Реферат: Тур комплексный анализ художественного текста


ТУР

Комплексный анализ художественного текста

B. Шукшин

Ораторский прием

      Тринадцать человек совхозных, молодых мужиков и холостых парней, направили «на кубы» (на лесозаготовки). На три-четыре недели — как управятся с нормой. Старшим назначили Александра Щиблетова. Директор совхоза, напутствуя отъезжающих, пошутил:
      — Значит, Щиблетов... ты, значит, теперь Христос, а это — твои апостолы.
      «Апостолы» засмеялись. «Христос» сдержанно, с достоинством улыбнулся. И тут же, в конторе, показал, что его не зря назначили старшим.
      — Сбор завтра в семь ноль-ноль возле школы, — сказал он серьезно. — Не опаздывать. Ждать никого не будем.
      Директор посмотрел на него несколько удивленно, «апостолы» переглянулись между собой... Щиблетов сказал директору «до свидания» и вышел из конторы с видом человека, выполняющего неприятную обязанность, но которую, он понимает, выполнять надо.
      — Вот, значит, э-э... чтобы все было в порядке, — сказал директор. — Через недельку приеду попроведую вас.
      «Апостолы» вышли из конторы и, прежде чем разойтись по домам, остановились покурить в коридоре. Потолковали немного.
      — Щиблетов-то!.. Понял? Уже — хвост трубой!
      — Да-а... Любит это дело, оказывается.
      — Разок по букварю угодить чем-нибудь — разлюбит, — высказался Славка Братусь, маленький мужичок, с маленьким курносым лицом, муж горбатой жены.
      — Ты лучше иди делай восхождение на Эльбрус, — мрачновато посоветовал Славке Борис Куликов, грузный, медлительный, славный своим бесстрашием, которое дважды приводило его на скамью подсудимых.
      — А ты иди похмелись, — огрызнулся Славка.
      — Золотые слова, — прогудел Борис и отвалил в сторону сельмага.
      Разошлись, и все — кто куда.
      В семь ноль-ноль к школе пришел один Щиблетов. Он был в бурках, в галифе, в суконной «москвичке» (полупальто на теплой подкладке, с боковыми карманами), в кожаной шапке. Морозец стоял крепкий: Щиблетов ходил около машины с крытым верхом, старался не ежиться. Место он себе занял в кабине, положив узел на сиденье.
      Щиблетов Александр Захарович — сорокалетний мужчина, из первых партий целинников, оставшийся здесь, кажется, навсегда. Он сразу взял ссуду и поставил домик на берегу реки. В летние месяцы к нему приезжала жена... или кто она ему — непонятно. По паспорту — жена, на деле — какая же это жена, если живет с мужем полтора месяца в году? Сельские люди не понимали этого, но с расспросами не лезли. Редко кто по пьяному делу интересовался:
      — Как вы так живете?
      — Так... — неохотно отвечал Щиблетов. — Она на приличном месте работает, не стоит уходить.
      Темнил что-то мужичок, а какие мысли скрывал, бог его знает. За эту скрытность его недолюбливали. Он был толковый автослесарь, не пил, правильно выступал на собраниях, любил выступать, готовился к выступлениям, выступая, приводил цифры, факты. Фамилии, правда, называл осторожно, больше напирал на то, что «мы сами во многом виноваты...». С начальством был сдержанно-вежлив. Не подхалимничал, нет, а все как будто чего-то ждал большего, чем только красоваться на Доске почета.
      Старшим его назначили впервые.
      — Не спешат друзья, — сказал Щиблетов.
      — Придут, — беспечно откликнулся шофер и сладко, с хрустом потянулся. И завел мотор. — Иди погрейся, что ты там топчешься.
      — Придут-то, я знаю, что придут, — Щиблетов полез в кабину, — но было же сказано: в семь ноль-ноль.
      — Счас придут. Ты за бригадира, что ли?
      — Да.
      — Счас придут. Вон они!..
      Стали подходить «апостолы». Щиблетов вылез из кабины.
      — Друзья!.. — он выразительно постучал ногтем указательного пальца по стеклышку часов и покачал головой.
      — Успеем, — успокоили его.
      Куликов пришел последним. Он, видно, хорошо опохмелился на дорожку, настроение приподнятое.
      — Здорово, орлы! — приветствовал он всех. И отдельно Щиблетову: — Но не те, которые летают, а которые...
      — Залезайте, — несколько брезгливо оборвал Щиблетов.
      — Зале-езем, куда мы денемся, — гудел Куликов, не замечая брезгливости Щиблетова. — Залезем... за милую душу.
      — Ко всем обращаюсь! — возвысил голос Щиблетов, глядя в кузов через задний борт. — Чтобы вот такого больше не повторялось!
      У «апостолов» вытянулись лица — чего не повторялось?
      — Я предупредил вчера: отъезд в семь ноль-ноль. Сейчас... без четверти восемь. Каждое опоздание буду фиксировать. Ясно?
      «Апостолы» молчали... Смотрели на Щиблетова. Щиблетов не стал дожидаться, пока они своими чалдонскими мозгами сообразят, что ответить, скрипуче повернулся, кашлянул в кулак и пошел в кабину.
      — Поехали.
      Поехали.
      — Куликов частенько закладывает? — поинтересовался Щиблетов, как интересуются властью наделенные люди: никак не угрожая пока, но и не убирая в голосе обещанную интонацию — заняться в дальнейшем этим Куликовым.
      — А ты спроси у него, — невежливо ответил шофер. — Он ответит... Что за манера — справки наводить! Рядом же человек, живой — спрашивай.
      Щиблетов промолчал. Смотрел вперед на дорогу серьезный и озабоченный.
      На выезде из села, у чайной, в кабину застучали.
      — Чего они? — встревожился Щиблетов.
      — Погреться хотят, — шофер подрулил к чайной. — Это здесь тепло, а в кузове продерет — дорога длинная.
      — Не останавливайся! — строго сказал Щиблетов.
      Шофер посмотрел на него, засмеялся, ничего не сказал, вылез из кабины, крепко хлопнув дверцей. Из кузова выпрыгивали, весело галдели, направляясь к дверям чайной.
      Щиблетов вдруг тоже выскочил из кабины и скорым шагом, обогнав «апостолов», зашел в чайную. Чайная только открылась, в ней еще прохладно, но в углу с гулом и треском топилась печь, пахло дымком и отогретыми сосновыми поленьями, которые большой кучей лежали перед печкой и парили, и парок тот, плавно загибаясь, уплывал в приоткрытую дверцу.
      Буфетчица Галя, аппетитная женщина, улыбчивая, черноглазая, увидев в окно знакомых мужиков и парней, сказала весело:
      — Орава идет.
      Она удивилась, когда Щиблетов, стремительно подойдя к стойке, приказал:
      — Водку не продавать. В крайнем случае — по стакану красного.
      Ввалилась орава. Загалдели.
      Кто-то вслух прочитал укоряющую надпись на большом щите: «Напился пьяный — сломал деревцо: стыдно людям смотреть в лицо!»
      Над надписью — рисунок: безобразный алкаш сломал тоненькую березку и сидит, ни на кого не глядит.
      — Горюет!.. Жалко.
      — Тут голову сломаешь, и то никому не жалко, — сказал Борька Куликов, отсчитывая на огромной ладони рубль с мелочью — на стакан водки.
      С Галей весело здоровались, рылись в карманах.
      — Мужики, а водки не велено вам продавать, — хитрая Галя нарочно сказала это громко, чтоб сразу все слышали.
      — Кто? — спросили в несколько голосов.
      — А вот... товарищ... Я не знаю, кто он над вами, — не велел продавать.
      — Друзья, — обратился ко всем Щиблетов, — разрешаю по стакану красного!.. Традиции перед дорогой не будем нарушать, но обойдемся красненьким.
      Борька Куликов как считал на ладони мелочь, так, не поднимая головы, уставился на Щиблетова — никак не мог уразуметь, что он такое говорит.
      — Чего, чего?
      — Водку пить не разрешаю.
      Борька сунул деньги в карман и двинулся на Щиблетова. Так примерно он зарабатывал себе срок. Причем его не интересовало, сколько перед ним человек: один или семеро. Щиблетова подхватил под руку Иван Чернов, из мужиков постарше, и повел из чайной. На крыльце Щиблетов вспомнил, что он тоже, черт возьми, мужчина: отнял руку...
      — А в чем дело, вообще-то? Он что, чокнутый на одно ухо?
      — Пошли, — сказал Иван, увлекая его к машине. — А то он так чокнет, что получится — на два уха. Садись в кабину и сиди. И не строй из себя. По сто пятьдесят все выпьют... Я тоже.
      — Что, дома, что ли, не могли выпить?
      — Дома не могли. Тебе хорошо — один живешь... Сиди, не рыпайся — лучше будет.
      Почти всю дорогу потом Щиблетов молчал, смотрел вперед. В кузове Борька Куликов орал:

К нам в гавань заходили корабли;
Уютна и прекрасна наша гавань.
В таверне веселились моряки
И пили за здоровье атамана!

      — Валенок сибирский, — зло и насмешливо прошептал Щиблетов. — В таверне!.. Хоть бы знал, что это такое.
      А в кузове угрожающе нарастало:

И в воздухе блеснуло два ножа:
— Эх, братцы, он не наш, не с океана!
— Мы, Гари, посчитаемся с тобой! —
Раздался пьяный голос атамана.

      — Посчитаешься, посчитаешься, — шептал Щиблетов.
      Как приехали на место, поскидали барахло в избушку, затопили печь, Щиблетов объявил:
      — Сейчас проведем коротенькое производственное собрание!
      Щиблетова приготовились слушать, расселись на нарах — собрание есть собрание, дело такое. Щиблетов положил на стол тетрадь, авторучку (заранее приготовил), покашлял в кулак.
      — Я попрошу шофера пока не уезжать — отвезешь протокол... Я думаю, что я его сам составлю. Возражений нет?
      — Валяй.
      Щиблетов еще покашлял в кулак.
      — На повестке дня нашего собрания два вопроса. Буду по порядку. Первый вопрос: наша задача в связи с предстоящей работой по заготовке леса. Вы знаете, товарищи, что лес мы должны повалить, очистить от сучков... В общем, приготовить его к весеннему сплаву. Нам дается сроку — четыре недели, месяц. В связи с этим я предлагаю взять на себя соцобязательство и повалить необходимое количество леса за две с половиной недели...
      — Вон как!
      — Что эт тебе, бабу повалить?
      — Как получится, так получится! Для чего раньше времени трепаться?
      Щиблетов помахал рукой, успокаивая мужиков.
      — Спокойно, спокойно. Поясню: хоть мы и небольшой коллектив и находимся на приличном расстоянии от основной базы, это все равно остается наш коллектив, со своей дисциплиной, со своей маленькой, но системой планирования. И нам никто не позволит ломать эту систему. Предлагаю голосовать.
      Проголосовали. Приняли.
      — Перехожу ко второму вопросу, — продолжал Щиблетов, воодушевленный правильным ходом собрания. — Вопрос о Куликове.
      В избушке стало тихо.
      Сам Куликов задремал было, пригревшись у печки, но тут встряхнулся, тоже уставился на Щиблетова.
      — Формулирую: Куликов сразу же, с первых шагов неправильно повел себя в нашем коллективе. Я сам не святой, но существует предел всякому безобразию. Куликов об этом забыл. Мы ему напомним. Есть нормы поведения советских людей, и нам никто не позволит нарушать их, — Щиблетов набирал высоту: речь его текла свободно, он даже расстегнулся и снял «москвичку». — Представьте себе другое положение: мы дрейфуем на льдине. И среди нас завелся один... субъект, который мутит воду. Все горят желанием взять правильный курс, а этот субъект явно тормозит. И подбивает других. Ставлю вопрос честно и открыто: что делать с этим субъектом?
      — В воду! — подсказал Славка Братусь.
      — В воду! — подхватил Щиблетов. — Для того, чтобы всем спастись и взять правильный курс, необходимо вырвать из сердца всякую жалость и столкнуть ненужный элемент в воду.
      Потом, вспоминая это собрание, мужики говорили, что они не успели «глазом моргнуть», «опомниться»... Врали, черти. То есть не то чтоб сознательно врали, вводили в заблуждение, а отдавали должное быстроте, с какой Борька Куликов оказался возле Щиблетова и с вопросом: «Это меня — в воду?» навесил ему пудовую оплеуху. Щиблетов успел крикнуть: «Дурак, это ораторский прием!» Но остановить Борькин кулак он не мог. Борьку остановили мужики, да и то когда навалились все.
      Щиблетов уехал с шофером обратно в село и больше не приезжал. Приезжал директор совхоза, дал всем разгон, а Куликову сказал, чтобы он «сушил сухари» — дескать, будет суд. Но в субботу лесорубам привозили харчи и передали, что Щиблетов в суд не подал, а подал директору... протокол собрания, где в точности записана речь, за которую он пострадал.

II ТУР

Сопоставьте стихотворения М. Ю. Лермонтова и В. В. Маяковского.

М. Ю. Лермонтов

Воздушный корабль

(Из Цедлица)

По синим волнам океана,
Лишь звезды сверкнут в небесах,
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.

Не гнутся высокие мачты,
На них флюгера не шумят,
И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.

Не слышно на нем капитана,
Не видно матросов на нем;
Но скалы, и тайные мели,
И бури ему нипочем.

Есть остров на том океане —
Пустынный и мрачный гранит;
На острове том есть могила,
А в ней император зарыт.

Зарыт он без почестей бранных
Врагами в сыпучий песок,
Лежит на нем камень тяжелый,
Чтоб встать он из гроба не мог.

И в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль пристает.

Из гроба тогда император,
Очнувшись, является вдруг;
На нем треугольная шляпа
И серый походный сюртук.

Скрестивши могучие руки,
Главу опустивши на грудь,
Идет и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.

Несется он к Франции милой,
Где славу оставил и трон,
Оставил наследника-сына
И старую гвардию он.

И только что землю родную
Завидит во мраке ночном,
Опять его сердце трепещет
И очи пылают огнем.

На берег большими шагами
Он смело и прямо идет,
Соратников громко он кличет
И маршалов грозно зовет.

Но спят усачи-гренадеры —
В равнине, где Эльба шумит,
Под снегом холодной России,
Под знойным песком пирамид.

И маршалы зова не слышат:
Иные погибли в бою,
Другие ему изменили
И продали шпагу свою.

И, топнув о землю ногою,
Сердито он взад и вперед
По тихому берегу ходит
И снова он громко зовет:

Зовет он любезного сына,
Опору в превратной судьбе;
Ему обещает полмира,
А Францию только себе.

Но в цвете надежды и силы
Угас его царственный сын,
И долго, его поджидая,
Стоит император один —

Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок,

Потом на корабль свой волшебный,
Главу опустивши на грудь,
Идет и, махнувши рукою,
В обратный пускается путь.

1840




В. В. Маяковский

Последняя петербургская сказка

Стоит император Петр Великий, думает:
«Запирую на просторе я!» —
а рядом
под пьяные клики
строится гостиница «Астория».

Сияет гостиница,
за обедом обед она
дает.
Завистью с гранита снят,
слез император.
Трое медных
слазят
тихо,
чтоб не спугнуть Сенат.

Прохожие стремились войти и выйти.
Швейцар в поклоне не уменьшил рост.
Кто-то
рассеянный
бросил:
«Извините»,
наступив нечаянно на змеин хвост.

Император,
лошадь и змей
неловко
по карточке
спросили гренадин.
Шума язык не смолк, немея.
Из пивших и евших не обернулся ни один.

И только
когда
над пачкой соломинок
в коне заговорила привычка древняя,
толпа сорвалась, криком сломана:
— Жует!
Не знает, зачем они.
Деревня!

Стыдом овихрены шаги коня.
Выбелена грива от уличного газа.
Обратно
по Набережной
гонит гиканье
последнюю из петербургских сказок.

И вновь император
стоит без скипетра.
Змей.
Унынье у лошади на морде.
И никто не поймет тоски Петра —
узника,
закованного в собственном городе.

1916

^ III ТУР

      1. По данному отрывку назовите автора и его произведение.
      а) «Шли они — и целая страна, радостная, прекрасная, солнечная, простиралась под ними: и каменистые горбы острова, который почти весь лежал у их ног, и та сказочная синева, в которой плавал он, и сияющие утренние пары над морем к востоку, под ослепительным солнцем, которое уже жарко грело, поднимаясь все выше и выше, и туманно-лазурные, еще по-утреннему зыбкие массивы Италии, ее близких и далеких гор, красоту которых бессильно выразить человеческое слово. На полпути они замедлили шаг...»
      б) «...любил ходить на вокзал по вечерам, к курьерскому поезду, который останавливался здесь в последний раз перед прусской границей. Со странным очарованием, взволнованно следил он, как к станции, стремительно выскочив из-за поворота, подлетал на всех парах этот поезд, состоявший всего из пяти новеньких, блестящих вагонов, как быстро росли и разгорались его огненные глаза, бросавшие вперед себя на рельсы светлые пятна, и как он, уже готовый проскочить станцию, мгновенно, с шипением и грохотом останавливался...»
      в) «Мы с товарищами выехали до восхода солнца. Пара сытых лошадей, в струну натягивая постромки, еле тащила тяжелую бричку. Колеса по самую ступицу проваливались в отсыревший, перемешанный со снегом и льдом песок, и через час на лошадиных боках и стегнах, под тонкими ремнями шлеек, уже показались пышные хлопья мыла, а в утреннем свежем воздухе остро и пьяняще запахло лошадиным потом и согретым деготьком смазанной конской сбруи.
      Там, где было особенно трудно лошадям, мы слезали с брички, шли пешком. Под сапогами хлюпал размокший снег, идти было тяжело, но по обочинам дороги все еще держался хрустально поблескивавший на солнце ледок, и там пробираться было еще труднее...»
      г) «Поздней ночью, когда зашел месяц, они покинули Сухой Лог. Через два часа езды спустились с бугра к Чиру. На лугу кричали коростели, в камышистых заводях речки надсаживались лягушки, и где-то далеко и глухо стонала выпь.
      Сплошные сады тянулись над речкой, неприветливо чернея в тумане.
      Неподалеку от мостка <...> остановился. Полночное безмолвие царило в хуторе. <...> Тронул коня каблуками, свернул в сторону. Ехать через мост он не захотел. Не верил он этой тишине и боялся ее...»
      д) «Он шел медленно, точно отдыхая, миновал низкий саксаульник, перешел через мелкую протоку; поздняя худая луна освещала текущую воду, постоянно трудящуюся без всякого одобрения. Над древней караванной дорогой, уходящей мимо Хивы в Афганию или дальше, стояла мерцающая пыль от света луны».

      2. Назовите авторов и адресатов следующих посланий.

а) Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставя взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.

б) Ты мне пой, ну, а я с такою,
Вот с такою же песней, как ты,
Лишь немного глаза прикрою —
Вижу вновь дорогие черты.

в) ...Прости меня, разведчик мирозданья,
Чьим подвигом в веках отличен век, —
Там тоже, отправляясь на заданье,
В свой космос хлопцы делали разбег.

г) Нежный призрак,
Рыцарь без укоризны,
Кем ты призван
В мою молодую жизнь?

Во мгле — сизой
Стоишь, ризой
Снеговой одет.

д) Ты вправе, вывернув карман,
Сказать: ищите, ройтесь, шарьте.
Мне все равно, чем сыр туман.
Любая быль — как утро в марте.

      3. Дайте историко-литературный комментарий к стихотворению А. А. Ахматовой «Лотова жена».

А. А. Ахматова

Лотова жена



Жена же Лотова оглянулась
позади его и стала соляным столпом.
^ Книга Бытия.


И праведник шел за посланником Бога,
Огромный и светлый, по черной горе.
Но громко жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь еще посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где милому мужу детей родила,
Взглянула — и, скованы смертною болью,
Глаза ее больше смотреть не могли;
И сделалось тело прозрачною солью,
И быстрые ноги к земле приросли.

Кто женщину эту оплакивать будет?
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.

1922—1924

      4. Соотнесите имена художников с произведениями, которые они иллюстрировали.

А. А. Блок. «Двенадцать»
А. Т. Твардовский. «Василий Теркин»
А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»
В. В. Маяковский. «Про это»

А. Родченко
Н. Кузьмин
Ю. Анненков
О. Верейский

      5. Дайте характеристику художественного своеобразия отрывка из драматической поэмы С. А. Есенина «Пугачев».

Яблоневым цветом брызжет душа моя белая,
В синее пламя ветер глаза раздул.
Ради бога, научите меня,
Научите меня, и я что угодно сделаю,
Сделаю что угодно, чтоб звенеть в человечьем саду!

      ^ 6. Напишите статью для словаря литературоведческих терминов: «Акт — Картина — Явление».
      7. Напишите небольшую творческую работу на тему «Какие произведения современных писателей могут стать классикой русской литературы и почему?». Дайте обоснование вашему выбору.

^ КЛЮЧИ К ЗАДАНИЯМ ТРЕТЬЕГО ТУРА

11 класс

      1. По данному отрывку назовите автора и его произведение. (5 баллов.)
      а) И. А. Бунин. «Господин из Сан-Франциско».
      б) А. И. Куприн. «Поединок».
      в) М. А. Шолохов. «Судьба человека».
      г) М. А. Шолохов. «Тихий Дон».
      д) А. П. Платонов. «Джан».

      2. Назовите авторов и адресатов следующих посланий. (10 баллов.)
      а) С. А. Есенин. Собаке Качалова.
      б) С. А. Есенин. Сестре Шуре.
      в) А. Т. Твардовский. Космонавту.
      г) М. И. Цветаева. Стихи к Блоку.
      д) Б. Л. Пастернак. Марине Цветаевой.

      3. Соотнесите имена художников с произведениями, которые они иллюстрировали. (4 балла.)

А. А. Блок. «Двенадцать»
А. Т. Твардовский. «Василий Теркин»
А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»
В. В. Маяковский. «Про это»

Ю. Анненков
О. Верейский
Н. Кузьмин
А. Родченко

^ Система оценивания отдельных заданий и работы в целом

Критерии оценки работ участников пятого этапа 11-й Всероссийской олимпиады школьников по литературе 2006 г.

      Все олимпиадные задания основаны на знании учащимися материала русской литературы и выполняются письменно. Работы предварительно шифруются. Оценка выставляется в баллах. Итоговые результаты объявляются после окончания олимпиады.
      Работы пишутся в прозаической форме, грамотность не оценивается, но учитывается, объем работ не регламентируется. Если участник использовал черновик, то он сдает его вместе с работой. Черновик может быть учтен при оценке работы в пользу участника олимпиады. Объем работы не влияет на повышение и снижение оценки.
      ^ Первый тур (комплексный анализ художественного произведения) — на выполнение заданий отводится 5 астрономических часов.
      При оценке заданий этого тура учитывается:
      — глубина постижения текста (темы, жанра, сюжета, героя, композиции, стиля, направления, художественной идеи, образа повествователя);
      — знание фактического материала из истории и теории литературы и умение использовать его;
      — умение определять авторскую позицию, а также выражать свои мысли и чувства;
      — язык и стиль работы участника олимпиады (композиционная стройность, логичность, ясность изложения, речевая грамотность).
      ^ Общая сумма баллов — 50.

      Второй тур (сопоставление поэтических произведений) — на выполнение заданий отводится 4 часа.
      При оценке заданий этого тура учитывается:
      — владение основами анализа поэтического текста (образный ряд, ритмико-синтаксическое и фонетическое своеобразие);
      — восприятие образа лирического героя и умение истолковать его, характеризовать поэтическую индивидуальность автора, а также выражать свои мысли и чувства;
      — язык и стиль работы участника олимпиады (композиционная стройность, логичность, ясность изложения, речевая грамотность).
      ^ Общая сумма баллов — 50.

      Третий тур — на выполнение заданий отводится 4 часа.
      При оценке заданий этого тура учитывается:
      — знание текстов художественных произведений;
      — владение теоретико-литературными понятиями;
      — историко-культурная эрудиция;
      — правильность, полнота и точность ответа;
      — язык и стиль изложения: композиционная стройность, логичность, ясность, речевая грамотность;
      — глубина и самостоятельность в раскрытии темы, образность языка (для литературно-творческой работы).
      Оценка ставится за каждое задание:
      1. По данному отрывку назовите автора и его произведение — 5 баллов.
      2. Назовите авторов и адресатов следующих посланий — 10 баллов.
      3. Дайте историко-литературный комментарий к стихотворению — 7 баллов.
      4. Соотнесите имена художников с произведениями, которые они иллюстрировали, — 4 балла.
      5. Дайте характеристику художественного своеобразия отрывка — 7 баллов.
      6. Напишите статью для словаря литературоведческих терминов — 7 баллов.
      7. Напишите небольшую творческую работу на тему — 10 баллов.
      Задания третьего тура могут выполняться в любой последовательности, при этом переписывать задания не нужно, достаточно указать их номер.
      Общая сумма баллов — 50.
еще рефераты
Еще работы по разное