Лекция: Слова к пятому уроку 1 страница
Эффективность тактического приема зависит от того, насколько он нейтрализует противодействие. Если противодействующее лицо навязывает быстрый темп допроса, следователю тактически целесообразно его замедлить и, наоборот, ускорить, если замедленный темп может дать преимущество противодействующему лицу.
Однако ни в коем случае нельзя судить о правдивости или ложности показаний лишь по внешним эмоциональным проявлениям — нервозности, заиканию, покраснению, тремору конечностей и т.п. Не являются индикатором противодействия и различные колебания, сомнения.
Гипотетический вывод о противодействии может быть сделан лишь при полном несоответствии показаний лица логическим взаимосвязям в системе имеющихся достоверных доказательств, при полном несоответствии показаний проверенным фактам.
Психологически обоснованный тактический прием отличается избирательной направленностью — он должен оказать наибольшее воздействие на психическое состояние допрашиваемого и быть нейтральным в отношении невиновных. Шаблонные приемы, примитивные хитрости не только не действенны, но и показывают тактическую беспомощность следователя.
Все приемы психического воздействия можно разделить на три группы:
1) содействие распознанию ложности показаний;
2) преодоление лжи и получение правдивых показаний;
3) оказание мнемической помощи.
Внутри этих групп возможна дополнительная классификация. Так, приемы психического воздействия на противодействующее лицо с целью изменения его позиции и получения правдивых показаний могут быть подразделены на следующие подгруппы:
— приемы, основанные на использовании отдельных психологических качеств личности допрашиваемого;
— приемы, основанные на доверии допрашиваемого следователю;
— приемы осведомления допрашиваемого о наличии значительной достоверной доказательственной информации;
— приемы повышенной эмоциональной насыщенности, связанные с предъявлением неожиданной информации, вызывающие острые эмоционально-волевые состояния.
Лицо, противодействующее следствию, постоянно оценивает смысл и значение задаваемых ему вопросов, опасаясь возможного разоблачения. Система вопросов следователя создает постоянный негативный фон психического напряжения. Неожиданное изобличение на этом психическом фоне вызывает резкие эмоциональные реакции, что нередко приводит к отказу от позиции противодействия.
Однако не только прямое изобличение во лжи, но и все то, что интерпретируется таким лицом как приближение к изобличению, ослабляет его психическое состояние, вызывая волнение и тревогу. На этом фоне можно эффективно использовать прием формирования у допрашиваемого преувеличенного представления об информированности следователя.
Демонстрируемая следователем осведомленность по одним обстоятельствам получает непроизвольную расширенную интерпретацию. С этой целью он может широко использовать данные о личности подозреваемого (обвиняемого), о деталях его поведения накануне совершения преступления, о его связях и т.п. В ряде случаев этот прием реализуется путем демонстрации предметов, ассоциирующихся у допрашиваемого с совершенным преступлением.
Следует сказать, что изобличение противодействующего лица даже при наличии достаточного количества доказательств требует специальной системы воздействия. Для того чтобы такое изобличение вызывало мотивационную перестройку в поведении обвиняемого или подозреваемого, необходимо предупредить все возможности приспособления их легенды.
Большое значение для эффективности психического воздействия имеет система предъявления доказательств. Прежде всего предъявление доказательств должно демонстрировать осведомленность следователя о последовательности действий преступника. При этом изобличающие доказательства следует предъявлять на фоне психического состояния релаксации (расслабления) или напряженности (в зависимости от личных особенностей допрашиваемого). Перед предъявлением доказательства следователь должен задать все необходимые вопросы, с тем чтобы исключить нейтрализующие их уловки, по каждому доказательству получить объяснение и зафиксировать эти объяснения.
В тактических целях вопросы можно ставить таким образом, чтобы активизировать предвосхищающую деятельность противодействующего лица. Лжесвидетельствующий всегда знает то, что его изобличает. Поэтому он анализирует не только то, о чем его спрашивает следователь, но и с какой целью. При признании лицом ложности ранее данных показаний необходимо немедленно зафиксировать новые показания и заверить их подписью допрашиваемого. Попутно, по мере предъявления доказательств, следует разъяснять их тактическое значение. При этом следователь должен всегда помнить, что доказательства психологически воздействуют сильнее, если предъявляются в контрастных обстоятельствах; слабые доказательства обретают большую силу при совокупном их предъявлении.
Существуют различные тактические приемы предъявления доказательств. К ним, в частности, относятся такие, как:
— раздельное предъявление различных доказательств в той или иной последовательности;
— одновременное предъявление всего комплекса имеющихся доказательств;
— неожиданное предъявление доказательства либо предъявление доказательства после беседы по его поводу;
— предъявление доказательств по нарастающей их весомости;
— предъявление комплекса доказательств после предварительного информирования о наличии доказательств, их перечисления с указанием источников их происхождения (либо без указания);
— предъявление доказательства как бы невзначай, между делом;
— предъявление возможности лицу, являющемуся носителем информации, самому изучить доказательство и оценить степень его значимости;
— фиксация внимания на отдельных сторонах, признаках доказательства;
— сопровождение процесса предъявления доказательства прояснением условий, механизма образования, обстоятельств его обнаружения;
— предъявление вещественного доказательства с демонстрацией возможности технико-криминалистических средств по выявлению и расшифровке скрытой информации, содержащейся в этом источнике.
В криминалистике предъявляемые доказательства рассматриваются в качестве одного из видов психологического реагента.
Это понятие включает то, что принято называть немыми свидетелями. Имеются в виду самые различные материальные объекты, тем или иным образом связанные с исследуемым криминальным или некриминальным поведением (следы-отпечатки, орудия преступления, документы, предметы посягательства и средства их транспортировки, аналоги последних и т.д.).
Восприятие этих объектов свидетелями, потерпевшими, подозреваемыми, обвиняемыми инициируется лицами, осуществляющими расследование, может осуществляться по месту их обнаружения (например, при осмотре места происшествия с участием потерпевшего, в ходе проверки показаний подозреваемого), т.е. в естественной для них материальной среде (обстановке), либо в ином месте производства оперативно-розыскного, следственного действия, куда они ранее были перемещены из предшествующей среды их обитания, нахождения (например, в кабинете у следователя, предъявляющего для обозрения допрашиваемому какой-либо предмет (вещь, документ и т.д.), изъятый с места происшествия). И в том и в другом случае расчет прост: человек, являющийся объектом тактического воздействия, восприняв указанный личностно значимый для него предмет, не останется безучастным наблюдателем, адекватно отреагирует вербальным или иным способом на полученную информацию и внесет коррективы в демонстрируемую ранее психологическую установку и предыдущее поведение.
Классическим примером данного вида информационного взаимодействия и достигаемого при этом психологического эффекта может служить предъявление подозреваемому, отрицающему свою вину, изобличающих его во лжи вещественных доказательств. Это действие в конечном счете нередко приводит к разрушению ранее выработанной установки на отрицание вины и кардинальному изменению позиции в лучшую с позиции установления истины сторону.
Использование психологических реагентов вещной природы в оперативно-розыскной и следственной практике обычно осуществляется на фоне соответствующего устно-речевого сопровождения. Однако в ряде случаев эффективным оказывается включение в информационный процесс объекта, играющего роль такого реагента, без привлечения к нему внимания, без обсуждения того, что это за объект, как и для чего он оказался на месте действия. Сценарий, который может быть реализован при этом, разрабатывается заранее с учетом как минимум двух важных моментов:
1) в распоряжении следователя имеется вещный объект, отношение которого к исследуемому по делу событию не вызывает сомнений (им, например, может быть орудие преступления, обнаруженное на месте происшествия, или какой-то предмет, принадлежащий преступнику, утерянный им во время бегства с места происшествия);
2) у следователя есть уверенность в том, что к обнаруженному объекту имеет непосредственное отношение подозреваемый (обвиняемый), и неожиданная «встреча» с ним в ходе допроса психологически не пройдет для него бесследно.
В этом случае при подготовке места предстоящего допроса в естественную среду этого места внедряется немой свидетель, и делается это таким образом, чтобы он обязательно оказался в поле зрения допрашиваемого. При этом у него не должно сложиться впечатление о заведомой демонстрации объекта тактического воздействия. Объект должен находиться на том месте, где его нахождение логично и естественно, не привлекать особого внимания, в то же время давать понять, что он среди других предметов находится явно не случайно. Следователю не рекомендуется во время допроса обращать на него внимание и актуализировать на нем внимание допрашиваемого. Объект должен «работать» сам по себе. И если допрашиваемый является в действительности тем, за кого его принимают, то он, как бы ни старался, не сможет не среагировать на возмущающий его покой сильнейший раздражитель. Его невербальные и вербальные проявления выдадут его. Такова природа человеческой психологии, таковы особенности человеческого поведения в силу существующих между человеком и другими элементами окружающей реалии закономерных взаимозависимостей и взаимообусловленностей.
Если же психологический реагент рассматривается в широком смысле, то под этим объектом следует понимать любую личностно значимую для допроса информацию, которая ему передается во время допроса. Такого рода информация может быть представлена не только в виде каких-то вещных объектов, но и в любой иной форме: в виде вопроса, сообщения, текста, запаховой информации и т.д.
Система вопросов следователя — тактическое средство правомерного психического воздействия на допрашиваемое лицо. Психическое воздействие оказывает не только содержание, но и последовательность вопросов, активизируя антиципирующую деятельность допрашиваемого. Эти вопросы должны отвечать следующим требованиям:
— смысловой однозначности;
— простоте конструкции, лаконичности;
— отнесенности к предмету допроса;
— системности, т.е. соотнесенности с логическими этапами решения следственно-познавательной задачи;
— отсутствию наводящего воздействия.
По степени внушающего воздействия вопросы можно разделить на следующие группы:
— нейтральные — формулировка ответов на них полностью зависит от инициативы допрашиваемого лица;
— разделительные («или-или»);
— альтернативные, требующие положительного или отрицательного подтверждения;
— предоставляющие право выбора между двумя ответами, но положительный ответ на один из них соответствует ожиданию спрашивающего («Не в кепке ли был человек, нанесший потерпевшему удар ножом?». Это так называемые вопросы косвенного внушения);
— направленные на прямое внушение («Находился ли Сидоров на месте происшествия?» вместо вопроса «Кто находился на месте происшествия?»);
— несущие ложное содержание, рассчитанные на эффект так называемой «ловушки» и являющиеся неправомерным приемом психического насилия («Был ли Сидоров трезв во время совершения преступления?», хотя еще не установлена причастность Сидорова к преступлению).
Задавая вопрос, следователь должен предвидеть возможные ответы на него и планировать соответствующие вопросы по этим ответам.
Вопросы следователя, направляя поведение допрашиваемого, дают возможность для оперативного контроля за динамикой его поведения, развитием его чувств, настроения, интересов и т.д. Все это имеет значение и для саморегуляции поведения следователя, своевременного устранения возможной ошибочности его действий.
Рассмотрим на конкретных примерах, как формулировка вопроса влияет на полноту и достоверность показаний.
Наводящие и нейтральные вопросы. Случается, что уже сам вопрос содержит вариант ответа. Так, на вопрос: «На нем была голубая рубашка?» — человек внушаемый, не очень уверенный в своих показаниях, скорее всего ответит: «Да». И возможно, что эта информация не будет соответствовать реальности. Поэтому следователь должен задавать вопрос в нейтральной форме (даже если доподлинно известно, что рубашка была голубой), а именно: «Какого цвета была на нем рубашка?». При нейтральной форме вопросов минимизируется опасность искажающих воздействий (особенно большая в том случае, если следователь располагает неверной информацией о расследуемом событии). Кроме того, оценка полученных таким образом показаний вызовет меньше возражений в суде.
Чтобы соблюсти требования нейтральности при получении информации об особенностях людей или предметов, событий, в вопросе следует использовать форму существительного, а не прилагательного. Правильно будет спросить: «Каков был рост X?» — вместо того, чтобы спрашивать: «X был высокого (низкого) роста?». Использование в вопросе формы прилагательного допустимо в том случае, если, отвечая на предварительный вопрос, допрашиваемый уже назвал рост X (высокий, низкий). В этом случае форма прилагательного используется для уточнения показаний («Был ли X очень высоким?»). Точно так же в формулировке вопроса не должна предполагаться возможность ответа, подтверждающего или опровергающего наличие какой-то черты (особенности). Нельзя, например, спрашивать: «Была ли у него рыжая борода?» — надо спросить: «Какого цвета была у него борода?».
Вопросы в отрицательной форме задавать не следует. Замечено, что, когда нет уверенности в том, что собеседник знает ответ, вопрос порой формулируется примерно так: «Не могли бы Вы вспомнить?..». При такой постановке вопроса весьма вероятен ответ: «Нет, не могу». Формулировка вопроса в отрицательной форме заранее дает понять отвечающему, что собеседника не очень удивит (огорчит) его название. Вопрос должен быть сформулирован всегда в положительной форме: «Вспомните, пожалуйста...», даже если нет уверенности в том, что ответить на этот вопрос собеседник сможет, так как не располагает необходимыми знаниями.
В одном вопросе нужно спрашивать о чем-то одном. Желание следователя получить как можно больше информации о расследуемом событии, побуждая допрашиваемого к детальному рассказу, понятно. Так, стараясь получить максимум данных о внешности человека, следователь может задать такой, например, вопрос: «Запомнилось ли Вам еще что-либо примечательное в его внешности? Были ли у него шрамы, татуировки, очки, кольца, украшения, золотые зубы?». К сожалению, ответ на подобный вопрос будет разочаровывающим. Как видим, вопрос этот сложный и состоит из нескольких подвопросов. Отвечающий должен решать одновременно две непростые задачи: а) помнить, держать в памяти подвопросы (о шрамах, о татуировках, об украшениях, о зубах); б) отыскивать в памяти нужную информацию. Психические ресурсы человека небезграничны, и поэтому сосредоточение на решении одной задачи наносит ущерб решению другой. Неудивительно, что отвечающие на такого рода вопросы допускают ошибки либо сообщают не всю сохранившуюся в их памяти информацию, а также сообщают ее следователю с искажениями. Как следует в такой ситуации поступать следователю? Во-первых, разбить сложный вопрос на ряд простых. Во-вторых, задавать эти простые вопросы последовательно: только получив ответ на предыдущий вопрос, переходить к следующему. Что касается вышеприведенного примера, то можно вначале спросить о шрамах и татуировках. После ответа можно задать следующий вопрос, например об очках. И так далее, пока не будет исчерпан весь перечень вопросов.
Аналогичной должна быть тактика поведения следователя при допросе по делам о ложных преступлениях со многими соучастниками: только после того как собрана вся необходимая информация об одном фигуранте, можно переходить к вопросам о следующем. Ни в коем случае нельзя задавать вопросы вперемежку — то об одном, то о другом лице.
Избегать грамматически сложных вопросов. Некоторые вопросы трудно понять не потому, что сложна проблема, которую они затрагивают, а потому, что неправильно сформулирован сам вопрос — длинное, грамматически сложное предложение. Пример: «Что сделал высокий парень с пистолетом, который он направил на разговаривавшего мужчину, когда он услышал сигнал тревоги?». Вопрос сформулирован невразумительно. Что нужно сделать? Разбить это длинное предложение на несколько простых. Во вводном предложении определяются общий сценарий и кто что делал. Окончательный, критический вопрос должен быть максимально прост и относиться только к одному человеку (объекту). В преобразованном виде вышеприведенный пример будет выглядеть следующим образом: «Вы сказали, что высокий парень направил пистолет на разговаривавшего с ним мужчину. Что сделал парень, когда раздался сигнал тревоги?».
Не использовать профессионального сленга и жаргонных выражений. Следователи, подобно представителям многих других профессий, имеют свои профессиональные, жаргонные словечки, облегчающие им общение друг с другом и придающие особый колорит неформальному разговору сослуживцев. Однако за пределами данной профессиональной группы смысл так называемых профессионализмов может быть непонятен. Аналогичная проблема возникает с использованием технической терминологии. Так, бессмысленно спрашивать человека, незнакомого с оружием, был ли в руках преступника карабин или винтовка. Даже человеку, знающему техническую терминологию, вопросы лучше задавать на простом, житейском языке, который одинаково хорошо понимают все.
Тактика применения закрытых и открытых вопросов. В зависимости от характера ответов вопросы принято подразделять на закрытые и открытые. Закрытый вопрос предполагает короткий, однозначный ответ. (Вопрос: «Какого цвета было ружье?». Ответ: «Черного».) К категории закрытых относятся и вопросы, предполагающие односложный ответ типа «да» или «нет».
Задавая открытый вопрос («Опишите, пожалуйста, ружье как можно подробнее»), следователь рассчитывает получить обстоятельный, не ограниченный определенными рамками ответ. Качество такого ответа зависит от возможностей памяти допрашиваемого и его способности точно и полно описать свои впечатления.
Каждая из этих двух категорий вопросов — открытые и закрытые — имеет свои преимущества и свои недостатки, которые должен знать следователь. Основное преимущество закрытых вопросов состоит в том, что следователь получает только нужную информацию, не позволяя допрашиваемому отклоняться от темы. Вместе с тем закрытые вопросы имеют существенные ограничения: для ответа на закрытый вопрос требуется поверхностный поиск в памяти. Выдав требуемую информацию, допрашиваемый не стремится копнуть глубже и извлечь из памяти что-либо еще, относящееся к делу. Замечено также, что при закрытых вопросах гораздо выше вероятность неправильных ответов.
Существенным недостатком закрытых вопросов также является то, что объектом поиска становятся только специальные затребования информации: только о весе подозреваемого, только о цвете его глаз, волос, цвете ружья и т.п. Ответив на закрытый вопрос, допрашиваемый прекращает активный поиск в памяти и ждет следующего вопроса. Если следователь забудет о чем-то спросить, нужная информация останется невостребованной. Даже тогда, когда следователь исчерпает весь перечень интересующих его закрытых вопросов, о существовании некоторых криминалистически значимых признаков он может просто не догадываться.
Для того чтобы максимально использовать преимущества открытых и закрытых вопросов и минимизировать недостатки тех и других, можно рекомендовать следующую тактику. Допустим, следователь хочет составить словесный портрет нападавшего. Начать нужно с открытого вопроса, ориентировав допрашиваемого на как можно более подробный, детализированный ответ. Если в ответе на открытый вопрос отсутствует описание каких-то важных деталей и признаков, следует задать ряд закрытых вопросов, чтобы добрать недостающую информацию.
Темп и ритм вопросов. Качество ответов зависит не только от характера вопросов, но и от того, в каком темпе эти вопросы заданы. Распространенный подход — стремление задавать вопросы быстро, в стиле «стаккато», пагубно отражается на качестве ответов, поскольку часто у допрашиваемого не хватает времени для интенсивного поиска информации в памяти и для формулирования ответов. На быстро задаваемые вопросы даются быстрые, поверхностные ответы. Допрашиваемый, стараясь уложиться в отведенное время, либо дает наиболее простой ответ («я не знаю»), либо, снимая со своей памяти только поверхностный, наиболее доступный слой, дает ответ неполный.
Наряду с этим распространенной ошибкой является привычка некоторых следователей задавать следующий вопрос сразу же после того, как закончен ответ на предыдущий, а иногда даже раньше. Возникает ситуация, когда следователь и допрашиваемый говорят одновременно (нетрудно представить, сколько ценной информации при этом утрачивается!). Когда отвечающего на вопрос обрывают на полуслове, спеша задать следующий вопрос, у него может создаться впечатление, что у следователя нет ни времени, ни желания выслушивать подробные, обстоятельные ответы. В дальнейшем допрашиваемый будет видеть свою задачу в том, чтобы дать быстрый и четкий ответ, и не станет себя особенно утруждать поисками в «анналах памяти». Чтобы избежать этих негативных последствий, вопросы следует задавать в медленном темпе, выдерживая паузы (достаточно 3 — 5 секунд) между окончанием ответа на предыдущий вопрос и постановкой следующего.
Пауза, сделанная следователем, его продолжительное, тактически осмысленное молчание в ходе допроса могут вызвать чувство неловкости у допрашиваемого. Однако это молчание на руку следователю: оно побуждает допрашиваемого продолжать ответ и интенсифицирует его попытки припоминания новой информации. Допрашиваемый также испытывает неловкость от затянувшегося молчания и старается заполнить паузу своим рассказом.
Тон голоса. С самого начала встречи со следователем лица, которые вызваны на допрос, должны быть убеждены в том, что в данной ситуации они являются центральными фигурами, так как располагают информацией, которая следователю неизвестна, но чрезвычайно важна для расследования. Созданию такой установки следователю необходимо способствовать всеми доступными способами, как вербальными (предваряющий инструктаж), так и невербальными, своим видом показывая, что внимательно слушает и что то, о чем говорит допрашиваемый, для следствия очень важно. В ряду этих приемов немаловажную роль играет тон речи следователя. Если разговор ведется в авторитарном стиле, то тем самым устанавливаются главенство следователя и пассивная, второстепенная роль допрашиваемого: он будет ждать вопросов, вместо того чтобы, мобилизуя психические усилия, активно отыскивать информацию в своей памяти. Поэтому, ведя допрос, следователю рекомендуется говорить негромко, спокойно и достаточно медленно (разумеется, так, чтобы речь была понятна и не было необходимости переспрашивать). Негромкая, размеренная речь следователя важна еще и потому, что не является для допрашиваемого дополнительным источником отвлечения и не мешает сосредоточиться на поиске информации.
На заключительной стадии допроса необходимо учитывать следующие обстоятельства.
Закон требует фиксации в протоколе допроса всех полученных показаний по возможности дословно. В нем должны быть отражены показания, данные и на стадии свободного рассказа, и на вопросно-ответной стадии с точной фиксацией вопросов и ответов. Однако в следственной практике протокол допроса подвергается шаблонной следственной стилизации.
Нередко в протокол допроса не включается то, что не подтверждает версии следователя. Под влиянием следователя, иногда не зная своих прав, не владея навыками письменной речи, многие свидетели подписывают протокол допроса без внимательного его прочтения.
Для тактики допроса и оценки его результатов существенное значение имеет предусмотренная законом возможность звукозаписи. Звукозапись дисциплинирует вербальное поведение допрашиваемого, делает его более чутким к противоречиям. При даче даже ложных показаний, записываемых на магнитную пленку, человек острее чувствует свои промахи, просчеты. При оценке результатов допроса звукозапись позволяет повторно проанализировать проговорки, невербальные особенности общения: паузу, умолчания, неуверенность в утверждениях и т.п. Прослушивая фонограмму допроса, в ряде случаев допрашиваемый осознает допущенные просчеты, отказывается от противодействия следователю.
Однако разговорная речь отличается фрагментарностью, неполнотой или избыточностью, обилием бытовой лексики. Чем взволнованнее человек, тем более свернута его речь. Большая информация поступает при этом по неязыковому (паралингвистическому) каналу.
В процессе допроса следователь должен направлять речевую деятельность допрашиваемого, просить излагать факты более точно и определенно. Всевозможные интонационные выделения, жесты, мимику следует по возможности переводить в речевые выражения.
Записывая устную речь, необходимо учитывать явления речевой персеверации — тенденцию лиц с неразвитой речевой культурой автоматически повторять услышанное, включать в ответы речевые конструкции, почерпнутые из вопроса, а также явление вербальной ригидности — тенденцию развивать мысль в той форме, которая была задана следователем.
§ 2. Особенности подготовки и производства допроса
свидетеля и потерпевшего
По общему правилу (ст. 188 УПК РФ) на допрос свидетель и потерпевший вызываются повесткой.
В том случае, когда потерпевший или свидетель является престарелым, малолетним, а также если по уважительной причине не может явиться на допрос к следователю (например, по причине болезни, иной объективной невозможности прибыть к месту допроса), допрос может быть произведен по месту нахождения допрашиваемого. Возможен и другой вариант разрешения данной ситуации: следователь вправе поручить допрос сотруднику правоохранительного органа по месту нахождения потерпевшего и свидетеля, указав в письменном поручении вопросы, которые должны быть поставлены допрашиваемому.
Допрос потерпевшего и свидетеля, находящихся на излечении в медицинском учреждении, производится по месту оказания им медицинской помощи с разрешения лечащего врача.
Потерпевший и свидетель, находящиеся под стражей по другому делу либо отбывающие наказание в исправительном учреждении (как и арестованные, подозреваемые и обвиняемые), обычно допрашиваются по месту их содержания и вызываются на допрос через администрацию соответствующего учреждения. В случае острой необходимости они могут быть этапированы для производства допроса в изолятор временного содержания по месту нахождения органа, производящего расследование. Для более полного и точного воспроизведения обстоятельств, о которых дают показания потерпевший и свидетель, иногда возникает необходимость допроса на месте исследуемого события.
До начала допроса потерпевший, как и свидетель, предупреждается следователем об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний, о чем делается отметка в протоколе допроса, скрепленная подписью допрашиваемого. Кроме того, ему разъясняются его процессуальные права и обязанности.
Нередко, прежде чем приступить к обмену информацией по существу предмета допроса, возникает необходимость тактически грамотно подготовить допрашиваемого к обсуждению интересующих следствие обстоятельств. Этому может способствовать беседа на отвлеченную тему, создающая предпосылки для налаживания взаимопонимания и установления психологического контакта.
В предмет допроса потерпевших и свидетелей могут входить самые различные обстоятельства преступного деяния (о времени, месте, способе совершенных преступных действий, личности преступника, о собственных действиях до, во время и после преступления и т.д.) и обусловленных им общественно опасных последствий, а также обстоятельства других, связанных с преступлением событий, их участники. Потерпевшие и свидетели на допросе могут сообщить о фактах оказываемого на них посткриминального воздействия со стороны лиц, не заинтересованных в установлении истины по делу, и других, интересующих следствие известных им обстоятельствах.
Полноте, объективности и результативности расследования могут способствовать и данные, полученные при допросе потерпевшего о том, в силу чего он оказался в том месте, где совершено преступление: случайной или неслучайной была его встреча с преступником, знали ли они друг друга, а если знали, какие отношения поддерживали, не подозревает ли он кого-либо в совершении преступления; не находился ли потерпевший в момент совершения преступления в беспомощном состоянии и с чем было связано это состояние. Интерес для следствия могут также представить сведения, полученные от потерпевшего, о его образе жизни, интересах, наклонностях, увлечениях, состоянии физического и психического здоровья, о лицах его ближайшего окружения, взаимоотношении с ними и о других обстоятельствах предкриминального, криминального и посткриминального характера, связанных с личностью и жизнедеятельностью как самого допрашиваемого, так и тех лиц, о которых он дает показания.