы сказать, что это вина не формальной логики, а тех, кто, опираясь на ее ограниченные принципы, пытается объяснить сложные развивающиеся явления. Они не учитывали тех неизбежных исторических изменений, которые претерпевает каждое явление в различных условиях. Формальная логика отвлекается от этих изменений, она, так сказать, аналитически выводит из свойств, - присущих всем явлениям данного класса, свойства отдельного элемента этого класса. Но в действительности, когда речь идет; о сложных развивающихся явлениях, не может быть полного тождества общего и единичного, закона и явления, «всех» и «некоторых». Случай с вином представляет собой только особенно резкое выражение общего положения, при котором невозможно формально чески выводить из закона стоимости цены товаров В условиях капитализма закон стоимости модифицируется, приобретает превращенную форму закона производства. Не только вино, но и другие товары продаются по ценам, не совпадающим с их стоимостью. Чтобы правильно вывести из закона стоимости цены товаров, необходимо их выводить не в порядке формально логической последовательности, а проанализировать конкретные условия капиталистического производства, свойственный ему механизм образования средней прибыли, который объясняет, почему неизбежны подобные расхождения стоимости и цены.
Можно привести еще один пример попытки при помощи формально логического силлогизма решить сложные вопросы. Г. В. Плеханов, исходя из посылки, что революция 1905 г. в России была по своему характеру буржуазно-демократической, а также из того положения, что движущей силой буржуазной революции является буржуазия (так было во всех прежних революциях), делал вывод: буржуазия — движущая сила русской революции. Отсюда затем он определял и тактику русских, социал-демократов в революции.
И в данном случае налицо стремление к чисто формально логической последовательности. Плеханов делал свой вывод, минуя конкретный исторический анализ реальных фактов. Он не учитывал того, что русская буржуазная революция происходила в новых исторических условиях по сравнению с прежними буржуазными революциями и что эти новые условия не могли не видоизменить общие законы, характерные для буржуазных революций. Поэтому здесь нельзя непосредственно, прямолинейно умозаключать от общего к частному, как этого требуют принципы формально логической последовательности. Действительно, в прежних революциях буржуазия выступала в качестве одной из главных движущих сил, а в русской революции 1905 г. этого не случилось. Таким образом, возникло реальное противоречие, которое всецело объясняется новыми историческими условиями эпохи империализма. Его невозможно уложить в форму простого силлогизма и посредством него объяснить особенности русской революции. Здесь также требуется обращение к реальной исторической практике и из нее делать выводы, а не из чисто логического развития какого-то общего положения.
Именно за это критиковал Плеханова В. И. Ленин, показывая различие между принципами заключения формальной и диалектической логики. «Выводить конкретное положение об определенной тактике в определенном случае, — писал Ленин, — об отношении к различным партиям буржуазной демократии из общей фразы об «общем характере» революции, вместо того, чтобы этот «общий характер русской революции» выводить из точного разбора конкретных данных об интересах и положении различных классов в русской революции разве же это не подделка? разве это не явная насмешка над диалектическим материализмом Маркса?
Да—да, нет — нет, а что сверх того, то от лукавого Либо буржуазная революция, либо социалистическая революция, а остальное можно «вывести» из основного «решения» посредством простых силлогизмов!» (4).
В. И. Ленин, давая пример не формально логического, а диалектике логического выведения, заключения о характере первой русской революции, все внимание обратил на конкретный анализ исторических особенностей революции 1905 г. Он поставил вопрос об этой революции в конкретные исторические условия, исследовал, какое влияние они оказывают на ее характер, на ее движущие силы, а также на тактику социал-демократии в ней. Его выводы, таким образом, были сделаны в результате изучения такого явления, как русская буржуазная революция в развитии, в изменении, в результате конкретного изучения поведения разных классов в революции.
Нам могут возразить, что ошибка Плеханова состояла не в том, что он стремился к формально логической последовательности в построении вывода, а в том что он исходил не из истинных посылок, вследствие чего пришел к неверному выводу. Ведь указывал же Энгельс, что если посылки истинны и если мы соблюдаем правила умозаключения, то и вывод будет истинным; если бы Плеханов исходил из той истинной посылки, что русская революция 1905 г. это своеобразная революция, то он пришел бы к правильному выводу о её движущих силах, о тактике и т. п. Это возражение, на наш взгляд, лишено оснований. Плеханов в своих рассуждениях не допускал какой-либо элементарной логической ошибки, не нарушал правил построения силлогизма. Ошибка его, помимо неправильной политической концепции, состояла в том, что он ограничивался при анализе такого сложного и противоречивого явления как революция 1905 г. формальной логикой, тогда как к этому явлению необходимо было подойти с позиций диалектической логики. Он брал готовые посылки, которые обобщали опыт прежних революций. При построении, вывода формальная логика оперирует готовыми посылками, готовыми понятиями и суждениями, она не исследует истинности этих посылок. Да её средствами это и невозможно сделать. В самом деле, что означало установить истинность посылок в том умозаключении, из которого исходил Плеханов? Это означало исследовать и установить внутренне противоречивый характер революции 1905 г. Вот как В. И. Ленин определял ее характер из чего он исходил после тщательного анализа конкретных фактов: «Революция в России не буржуазная, ибо буржуазия не принадлежит к движущим силам теперешнего революционного движения России. И революция в России не социалистическая, ибо она никоим образом не может привести пролетариат к единственному господству или диктатуре» (5). Можно ли средствами формальной логика установить подобную посылку? Эту посылку можно было выработать лишь с позиции последовательного марксизма в результате сложного диалектического анализа конкретной обстановки, избегая малейшего шаблона, основанного, на простой аналогии с прошлым.
Когда речь вдет о получении выводов из суждений, в которых отражены развивающиеся и изменяющиеся явления, т. е. явления относительные, подвижные, гибкие по самой своей диалектической природе, то проблему умозаключения невозможно сводить к простому логическому выведению из посылок определённых следствий. Так что речь идет вовсе не о внесении каких-то поправок и улучшений в обычные, разработанные формальной логикой принципы заключения. В таких случаях выводы делаются в результате исследования конкретных фактов и обстоятельств, на основе подхода к явлениям как развивающимся. А вследствие этого здесь невозможно втиснуть принципы вывода в какую-нибудь постоянную форму наподобие силлогизма. Это положение не следует понимать так, что диалектическая логика не признает силлогизма или другие формы умозаключения, с которыми имеет дело формальная логика, что она считает невозможным использовать их в своих целях. Но дело в том, что формы, в которых и посредством которых делается вывод о том или ином объекте, должны быть целиком подчинены конкретному анализу конкретного содержания явлений. Формальное заключение из посылок здесь имеет узкое и ограниченное значение. Возьмем еще такой пример. Анализ существенных особенностей эпохи империализма, опыт революции 1905 г. и Февральской революции 1917 г. в России показывают, что буржуазия не способна быть движущей силой в таких революциях. А что получилось бы, если бы мы попытались из этого тезиса формально логически выводить какие-то заключения в применении к буржуазным революциям, например, в колониях или полуколониях? Здесь опять-таки были бы неизбежны ошибки. Опыт этих революций показывает, что национальная буржуазия или во всяком случае какая-то часть национальной буржуазии принимает активное участие в подобных революциях, как это имело место в Китае, Индии, Египте и т. д. Более того, как показывает современный исторический опыт, даже в неколониальных странах нельзя отбрасывать или игнорировать возможность участия национальной буржуазии в демократической революции. Поэтому малейший шаблон в подходе к этим условиям может стать источником грубейших просчетов. Значит, и в данном случае истинный вывод может быть получен не путем простого выведения его из готовых посылок, а путем конкретного анализа с помощью общих теоретических принципов исторических фактов и обстоятельств, путем исследования исторического развития явлений. И в таком выведении заключений участвуют не только индукция и дедукция, а весь арсенал логических средств: анализ и синтез, восхождение от абстрактного к конкретному и др. Именно поэтому формы силлогизма или индуктивных умозаключений, правомерные и необходимые на своем: месте и в определенных рамках, недостаточны для диалектического исследования и выражения вывода.
То, что было сказано о выводном знании на основе анализа конкретного материала из общественных наук, относятся в принципе и к научному знанию о развитии и изменении природы. Естествознание исходит из признания качественной разнородности явлений, качественного различия законов природы при переходе от одних форм материального движения к другим. Законы науки, пригодные для объяснения одних явлений, непригодны для объяснения других явлений. Принципы и понятия естествознания, способы и приемы исследования становятся все более гибкими и подвижными. Поэтому и здесь главное направление познания заключается не столько в выведении из каких-то готовых посылок определенных заключений, сколько в конкретном исследовании новых фактов, новых областей явлений, с которыми сталкивается наука, и обобщение их в теории, выражающей их специфические законы. Кто-то из ученых заметил, что науку двигают вперед не факты, укладывающиеся в уже проверенные теории, а факты, вступающие в противоречие с ними и требующие новых обобщений, новых теорий. Такова особенность развития научного познания. На основе определенного исторического опыта и выработанных представлений наука создает синтетическую картину мира. Такой была, например, механистическая картина мира, созданная в XVII—XVIII вв. В дальнейшем при объяснении новых явлений, например света и др., попытки исходить из готовых посылок, созданных механикой, окончились неудачей и привели к новым теориям. Сложившееся на основе великих достижений механики представление о том, что из нескольких всеобщих принципов и посылок можно вывести заключения о всех сторонах природы, оказалось глубочайшим заблуждением. Все большую роль в науке стал играть эксперимент, опытное обоснование физических и прочих теорий. Так, в XIX в. наука создала новый синтез представлений о природе, существенно отличающийся от механистической картины мира прошлых веков. Основными устоями этого нового научного синтеза были электромагнитная теория, открытие закона сохранения и превращения энергии, теория о происхождении видов Дарвина и др.
С конца XIX в. началось новое великое движение науки, революция в естествознании, также вызванная необходимостью объяснения новых фактов (электрод, радиоактивность и др.). Их нельзя было объяснить путем простого выведения из каких-то уже известных универсальных принципов. Это можно было сделать лишь конкретным изучением этих неведомых ранее конкретных явлений. Подобно тому, как невозможно было объяснить сущность и особенности русской революции 1905 г. с помощью формального выведения их из общих посылок, основанных на предыдущем историческом опыте, подобно этому и в новом естествознании нельзя было данные, например, теории относительности, квантовой механики вывести из принципов классической механики. Задача состояла в том, чтобы установить ограниченность тех принципов, из которых физика исходила при объяснении явлений на прошлом этапе, и создать новые, более точные исходные данные, которые могли помочь объяснить новый открывшийся перед человеческим взором мир природы.
Если обобщить все сказанное выше, то сущность и особенность выводного знания, заключения в диалектической логике можно было бы охарактеризовать следующими чертами:
1. Формальная логика изучает проблему вывода главным образом с точки зрения структуры и форм следования одних положений из других. Главная задача диалектической логики состоит в том, чтобы исследовать эту проблему с точки зрения того, как должен строиться вывод из изучения сложного содержания действительности, качественно чрезвычайно разнообразной и разнородной. Поэтому в формальной логике акцент делается на формальные требования заключения, в диалектической логике основной упор делается на наиболее тонное, адекватное отображение содержания явлений. И хотя форма мысли и содержание, отражаемое в ней, связаны между собой, такое разделение подхода формальной и диалектической логики в вопросе о заключений, как и в других аспектах, вполне правомерно и необходимо.
Говоря о том, что формальная логика делает упор на форму следования одного положения из другого, мы не отрицаем, что эта форма извлечена из реальных связей и отношений между вещами, т. е. из содержания самих вещей. Но при этом формальная логика прежде всего стоит на страже точного соблюдения определенных формальных правил, обеспечивающих логическую последовательность мысли, обязательность вывода. Она не интересуется тем, каковы по содержанию исходные посылки заключения. Можно выбрать любые посылки, но если они уже избраны, то необходимо соблюдать определенные правила логического следования одних мыслей из других.
Утверждая, что диалектическая логика переносит акцент на содержание заключения, мы должны учитывать, что содержание выражается в определенной логической форме и вне последней, вне известных логических способов и приемов оно не может быть выражено. Значит здесь нет разрыва или противопоставления формы и содержания. Но при этом диалектическая логика в отличие от формальной изучает проблему вывода с целью установления таких форм, приемов, способов, законов исследования, которые обеспечивают истинность отражения содержания рассматриваемых вещей.
2. Для диалектической логики, как логики содержательной, характерен также особый подход к этому содержанию. Последнее она рассматривает как содержание развивающееся, изменяющееся. Поэтому главным и решающим в обосновании выводов здесь служит способ исследования явлений в их возникновении, развитии и неизбежных качественных превращениях. Прийти к правильному, истинному выводу о вещах можно только тогда, когда мы проследим весь путь от их возникновения до неизбежного конца. Ничто другое не может быть столь эффективным средством обоснования истинности научных выводов них доказательности.
Когда логические позитивисты заявляют, что «никаким образом нельзя заключать из существования какого-либо одного положения вещей о существовании другого, полностью отличного от первого»(6), то это объясняется тем, что они не признают причиной зависимости между последовательными «положениями вещей». Витгенштейн исходит из логики «атомарных фактов», согласно которой каждый отдельный факт существует в готовом виде и независимо от других фактов. С этой точки зрения мир представляется в виде суммы застывших, изолированных друг от друга вещей. При таком подходе действительно невозможно умозаключать от одного состояния вещей к другому, отличному от него.
В действительности же причинная зависимость существует, все вещи связаны между собой каузальной и множеством других форм связи и одни состояния их происходят из других. Сами объективные явления «выводятся» друг из друга в том смысле, что развитие вещей закономерно приводит к их новому состоянию, к качественному изменению и превращению. А если это так, то и логически правильное построение вывода в мысли требует прослеживать явления в их развитии и изменении. Это относится как к готовым вещам, так и к их возможному состоянию в будущем.
Что касается готовых вещей, то их качественное состояние нередко бывает настолько своеобразным, представляется разуму настолько вырванным из естественной связи с окружающими их явлениями, что мысль останавливается перед ними как перед неразрешимой загадкой. Разве не так, например, в прошлом подходила наука к вопросу о том, чем объясняется качественное разнообразие органических видов? Их первоначально также объявляли готовыми, раз навсегда данными, но затем этот взгляд был опровергнут и наука пришла к выводу о том, что их теперешнее состояние есть результат всего исторического развития органических форм. Этот вывод был построен на основе исследования их развития, изменения, качественных превращений из одного состояния в другое.
Без исторического подхода к явлениям не может быть науки о выводе по отношению к развивающимся вещам. Принцип историзма лежит в основе диалектического учения о выводе, во-первых, потому, что только анализ объективных явлений с точки зрения их развития и изменения дает возможность прийти к правильному выводу о их сущности, природе, о причинах их современного состояния; во-вторых, потому, что само заключение не есть нечто готовое, появляющееся сразу в неизменном виде. Заключения о вещах имеют свою историю, они развиваются от одних форм к другим, от заключений менее глубоких к заключениям более глубоким, от выводов, выражающих внешнюю сторону явлений, к выводам, отражающим их глубокую сущность. Теорию умозаключений Гегель справедливо строил на
основе движения от одних форм к другим, от простых к сложным, от таких форм, которые фиксируют «наличное бытие», внешнюю видимость вещей, к формам, выражающим сущность, необходимость вещей.
Второй аспект принципа историзма и его значение для учения о выводном знании требует специального исследования, и мы на нем не будем останавливаться. Но необходимо подробнее рассмотреть первый аспект. Как было уже сказано, вывод о сущности уже имеющихся, готовых вещей может быть научно обоснованным при условии подхода к ним как исторически возникшим, развившимся в их современное состояние из другого, отличного от этого состояния. Посмотрим, как, например, Маркс приходит к научно обоснованному выводу о сущности денег. Это была сложная задача, ибо деньги представляют собой настоящую загадку, так как кажется, что они по своей натуральной, физической природе обладают способностью обмениваться на любой товар.
Поставив задачу выяснить эту загадку, Маркс сразу (разъясняет, каким путем, по какому «закону вывода» можно прийти к правильному заключению о сущности денег. «Нам предстоит здесь совершить то, — пишет Маркс, — чего буржуазная политическая экономия даже и не пыталась сделать, — именно показать происхождение этой денежной формы, т. е. проследить развитие выражения стоимости, заключающегося в стоимостном отношении товаров, от простейшего, едва заметного образа и вплоть до ослепительной денежной формы. Вместе с тем исчезнет и загадочность денег» (7).
Таким образом, Маркс считает, что исторический подход, анализ происхождения категории денег дает возможность сделать вывод о их сущности. Маркс, как известно, проделал эту работу, проследив историческое развитие форм стоимости, приведшее в процессе роста товарных отношений к выделению одного из товаров — золота — в качестве денежной формы, в которой находит свое выражение стоимость всех других товаров. В конце своего анализа Маркс делает вывод: «Золото лишь потому противостоит другим товарам как деньги, что оно раньше уже противостояло им как товар» (8).
Этот вывод неопровержим, ибо он сделан нз анализа развития, исторического становления соответствующих явлений. Заключение это получено не на основе формальных требований определенной схемы умозаключения, а благодаря исследованию самого содержания явления, в результате исторического подхода к этому содержанию. Единственным «формальным» требованием - (если можно таИндукция. Разработка Бэконом индуктивных методов познания, обобщения ознаменовала собой начало новой эры в развитии науки — эры опытного обоснования сущности природы. Нельзя сказать, что в истории философии до этого полностью игнорировалось значение познания путем движения мысли от ч
еще рефераты
Еще работы по разное
Реферат по разное
Олимпиада по истории России X-XIX вв для учащихся 10 класса Первый тур
18 Сентября 2013
Реферат по разное
Elemental y medio
18 Сентября 2013
Реферат по разное
Www chysto. Com посібник спостерігача
18 Сентября 2013
Реферат по разное
Краевой целевой программы «Содействие занятости населения Приморского края на 2012-2014 годы»» №
18 Сентября 2013