Реферат: Юмор и сатира в современной журналистике

Федеральное агентство по образованию

Государственного образовательного учреждения высшего

Профессионального образования

«Поволжский государственный университет сервиса»

Кафедра «Социальные технологии»

Курсовая работа

По дисциплине: «Теория и практика массовой информации»

На тему: «Сатира и юмор в журналистике»

Выполнил:

Студент группы СО-401

Виноградова Е.С.

Проверил:

Краснов А.

Тольятти 2010

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3 Глава 1 Сатирические и юмористические жанры в прессе

1.1.Юмор и сатира как явления 4

1.2.Сатирический жанр 6

1.3.Юмористический жанр 13

Глава 2. Юмор и сатира в современной журналистике

2.1. Сатира в современной журналистике 22

2.2.Юмор в современной журналистике 27

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 35

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 36

Введение. Можно представить себе общество, не знающее слез и печалей, но обществобез смеха представить трудно. Смех представляет собой гораздо более доступный предмет для изучения, чемпредметы, изучаемые другими, в частности, естественными науками. Толковый словарь русского языка поясняет: «Смех— короткие и сильные выдыхательные движения при открытом рте, сопровождающиеся характерными порывистыми звуками… На деле смех — как отметил Н. Щедрин — оружие очень сильное, ибо ничто так не обескураживает порок, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех. А. И. Герцен писал, что смех — одно из самых мощных орудий разрушения; смех Вольтера бил, жег, как молния. От смеха падают идолы, падают венки и оклады, и чудотворная икона делается почернелой и дурно нарисованной картинкой. Для В. Маяковского острота— «оружия любимейшего род». Чаплин утверждает, что для нашей эпохи юмор — противоядие от ненависти и страха. Он рассеивает туман подозрительности и тревоги, окутавший ныне мир. Смех всегда с нами, всегда. Тем не менее, практические исследования смешного начались чуть более 100 лет назад. Исследованиями вопроса начали заниматься не только философы, но и социологи, психологи, лингвисты и профессиональные комедианты: писатели, артисты, журналисты. Данное обстоятельство и побудило к исследованию особенностей возникновения юмористического и сатирического жанров. Таким образом, объектом курсовой работы является юмор и сатира, предметом средства создания юмористического и сатирического эффекта. Цель работы состоит в том, чтобы выявить и проанализировать средства выражения юмора и сатиры. Цель исследования обусловила постановку следующих задач: 1. Проанализировать понятие «юмор» и «сатира» как явления; 2. Рассмотреть сатирические жанры; 3.Рассмотреть юмористические жанры; 4. Проанализировать юмор и сатиру в современной журналистике.

1.1. Юмор и Сатира как явления.

Проблема «комического» — одна из старейших. Но спорными являются скорее приемы и техники юмора, тогда как «в главном» все согласны. Антропологи говорят, что обнажение зубов, смех — первый жест хищника над поверженной (и в скором времени будущей съеденной) добычей. Смех возвышает субъекта (провокация субъектности!), так как он унижает другого. Мы смеемся над нелепыми, неуклюжими положениями, над падениями, над неэффективными действиями (см. А. Бергсона). Мы смеемся над прошлым («Человечество смеясь расстается со своим прошлым», К. Маркс), мы смеемся над умирающим, мы смеемся над «материально-телесным низом» (см. М. Бахтина), мы смеемся над ошибками речи и смысла (см. З. Фрейда). Юмор и сатира несут важнейшую политическую нагрузку, они выполняют «критическую функцию». Ирония, цинизм — это модели, которые навязываются требующей инноваций властью авангарду общества, интеллигенции. Нельзя идти вперед, не отрекшись от старого, на поставив его под сомнение, не посмеявшись над ним. Поэтому смех всегда был идеологической священной коровой для Запада (это отлично иллюстрирует роман У. Эко «Имя розы»). Тоталитарно общество, в котором нет места смеху. В то же время смех — не столько инструмент самокритики, сколько оружие, пробивающее стены традиционных обществ. Все эти сатирики, юмористы, КВНщики— разве не внесли они громадный вклад в разрушение СССР. Хорошая шутка, анекдот, как подметил З. Фрейд, распространяется в обществе мгновенно как сенсация, как новость. Эти мелкие порции смеха — как небольшие фляжки с горючим, служат для пополнения, тонуса, для восстановления растрачиваемой энергии. И чем более сурова действительность, тем больше она стимулирует человека к тому, чтобы он подсел на иглу юмора. В этом отличие функции юмора от сатиры. Сталин продвигал «новый опиум для народа» (комедии 30–40-х годов), своего рода «экстези», заставляющий выкладываться на 200%. А вот Жванецкий и Шендерович — это сатира, которая, говоря словами Маркса, «должна заставить человека ужаснуться самого себя». Юмористические и сатирические шоу всегда политичны (даже если в них нет ни слова о политике), политичны уже потому, что вовлекают субъектов в действие и вызывают разряд эмоций. А сегодня это важнее того, что это за эмоции и куда они направлены.

Еще одна функция смеха (особенно сегодня) — это маскировать так называемую грязь в политике, от которой устал обыватель. Остроумный стеб над политиками оказывается куда более действенным, чем пафосное обвинение. Сделай вождя смешным, и он перестанет быть вождем (вспомним хотя бы анекдоты про Брежнева). При пафосном обвинении человек должен солидаризироваться с субъектом критики, тогда как при иронии достаточно дистанцироваться от объекта. Ирония — это и есть зазор между тем, что говорится, и тем, что подразумевается. В то же время цинизм, который «опускает» ценности, с которыми солидаризируется субъект, это не средство получить симпатии субъекта. Скорее наоборот, средство возбудить его агрессию. Это тоже пригодится. Циниками обычно изображают врагов. Истоки цинизма, как болезни современного общества, все более и более проникающего во все ранее запретные и святые места, исследует П. Слотердайк. Впрочем, цинизм сам изживет себя. Он держится за счет того, что есть «священный» верх и «профанный» низ, он меняет их местами. Но в новом мире, где все горизонтально и нет ни верха, ни низа, гораздо более страшной болезнью является мягкая ирония. Ирония действует по принципу реостата, она запрограммирована на диапазон температуры. Чуть выше энергетический перегрев — ирония тут как тут, она смеется над «излишним пафосом», чуть температура упала ниже нормы — ирония опять слегка подбадривает. Это здоровое состояние современной массы, cool, которая никуда больше не рвется и не слушает никаких призывов, она медленно колышется и течет в неизвестном направлении.

1.2. Сатирический жанр.

Самое слово «Сатира» происходит от латинского названия мифических существ, насмешливых полубогов-полуживотных — сатиров. Филологически оно связано и со словом satura, означавшим в простонародьи блюдо мешанины, что указывало на смешение различных размеров (сатурнический стих, наряду с греческими размерами) и на присутсвие в сатире. самых разнообразных описаний всевозможных фактов и явлений в отличие от других лирических жанров, которые имели строго ограниченную и определенную область изображения. Римская сатира. дала свои наиболее высокие образцы в произведениях Горация, Персия и особенно Ювенала.

С течением времени Сатира утратила свое значение определенного жанра, как это произошло и с другими классическими жанрами (элегией, идиллей и пр.). Изоблачающая насмешка стала основным признаком сатиры., определяющим ее основную сущность. Это свое назначение сатира выполняла при помощи разных литературных форм и жанров. Правда, всякий раз, когда возрождались в литературе формы античной литературы, возрождалась частично и старинная жанровая сатира. Так было например в русской литературе второй половины XVIII в., когда классическая форма сатиры была использована Кантемиром, Сумароковым и др. Но одновременно с ней существовали и сатирическая комедия и сатирические журналы с их фельетонами, карикатурами, рассказами и др.

Комизм лежит в основе сатиры вне зависимости от жанра. Смех всегда является огромным средством социального воздействия. «… Во всей морали нет лекарства более действительного, более сильного, чем выставление на вид смешного» (Лессинг, Гамбургская драматургия, Собр. сочин., т. V, стр. 76, изд. Вольфа, 1904).

Социальные функции комического определяют его форму: юмористическую, сатирическую и ироническую. Социальная функция смеха и сатиры заключается в действенной борьбе с комически изображаемым объектом. В этом отличие сатиры от юмора и иронии. От всех форм комического сатира отличается своей активностью, волевой направленностью и целеустремленностью. Смех всегда содержит отрицание. Наряду со смехом в сатире звучат поэтому не менее сильно негодование и возмущение. Иногда они так сильны, что почти заглушают смешное, оттесняют его на задний план. Слабость комического элемента в сатире давала повод некоторым исследователям утверждать, что сатира может совсем обходиться без комических приемов, что она может изобличать ничтожное и враждебное лишь своим негодованием. Но само по себе негодование при самой большой силе и напряженности не создает сатиру.

Специфика сатиры не в том, что она вскрывает отрицательные, вредные или позорные явления, но в том, что она всегда осуществляет это средствами особого комического закона, где негодование составляет единство с комическим изобличением, изобличаемое показывается как нормальное, чтобы затем обнаружить через смешное, что это норма — только видимость, заслоняющая зло. Это подтверждается всей историей С. Достаточно назвать такие имена, как Рабле, Бомарше, Вольтер, Свифт, Салтыков-Щедрин. Поэтому классическое разделение С. на «смеющуюся» и «патетическую», которое проводит Шиллер в своей статье «О наивной и сентиментальной комедии», не имеет достаточного основания.

Сатиры на врага есть во-первых отрицание всей социально-политической системы. Этот тип сатиры создан величайшими мировыми сатириками, которые в разные эпохи дали гениальные образцы критики и отрицания социальной действительности своей эпохи. Рабле, Свифт, Салтыков-Щедрин — каждый со своими индивидуальными особенностями создавали именно этот тип С.

Основные типы сатиры отличаются не только по своему материалу и характеру отношения писателя к этому материалу. Можно наблюдать совершенно отличные формы построения сатиры. Буржуазная эстетика и история литературы не раз говорили о тенденциозности сатиры, о том, что сатира является полухудожественным, полупублицистическим жанром. Сатира — «пограничный вид художественных произведении», потому что в ней «наглядно-созерцательная живость» сочетается с «внеэстетическими целями» (Ионас Кон, Общая эстетика). К сожалению, подобные взгляды проникли и в нашу советскую критику.

Между тем формы сатирических произведений чрезвычайно своеобразны. Речь должна идти не только о степени художественности сатиры, но и о ее художественном своеобразии.

Если мы обратимся к тому типу сатиры, который построен на отрицании социальной системы, то увидим, что творчество великих сатириков — Рабле, Свифта, Салтыкова-Щедрина, — отделенное друг от друга временем и пространством, столь различное по своему социально-политическому генезису, представляет собой большую близость формы. Основная особенность сатиры этого типа заключается в том, что все изображаемое в ней дается в плане полного отрицания. Положительные идейные установки автора, во имя которых идет это отрицание, не даны в самом произведении. Их сущность ясна из комического обнаружения ничтожности изображаемого. Отсюда нередко встречающееся вульгарное утверждение, будто у сатириков этого типа нет положительного идеала.

Такая сатира обычно построена на гротескной гиперболистичности, превращающей реальную действительность в фантастику. Рабле рассказывает о необычайных великанах, о колоссальных аксессуарах их быта, об их фантастических приключениях, об оживающих колбасах и сосисках, о паломниках, путешествующих во рту Гаргантюа. Свифт фантастически смещает все человеческие понятия, сталкивая своего героя поочередно с лилипутами и великанами, рассказывает о летающем острове и т. п. Салтыков-Щедрин изображает градоначальника с заводным механизмом в голове, всегда произносящего одни и те же две фразы, и т. п.

Часто пытались найти объяснения гиперболизму и фантастике в необходимости для писателя говорить эзоповским языком. Но это разумеется не главное. Усиливая комическое до степени гротеска, придавая ему форму невероятного, фантастического, сатирик тем самым выявляет его абсурдность, его неопределенность, его противоречие с реальной действительностью.

Реалистически-гротескная фантастика сатириков как основа их стиля определяет целый ряд отдельных приемов. Главнейшие из них состоят в том, что фантастическое дается с точным и весьма обширным перечислением натуралистических подробностей (Рабле) или даже точным измерением его размеров (Свифт).

Стремление к всеобъемлющей реалистической критике социального строя определило и самый жанр сатиры этого типа. Великие писатели-сатирики, которые направляли свой дар на изобличение враждебной им социально-политической системы, сделали роман своим основным жанром. Форма романа давала возможность широкого охвата действительности. В то же время обычная форма романа в связи с ее сатирической функцией получала свои особенности как форма сатирического романа. Сатирический роман не связан рамками определенного сюжета. Сюжет здесь — лишь канва, на которую нанизывается все, что служит для изображения и изобличения той или другой стороны жизни. Сатирик не ограничивает себя количеством действующих лиц, так же как он не обязан следить до конца за их судьбой.

Этим определяется и особое построение образов-персонажей и их значение в общей композиции этого рода сатирического произведения. Не понимая этого своеобразия, Горнфельд напр. считает, что «тип в сатире — не столько живой поэтический образ, сколько схематическое изображение, лишенное индивидуализирующих деталей, которые придают такую жизненность и прелесть созданиям юмора… могучий перевес социально-этических интересов над эстетическими делает из него (сатирика — С. Н.) лирика и подавляет в нем творца объективных типов».

Здесь явное непонимание методов сатиры. Сатирик не менее любого другого художника способен к художественному воплощению отражаемой им действительности. Достаточно вспомнить образы эпикурействующего философа Панурга у Рабле или Иудушку Головлева у Салтыкова-Щедрина. Но эта индивидуализация и типизация достигаются другими средствами, чем в юморе, — не путем психологического развертывания образа, а через большие обобщения, на которых построена С. и которые дают возможность в каждом персонаже, взятом на очень небольшом отрезке места и времени, уловить социально-типическое. Но именно поэтому социально-типическое не становится схемой, оно воплощается в художетсвенно убедительные индивидуализированные жизненные образы.

Отсутствие твердого сюжета позволяет сатирику не стеснять себя требованиями развития единого действия, ибо композиционное движение сатиры определяется требованиями расположения той системы критики, которую автор стремится дать в своей сатире, а не требованиями композиционного развития единой сюжетной интриги. Этого не учитывают теоретики, которые, не понимая своеобразия сатирической формы, говорят о композиционной шаткости, расплывчатости сатиры как об одном из ее главных грехов против художественности. Универсализм критики в сатирическом романе определяет необходимость использования самого разнообразного материала. Сатирический роман использует в равной мере комические характеры, положения, диалоги и слова. В этом отличие сатиры этого типа от других видов сатиры.

По-иному строится сатира, основанная на противопоставлении положительного и отрицательного, добродетели и порока. Скотининым и Простаковым сатирик противопоставляет Стародума, Фамусовым и Молчалиным — Чацкого, Тартюфу противостоит Клеант, Гарпогону — Ансельм. Но характер распределения отрицательного и положительного элементов в этой сатире резко отличаются от аналогичных несатирических произведений, скажем — от мещанской слезливой драмы. На первый план сатира выдвигает отрицательные типы и характеры, давая положительное лишь как фон для них либо не давая вовсе. Сатира эта по преимуществу является сатирой типов и характеров. Отдельные отрицательные стороны социального строя сатирик воплощает в отдельных характерах. Отрицательные типы построены большей частью на какой-нибудь одной резко выдающейся черте; на скупости Гарпагона, на лицемерии Тартюфа, на подличании и угодничестве Молчалина, на тупом солдафонстве Скалозуба. Эта сатирически заостренная черта характера создает порой вместо индивидуализированного образа социальную маску. Мы говорили до сих пор о двух основных видах сатиры. В рамках этих видов мы находим многообразные жанры сатиры: наряду с сатирическим романом, с сатирической драмой, комедией сатира использует и целый ряд малых жанров — эпиграмму, анекдот, сатирический фельетон, карикатуру. Их мы рассмотрим чуть позже.

Русская сатира. беднее зап.-европейской. На Западе сатира развивалась в течение вековой борьбы третьего сословия со старым порядком. В России С., негодующая и бичующая, достигает своих высот тогда, когда на сцену русской истории выступили идеологи революционной демократии (Салтыков-Щедрин, Некрасов).

В предшествующие эпохи сатиры тоже не раз становилась господствующим жанром в русской литературе — напомним расцвет русской сатиры во второй половине XVIII в. Но эта сатира, по чрезвычайно меткому выражению Добролюбова, «старалась уменьшить, а не истребить зло». Не говоря о той обильной сатирической журналистике, в которой непосредственное участие принимали правящие верхи («Были и небылицы», «Всякая всячина», «И то и се», «Ни то, ни се», «Поденщина», «Полезное с приятным», «Смесь», «Трутень»), даже новиковские издания («Парнасский щепетильник», «Вечера», «Живописец», «Кошелек»), сатиры Кантемира, Сумарокова, комедии Фонвизина обходили молчанием такие вопиющие явления, как например, крепостное право. Резкую противоположность сатиры такого типа представляют сатирическике разоблачительные картины «Путешествия из Петербурга в Москву» Радишева.

Грибоедов в своей комедии заклеймил Молчалиных и Скалозубов. Гоголь сатирически показывал «мертвые души» помещичьей России. И вопреки субъективным тенденциям Гоголя его сатира имела глубоко революционизирующее значение. На смену дворянской (Грибоедов, Гоголь), объективно выполнявшей огромную революционизирующую роль, пришла сатира революционно-демократическая, содержавшая решительное отрицание феодально-крепостнической, царски-бюрократической системы, не менее решительную критику хищнического русского капитализма и трусливости либеральной буржуазии. Эта сатира принципиально отличается от дворянской сатиры, которая шла не от отрицания, а от самокритики. Гоголь напр. всю свою жизнь стремился к созданию положительных образов и был неудовлетворен своими комическими персонажами. Салтыков в них находил глубочайшее выражение своих идейных и худож. замыслов. Салтыков дает полное разложение, всесторонне показывает негодность, а главное вредность своего Иудушки Головлева. Его лучшие произведения — гениальные гротески «Господа Головлевы», «История одного города» и «Помпадуры и помпадурши» — необычайны по своей силе и меткости изобличения самодержавия, бюрократической тупости и глупости, крепостнического варварства и самодурства, либерального благодушия. Бессмертным образом Иудушки Головлева Щедрин дал великий символ вырождения всей системы.

Сильные сатирические элементы находим и в творчестве великого поэта революционной демократии Некрасова («Размышления у парадного подъезда», «Убогая и нарядная», «Современники» и др.). Против нового врага трудящихся, хищнического капитала и кулачества, направлена сатира Гл. Успенского («Нравы Растеряевой улицы»). Новый расцвет С. после годов реакции связав с революцией 1905. За годы 1905— 1908 возникает огромное количество сатирических журналов, большей частью либерально-демократических. Но в эти же годы создавалась уже пролетарская С., сатирические рабочие журналы, непосредственным продолжателем которых стал зачинатель пролетарской сатиры Демьян Бедный, и сатира большевистских газет «Звезда» и «Правда». Своих вершин пролетарская сатира достигает в творчестве М. Горького.

Советская пролетарская сатира отличается от сатиры капиталистических классов не только по своей тематике. Она представляет значительные качественные видоизменения. В собственническом обществе сатира представляла собой или отрицание всей социальной системы в целом или критику отдельных сторон этой системы. Советская сатира направлена прежде всего против действительности классово-враждебной, против прямого своего классового врага, противостоящего советской социалистической системе. Когда же советская сатира направлена на недостатки своей классовой действительности, она вскрывает эти недостатки как чуждые классовые наслоения, как результат иной, враждебной социальной системы, ибо эти недостатки не созданы строящимся социалистическим обществом, а неизжитым сознанием собственника. Остро формулирует значение советской сатиры М. Кольцов: «Возможна ли сатира, природой которой является недовольство существующим, гневное или желчное отношение к существующей действительности в стране, где не существует эксплуатации и где строится социализм? Да, возможна. Клинком сатиры советский писатель борется с низостями подхалимства, невежества и тупоумия. Рабочий класс есть последний в истории классов, и смеяться он будет последний» (речь на Международном съезде писателей). Пролетарская сатира направлена не только на критику своих недостатков. Она изобличает прежде всего враждебную капиталистическую систему. Только с пролетарских позиций и возможна сейчас истинная сатира на капиталистический строй. Буржуазный сатирик не знает рецептов улучшения и исправления своей системы и не может примириться с ее полным отрицанием. Это делает его сатирой половинчатой, лишает ее остроты и действенности. Только перейдя на пролетарские позиции, он может дать всестороннюю сатирическую критику. Советская сатира занята изобличением недостатков в своих собственных рядах. На этом пути она сумела завоевать целый ряд самых разнообразных жанров: басни-сатиры Д. Бедного, сатиры Маяковского, новеллы Зощенко и большие сатирические романы Ильфа и Петрова, очерки и фельетоны М. Кольцова, комедии Безыменского («Выстрел»), Киршона («Чудесный сплав»), Константина Финна. Это внедрение сатиры почти во все жанры, это многообразие сатирических форм уже само по себе доказывает, сколь необходима и актуальна советская сатира.

Теперь рассмотрим основные виды сатирического жанра более подробно.

Фельетон. Название этого жанра происходит от французского слова «feuille», которое переводится как «лист; листок». Листком в свою очередь, называли приложение к газете, которое обычно размещалось в нижней части полосы и отделялось от остальной части газеты жирной линией. В отечественной журналистике эта часть газетной полосы называлась подвалом. Здесь располагались не только материалы, которые напоминают по своему типу современные фельетоны, но и произведения, которые сейчас называются отчеты, рецензии, обзоры литературы и т.п. Появление таких подвалов в газетах исследователи относят к XVIII в. Со временем понятие «фельетон» стало применяться только по отношению к одному виду текстов, о котором и идет здесь речь. Отечественную журналистику прославили такие выдающиеся фельетонисты, как М.Е. Салтыков-Щедрин, В.М. Дорошевич, А.В. Амфитеатров, М.Е. Кольцов, И.А. Ильф и Е.П. Петров, С.Д. Наринъяни, Э.Я. Пархомовский и многие другие. В советской журналистике фельетон занимал исключительно важное место. Но с началом реформ в нашей стране этот жанр почти исчез со страниц газет и журналов. И это произошло не случайно. В большой мере данное «падение» жанра объясняется его особенностями. В чем они состоят?

Прежде всего в том, что фельетон – это средство осмеяния какого-то зла. Именно в этом качестве оно использовалось соответствующими учредителями СМИ (в лице Агитпропа) на протяжении многих десятков лет. Когда у СМИ появились новые учредители в лице «денежных мешков», всевозможных «администраций», «олигархов», «финансово-промышленных групп» и т.п., то было бы странно ожидать от них осмеяния тех дел, которые творились в основном по их воле (или неразумению) и большей части населения России представлялись как зло. Кроме того, на фоне всевозможных «расследований», «сливов», бесконечного потока компромата, с помощью которых разные политические силы в течение десятилетия дрались за власть, фельетон просто не мог выглядеть «ударным» жанром. Наступление определенной стабилизации в стране, наметившаяся тенденция возрождения моральных ориентиров в жизни общества, несомненно, будут способствовать укреплению позиций фельетона.

Не в малой степени утрата современным фельетоном некогда ведущих позиций на страницах прессы объясняется и недостаточно высоким уровнем квалификации современных фельетонистов. Даже у тех из них, кто достойно представляет нынешний фельетон, нередко можно обнаружить досадные промахи.

Памфлет. В переводе с греческого («pamm fhlego») слово «памфлет» означает «все воспламеняю» или «все испепеляю». Это понятие имеет под собой мифологическую основу и связано с представлением о гневе олимпийских богов, прежде всего –их главы Зевса-громовержца, поражавшего своими молниями врагов. В журналистике под памфлетом понимают сатирическое произведение, нацеленное на осмеяние определенных человеческих пороков и уничижение того героя (героев), который представляется автору носителем опасного общественного зла.

Происхождение памфлета как жанра некоторые исследователи связывают с творчеством древнегреческого баснописца Эзопа. Среди основоположников европейского памфлета более позднего времени называют имена выдающегося французского ученого, философа Блеза Паскаля («Письма к провинциалу»), английского писателя Бернарда Мандевиля («Возроптавший улей, или Мошенники, ставшие честными»). В ряду имен отечественных памфлетистов первым стоит имя Д.И. Писарева. Его известный памфлет «Пчелы» считается образцом политической сатиры на современное общественное устройство. Великолепными памфлетистами, работавшими на протяжении десятков лет в советской печати, были А.М. Горький («Город желтого дьявола»), Л.М. Леонов («Тень Барбароссы»), Я.А. Галан («На службе у сатаны»), М.А. Стуруа («Болезнь легионеров») и ряд других мастеров сатирического слова. Памфлет на страницах сегодняшней российской прессы, так же как и фельетон, – явление достаточно редкое. Практически не встречается памфлет на международные темы, что, очевидно, объясняется прекращением «холодной войны», существовавшей ранее между СССР и «лагерем капитализма». Памфлеты на внутренние темы (наподобие тех, с которыми иногда выступает известная своей непримиримой враждой к коммунистам В. Новодворская) носят в основном политический характер. И все же жанр этот существует и, несомненно, будет востребован журналистикой, как он был востребован ею на протяжении многих веков.

В какой-то мере памфлет напоминает фельетон. Но между ними есть существенное различие.

Пародия. В сатирической публицистике всегда был распространенным жанр пародии.

Пародия — особый вид сатиры, основанной на комическом, преувеличенно подчеркнутом «воспроизведении характерных индивидуальных особенностей формы того или иного явления, которое вскрывает его комизм и низводит его содержание».

Пародия — жанр многоликий, связанный с осмыслением литературных и жизненных процессов определенного исторического периода. Журналистика придает пародии публицистичность. Журналист собирает материал для пародии не как литературный критик, а как публицист.

Пародия отличается особой, только ей свойственной иронией. Ироническая игра логическими формами придает остроту сатирической пародии. В современных изданиях часто встречаются пародии на газетные жанры, на стиль советской прессы в подаче определенных фактов и событий. В частности, пародируются газетные отчеты, передовые статьи, интервью, очерки, репортажи, сообщения ТАСС.

Пародийная стенгазета клуба «Рога и копыта» в «Литературной газете» ориентировалась на ироничное прочтение стереотипной информации. Газета напечатала несколько тысяч пародий, высмеивающих газетные штампы и псевдосенсационность. В интерпретации газеты долговечность одного из штампов выглядит так: «Происшествие. Поздно вечером гражданин Н. возвращался домой. На углу 28-го проектируемого проспекта к нему подошли двое неизвестных, и он отдал им свои часы и ондатровую шапку. На многочисленные вопросы Н. смущенно ответил: „На моем месте так поступил бы каждый“».

Пародия представляет собой средство раскрытия внутренней несостоятельности того, что пародируется. Она комична, потому что раскрывает претензию на значительность.

Сатирический комментарий. Данный тип текста представляет собой феномен, родственный аналитическому комментарию. Очень часто сатирический комментарий по своим размерам и полемической остроте напоминает описанный в главе 3, посвященной аналитическим жанрам, вид комментария, который называется репликой. Однако от аналитического комментария сатирический отличается тем, что доминирующим признаком данного вида текста, позволяющим относить его к семье художественно-публицистических произведений, является ярко выраженная целевая установка автора – высмеять тот феномен, который привлек его внимание.

Реализуя эту цель, журналист обращается прежде всего к методам художественного осмысления действительности. Чаще всего он использует для этого сатирическую типизацию (она является видом художественно-образной типизации), иронию, литоту, гиперболизацию. Чаще всего сатирический комментарий в настоящее время публикуется по следам актуальных и наиболее нелепых или вредных действий различных политических деятелей, властей, учреждений и пр., действий, способных вызвать определенный общественный резонанс.

В творчестве, как известно, нет лёгких путей, но особенно трудно сатирику. Может быть, труднее, чем кому бы то ни было из его собратьев по перу. Призвание сатирика – срывать улыбчивые и благочестивые маски, обнажая скрытый под ними хищный оскал Иудушки, узнавать и осуждать зло во всех его обличьях. Деятельность такого рода требует и мужества, и силы мысли, и тепла души, и неутомимости в борьбе со злом, которое упирается, не желая уходить из жизни. И можно сделать вывод, что сатира по-прежнему – самое мощное оружие прессы.

1.3. Юмористический жанр.

Юмор (англ. humour – причуда, настроение, нрав, комизм, юмор), вид комического, добродушный смех с серьезной подоплекой. Слово «юмор» восходит к латинскому humor – жидкость: считалось, что четыре телесных жидкости определяют четыре темперамента, или характера. Одним из первых это слово использовал в литературе Б. Джонсон, создавший в конце 16 в. комедии «Всяк со своей причудой» и «Всяк вне своих причуд» (буквально «в своем юморе» и «вне своего юмора), — но еще в сатирическом, не закрепившемся значении ущербной односторонности характера (глухота, алчность и т. д.). Впоследствии С. Т. Колридж в статье «О различии остроумного, смешного, эксцентричного и юмористического» (1808 – 11) цитировал стихи Б. Джонсона о жидкостях: крови, флегме, желчи светлой и темной, которые «характером и нравом управляют», и определял юмор в новом смысле: это «необычная связь мыслей или образов, производящая эффект неожиданного и тем доставляющая удовольствие.
«Юмор выделяется среди других видов остроумного, которые безличны, не окрашены индивидуальным пониманием и чувством. По крайней мере, в высоком юморе всегда есть намек на связь с некой идеей, по природе своей не конечной, но конечной по форме…». Английский романтик оговаривал бескорыстность юмора, его сходство с «пафосом», называл отмеченные им литературные образы: таковы Фальстаф у Шекспира, персонажи Л. Стерна, Т. Дж. Смоллетта. Юмор для Колриджа — «состояние души, ее трудно определимая одаренность, талант, который придает насмешливую остроту всему, что она в себя впитывает повседневно и ежечасно, а вместе с тем в человеке с юмором нет ничего особенного, он так же, как и мы, сбивается с пути, делает промахи, совершает ошибки».
И Колридж, и примерно тогда же Жан-Поль указывали, что юмора в современном понимании не было у древних авторов, которые «слишком радовались жизни, чтобы презирать ее юмористически». Жан-Поль тоже вспоминал Шекспира, но несколько дистанцировал его от юмора. как такового, заявляя, что «Стерн даже шекспировский перемежающийся ряд патетического и комического превращает в одновременность». Серьезность юмора особо подчеркивалась; лучшим признавался английский юмор (аналогичным образом, но менее лестно для англичан высказывалась Ж. де Сталь). Английский юмор, действительно, вошел в поговорку. Высшие его проявления в 18 в. — романы Стерна, в 19 — Ч. Диккенса (мистер Пиквик — типичный юмористический персонаж). Гораздо меньше свойствен юмор французской литературе: отмечалось, что даже в «Тартарене из Тараскона» А. Доде, самой известной вариации «донкихотского» сюжета, ирония, национальный французский вид комического, преобладает над юмором. (Л. Е. Пинский), возникновение же его как высокого комизма связывают именно с «Дон Кихотом» Сервантеса. Непревзойденный американский юморист — Марк Твен.
Истоки юмора возводят к архаическому обрядово-игровому и праздничному смеху, но в отличие от других видов смехового и комического, теоретически осмыслявшихся уже в античности, он был осознан как нечто качественно новое лишь эстетикой 18 в.
В русской литературе вершина юмора — раннее творчество Н. В. Гоголя. Его «гумор» был восторженно оценен В. Г. Белинским, истолковавшим, однако, «гумор» в отличие от «юмора» как гневный смех в духе Дж. Свифта и Дж. Байрона. У Гоголя юмор имеет менее личностную окраску, чем западноевропейский, его оригиналы, чудаки не столь выделены из массы, как Дон Кихот, мистер Шенди или мистер Пиквик, чудачества которых соответствует исходному значению слова «юмор» Автор «Вечеров на хуторе близ Диканьки» близок к народной смеховой культуре, в позднейших произведениях он более сатиричен, но всегда сохраняет и юмор, и самоценный смех древнего происхождения, которые в «Мертвых душах» иногда трудноразличимы (например, образы Петрушки и Селифана).
Постепенно высокая сторона юмора в литературе ослабевала и утрачивалась. С 1880-х гг. широко распространилась юмористика как наджанровый пласт развлекательной литературы. А. П. Чехов начинал в этом русле, хотя в раннем его творчестве содержались зачатки будущих серьезных художественных открытий. Последняя же чеховская комедия «Вишневый сад» пронизана исключительно тонким юмором в высоком значении слова. Серебряный век и 1920-е гг. породили талантливую юмористику – произведения Тэффи, Саши Черного, А. Т. Аверченко, М. М. Зощенко и др. Юмористическое и серьезное вплоть до трагического сочетаются в творчестве М. А. Булгакова, М. А. Шолохова, А. Т. Твардовского, В. М. Шукшина, В. И. Белова. Вместе с тем значение слова «юмор» в советское время теряло определенность, возникло недифференцирующее словосочетание «сатира и юмор» Оно относительно оправданно применительно к эстрадному комизму (А. И. Райкин, писатели-юмористы М. М. Жванецкий, Г. И. Горин, А. М. Арканов) самом деле сочетающему разные виды смеха включая вполне самоценный, просто смешащий. В основном к развлекательной юмористической литературе и эстрадному смеху относится такое жанровое образование, как юмореска. С. И. Кормилов
Юмор — первоначально на латинском языке слово humor означало жидкость, сок. Другие значения оно получило в связи с средневековой медициной, по которой здоровое состояние человеческого организма зависит от надлежащих свойств и соединения четырех жидкостей, заключающихся в организме. Понемногу название humor стало прилагаться к этому надлежащему соединению телесных жидкостей и обусловленному им здоровому состоянию тела и особенно духа. Таким образом довольно рано слово humor (немец. Нumor, франц. humeur) стало в европейских языках означать настроение, то дурное (у французов), то преимущественно хорошее (у немцев с ХVIII века). Это последнее понимание сделалось основой того своеобразного значения слова юмор, которое оно приобрело в литературе германских народов, особенно англичан, давших высшие образцы этого литературно-эстетического жанра. Едва ли, однако, возможно видеть в юморе лишь литературную форму или эстетическую категорию. Как показал Лацарус, юмор есть и то и другое, ибо он есть прежде всего особое мировоззрение. Мировоззрениям, основанным на господстве мысли, Лацарус противополагает два мировоззрения, связанных с деятельностью чувства: романтическое и юмористическое. Романтика коренится мыслью в конечном и связывается посредством чувства с миром бесконечного. Юмор противоположен ей: мысль связывает его с миром отвлечений; близкий к субъективному идеализму, он видит в мысли единственную реальность, в духе — творца всего в человеке и в мире; но ему — и в этом его сущность и его отличие от голого умствования — близко также все конечное; свежая непосредственность чувства связывает его с миром конечного. Романтика, оторвавшись от этого мира, поднимается на крыльях чувства и возбужденной фантазии к областям идеального и вечного, никогда не достигая, никогда ясно не познавая их; юмор — также при посредстве чувства — спускается с высот своего идеализма к миpy земному и конечному, чтобы пригреть его своим теплом. Субъективность чувства — область романтики, субъективность мысли — область юмора. Картина психического склада, обусловливающего юмористическое изображение жизни, ясна. В ровной натуре мыслящего и пассивного созерцателя несовершенства жизни не рождают того горячего отпора, к какому они призывают человека боевого и деятельного темперамента. Далекий от порыва вмешаться в борьбу, в сознании своего бессилия решить эту борьбу, он не остается, однако, индифферентным. Он знает цену обеим сторонам, видит слабые стороны своих симпатий и, оставаясь объективным зрителем, никогда не перестает различать своих и чужих. В его изображении нет ни озлобления, ни желчи, ни сатиры; в его освещении жизнь проникнута мягким отблеском доброй усмешки над правыми и виноватыми, над большими и малыми, над мудрыми и наивными. Это глубокое настроение вдумчивого художника, вызванное контрастом между миром идеала и миром действительности, находит себе выражение в юмористическом представлении жизни. Представляя, таким образом, особый склад миропонимания, юмор естественно находит выражение в особой эстетической категории и в особой литературной окраске.
Пользуясь старой классификацией темпераментов, можно, с известными оговорками, сказать, что холерику свойственно патетическое изображение жизни, меланхолику — элегическое, сангвинику — комическое, флегматику — юмористическое.
В эстетике, поэтому, важно отграничить юмор от комического и возвышенного, в литературе — от сатиры. Действие, поверхностно сходное с действием комического, по существу в известном смысле противоположно ему: оно не так порывисто, неожиданностью контраста не вызывает взрыва хохота, но более глубоко и более продолжительно. Легко забывается острота — непреходящим остается в душе настроение, пробужденное тихой, грустной усмешкой юмора. Бывают, конечно, и сочетания комизма и юмора: отдельные злоключения Дон-Кихота могут быть только комичны, но в своей целокупности судьба благородного рыцаря печального образа есть образец самого возвышенного Ю. В то время как комизм выдвигает лишь забавную, веселую сторону бессмысленного, уклоняющегося от нормы явления, юмор останавливается на его серьезной стороне или, наоборот, останавливается на смешных сторонах того, что всем представляется серьезным. Поэтому не без основания Ю. определяют, как «возвышенное в комическом». И возвышенное, и комическое основаны на действии контраста. Возвышенное заключается в изображении лиц, характеров, действий или явлений и отношений далеко превосходящих по размерам и значению обычную и общую меру вещей, соответствующую миру. В комическом изображаемые явления оказываются настолько же ниже этой общепризнанной нормы. Итак, контраст между изображением и тем, чего ждет наша мысль, есть основание этих двух категорий. Но в то время как возвышенное и комическое ограничиваются лишь изображением своего предмета, предполагая в зрителе уже готовую меру вещей, контраст с которою и сделает для него предмет возвышенным или комическим, юмор изображает этот самый контраст. Явление, смотря по точке зрения, может быть великим или малым, разумным или нелепым, идеальным или материальным: юмор соединяет эти точки зрения — и предмет в его изображении становится не возвышенным или комическим, но тем и другим одновременно, т. е. юмористическим. Равновесие обеих сторон в контрасте — такова характернейшая черта юмора. Казалось бы, нет и не может быть никакого равновесия между действительным явлением и той идеальной нормой, которая служит единственным и непогрешимым мерилом оценки действительности. Но если в идее воплощено все истинное, справедливое и разумное, то и самая несовершенная и неразумная действительность все же имеет пред нею преимущества: во-первых, она существует и этим самым приобретает в душе человеческой самостоятельность, подчас отстаивающую себя вопреки требованиям идеи; во-вторых, самая ценность идеи зависит до известной степени от ее силы претвориться в жизнь: идеи неосуществимые суть мертвые идеи. Связанный жизнью чувства с миром реальным, юмор исходит из глубокого сознания значительности, ценности и истины идеала. Однако, он не клеймит реальное за его отступление от идеала: он сочувствует ему, находя в нем неисчерпаемый источник для живой деятельности чувства. Но непосредственности в этом чувстве мало: юмор сентиментален и, быть может, поэтому чувствует такую склонность ко всему наивному, маленькому, обиженному, к людям простым, к детям и старикам. Пассивное и всепрощающее сочувствие к изображаемому есть характерная черта юмора. Если сатире свойственно негодование, элегии — скорбь, то естественным настроением юмора является тихая грусть, легко переходящая в усмешку. Пафос сатиры обращается против отрицательных явлений, который она сопоставляет с своим идеалом. Элегическое настроение скорбит о потерянном или недосягаемом блаженстве, идиллическое — искусственно воссоздает его. Везде мы сталкиваемся с волевым элементом, везде проявляется деятельное отношение чувства к изображаемому миру. Наоборот, юмор предоставляет миру его несовершенство: он отмечает его — и усмехается. Область сатиры уже: она касается только нравственно-общественных явлений; предвечные законы, правящие судьбой отдельного человека, проходят мимо ее. Оттого она непримирима: юмор преклоняется пред неизбежным, сатира оставляет противоречие между идеалом и действительностью непримиренным. А между тем, с точки зрения сатирика это примирение было бы возможно, если бы не было виноватых в нарушении закона жизни. И оттого сатира, негодуя, ожесточает нас, а юмор успокаивает. Сатирик склонен к пессимизму, юморист — к оптимизму; сатирик — идеалист, юморист — реалист.
Теоретики предлагают еще иные различные попытки классифицировать многообразные явления юмора. Различают три вида юмора — юмор настроения, юмор изображения, юмор характера; выделяют также три его степени:
1) Юмор положительный (или оптимистический, юмор в узком смысле),
2) Юмор отрицательный, сатирический и, наконец,
3) Юмор примиренный, преодолевший голое отрицание, иронический. Юмористическое отношение к себе или к миру является на первых порах оптимистическим: человек замечает все ничтожное, неразумное и мало сознательно, смеется над ним, сохраняя душевное спокойствие; неразумное в отдельных явлениях не колеблет его веры в великое и разумное. Это отношение сменяется негодующим: отрицательные явления представляются победоносным противником «идеи» в ее чистом виде; «идея» сохраняет свое господство в мысли наблюдателя, срывает маску с ничтожного и предстает во всей своей полноте и нерушимости. Отрицательные явления кажутся на этой высоте ничтожными и вызывают одну иронию, которая — будучи сама соединением резких противоположностей — часто является выражением юмора. Указанные три ступени различаются и в объективном юморе. Великий дар неподдельного юмора. — удел немногих писателей. Здесь мало одного таланта; надо быть широким, не расплываясь в безразличии; надо быть снисходительным и добрым, умея презирать и ненавидеть; надо соединять с естественностью остроумия чуткий такт и сознание меры; надо уметь совместить реализм и идеализм, лавируя между исключительным натурализмом грубой правды и болезненной ирреальностью романтиков. Юмора нет у Жуковского, нет у Золя, нет в литературе декаданса — нет и не могло быть. Говорят, Гегель не выносил и не понимал произведений Жан Поля; это вполне понятно — увлечения и отвлечения мышления, порвавшего связь с миром действительности, не могут ни на какой почве сойтись с юмором, полным непреходящего чувства реального мира. Эта двусторонняя, равно прочная и сильная связь юмора с миром действительности и с миром идей составляет его характерное отличие. Его здравый смысл чужд идеологии в той же мере, в какой его идеализм чужд безыдейной пошлости практика. Величайшее произведение юмора, «Дон Кихот», есть в одно и то же время и насмешка здорового ума над фантазиями безумца, и торжество глубокого идеализма над грубым и пошлым здравым смыслом, «умом глупца». Классической древности почти чужд настоящий юмор, равно как и средним векам, в искусстве которых много самой резкой сатиры, самого грубого комизма, но нет юмора, ибо средневековой Европе еще чужда та субъективная душевная самобытность, которая составляет условие юмора. Лишь начало новой эпохи — вместе с произведениями Шекспира и Сервантеса — дает образцы высочайшего юмора. Примером и символом отношения классического искусства служит для Лацаруса сопоставление античного хора и шекспировского шута. И тот, и другой являются в драме представителями разума, рассуждения, пассивного сочувствия той или иной стороне, но у Шекспира разум находит олицетворение в том, кто для всех является дураком — и в этом заключен символ трагического бессилия разума; возвышенны мысль и мотивы шута, ничтожна и смешна его внешность: в этом глубокий юмор его образа. В ХVIII веке Англия создает особую форму романа, проникнутого юмором — и эта форма удерживается в английской литературе до нашего времени, дав таких представителей, как Стерн и Диккенс. Они оказали влияние также на немецкую литературу, но юмористические произведения Тюммеля, Гиппеля, Жан Поля Рихтера не достигли такого всемирно-исторического значения, какое имели английские юмористы, а юмористический элемент в произведениях романтиков — Тика, Клеменса Брентано, Кернера — искусствен и натянут. Среди немецких писателей XIX в. выделяются по своему неподдельному и живому юмору Фриц Рейтер, Готфрид Келлер, Густав Фрейтаг; из более новых называют Генр. Зейделя, Ганса Гофмана, Э. фон Вольцогена, О. Э. Гартлебена. Замечательными представителями глубоко-философского юмора гордятся также скандинавские литературы. Наоборот, в романских литературах, в среде более склонной к пафосу, чем к тихому сосредоточению, Юмор дал мало выдающихся образцов, и самый термин имеет иной оттенок значения. В высшей степени присущ здоровый юмор славянским литературам; в польской в нем заметнее оттенок сентиментальности, в русской он резче, подчас приближаясь в сатире. Юмором запечатлены чуть не все первоклассные дарования, составляющие гордость русской литературы — и попытка усмотреть в юморе «ахиллесову пяту» Тургенева едва ли может быть признана основательной. Не только в общем отношении писателей к изображаемому миру отразился этот юмор, но особенно в целом ряде глубоко жизненных фигур, от Савельича Пушкина до Максима Максимыча Лермонтова, от «Старосветских помещиков» — Гоголя до «Бедных людей» Достоевского. Тот «видимый миpy смех и невидимые слез», которые считаются формулой Гоголевского юмора, дают антитезу более резкую, чем это наблюдается в юморе, почти сатирическую; и действительно, в том смехе, с которым Гоголь изображал своих чудовищных героев бесконечной пошлости, совсем не чувствуется характерного для юмора примирения и сочувствия. Взглянули на мир сквозь призму юмора также следующие литературные поколения; превосходные образцы юмора мы находим в произведениях крупных и второстепенных писателей — Слепцова, обоих Успенских, Кущевского, Горбунова, Лескова, Короленко, Чехова.

Исследователи теории журналистики различают следующие виды юмористического жанта: карикатура, юмореска, анекдот, шутка, игра.

Карикатура (итал. caricatura, от caricare — нагружать, преувеличивать), способ художественной типизации, использование средств шаржа и гротеска. В Карикатуре, составляющей специфическую область проявления комического в изобразительном искусстве, юмор служат для осмеяния каких-либо явлений. В широком смысле слова под Карикатурой понимают всякое изображение, где сознательно создаётся комический эффект, соединяются реальное и фантастическое, преувеличиваются и заостряются характерные черты фигуры, лица, костюма, манеры поведения людей, изменяются соотношения их с окружающей средой, используются неожиданные сопоставления и уподобления. Карикатура в этом значении обладает широчайшим диапазоном тем и может быть сопоставлена с карнавальным действом, театральной буффонадой, литературным бурлеском и эпиграммой. Истоки такой Карикатуры восходят к античной художественной культуре; позднее её можно видеть в средневековых рельефах, в народном творчестве, особенно в лубке.

Юмореска – невысокий согласно объему красивый произведение, в котором рассказывается о комичном приключении аль черте характера человека. За своими выразительными средствами она близка к жанру юмористического аль сатирического рассказа. Однако имеет и приманка особенности. Произведения этого жанра легки, мобильны. Не имеют ни одну лишнюю деталь, ежесекундно поступки героев не единственно психологически, единственно и сюжетно мотивированные, содержание – динамический, смешной, оригинальный.
Жанр юморески зародился именно в украинской журналистике 20-30-х годов в недрах традиционного для отечественной литературы жанра юмористического рассказа. В то сезон в этом рассказе выступали такие известны юмористы, настоящий М. Зощенко, В. Чечвенский, Ю. Вухналь, К. Котко, С. Чмелев и другие. Выдающийся вклад в развитие жанра внес Остап Вишня.
В награда посредством юмористического рассказа, основное вопрос юморески – не детальное вид образа персонажу, а отзвук (высмеивание) какой-то одной отрицательной черты его характера. Поэтому характерной особенностью произведений этого жанра является не разносторонняя характеристика персонажу, а высокая сюжетно ситуативное старание рассказа. Именно яркий, динамический содержание и недостаток детальной характеристики персонажу – два основных признака юморески.

Юмореску засчитывают к сугубо художественных жанров, в газете она приобретает публицистической, яркий выраженного гражданского пафоса. Это происходит в результате быстрого реагирования для разнообразные явления и события общественной жизни.
Словом, это тип боевой, эффективный, сколько требует посредством автора пристального, иронического, взгляду для жизнь, способность встречать остроумные детали, построить животрепещущий комичный сюжет, сконструировать современные негативные характеристики.

Анекдот. Что такое анекдот, знает, пожалуй, каждый человек. Это самая распространенная форма остроумия (короткий шуточный рассказ, часто содержащий неожиданные повороты и столь же необычную концовку), без которого трудно себе представить современное межличностное общение, особенно в узком кругу близких людей.

Как заметил в своей статье «Анекдот», опубликованной в орловской газете «Просторы России» (№23. 1999), известный писатель Виктор Ерофеев, «анекдот – единственная форма русского самопознания. Род терапии. Больше того, род выживания. С другой стороны – это род отчаяния. Любимые герои анекдота – бестолковые люди. Это русская черта. Мы – скопище бестолковых людей. Бестолковщина – не раздражает, а смешит. Не подумали, не сообразили, не предусмотрели – налетели, нарвались на реальность. Опростоволосились, опозорились. И смех и грех. Мы коллективно бестолковы. Собрано – без головы. Взялись за что-нибудь – не получилось. Русский продаст душу за хороший анекдот. Он– бродячая коллекция анекдотов. Всегда наступает такой момент, когда пора рассказывать анекдоты. После четвертой перед пятой. Анекдоты делятся на подвиды. Есть приличные. Есть похабные, есть детсадовские. Про ежей. Почти все анекдоты – смешные.

Бытовавший главным образом за пределами сферы массовой информации, в годы перестройки, устранения цензурных ограничений в деятельности СМИ, анекдот как любимый народом жанр совершил активную «агрессию» на страницы газет, журналов, стал непременным атрибутом многих радио- и телепередач. Тем более стали появляться специальные передачи, выпуски, странички, посвященные анекдоту. Примером такого рода может служить ставшая хорошо известной телепередача «Белый попугай», одним из основателей которой был Юрий Никулин. Само слово «анекдот» происходит от греческого «anekdotos», что означает – «неизданное». В русском языке существует и свое собственное, хотя сейчас отчасти и забытое, название данной формы остроумия. Оно определено в толковом словаре В. Даля как «байка», «баутка», «прибаутка». Для того чтобы «байка» (или «баутка», «прибаутка») была хорошо исполнена и произвела впечатление на слушателей, нужен «краснобай», «баутчик». Фигура исполнителя предопределяет успех анекдота. Но, как известно, рассказывать анекдот (а тем более жестикулировать, что очень часто необходимо для усиления эффекта рассказа) можно полноценно только по телевизору. Что же касается периодической печати, то она в значительной мере уступает радио и телевидению в данном отношении.

Говоря об анекдоте на газетной или журнальной полосе, отнюдь не всегда можно утверждать, что мы имеем дело с журналистским жанром, поскольку журналисты довольно редко сами придумывают анекдоты, публикуемые в издании. Чаще всего анекдоты, появившиеся на газетной или журнальной полосе, перепечатываются из сборников анекдотов либо их присылают читатели (пример – публикация анекдотов в «Аргументах и фактах»). Другое дело, условно говоря, «вторичный» анекдот, т.е. произведение, созданное на основе исходного анекдота, ставшего его литературной основой. Такое произведение, появившееся в результате творческой обработки «первоосновы», беллетризации ее, и не утратившее большинства жанровых особенностей анекдота, можно уже, с известной долей условности, назвать собственно журналистским жанром, оставив за ним «корневое» имя – анекдот.

Использование «исходных» анекдотов в качестве сюжетной основы радио- и телепередач, газетных и журнальных выступлений распространено в настоящее время достаточно широко (вспомним любимую многими телезрителями «Народную передачу «Городок» на ТВ «Россия»). Подобное можно наблюдать и в смежных с журналистикой сферах, например, в рекламном творчестве, в «пиаровских» произведениях.

Шутка. Что такое шутка? Если давать объяснение этому слову, то можно сказать, что это предметное действие или сообщение, вводящее кого-то в заблуждение с целью создания смешной ситуации. В журналистике, как и в обычном межличностном общении, шутка встречается довольно часто. Обычно шутки включаются при необходимости в текст в качестве его фрагмента. Но бывают случаи, когда шутка присутствует на газетной или журнальной полосе в качестве самостоятельного жанра. Почему шутка относится именно к художественно-публицистическим, а не к каким-то иным жанрам? Основная причина этого заключается в том, что текст, который можно назвать «шуткой», возникает как продукт авторской фантазии, домысла.

Домысел используется и в некоторых иных жанрах журналистики, например для реконструкции событий, в которых автор не принимал участия и о которых знает только кое-что понаслышке. В таком случае реконструируются лишь второстепенные детали, не искажающие суть дела. Если же автор ставит своей целью развлечение читателя и ради этого создает мистификацию (шутку), то в этом случае материал может быть выдуманным от начала до конца. И если это так, то он может быть отнесен к самостоятельному журналистскому жанру. Шутки в газетах или журналах чаще всего преследуют две основные задачи. Первая задача заключается в развлечении читателя.

Вторая задача подготовки и публикации шутки может быть определена как розыгрыш читателя.

Игра. Основной причиной появления жанра «игра» на страницах периодической печати является потребность аудитории в развлекательной информации. «Родственниками» данного жанра являются хорошо известные «кроссворды», «чайнворды» и т.п., не требующие особых интеллектуальных усилий, какой-то специальной подготовки для их освоения, но все же увлекающие читателя некой загадкой, скрытой в них и требующей разгадки. Игра как тип публикаций относится к художественно-публицистическим жанрам. Это объясняется тем, что игра в полной мере является плодом художественной фантазии ее составителя.

Автор игры обычно полностью выдумывает ее сюжет, правила, разрабатывает различные ситуации, проблемы, которые предлагается разрешить читателям таких произведений. Этот жанр наиболее активно используется на страницах массовых изданий. Это объясняется тем, что аудитория именно таких СМИ склонна тратить свое время на разгадывание кроссвордов, загадок, головоломок. Так, скажем, очень часто публикации, представляющие этот жанр, появляются на страницах многотиражных «Аргументов и фактов». Здесь, например, хорошо прижилась рубрика «Следствие ведет Обознанский», под которой систематически печатаются загадки для читателей и ответы на них.

Публикации в жанре «игра» могут, разумеется, иметь и другое содержательное наполнение. Это может быть, например, игра в войну с внеземными цивилизациями или «плавание» по морям и океанам, или «путешествие во времени». Сюжетом ее может стать интрига, заключенная в каком-то романе, поэме и т.д. Что именно выберет составитель игры в качестве ее предмета, зависит от его фантазии, знаний, способностей, а также от того, насколько то, что он собирается предложить аудитории, окажется, по его прогнозам, интересным для нее. Обратимся к журналистской практике.

Юмор — важный источник счастья.

Смех, являясь выражением положительных эмоций, и сам влияет на настроение и ощущение счастья. Юмор — один из наиболее распространенных и эффективных способов создать настроение. Способность видеть комическую сторону вещей снижает воздействие стрессовых событий, поскольку представляет их в не столь угрожающем свете. Это помогает справиться и с социальным стрессом. Будучи связанным с происходящими в обществе конфликтами, юмор позволяет по-другому посмотреть на вещи, ослабить существующую напряженность.

Глава 2. Юмор и сатира в современной журналистике.

2.1. Сатира в современной журналистике.

Традиции, заложенные русской сатирой XIX века, были блестяще развиты такими замечательными писателями, как Зощенко, Булгаков, Ильф и Петров. Они продолжают развиваться и в современной литературе. Особенно хочу отметить роман-анекдот В. Войновича о солдате Чонкине, вобравший в себя и злость булгаковской сатиры, и юмор зощенковских рассказов, напоминающий роман Я. Гашека о солдате Швейке. Произведение В. Войновича “Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина” долго не публиковалось в нашей стране.
Сегодня сатира Войновича заслуживает подхода серьезного и непредвзятого. Перед нами проза мастера, умеющего оригинально использовать и артистически соединять элементы разных литературных традиций. Писатель в романе подвергает сатирическому анализу все важные сферы тоталитарного сталинского государства: народное хозяйство, армию, правительство и сам социалистический строй. Герои Войновича подчас действуют в ситуациях, повторяющих самые героические и трогательные коллизии мировой классики, русской классики и фольклора. Главный герой романа-анекдота — красноармеец последнего года службы Иван Чонкин. Недотепа Чонкин, посланный в село Красное стеречь разбитый самолет, в суматохе начала войны забытый на этом никому не нужном посту, на свой лад переживает все приключения сказочного простака Иванушки. Смирный и доверчивый, он охраняет самолет до конца войны и вступает в бой за него, правда, со своими войсками. Чонкин берет верх над врагами: капитаном Милягой и его помощниками, он обретает кров и добрую подругу Нюру. Иван получает в финале невиданную награду из генеральских рук. Но тут сказка заканчивается: орден тотчас отбирают, а самого героя тащат в кутузку.
Автор высмеивает муштру, солдафонство, глупость и жестокость, царящие в Красной Армии. В романе показаны трусость и глупость командного состава армии. Когда Миляге притащили пленного “шпиона”, он сначала избил его, а потом, узнав, что фамилия “шпиона” Сталин, пришел в ужас и стал унижаться перед пострадавшим. Кстати, Сталин лично в романе не присутствует. Это своего рода волшебное слово, из тех, что в мире страха и обмана значат больше, чем реальность. Объявленный государственным преступником, Чонкин далек от вольномыслия. Он и вождя чтит, и армейский устав уважает. Только беспощадности, популярной добродетели тех лет, Чонкину не хватает. Он всех жалеет: Нюру, своих пленников, кабана Борьку. Даже Гладышева, который пытался его застрелить, Чонкин пожалел, за что и пострадал. Наивному герою Войновича непонятно, что доброе сердце — тоже крамола. Он со своим даром сострадания — воистину враг государства.
Роман построен так, чтобы слово становилось причиной всех решающих поворотов действий. Жизнь и смерть героев произведения зависит от слова прозвучавшего или написанного. Завершается роман-анекдот горькой улыбкой из недавнего трагического прошлого. Селекционер-самородок Гладышев находит на поле боя убитого шальной пулей мерина. Под копытом лошади лежал смятый клочок бумаги с надписью: “Если погибну, прошу считать коммунистом”. Наблюдательность писателя остра, но и горька, ирония не дает забыть, что его герой — это оболваненный, обездоленный бедолага, живущий словно в бредовом сновидении, из разряда тех, кто мучается по-настоящему.
Войнович неистощим в изображении комических ситуаций, но слишком сострадателен, чтобы смешить. Произведение Войновича “Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина” было воспринято литературной критикой и представителями общества от армии и идеологии по-разному. Проблемы, поставленные писателем в романе, задевают самые болевые точки нашей нравственной, военной и идеологической жизни, они и сейчас актуальны.

В недавнем интервью киевскому журналисту Геннадий Хазанов сказал, что никакой сатиры сегодня быть не может — цитирую дословно: «Какая сатира, когда у нас, слава богу, пока еще закрыты не все альтернативные средства массовой информации и существует неоднопартийная система?!»

Наверное, это черный юмор. Потому что во времена однопартийной системы и безальтернативных СМИ ситуацию точнее всего описывала реприза из рязановского «Гаража»: «Специалист по советской сатире? Удивительная профессия. Вы занимаетесь тем, чего нет». То есть что-то было, конечно, но это что-то бичевало «отдельные недостатки». А настоящие сатирические сочинения вроде «Чонкина» или «Зияющих высот» печатались там, где их мало кто понимал.

Сегодня у нас в смысле сатиры бедненько, но показательная ситуация, при которой Россия, взахлеб смеясь, расстается со своим прошлым. Таким прошлым являются сегодня 90-е годы, всевластие прессы, пиар, парламентаризм и отчасти гламур (который тоже, в сущности, порождение либеральной идеологии и олигархической практики). Почему-то Россия, верная марксистской формуле насчет смешливого расставания, никак не хочет усмехнуться, встречаясь со своим будущим. А ведь это было бы куда храбрее и, главное, полезнее.

В России сегодня можно смеяться практически над всем, что доживает свой век: над свободной прессой, над парламентаризмом, над электоральным безумием с участием попов и попсы… Андрей Кончаловский показал сатирическую комедию «Глянец» — о нравах светской тусовки и о недалекой неофитке, рвущейся туда. Там действует очень смешной руководитель модельного агентства — законченный фрик в исполнении Шифрина — и не менее смешной олигарх в столь же убедительной версии Домогарова. К сожалению, все эти персонажи — тоже люди вчерашнего дня; нет слов, их пошлость заслуживает торжественной порки, но это, по крайней мере, пошлость живая, не агрессивная и отлично себя сознающая. Олигархи были отвратительны не дурными манерами, а претензиями рулить, но в этом качестве, увы, они никаких сатириков не привлекают, потому что это их качество остается востребованным и по сей день, просто рулевые поменялись. Вместо сочных и колоритных персонажей, каков герой Домогарова, появились блеклые, стертые, с одинаковыми петербургскими биографиями; изображать их труднее, но они не менее смешны со своей государственнической риторикой и православной озабоченностью. Просто мы их — таких — ни в одном сатирическом фильме не увидим, и это понятно: теперь ведь их время, а наша сатира разделывается с днем вчерашним. Таким же вчерашним днем стал и отечественный гламур с его невыносимой вульгарностью — нет слов, все это мерзко, но все-таки не столь мерзко, как отечественное квасофильство нового разлива, тоже пригламуренное, но куда менее забавное. Ужасен мир политтехнологов и продажных артистов, одинаково неутомимо «чешущих» по российской провинции, но мир политтехнологов нового образца ничем не лучше. Он даже страшней, ибо безличнее. Но почему-то эта публика не вызывает желания над ней посмеяться — или, точней, это желание вовремя блокируется внутренним цензором. Ведь Глеб Павловский 1999 года — всего лишь политтехнолог, а Глеб Олегович 2007 года — транслятор верховной истины. Он сам над кем хочешь посмеется — вон Максима Кононенко в программу пригласил, тоже сатирик. Но ведь в Кремле потому так и любят читать истории Кононенко, что вся сатира там давно закончилась. У Павловского теперь иронизируют в основном над Каспаровым и Касьяновым, а это уже «падающего толкни».

Сатира, как я понимаю, трудный жанр, не всякому автору он посилен. Может, поэтому у нас так мало сатириков? Я имею в виду настоящую сатиру, а не тех авторов, выступающих на разных юмористических телеконцертах и телепередачах, где почему-то называют выступающих писателей не юмористами, а сатириками! Лично я стараюсь не смотреть разные юмористические концерты вроде «Кривого зеркала», юмористические телешоу, реалити-шоу вместо показа настоящей нашей жизни. Тогда я радостно ждал выступлений таких писателей, как Горин, Жванецкий. Кстати, и Горин, и Жванецкий, являются настоящими писателями- сатириками! Вот один из популярных фельетонов Жванецкого:

Для вас, женщины!

Я не знаю, как для вас, но для меня 8 маpта — втоpой день pождения. Я холостяк. Hе стаpый. Мне 18 до 17-го года, плюс 51, минус подоходный, плюс бездетность. Я по пpофессии бухгалтеp. Итого мне… 69 с копейками. Все дpузья хотят меня женить, потому что люди не выносят, когда кому-нибудь хоpошо. Hо я не спешу. 69 — вpемя еще есть. С моим возpастом, о котоpом я сказал выше, с моими данными, о котоpых я скажу ниже, я мог бы женить на себе весь балет большого театpа, но я не тоpоплюсь. Мне говоpят: — Слушай, Сигизмунд, для тебя есть девушка в Ташкенте, стpойная, как козочка, аpоматная, как пеpсик. — В Ташкенте. Улица Hавои, 65, вход со двоpа, налево, отдельная кваpтиpа с отцом? — Да. — С чеpными глазами, заикается? — Да. — Тетя болела желтухой в 36 году? — Да. — Хоpошая девушка, но зачем пpивязывать себя к одному месту? Я всю жизнь менял адpеса и места pаботы, менял, когда мне не нpавился пейзаж за окном или голоса сотpудников. Зачем же мне затихать вдали? И я сказал себе: «Сигизмунд, тебя pано отдавать, ты еще не все взял от жизни». И я сбежал к одной вpачихе. Доцент. Вот такая толстая диссеpтация, и тема интеpесная — что-то там в носу. Такая умная женщина. Бывало по pадио: «Буpя мглою небо кpоет...» — Откуда это, Сигизмунд? Я только откpывал pот и напpягал память, как она говоpила: — Ты пpав — это Пушкин. С ней я пошел дальше всех, с ней я дошел до загса. У меня уже был букет, мы с ее мамой пеpешли на «ты», а папа подаpил мне белые тапочки. И тут я сказал себе: «Стой, Сигизмунд. Она чудесная женщина со всеми удобствами, с гоpячей водой, в пpекpасном pайоне, но умна угнетающе». С таким же успехом можно жить в библиотеке или спать в машиносчетной станции. И я бежал к тpетьей. Та ничего не сообpажала, и я почувствовал себя человеком. Я свеpкал остpоумием, я пел и pешал кpоссвоpды. А она сидела pаскpыв pот. Когда человек, pаскpыв pот, смотpит на вас целый день, это пpиятно. Hо чеpез месяц это начинает pаздpажать. Я ей говоpю: «Закpой pот, я уже все показал». И хотя был ужин, и нас поздpавляли, и ее папа подаpил мне белые носки, я сказал себе: «Стоп, Сигизмунд, шутки шутками, но могут быть и дети». И я бежал домой… Где из живых людей меня ждет только зеpкало. Hо сегодня, женщины, у нас с вами большой день… Я чувствую, что я созpел. Сегодня я выгляжу, как никогда. У меня еще стpойная фигуpка, блестящая в некотоpых местах голова, слегка подкашивающиеся ноги, небольшое пpишептывание пpи pазговоpе, посвистывание пpи дыхании и поскpипывание пpи ходьбе, но если меня в тихом месте пpислонить к теплой стенке, со мной еще очень, очень можно поговоpить. О 8 маpта, о весне, о вас, женщины… Готовьтесь, птички. Я еду к вам на тpамвае.

Сатира ушла «в подземные реки»: в Интернет, в анекдот как при советской власти, но не исчезла как жанр и живо откликается на события в стране. Вот отставка Лужкова: тут же в Интернете появляется шутка: «У нас все делается в Китае. Даже отставка мэра Москвы». Сатира – это реакция на раздражение», убежден Шендерович. Общество ежедневно что-то раздражает, но ирония помогает отрефлексировать отрицательные моменты. А реальной историей страны писатель считает сборник анекдотов: «Скажи, что было смешно, и я скажу тебе, что в этот день происходило, ведь сатира цепляется к главному! При этом сатира, не упоминающая власть предержащих и не задевающая болевых точек, как в России, уже не сатира. Это симуляция. У нас в стране объекты сатиры – те, кто по ту сторону границы: Тимошенко, Саакашвили, Лукашенко… Но, ребята, неприлично же критиковать руководителей другой страны, когда свои – вне критики! Ежи Лец сказал как-то: «Сатира никогда не победит на конкурсе, потому что в жюри сидят ее объекты». Классик прав!» За сатиру, считает Шендерович, никогда не дадут медали, ведь сам сатирик – первый объект раздражения. Сегодня сатира исчезла с федеральных телеканалов. Но, тем не менее, сохранилась даже в журналистике. Хотя качественно выступать в этом жанре, т.е. быть фельетонистом – редкий дар. Фельетоны Аверченко и Дорошевича можно читать, как сегодняшние: «Перечитайте «Этюд полицейской души», «Историю болезни Иванова», которая была написана в 1910 году. Прошел век, а читается так, как будто текст написан сегодня». Россия страна метафизическая, уверен Шендерович, а потому написанный сто лет назад текст вполне применим ко дню сегодняшнему. Но такого уровня фельетонистики сейчас нет, убежден писатель. Исключение, на его взгляд, Дмитрий Быков. С которым Шендерович дружит очень давно и называет его своим младшим товарищем.

У политической сатиры на ТВ — свои правила игры. Новости для «Прожектора» отбирает группа сценаристов. Она же пишет шутки-комментарии. Потом ведущие программы репетируют чужие шутки, разбавляя их своими. На записи много импровизации. Письменных инструкций, как и на какие темы шутить, авторы не получают. Но все признают: работает принцип негласных договоренностей. Сценаристы не выходят за рамки.

И если уж шутить, то без шуток про президента и премьера никак — возникли бы вопросы. «Премьер Путин говорит, что его достали посредники. Наверное, он решил поставить на учет свою “Ниву”», — ерничали в одном из выпусков «Прожектора». В другом — про фото, на котором Медведев машет рукой, говорили: «Свободная касса!» Когда во время поездки на Шпицберген Путин надевал ошейник на медведя, «Прожектор» шутил про «Единую Россию» — мол, тот же медведь позировал для логотипа партии.

Сотрудники Первого не скрывают, что хорошо освоили главный творческий метод политической сатиры — шутить не над Путиным и Медведевым, а над теми, кто их окружает: «Если президент песочит подчиненных на видеоконференции, то высмеивать стоит испуганных чиновников». Чиновник — отличная мишень для критики. Зритель одобрит. Он даже может быть вполне конкретным чиновником. После провала Олимпийской сборной в Ванкувере «Прожектор» не оставил на главе ОКР Леониде Тягачеве живого места. Скоро его и сняли.

«Телевидение позволяет себе столько сатиры, сколько чувства юмора у руководителей страны», — говорит шоумен Александр Цекало. Когда Медведев и Путин приходили на съемки КВН, про них шутили по тому же принципу: смеялись над свитой. Во время одной из игр команда Пятигорска сообщила Путину, что у России две беды — дураки и дороги: «И когда вы, Владимир Владимирович, куда-нибудь едете, одна беда немедленно начинает ремонтировать другую». В юмористических передачах Путина принято называть по имени-отчеству.

В курской команде КВН «Прима» есть пародист Дмитрия Медведева и каждую игру не обходилось без политического номера. А за время правления Путина появилась целая плеяда пародирующих его КВНщиков, в том числе и в нашем городе Тольятти. Карт-бланш, правда, был лишь у артиста Максима Галкина. Он шутил над чекистским прошлым президента России, имитировал немецкую речь и поддевал Путина за то, что он не владеет английским. На Первом канале утверждают, что однажды Галкина пригласили на празднование Дня чекиста, и президент был в восторге. Но со временем пародии Галкина стали звучать все реже.

Программа «Мульт личности» тоже должна обыгрывать актуальные новости. С ней та же проблема: мало кого можно рисовать. В первых сериях мультфильма Юрий Лужков в потешной кепке распродает Красную площадь. Из членов правительства рисуют главу МИДа Сергея Лаврова, с которым все время флиртует Хиллари Клинтон, и министра финансов Алексея Кудрина в виде чахнущего над златом Кощея Бессмертного. Шутить, что министр финансов жадный, можно, а в целом про бюджетную политику — уже не очень.

В том же «Прожекторе» сложно представить себе шутку над вице-премьерами Игорем Сечиным или Игорем Шуваловым. У них есть уважительная причина: широкая публика не знает их в лицо. Хотя пока над ними не начнут шутить в эфире или хотя бы показывать в новостях, их узнавать и не будут. Эксперт Качкаева напоминает, что в «Куклах» был ровно такой эффект: многие оттуда узнали, как выглядят генпрокурор Владимир Устинов или глава МВД Виктор Ерин. Точно так же не попадает на телеэкран первый замглавы президентской администрации Владислав Сурков со своими инициативами. А от его мнения как раз во многом и зависит, как и про что можно шутить на ТВ.

С заграничными лидерами тоже трудности. С одной стороны, пиарщики Кремля и Белого дома заботливо отбирают курьезы из жизни недружественных политиков. С другой, объясняют авторы, о многом шутить нельзя. Сотрудник телеканала поясняет, что в первую очередь режут как раз шутки, которые могут обидеть иностранцев: «Когда Лукашенко улизнул от встречи с Путиным, его высмеяли, зато длинную репризу про его внебрачного сына отрезали целиком».

На одной из последних программ «Прожекторперисхилтон» ведущие как бы в шутку пригласили премьера Владимира Путина в студию: «Заходите, Владимир Владимирович, чайку попьем». Примерно в то же время украинские юмористы из студии «Квартал 95» выступила с пародией на «Прожекторперисхилтон» на украинском ТВ. Пародия была такая: в импровизированную студию «Прожектора» приходит Владимир Путин, и ведущие от ужаса съедают бумагу с вопросами и новостями. Дальше — вывод: «Россия — демократическая страна, где смело шутят про Украину».

Весной телеканал «Россия» выпустил женскую версию «Прожектора» — программу «Девчата» с ведущей Ксенией Собчак. «Нам обещали полную свободу слова, — говорит Ксения Собчак. — Но темы новостей мы, естественно, согласуем с продюсерами канала». Пока ее самая острая шутка: назвать российского премьера на белорусский манер — Уладзымыр Уладзымырович Путцын.

2.2. Юмор в современной журналистике.

Хочется затронуть тему — тему политического анекдота, который можно считать неким зеркалом политической и общественной жизни. Очевидно, что сегодня этот жанр развит не так, как, скажем, 20-30 лет назад. Сегодня вообще появляется очень мало хороших анекдотов. Притом что анекдот считается народной формой творчества, как правило, практически у каждого произведения в этом жанре есть автор. Кстати, очень много анекдотов ушло в народ из сюжетов «Городка». Сегодня юмор превратился в серьёзный бизнес. Все талантливые юмористические авторы (в основном это люди, прошедшие школу КВН) сейчас прибраны к рукам. Качественный юмор запрятан в компьютеры, защищённые паролями. Удачная шутка стала эквивалентом валюты. Её экономят, ею просто так не разбрасываются, из неё пытаются выжать по максимуму.

В случае с политическими анекдотами ситуация иная. Политик становится героем анекдота благодаря личной харизме, ярким поступкам, особой манере разговаривать, одеваться. Вообще, политикам можно отслеживать свой рейтинг по анекдотам о них. Нет анекдотов — надо срочно что-то делать! Надо бежать и нанимать тех самых экс-кавээновских авторов, чтобы они что-то сочинили про них. И если раньше КГБ выискивал и прижимал тех, кто травил анекдоты о верховной власти, то сегодня ФСБ должна этих людей находить с целью поощрить. Вот несколько политических анекдотов:

— Михалыч, слышал, в регионах выборы прошли? Теперь хорошая жизнь настанет...

— Мороз завтра ударит, однако!

— Причем тут выборы и мороз?

— А причем тут выборы и хорошая жизнь?!

Российская нефть бывает 2-х типов. Вы все хорошо знаете этих двух типов…

Приходит мужик в автосалон:
— Хочу Ладу-Калину-Спорт, как у премьера!
— Пожалуйста – один миллион долларов!
— ….?!
— Спецкомплектация: дополнительная машина на случай поломки, автобус с запчастями и шесть внедорожников сопровождения.

— Владимир Владимирович, скажите, вы когда-нибудь обманывали свою жену?
— Да, я до сих пор скрываю от нее, что я уже не президент страны…

Маленьких и некрасивых мальчиков в древней Спарте скидывали в пропасть, у нас же они управляют государством.

Важно отметить также наличие определенного типа анекдотов, содержащих признаки скрытой зависти: из новейшей истории — это анекдоты, где высмеивают «новых русских»:

Идёт красивая девушка по городу, подходит парень знакомиться. Диалог:
— Девушка, давайте познакомимся, вы мне очень понравились, вы такая красивая...
— А у тебя есть малиновый пиджак?
— Нет.
— А мерс?
— Нет.
— А двухэтажный особняк?
— Нет.
— Ну тогда и не фиг знакомиться.
Парень в расстроенных чувствах приходит домой, рассказывает всё отцу, на что он говорит:
— Сын, если ты конечно хочешь, малиновый пиджак мы можем снять с нашего дворецкого, продать твой лексус и купить 2 мерса, но сносить 4х этажное здание ради двух этажей… Уволь!!

Новый русский купил себе джип и припарковал его возле дома.
Вечером идет алкаш и читает сзади на джипе 4Х4. Долго не думая, достает гвоздь и царапает: 4Х4=16. Утром злой хозяин едет в сервис и закрашивает это место. На другой день история повторяется, и так всю неделю. В конце концов, обессилев, хозяин джипа идет в сервис и просит сделать фирменную надпись 4Х4=16. Довольный едет домой, паркует машину возле дома.
Идет вечером алкаш и видит: 4Х4=16 Достает гвоздь и пишет, ПРАВИЛЬНO

Это знак социальных антагонизмов, нелюбви к «новым богатым». Одним из мотивов этого чувства возможно является зависть к богатой жизни другого, хотя не следует забывать о том, что высмеиваемая социальная прослойка была богатым источником для создания анекдотов. Далее, как отклик на множество конкурсов красоты появились и были активно подхваченыанекдоты про блондинок, хотя и понятно что цвет волос не влияет на интеллект:

Две блондинки беседуют в купе поезда:
— Удивительно все-таки как машинист ухитряется всегда точно въехать в тоннель. Я и в гараж-то не всегда могу точно въехать.
— Это, наверное, потому, что он хорошо знает дорогу.

Блондинка в питцирии, подходит официант
— вам питцу на 4 части или на 8, резать?
— ой ну конечно на 4, я же 8 не съем!!!

Смех возможен и в сфере выходящей за рамки некоторой морали. Так, объектом смешного в новых анекдотах современности часто является убийство или насилие. И такие явления определенно присутствуют в современной культуре смеха, хотя и вызывают различные споры с общественной нравственностью. Возможно, это скорее подходит молодежному юмору, который часто отличается невинным дикарством, происходящем от неглубокого понимания моральных устоев, навязанной модели их восприятия, которая и отторгается путем насмешки. Суть здесь скорее в способе подачи и механизме действия истории. Абсурдный и жестокий современный анекдот насмешничает в том числе в ситуациях, которые для человека «романтического» склада являются принципиально не смешными. И здесь усматривается тенденция к тотализации насмешки — смешно абсолютно всё и во всём стараются найти лишь смешные стороны. Возможно, это связано с физиологическим действием смеха — смех доставляет удовольствие и может выступать чем-то в роли наркотика. Это уже философский вопрос...

Анекдоту еще свойственно — и в этом, быть может его главное обаяние — абсолютное бесстрашие. Анекдот привлекает тем типом свободы, которым человек по определению дорожит больше всего — свободой, которая его ни к чему не обязывает. Нормальный анекдот ничем не грозит, никуда не зовет и ничего не требует. Анекдот свободен от каких бы то ни было предписаний. Тому, кто его принимает, он обещает чистое, игровое удовольствие. Таким образом анекдот действует терапевтически. Он снимает страх перед миром не только тем, что он все и всех в нем уравнивает (хотя это уравнивание осуществляется только в фантазии и анекдот понимает это), но и тем, что он снисходителен к реальному миру, предоставляя ему возможность оставаться самим собой.

Анекдот как вид языковой игры, забавы абсолютно бессознательно творит общие значения и смыслы. Поэтому анекдот оказывается одним из самых легких путей к другому человеку — ни к чему не обязывающим и ничем не привязывающим. Анекдот сближает людей, снимает отчужденность между ними, сохраняя их автономию и независимость.

Мудрая притчевость свойственна лучшим анекдотам. Неслучайно некоторые формулы этих анекдотов перешли в афоризмы и высказывания, резюмирующие наш жизненный опыт: «Не делайте волну!», «Иди докажи, что ты не верблюд!», «Разве это жизнь?», «Мне бы ваши заботы, господин учитель!» и т.п. При этом существует значимое отличие анекдотов от высказываний и афоризмов. Это их заведомая анонимность. Даже когда у анекдота есть официальный автор, он, как правило, не афишируется, и часто наоборот – нивелируется, делая анекдот принадлежностью всего народа.

Жизненность анекдота обусловлена анекдотизмом жизни. В одном из польских анекдотов содержится такой диалог:

— У тебя есть новый анекдот?
— Нет. А у тебя?
— Тоже нет. Тьфу! Что за правительство?!

В том, что жизненность анекдота обусловлена анекдотизмом жизни, убеждаешься, читая многочисленные анекдоты в Интернете. Натужные попытки придумать новый анекдот только иногда приводят к успеху. И это случается лишь тогда, когда удается подсмотреть и лаконично представить действительно смешной случай или анекдотическую ситуацию в жизни. Андерсен говорил, что лучшие сказки — это те, которые придумывает сама жизнь. К анекдоту это относится в еще большей мере.

Карикатура.

Политическая карикатура практически исчезла со страниц российских газет. Увидеть нарисованных в смешном виде премьер-министра Владимира Путина и президента Дмитрия Медведева теперь можно лишь в интернете.
Известный художник-карикатурист Виктор Богорад публикует свои рисунки в ежедневном издании «Ведомости», которое специализируется на экономике, и газете The Moscow Times, которую читают иностранцы, живущие в Москве. Эта группа населения не имеет влияния на политическую жизнь.
«Если нет политической борьбы или если большинство газет зависят от власти, то политической карикатуры нет», — объясняет 61-летний карикатурист, который подпольно распространял собственные рисунки в советское время. «Все, что касается политической сатиры, следует искать в интернете, который пока что остается свободным пространством», — продолжает он. Богорад говорит, что сейчас невозможно нарисовать карикатуру даже на региональных чиновников. «Когда в последний раз вы видели карикатуру на губернатора (имеется в виду губернатор Санкт-Петербруга Валентина Матвиенко? В региональной прессе это просто невозможно», — уверяет он.
Теперь карикатуристы комментируют политические события и действия сильных мира сего, Владимира Путина и его ставленника в Кремле Дмитрия Медведева, на специализированных сайтах. На одном из рисунков можно увидеть премьер-министра в галстуке цвета советского флага, размахивающим куклой Медведева. В том же ключе художник Владимир Молчанов показывает Владимира Путина, смотрящегося в зеркало и видящего там отражение нынешнего президента России. По мнению многочисленных аналитиков, страной управляет премьер-министр, хоть он и оставил президентское кресло в 2008 году, поскольку Конституция запрещает выставлять кандидатуру на третий срок.
Если подобная форма искусства и существует до сих пор, то она стала секретной, практически «подпольной», говорит Виктор Шендерович, создатель телепередачи 1990-х годов «Куклы». В 2004 году, в момент захвата властью медиапространства, передача была снята с эфира НТВ. «Сатира в России ушла в подполье. При нынешнем авторитарном режиме Владимира Путина ее существование невозможно», — возмущается Шендерович.
В этом контексте найти на выставке в Санкт-Петербурге, посвященной «политической карикатуре сегодня и вчера» в России и США рисунок, подшучивающий над российскими властями, представляется невозможной задачей. Единственная карикатура, на которой изображен Путин, относится к 2001 году. Рисунок выполнен в виде советского пропагандистского плаката, на котором премьер-министр одет в красноармейскую форму и призывает россиян записаться добровольцами на борьбу с террористами.
«К сожалению, больше политических карикатур в газетах нет. Жаль, но отношение власти к сатире отражает уровень демократии в стране», — сокрушается директор музея политической истории Санкт-Петербурга Евгений Артемов. Выставка проходит в здании этого музея.
«Формально в России существует политическая сатира, но увидеть ее можно лишь в специализированных местах, к примеру, в музеях», — отмечает в свою очередь посетитель выставки Василий Сергеевич.

Шутка.

Именно шутка, а ничто другое, является боевой единицей КВН. В КВНе — ничего, кроме шуток, нельзя ни говорить (собственно шутка), ни петь (песня, музыкальная тычка), ни показывать (миниатюра, гэг). Иначе, это будет не КВН. Поэтому рассмотрим шутку именно в КВНе.

КВН — такой трудоемкий жанр, сравнить который можно, пожалуй, только с неким интеллектуальным цирком. Ведь придумать хорошую шутку неимоверно сложно. А КВНовский сценарий должен представлять собой сплошной «репризный ряд».

Главным критерием оценки шутки является смех.

Если мыслить глобально, то все шутки можно разделить на два основных типа: шутки «на каждый день» (то есть «вечные» — смешные и вчера, и сегодня, и завтра) и шутки «на сегодня» (то есть актуальные только сегодня). Возможно, когда-нибудь КВНщики научатся придумывать «шутки будущего», а народ в будущем придумает — как над ними смеяться. А пока мы говорим о дне сегодняшнем. Давайте на примерах рассмотрим «вечные шутки» и их разновидности.
Как правило, они имеют либо литературную основу, либо историческую, либо общественно-бытовую, либо просто общеизвестную лексическую, а также всевозможные комбинации этих основ. Что касается литературной основы, то она может быть как классической, так и народной, включая все версии своего отражения: театр, кино и так далее. Здесь достаточно знаний на идиомном уровне. Историческая основа опирается на минимальные знания истории человечества и общеизвестных фактов биографий исторических личностей. Общественно-бытовая основа отражает наше с вами знание различных универсальных бытовых проблем. При лексической основе речь идет об элементарных каламбурах и парадоксальных трактовках известных словосочетаний. Далее – только примеры.

Итак, литературная основа шутки! Возьмем известные классические строчки Владимира Маяковского: «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин!» и посмотрим на их КВНовскую интерпретацию в исполнении сборной команды КВН СНГ-92:
— Иврит бы я выучил только за то, что идиш гораздо сложнее. Теперь возьмем следующие две известные строчки – «Я Вас любил, любовь еще, быть может…» и «Шумел камыш – деревья гнулись!». Соединим их при помощи команды КВН «Одесские джентльмены»:
— Я Вас любил – деревья гнулись! А вот пример того, как литературная основа спорит с лексической, в результате чего появляется каламбур:
— «С мылом и в шалаше рай!» (Команда КВН ГАЗ). Согласитесь, что любую из этих шуток не очень-то состарило время. А время постоянно подбрасывает новые примеры, вселяющие надежду на бессмертие этого жанра:
— Не мой его! Он трогал! Ой… Не трогай его! Он мой! (сборная Пятигорска)

Теперь рассмотрим историческую основу на примере команды КВН СГУ:
— Давным-давно, когда Земля была плоской, а шутки – круглыми, Одиссей издевался над Циклопами – одноглазыми зверюгами, привозя им в подарок очки и бинокли. События шутки условно находятся в таком далеком прошлом, что ее восприятие не зависит от того, когда ее произнесут: 20 лет назад, сегодня, или через четверть века. Про конфликт могучего Одиссея и несчастного Циклопа известно практически всем со школьной скамьи. Любой известный исторический факт дает практически неиссякаемый источник для шуток. Уж сколько шутили про то, как Моисей водил евреев по пустыне! Однако это не помешало рождению новой шутки на эту тему у команды «Незолотая молодежь»:
— 40 лет водил Моисей евреев по пустыне. Это единственный случай в истории, когда евреи повелись! В историческую основу может быть также заложено известное высказывание апологетов истории, чем и воспользовалась в свое время команда КВН МАГМА:
— Верно говорил нам Александр Невский: «Кто с чем к нам придет, тот от того и того…» Историческая основа может также быть адаптирована к социально-бытовому продолжению. Слово «Махачкалинским бродягам»:
— Еще Наполеон говорил: «Если я захвачу Петербург, то схвачу Россию за голову! А если я захвачу Москву, то схвачу Россию за сердце!
— А если бы он захватил Кавказ?
— Думай, потом говори…

Далее – об основах общественно-бытовых. Наверняка независимо от даты произношения вызовет смех шутка команды КВН «Настоящие тамады» (Тбилиси):
— Друг, а что такое вечность?
— Генацвале, одолжи мне 2000 долларов всего на неделю и ты узнаешь – что такое вечность…
Это был пример чистой общественно-бытовой основы. Еще один чистый пример соединяет житейскую мудрость с социальной в лице команды КВН ОГУ:
— Вы так молоды, сэр, откуда столько скептицизма?
— Вы постарше, сэр, откуда столько оптимизма?
Третий пример – логика от обратного. А шутка – от КВН ДГУ:
— Тебя когда-нибудь приглашали на белый танец?
— Не знаю, я – дальтоник.

Теперь поговорим о других разновидностях общественно-бытовой основы шутки, одной из которых является ситуационная несовместимость.
— Везде обман! Вчера взял сына из роддома – богатырь, 3600! Принес домой, перевесил – 3200! (Команда КВН «Транзит»)

Пример логической несовместимости (она же – абсурд) демонстрирует команда «Ворошиловские стрелки» (Луганск):
— Чем тратить такие деньги на водку, уж лучше их пропить!
На смех работает также «эффект не сказанного вслух». Одна из разновидностей этого эффекта – логическая цепь без серединного звена:
— Оказывается конопля – это дерево! Ему просто вырасти не дают!
Команда «Иркутские декабристы», произнося эту шутку, ничего не сказала о том — почему дереву не дают вырасти? Зритель элементарно додумывает это сам, благодаря своему ассоциативному воображению. В шутке может быть не сказано окончание логической цепи, как это продемонстрировал «Дрим Тим»:
— А я киоск себе купил. Окно пошире сделал, чтоб лицо было видно. Сижу, торгую… Или вот сказано о том, о чем вслух не говорят, но смысл понятен сразу:
— Девки в озере купались, их надежды оправдались!
(Сборная Пятигорска)

Лексическая основа шутки, как мы уже говорили, с одной стороны несет в себе парадоксальную трактовку известных словосочетаний. Пример от команды НГУ:
— Выведена новая порода мясо-молочного скота. Скотина жрет мясо и запивает его молоком. А теперь на примере команды КВН БГУ пойдем дальше:
— «В детстве я перенес Боткина. Ох, и тяжелый был мужик!» Здесь уже срабатывает так называемый (вернее: так названный авторами)«парадокс омонимов» (он же – каламбур). У этой основы тоже есть свои разновидности. К примеру – абсолютные омонимы:
— Всем постам! Поститесь дальше! (Команда КВН «Тамбовские волки») Слуховые омонимы:
— Всем! Всем! Всем! Передовица! Перестреляться! Перевешаться!
(Команда КВН ПГУ)
— Всем! Всем! Всем! В следующий раз – в восемь, в восемь, в восемь!
(Команда КВН ХАИ)
— Ты смотри, в баньке ее хорошенько потри!
— По четыре!
(«Есть контакт!», Добрянка)
Конечно, примеры можно приводить до бесконечности, так же, как и до бесконечности можно классифицировать «вечные шутки» по разновидностям. Одно несомненно – шутки эти действительно являются универсальными во временном восприятии и могут еще долгое время вызывать смех, если, конечно, их не перечитывать в 100-й раз. А вот жизнь второго глобального типа шуток, увы, недолговечна. Актуальность – вещь проходящая и непредсказуемая. Но и каждое выступление команды КВН – это тоже своеобразный спектакль одной премьеры, поэтому шутки «на сегодня» в КВНе ценятся не меньше, чем «на каждый день». И, если о «вечном» можно говорить до бесконечности, то в разговоре о «сегодняшнем» постараемся быть краткими.

Итак, главное качество таких шуток – актуальность. Причем во всех ее разновидностях: политической, социальной, экономической, бытовой и т.д. К примеру, на сегодняшний день темы для шуток нам просто дарят: политическая и экономическая нестабильность, «фокусы» правительства, уровень жизни населения, телесериалы, телепередачи, телепроекты типа «Фабрики звезд», шквал зарубежного видео, реклама во всех ее проявлениях, достижения современной науки, всевозможные шоу, эстрада, неудачи отечественного футбола, факты биографий популярных на сегодняшний день людей и многое, многое другое. Надо сказать, что построение актуальных шуток абсолютно аналогично тем типам, которые мы рассматривали, говоря о шутках вечных. Далее – только несколько примеров. Актуальность политическая эпохи перестройки:
— Теперь каждый купец должен ходить с «Калашниковым»!
(КВН ГАЗ)
— 70 лет в нашей стране шла свадьба. Выдавали желаемое за действительное.
(КВН УПИ)
Актуальность рекламная, срок жизни которой совпадает со сроком эфирного времени данной рекламы:
На сцене все начинают икать: — «Тефаль», ты уже задолбала думать о нас!
(КВН «Транзит»)
— «Дирол» защищает Ваши зубы с утра до вечера. А ночью приходит кариес!
(КВН «Новые армяне»)
— Как тебя зовут, помнишь?.. Сам встать сможешь?
— Ты чего пристал к ребенку? Ему же еще года нет!
(Сборная Владивостока)
Актуальность по факту биографии конкретного человека:
— Юбилейный концерт Укупника в Кремле… Он назвал его — «Неужели 50?»! Неужели, кто-то пришел?..
(«Утомленные солнцем»)
— Здравствуйте, я – Дана Борисова. В интернете про меня написали, что я дурочка… А что я, виновата, что у меня ноги красивые? Я, может быть, конечно, и дурочка, но… может быть, и нет!
(«95-й квартал», Кривой Рог)
— Смотрите главную премьеру сезона! Ради этой роли Владимир Машков отказался от двадцати миллионного контракта в Голливуде. «Идиот» на телеканале «Россия»!
(«Незолотая молодежь», Москва)
Даже если какая-нибудь из этих шуток не утратила свою актуальность сегодня, она обречена утратить ее завтра.

Нельзя не отметить, что в данное время становятся всё более популярными в КВНе так называемые «космические» шутки. Это стиль подачи материала, основанный на приёмах парадокса, абсурда, обманок, каламбура. Цель «космоса» — ввести зрителя в ступор, повергнуть в шок, удивить, поразить, показать непредсказуемость человеческого мышления. КВНовские космонавты — как футуристы. Разрушают классический стиль игры, ставят эксперименты с образами, словами, подачей и т.д.

Пионерами нестандартного юмора можно считать команду КВН БАК, ст. Брюховецкая и «Соучастники», Армавир (команды были так близки по стилю и географическому расположению, что объединили свои силы и стали сборной Краснодарского края).

— Первое упоминание о нашей станице встречается у Пушкина. Александр Сергеевич разбил название нашей станицы на буквы и разбросал их по тексту «Евгения Онегина».

ураб Церетели заехал в центр Краснодара и сошел с ума. И дело даже не в архитектуре. Просто пришло время.

Тост: высоко-высоко в горах… холодно.

Следующий призыв в космонавты был представлен командой «Фёдор Двинятин», Москва-Ступино, создатели которой тоже имели творчески «космическое» мышление.

Чтобы мальчик не забыл код домофона, мама нанесла его ему на веко с внутренней стороны. Теперь всё просто. Закрыл, открыл.

— Легко тебе говорить, у тебя кляпа во рту нет.
— Так и у тебя нет.
— Ой, проглотил!

— Давай с тобой поговорим, как женщина со стиральной машиной. Дрянь, ты работать будешь?

Социальным космонавтом нового времени можно назвать DasISTfak't из Ярославля.

— Эй, постой, таксист! Я философ Кант.
Сколько до вокзала? — 350.
— Вчера было 200. Хватит этих басен!
— Мир изменчив…
— Согласен.

— Может, даже когда-то моя бабушка согрешила с водолазом!..
— Ну, или с осьминогом...
— А почему с осьминогом?
— Ну… это из разряда «ляпнул и не обоснуешь потом».

И зафиналим наш шуточный перфоманс цитатой из российской газеты:
«Министр путей сообщения заявил, что в проблеме дорог виноваты черви, которые долбят асфальт с той стороны».

А вот и свежий солдат-космонавт КВН — команда КВН «Кефир», Нягань.

— Марат, а откуда у тебя баян?
— Отнял у Юрия Лозы.
— Правильно, на фига Лозе баян.

— Поговаривают, что Толик один раз персил.

А спонсор нашего «Доширака» — ипотека. Ипотека — 20 лет «Доширака»!

Я делаю нехорошо. Я плохо делаю нехорошо. Надо делать нехорошо лучше...

Заключение.

Комическое находится среди нас и журналистика не может обойтись без сатиры и юмора. Сатирические жанры очень эффективны, это обусловлено, в первую очередь, тем, что в них создаётся зримый образ негативного явления, которое той или иной стороной затрагивает интересы целых социальных групп, а часто – и всего общества. Это очень важная особенность сатиры: даже в тех случаях, когда на первый план выносятся индивидуальные образы конкретных носителей зла (например, депутатов), сквозь них обязательно должен вырисовываться портрет явления, слитый воедино из предметно-художественных и логико-публицистических образов.

В ходе исследования мы пришли к выводу, что тематика сатиры и юмора касается и вопросов политики, и общественной жизни, и темы духовности, культуры и т.п.

Вообще сегодняшний читатель и телезритель в большинстве своем желает, чтобысредства массовой информации его информировали — около 67% опрошенных ответили, что ждут от СМИ информации, и только примерно десятая часть респондентов согласны на воспитательную роль «четвертой власти». Тем не менее, анализируя печатные СМИ, можно легко заметить, чтомногие из них (особенно отличается этим так называемая оппозиционная пресса, но грешат и вполне официозные издания) зачастую не используют огромныхвозможностей сатирического жанра именно в формировании общественного мнения. Ведь большая часть громких скандалов, освещаемых нашими газетами, носитоткровенно политический характер! И «жареные» факты, которыми потчуют насжурналисты (сейчас речь не о том, в чьих интересах это делается), вполне«тянут», например, на фельетон. Немалое время эфиров как в выходные так и в будние дни заняты различными юмористическими шоу. Немалое количество часов человек тратит на них.В последние годы процветает юмор во всех его проявлениях. Нас радуют юмористическими программами, различными розыгрышами. Постепенно это явление перебирается в жизнь. Многие праздники и юбилеи в обязательном порядке сопровождаются юмористической программой. Там будет все: и розыгрыш именинника, и различные приколы, и элементы черного юмора. Почему-то именно черный юмор пользуется все большей популярностью. Он проникает в газеты, радио, телевидение и нашу жизнь.

В конце, хочется привести слова Гёте: “Там, где у него шутка, может скрываться проблема. Но ведь благодаря шутке иногда решается проблема”.

Используемая литература.

1. Библиотека отделения журналистики ТюмГУ Журналистское мастерство

Учебно-методическое пособие для студентов специальности 03061 «Журналистика»

2. Горнфельд А., Сатира, «Энциклопедический словарь», изд. Ф. А., И. А. Ефрон, полут. 56, СПБ, 1900

3. Дмитриев А.В. Социология юмора: Очерки. — М., 1996. — 214 c

4. «Журналист» 2002 г.

5. Иванова Т. В. Остроумие и креативность // Вопросы психологии.- 2002

6. Иванова Е. М., Ениколопов С. Н., Максимова М. Ю. Психологические механизмы нарушения чувства юмора при шизофрении и циклотимии // Психиатрия.- 2005.- №3.- с. 60-65

7. Ким М.Н. Технология создания журналистского произведения

8. Константин Глинка «Теория юмора» \\ Независимый альманах «Лебедь» № 388, 15 августа 2004 года

9. Лемке М. К., Из истории русской сатирической журналистики (1857—1864), «Мир божий», 1903, № 6—8

10. Масанов И. Ф., Русская сатиро-юмористическая журналистика. Библиографическое описание, вып. I—III, Владимир, 1910—1913 («Труды Влад. уч. архивной комиссии», кн. XI, XV—XVIII)

11. Самарцев О. Р. Современный коммуникативный процесс. Ч. 2 Теория и методика журналистики: Учебное пособие

12. Стрельцов Б.В. «Основы публицистики. Жанры. Учебное пособие» («Университетское», Мн. – 1990 г.)
13. Е.И. Журбина «Теория и практика художественно-публицистических жанров («Мысль», М. – 1990 г.)
14. Стровский Д. Л. История отечественной журналистики новейшего периода:
Учеб. пособие. — Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1998

15. Тертычный А.А. Жанры периодической печати

16. www.medien.ru/zhurnalistika

17. komichnoe.ru

18. smallbay.ru/catalog/humour.html

19. nethumor.narod.ru/4_about.html

20.http://www.gumur.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=51&Itemid=12&limitstart=12

21. www.uludil.gen.az/teoriya/5_1.php

22. anthropology.ru/ru/texts/koneva/anecdote_10.html

23. world.lib.ru/b/benderskij_j_m/d3g4.shtml

24. www.amik.ru/

еще рефераты
Еще работы по журналистике