Реферат: Р. М. Конь, мда сектоведческая тематика в трудах свт. Феофана Затворника

Р.М. Конь, МДА


Сектоведческая тематика в трудах свт. Феофана Затворника

изучение противосектантских трудов свт. Феофана

в академичной литературе


В академических патрологических исследованиях, посвященных духовному наследию русских отцов-подвижников, после 1917 г. изучение проблемы сектантства занимает незначительное место. Перечень названий кандидатских сочинений МДА до середины 1990-х гг. свидетельствует об интересе главным образом к темам, раскрывающим их учение не в полемическом преломлении. Во многом такое отношение к сектантской тематике вызвано, по-видимому, довольно широко распространенным мнением о нем как о явлении малоинтересном ввиду отсутствия в нем философии, и представляющем собою набор бредовых идей. С другой стороны, интерес к сектантству сдерживался небольшим объемом материала по нему. В целом, изучение этой проблемы не соответствовало масштабам деятельности сект, которых в России, по образному выражению свт. Феофана, было «что червей в падалище»1.

Такой подход характерен и для исследований, посвященных наследию свт. Феофана Затворника. В них, как правило, обращали незначительное внимание на тему сектантства, и то не все авторы2, останавливаясь на других текстах святителя, где подробно раскрывались его богословско-аскетические взгляды.


^ Противосектантские сочинения свт. Феофана, их специфика и предмет


Свт. Феофан известен своими экзегетическими и переводческими трудами, и в ряду его сочинений полемические тексты занимают незначительный объем. К ним относятся письма, в которых в разной мере рассматривается деятельность и учение евангелизма3 (в полемической литературе его времени известного как редстокизм, пашковщина), толстовства4, молоканства5, новоапостольской общины (ирвингиан)6, хлыстовства, скопчества, а также спиритизма7 и магнетизма8. Кроме того, в ряде писем просто упоминается о какой-либо секте. В целом, во всех письмах затрагивается в разной мере весь спектр сектоведческой тематики, а именно: вопросы возникновения, распространения и вероучения сект, методологии полемики с ними, дается оценка критических публикаций и обзор организации борьбы с сектантством9.

В противосектантских трудах свт. Феофана практически не встречается подробное раскрытие его богословских воззрений. Особенность этих текстов в другом, она заключается в концептуальном изложении взглядов святителя применительно к вопросам, оспариваемым или извращаемым сектантами.

Жизненные обстоятельства свт. Феофана сложились таким образом, что предмет своей критики выбирал не сам он, а его духовные чада и люди, жившие в миру и обращавшиеся к нему за советом. Поэтому перечень сект и заблуждений, подвергнутых его критике, не вполне отображает сектантскую карту России его времени. Вместе с тем, в письмах святителя нашли отражение главные тенденции в динамике сектантства. В то время силу в сектантском движении набирал евангелизм, толстовство и значительно был распространен оккультизм в форме спиритизма.


^ Источники знаний о сектантстве


Знание о сектантстве свт. Феофан получал из чтения их сочинений10, некоторые из них, например, по спиритизму, он даже специально выписывал11, а также из критических публикаций, или же он просил своих адресатов кратко излагать заблуждения сектантов. В том случае, когда достать первоисточники было невозможно, он просил направлять доверенных лиц в сектантские общины, или в частных беседах с сектантами нарочно заводить беседы об их вере, чтобы хорошо разузнать их заблуждения, записывать их основные идеи, и присылать эти сведения ему в Вышу12.


^ О природе сектантства


Сектантство предстает в трудах свт. Феофана явлением религиозным, а его взгляд на природу заблуждений является по духу евангельским: причиной происхождения лжеучений и следования им являются бесы13, а также суемудрие человека в вопросах веры14 и прелесть. Так, о хлыстах он писал следующее: «Враг держит их в прелести их видимою исправностью, – теми льстивыми приятностями, которые добываются во время их кружения»15. Поведение сектантов, их поступки были, по его мнению, религиозно мотивированными16, а не обусловлены психологической атмосферой секты вне связи с ее учением.

Критерием сектантства свт. Феофан считал только отклонение учения секты от веры Церкви. Религиозная практика, порою весьма странная, сопровождавшаяся, например, у хлыстов экстатическими состояниями, и даже изуверская, как у скопцов, эзотеризм и закрытость к миру (хлысты и скопцы), тайная пропаганда учения (толстовство) не рассматривались им в качестве критерия сектантства как религиозного феномена, они использовались лишь для идентификации сектанта с конкретной группой, чтобы различать между собою хлыстов, скопцов, или иных сектантов17.


^ О причинах распространения сектантства


В письмах свт. Феофана можно выделить общие и частные факторы, имевшие большое значение в распространении сектантства. Одной из общих причин успешности сектантов свт. Феофан называет беспечность и отсутствие ревности по вере у тех православных, которые слушали проповедь лжеучения от лиц, не поставленных на учительство Церковью, как будто им возвещали нечто необычное и новое, хотя еще до встречи с сектантами они должны были в самых общих чертах знать некоторые основные идеи, распространяемые сектантами, как например, учение о покаянии и вере во Христа. Слова лжеучителей ничего нового православным не открывали, однако получалось, что сектанты проповедовали им Христа так, как если бы слушатели ничего о Нем не знали, как бы сектанты имели дело с некрещеными, татарами, или басурманами18. Содержание сектантской проповеди свт. Феофан расценил как провозглашение веры «иной… от той, которую мы веруем»19.

Способствовала развитию сектантства также разобщенность пастырей и прихожан, причем нередко сами миряне чуждались священнослужителей, а когда им случалось с ними встречаться, они не интересовались истинами веры20, а заводили разговор на иные темы.

Успешности сектантства подыгрывала и старая болезнь русского православия – непонятность богослужения из-за неясного перевода, в результате чего большую часть песнопений нельзя было уразуметь21. Сектанты обвиняли православных в том, что они не понимают песнопений и молитв, тогда как у них все было понятно22.

Большое впечатление на слушателей производили сектанты постоянными ссылками на Евангелие, как заслуживающий доверия источник веры, хотя на самом деле они примешали к его чистому учению ложь и извратили его содержание, и в этом заключалась особая опасность их лжеучения.

Для распространения своих заблуждений они не брезговали и откровенной ложью и обманом. Так, Пашков говорил, что имеет письменное разрешение от Государя и митрополита санкт-петербургского проповедовать Евангелие. Эта ложь многих располагала в его пользу23.

Сектанты притягивали к себе воодушевленным произнесением проповедей, из-за чего слушать их было приятно, а также иногда располагали слушателей тем, что проповедник был русским, и это предполагало доверие к нему, а его взгляды ассоциировались с православной верой24.

Наряду с общими факторами развития сектантства в письмах свт. Феофана можно выделить те, что способствовали распространению отдельных сект. Молокане особо преуспевали в тех местностях, где у них были начетчики25, немецкие пасторы-штундисты привлекали тем, что лечили больных26, а евангелизму, проникшему в Россию через высшее общество, благоприятствовала духовная пустота интеллигенции и ее оторванность от Церкви27, отсутствие живого церковного слова, – одни книги не помогут28, – и приветливая атмосфера на сектантских собраниях, более располагавшая к ним, чем к обществу «наших постных богомольных барынь»29.

Кроме того, евангелизм привлекал также легким, или как выражается свт. Феофан, льготным путем спасения: уверовал и все тут – и грехи прощены, и вечное наказание отменено, и падения не бойся, и добродетели все сами по себе пошли из сердца, и Христос в верующем, и уже, ни взирая ни на что, не покинет тебя, рай и царство небесное – твое. «Остается только ликовать: ни трудов, ни падений, ни опасений, ни борений, - дорога гладкая и превеселая. И нечего дивиться, что многие льнут к нему. Это очень привлекательно. Но истины тут нет, а одна прелесть»30.

Несмотря на наличие объективных факторов, способствовавших успеху сектантов, ответственность за развитие лжеучения свт. Феофан возложил на самих православных31. Они, внимая призыву сектантов веровать во Христа, были тем самым обличены ими в неверии, а когда они слушали проповедь иной веры, то вместе с лжеучителем осуждали свою прежнюю веру и саму Церковь32. Кроме того, он вменяет им в вину тот же грех, что и апостол Павел коринфянам – падкость на новые учения (2 Кор. 11, 4)33 наряду с пренебрежением свидетельств Церкви об истине.

Не на высоте своего призвания оказалось часть приходского духовенства, нерадевшая о проповеди и отстаивании истин веры34. Свт. Феофан прямо указывал, что «вся беда в попах молчащих»35 и их бездеятельности: в «спящих иереях»36. Он описывает один курьезный случай. Когда православный мирянин увидел, что на собрания Пашкова ходит народ, он завел у себя в доме такие же собрания, но об этом услышал приходской священник и сделал ему смиренное замечание, что так поступать не следует, опасно…37. Некоторые священники проявляли беспечность и не заботились о сохранности своей паствы: «То правда, что каждый иерей должен быть самокомандным в деле защиты истины Божией и хранении своей паствы, но во многих случаях они знают, что волки понемногу растаскивают овечек из стада»38

В борьбе с сектантством проявили инертность и высшие церковные власти и духовенство Петербурга, где было представлено наибольшее количество сект. Долгое время они не предпринимали мер против появившегося и набиравшего силу евангелизма, толстовства, ирвингианства, хотя располагали достаточным количеством хорошо образованного и авторитетного духовенства: «Ничего не слышу, какие у вас в Петербурге распоряжения о противодействии пашковцам, ирвингийцам, толстовцам?!... следовало бы противоставить им духовное воинствование. В С.-Петебурге много среди духовенства отличных иереев и по образованию и по нраву… сделать бы из них трубачей, и иерихонские стены, конечно, пали бы»39. Несмотря на то, что высшее общество было поражено неверием и безразличием, все же еще многие еще прислушивались к авторитетному голосу Церкви. Когда в высшем обществе стал распространяться евангелизм, то было немало лиц, которые боялись примкнуть к нему, не зная, осуждено ли это учение Церковью или нет40.

Дело борьбы с сектантами свт. Феофан рассматривал как задачу всех членов Церкви: и духовенства, и мирян. Если к православному обращались за советом и оказанием помощи по вопросам сектантства, то он не советовал уклоняться, но усматривал в этом волю Божию41. Однако он требовал предварительной подготовки к этим беседам путем чтения полемических сочинений и книг. Не исключал он из этого числа и лиц, кто лишь недавно «высвободился из сетей дьявольских», которые будучи просвещены благодатью Божией, узрели свет истины (правда из письма неясно освободившихся от чего: то ли от лжеучения или от греховной жизни), чтобы они принесли плод покаяния. Дело обращения сектантов в православие свт. Феофан полагал настолько важным, что одному протоиерею он писал: «если вы обратите хоть одного хлыста, то это будет равно архиерейству. Это самые упорные сектанты»42.

Таким образом, наиболее эффективным средством ограждения православных от соблазна со стороны сект, по мысли свт. Феофана, должно быть просвещение церковного народа. Так, например, лучший способ предохранения от молоканства, критиковавшего православных главным образом из-за почитания икон, он видел в том, чтобы «дать в руки православных историю иконоборства простую, но подробную». Тогда они смогут не только «отразить молоканские нападки, и не терпеть поражений, а сами поражать, выставлять из истории, кому родня молоканы»43.

Свт. Феофан не указывает, облегчало ли вину православных, последовавших инославному учению, использование сектантами обмана, но предостерегает об опасности признания в качестве критерия истины культурологических ассоциаций и субъективно-психологических переживаний, вызванных риторическими приемами. Несмотря на обличение сектантов в использовании обмана и лжи, свт. Феофан не снимал вины за попадание в секту с самих сектантов и не считал, что люди оказываются в сектах помимо их воли и согласия. Он не представлял сектантов некими зомби и призывал к полемике с ними44.


^ Методология изучения и полемики с сектантством свт. Феофана, древних ересиологов и современных ему полемистов: сравнительный анализ


При изучении сектантства свт. Феофан руководствовался принципом объективности и непредвзятости45 и стремился как можно лучше уяснить специфику сектантского учения46, которое он советовал изучать в динамике, поскольку некоторые положения их веры постоянно изменялись47, обличать же сектантство, не зная хорошо его учения, он считал неудобным, и это иногда удерживало его от написания полемических сочинений, в частности против толстовства48. При несоблюдении этих условий эффективность полемики с сектантством будет по свт. Феофану похожа на стрельбу по противнику издали49.

В то же время святитель неоднократно подчеркивал сложность борьбы с сектантством по причине отсутствия ясности в их учении. Наибольшее число замечаний по этому поводу высказано в отношении заблуждений Толстого, ввиду страшной путаницы в его взглядах, из-за того, что об одном и том же он говорит несколько раз и всегда по-иному50. Много неопределенности он видел в евангелизме, опровергать который было все равно, что «бороться с ветряными мельницами»51.

Несмотря на непоследовательность сектантов, в основании методологии изучения и полемики с ними свт. Феофан использовал системный подход, который решал двуединую задачу. Он давал возможность проследить, как ошибка в одном вопросе ведет к искажению других положений веры, и позволял рассматривать одно и то же заблуждение с точки зрения разных областей богословского знания. Иногда это приводило к дублированию отдельных тем, но зато глубоко вскрывало несостоятельность сектантского учения.

Однако характерной чертой полемических сочинений святителя Феофана, выделяющих их из ряда других подобных работ, является критика заблуждений с аскетической точки зрения, придававшая ей особую убедительность. Рассматривая лжеучения сквозь призму аскетического опыта свт. Феофан показал, что секты лишь провозглашают идеи, внешне часто созвучные евангельским, но сил для их осуществления не дают и выдают воображаемое за действительное. За это сектанты иногда удостаивались от него ёмких и хлестких оценок. «Новоапостольскую общину» он называл «мыльнопузырниками»: они «мечтами начали, мечтами продолжают, мечты и наследят»52. Кроме того, этот подход одновременно помогал уяснить психологию сектантов и открывал возможность для продуктивной полемики с ними.

В полемических сочинениях свт. Феофан не столько хочет переубедить, во что бы то ни стало, сколько свидетельствует о православном понимании вопросов, в которых погрешают сектанты и колеблются сомневающиеся в Православии. В письме одному адресату он отмечал: «При чтении имейте в виду, что у меня в мысли было, когда я писал, - не обличать пашковщину, а представить сколько возможно нагляднее, что нам нечего слушать сторонних учителей: уже имеем всё потребное к спасению, и притом так, как оно передано Церкви апостолами»53.

В отношении методологии борьбы с заблуждениями подход свт. Феофана совпадает со способом противостояния ересям древних ересиологов, в частности свт. Иринея Лионского. У свт. Иринея – отмечает Э. Поснов – «на первый план выступает полемика с гностицизмом, но не она главное. Ему, при его глубоко верной постановке дела, не было большого труда показать заблуждения гностицизма с точки зрения христианского теизма. Для него совершенно важнее и труднее была положительная сторона дела — укрепить, а иногда создать вновь те или иные положения как принципы христианства, ибо при удачной постановке принципиальных положений, твердом обосновании их и отчетливой формулировке выяснялась сама собою нелепость всех претензий еретиков»54.

Подход к сектантству свт. Феофана выделял его сочинения из остальной противосектантской литературы второй половины XIX в. В этой литературе полемика с сектами велась в основном в рамках библейского богословия, в известных пределах она была эффективной, но увлечение библеизмом порою превращалось в схоластику и, наряду с уклоном к обличению безнравственной жизни сектантов, сужало горизонты этой критики и соответственно сказывалось на ее действенности.

Полемические тексты свт. Феофана лишены этих недостатков, в них нет той узости и скованности библеизмом как у его современников. Его письма против пашковщины были высоко оценены Св. Синодом, который указом повелел отпечатать их большим тиражом и распространять бесплатно55. Сам святитель также благословлял печатать свои брошюры противосектантской направленности не ради барышей, а для раздачи…56.

Несмотря на насущность полемики с сектантами, свт. Феофан не был внутреннее расположен к ней: «вступать в споры так противно! К тому же ярость берет, - и бывает искушение махнуть крупной речью…»57.


^ О принципах миссии среди сектантов


Свт. Феофан оставил после себя не только теоретическое опровержение заблуждений, но и советы как практически вести полемику с сектантами. Хотя она, как следует из его трудов, должна быть дифференцированной, однако в ней можно выделить и общие моменты. Он не считал продуктивной безразборчивую критику всего в сектантстве, потому что там не все было плохое, с тем, чтобы не оттолкнуть сектантов от себя. Кроме того, полемизируя с ними, следовало показывать, как грех предопределен их учением, оправдывающим его.

Как осуществлялись эти принципы можно увидеть на примере рекомендаций свт. Феофана по ведению бесед с хлыстами, известными своими безнравственными поступками. При встрече с хлыстами он не советовал укорять их в закрытости обществу, то есть за то, что они не участвуют в общественных увеселительных мероприятиях и гуляниях («в хороводы не ходят и не гуляют»), не употребляют спиртного, - поскольку в этом они, считал святитель, поступают хорошо. Отметив положительные стороны у хлыстов, он советовал побранить тех православных, которые ведут жизнь разгульную и из-за этого уходят от Церкви, которая не потворствует греху, а требует строгой жизни, при снисхождении к немощам58. А затем следовало осторожно упомянуть и о недостойных поступках хлыстов, и при этом особо отметить, что хотя грешат и православные, однако у нас грех признается за грех, а у них грешить велит дух, т.е. грех доктринально оправдан, к нему подталкивает их учение и его одобряет59.

Поскольку религиозная жизнь хлыстов вращалась вокруг идеи непосредственного общения с божеством путем схождения на них его духа и вселения его силы - христа, то в беседах с ними свт. Феофан советует больше говорить о том, как «получается благодать, и как благодать проявляется в силе»60. Следовало акцентировать внимание на то, что она выражается: «в разумении веры, в мирном устроении сердца… в самопожертвованиях во благо других, в терпении невозмутимом. Отличительная черта наития Духа – мир глубокий, и отрешенность от всего видимого… пресекается движение телесное….». И затем следовало показать, что у хлыстов «все бывает совершенно противоположно»61.


^ Отношение к полемическим публикациям против новых сект


За появлением сект в России во второй половине XIX в. не всегда успевала критика и свт. Феофан приветствовал любые публикации, даже если опровержение было сделано в самых общих чертах, но при одном условии - лишь бы они были православными по духу. Поэтому когда против А. Ушинского, в систематическом виде изложившего учение штундистов и подвергшего его краткому опровержению, выступил некий протоиерей, обличивший его в том, что своей книгой он якобы оказал услугу сектантам, составив для них изложение веры в систематическом виде и напечатал ее, свт. Феофан выступил в его защиту. Он указывал, что если бы у сектантов не было лжеучения, то от этой книги был бы вред, а поскольку среди сектантов оно уже ходило в рукописном виде, то вреда от его публикации нет, а есть даже польза: у сектантов оно распространялось без опровержения, а в опубликованной книге с обличением их заблуждений. Хотя он был недоволен уровнем критики штундизма, представленной в этой книге, он взялся править ее и счел нужным рекомендовать к изданию62, но отмечал, что «когда ее напечатают, ведайте, что там собственно моей ни строки нет. Сие. Ведать подобает»63. Позже он хвалил А. Ушинского за другие публикации, особенно за обстоятельное выяснение учения штундистов64.

В начале распространения толстовства он сетовал на отсутствие критики, и готовился сам написать против него. Когда критика стала появляться, он ее оценил как написанную «очень протяжно»65. Таким образом отношение к противосектантским публикациям у него было динамичное: когда было мало критических публикаций, он приветствовал любые лишь бы в православном духе, но по мере развития критики он предъявлял ей более высокие требования.


Полемика свт. Феофана с некоторыми заблуждениями

^ Полемика с евангелизмом


В наиболее полном виде методология полемики свт. Феофана с сектантством раскрыта в критике66 евангелизма67. Поводом к полемике послужило письмо из Санкт-Петербурга о распространении в столице лжеучения, которое собирало немалую аудиторию православных весьма разных по социальному составу от бедных до богатых, от простых людей до представителей высшего общества68, собственно в высшем обществе и стала распространяться это заблуждение69.

Появление евангелизма как одного из течений в протестантизме он рассматривал как результат присущего природе всего западного христианства существенного порока, а именно – суемудрия в вопросах веры, которое выдается за истину, но, по сути, является ее призраком. Построенное на нем богословие служит причиной умножения разных верований70, в то время как вера Православной Церкви остается неизменной на протяжении веков, являясь тождественной вере апостолов, принявших ее от Самого Господа71.

Евангелизм свт. Феофан классифицирует как отпадение четвертой степени от истины Божией в ложь и тьму72. На первой степени пребывают отпавшие от Церкви по своему суемудрию паписты73, от «папской веры и церкви» отпали протестанты - это вторая ступень, от них произошло англиканство, а из него – евангелизм, усвоивший себе практически все протестантские заблуждения.

Подвергая критике какое-либо заблуждение, он идет дальше простого обличения с позиций библейского богословия, но стремиться выявить изначальный изъян в его богословской посылке. Применительно к учению евангелизма о том, будто все читающие Писание могут безошибочно понимать его смысл и составить себе правильное представление о спасении, свт. Феофан, не входя в полемику о состоятельности самой концепции, рассматривающей Писание как источник вероучения, указывает, что условием постижения истинного смысла какой-либо истины Писания является тщательное и беспристрастное изучение всех высказываний о ней в библейском тексте, поскольку в нем в систематическом виде не излагается учение об истинах веры. Отдельные свидетельства о них находятся в разных частях Писания, поэтому для составления целостного представления, например, об образе нашего спасения, надо собрать все эти элементы воедино, не выделяя как-то особо и не пропуская ни одного.

Евангелизм пренебрег этим условием, взял из Писания лишь отдельные цитаты и выдал их за выражение всего дела спасения, изложенного в Евангелии74. В результате, их крайне субъективное толкование библейского текста оказалось в тени непогрешимости Писания, и в глазах неискушенных людей их позиция выглядела привлекательной, ведь никто не станет утверждать, что, например, призыв к покаянию и вере, как пути к спасению, о котором говориться в Писании, является ложью. А от своих критиков сектанты требовали опровержения их мнения на основании Писания75.

Свт. Феофан указывает, что в отдельных случаях опровергать цитатами из Писания библейские тексты, на которые ссылаются сектанты, не следует, ибо если сектанты учат, что для спасения нужно покаяние и вера во Христа, то в этом не заключается их ложь. Ложь корениться в другом, в утверждении, что только определенный набор библейских текстов, выражает суть спасения посредством веры, тогда как для спасения кроме веры и покаяния нужно еще многое другое.

Способ рассуждения лжеучителей свт. Феофан уподобляет аптекарю, приготовившему лекарство не из всех компонентов предписанных доктором в рецепте, а из двух-трех, и выдавшего его больному, как назначенное к применению. Врач наших душ Христос прописал нам в Евангелии полное врачевство, а лжеучители вырвали из его текста два-три пункта и выдают их за спасительное лечение, поэтому они лгуны и обманщики76.

В то же время свт. Феофан показывает ограниченные возможности Писания, например, в учении о Церкви. Сектанты, как и протестанты, ошибочно считали, будто Церковь некогда отпала от истины и ее можно восстановить на основании Писания. Свт. Феофан показывает ложность этого мнения на том основании, что идея и план построения Церкви не переданы Писанию77, в нем есть некие намеки78, а не содержится вся истина. Истинный план Церкви на деле осуществили апостолы. Если следовать логике сектантов, учивших, что на земле нет апостольской церкви, то ее нельзя и восстановить, ибо никому не известно как она была устроена79.

Доктрина о Писании как непогрешимом источнике вероучения, с одной стороны содействовала привлечению людей в секты, с другой она пленяла самих сектантов, которые видя, что они имеют нечто в Писании, не могли сознать себя заблуждающимися80.

В результате произвольного подхода к Писанию в евангелизме искажены все основные положения христианства, кроме учения о Троице. В отдельных случаях извращенное понимание веры доходило до такой степени, что свт. Феофан вынужден был констатировать: «тут что ни положение, то ложь, или путь ко лжи, по причине неопределенности выражений»81.

Особое внимание свт. Феофан уделяет разбору учения о спасении, составлявшее главную тему проповедников евангелизма, воображавших будто спасение всех людей уже совершено Господом на Голгофе, и желающему воспользоваться плодами искупительной смерти Христа достаточно покаяться и поверить в то, что Спаситель уже понес причитающееся ему наказание. При наличии такой веры и непоколебимой убежденности в том, что за эту веру грехи прощены, кающийся соединяется с Христом, Который, не взирая ни на что, никогда его не покинет, освобождается от вечных мучений и уже здесь наследует Царство Божие. Принявшему в себя Христа не свойственны смертные грехи и он способен творить добрые дела. Спасение даруется туне, его нельзя заслужить усилиями самого человека или купить его трудами82.

Свт. Феофан последовательно разбирает все пункты этого заблуждения, здесь же будет приведен только обзор доводов против самых существенных из них. В первую очередь святитель подвергает критике их учение о спасении только в Господе Иисусе Христе, в результате чего Его ликом заслоняется участие в нашем спасении всей Святой Троицы83, совершаемое Ее нераздельным действием84. Приписывая спасение только Сыну, они упускают то, что к Нему привлекает Отец (Ин. 6, 44), Который есть источник нашего спасения85, осуществляя его через Сына в Духе Святом.

Искажение триадологического аспекта сотериологии привело к умалению в сектантском учении о спасении роли Святого Духа. Несмотря на то, что в Писании говориться о благодати, соделывающей наше спасение, столько же, если не больше, как и о спасении во Христе86, сектанты полностью игнорируют роль Святого Духа в нашем спасении.

Эта ошибка ведет в свою очередь к ущербной ассиметричной сотериологии. Сектанты, - как отмечает святитель, - не различают двух равноценных моментов в нашем спасении: «того (здесь и далее в цитате курсив свт. Феофана. – Р.К.), что совершено и устроено Господом для нашего спасения, и того, что должны мы сами делать для своего спасения»87 (т.е., домостроительства спасения и соделывание спасения каждого лица).

Первое совершил Христос по благоволению Отца, но не без Св. Духа, второе, по благоволению Отца совершает Св. Дух, но не без Христа. Как в момент Воплощения Логос, Который создал все, что существует, в Воплощении получает тело, сотканное для него Духом, а не Им Самим, так и во всякого верующего вселяется Господь силою Св. Духа88. В соделывании нашего спасения преимущественно действовал Христос, нераздельно от Св. Духа, а в соделывании спасения каждого конкретного человека преимущественно действует Св. Дух, нераздельно от Спасителя89.

Почему же сектанты-евангелисты, хвалящиеся знанием Евангелия, игнорируют множество текстов, свидетельствующих о благодати Св. Духа, необходимой для спасения? На сей счет свт. Феофан выдвигает три гипотезы: 1) евангелисты не ведают сами о чем учат, хотя мнят себя знатоками Писания, каждая страница которого говорит о благодати Святого Духа; 2) намерено умалчивают о необходимости благодати для спасения, скрывая истину о ней, неблагоприятную для их системы учения или того «призрачного идеала христианства, которым они сами прельщены и прельщают других, справедливо опасаясь, что при свете сей истины тот призрак развеется, как дым от ветра»90; 3) если проповедник нового учения т.е. евангелизма «отвергает существенную надобность для спасения благодати Святого Духа, то он еретик, богопротивник, помутитель веры верующих и их соблазнитель»91.

Сам свт. Феофан склоняется ко второй версии, к тому, что проповедники евангелизма лукавят, делая вид будто библейские тексты о благодати к делу не относятся92. В противном случае, если они станут говорить о благодати, надо будет упомянуть о таинствах, через которые она сообщается, о Церкви, хранительнице таинств, а упомянув о Церкви надо говорить о ее вере.

Другим серьезным изъяном сектантской доктрины он называет акцентирование внимания преимущественно на отправной точке пути спасения – на вере, и на последней – наследовании царствия93, при этом опускается серединный его этап - «насаждение в сердце добродетелей с искоренением из него страстей, ревность к чему черпается из веры и сила на что подается благодатью»94. Отводя внимание от благодати Святого Духа и необходимости очищения сердца от страстей и грехов сектанты «решительно закрывают путь ко спасению и наследию царствия»95.

Касаясь места веры в деле спасения, свт. Феофан показывает, что ее роль совершенно иная, чем учат сектанты. Действует во спасение не вера, она «только возбуждает деятельные силы и благодать к ним привлекает», совершает же спасение сотрудничество сил верующего и благодати, под непрерывным влиянием благодати96. «Вера, - по свят. Феофану, - походит на духовную некую атмосферу, в коей развивается и растет древо спасения; но самое насаждение и возрастание сего древа производится действием внутренних сил, возбуждаемых и укрепляемых действием солнца благодати»97. Если бы у нас была одна вера, то мы бы не спаслись98, - заключает свт. Феофан.

Учение сектантов о спасении как незаслуженном даре, получаемом без каких либо усилий или заслуг со стороны человека, которое отнято быть не может, свт. Феофан подвергает критике с точки зрения аскетической антропологии и библейского учения о завете.

Приступающий к Господу, вступает с Ним в завет, что предполагает обязательства сторон: одно обещает Господь, а другое обязуется исполнить человек. В Новом Завете Господь обещает даровать и усвоить человеку все то, что сделано им для нашего спасения, главнейшее из этого – оправдание и дарование благодати Св. Духа, а потом и Царствие Небесное. Человек обязуется, отвергши все греховное и страстное, служить Господу неуклонным соблюдением заповедей, или по другому взять крест свой и идти вслед Господу. Последнее требует от нас огромных трудов. И это есть главное, на что должно быть обращено внимание ищущего спасения99. Непостоянство человека и множество внешних затруднений на пути к спасению показывают всю несостоятельность доктрины уверенности в спасении. Таким образом учением о том, что наше спасение дается даром в смысле отсутствия наших трудов и усилий в деле спасения, является разорением спасения и путем к погибели100.

Несостоятельность учения о спасении туне свт. Феофан также показывает, исходя из трехчастного представления о природе человека, где под духом он подразумевает высшую силу, дарованную Богом в момент создания человека. Ее проявление состоит, во-первых, в уверенности в бытии Божием, сознании полной от него зависимости или страхе Божием, во-вторых, в совести через которую выражается воля Его и понуждает ее исполнять, одобряет или осуждает человека и, в-третьих, в искании Богообщения101.

Грехопадение лишило дух господствующего положения в человеке, в результате тело и душа стали действовать независимо от него, и к тому же в них развился целый ряд страстей и привычек под влиянием диавола. Восстановление падшего человечества, составляющего сущность христианства, идет через восстановление духа и возвращения ему власти над душою и телом и очищения их от всех прившедших в них незаконных наклонностей, привычек и страстей.

В этом заключается как домостроительство спасения, так и спасение каждого верующего. Дух человеческий должен был быть восстановлен благодатью Духа Божия. Доступ к благодати открыл Сын Божий через домостроительство и после этого Дух Святой смог сойти к нам.

Благодать Святого Духа через проповедь спасения пробуждает совесть человека и поражает его страхом Божиим, а так как страх Божий принадлежит нашему духу, то дух получает силу возвысить голос над голосами низших сил, властвовавших до этого незаконно. Затем грешник обращается к Господу, принимает Крещение102, облекается во Христа и через это все потребное для спасения переходит на него и усвояется ему не номинально103, но существенно104, и он получает силу противостоять греху и совершать добро. Сила, даруемая в крещении, есть та, что была потеряна в грехопадении. Следовательно, у обратившегося к Господу восстановлен дух и это есть начало новой жизни105. До этого момента благодать подавалась даром.

После вхождения в Церковь начинается путь нашего спасения, которое без нашего произволения, нашей воли и свободы, немыслимо. С этого момента ничего уже не бывает даром106.

Несмотря на то, что дух восстановлен, в душе и теле прежние греховные наклонности, привычки, страсти остались какими были, только власть у них отнята. Грех, через обычные душевно-телесные наклонности и страсти восстает на дух, а дух при помощи Божией отражает и направляет их к противоположному. Если дух не поддается, грех все слабеет и слабеет, греховные склонности и страсти замирают, а дух останется владыкою всех душевно-телесных движений. Таким образом, верующему дается сила побеждать страсти, но не искоренять их107. Поэтому грехи неизбежны в нашей жизни108, и по приятии благодати и обновлении духа надлежит еще долгий и прискорбный труд, более того, борьба, которая шла до крещения, после этого Таинства еще более усиливается109, и напряжение сил в ней достигает такой степени, какую только может вынести наше естество110.

Того, кто воспринял начало новой жизни в крещении и покаянии, ожидает не покой, а труд и пот, личная борьба против страстей и греха. Поэтому ни о каком даровании спасения туне, ни об уверенности в спасении и наследовании Царства Божия речи быть не может. Начало новой жизни и начало спасения не дается даром, а совершается взаимодействием свободы и благодати, даром присужденной,